Яна (Миримэ) Перекрестки "Все пути начинались от наших дверей, но мы только вышли, чтобы стрельнуть сигарет..." ("Небо становится ближе", Б.Г.) Год 1992. Мне - четырнадцать (всего? уже? целых?). Книги Толкина чудом куплены еще год назад, прочитаны, перечитаны, зачитаны до дыр. В сердце поселяется щемящая тоска. Есть ли еще такие же, как я - тоскующие по Средиземью? Передача по телевизору. Нескучный Сад. Библиотека. Робкая девочка впервые решается на отчаянный шаг - поехать. Одной. В незнакомое место. К незнакомым людям. И ведь едет же! Ее встречает улыбчивая темноволосая девушка: "Это Эгладор". И я пришла, пугаясь собственной наглости, и вообще "я буду молчать, считайте, что я рыба, что меня тут нет - только не гоните!" И ведь не прогнали. Робкую девочку вскоре словно подменили - я заглядывала в рот старшим, училась у них, учила английский и смогла прочесть Толкина в подлиннике (серые дрянные ксерокопии), научилась аккордам и гитарному бою (а ведь играла только классику), научилась слушать и говорить. Я научилась писать - и неплохо, я выучила Квэнья. Я пропадала у друзей сутками, забросив учебу и забыв о родителях, да и что они могут понять, я же - ушелец.... Медленно рассыпался Эгладор, и я ушла "в свободное плавание". Для предков на столе оставлена записка: "я уехала надолго". Рюкзак, ксива, книжка с адресами и телефонами вписок - и вперед, по трассе. Я выходила на трассу и свободно, радостно улыбалась незнакомым людям. Я нашла лекарство от плохого настроения: если давил депресняк - ехала в другой город. Хабар, Новосиб, Е-бург, Владик, Томск, Питер - везде были знакомые или, по крайней мере, знакомые моих знакомых. Вписки. Подработка левыми переводами. Эзотерические заморочки, энергуйство, воспоминания о прежних жизнях, а из еды - неделями одна жидкость, но мне - нам - было хорошо. Мы пели. Мы вспоминали. Мы играли и жили. А во Владике я встретила его и осталась с ним - вместе глючить и добивать свою печень... Но этого никогда не было. Из Владика мне пришлось уехать в другой город, он остался - и встретил другую, а я - другого. Я больше его никогда не видела. Я продолжала мотаться по городам... Но этого никогда не было. Еще раньше я вспомнила, что на самом деле я - изгнанный из одного из отражений Средиземья и заключенный в женское тело эльф. Еще я вспомнил свое имя, а в Хабаре встретил свою любовь, да там и остался. Нашел работу, вспоминал, записывал... Но этого никогда не было. Меня вовремя остановили, и я назвала глюки - глюками, а со временем вообще перестала ими баловаться. Походила по трассе, но недолго, быстро надоело, вернулась в московскую тусовку. Стала понемногу писать, мастерить игры, работать. Поселилась отдельно... Но этого никогда не было. Когда я сбежала из дома на трассу, мои предки поставили на уши ментов, и меня через три месяца выловили в Киеве и отправили домой, а оттуда, после попытки самоубийства, - в дурку. Предки надеялись, что там меня вылечат от тоски по странствиям и иным мирам, а меня кололи всякой дрянью, и если бы друзья не помогли мне дернуть оттуда - как была, в халате и тапочках - быть бы мне овощем. Меня увез к себе один существ, и больше меня никто не нашел... Но этого никогда не было. Я вышла из дурки сама, хотя и нескоро, но домой не вернулась. Ушла жить на вписку... Но этого никогда не было. Во мне никогда не было достаточной решимости, чтобы ездить одной, и я никогда не ездила. Я слишком легко поддавалась влиянию, и когда послушала, прочитала, а потом увидела - ее... Стала одной из ее свиты. Несомненно, она была талантливей и умней, и я училась играть и петь ее песни. Она научила меня пить. Я осталась при ней, потому что сама по себе ничем особенным не была... Но этого никогда не было. Меня оттащили от нее, дали уверенность в собственных силах, показали, что я тоже талантлива и много умею. Я перестала зависеть от нее. У меня появилась своя свита, но до чего обидно за утраченные иллюзии, за развалившуюся дружбу, а выхода нет, и надежды - тоже... И я начала пить... Но этого никогда не было. Я никогда не лезла ни в чьи свиты, я слишком разумна для этого. За глюки мне когда-то неплохо вломили, за выпивку - тоже, так что всей этой ерундой я уже не маюсь. Отучилась на лингвистическом, изучаю Толкина, вышла замуж за издателя, появилась возможность ездить на КОНы, иногда - на игры. Стала появляться в Интернете, меня уже знают, и правильно - я в Толкине разбираюсь получше многих. Только вот тоскливо как-то... Но этого никогда не было. В Лите я так переехалась оттого, что все мои глюки оказались правдой, что поднялась на крышу и шагнула вниз... Но этого никогда не было. Когда в тусовке мне однажды вместо благодарности плюнули в лицо, я ушла из нее. Совсем. И теперь ненавижу толкинистов... Но этого никогда не было. За годы трассы я серьезно заболела и сломалась, и теперь сижу дома. Работаю дома, и на улицу не выхожу. Совсем. Страшно... Но этого никогда не было. Этого никогда не было. Ничего из этого не было. На самом деле ни в 92-м, ни позже, робкая девочка я так и не пришла в Эгладор. Продолжала жить, как жила, хотя хотелось - по-другому. Любая из этих судеб могла стать моей. Любая дорога - моей дорогой. Я могла бы уехать, умереть, спиться, стать известной, ненавистной, счастливой, несчастной... Любой. Но так и не стала. И теперь жалею о тех дорогах, которые так и не стали моими. Яна Тимкова (Лисица, Миримэ) (18.09.00)