Лапочка

Притчи

Он хотел быть моим другом и пришёл ко мне с чашей, и я принял дар бережно, нежно. Я поставил её на праздничный стол.

Эта чаша прекрасна. Я был растроган.

Более чем, сказал он. Единственная в своём роде, она бесконечно прекрасней всех трудов простых смертных. Её не уродуют нарезы и не пачкают краски, она проста, совершенна, чистый горный хрусталь. Она, мой завет - для тебя одного.

В его голосе мне почудилась ревность.

Смотри, не испачкай её, сказал он, не используй её понапрасну. Он уселся за стол и стал деловито писать что-то в блокноте. Закончив письмо, он вырвал листок и, не глядя, протянул его мне. Вот, сказал он, вот как правильно с ней обращаться.

Я взглянул на листок. Никуда не переставлять, говорилось в письме. Место Чаши на столе в центре гостиной... Это был список правил. Я поднял глаза. Его взгляд понуждал меня к чтению.

Никаких других чаш в этом доме. Ничего внутрь не класть. Печенье, яблоки - не для неё, не говоря уже об алкоголе... Чистить каждое утро, обтирать лучшим бархатом... Женщинам не давать - захотят, чтоб им передарил, разобьют...

...Он покинул мой дом оскорблённым. Я проводил долгим взглядом его обиженный, гордый затылок, удаляющуюся спину и острый назойливый локоть. Я знал, неблагодарный, знал без сожалений: эта рука прижимает к его груди Чашу.

Притча о Луже

В одной жаркой южной стране жила-гнила лужа. Вообще-то это было болото, но небольшое, так, болотце, и звали его просто Лужей. Так оно безобидней звучало. Все давно знали, что плодящиеся там комары час от часу разносят малярию; ведь каждое такое болото плодит малярийных комаров, иногда внезапными смертоносными вспышками, это неоднократно проверено; да и бывали уже случаи болезни у тех, кто имел несчастье жить слишком близко к Луже. Некоторые люди хотели Лужу осушить; они называли её болезнетворным болотом. Но им возражали, что во-первых, это никакое ещё не болото, болота в других местах, а у нас всего лишь симпатичная лужа болотного типа, а во-вторых, никто ещё прямо не доказал, что комары этой лужи вредны. Да и вообще живёт же в Луже и другая живность, и нельзя разрушать её жизненный ареал, это против наших принципов.

Так оно и идёт до сих пор.

Притча о принципе

За моим хорошим знакомым А как-то раз увязался оборотень. Только А в кафе - зверь за ним, сядет у стола и требует к себе внимания. А к друзьям - зверь у подьезда ждёт, на прохожих косится, как на сочное жаркое. А было ясно, что это за зверь; оборотня с собакой не перепутаешь. Но прогнать тварь вроде бы причины не было, она в обществе А никого не кусала, зыркала только так... с намёком. А же - человек принципиальный и без причины тварь не прогонит, хоть бы то был и оборотень, то есть зверь - как всем точно известно - питающийся исключительно свежеубитой человечиной.

Не так давно к А подошли на улице несколько человек и потребовали, чтобы он, цитирую, "избавился от этого опасного аллигатора, эти твари едят людей". А спокойно ответил, что зверь этот - никакой не аллигатор. Завязался диспут, он перешёл в ссору. А стоял на своём, его собеседники тоже не уступали. Большинству зрителей было совершенно очевидно, что в этом конкретном вопросе А прав, что зверь-таки никакой не аллигатор. Это был самый настоящий оборотень.

Cat City Fables

На многолюдной улице Крыса напала на Мышь и обобрала её до нитки. Мышь взывала к прохожим о помощи; вокруг сновало множество мышей, но никто не помог. Ограбленная Мышь нашла ближайшую Кошку и пожаловалась. Кошка догнала Крысу и схватила её. "На помощь!" - кричала Крыса. Но несмотря на то, что всё вокруг кишело крысами, не видать ей было помощи.

Одна мышь долго и громко думала. Её предупреждали, но она продолжала думать. И вскоре её мысли вдохновили множество мышей на масштабную демонстрацию к Цитадели, где заседало правительство кошек. Но кошки были давно ко всему готовы. Они впустили мышей на площадь, оцепили её вооружёнными отрядами, разогнали большинство мышей, многих избили, а некоторых съели. Мышь-мыслительница оказалась в тюремной камере.

"Но это несправедливо!" - возмутилась она, - "У меня есть столько прекрасных идей, чтобы улучшить жизнь мышей в этом городе!"

"Это да," - сказали кошки, - "но подумала ли ты о кошках?"

Шапки

притча

Огромный ковёр на снежной обочине был красив, как сказочный дикий цветок. Люди тянулись к ковру по бескрайнему зимнему полю, на секунду задерживались, чуть заметно не то кланялись, не то кивали, снимали шапки и складывали их сначала по краям ковра, а когда места скраю уже не осталось - мягким круглым холмом. С непокрытыми головами они следовали мимо ковра на дорогу и присоединялись к бесконечно растянутой похоронной процессии. Редкий снег застилал небеса; ни дороге, ни полю не было видно конца. Люди двигались по белому миру и белой дороге, будто во сне.

... После траурной церемонии стали разбирать меховые пушистые шапки... - одной не хватает.

Ресторан в Конце Вселенной

Я не ждала этого звонка... Это значит ничего не сказать. Мы встретились у Малого Бретонского вокзала, откуда серая дорога выносит на аэропорт пузатые автобусы. Сан уже ждал меня в пустой осенней аллее и преподнёс мне чудный сюрприз, и это помимо поцелуя и самого себя в живом, здоровом виде. Оказалось, что он зарезервировал нам столик, и не где-нибудь в Лондоне, а в Ресторане в Конце Вселенной.

- Там самый лучший вид на Конец Света, - пояснил Сан. - Вселенная, сама понимаешь, бесконечна, так что Ресторан находится одновременно везде и, пойми, нигде. У него абсолютная площадь. Это касается и столиков.

- Ага. И сколько столов у них уже зарезервировано? - спросила я.

- Понятия вроде "ещё" или "уже" здесь излишни. - Сан поднял палец. - Достаточно сказать, что там будет everybody who is anybody.

Поскольку для Сана, истинного вавилонянина, everybody is anybody, это могло означать только одно. Сан подтвердил мою догадку.

- Именно. Пока во Времени наступит тот самый Конец, все уже успеют дойти до необходимой кондиции, чтобы зарезервировать там места и в полной мере насладиться зрелищем во всех его аспектах.

Он выглядел помолодевшим, играл словами и веселился от души. - Боюсь, не удастся избежать встречи с моими старыми знакомыми из Конгрегации. Но зрелище и того стоит.

Он улыбнулся на мой немой вопрос. - А ты как думала? Конечно, я там уже был. Как раз оттуда. Есть такой способ вернуться во Время, используя Вселенную в качестве хронолёта... Я-то уже дошёл до кондиции.

Мы сидели на бровке тротуара, и я делала вид, что его хвастовство мне очень интересно. Вообще-то мне с лихвой хватало сидеть с ним рядом и упираться взглядом в асфальт, чтобы, любуясь его лицом, ненароком не впасть в глупенький счастливый ступор.

- Для того и построили Ресторан, чтобы можно было целиком, полностью, комфортабельно рассмотреть Вселенную в момент её окончательной гибели.

А я искосa рассматривала его лицо. Ни скрытности, ни злости, ни стресса в нём не осталось. Смерть унесла всё.

Февральское Чудо

В селе Дашкивка близ Полтавы ночи зимою чёрные, снежные, длинные, под утро позёмка метёт и холод своё требует - тёплой одежды. Зря в такой час покидает жилище своё человек, зря так рано идёт на работу из натопленной хаты. В тысяча девятьсот двадцатом году в такую вот ночь за часы до рассвета вышел из дому председатель сельсовета, школьный учитель Василий Дашко, покинув молодую жену и трёхлетнюю Оленьку.

- Ну, я пойду, - бросил жене, накинул пальто и ушёл в метель. Варвара осталась с маленькой дочкой. За дверью темень давила село.

Потом долго не возвращался. Варвара вышла его искать. Ей сказали, что в село заезжали махновцы, уже ускакали. Одного там они зарубили насмерть.

Чуть позже она узнала, кого.

Махновцы порубали Василия на куски. Так его и хоронили, сложив куски в гроб.

Вокруг неё горе построило стены, четыре толстых стены, целый дом тупой боли, глухой и солидный. Дом на века. Варвара уж начала в нём обживаться. И однажды - свекровь да свекор во дворе, а она тут же в хате - над белой покрашенной дверью, чуть слева, появилось тёмное пятно. Оно росло и менялось, и вот превратилось в Василия, и её мёртвый муж пошёл к ней, медленно и как бы издалека. Ты не горюй так, Варя, сказал Василий, я не успел помучиться, когда убивали. Одним из первых ударов шашкой ему раскроили лоб вдоль, и смерть была быстрой.

Муж и жена беседовали ещё некоторое время, и из этого её самого своего дома, куда к ней пришёл с утешением гость, Варвара слышала, как в отдалении зовёт мужа свекровь, услыхавшая, как сыновня вдова говорит с мертвецом:

- ...о! Павло! Павло! Иди! Невестка сошла с ума!...