Иври Зимний лебедь 495 г. П.Э. По заведенному порядку дружина наместника Ондолиндэ несла стражу у Деревянных Врат. Во время смены караула Кроты, чеканя шаг, шли в своих черных доспехах по широким улицам Белого Города. Костяк кротовой дружины составляли эльдар, бившиеся под предводительством наместника в Нирнаэт Арноэдиад. То были немногословные суровые воины, до прихода Ломиона не принадлежавшие ни к одному из кланов. Потом к ним присоединились юноши, никогда не покидавшие Города. Они подражали старшим товарищам и открыто восхищались самим главой клана – ловким, отважным, искусным в обращении с оружием, удивительным ювелиром и кователем. Кроты общались между собой на особом наречии, употребляя гномские словечки и короткие фразы на языке спутников Энеля *. Келебримбора могли бы с восторгом принять в ряды дружины. Ведь он приходился близким родичем их обожаемому предводителю. Но Куруфинвион уклонился от чести называться слепым существом и не маршировал в кротовой шапке рядом с Ломионом под стягом Малого Сердца. Однажды Келебримбор поинтересовался, отчего дружина наместника не охраняет созданные самим Ломионом Седьмые Врата? Родич в ответ лишь криво усмехнулся. Намного позже Келебримбор понял, что, отдаляясь от страстно любимого и ненавистного города, сын Эола тешил себя иллюзией, будто может свободно покинуть Город Семи Имен. Келебримбор вел непринужденную беседу с королем, когда Тургон внезапно замолчал, отвернулся от двоюродного племянника и распахнул высокое окно с цветными стеклами. Морозный воздух ворвался в жарко протопленное помещение, сметая со стола бумаги. – Я слышу клич лебедей в вышине! То добрый знак! – воскликнул в волнении король. Идриль уронила нежные розы, принесенные Келебримбором, и подбежала к окну. Куруфинвион, скрывая досаду, подобрал цветы. Все утро он провел в теплице, тщательно составляя букет и очищая, каждый стебель от колючек. Сунув цветы в первую подвернувшуюся вазу, нолдо взглянул на лебединую стаю, кружившую над Гондолином, словно потерявшую направление. Недоброе предчувствие стиснуло сердце Куруфинвиона. Откуда зимой появились лебеди? У дома Феанора не сложились отношения с этими птицами. Семейная легенда повествовала о некоем лебеде, чуть не снесшем голову Нэльо. Старший сын Феанора, находясь в очень нежном возрасте, похитил лебеденка из гнезда. Кажется, в тот раз все закончилось благополучно для обеих семей – и эльфийской, и птичьей, но история имела очень неожиданное продолжение. В Альквалондэ, когда битва за корабли была в самом разгаре, на помощь тэлери пришли лебеди. Они били феанорингов крыльями и тяжелыми клювами. Яростнее всех сражался огромный лебедь, белоснежные перья которого блистали при свете факелов, как сотни клинков. Турко позже уверял, что опознал того самого лебедя. Тот или другой, но множество прекрасных птиц больше никогда не поднялось в небо после схватки на причалах. 2. Маэглин смотрел вниз на странную процессию, поднимающуюся со стороны Бронзовых Врат. Он уже был предупрежден о пришлецах. Воронвэ Аранвион и адан, походящий на отца своего Хуора разве что цветом волос. Наместник опустил на глухом черном шлеме забрало, похожее на орлиный клюв, и молча встал рядом со своими воинами. Смертный, едва не задев сына Эола, стремительно прошел мимо. Ломион напрягся, заметив металл доспеха под нелепой одеждой хадоринга. "Не спускай глаз с наших гостей! – мысленно приказал Ломион Элеммакилю.– Передашь их Электиону." Странно сбываются предсказанья – Криво, и медленно, и неловко: Я отправлял корабли на Запад – Море выбрасывало обломки. Ждал я – а мир мой почти что умер, Звал – а спасенья уже не нужно. Ты мне ответил, лукавый Ульмо – Вон он, ответ – доедает ужин. Я погляжу – перехватит горло, Он улыбнется – и станет страшно, Как он похож на того, другого, Разве что суше, спокойней... старше. Ты мне ответил. И что же делать, Если ответ получил я поздно? ...Ах, как она на него глядела! Вот и зажглись они, наши звезды – Предречены... Уступает горе Толику счастья для них обоих. Гондолин, мой белоснежный город! Что же мне делать – с самим собою? Ханна 3. 497 г. П.Э. – Мастер Келебримбор, ты ведь эльф из-за Моря, – уверенно заявил Туор. – Почему ты так считаешь? – полюбопытствовал Куруфинвион. – Ты хорошо говоришь на синдарине, но вот некоторые звуки произносишь иначе. Это не язык твоего детства. – В самом деле? – удивился нолдо и со сдерживаемой улыбкой глянул на Ломиона: "Ты никогда мне об этом не говорил". "Какая разница, – меланхолично отозвался наместник Ондолиндэ. – А вот смертный слишком многое себе позволяет!" – Зато ты делаешь большие успехи в квенья, – похвалил Куруфинвион смертного. – Я обидел тебя? Прости, я всего лишь подразумевал, что отличаю по произношению аманэльда от синда… А ты очень похож на синда. "Прости, родич, он мне надоел!" – сын Эола резко развернулся и вышел из мастерской. Воронвэ задумчиво проводил Ломиона взглядом. Красивое лицо Аранвиона все еще хранило радость возвращения домой. Доведись тебе вернуться в Аман, сын Куруфина, ты тоже будешь так радостно улыбаться всем и вся. "Я должен был погибнуть, мама. Но отец берег меня, всегда был рядом, в самой жестокой сече. Пока я его не предал. Я не знаю, где он. Не плачь, мама, Эльдар бессмертны, я видел фэа, – это пламя, ушедшее в небеса". Келебримбор тряхнул головой, отгоняя непрошеное видение. Туор, казалось, не обратил на уход наместника ни малейшего внимания. Он подошел к столу и потрогал инструменты. Келебримбор дернулся, но сдержался. "Что с него взять! В камышовых зарослях хороших манер не приобретешь." -Мастер Келебримбор, возьми меня в ученики!** – внезапно сказал адан. Нолдо был уже наслышан об одержимости Туора в ремеслах. – Не слишком ли ты разбрасываешься, сын Хуора? – осторожно спросил Келебримбор. – Ткачество, градостроительство, стихосложение, музицирование, – трудно успеть овладеть всем в совершенстве за небольшой отрезок времени. Эльф не добавил " как человеческая жизнь". – Я смогу! – сапфировые глаза Туора вспыхнули. – Так молод, так жадно живет… Дай ему шанс, мастер Келебримбор, – негромко сказал Воронвэ. – Я возьму тебя в ученики, Туор, сын Хуора, но наставник я строгий. – Благодарю тебя, тано Келебримбор Куруфинвион, – пылко воскликнул юный хадоринг.– Ты во мне не разочаруешься. 504 г. П.Э. Келебримбор часто навещал Идриль на правах родича и друга детства, каждый раз с удивлением отмечая изменения, происходящие с бывшим учеником. Туор перестал хвататься за все дела сразу, стал намного спокойнее и начал постоянно присутствовать на военных советах. Если раньше сын Хуора слыл неплохим воином, то теперь стал превосходным. Свободное время делил между семьей, дружиной Крыла и изучением мореходства. Последнего увлечения Келебримбор не понимал. Оно возникло явно под влиянием Тургона, но где Туор собирался плавать? Не в фонтанах же? О безуспешности попыток пробиться на Запад вполне мог поведать верный Воронвэ. Пока маленький Ардамирэ с упоением трепал Куруфинвиона за волосы, Туор выспрашивал нолдо о возможных опасностях на пути в Аман. Келебримбор был единственным жителем Гондолина, кто преодолел Великое море на кораблях, а не пешком. – Мне кажется, Туор, все сильно изменилось с тех пор, как мы покинули Валинор, – извиняющимся тоном сказал Келебримбор. Сын Хуора не отстал бы, но тут его супруга подала свежезаваренный настой липовых цветов. Внимание Ардамирэ привлек красивый стеклянный сосуд, курящийся паром. Келебримбор придержал ручку ребенка и уловил взгляд Туора. Нолдо показалось, что смертный смотрит с жалостью и неким превосходством. Келебримбор смутился, торопливо выпил душистый напиток и скомкано попрощался с хозяевами, обещая расстроенному Ардамире вернуться вскоре с подарками. Эльф знал, почему его так задел взгляд Туора. За свои тридцать лет смертный успел все то, на что Келебримбору не хватило веков. Когда до дома оставалось пару шагов, Келебримбор свернул с дорожки и обнял ствол смутно белеющей в темноте березы. – Я не завидую! – сказал нолдо громко. Добавил по слогам: – Не-за-ви-ду-ю! Проводив гостя, уложив ребенка и пожелав любимому супругу спокойной ночи, королевна уединилась в библиотеке и достала обширные фолианты. Рукой Тургона были подробно описаны все этапы строительства Гондолина, приведены подробные раскладки и карты. Идриль уже присмотрела необходимые инструменты, договорилась с особо надежными эльфами и сейчас в последний раз проверяла свои расчеты. Самое трудное было впереди: убедить мужа и короля в необходимости проложить тайный ход за пределы города. Она заранее знала возражения отца. Король был полностью уверен в надежности врат и дальновидности своих военачальников. Но дочь не собиралась отступать. Она охраняла величайшее сокровище Арды – своего сына. 5. Гибкие пальцы терзали ее воротник, а темные глаза с болью и требованием смотрели в лицо. – Отпусти, Ломион. – Нет, нет, – шептал кузен, но как легко этот шепот может перерасти в крик! Немногие знают наместника с такой стороны. Замкнутый, но ведь тому виной трагическая гибель родителей, о которой предпочитают не вспоминать. Храбрый и рассудительный, его суждения имеют вес на королевском совете. Гордый, как нолдо. Даровитый, как истинный потомок Финвэ. Красивый, как принц древнего рода. – Уходи, Ломион, твоя любовь претит мне. Порочный, как отец его, темный эльф. – Ты все равно будешь моей, Итариллэ! Если б те, кто увивался вокруг нее, Услыхали – то сошло бы за анекдот: Позабыв про незаконченное шитье, Королевна Идриль роет подземный ход. Не надеется, что, возможно, и так сойдет И давно не полагается на авось: Между прочим, оказалось, что вырыть ход - Не трудней, чем холст иглой проколоть насквозь. Разгибается, беззаботною притворясь – До утра остались считанные часы, А потом из-под ногтей вычищает грязь И беззвучно плачет – чтоб не проснулся сын Ханна * Энель – легендарный прародитель телери ** цитата из Айвэн К оглавлению цикла "Рассыпанная горсть серебра" Текст размещен с разрешения автора. Обсуждение на форуме return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>