Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Личные страницы
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы


Эсвет

Новая Песнь о Вельсунгах, или история, поведанная Кормящей Матерью народа фризов.


                                  "Ибо воистину издревле славен..."
                                   (Самые нелюбимые слова посредника)

                                   За родину, за Одина!!!
                                                     (Боевой клич)

                                    "Или я не  дочь  валькирии?! Или
                                   кто-нибудь из Вельсунгов умирал в
                                   своей постели от старости?.."
                                  (Любимые высказывания детей Зигфрида)
Видали ли вы когда-нибудь, добрые люди, чтобы компания в тридцать-сорок ролевиков, отправляясь на игру, поголовно брала билеты на электричку? Именно таким чудесным образом начиналась история, достойная того, чтобы ее воспевали скальды...

Скальды, как водится, начали воспевать еще в вагоне, сразу, как тронулся поезд, и не прекращали до самого конца. Правда, фризы, а точнее - женский состав Фрисландии, тесной кучкой собравшийся вместе, пребывали в недоумении и тревоге, ибо не явился на стрелку король Зигмунд, а без него какие ж Нидерланды?! Да, кроме того, не знали мы в лицо принца нашего Зигфрида, и только под конец выяснили, что он все-таки на месте, и успокоились. Пока же мчались навстречу приключениям под мудрым водительством королевы Зиглинды.


Хвала Одину, и Тору, и всем богам Асгарда, что существуют на свете полигонщики! Без них плутали бы мы до полигона еще очень долго, а так добрались до места быстро и весело, и были оперативно разведены по местам. Помимо того выяснили мы, что король наш вершит дела судьбоносные в дальних краях и вернется в родимую Фрисландию не скоро, а посему порешили мы жить при регентстве государыни Зиглинды, ибо Зигфрид находился тогда в обучении у цверга. И разделили фризы трапезу, и возблагодарили богов.

Однако ж как только сходили фризы на альтинг, что высшими силами парадом зовется, и взглянули в лицо врагам своим и друзьям своим, и услышали волю высших сил, как настало время странное, ибо волею богов вернулся во Фрисландию государь наш Зигмунд, и едва узнали его фризы. Видно, помутился разум его от старости и от долгого пути, потому что говорил и делал он временами странное. Так что, почитая короля, жили мы все так же по велениям королевы, да еще вел нас по пути истинной веры наш годи Гальвдан, о котором легенды слагали фризы и возносили ему хвалу еще долго после его смерти. Ярко пылал в нем огонь духа, и был он наделен божественным благоволением.

Случилось так, что вместе с Зигмундом из дальних стран явился священник Белого бога, Христом именуемого, и стал он говорить речи прельстивые, склоняя фризов к своей вере. Однако ж годи наш отвечал ему справедливо и разумно, восхваляя веру в Одина, и посрамлен был тот Димитриус, и даже женщины смеялись над ним. Впрочем, поскольку не причинял он вреда, то позволено было ему жить во Фрисландии, так как мягко было сердце Зиглинды, а Зигмунд и вовсе воспылал приязнью к тому священнику, и через то много горя впоследствии было фризам.

Была в городе нашем дева, именем Дэлли, и славна была тем, что всюду неразлучно была с ней ее фюльгья в обличье кошки. И слушала Дэлли речи священника и речи годи, и говорила: "Или не мужчины те, кто служат Белому богу? Не держат они оружия в руках, и не знают женщин - разве не позор для мужа? А ведь ликом и телом прекрасен сей Димитриус, и много дев глядели бы на него с любовью, не будь он связан столь странным обетом..." И пожелала Дэлли иметь сего Димитриуса в мужьях, и прилагала к тому все усилия, но священник страшился ее любви и избегал ее.

А еще жила во Фрисландии девица по имени Ингельберга. Высшие силы поведали ей, что может она колдовать. Тогда преисполнилась она решимости найти себе наставника, и с тем отправилась искать учителя среди альвов, ибо были они ближайшими нашими соседями. Но, видно, судьба распорядилась иначе. Всю жизнь искала Ингельберга альвов, да только так и не сумела стать их ученицей.

Также обитали во Фрисландии воин по имени Герм и подруга его лекарка Хейдринга. И насколько молчалив, обстоятелен и тяжел на подъем был Герм, настолько же была Хейдринга болтлива, и подвижна, и любопытна, а еще охоча до еды в любое время, так что вскоре начали фризы приносить богам благодарственные жертвы, едва лишь Хейдринга скрывалась за воротами, отправляясь в очередное путешествие.

Жил еще у нас плотник, чье имя не помнят скальды, а помнят только лишь, что был он непомерно ленив. Вошло в историю, как король наш Зигфрид наградил годи Гальвдана драгоценным камнем за мудрые его речи, и отвечал годи, что не примет он этого для себя, а только лишь в дар богам. И подошел годи к алтарю, который давно уже должен был плотник доделать, и хотел возложить камень на алтарь. Но тут услышали фризы вопль годи "О, этот плотник!!!", и множество нелестных слов в адрес того ленивого мастерового. С тех пор, когда кто-то делал что-нибудь не тогда и не так, вздыхали фризы и говорили: "О, этот плотник..."

Изредка посещала нас Сванхильд, королевская дочь, валькирия. Не чаще появлялся и принц Зигфрид, и помним мы о нем прежде всего, что отказывался он наотрез принимать пищу в своем королевстве, а если отец или мать пытались его устыдить, кричал громовым голосом, что он уже вырос, как будто это и без того не было заметно...

Были во Фрисландии также два скальда, обе женщины, Остинг и Эльдрун. Эльдрун кроме того была еще ткачихой, и подобно Ингельберге искала себе наставницу, но удача была с ней, и было много приключений, случившихся из-за того. И далее речь пойдет главным образом о том, что она видела и слышала.

Когда отправлялись королева Зиглинда в сопровождении Эльдрун с альтинга, где государыня говорила с отцом христианской веры Пильгримом, а Эльдрун пела для короля франков Теодомера, увидали они странное, заколдованное место. Тогда говорит Эльдрун королеве: "Не подходи, государыня, вдруг то место опасное, позволь, я взгляну." И как подошла она, тотчас же сморил ее волшебный сон. Тогда королева одна отправилась во Фрисландию, и сообщила о происшедшем годи Гальвдану. Взял Гальвдан свой волшебный посох, и в сопровождении воеводы Феагора отправился вызволять Эльдрун. Но к тому времени действие заклятия кончилось, и встала Эльдрун и пошла домой, и встретила годи на полпути. Как раз тогда возвратился в свою страну король Зигмунд, и о том сообщил годи Эльдрун, и стояли они и беседовали, а воеводе Феагору захотелось тем временем пить. И вот видит он подле дороги родник, а годи и говорит: "Этот родник зачарован, Феагор, не пей." Но воевода не послушался и испил, а после подошел к годи и говорит: "Было мне там видение, что здоров я всемерно, а было бы иначе, так исцелился бы от бесплодия."

А когда вернулись они во Фрисландию, то узнали, что Дэлли и Остинг нынче спят в том же месте, откуда пришла Эльдрун, а помимо того Дэлли, испив из другого источника, умеет вызывать дождь. И по ее возвращении просили ее пока этого не делать.

Эльдрун же немедленно приступила к очагу и котлам, и вскоре были накормлены все, кто находился во Фрисландии, кроме Зигфрида, который опять от обеда отказался. И вкушала вместе с фризами Дис, принявшая облик видимый.

После того Эльдрун испросила разрешения покинуть Фрисландию, дабы сыскать себе наставницу в ткаческом деле; путь ее лежал в Бургундию, ибо приглашала ее государыня Кримхильда. Однако по пути зашла Эльдрун в баварские земли, в деревню Волчья Шкура, так как на альтинге жрец Оттар Ульфсон дал ей попробовать того пива, что варят в Баварии, и вкуснее его не было дотоле ничего в Германии. Желала Эльдрун отблагодарить Оттара за прекрасный напиток.

Деревня Волчья Шкура лежала среди болот, и нелегок был туда путь. И когда добралась Эльдрун до деревни, то увидала, что перед покосившимся плетнем стоят воины в доспехах и шлемах, и вождь их попирает рухнувшие ворота. А перед ним стоят жители Волчьей Шкуры, и разговор у них недобрый.

Однако убедили мудрые речи Оттара Ульфсона пришельцев, и согласились они принять гостеприимство Волчьей Шкуры, и пили пиво, да еще сомневались, не отравят ли их баварцы. А пришли в те земли, как стало видно, викинги-даны, и конунг их носил прозвище Кривые Зубы. Был он ликом страшен, а умом скуден, хоть и хитер. И называл он одного дана "своей головой", и через слово обращался к нему за советом. И был бы конунг смешон, когда бы не был он грозным воином, как и вся его дружина, а в Волчьей Шкуре было тогда только три бойца.

Однако ж ушли даны, напившись пива, и не засверкала сталь в тот день. Тогда обратилась Эльдрун к Оттару и конунгу Эйрику со словами приветствия, и поднесли ей пенистого напитка, а она отплатила баварцам песней. После же Эйрик направился взглянуть на источник зачарованный, что отыскали его подданные, и был это тот же самый родник, из которого пил воевода Феагор. Так что всю жизнь потом страдал Эйрик, ибо желал он жениться, а жены ему подходящей не находилось... И была в Волчьей Шкуре ткачиха Раннвейг, согласилась она взять Эльдрун в ученицы. Эльдрун же поведала, что годи Гальвдан, по слухам, может благословить Раннвейг, дабы могла она делать волшебные обереги. И отправились женщины во Фрисландию, дабы предстать Раннвейг перед годи.

Когда же приблизились они к воротам, то увидели страшное. Ибо слышался шум, и лязг оружия, и рев огня, и рык чудовища: дракон напал на фризов. И видели женщины, притаившись подле стен, как пал в бою годи, и воевода, и как отважная Дэлли схватила меч и бросилась на дракона, и он сразил ее, а король Зигмунд уже лежал недвижим. Дракон был ранен, но не побежден, и вылетел он из ворот. Тогда Эльдрун велела Раннвейг бежать, сама же торопливо шла впереди дракона, уводя его прочь от города и других людских поселений, дразня его и понося обидными словам, и так довели ящера женщины до самого кабака, где вскричали громко "Дракон! дракон летит!", ибо было в кабаке и окрест множество добрых воинов. А Эльдрун и Раннвейг бросились обратно, и по дороге встретили Ингельбергу, которая и сказала, что идет она за Зигфридом, поскольку отец его на смертном ложе. Тогда Раннвейг побежала в Волчью Шкуру за жрецом и лекарем, а Эльдрун прямо отправилась во Фрисландию. Там застала она королеву Зиглинду в слезах над бесчувственным супругом и Хейдрингу, что рунами и мазью лечила раны короля. А подле лежали тела отважных защитников, и Остинг пела над ними.

И вознесла Эльдрун молитву Одину и всем богам Асгарда, а тут подоспели баварцы, и Оттар Ульфсон прочел молитву над пивом и дал королю испить, и полегчало тому. Тогда обратилась Эльдрун к мертвым и спела над ними, провожая их души в дорогу; снарядили их, дали с собой пищи, и дров, и оружие их положили с ними, и украшения, после же предали их огню, а прах зарыли в курган. И горевали фризы, ибо не стало годи Гальвдана, и воеводы Феагора, и юной отважной Дэлли.

Но помимо горестей, была в тот день радость великая. Привел Зигфрид во Фрисландию валькирию Брунгильду и испросил у родителей дозволения назвать ее своей женой, И было дано то дозволение с радостью.

Тогда отправилась Эльдрун снова в Баварию, дабы сообщить обо всем жителям деревни и отблагодарить за помощь. Там училась она у Раннвейг и стала опытной ткачихой, а работу свою пообещала принести в дар Фрейе. А заодно спросила она тихо у конунга, не свободно ли сердце Оттара Ульфсона, ибо приглянулся он ей. Конунг Эйрик на то отвечал, что многие девы посматривают на Оттара, его же сердце отдано его любимому делу, а именно пивоварению. И не будет он и глядеть на женщин, пока не будет ему знамения: не созреет плод на диковинном древе, что выросло подле алтаря Фрейи.

Поведали Эльдрун баварцы, что отыскали они в болотах раненого дана, и лечили его, но вылечить не успели, а потому просто похоронили с честью, предав огню. И предупредила их Эльдрун, что даны не поверят в невиновность баварцев в гибели их товарища, но жители деревни оставались беспечны.

В ту пору явились в деревню бургунды во главе с маркграфом Гири и другом его Данквартом, и была с ними прекрасная Кримхильда. А надобно сказать, что вся Бургундия была христианской. Объявил маркграф свою власть над Баварией, а баварцы тому нисколько не противились, ибо знали, что Бургундия далеко, да зато даны близко, и не успеет маркграф помочь на случай боя, а потому что он есть, что нет его, не все ли равно.

Подивилась Эльдрун вежеству и обходительности бургундов, ибо дотоле видела она из христиан лишь Димитриуса, а маркграф был муж во всех отношениях достойный, и преисполнилась женщина уважения к христианам, но не к жрецам Белого бога. Также говорила она с Кримхильдой, но ни до чего дельного договорить они не успели, ибо пришла большая гроза, и явился язычникам Один, христианам же Георгий Победоносец, и повел разговор об оружии. В то время неспокойно стало на сердце у маркграфа и у государыни Кримхильды при мысли о родном городе, и спешно отправились они назад в родные края, не дойдя до Фрисландии, куда собирались сначала.

Эльдрун же вернулась на родину и, как было обещано, принесла жертву Фрейе. В городе узнала она, что король и королева с Остингом и с малой охраной направились в Исландию, дабы праздновать свадьбу Зигфрида с Брунгильдой. Эльдрун же наказала построить ей к возвращению мастерскую и пошла по направлению к Бургундии, раз уж на свадьбу ее с собой не взяли.

Роковым было то решение. Увидела Эльдрун горящий, приступом взятый город, и из разговоров, что велись вокруг, стало ей ведомо, что взяли город дикие славяне, а взяв, подарили данам. За стенами слышались еще крики, и звон стали, и хохот валькирии, а судя по голосу, была то Сванхильд. Стояла Эльдрун и взирала с печалью в сердце, как вдруг послышался топот множества ног, и увидела женщина великое войско. Шло оно под мрачным знаменем гуннов. Страшное и прекрасное то было зрелище, ибо шли воины в молчании, водительствуемые престарелым вождем, и были их тьмы и тьмы. Вороны и волки кружили возле города, духи и боги бродили окрест, и надвигался час великой битвы. По просьбе Кримхильды согласились гунны силой оружия вернуть бургундам город. Сама же Кримхильда поносила дурными словами Зигмунда и Зигфрида, ибо те отказали ей в помощи, когда был бой со славянами. И изготовились гунны, а с ними и вестготы, и остготы, и еще племена, к бою...

Но самой великой битвы узреть Эльдрун было не дано, ибо подкрались к ней два волка и загрызли ее. И полетела душа ее в Хель.


Ночь же была туманна и темна. В ту ночь пришел во Фрисландию маркграф Гири, и пел для фризов, и всем полюбились его песни. Дикая Охота стремилась в небе за призрачной дичью, и пролетали они над Данией, где племена данов заключали союз между собой, и над кабаком, где пели и пили, и над Баварией, где волки воют у границы болот по ночам...


А утро настало ясное, и тем утром вернулись из далеких стран Гальвдан, брат-близнец годи - были они столь похожи, что и имена им дали одинаковые - и младшая дочь Зигмунда и Зиглинды, именем Бедвильд. И с радостью приняли дочь король и королева, дивясь, как выросла и похорошела она за время долгого странствия.

А еще радостная была весть: Хель, которая не отпускает из объятий никого, все же выпустила Дэлли, ибо умерла она геройски, а места в Вальгалле, среди эйнхериев, ей, женщине, не было. Так что в награду была ей возвращена жизнь.

Королевна Бедвильд с дозволения матери отправилась в Баварию, взглянуть на соседей да поговорить с ними о союзах и дружбе. С нею же шел кузнец, именем Гилморг, дабы сопровождать ее, а после идти в Бургундию учиться высокому кузнечному ремеслу. Кроме же государственных дел, собиралась Бедвильд просить лекаря баварского сварить сонное зелье. Зелье то понадобилось, дабы опоить Димитриуса, да отдать его Дэлли, так как та страстно желала соблазнить его и женить на себе. А силой того не должно было делать, чтобы не бросать тени на честь фризов и не поссориться бы с христианской Бургундией.

Но не просто было застать Баварию в спокойствии. Увидела Бедвильд, подходя к деревне, что стоят там даны с предводителем их конунгом Кривые Зубы, и вынуты мечи из ножен, и голоса звучат угрожающе. Тогда Бедвильд вошла в дереню и громким голосом вопросила, что происходит. Узнав, что она дочь Зигмунда, стали даны обвинять перед ней баварцев в убийстве их дружинника, да не просто в убийстве, а еще и в поедании. Баварцы же яростно отрицали это. Видя, что дело к беде, послала Бедвильд Гилморга за помощью во Фрисландию, а сама стала убеждать конунга данов, что он судит неверно.

Все же дошло дело до боя. Вышел против конунга Кривые Зубы конунг Эйрик. И был вождь данов в доспехе и в шлеме, с мечом и щитом, а у Эйрика никаких доспехов не было. И пал Эйрик в поединке, ранив противника.

Тогда встали баварцы, готовые мстить за своего конунга, но даны, услыхав упоминание о том, что идет Волчьей Шкуре подмога, живо подобрали вождя и убрались прочь, несмотря на то, что было их пятеро доспешных воинов, а фризов шло лишь трое, да двое оставалось мужчин баварцев даже без кольчуг. И смеялась Бедвильд, называя данов трусами, и обидные слова кричали баварцы им вслед, но тем быстрее убегали даны, так что пришедшим фризам досталось лишь сверкание данских пяток за поворотом.

Вернулись фризы назад, пообещав в случае нового нападения подмогу, а Бедвильд помогла похоронить Эйрика конунга и Раннвейг, убитую данами прежде. Зелья же сонного не могла сварить лекарка баварцев, и цели своей Бедвильд не достигла. Затем, попрощавшись, отправились фризы в Бургундию, а на пути повстречали Зигфрида с женой и Сванхильд, и Гальвдана воителя, что ушел ранее. Рады были дети Зиглинды повстречать сестру, и приязнь была меж ними. Направились она домой, а Бедвильд с Гилморгом следовали далее и дошли до Бургундии. Там оставила Бедвильд учиться кузнеца, сама же побеседовала с маркграфом Гири, рассказав ему, что приключилось в его владениях, и с государыней Кримхильдой, которая пригласила в Бургундию королеву Зиглинду. Обменялись Бедвильд и Кримхильда дарами, и пошла Бедвильд далее, к самым берегам Исландии, надеясь узреть полет валькирии в вышине. Однако ж пусто было на острове, и собралась королевна назад.

Не доходя до Бургундии, ибо путь ее снова лежал мимо, встретила Бедвильд валькирию Хильг. Та поведала ей, что боги неблагосклонны к Зигфриду и Брунгильде, и просила остеречь их, дабы берегли они друг друга.

По пути домой зашла Бедвильд в капище Одина, но и жрец не смог ей сказать ничего по поводу нужного зелья. Горюя, что перевелись в родной земле маги, дошла Бедвильд до дома и там узрела странные вещи.

Лежал, тяжко раненый, Зигмунд, и хлопотала возле него Хейдринга, возле сидели воины из племени вандалов, подле беседовали о чем-то фризский воин и Димитриус, а на троне Фрисландии восседал незнакомый человек, и стояла рядом королева Зиглинда. "Что все это значит?" - в гневе вопросила Бедвильд. И ответила ей мать: "Вот отец брата и сестры твоих, старший брат Зигмунда, Синфьотли. Пятнадцать лет назад Зигмунд тяжко ранил его - а думал, что убил - а я была тогда женой Синфьотли, а стала женою Зигмунда." И Зиглинда взяла за руку Бедвильд и, трепеща, подвела к Синфьотли. "Что же, ты дочь Зигмунда," - сказал Синфьотли, и тяжек был его взгляд. "Это так," - отвечала Бедвильд, не опуская взора. "Ты также дочь моей жены. Поэтому живи с миром," - решил Синфьотли. Бедвильд же поклонилась молча и отошла в сторону, и сказала подруге своей Дэлли так: "Горечь наполнила мое сердце. Я дочь братоубийцы, пусть и неудавшегося, и тот, кто должен заменить мне отца, обагрил свой меч в его крови - крови брата. Проклятье на нас. Ну что же, хоть твое желание сумею я исполнить. Оглушим сейчас Димитриуса, и я отдам его тебе." Но отвечала Дэлли: "Синфьотли, что нынче король, позволил мне сделать так за пределами этих стен." "Справедливо, - отвечала Бедвильд, - так что же ты медлишь?" Дэлли же сказала, что Димитриус почуял опасность, и за ворота не выманишь его теперь. Кроме того, беседует он сейчас с тем воином и с Зигмундом, ибо Зигмунд на смертном одре решил креститься.

Гнев Бедвильд был страшен. "Не пожелал мой отец умереть как мужчина! - вскричала она. - Не будь я дочерью ему, я оборвала бы его жизнь своей рукой!" Но тут призвал король Синфьотли фризов пред лицо свое и рек: "Покуда я король в земле этой, не будет здесь веры в Белого бога! А всякий, кто желает поклоняться ему, пускай сей же час убирается прочь из страны!" Так изгнан был Димитриус, воин же новобращенный испросил дозволения остаться при раненом Зигмунде, пока тот не исцелится настолько, чтобы ходить, или же не умрет.

"Что же ты сохранил ему жизнь? - спросила Бедвильд у Синфьотли, разумея Зигмунда. - Или ты повторяешь ту же ошибку, что он пятнадцать лет назад?" "Он брат мой и был любим женой моей, и за то я пощажу его," - отвечал Синфьотли. Тем временем пришли Зигфрид с супругой и Сванхильд, что гостили у альвов, и укорила Сванхильд сестру, что та не сказала им про Синфьотли. Но отвечала Бедвильд, что сама не знала ничего, когда встретила их на дороге. И передала она Зигфриду предупреждение Хильг, и ушли тогда Зигфрид и Брунгильда, ища ее, а Сванхильд осталась.

В ту пору, увидев, что вышел Димитриус за ворота, бросилась на него Дэлли и оглушила рукоятью меча, крича "Он мой!". Но поднялся с ложа Зигмунд, и так же оглушил Дэлли, и упал без чувств, ибо был тяжко ранен. Тогда воин-христианин хотел защитить Димитриуса, но велела ему Сванхильд бросить оружие. Бедвильд же хотела связать священника и увести, но тот сказал, что пойдет сам. Тогда увела его Бедвильд в глушь, попросив Сванхильд, чтобы направила Дэлли по их следам. Не знала она, что вандалы, за которых поручился Зигфрид, окажутся предателями.

Димитриус же отвлек на мгновение внимание Бедвильд и бежал, и она не сумела его догнать. А тем временем шли по дороге вандалы и спросили: "Что ты дашь нам, девица, если мы его для тебя изловим?" "Три золотых", - отвечала Бедвильд. И вандалы направились следом за Димитриусом. Тогда воротилась она домой, и сказали ей там, что, когда улетела Сванхильд, Дэлли схватили вандалы, связали и увели. Удивилась Бедвильд, но пуще было их изумление, когда подошли вандалы и, отвлекши разговором, внезапно схватились за мечи и зарубили Синфьотли, а Зиглинду и Бедвильд оглушили и связали, и унесли в город. В городе же выяснилось, что успели они тайно проникнуть туда и зарубить всех, кто был там.

Когда же пришли женщины в себя, то стали спрашивать их вандалы, где казна. И не выдали бы королева и дочь ее тайну сокровищ, но был там воин-предатель, христианин, и он указал вандалам, где лежат ценности. А тут подошел Димитриус и потребовал, чтобы по крайней мере Бедвильд примерно наказали бы, а лучше - казнили. И Зигмунд, что лежал, но был в сознании, не сказал ни слова против, а просил только не пытать его жену: "Еще пригодится."

Тогда подвели Бедвильд к трону Зигмунда, и распяли на этом троне, как на кресте, прибив ей руки гвоздями. А Бедвильд смеялась, ибо была из рода Вельсунгов и не хотела выдавать свою боль, и так говорила она Димитриусу: "Что же, ты, бабоподобный муж, желаешь сделать меня мученицей, как это положено в твоей вере, и казнишь меня той рабской казнью, какой казнили твоего бога? Да не боишься ли ты, что я стану приходить к тебе ночами и терзать твою душу?" "Не боюсь, - отвечал Димитриус, - ибо ты есть мерзкая язычница, да к тому же посягала на мою чистоту священника. Впрочем, есть для тебя еще способ спасти если не жизнь, то душу свою. Не примешь ли ты христианство?" Усмехнулась Бедвильд и плюнула Димитриусу в лицо. Тогда подозвал священник воина и велел утихомирить язычницу. Ткнул воин Бедвильд дважды копьем, и не могла она более говорить. А Димитриус тогда сказал: "Что же, хоть ты и упорствуешь, а я прочту над тобою молитву," - и стал читать отходную. А после того приказал оборвать мучения казнимой. Из последних сил крикнула Бедвильд, проклиная убийц, а затем пронзил воин копьем ее сердце, и полетела душа ее в Хель.


Знаем мы от надежных людей, что труп королевны сожгли вместе с троном, где казнили ее, а королева Зиглинда, не желая более быть рядом с Зигмундом, сама бросилась в огонь. Позже испросила она у Хель дозволения, и явилась призраком Зигфриду и Сванхильд, и поведала, что случилось во Фрисландии. Страшной клятвой поклялись дети ее отомстить за мать и сестру. Вскоре после того из-за непогребенных трупов начался в городе мор, и все вандалы перемерли, и вместе с ними Зигмунд. Но Димитриус избежал слишком легкой смерти. Духи убитых женщин, и дух Синфьотли вместе с ними явились взглянуть, как Зигфрид и Сванхильд расправились со священником. Сначала сделали они "кровавого орла", затем вспороли убийце живот и намотали кишки его вокруг дерева, и затем отрубили ему голову. Эту голову носила с собой Сванхильд, показывая всем, пока не выкупила страшный трофей Кримхильда, отдав за него все, что было у нее при себе, и похоронила она голову Димитриуса в земле Бургундии. Сванхильд же немедленно раздала все полученные богатства, говоря, что это цена мести, а потому негоже хранить их.


Тем временем Брунгильда была в тягости и вскоре разрешилась от бремени тройней. Валькирии с обнаженными клинками караулили покои роженицы, охраняя от любой нечисти, и счастье сопутствовало родителям: все дети были здоровыми и крепкими, без изъянов. Старшую девочку назвали в память о матери Зигфрида - Зиглиндой, средней мать дала имя Диса, а младшего брата в честь отца Зигфрида и Сванхильд именовали Синфьотли. Родился Синфьотли с зубами и вместо соски грыз себе потихоньку рукоять Грама.

Но позже, когда отвлеклась Брунгильда и отлучилась Сванхильд, проходили мимо альвы и подменили мальчика. Быть бы большой беде, вырасти подкидыш под именем Синфьотли, но тут случилась напасть иная. Вандалы натравили на Фрисландию дракона.

Одного дракона, Фафнира, Зигфрид уже прикончил когда-то, но этот застал его врасплох. Не успел король должным образом приготовиться к бою, и пал в битве, хотя и дракон уже издыхал рядом с ним. Тогда Брунгильда, забыв обо всем, безумная от горя, бросилась на меч и упала бездыханная на тело супруга. Подкидыш же Синфьотли подполз к мечу Зигфрида, схватил его и пополз, дабы добить дракона. Но меч отобрали вандалы, как раз пришедшие следом, ибо желали договориться с драконом. Тот пообещал им половину своих сокровищ, и вандалы стали призывать Одина, молясь об исцелении змея. Ничего у них не вышло, и вынуждены она были убраться ни с чем, а дракон с трудом уполз сам. Только прежде, чем уйти, вандалы все же вспомнили о чести и похоронили Зигфрида и Брунгильду. Вместе с Зигфридом погиб в огне волшебный плащ из сокровища Нифлунгов, а шлем Нифлунгов и меч Грам, которыми владел Зигфрид, вандалы унесли с собой. Но никто не знал, что браслет из того же сокровища снял с руки Зигфрида альвийский подменыш и отдал маленькой Зиглинде, а та отдала Дисе. Подменыш же пропал в огне родительского костра.

Сванхильд явилась и скорбела о погибших, и объявила себя королевой фризов. Девочки росли неразлучно вместе, но Зиглинда была похожа на ту, в честь которой ее назвали, добрая, мягкая и умная, Диса же унаследовала бешеный нрав матери-валькирии. И вот, в день их совершеннолетия, пришел во Фрисландию юноша, и назвался он Синфьотли. Признали его фризы, помня подкидыша, а он сказал, что его воспитывал сам король альвов. Но взор его был странен и тяжек, и, видя то, сказала Диса Зиглинде: "Сестра, не верю я нашему брату. Быть может, он под заклятьем альвов. Давай-ка уберемся подобру-поздорову прочь из Фрисландии и заберем с собой браслет, пока Синфьотли не стал выспрашивать, где он." Но поздно было, и подошел к ним Синфьотли и спросил, а не оставлял ли им чего подменыш на хранение. И Диса ничего не сказала, а Зиглинда солгала, что нет, ничего не получали они. И тут же, пока разговаривала Сванхильд с Синфьотли и пришедшим тогда карликом Регином, бежали сестры из Фрисландии, вооружившись и храня браслет.

Тетка же их, будучи валькирией, нагнала сестер и спросила, куда это направились они, и те отвечали: "Путешествовать." "Что же, коли так, - отвечал Сванхильд, - тогда, по крайней мере, приищите себе достойных мужей." То обещали исполнить сестры, и отправились кратчайшей дорогой в Баварию, ибо были баварцы добрыми соседями и верными союзниками народу фризов. А там шли как раз разговоры о том, что новому конунгу, Ингвару, хорошо бы жениться. И шепнула Диса Зиглинде: "Не желаешь ли замуж, сестра моя? Мое же сердце более лежит ко жрецу..." Но не хотелось Зиглинде брачных уз, ибо думала она стать валькирией.

Возвращаясь же из Баварии и надеясь дома не встретить Синфьотли, столкнулись сестры с валькирией Хильг, которая и рассказала, что погибла Сванхильд в стычке с вандалами, а было на ней при том ожерелье Нифлунгов. А надобно сказать, что обещала Сванхильд указать Синфьотли те сокровища знаменитго клада, о которых знала сама. Ныне же отправилась она к Одину, и что стало с ожерельем - неведомо. А Синфьотли был при той стычке, и пострадал не много.

Тогда решили сестры вместе с Хильг направиться искать брата, и валькирия вела их. Кожда же подошли они к кабаку, то обнаружили там Синфьотли, и говорил он вроде бы с пустым местом. Разом поняли сестры, что брат их беседует с альвами. Хильг тем временем покинула их, улетев на Исландию, сестры же подождали, покуда закончится разговор, и сами подошли к брату, и стали вопрошать его, что происходит с ним и как погибла Сванхильд. И сказал тогда Синфьотли, что желали альвы заставить его убивать людей и цвергов, неугодных им, но был сын Зигфрида строптив и несговорчив, и спросили его тогда альвы: "Чего же желаешь ты?" А в ответ Синфьотли рек: "Убить дракона." "Что же, - сказал тогда король альвов, - мы отпустим тебя, если ты пообещаешь, что из сокровищницы дракона, убитого тобой, ты выберешь нам один подарок, что был бы, по твоему разумению, достоин короля альвов." И дал Синфьотли обещание, и тогда выпустили его из Альфхейма.

"Что же, - сказала Диса, - брат мой одержим местью. Это правильно и справедливо. Только вот что, о брат мой и сестра моя: мы последние из Вельсунгов. Мы уступим тебе трон, Синфьотли, хоть ты и младший из нас, но ныне идешь ты по пути подвига, и никому не ведомо, останешься ли в живых. Времена нынче смутные, и потому следует нам оставить после себя потомство. Только сомневаюсь я, чтобы кто-то из женщин, кроме Зиглинды да меня, смог бы взглянуть в глаза брату нашему. Итак, до поединка с драконом нет и речи о том, чтобы Синфьотли жениться. Решим же, Зиглинда, кому из нас отложить оружие и связать себя узами брака?" "Повремени, Диса, - отвечала Зиглинда, - втроем мы, почитай, непобедимы, так давай же сначала отыщем сокровище отца нашего: только Грамом можно убить дракона!"

Но тут поведал Синфьотли о том, как встретил он в кабаке вандалов, и те вернули ему Грам взамен на обещание мира с фризами. "В уме ли ты, что веришь им, брат?!" - ужаснулись сестры, но Синфьотли отвечал, что ему неважно, мир ли будет с вандалами или война, а Грам нынче при нем. Да помимо того, желали дети Зигфрида вернуть сокровище Нифлунгов, а коли будет с ними благоволение богов - и приумножить. Про шлем вандалы сказали, что подарят его сами тому, кого сочтут достойным. Оставалось ожерелье, и нужно было вызнать его судьбу, а потому направились Вельсунги в Исландию.

Ударил Синфьотли мечом в щит, стоя на берегу моря, услыхали его валькирии, и простерся для детей Зигфрида радужный мост, по которому прошли они и вступили на исландскую землю. Там повстречала их валькирия, что сказалась подругой Сванхильд. Отвела она Вельсунгов в капище Одина, и говорил Один ее голосом, и позволил забрать то, что было при Сванхильд, а оказалсь там ожерелье, и вдобавок чаша, что также была в кладе Нифлунгов и прибавляла жизненных сил тому, кто пил из нее.

Далее отправились Вельсунги искать Регина, наставника Зигфрида, ибо знали, что может он сковать щит, что защищал бы от драконьего яда. Но не было его ни у цвергов, ни у альвов, ни в едином месте, что посетили они. И, опечаленные, отправились дети Зигфрида в кабак, дабы вызнать там что-нибудь о том, где может находиться Регин.

Не видали и там карлика, но пока стояли Вельсунги в раздумье, вошел дракон в обличье человеческом, и узнал он Синфьотли. "Что же, ты все еще желаешь мстить?" - спросил дракон. "Да, желаю," - отвечал Синфьотли, и дракон на то сказал: "Что же, пойдем, коли так." И вышли они в чисто поле, и бились, и одолел Синфьотли дракона.

Тогда вернулись Вельсунги домой, и не было радости в их сердцах, а одна только усталость. И отправился Синфьотли к альвам, и сказал им, что не взял он сокровищницы дракона, а потому нету и дара для альвов. Тогда король альвов наложил на Синфьотли обет - убивать всех цвергов, что ему повстречаются, а сын Зигфрида, произнося клятву, добавил еще: "Кроме Регина." И стало так.

Ввечеру же пировали в Баварии, и легко было у Вельсунгов на сердце. А через некоторое время, когда раздумывали фризы, как бы заполучить оставшиеся части клада Нифлунгов, подошли к воротам двое цвергов, и у одного из них был меч из клада, на другом же шлем. И бежали прочь все слабые духом, но Синфьотли выбежал из ворот и напал на цвергов, как то велела его клятва, и бился с тем, кто держал меч, а цверг в шлеме охранял поединок. Но тут Диса, чья воля не уступала воле брата, выхватила меч и, спросив соизволения Синфьотли, билась с другим цвергом, покуда не подбежал брат ее и не сразил и второго цверга также. И тогда вскричали Вельсунги радостно, ибо обладали они теперь кладом Нифлунгов, и слава их была превыше любой иной.

Поднесли они клад к алтарю Одина, и явился им Один и рек, что милее было бы ему, когда бы все части клада собрались в одном месте. И поведал он Вельсунгам, что кольцо Нифлунгов, последняя из частей клада, находится в стране, где самое вкусное пиво.

Поняли фризы, что речь идет о Баварии, а тут и сами баварцы пожаловали в гости. И вопросил их Синфьотли: "Правда ли, что хранится у вас кольцо Нифлунгов?" "Может, и так, - отвечал осторожно Оттар Ульфсон, - а какой же в том грех?" "Нет в том греха, - сказал на то Синфьотли, - но желание Одина было, дабы весь клад собрался в одном месте. Если же не хотите вы просто так отдать сокровище, могу я обменять его на Грам, ибо это самое дорогое, что есть у нас, а воля Одина - закон законов."

Удивились баварцы и предложили Синфьотли пойти с ними к альвам, куда держали они путь, и дать им время поразмыслить. Тем временем подошла Диса к брату и молвила так: "Сердце мое отдано Оттару Ульфсону навеки. Хорошо бы было, чтоб ты завел о том с ним беседу." "Пусть только попробует отказать сестре моей!" - сказал Синфьотли, и на том отбыл.

По возвращении же сказал Синфьотли все должное, и вложил руку сестры своей в руку Оттара, и спросили жреца, вырос ли плод на диковинном дереве, и жрец отвечал, что истинно вырос плод и освободил тем его от аскезы. И принес Оттар фризам кольцо Нифлунгов, и досталось оно Зиглинде, ибо та могла говорить с духами, а именно этой способности помогало кольцо. Взамен же отдано было Оттару ожерелье. И принесены были дары Одину, и вопрос задан: можно ли сделать что-нибудь, дабы снять с клада проклятие? И отвечал Одноглазый - нужно призвать создателя клада. Призвала тогда Зиглинда дух цверга Андвари, но тут Синфьотли, ведомый клятвой, пронзил призрака мечом, и тот исчез, а Синфьотли тогда сказал: "Вот оно, проклятие: одна моя клятва помешала другой."

И следом за тем проявилось проклятие, ибо узнала Диса, что супруг ее - вервольф, ибо такова особенность жителей Волчьей Шкуры. Но сказала Диса: "Или я не дочь валькирии? Издревле род наш дружил с волками, что ж с того, что замужем я за вервольфом?"

Предупредили боги, что теперь, когда клад у Вельсунгов, ляжет и на них прокляте. Но так отвечали Вельсунги, отважные дети Зигфрида, и с ними Оттар Ульфсон: "Никто из Вельсунгов не умирал еще в своей постели от старости. Да и нам, славным героям, такая смерть не к лицу. Потому - будь что будет!"


Здесь кончается повесть о Вельсунгах и сокровище Нифлунгов.


Рассказала Эльдрун/Бедвильд/Диса.

Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>