Любовь Прокудина, Олеся Лаптева Истории, рассказанные на лекциях Летопись четвёртая. Избранные главы И всякий, кто встретится с собой Я, Химеркин, Вильгефорц, Саурон, Йеннифэр и Вольдеморт Ничего нового. Старые песни о распаде. И Тьма пала на конференцию... ненавидимую Сауроном. Тридцать минут Пособского...Что может сравниться с этим? Только сорок минут Пособского. Только 1,5 часа лицезрения физиономии Пособского. - Куда мы пересядем? - Боюсь, что мест не будет. Великая октябрьская социалистическая революция свершилась: П.А. Химеркин написал на доске одно - единственное слово. И было это слово "Айхенвальд". Оказывается, он умеет писать на доске! Это входит в противоречие с позицией, занятой им ранее... Нет в мире совершенства... - Диктатура, где твой хлыст? - спросил Троцкий у Балрога. - Там же, где и большевистская критика. - А где твой хвост? - задал следующий вопрос Троцкий. - Очень немногие современники знают это - Пух, Сова и кто-нибудь ещё, - устало пробурчал бурый Балрог. - Это не демократический путь, - мрачно заметил Олицетворенный Промежуток. - ..., - отвечал эпохе Айхенвальд. - Я оцениваю, и вообще в истории русской критики нужен свой импрессионист. - Ах, северные цветы, северные цветы - черные маки, - загрустил и ударился в ностальгию Балрог. - И северные скорпионы, - поддержал его Волынский. - И небо со звездами, - откликнулся Вильгефорц. У него было тройственное отношение к Цири. - И тема цириискательства, - согласился Геральт с собой. У него было двойственное отношение к Цири. Он боролся За и Против. Его хорошо принимали в Брокилоне. Но он прослыл скандальной фигурой за его нападки и разоблачение тонких ценителей искусства типа Вильгефорца. Йеннифэр объявила его порочным, и он был ей неинтересен (имеется в виду не Геральт). Однако статья Вильгефорца "О русских ведьмаках" уже тогда была известна за рубежом. И её принимали. А БГ и наследие русского рока 80-х были приняты Шопенгауэром. Вильгефорц приветствовал символистов. Он разделил декаданс и символизм и не мог определить, к какому направлению отнести Лютика. Эпоха сумерек помогла Лютику спрятаться от Риенса, который часто проводил исследования по поручению Вильгефорца. Так что великий маг так и не узнал, к какому течению принадлежит Лютик. Но он был догадлив. А жаль. ...да, хотелось бы нам взглянуть на встречу Вильгефорца и Саурона. Можно выразить лишь беглые впечатления по этому поводу. Вот ещё интересно взглянуть на встречу Саурона, Вильгефорца, Вольдеморта и ... Йеннифэр. Йеннифэр не нашла бы Вольдеморта красивым, а Вольдеморт нашёл бы Йеннифэр полукровкою. В любви Мелькор, у которого, как и у Геральта, были белые волосы (см. Ниеннах и О. Брилеву) был застенчив, зато он не стеснялся саморекламы. Вольдеморт сравнивал себя с вершинами. А Саурон не сравнивал, и Вильгефорц тоже. Ибо они сами были вершины. Саурон и Вильгефорц не обращали внимания на вредоносную критику, такова уж была их позиция. Странно, но в этом они совпали с Пособским, ибо они майяр Третьей фазы Серебряного века. Но Пособский не вершина, а Иудушка Головлев филологического факультета. Он своими стихами семью кормит. Когда Пособский женился на поэзии, он не знал, что она - литературщина и психопатка, и поэтому он всегда получал от неё отпор. Пособский - главный знаток Проблемы Пола и Потолка кафедры теории литературы. За это его называли подпольным и надпотолочным. Но мы разоблачили Пособского, этого тайного ученика Розанова, и это логическое завершение лекции. На правах бонус трека: антисемитство Вольдеморта потрясало Айхенвальда. Фрагмент ...увы, но началась лекция понятно о чем. Философия в рамках философии. Критика в рамках критики. Фрейдист до Фрейда опал листочком в ворох вопросов, возникших во время завязывания шнурков недобитым комаром. Почва нашего времени отравлена (глядя на портрет Пособского). Трагично Бытие, и второй сорт поэзии интереснее первого (вспоминая речи Т.Л. Царыльченко). О, это эндурство... К зачету по Химеркину надо читать Новикову. Чтобы не было трагического конца... ...конец близок... Саурон из Чегема Почитал бы Мережковский Ниенну... Почитал бы Мережковский "Изгоняющего дьявола" или "Омен".... Почитал бы Саурон Мережковского... И вот тут возникает такой вопрос: а Саурон умеет читать? Ну...вообще-то он, конечно, вряд ли ходил в среднюю школу... Или в классическую гимназию...Или в Гуманитарный лицей... Он сразу основал Университет...и обучал волков пению. Ибо он был профессор. И стал он профессором, не будучи студентом. Он крут. Неимоверно. Но если бы Саурон был студентом филологического факультета, ему пришлось бы посещать лекции Пособского. И взял бы Саурон академический отпуск, ибо не справлялся бы он с обязанностями военачальника. На него столько всего бы навалилось. Эльфы попадались бы ему на каждом шагу. И упорно не понимали бы предупреждения о страшной катастрофе - уходе Саурона в академ... И вышел Саурон из академа и попал в школу. Ему дали седьмой класс. Но он не взял. Он взял шестой и, создав свою мифологию, встал на позицию мифотворчества. Саурон сотворил миф о своей педпрактике и в итоге не получил никакой оценки за свой учительский труд. Тогда он оценил себя сам и завысил себе оценку. Ибо обучение велось по пятибалльной системе, а Саурон поставил себе девятку. Такова была его реакция на серебряный век. Долго предвкушал майа встречу с Пособским. И вот остался один день. Завтра Саурон расправится с Пособским. А может быть, не станет и позволит это сделать самому Пособскому. Ибо Пособский запрограммирован на самоуничтожение. А сейчас Саурон вспоминает замечательное время академа: он оттачивал и совершенствовал свои языки, разрабатывал план поджога Белого Бора (в этом его опередил Черный Властелин из Цитадели Зла...). Саурон регулярно сжигал города эльфов, но города эльфов были примитивны, а Белый Бор уникален. Ещё Саурон много чем занимался в академе и проникал в запредельное, отмыкая двери ключами. Вообще ключи у Саурона были разные - были ключи Марии, а также золотой ключик. В академе Саурон даже хотел вступить в партию большевиков. Но, к счастью для многих, вовремя остановился, ибо свобода всегда была главной темой сауроновского жизнетворчества. К тому же он был мелькорианцем. И творил себя самого энтот поэт. А потом, когда он принес свою реальную жизнь в жертву искусству, он создал свой художественный мир. Саурон - новый тип лирического героя, он ни с кем не отождествляет себя. - И всё-таки, я простыл, - вывел свой вывод за дверь Саурон. - Всё это антимодернистское повествование, - ответило ему зеркало. Саурон хотел ответить в своем стиле, но у него зазвонил сотовый телефон. Это был Мелькор. - Слушай, Мелькор, у меня до конца месяца пять минут осталось, - сказал ему Саурон. - Не расходуй всё моё время. - Мимо меня не проскользнула ни одна поэтическая мышка, - отвечал ему Мелькор, двуликий Мелькор Брюсов. - Я тоже двуликий, - глядя на себя в зеркало, объявил Саурон. - Ты присвоил себе это звание, - возразил где-то очень далеко мэтр Мелькор. - К тому же одно лицо ты всё время держишь при себе. - Не знаю я, к какому направлению ты принадлежишь. Слишком ты холодно классичен, - упрекнул Саурон Мелькора. - Это уход от жизни. Я тебя упрекаю. Ясно тебе? - Ты что, сдурел, неоклассик? - поразился Мелькор. - Я вижу в тебе разлагающуюся культуру. - А я в тебе, - парировал выпад Ученик. - Да ты мне завидуешь, - сказал Учитель. - Я?!! - завопил Саурон. - Ты, - очень спокойно подтвердил Мелькор. - Упаси тебя Эру...- начал было Саурон. Но... минуты закончились. И связь прервалась. - Болею, да ещё и обижают, - всплакнул Саурон крокодиловыми слезами, - всякие колченогие. Сборники выпускают. И Саурон особым путем отказа возбудил дискуссию о себе, ибо утратил функции вождя. И создалось ощущение отстоя... Андеграунд или антигерои Первой Эпохи "Да, нет у Цветаевой умения. И что я с ней вожусь? Публика не знает, как относиться ко мне. А может быть, я возвестник новой силы?" - думал Саурон Великий. - Скорее ты экзотическая птица, - прервал его размышления Мелькор. - По крайней мере, так было в начале. - А, поток звуков, эстет Хаоса явился,- выступил против масскульта - ниеннизма Саурон.- Да, я птица. Орёл. А кто ты? - А я гриф, наверное. И судьба моя трагическая в отличие от судьбы символиста - тебя. - Да, я сам себе символ, - подтвердил майа. - Но почему сегодня нет звонков... - По ком звонит колокол, - задумчив был тон Мелькора, хлебающего борщ. - Этот запах борща, - скривился Саурон Петрович. - Презираю среду и общагу в Хэлгоре. Вечно там недуховные ароматы. - А какие духовные? - заинтересовался индивид, но не личность. - Ну...- протянула личность Саурона, - запах лирических моментов, например. - Интересно. Где же чудесный лектор? Неужели мне еще здесь двое суток сидеть, -непонятно к чему сказал Мелькор, что-то дожевывая. Саурон промолчал. - Куда этот чудик делся? - продолжал Мелькор. - А была ли птичка? - спросил Саурон. - Из чего был суп? - Борщ с рыбой - моё изобретение, - скромно ухмыльнулся Мелькор, обрезая твидовые брюки. - А я бы не обрезал, - заявил Саурон. - Уж лучше мир переделать по-своему. - Ты маленький майа, - осадил его Моргот. - Тебе бы в Валиноре подлечиться. - Вчерашний день ещё не наступил, - ответствовал ему майа-малыш. - Прости меня, - отчего-то вдруг ляпнул Мелькор. - Прощаю тебя, - попытался убедить себя Саурон. - Я прощаю...прощаю...я прощаю...я прощаю...прощаю...прощаю. - И вывел математическую формулу на третий уровень Бытия. В нем был силен эллинский дух. - Поговорим о настоящей поэзии, - предложил Мелькор, отец семейства. - Сейчас я замолчу на десять лет, - оттолкнулся Саурон. - Я вредный. - Я знаю, - любовался Мелькор на своё творение, то есть, разумеется, на искажение творения. - Ай да Мелькор, ай да... - Не сказал бы, что это твоя заслуга, - возразил на это Саурон. И был прав. - Мы оба порождены одним отцом, - напомнил себе Мелькор. - Буря и Натиск!!! - завопил майа, - да мы же братья! Но я не сторож...- Саурон потянулся за кастрюлей с борщом. Мелькор ударил его по руке, выразив таким образом философию удара. Злоба вспыхнула в душе Тёмного Ангела, и он потерял высоту майанизма. - Главное - понять мой генезис, - сказал злобно Саурон - Иван. - Это любопытно и загадочно, но я пришел из Ничто. - Да ну тебя, - ответил Мелькор - Алексей. - Достал уже этим своим Ничто. Ты что, забыл, что ты мое стихотворение? - поинтересовался Вала и отправился за кристаллической решеткой. А Саурон начал рассуждать в своих статьях о собственном эллинизме. И выяснил, что он выразил майарский образ мира (МОМ). Если сравнивать этих поэтов, то у обоих можно выявить кучу комплексов. Да ещё они и издевались друг над другом периодически. И рыли запасные норки. Чуткие к Эпохе, они заключали её в кристаллы и мыслили метафорами. Современники считали их морфологами. - Да, приходится жить в этом зачумленном мире, - вздыхал Саурон-первопроходец, захлопывая ЧКА. И действительно, мог ли он, Саурон Маяковский, послать к черту массу? Не мог. А его изощренный стих не смогла понять даже Ниеннах. "Мелькор, конечно, достоин любви и уважения, - размышлял Саурон. - Хотя бы потому, что он...он...он...был моим Учителем. Нет, не то. Хотя бы потому, что я был его военачальником. Нет. Недостоин он". Пристрастность Саурона была понятна, он был сальерист. И пытался отравить Мелькора змеиным ядом своей мудрости, которую ему было некуда девать. Но Мелькор приучил себя к яду. Поэтому остался жив, к сожалению. До гротескных крайностей довел Саурон свою прозу, которая стала вершиной средиземской психологической прозы. Хотя, с точки зрения классицистских принципов Валинора,... Но на валинорские выпады Саурон не реагировал. Он только горько усмехался. Так что вопрос о его творчестве открыт. Дом, который построил Сау Обычно критики не критиковали себя, но время и место уже были определены. С такими критиками можно было договориться о месте, потому что место встречи изменить нельзя. Немногие звери понимали Т.Л. Царыльченко. Дискуссия об этом была вялотекуща и подросткова. Ибо звери ещё не выросли. Это были зверята - рысята, лисята, химерята... ..."сволочь", - написал Саурон на рассказе о себе Финрода Фелагунда. "Сам такой", - ответил статьёй эльф. Саурон в ответ разразился статьями: "Что же ты с такого по такой год молчал?", "Волна эльфоцентризма", "Плащ - палатка" и мн.др. Финрод в свою очередь отстрелялся работами "Так называемый литературный критик" и "По поводу Фро". Кроме того, Финрод заслал к Саурону специального агента ФБР Берена-503 с целью сбора компромата. Саурон ответил разоблачительной статьей "Берен - ваш товарищ?". Эта статья наделала много шума и фактически поставила подпольщика Финрода в неприятную ситуацию. И, чтобы не подставиться под дубину критики, Финрод "Фелагунд" Финарфинович Номский принялся размышлять о наследии предков. Он разделил всю литературу на феанорское и антифеанорское направление. Но поделить самих литераторов не смог, над чем майа Саурон долго смеялся в монографии "На фига делил?". Саурон понял, что народ можно преобразовать не мигом, а магом. Тогда он изобрел фотоаппарат "Антифеанор". На этом фотоаппарате фотографии получались только с изображением Феанора. А так как Феанор давно пребывал в чертогах Мандоса, то фотоаппарат лежал без надобности. Да и батарейки кончились. Долог наш путь. "Для чего нужны мои пророчества, если они совсем не связаны с народной жизнью?" - задавался вопросом Саурон. - Эстет хренов, - отвечал ему специальный агент Берен. - Где же любовь к дальнему? - Нигде, - отвечал ему постмодернист. - Где живет Пушкин? - Нигде. И понял Берен, что Саурон разочаровался во всем, ибо Пушкин есть наше всё. - А где находится Пушкин социализма? - предпринял Берен ещё одну попытку. - Там же, - мрачно ответствовал майа. - Кризис, - констатировал спецагент. - Так и доложим. И доложили. И решили Эльфы ловить момент. И пошли они войной на Остров Раз -очарованных Пушкиным Оборотней. Но именно тогда Саурон вышел из кризиса и раз - очаровал Эльфов. И два - очаровал. И три - очаровал. И зачаровались Эльфы. Зато разочаровался Берен, но уже в тюрьме. И вынужден был доказывать идеалы ежедневно, и не мог он есть гречневую кашу. Когда пришли волки, Берен попросил священника. И Лютиэнь, чтобы обвенчаться. Но ему было отказано в последней просьбе. Тогда Берен попросил позволения покосить. Саурон разрешил. Отчего не разрешить? И долго косил Берен луга Ангамандо, целый час. И открылась Тайная комната, и выполз старый слепой василиск. И приполз на луга Ангбанда. И ужаснулся Берен. И решился бежать в Страну Испуганных Птиц. В котомке у него была неоконченная рукопись романа Финрода Фелагунда "Паруса, сотканные Лютиэнь". Но сбежать ему не удалось. - Поселить Берена в Маршанск, - приказал майа. - Пусть он рассыплется. - Ты-то тоже рассыплешься, если тебя поселить в Маршанск, - недовольно возразил Берен. - Это тебе надо проверяться жизнью, а не мне, - сухо отвечал анти-экзистенциалист Саурон. - Трагедия остается. Ты должен идти навстречу драме, не бросать свой народ как это сделал я. - Какой народ? - удивился Берен. - По-моему, ты ушел в мир мнимостей... - Куда хочу, туда и иду! - возвестил Саурон. - Мне нравится лиризм и хороший стиль. - Эстет чертов, - проворчал Берен, удаляясь тихой походкой Робинзона. - Куда?- И был остановлен патрулем волколаков. - На Север, - печально отвечал им Берен. - А разве не в Барабинск? - осведомились волколаки. - Пароль? - Саурон жив, Мелькор здоров? - предположил Берен и не угадал. И отправился в Бобруйск. В качестве местного гуру. Но заблудился и вернулся на Остров Разочарованных Пушкиным Оборотней. - Я заплутал, - сказал Берен Саурону, с трудом добившись аудиенции после двух лет тюрьмы. - Сомнительно, - кратко ответил Саурон, которому наскучила игра ума. - Я вот все пишу: о Платонове, о Маяковском. Кому это надо? - Надо свет отремонтировать, - подсказал Берен. И Саурон Гортаур пошел ремонтировать свет с помощью колец власти, которые были у него в сознании. И построил Дом. И пригласил эльфов - актеров. Саурон Свифт объявил себя мертвым. И Эльфы с радостью пришли на поминки. Некоторые на радостях напились зеленого чаю. На всю жизнь. А Финрод Фелагунд начал писать некролог, но не успел его закончить, потому что на третий день Саурон сделал вид, что воскрес. И даже вознесся на крыльях черного ветра. - Голос этого поэта долго не был слышен, - вслух произнес Берен, но Саурон молча поднялся на кафедру, сложил крылья и начал молчаливую проповедь. И тишина... А вдоль дороги...косят луга узники. - Вот подлинная драма, - сказал Мелькор. - Увы, мой ученик, что они с тобой сделали? Но Саурон молчал, как будто хотел сказать: "А что, так не видно? Не по глазам?" - Как можно петь душевным даром? - спросил Мелькор, ни к кому конкретно не обращаясь. "Было бы у него душевное чутьё".... - замечтал Саурон. Мечты, мечты, в чем ваша прелесссть?... Хранитель бренностей Самобытное расписание напрочь отбило у профессора Снегга охоту учить волшебников русской литературе. Поэтому он и стал профессором зельеварения. И основал огород. В этой суперсовременной школе г-н Снегг совмещал свои академические методы с языковым бредом авангардистов. Программу нового направления Снегг хотел отобрать у символистов, но те не дали и ушли в себя. Тогда, отпочковавшись от футуризма, он взял на себя вину самого себя - в этом его новаторство. Так же новаторство его в том, что он не любил вульгаризм и вольдемортизм. "Снегг под маской" - так называлась новая книга М.М. Бахтина. Снегг снял маску и ушел в нормативность. У него болела голова от аромата критики. Газетчина отозвалась статьёй "Северус Снегг, 5-й профессор Иудеи". - Добрый человек, а ты бы отпустил меня, - обратился к нему Гарри Га-Поцри. - А иначе ты займешь глухую оборону? - задал профессор чисто академический вопрос. - Бери билет. - Билет № 13, - прочел Гарр-Поцри. - Вопрос: кто стоит на балконе в данный момент? Ну...э...э... - Это что же, самодовольство теоретического ума? - снисходительно спросил профессор. - Нет, игемон. Я точно знаю, что на балконе стоит Вольдеморт, хотя я его назову ласточкой. - Что же Вольдеморт делает на балконе? - заинтересовался профессор. - Собирается покончить со своей никчемной жизнью? - предположил добренький Гарри. - Позвать Марко! - закричал не менее добрый игемон. Вошел парадоксалист, яркий стилист и экспериментатор с литературным фактом в правой руке. - Объясни-ка, Марко Драко, вот этому доброму студенту, что Вольдеморт не может прыгнуть с балкона, так как...он сидит в Азкабане и пишет книгу о Христе. - Ты знаешь, что слово можно обрубать, вытягивать и сгибать в бараний рог? - поинтересовался Малфой, пригвоздив мимопробегающую крысу сапогом к полу. - Я понял, добрый человек, - сказал Гарри. - Вольдеморт просто курит трубку на балконе. - Игемон, его надо лечить, - развел руками Малфой и хотел было вылечить, но 5-й профессор Иудеи сказал: - Это ваше желание применить новую науку, Марко...Вы свободны. А Вас, Штирлиц, попрошу взять другой билет. Гарри взял. - А здесь напишите заявление, что вы не видели Вольдеморта. - Но я видел...- занял этическую позицию Гарри Зыббер. И вновь стал Христом. - Крест мне, быстро! - скомандовал следователь. - Гениально, - обрадовался Христос. - Теперь ты другой Шкловский, раз занялся классикой. - Я умный следователь, - заметил Понтий Снеггат, отменяя приказ. - Побеседуйте-ка с тупым служителем эпохи. Тем более, сейчас что-то зазвенит. И вошел следователь по имени Пособский. И спросил: - Ну-ка, ну-ка, где это ваши восемь часов внеклассных мероприятий? Покажите, пжалста. - Они в истории. В другом времени и месте, - нашелся студент. - Я вам продлеваю практику. На сто лет и три года, - сказал на это тупой следователь. - Но невозможно же...- начал было умный студент. Вернулся Снегг. - Ну, так как, видели вы Вольдеморта или будете сто лет практиковать? - Я на компромисс не пойду. Я верен Абсолюту, - заявил Гарри и забрал документы. - А вас больше ни в какую приличную школу чародейства не примут, - сурово изрек Снегг. - Я позабочусь. - Тогда я пойду в не-чародейскую школу, - сопротивлялся обстоятельствам индивид. - И там найдутся связи...- отвечал ему профессор. - Я займусь самообразованием, - упиралась личность. - Слушай, что за проблемы, а? - спросил Нейман. - Подпишись, да и всё. No problems. Но Гарри настаивал на высшем пилотаже. И не хотел мыслить в этом направлении. И сидели они на скамейке возле пивного ларька, и пили абрикосовую воду. А их рисовал Вольдеморт. Время и место Саурон сбился со счету. За долгие годы он написал бессчетное количество статей о себе любимом. Он писал статьи о себе, в которых было написано, что он пишет о себе. А Мелькор всё путался у него под ногами и скептически относился к заносчивости своего майя: - Односторонен ты есть, Ортхэннэр; не живи ты в пыли. Таким образом, два героя обрели разное время и место. Саурон - экзистенциальное, хотя жил в конкретном. Мелькор - наоборот. Но оба они - падшие ангелы. А были ещё и не падшие - Гэндальф, к примеру, баловался статьями "Как сделана "Плащ-палатка" г-на N", или "Как сделать стих так, чтобы он понравился Манвэ" и тому подобные. Масскульт, одним словом. Саурон презирал его статьи. Он был эстет. Художественную ценность произведения он не объяснял приемами (см. статью Саурона "Перемена функций культуры"). Однако Гэндальфу были глубоко параллельны все функции Саурона. До поры до времени. Ибо пока что он находился вне пределов Средиземья. - Не ставь мне памятник, - просил он Манвэ. - Я сего недостоин. Но Манвэ было виднее, чего и почему достоин Гэндальф, поэтому памятник он поставил. Саурон увидел из своей башни Звёздный памятник Гэндальфу и вместо того, чтобы раскаяться, гордо задрал голову и завыл на Луну. Этот новаторский метод пародирования потряс волколаков. Они поддержали Саурона: так возник сводный хор имени Пятницкого. Гэндальфу памятник тоже не понравился. Он, правда, не выл, но от Манвэ ушел. Маска человека заслонила его майарский лик, и миф о Гэндальфе заслонил реальность его. Но Саурон добрался до подлинного Гэндальфа. И наоборот. В итоге майар потеряли свои литературные лица. Так пали все школы. И миф превратился в сказку. Духовный недокорм Духовный недокорм определял позиции критики 60-90х годов. В последний период оттепели на улицах всё подтаяло, и пошел черный дождь. Его наслал Ульмо. Саурон изредка занимался саморекламой. Но он не знал, что писать в таких статьях, и испытывал спазмы сознания. Один спазм принял облик волка, другой - собаки. И они выли на оттепель. Фигура сознания выглядела противоречиво. Саурон попытался подвергнуть себя костоломной критике, но не вышло. И тогда за дело взялся другой литературный критик. Он не стал ломать кости Саурону, ибо жалость остановила его руку. Но он отобрал кости из мисок сауроновых волколаков. Волколаки завыли на перестройку. Саурон не подвергался преследованию критиков, но испытал два смещения (вторая эпоха и третья эпоха). Сначала его отстранил Исилдур, а потом Голлум. Таким образом, можно уравнять двух критиков Саурона - Исилдура и Голлума. Однако Голлум стал критиком Саурона по чистой случайности. Опять же пресловутая жалость остановила очередную руку. Многие современники Саурона заняли антисауроновскую позицию, так была нарушена автономия эстетического начала. От Саурона повеяло холодом, и современники отнеслись к этому неоднозначно, ибо привыкли к сауроновскому единогласию. - Что это с нами такое? - изумлялся Совет Мудрых. - Катастрофа это, вот что, - ответствовал он себе же. И подал Совет себе Совет: - Синдром сауроноумия охватил нас, ненависть к Средиземью. Айда войной на экспериментатора! - Но мы лишим Средиземье культуры... - А деструкция сауронова как же? Вот таковы три позиции Совета. Такие позиции были предсказаны ещё князем Трубецким. Как в воду глядел. ...Саурон прыгнул в свой тоталитаризм из моноцентризма Мелькора и не разбился. - Жаль, - сожалел Гэндальф. Серый. И прыгнул в морийские копи. Такой вот перегиб в жалости. Но Гэндальф тоже не разбился, точнее он восстановился. Настало время и Саурону испытать чувство жалости. Жалость в третью эпоху была тотальной. Модернисты же обосновались на Западе. Они не жалели никого. И ругали всех на валарине. Этот изысканный мат могли понимать только изощренные умом майар. Для эльфов он не был доступен, хотя майар открыли эльфам доступ к Анналам. А вот майа Саурон имел удовольствие слышать кое-что. И даже видеть. Смысл - общий и частный - до него доходил, но он лишь усмехался и уходил в фазу Тьмы, которая распадалась на осколки льда. Кроме того, в его собственном языке присутствовал ряд высказываний для западной элиты. Это положительное качество, но власть Саурона не сберегала народ майар, посему несла отрицательную семантику. Сахар на раны Саурон. Саурон. Саурон. Саурон. Саурон. Саурон. ...книгу о Сауроне "Висячий мост" Фродо посвятил своему наставнику Гэндальфу Царыльченко. Гэндальф позвонил Фродо на следующий день и злобно прошипел: - Заберите. Фродо забрал и на том успокоился. Потом он написал книгу о кораблях - гриновских и эльфийских. И подарил книгу Саурону. Саурон прислал ему эту книгу назад со своими заметками на полях. Посвящение ему было вычеркнуто. Но в Средиземье ещё были другие майар. Поэтому третью книгу Фродо отправил Саруману. Книга называлась "Берегите Средиземье: и деревья, и луга". Саруман швырнул её в огонь, не читая. Ему хватило названия. - Рукописи не горят, - провозгласил хоббит и отослал четвертую книгу в Валинор, через орлов. Больше книг он не писал. Только собрания сочинений. Как приняли книгу Фродо в Валиноре, кто её прочитал, прочитали ли, как она называлась - всё это осталось загадкою. Валинор. Валинор. Валинор. Валинор. Валинор. Валинор. Новый мир Нет никаких миров, кроме этого. Но этот мир дробится на дома. В одном доме сидит Воланд. В другом - адский дух. В третьем - мыслитель. Часто они ходят друг к другу в гости и пьют бергамотовый чай с добавлением лимона. Говорят о проблемах мира и оценивают Солженицына. Воланд читал "Архипелаг ГУЛАГ", лёжа на диване (непозволительное дело для критика, потому что, по мнению Царыльченко, это диван должен лежать на критике). Адский дух Зоил сидел в научной библиотеке, печально читал литературщину и вбирал её в себя. Рядом сидел ангельский дух и тоже что-то читал, ибо не было между ними принципиальной разницы для постмодернизма. Ангел читал лекции Химеркина. Демон спросил: -У тебя все лекции? Ангел ответил: - Сейчас последняя лекция идет, я её прогуливаю. - Нехорошо, - амбициозно сказал Демон, кашляя от литературщины. - Да от этого вашему миру нисколько не плохо, - сказал Автор. - Прогуливайте, читайте. Пять минут осталось. - Времечко вышло. Пару слов о постмодерне, - вылез из подполья Саурон. - У-сё, регламент, - сказало ему Бытие. - Через Хаосмос я синхронизируюсь, - ляпнул постмодернист. Бытие уже не слушало. Оно хотело, чтобы было "ВСЁ". Всё. Юбилейный номер "Записок" Саурона Один лишь раз Саурон выпустил этот альманах. Это была архивная редкость. Сохранилось всего три экземпляра, и Саурон раздал их эльфам. Семь номеров альманаха "Ксенофобы и я" он отослал в НГУ (наугримский госуниверситет). Девять номеров альманаха "Свастика отнюдь не крест" он подарил людям, для себя он приготовил нечто особенное - кольцевой журнал "Крылья мои". Всего Саурон издал около 1600 наименований журналов. Он вербовал журналистов из эльфов, людей и гномов. К хоббитам либо душа не лежала (а была ли?), либо он просто не знал об их существовании, ему вполне хватало того, что было вокруг. Саурон обожал эсеров и эсдеков, им он посвятил вышедший ограниченным тиражом первый (он же последний) номер журнала под броским заголовком "Вольное Средиземье". Приведем чудом сохранившиеся разрозненные отрывки: "После грязного теракта Мелькор бежал в Средиземье....Он попал в штрафную роту и остался жив... Созданная им тетралогия "Прощание со льдами" едва не привела его к гибели, ибо валар хотели убить его за этот роман.... Дважды попали в Набокова, а сидел-то Набоков не рядом с Мелькором, а чуть подальше.... В упор промахнулись валар, оправдываясь плохим освещением. Спутать Мелькора с Набоковым! ..." Далее должна быть полемика о двух литературах, но нет её, ибо было три, семь, девять и одно, но не было двух. Эльфы и лжецы В судьбе последней лекции были заметны тенденции к эволюции преподавания. Материал лекции не способствовал прозоцентризму, так как касался поэзии Цветаевой. В качестве протеста Средиземье перешло от рифмы к верлибру. Эмоциональный напор был силен и Эру не поспевал за потоком. Поэтому Нуменор стал жертвой напряженности творчества. Новый дивный мир Эру создавал в фантиках от конфет, попутно набрасывая заметки о Цветаевой и Тьме. Эру дал эльфам труд - расшифровывать Мелькора. Это был физический труд. Но людям был дан другой дар: расшифровывать Саурона. Люди назвали этот дар проклятием и дарами волков. Больное место Средиземья - ЭРУнда, которую натворил Единый. Эру игнорировал личный путь художников Тьмы: пусть поэты развиваются как хотят, это их личное дело. Привычное дело - творить Зло. Пауза. Не будем о смерти. Пауза. Блок умер от смерти, а Саурон жил от жизни. Это более чем очевидно. Таким образом, можно провести параллель между человеком - поэтом и майа - художником. Саурон написал картину о сентиментальной любви Мелькора ко Лжи и выставил картину в подвале Тол-ин-Гаурхот для всеобщего обозрения. Вот благодаря чему Мелькора стали именовать Отцом Лжи. - Учитель, - просили эльфы Мелькора, - поставь нам зачет, ибо Саурон не поставит так просто. Он - критик. - А в какой форме Саурон планирует принимать у вас зачет? - осведомился Мелькор, зажигая спичку и задумчиво закуривая трубку мира-с-самим-собой. - Трехчастная структура: ответы на наши вопросы, практическое занятие по Бродскому, предъявление претензий к нам. - Я, конечно, могу подделать подпись Саурона... - протянул Отец Лжи. Эльдар уже порадовались себе, но... - Но славянофильская игра закончится вашим конфузом, - продолжал Мелькор. И лгал он, говоря так. Эльфы же в гневе потрясали зачетками, угрожая самолично подделать подпись. И свалить потом на Мелькора. Мелькор подумал: "Здорово я их научил лгать". Но тут зашел сам Саурон, услышавший всё это, в том числе и мысли Мелькора, из своей Башни из Мумаковой Кости. Эльфы проглотили свои зачетки и сказали: - У Вас галлюцинации, профессор. Это плохо, когда начинаешь слышать голоса... - А я ничего не слышал, - невинно прошелестел лучший ученик Отца Лжи. Мелькор поставил зачет себе и удалился, напевая: - Ай да Мелькор, ай да... - Никаким очарованием поэзии он этого не искупит, - сказал один эльф другому. Проглоченная зачетка застряла в горле. - Теперь, когда поэт скуки удалился, - зловеще произнес Саурон, - начнем зачет. - У нас зачеток нет, - сказали эльфы обиженно. - Вот уж не знаю, как вы будете сдавать мне зачет... Вы можете смело отвечать по лекциям проф. Гэндальфа, если вы их посещали...т.е. проф. Маэдроса,- обронил Саурон, обводя аудиторию ненавидящим взором. - Этот ваш комплекс Прометея...т.е. Феанора... - Берена, - подсказали из зала. Саурон выпил водички. - У меня комплексов нет, - сказал он сам себе. Подумал, налил себе ещё немного минералки, но пить не стал. Студенты настороженно ждали продолжения. - Нет у вас выдержки, - резюмировал он. - Непременно выскочить надо. Орлицы вы патентованные. Предупреждаю вас - жить вам будет трудно. Так, быть может, вам лучше не жить? И дан был им дар понять Саурона. Но не поняли они его, ибо картины его были фальшивы, а слова лживы. Поэтому в третью эпоху и не было у Саурона студентов - эльфов. А была только замороженная клубника - назгулы. Черная и холодная ягода, произрастающая в теплицах Мордора, мерцающая мертвым блеском власти... Конец ему придет нескоро. Конец - это вообще только начало. В этом трагичность современной жизни. Конец романа Текст размещен с разрешения автора. return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>