Тиннамериаль (она же Вериленская Кошка) Три блестючих прозрачки из Благословенной Земли или Чаепитие по астаховски На каждую Рекшану найдется своя Санаврия Митхор Астаховец Асту сподвижник аховый. Райни Кайфанец Я всегда знала, что я ненормальная, но не думала, что до такой степени. Нельзя быть одновременно вериленской проповедницей и виджинийским вайд- коринером, особенно когда собираешься ехать сначала на игру по Арде, а потом по Мистиэру и выбираешь, какая из твоих половин куда хочет. В конце концов сошлись на том, что на "Исход Нолдор" я еду оруженосцем Маэдроса, а на "Виджини Сэйвор" - вериленской проповедницей ордена Золотого Света. Я не была уверена, что Орминэ Раста возьмет меня своим оруженосцем, однако ормалленец виджинийца всегда поймет и Орминэ согласился, заставил только регулярно ходить к нему на тренировки. Заехали мы в пятницу с утра и сразу стали обустраивать наш лагерь в Митрим. Долго задерживаться в Валиноре мы не собирались, ибо сначала ставить палатки, а потом их снимать в то время как Черный Враг Мира и Покоя похитил три блестючих прозрачки из Благословенной Земли, недостойно истинных нолдор. Зачем нам Валинор, если наше предназначение - в Эндорэ? Пока мы ставились, подошла Рекшана и стала нас ругать за то, что мы ставимся в не Форменосе, на что Феанор встал в позу памятника себе и торжественно послал Врага Мира на все четыре стороны. Рекшана совету последовала, предварительно посмотрев на меня и прошипев что-то сквозь зубы о девушках, играющих мужские роли. Я осталась в глубоком недоумении - а кто тогда Мелькор, которого собралась играть Рекшана? Пока мы ставились и обедали, наступила пора собираться на парад. Мы спешно переоделись и в полном вооружении и в доспехах отправились в Тирион на Туне. Надо сказать, больше никто из нолдор на парад с оружием не явился, так что на нас смотрели с некоторой опаской, а Варда на всякий случай спряталась за Мелькора. Телери вели себя на удивление беспечно, к тому же половина их на парад не явилась. Эстелькор, игравшая Ольвэ, приставала к Феанору, чтобы тот ее убил. Странное желание. Я предложила свои услуги, на что Эстелькор гордо отказалась, заявив, что погибнуть от руки оруженосца мало чести, а вот зато Феанор... Я гибнуть вообще не собиралась, разве что от руки лично Мелькора, поэтому я решила больше в споры "кто кого убьет" не встревать. Парад плавно перетек в праздник. Сыновья Феанора гордо удалились в Форменос, оставив в Тирионе отца и нескольких своих подданных, меня в том числе, наказав им следить за Феанором, чтобы тот чего не натворил. Я плохо представляла, как именно мы будем следить за Феанором, и главное, как мы его остановим, если он все-таки вздумает что-то натворить, но перечить своему господину не стала. Основное внимание я уделяла не слежке за Феанором, а соку и очень вкусным пирожкам (приготовления, кажется Сэрреткора и Ширрочки), тем более Феанор вытворять ничего не собирался, а мирно беседовал с Фингоном. Мне тоже захотелось с кем-нибудь побеседовать и я нашла Финрода (Стерменка), в окружении толпы эльфиек. С трудом пробившись через толпу, я стала задавать глупые вопросы, как и положено маленькому эльфийскому мальчишке (Кстати, сколько лет было моему эльфенку, так никто и не решил. Стерменок утверждает, что лет 18, Рекшана заявила, что 12, а я предпочитала считать, что 16, в пересчете на человеческий возраст, конечно). Тут в центре лагеря появилась Варда и громко закричала, призывая наше внимание. Когда все замолкли, она заговорила зловещим голосов: - Вы видите, как свет, озаряющий небо Валинора медленно гаснет. Становится темно, но это не просто отсутствие света. Эта тьма кажется живой страшной тварью, она вселяет в ваши сердца страх. Вы не видите даже звезд... Речь была достаточно длинной и достаточно страшной и Эленнаро (мой персонаж) до конца ее не дослушал. Он заплакал, уткнувшись носом в первого попавшегося эльфа (это оказался тот же Финрод). Плакала я, кажется, по жизни, ибо мне вдруг вспомнился Эссерейч и стало не по себе. Когда я усилием воли вернулась обратно в Валинор, я поняла, что мне надо не плакаться Финроду, а бежать искать Маэдроса. Было светло, но я никак не могла понять, куда мне бежать, потому что возникло стойкое ощущение полной темноты. Только я подумала о Маэдросе, как он явился сам, в сопровождении Келегорма и Куруфина (Асвад и Митхор). Я бросилась к нему и встала рядом. Минута слабости прошла, хватит плакать, надо было что-то делать. Маэдрос принес нам страшные вести. Мелькор ворвался в Форменос и похитил Сильмариллы, лучшие творения Феанаро, а Тварь Пустоты, сопровождавшая его, убила Финвэ. В этот момент мне явственно увиделось, что Финвэ убил все-таки Мелькор, несмотря на то, что в многочисленных спорах на эту тему к однозначному выводу все-таки не пришли. И не было в Арде (почему-то мне не хочется называть этот мир Артой) никакой Ширры, Ширра в Мистиэре осталась. Эленнаро схватился за плащ Маэдроса, чтобы не упасть и еще слышно прошептал "мама..." (кстати, сказать, родители у моего персонажа были виртуальные, что ему не мешало страдать по ним вполне реально - мы решили, что мать осталась в Валиноре, а отец погиб не то при штурме Альквалондэ, не то при шторме, за ним последовавшем). Все взгляды устремились на Феанора. Феанор встал в эффектную позу и разразился проклятьями по поводу Моргота, заодно обвинив в его злодеяниях всех валар скопом. После чего мы помчались в Форменос. Все немногое, что нам удалось построить, было развалено, на середине поляны валялся мертвый Финвэ (причем лег он явно за полминуты до нашего прибытия), сильмариллы пропали, а вместе с ними - знамя и две банки тушенки. Тушенку, видимо, сожрала ненасытная Унголиант. Поплакав некоторое время, Феанор посмотрел на часы и громогласно вопросил: - Народ, десять часов. Мы в исход сейчас идем или с утра? - Мы идем сейчас, - ответил Орминэ, - а ты как хочешь. Амрод (или Амрос, кто их разберет) попытался вякнуть что-то насчет ужина, но Маэдрос смерил младшего брата таким взглядом, что тот испуганно замолчал. Когда мы вернулись обратно в Тирион, мы обнаружили, что народ расползся по палаткам, а некоторые героические нолдор пытаются что-то приготовить. Идиллию оборвал резкий голос Феанаро: - А ну, встать! Все сюда! - Встать, суд идет, - съязвил кто-то из близнецов. - Феанор идет, - поправил его второй. Держа в руках факел (погасший, правда, минут через пять), Феанаро начал речь. Речь была весьма эмоциональной и впечатляющей. Досталось всем - и Морготу, и Валар и даже собратьям-нолдор, которые пролеживают бока в Земле Благословенной, в то время, как в Эндорэ их ждут великие подвиги. Многие обвинения были явно неправедливы и мне очень хотелось подойти к Феанору и прошептать ему в ухо: "а ты уверен, что он именно такая сволочь?". Он был готов убить любого, кто стоит на его пути, включая собственных братьев. А потом была Клятва - в полной темноте (ибо факелы к тому времени потухли). Эленнаро чуть было не произнес клятву вместе с Маэдросом, но тот в решающий момент обернулся и щелкнул его по носу. Мы перепугались и замолкли. Мы стояли и ждали, что же еще скажет Феанаро, как к нам подошел Финголфин, за неимением факела державший фонарик со свечой. - Брат мой, - мягко сказал он, - стоит ли обвинять Валар в том, что произошло? Моргот такой же враг им, как и тебе, стоит ли настраивать против себя могущества Арды? - Я не верю им! - вскричал Феанор. - Они ничем не лучше Моргота, они такие же убийцы, как и он! Я не желаю больше быть игрушкой в их руках! Если тебе нравится быть рабом Валар - оставайся, а мы уходим! Поднялся шум и гам, каждый кричал свое, не слушая окружающих. Одни призывали уходить, другие оставаться. Я, как и положено, молчала, стараясь не отходить далеко от Маэдроса, который то и дело норовил куда-то убежать. Наконец Феанору надоел сей беспорядок и он воскликнул: - Кто мне верен, идем! И мы пошли к озеру, точнее к морю, в Альквалондэ. Увидев нашу нестройную процессию, телери оживились. По ним было видно, как они соскучились без нас и как им хотелось быть убитыми, особенно Эстелькор, не сводившей глаз с Феанора. Третий раз за один вечер Феанора на речь не хватило. Он уже хотел убивать Ольвэ безо всяких речей, но Маэдрос был на этот счет другого мнения и выступил перед телери не хуже Феанора. По крайней мере он был похож на онолдоревшего феаноринга, а не на остерменевшего Вианкора (сразу вспоминается фраза из Райни-кайфанца "в то время Феанор окончательно остерменел и свианкорился"). Однако Феанору очень хотелось побить телери и идти спать, а Олвэ - геройски умереть и тоже идти спать, так что речь закончить Маэдросу не дали. Ольвэ воздел руки к небу и трагически заорал: - Я не отдам вам корабли! Убирайтесь, откуда пришли! - Тогда мы возьмем их сами! Нолдор, на штурм! - заорал Феанор и мы бросились убивать телери. Орминэ сунул мне свою поясную сумку и велел стоять на месте и ждать его. Но Эленнаро так просто не остановишь. - Маэдрос! Я с тобой! - Я сказал - стой здесь и ни с места! - Но я не могу тебя бросить! - Мальчик, ты не понимаешь, что говоришь. Это не твоя война! Я не хочу в это впутывать еще и тебя! Возразить Эленнаро не успел - Маэдрос уже убежал. Так я и простояла всю битву у края поляны с дурацкой сумкой Орминэ в руках. Мне, как игроку, было интересно, мне, как персонажу - страшно. Эленнаро захотелось бежать куда- нибудь, лечь мордой в землю и ничего не видеть, он просто не мог себе представить, как это так можно - убивать эльфов. А с другой стороны - ведь они нам помешали, значит они сами виноваты. Из темноты возникла какая-то девчонка, одетая во что-то балахонистое, так что было не разобрать, парень оно или девушка. Ребенку, кажется, захотелось геройских подвигов. Завопив что-то про подлых убийц, подосланных по наущению Моргота, она бросилась на меня. Я перехватила сумку Орминэ в левую руку, меч - в правую и попыталась отбиться. Тренировки с Орминэ дали себя знать - я выбила у девчонки из рук ее, с позволения сказать, оружие (по-моему это было что-то деревянное и для приличной боевки непригодное), но не сумела вовремя остановить удар. Она упала. Эленнаро в растерянности стоял над убитым им телерийским мальчишкой (скорее всего это был именно мальчишка, я не думаю, что у них такие воинственные девочки) и повторял про себя: "Я не хотел убивать... Он первый на меня набросился... Я не хотел...". В таком положении его застал вернувшийся Маэдрос. Труп телеренка к тому времени уже убежал в Мандос греться. - Эленнаро, что случилось? - Я не хотел его убивать... Он сам... - Кого? - Мальчишку какого-то из телери... Я хотел только меч у него выбить... Я не знаю, как получилось... - А ну перестань плакать! - рявкнул Маэдрос. - Сделанного не вернешь! Идем! Я поплелась за Маэдросом, плача уже по жизни. Меня трясло, и от холода, и от содеянного. Ну кто просил этого эльфенка лезть ко мне? Я понимаю, что ему хотелось отомстить. Но почему мстить надо тому, кто не виноват? Дорога в Эндорэ представляла собой мост, отделяющий меньшую часть озера от большей. Мы шли через мост, а Финголфину предстояло идти вокруг меньшей части озера - километра три. Мы пошли сразу же, они решили отложить поход на утро. У входа на мост нас ждал Мандос. Он стоял посередине, скрестив руки на груди, и был так похож в этот момент на Астениэра, что я чуть по жизни не бросилась в воду. Что он говорил, я не отсекла. Проклял и прогнал, короче. Эленнаро мучительно пытался не плакать, а я мысленно повторяла: "Это не Астениэр, это не Астениэр. Это Арда, там Астениэра не было". Наконец Мандос ушел и мы радостно поперлись через мост. В Митрим нас ждала приятная неожиданность в виде техмастера, поддерживающего костер и готовящего еду на всех. Я решила не выбиваться из роли, села в уголок и принялась тихо страдать. Утешать меня было некому, разве что по жизни, а утешений по жизни я не принимала. Лезть к Маэдросу Эленнаро побоялся - у него был такой вид, что лучше держаться подальше. Поэтому я доела свою порцию макарон с тушенкой, запила чаем и полезла спать. Подняли нас громкие крики часов в восемь утра (при том что легли мы хорошо, если в два часа ночи). Это орки, посланные Унголиант, решили сбросить нас обратно в море или испепелить на месте. Мы быстро поднялись и собрались в атаку. Я разумеется вскочила вместе со всеми, но Орминэ остановил меня, велев караулить лагерь и начинать готовить завтрак. Возразить я не успела - меня просто не стали слушать. Пришлось вместе с еще двумя девчонками заняться хозяйством. Когда нолдор вернулись с победой, но без Феанора (причем на лицах сыновей Феанора читалось явное облегчение), завтрак был готов. Не успели мы поесть, как к нам явился парламентер от Моргота. Парламентером был Райни- кайфанец. - Эй вы, нольдоры! - заорал он. - Сильмариллы назад хотите? - Я бы попросил тебя, во-первых, быть повежливее с сыновьями Феанаро, - спокойно, но твердо заговорил Орминэ, а во-вторых, называть свое имя и кем ты послан. Я не разговариваю с безродными пришельцами. - Я - Гэлрэн, менестрель, из рода Эльфов Тьмы, которые вашим королем были обречены на страшную гибель! Меня прислал сюда Мелькор и он говорит, что готов встретиться с тобой, чтобы обсудить условия возвращения Сильмариллов. Райни явно хотел еще что-то сказать, но Орминэ властным жестом велел ему убираться. Началось обсуждение. Сначала Маэдроса уговаривали не идти, потом решили, что лучше пойти, но взять с собой войско. Так, на всякий случай. Когда Маэдрос стал вызывать добровольцев, Эленнаро не выдержал: - Я с тобой! - Ты должен остаться здесь! - Нет, мой лорд. Мне нечего больше терять, у меня не осталось никого кроме тебя. Я лучше погибну вместе с тобой, чем потеряю тебя. Мы с Орминэ посмотрели друг другу в глаза и стояли так минут пять. - Упрямый мальчишка... Ну что с тобой делать, пойдем. И мы пошли на стрелку с Морготом, в составе пяти человек. Войско, что и говорить, огромное. Их было больше и мы не успели оглянуться, как перебили всех, кроме Эленнаро и Маэдроса. Меня, как и договаривались, решили взять живой. Наверное, чтобы шантажировать Маэдроса. О чем они разговаривали с Мелькором, я не знаю. Меня сразу потащили в какой-то огороженный черной тканью угол, где я была окружена дивными астаховскими девочками в количестве пяти штук. Кажется, это были две эльфийки и три человека, или наоборот - впрочем отличить их было невозможно. Девочки тут же наперебой принялись рассказывать мне, какой хороший Мелькор, как он любит Арту и как мы, нолдор, причиняем этой самой Арте боль. Кроме разговоров они пичкали меня конфетами и пряниками. Я сдуру съела два пряника, после чего захотелось пить и я попросила чаю. - Ой, а у нас чай еще не готов. Мы еще воду не ставили! - А хоть что-нибудь попить у вас есть? - мрачно спросила я. - Есть вода из озера, не кипяченая... - Так давайте воду! - Нельзя пить сырую воду! - назидательно сказала долговязая рыжая девица. - Ты можешь заболеть. Подожди, пока мы приготовим чай. Время, пока девочки готовили чай, было для меня самой страшной пыткой на этой игре, тем более стало довольно жарко. Пить хотелось немилосердно, а девочки продолжали совать мне конфеты и удивлялись, почему я отказываюсь. Когда вода в котелке уже закипела, пришел Райни и сказал, что меня зовет к себе Мелькор. Я встала в позу и заявила, что никуда не пойду без чаю, а Мелькор пусть подождет. Девочки неожиданно встали на мою защиту, сказав, что непозволительно так мучаться живому существу. Однако к себе, видимо, они это не относили и продолжали изводить меня разговорами. Наконец-то принесли чай, но дивные девочки и тут умудрились испортить мне настроение, бухнув в маленькую кружку четыре ложки сахару. Я стоически выпила горячий чай чуть не залпом и попросила еще, но без сахара. Пока я пила чай, у Мелькора нашлись другие дела и он на время позабыл обо мне, так что я осталась на попечении астаховских девочек. Одна из этих девочек особенно настойчиво лезла ко мне и смотрела такими восторженными и круглыми глазами, что Эленнаро подумал - а не влюбилась ли она в него. Девочка оказалась человеком. Я вспомнила, что мы ничего не знаем про людей, и стала расспрашивать. - Люди превыше даже Валар! - гордо отвечала девочка. - Они уходят в иные миры, они свободны от предопределенности, а вы, эльфы, можете делать только то, что хотят от вас Валар! - Почему же? - возразил Эленнаро. - Мы ушли из Амана против воли Валар. Да и свои творения мы создаем, не оглядываясь ни на чью волю. Валар делились с нами своими знаниями, а мы сами находили способы, как эти знания применить, и узнавали новое, так как хотим мы, а не как диктуют Валар. - Все равно, - не успокаивалась девочка, - вы не умеете изменяться и всегда остаетесь детьми, играющими в игрушки, а мы сами выбираем свой путь. - И мы выбираем, - парировал нолдо. - Я сейчас не такой, каким был в Амане. И ушли мы не только за тем, чтобы покарать Врага, а затем, чтобы придти в Забытые Земли и творить там по своему выбору, а не под присмотром Валар. Во время затянувшейся дискуссии я мысленно хохотала - ну это надо же, спорить с виджинийкой о неизменности и выборе! Или они не понимают, ради чего нолдор ушли из Земли Благословенной? Или они считают, что мы - стерманцы, а Феанор больше всего похож на Вианкора? Нет, я понимаю, что из книги Рекшаны можно сделать подобные выводы, но книга книгой, а мир миром. Если Феанор на кого-то и похож, то скорее всего на Митхора. По крайней мере, безумец он тот еще. Пока мы беседовали, пришло время обедать. В Аст Ахэ, как выяснилось еще и кормили, причем кормили вкусно. Мне выдали быстрорастворимый суп, а на второе - картошку с тушенкой. Поев, я попросила чаю. Чаю опять не оказалась. Я мысленно прокляла Аст Ахэ и его девочек, села под дерево в стороне и стала ожидать чаю. Однако настырная девочка так и не смогла оставить в покое - подсела рядом и стала убеждать меня стать человеком. Хорошо, она хоть молчала во время обеда - я бы точно подавилась и померла бы по жизни. Откашлявшись, я спросила, как она это себе представляет. В ответ мне была выдана речуга о пути и выборе (вполне мистийская, кстати) и о том, что люди могут выбирать свой путь среди иных миров, а эльфы-де ничего про другие миры не знают. На что я прочитала не менее патетическую речь о том, что мы все знаем, но мы выбрали именно этот мир, и другого нам не надо. Она спросила меня, не хочу ли я знать об иных мирах. Я представила, что меня сейчас будут грузить Мистиэром и поспешно ответила, что не хочу. Тут опять явился темный менестрель и заявил, что Мелькор требует меня к себе. - Я никуда не пойду без чая! - заорала я. - Ты же только что пил чай? - удивился Райни. - Это было три часа назад, а с тех пор я успел поесть и мне ужасно хочется пить. Говорят, Мелькор был шибко недоволен тем, что его пленники только и делают, что пьют чай. Но не виноватая я, что когда мне хочется пить, я мало чего соображаю! Наконец, чай был готов. Сахар в него я положила сама, во избежание, но испортить чаепитие мне все-таки сумели. Еще одна девочка подошла ко мне, и сказала, чтобы я просил прощения у Мелькора за все, что я натворил. Эленнаро знал за собой только один поступок, за который следовало просить прощения - убитого телерийского мальчишку - но никак не у Мелькора. Посему я поперхнулась чаем и меня долго колотили по спине, чтобы я отдышалась. И вот я предстала перед троном Мелькора. Трон был задрапирован черной тканью, а вокруг были развешаны куски материи черного цвета с узором из белых цветов, вероятно, ирисов. Мне почему-то тронный зал Моргота представлялся по другому, но меня никто не спрашивал. Сама Рекшана была облачена в черные брюки, черную тунику из атласа, отделанную бархатом и черный плащ, тоже отделанный чем-то блестящим. На руках у нее были широкие браслеты (по-моему, из кожи), а на голове - обруч с тремя стекляшками, то бишь корона с Сильмарилами. Справа от трона стоял Саурон, слева - темный менестрель. Где-то за моей спиной сгрудились астаховские девочки. Эленнаро было страшно. Еще бы - после стольких событий оказаться в плену и стоять перед самим Морготом... В Амане он не сталкивался с Мелькором, ибо был слишком мал, когда Мелькор приходил учить нолдор. Однако он сумел преодолеть страх и, смело посмотрев в глаза Мелькору, спросил: - Где лорд Маэдрос? Что ты с ним сделал? - Он сам выбрал свою участь, - ответил Моргот. - Смотри! И Эленнаро увидел Маэдроса, подвешенного к скале, а я - Орминэ, привязаного к дереву (хорошо, хоть его не забыли предварительно побрызгать антикомарином). Мелькор стал рассказывать что-то про Эльфов Тьмы, над которыми Маэдрос смел посмеяться и поэтому ему досталась та же участь, что и им, но мне, честно говоря, было наплевать на всех Эльфов Тьмы, вместе взятых. Тем более, что по жизни я в них не верю. Мисты Тьмы были, а эльфы - нет, они в систему мира не укладываются. - Освободи его! - потребовала я. Наглости мне было не занимать. Ну правильно, кому нечего терять, тот уже ничего не боится, а Эленнаро уже потерял все, что мог. - Ты действительно этого хочешь? - Рекшана пристально посмотрела на меня. На миг мне показалось, что это не Рекшана, а кто-то, стоящий за ней, может быть действительно тот самый Моргот, причем не тот, о котором она писала в своей книге, а тот, кем его считали нолдор и о ком потихоньку пишут апокрифы, как выразился кто-то "помесь Астениэра с Харадвэстом". - Сделай же и ты свой выбор! Оставайся у меня, убедись собственными глазами, кто из нас прав, а кто виноват, узнай истинную историю, а не ту, которой вас учили Валар... - Оставайся! - пискнула из-за моей спины дивная астаховская девочка, та самая, что рассказывала мне про людей. Она хотела сказать еще что-то (наверное, признаться в любви), но я обернулась и посмотрела на нее очень нолдорским взглядом. Или очень виджинийским. - Ты хочешь, чтобы я служил тебе, Моргот, Черный Враг Мира и Покоя? Я никогда не стану служить тебе и никогда не останусь в твоей крепости по доброй воле! Я лучше разделю участь своего лорда! Разговор между мной и Рекшаной получился красивый. Она пыталась доказать, что во всем виноваты нолдор, я - что виноват Моргот, но один раз она все-таки прокололась, признав, что все-таки Мелькор вытащил Унголианту из-за Грани Мира. Знаю я эту Рекшанину версию - все зло на Арте - дело рук (или лап, или щупалец) Унголианты, а Мелькор потом всю жизнь раскаивался, что дал ей бытие. Так не раскаиваться надо было, а не трогать ее! Отступник тоже раскаивался в том, что призвал Астениэра, так легче никому от этого не стало. Но тут все испортил Райни-кайфанец. После очередной патетической тирады Рекшаны, когда я только-только собралась ей отвечать тирадой не менее патетической, Райни вылез вперед и сказал, обращаясь к Рекшане: - Учитель, не надо Маэдроса со скалы снимать. Он нам вместо пугала служит - пока он там висит, никто и близко не подойдет, все пугаться будут! Эленнаро мог стерпеть все - и гадости про Валар, и пытку жаждой, и долгий спор с Мелькором ни о чем, но оскорблений в адрес своего лорда он вытерпеть не мог. - Ты, морготов прихвостень! Если ты смеешь говорить такие вещи, ты должен ответить за свои слова! Я вызываю тебя на поединок! - Ты будешь драться с безоружным менестрелем? - язвительно спросил Мелькор. - Вижу я, как блюдут нолдор воинскую честь. - Если он не владеет оружием, мы будем сражаться на песнях! - выкрикнул Эленнаро. Тут до меня дошло, что я сделала. Вызвать Райни на песенный поединок - это же потом разговоров по всему Вильярэсту не оберешься. Хорошо, он не согласился драться на мечах - наверняка он бы победил, сколько времени тренируется с Орминэ он, и сколько я. Даже с учетом того, как регулярно ходит Райни на тренировки (точнее регулярно не ходит). Но и песенный поединок - дело непростое, какой стаж менестрельства у него и какой у меня. Однако персонаж уже решил лечь костьми, но заставить темного менестреля ответить за оскорбление. - Хорошо, - сказал Мелькор, - вы сразитесь на песнях. Если победишь ты, нолдо, я отпущу тебя. Если победит Гэлрэн, ты будешь висеть на скале рядом со своим лордом. - А я приду и буду петь вам обоим, - добавил Райни. Я подумала, что если меня отпустят, то я могу отыскать способ освободить Маэдроса, и согласилась. После чего Рекшана послала одну астаховскую девочку за техмастером для отследки, а другую - в Митрим за моей гитарой, поскольку играть на гитаре Райни я отказалась наотрез. Пока девочки бегали, я лихорадочно вспоминала весь свой репертуар и что я могу противопоставить Кайфанцу. После тяжелых продолжительных раздумий, я поняла, что Райни - животное непредсказуемое, но лучше петь серьезные песни, чтобы не обрушить игру в стеб. Оставшиеся девочки попытались опять кормить меня конфетами, но я шикнула на них, заявив, что от конфет у меня пропадет голос. Вернулась одна из девочек и принесла мне гитару. Я стала ее настраивать. Пока настраивала, появился техмастер - Элмерет питерский. Я не очень люблю Элмерета, как персонажа, но увидев Элмерета питерского, я вздохнула с облегчением - он терпеть не может стеба. Что над Мистиэром, что над Ардой. Райни, наверное, предпочел бы другого техмастера, но какого привели, такого привели. И вот мы запели. И тут я поняла, как хорошо сделала, что настроилась на серьезный репертуар. Нет, Райни не пел стебов, но лучше бы он их пел. Ибо наскоро переделанная Санаврия в исполнении Райни - это еще хуже стеба. Он и пел так, как поет обычно Санаврию - с надрывом и притворными всхлипами. Я не стала петь ни Санаврию, ни Рекшану. Я вспомнила репертуар нашей нолдорской компании, которого оказалось не так уж мало, и хоть там не было красивых санаврииных поэтических оборотов и звучало оно весьма просто, зато это было серьезно и вполне себе укладывалось в игру и в мою роль. Я понимала, что со слухом и голосом у меня дела обстоят так себе. Та же Рекшана хотя бы в музыкальной школе училась. Но, видимо, Элмерета стиль исполнения Райни Кайфанца достал уже года четыре назад, поэтому он присудил победу мне. И добавил злорадно: - А ты, Гэлрэн, после поединка ощутил потерю сил и не можешь петь и играть до завтрашнего утра. Вот тут настала моя очередь торжествовать. Еще до игры Райни заявил, что когда Орминэ повесят на скалу, он придет к нему с гитарой, точнее с лютней и будет петь, на что Орминэ завопил, что двойной пытки он не перенесет. Я готова была обнять и расцеловать Элмерета, но сдержалась. Как хорошо, что есть справедливость на свете! - Ну что же нолдо, ты волен идти, куда пожелаешь. Впрочем, если ты хочешь остаться здесь... - Я уже сказал, что не хочу! - А чаю ты не хочешь? - вылезла дивная девочка. - Он только что вскипел... Чаю я хотела. Рассудив, что с Орминэ ничего по жизни не случится, освобождать его все равно должна не я, а горло после поединка промочить следовало, я согласилась. Лучше бы я этого не делала. Ибо девочка-таки решила признаться мне в любви и напрашиваться в Митрим вместе со мной. Эленнаро было интересно узнать побольше про людей и про порядки в Аст Ахэ, чтобы потом о них рассказать, но ведь надо было скорей освобождать Маэдроса... А что делать с влюбленной девочкой, он не представлял абсолютно. Никаких ответных чувств он не испытывал. Если что-то и чувствовал по отношению к ней, то только жалость. И он решил попробовать поговорить с девочкой, чтобы разубедить ее от служения Морготу, а так же объяснить, что он ее на самом деле не любит и пусть она разберется в себе получше. Разговор длился у нас долго. То и дело девочку отвлекали то по жизни, то по игре, а она просила меня ее дождаться. Я начинала сомневаться, выйду ли я вообще из Аст Ахэ, но Саурон выдал мне пропуск - какую-то черную бумажечку, по которой меня выпустили бы безоговорочно. Однако надо было идти как-то спасать Маэдроса, а уйти не было возможности - только вместе с девочкой. Я уже собиралась так сделать, как к воротам Аст Ахэ пришло воинство Финголфина. Рассудив, что оруженосец Маэдроса, выходящий на виду их всех из ворот Аст Ахэ будет выглядеть, мягко говоря, несколько странно, я решила подождать, пока они уйдут. Возможно, они попытаются сами освободить Маэдроса, тем более что у Эленнаро это бы просто не получило - силенок бы банально не хватило. Однако войско Финголфина Маэдроса не заметило. Я поняла, что мне пора действовать и заявила девочкам, что ухожу. Они буквально вцепились в меня всем составом и не хотели отпускать. Я стала задумываться, не взять ли какое лежащее под ногами оружие и не зарубить ли весь этот астаховский цветник, но мне не хотелось отягощать совесть персонажа еще одним убийством. Ему девочек жалко, а я из-за него страдать по жизни должна. И тут пришел Саурон и заявил, что Маэдроса освободили. Без меня. Я поняла, что уходить мне все-таки надо, но тут Саурон завел со мной длинный разговор о долге, чести и верности. Пришлось отвечать, чтобы не ударить в грязь лицом перед врагами. Когда обнаружилось, что время близится к полуночи, темнота хоть глаз выколи, а дорогу я не знаю, ибо вел меня Орминэ, а я сама страдаю топографическим кретинизмом, в лесу особенно, меня стали дружно уговаривать остаться ночевать в Аст Ахэ. Пообещали спальник, пенку и место в палатке. Я отговаривалась, отбрыкивалась руками и ногами, но меня отпускать не хотели. Завершила уговоры Рекшана, которая сказала совершенно морготским голосом: "Кошка, я могу тебя отпустить, но если ты сломаешь ногу, я отвечать за тебя не буду". Ломать ноги мне не хотелось, поэтому я попросила Рекшану звякнуть по мобильнику Финголфину и сказать, что я ночую по жизни у них. Спать мне пришлось в одной палатке с двумя девочками, одна из которых как раз и влюбилась в моего персонажа. Еле-еле мне удалось уговорить ее прекратить лезть ко мне с разговорами, ибо я хочу спать по жизни. Предыдущую ночь не выспалась, еще и в эту не дают. После часа уговоров девочки наконец-то угомонились. Проснулась я часов в восемь, когда еще все спали и поняла, что если я не уйду сейчас, то не уйду никогда, ибо что такое чай по астаховски, я поняла прекрасно. Я осторожно вылезла из палатки, забрала гитару и спокойно вышла из лагеря. В Аст Ахэ спали все, включая Мелькора и часовых. А вот у нас в Митрим спали не все. Едва я приблизилась к нашей стоянке, как послышался крик "стой, кто идет!". Я честно ответила, на что меня посадили к костру и велели сидеть, пока не проснутся наши лорды и не разберутся, что со мной делать. Даже к собственной палатке меня не пустили, а я так надеялась подремать хотя бы часок. Про чай я уже не говорю. Первым проснулся Орминэ. Увидел меня и сразу поднял бурную деятельность по обеспечению меня чаем и завтраком. Я, разумеется, попыталась ему этого не позволить, и в результате меня все-таки допустили до приготовления пищи. Наконец к костру сползлись все сыновья Феанора. Я честно рассказала, что со мной было в Аст Ахэ и как я выиграла песенный поединок с темным менестрелем Гэлрэном. - Ты ничего не сделал чтобы спасти своего лорда! - патетически воскликнул Карантир. - Почему же? - возразил Эленнаро. - Я победил Гэлрэна в песенном поединке, после чего он некоторое время не мог петь. А он собирался петь лорду Маэдросу. После этого сыновья Феанора поняли, что возразить мне нечего, ибо Райни Кайфанца знали все. Пока я ела и пила чай, Орминэ рассказал мне историю своего освобождения. Оказывается, спас его не Фингон, а лично Финголфин, поскольку у Фингона во время перехода через Хэлкараксе порвались туфли, а босиком Раэнеллен идти отказалась. Я хотела сказать все, что я думаю по ее поводу, но вспомнила ночевку в Аст Ахэ и воздержалась. Когда все более-менее проснулись и пришли в себя, пришел гонец от Финголфина и пригласил всех на праздник. Эленнаро пошел, мрачно подумав про себя, как бы и этот праздник не кончился так же, как праздник в Валиноре. Его ожидания оправдались отчасти. Первое, что увидела я, придя в лагерь Финголфина - это трех астаховских девочек, гроздьями висящих на Финроде. Хорошо, хоть не все пятеро. Той, что признавалась мне в любви, тоже не было (как оказалось, к нам пришли только эльфийки, люди решили пока на глаза эльфам не показываться). Я внутренне завыла и спряталась за Маэдроса. Маэдросу было не до меня - он передавал верховную власть над нолдор Финголфину (откуда у меня стойкое впечатление, что это случилось раньше?). Асвад и Митхор стояли и грозно смотрели на Орминэ - им передача власти явно не нравилась. Тут подошла я и, показывая глазами на Стерменка, зашептала про астаховских девочек, которые пришли охмурять нашего Финрода. Конечно, Келегорму с Куруфином не было особого дело до Финрода... но кто еще мог прогнать дивных девочек, как не Асвад с Митхором? Спихнув заботу о Стерменке на сыновей Феанора, я радостно обнаружила пакет сока и пирожки (по моему те же самые, что в Валиноре). Ко мне подошла Ширрочка: - Конфету хочешь? - Не-ет! - заорала я на весь лагерь. И поймав недоуменные взгляды соплеменников, ответила: - Меня в этом ихнем Аст Ахэ так конфетами закормили - на всю оставшуюся жизнь хватит! Записала Ассиди, 16-19 августа 2002 г. Новости Стихи Проза Извраты Юмор Публицистика Рисунки Фотоальбом Ссылки Гостевая книга Пишите письма return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>