Эдайна Нераскаянный мятежник Рассказ Посвящается Ниеннах, которая НАЧИНАЛА и которую я всегда буду считать своей духовной наставницей, вне зависимости от наших личных взаимоотношений... ...Той ночью на землю обрушился звездопад. ...А он возвращался. Разум твердил - поздно. Только ноги упрямо несли туда, где в полнеба полыхало багряное зарево. Свирепый западный ветер наотмашь хлестал по лицу. Глаза пекло от едкого чадного дыма. Горело всё, что могло гореть. Горело даже то, что гореть не могло. Горела Твердыня. Казалось, горит под ногами сама Арта - стонет, корчится, заходится в беззвучном крике - и этот немой вопль пронзительной вибрирующей болью отдавался в каждой клетке тела. Поздно! Слишком поздно! ...Зачем он вернулся? Не сумел уберечь - так хоть муку разделить. Вечную муку - ибо никому из Майяр не суждено изведать страшный Дар, называемый ещё и Проклятьем, благословенный Дар, коего не дано Бессмертным. А он - бессмертен, и потому будет умирать бесконечно - ежеминутно, ежечасно - умирать и возрождаться опять и опять, для новых мук... Но никакая мука не будет достаточной карой за невольное предательство. И мечтал он разделить с Учителем эту вечную муку, как жаждущий в пустыне мечтает о глотке воды... ...Кровавая грязь хлюпала под ногами. Чья кровь растопила снег, щедро напитав бесплодную землю равнины Анфауглит? Быть может, здесь пал воин, который ещё вчера прикрывал его в бою своим щитом, отразив нацеленный удар? Преклонив колени перед дымящимися руинами, ставшими общей их могилой, шептал беззвучно: "Простите... простите, если можете... что жив, простите... что не пал рядом с вами..." Тому, кто выжил на войне, нет оправдания. Воин не знает такого приказа - спасать свою шкуру. Воин имеет лишь право погибнуть с честью... Болезненно багряное небо пульсировало над головой, как отверстая рана, и звёзды, срываясь, катились вниз каплями крови... ...Той ночью на землю обрушился звездопад... ...Золото сверкающих доспехов резало глаз. Девственная белизна плащей, яркая лазурь знамён. Блистательное воинство Валар. Победители... Он шёл меж ними, весь в чёрном, будто обугленный безжалостным пламенем, - горем своим обугленный, - и на него смотрели, как на безумца. Даже схватить погнушались. Сумасшедший Майя... А он и впрямь почти обезумел от отчаяния, ослеп от боли, когда всё оборвалось. Разом. Зачем ты спас меня, Учитель? Я ничего не могу - один... Один. Как в пустыне. Недостоин даже разделить муку с тем, кого любил больше жизни! ...А в храбрости Глашатаю Великих не откажешь. Встретился с бунтовщиком с глазу на глаз. Снизошёл до разговора. И благостный голос - само сочувствие, ласка и чуть-чуть укоризны - уйма искренности и почти незаметный привкус фальши - так разговаривают с капризничающими детьми и умалишёнными: - Смирись, Артано. Сложи оружие. Омой слезами ноги Короля Мира. Покайся в преступлениях. Великие Валар милосердны. Признай, что ты был слепым орудием в руках Врага, что он подчинил твою душу извращённым колдовством, - и наказание не будет чрезмерно жестоким... Низкое зимнее багровое солнце - ни тепла, ни света - едва пробивается сквозь едкий чёрный дым. Угрюмое стылое небо нависло над миром. И холод. Холод такой, что леденеет сердце... ...Гортхауэр долго не мог поднять головы. Не мог раскрыть глаз - от жгучих слёз, от жестокого западного ветра. Наконец он посмотрел в лицо Эонвэ. Слово и Меч Короля Мира подобен слепящему, сверкающему облаку - слишком много кипенной белизны, яркой лазури, блестящего золота в этой дымной кровавой мгле. Неужто самому невдомёк, как это неуместно, кощунственно - будто цирковой балаган на кладбище? Или победителям дозволено всё? Легко быть уверенным в собственной правоте, когда за твоей спиной - вся мощь Благословенных Земель! За тобой - несокрушимая сила, а перед тобою - один-единственный мятежник... Но почему же отшатнулся вдруг Эонвэ, будто ударили его - хотя недвижим оставался мятежный Майя, и бессильно, точно перебитые, поникли руки. Показную благость как ветром сдуло. Исказилось гладкое холёное лицо - и Глашатай Манвэ выкрикнул: - Смирись, Артано! Покорись силе! Не тебе противиться воле Великих, слышишь, ты, раб Врага? ...Белыми колючими кристаллами стынут на ресницах слёзы... ...С трудом расцепил намертво стиснутые зубы. Выдохнул: - Я - не Артано. И не раб. Воля моя свободна. Глумливо рассмеялся Эонвэ: - Не обольщайся, Артано. Не тебе изменить предначетание Единого. Твой господин посягнул - и в гордыне своей потерпел поражение и низвергнут в Ничто, во Тьму внешнюю - не как властелин её, но как бунтовщик и преступник. А он был - Вала, не забывай этого! ...Проклятая Предопределённость! Цепи, оковы - пустое в сравнении с предначертанием Единого... ...Учитель! Ты зря доверился мне. Если уж сам ты был бессилен против этого... ...Страшно было Эонвэ, ибо видел он то, чего не в силах был понять. Видел раскаяние отступника - но было то не раскаяние, угодное Великим Валар. Видел стыд Гортхауэра - но стыдился бунтовщик не своих преступных деяний. Видел, как крушение всех чаяний пригнуло было к земле могучие плечи воина, - но в седых, будто пеплом подёрнутых, глазах уже полыхали, разгораясь, прежние, знакомые, мятежные искры. Недаром называл его Вала-Кузнец Айканаро - Ярое Пламя... И прятал за криком Эонвэ свой страх перед непостижимым: - Преклони колени, Артано, пади к ногам Великих! Их милость безгранична!.. "Никакого помилования! Схватить - и на цепь, в Ничто, рядом с Морготом! Помиловать - такого?.. Да разве ж могут его помиловать?.. Во имя Единого, какие глаза... Почему он так смотрит, почему?.. Мы победили! Ангамандо пала, Тангородрим разрушен, Моргот повержен... Будь проклят, Артано, почему ты отрицаешь очевидное? Почему ты так упрям? Как сломить тебя, вражье отродье?.." ...За что ты обрёк меня на жизнь, Учитель? Я ничего не могу. Один... ...Кто-то вёл, тащил, тянул его, упиравшегося, за руку, ровно дитя малое, уговаривал: - Идём, Повелитель! Сгинешь здесь ни за чих! Идём же! Это был - друг, и он повиновался. Шёл, как слепой, ничего вокруг не видя, спотыкался, падал, поднимался, снова шёл. За спиной полыхало багровое зарево... А впереди вставали заснеженные хребты. В отблесках пламени они казались кровавыми. Гортар Гэллор. Горы Солнца. Только солнца не было на небе. И неба не было. Лишь горький чёрный дым мешался с паром от дыхания. Последний отряд Твердыни карабкался обледенелыми тропами к перевалу. Никто не оглядывался назад. Там, за спиною звёзды каплями крови падали с неба - и в полнеба вставало кровавое зарево над поверженной Твердыней. И уходил на восток Гортхауэр, уходил, прижимая к груди Книгу, опоясанный Мечом Отмщения, - а нетающий снег набивался в его чёрные волосы первой сединой. ...Дорогой ценою куплена моя свобода. Моя жизнь. Я не всегда понимал тебя, Учитель. Не понимаю и сейчас. Ещё не понимаю. Но я не сдамся... Нас одолели. Сегодня. Здесь. Сейчас. Но один проигранный бой ещё не означает поражения. Это мне хорошо известно. Я - воин. И я буду сражаться! Я всё начну сызнова!.. 1997 год Текст размещен с разрешения автора. return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>