Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Элвин

Маньяк-мечемашец*


Его звали Вастак. Имя сохранилось с прежних, толкинистских еще времен. Времена прошли, а имя осталось. Потом были и другие имена, но его продолжали называть по-старому, и он не спорил - имя ему нравилось. Вастак говорил: эльфы и аданы служат свету, орки и тролли - тьме, даже гномы и энты обязаны своим создателям и служат им, только мы, вастаки, свободны, потому что никому ничем не обязаны, а служим, в конечном счете, лишь самим себе.

Сейчас Вастак стоял в тесной прихожей своей квартирки на Ветеранов и прижимал к уху телефонную трубку, из которой доносился раздраженный голос:

- А я тебе говорю, уезжай, исчезни хоть на месяц! Ты вообще человеческий язык понимаешь?

- Куда я уеду? - Вастак пытался говорить спокойно, - Я, между прочим, не воздухом питаюсь, и платят мне не за красивые глаза. И потом, сбежать сейчас.... Кто со мной после этого станет разговаривать? Куда я пойду, в грузчики?

- И в грузчиках люди живут, - с нажимом на последнее слово, и как-то очень зловеще проговорил собеседник, - был бы живой, здоровый, да на свободе. На твоем долбаном "Бюро журналистских расследований" свет клином не сошелся.

- Постой, ты что, хочешь сказать...

- Я ничего не хочу сказать! - голос в трубке наконец сорвался на крик, заставив Вастака досадливо передернуться. - Я тебя вообще не знаю! Да ты хоть понимаешь, что меня за один этот звонок уволить могут? ... Короче, блин, я тебя предупредил, а там как знаешь.

- Ладно, спасибо, я тебя понял.

Трубка ответила гудками.

В зеркале на стене прихожей отражался парень лет 28, высокий, под метр восемьдесят, не сказать, чтобы косая сажень в плечах, но сбит крепко, хоть сидячая работа несколько ссутулила. Темно-русые, чуть вьющиеся волосы до плеч, серые глаза смотрят внимательно из-под густых ресниц. Он подмигнул своему отражению и улыбнулся. Улыбка вышла кривая, как всегда: когда-то на поединке ему рассекли угол рта. Неровный белый шрам от сабельного удара терялся в короткой бороде, придавая лицу не то грустное, не то циничное выражение.

- Козлы! - Сказал он с чувством, - Задницы!

Никуда бежать он, конечно, не собирался. Нет, вовсе не потому, что считал себя героем или идейным борцом с чем-то там. Копаться в чужом грязном белье также не доставляло ему удовольствия, в отличие от некоторых коллег, не будем указывать пальцем. Просто он делал свою работу, обстоятельно и на совесть, как привык делать все. Однако в словах звонившего был резон, последнее расследование, наделавшее шуму в узких кругах, не было его идеей, а история действительно вонючая...И времена сейчас... Как там было? "Сейчас не осень сорок первого, а весна сорок пятого", к тому же очередные выборы на носу. Может, перебраться на время к родителям?

Ладно, поглядим, а пока... Пока впереди ждали выходные, душистый карельский лес и ролевая игра, дурацкая, скорее всего, но все же дающая возможность хоть на время выкинуть из головы всю здешнюю мерзость.

Пожав плечами, Вастак вернулся в комнату, к наполовину собранному рюкзаку. Солидный баул фирмы "Снаряжение" стоял, прислоненный к компьютерному столу, возле заваленного всяческим барахлом дивана. Кое-что из этой кучи он отправлял в рюкзак, остальное клал в шкаф или просто отбрасывал, как вместительную кожаную флягу на плетеном ремешке, которую перед этим долго с сомнением крутил в руках. Наконец, зашвырнув ее в угол, Вастак взял свое любимое оружие - тяжелую боевую рогатину: широкое, похожее на короткий меч лезвие на толстом и не слишком длинном, в человеческий рост, буковом древке хищно поблескивало. Перехватив ратовище, он принял боевую стойку, провел атаку и, со вздохом сожаления, поставил рогатину на место. Нет, можно, конечно, надеть чехол-гуманизатор, но все равно, кто их знает, этих мастеров. Полностью зависеть от рациональности чужого мышления не хотелось. Поэтому он решительно воткнул в недра рюкзака текстолитовый меч с кованой романской гардой и приволок с балкона круглый кулачный щит в полотняном чехле (пусть гоблины эпатируют обывателей, наш стиль - достоинство и скромность). Оставалось решить вопрос доспеха.

Клепанный вороненый шлем восточного типа, хорошая реплика начала Х в., стоял на вершине книжного стеллажа. Достав его, Вастак уселся на диван, задумчиво теребя светлые волосы венчающего шлем султана. Волосы были женские.


У Сигню были роскошные волосы, густые, цвета льна, они струящимся потоком падали ей до самой поясницы. Он обожал смотреть, как она их расчесывает, смешно морща нос, если гребень цеплялся, и, не выдержав, запускал пальцы, зарывался лицом в эту гриву, вдыхая ее восхитительный, дурманящий аромат. Она притворно негодовала, отпихивала его локтем, но ее солнечно-голубые глаза смеялись.

А однажды вечером она открыла ему дверь, и он увидел, что роскошной льняной гривы больше нет. Сигню, довольная произведенным эффектом, крутнулась перед ним, как манекенщица, демонстрируя модную короткую стрижку.

- Ну, как я тебе?

Он тяжело опустился на низкую тумбочку в прихожей, проговорил хрипло:

-Глупая, всю красоту...

Очевидно, вид у него был еще тот, потому что она вдруг взяла его лицо в ладони, ловя взгляд. Эй, ты чего? - спросила почти шепотом, и затем, с тонкой, шаловливой улыбкой, как умела улыбаться только она одна, - а без волос, значит, нас уже не любят, без них, значит, мы уже плохие?

Он осторожно обхватил ее талию, ощущая тепло кожи сквозь тонкую маячку.

- Я тебя всякую люблю, хоть наголо побрейся, только... все равно зря.

Именно тогда и мелькнула эта мысль.

- Куда волосы-то дела? - Спросил, вроде бы равнодушно.

- Сохранила, на память.

- Неси.

- За..?

- Неси, говорю!

В его голосе прорезался металл. Он умел быть властным, когда хотел, только хотел он этого очень редко, по крайней мере, с Сигню.

Она молча ушла, вернулась с белым целлофановым пакетом.

- Вот, можешь себе оставить. Любуйся и медитируй.

Она все же обиделась за отсутствие пиетета к новой прическе, но его это не тронуло. Вастак сунул пакет в сумку, сказал со вздохом:

- И обратно не проси, раз не уберегла, горе мое!


Рука сама собой потянулась погладить льняной хвост султана и резко отдернулась. Хватит! Сколько можно!? Что было, то прошло!

Вскочив, Вастак поставил шлем на место, предварительно вынув из него коническую войлочную шапку-подшлемник, обшитую по краю кожей. От случайного удара сгодится. На стоявшую в углу ламеллярную кирасу даже не поглядел (на игру едем, не на войну), но толсто простеганный кафтан-тегиляй с короткими рукавами свернул и упаковал. Пригодится. Теперь, пожалуй, стоит захватить что-нибудь из железа. Не то, чтобы он кого-нибудь серьезно опасался, да, в конце концов, текстолит в умелых руках вещь не менее грозная, чем сталь, просто так было лучше. С сомнением оглядел стену, увешанную приличным арсеналом: тяжелая угорская сабля, балтский однолезвийный меч-ландсакс, похожий на фальшионы позднего средневековья, скандинавский боевой нож с лезвием в локоть длинной. Наконец, его выбор остановился на боевой секире с хищно выгнутым лезвием, упрятанным в кожаный чехол.

Все, теперь можно ехать. Вастак накинул камуфлированную бундесверовскую куртку, взвалил на плечи рюкзак и, подхватив щит, затопотал берцами вниз по лестнице. Наушники плейера выдавали бодрую песню советских оккупантов, как нельзя лучше подходившую к случаю:


Сосняком по уклонам кудрявится
Пограничный лесной кругозор.
Принимай нас, Суоми-красавица,
В ожерелье прозрачных озер!

Ломят танки широкие просеки,
Самолеты летят в облаках.
Невысокое солнышко осени
Зажигает огни на штыках.


Проходившая в Заходском игра "Дорога королей" была посвящена вольной интерпретации артуровского мифологического цикла. Вастаку в ней досталась далеко не престижная роль одного из придворных короля Марка, правителя Корнуолла, по сути означавшая пресловутое "третий эльф в пятом ряду". Подземная страна, в которую он вначале просился, наотрез отказалась принимать "случайных смертных", в Камелот не стоило и соваться, там давно все схвачено, а к саксам идти не хотелось, так что предложение успевшего слегка поддать Мастера "пойти на...эээ,...короче, в Корнуолл", было воспринято спокойно: Корнуолл так Корнуолл.

Королевский замок Вастак обнаружил, слегка поплутав: попытка узнать дорогу у деловито пробегавшей мимо банды неких воинственных субъектов в камуфляже и черных банданах результат дала скорее отрицательный: вместо Корнуолла его занесло в Шотландию. Наконец, родная твердыня открылась ему во всем величии: четыре палатки, обнесенных веревками, проход в которых никто не охранял. Король Марк оказался толстым субъектом лет двадцати пяти со шкиперской бородкой и румяными, хоть прикуривай, щеками, задрапированным в алую мантию (видимо, бывший наряд барлога) и с красивой позолоченной цепью-медальоном на шее. Особой радости по поводу "возвращения из дальних стран своего верного слуги и подданного" он не проявил, но, узнав, что у сэра Этельреда, как, не мудрствуя лукаво, представился Вастак, имеется своя палатка, оживился, с ходу предложив "поселить у себя в покоях двух благородных придворных, рыцаря и даму".

Пожав плечами, он отправился натягивать брезент между двух ближайших сосен, а поскольку ночи были уже довольно холодными, решил выстлать землю лапником, но тут же наткнулся на гневную отповедь какой-то из местных благородных дам, бледной девицы в черном, которая, увидав Вастака с охапкой еловых веток, тут же громко возмутилась:

- Что же ты делаешь! Как не стыдно рубить живое?!

Вастак даже споткнулся, с удивлением оглядел черную защитницу природы и степенно ответил:

- Очень стыдно, но есть такая болезнь - простатит, заболеть ею еще стыднее, если кто понимает.

Презрительно фыркнув, дева отвернулась, видимо, не желая иметь дела с теми, кто способен заболеть столь низменной и прозаической хворью.

Кажется, здесь меня не полюбят, подумал Вастак, а жаль, право, компания вроде хорошая, славные ребята и девчонки, с прибабахом, конечно, но куда же без этого? Без этого даже скучно. По крайней мере, они были ему гораздо симпатичнее, чем любая модная тусовка с ее бесконечной трепотней о "престижном". Действительно, уж лучше беспокоиться о еловых ветках, чем о соответствии нелепых наворотов сотового телефона принятым ныне стандартам "крутизны".

Размышляя подобным образом, он переоделся: накинул зеленую, отделанную тесьмой рубашку с круглым воротом и перепоясался серебряным наборным поясом (хазарский, сделанный по специальному заказу, такой пояс, для понимающего человека, был своего рода визитной карточкой) с притороченным ножом и тисненой кожи сумочкой. Подсел к костерку, вокруг которого собралось население замка, человек десять парней и девушек, с решительным преобладанием последних.

Шла обычная шутливая болтовня, с понятными только для своих подколками, с воспоминаниями об играх, конах и связанных с ними приключениях. Мелькали имена и прозвища, некоторые из которых были Вастаку известны, большинство же - нет.

Девушка, игравшая Изольду, ему неожиданно понравилась: стройная миниатюрная фигурка, которую подчеркивало темно-бардовое с черными бархатными вставками платье, приятное открытое лицо с широко распахнутыми карими глазами, прямые темно-каштановые волосы и милые ямочки на щеках, которые появлялись, когда она улыбалась. Тусовочное имя девушки было Арвен, и оно ей шло. Про себя Вастак окрестил ее Звездочкой. Они немного потрепались о последних "Волках Одина", где, как выяснилось, жили в соседних лагерях, о легендах о короле Артуре и степени бредовости их экранизаций. При своем юном возрасте (17-18 лет) девчонка была отнюдь не глупая и, вдобавок, начисто лишенная присущей многим "дивным" истеричности и фанатизма. А когда к ней в руки попала обшарпанная шестиструнная гитара, оказалось вдобавок, что у Арвен, весьма приятный голос.

Однако время текло, а огонь под висящими над ним двумя котелками еле тлел, что рождало чувство, близкое к обреченности. Наконец Вастак не выдержал и встал, кинув в массы клич: "Я за дровами, кто со мной?" Видимо, харизмы ему не хватало, потому что на призыв никто не откликнулся. Вздохнув, он подхватил топор и направился в чащу на поиски сушняка.

Поднимаясь по пологому склону к лагерю с третьей по счету охапкой дров в руках, Вастак вдруг понял, что тональность происходящего там общения переменилась, причем перемена эта ему решительно не нравится. Из-за ветвей ближайшей ели его глазам открылась разыгрывавшаяся в лагере трагическая сцена: четверо сурового вида ребят нависли над пятым, тоненьким пареньком типично "эльфийской" внешности: тонкая, сутуловатая фигура, длинные темные волосы, черная, расшитая серебром туника, черный плащ, мечик за поясом. На его оппонентах бело-синие бургундские котты с красным косым крестом св. Андрея, - верный признак принадлежности их обладателей к команде "Львиный замок". Да-ааа, легких путей мы не ищем. Приезжий он, что ли? Нашел с кем связываться! Остальные обитатели лагеря молча таращатся на происходящее испуганными глазами, только давешняя бледная любительница елок пытается что-то говорить, но внимания на нее никто не обращает. А страсти явно накаляются.

- Это, типа, ты пресветлый рыцарь, а мы, значит, быдло!?

Происходящее было ясно, как перпендикуляр: бедолажный рыцарь чего-то не поделил с персонажами из "Львиного замка", традиционно отыгрывающими "тупую пехоту" и, по наивности или по недомыслию, вздумал апеллировать к своему высокому игровому статусу (рыцарь, как никак), что окончательно вывело их из себя. В результате "Львиные" решили устроить разборку с наглядной демонстрацией на тему "кто у нас хозяева джунглей" и требовали теперь, чтобы рыцарь немедленно проявил соответствующую его званию доблесть, вступив в единоборство с любым из их компании. "А если ваша милость брезгают подлого звания людьми, так вот вам для поединка другой рыцарь, коли пожелаете, все честь по чести!"

Помянутый рыцарь, обряженный, в отличие от трех своих спутников, не в бургундскую, а в черную с белым лотарингским крестом котту, поверх стеганого пурпуэна, стоял молча, скрестив на груди руки, и нехорошо ухмылялся. По уму, ему следовало бы играть не рыцаря, а великана, и уж одолеть его без помощи собственного ручного льва точно представлялось проблематичным1: верных два метра ростом, плечи молотобойца, пудовые кулачищи и рожа гестаповского костолома. Перспектива схватки с ним не вызывала ничего, кроме мысли о тяжких физических увечьях. Прозвище этому чуду природы было Дивномамонт и Вастак его неплохо знал, - было дело, они стояли в одном строю на бугурте в Выборгском замке.

Исход поединка "дивного рыцаря" с любым из матерых и злых в драке "львиных" был предрешен: будет очень, очень больно. Это понимал и он сам: вот стоит бледный весь и старается, дрожащим голосом, как-то отбояриться, да только без толку, - его оппоненты на разговоры не купятся и дело, явно, скоро перейдет к иным формам воспитательного воздействия, на изобретение которых "Львиный замок" - большие мастера. Лучше все же ему выйти на бой, - по крайней мере, сохранил бы достоинство.

Да, а короля Марка, величества светлого, не видать; в решительный момент самодержец, в прямом соответствии с психотипом своего героя, изволят отсутствовать. Скверно, очень скверно, и всего сквернее то, что разруливать ситуацию придется Вастаку.

В обычное время он спокойно прошел бы мимо, а то и остановился поглядеть. Особого сочувствия к попавшему в серьезный переплет существу он не испытывал: назвался рыцарем - будь готов отстаивать свою честь. Так он считал. Но сейчас, как ни крути, эти палатки за веревкой были его домом, а сидящие у костра люди - его семьей, его командой, пусть и на очень короткое время. Поэтому просто повернуться к происходящему спиной Вастак не мог.

Не спеша поднявшись к лагерю, он подошел к костру, вывалил дрова прямо под ноги грозной четверке и, словно только тут их заметил, повернулся к чужакам, оказавшись при этом между ними и предполагаемой жертвой. Тоном строгого учителя спросил:

- Молодые люди, у вас какие-то проблемы?

И воззрился на них, сохраняя на лице иронично-вежливое выражение. Топор, словно невзначай, остался в опущенной вдоль бедра правой руке. Ни тени показной угрозы в голосе или позе, но, в то же время, демонстрация полной уверенности в себе. Это оценили. Четыре пары глаз пристально уставились на него. Руки лежат на эфесах мечей: два текстолита, дюраль и, ого, настоящий стальной фальшион. Клинки торчат за поясами или уперты в землю. Пока что.

Вастак прекрасно понимал, что, дойди дело до драки, его с его громоздким топориком на короткой ручке, в момент превратят в кровавую отбивную. "Львиные" тоже понимали это, как знали и то, что прежде хмурый парень, отнюдь не выглядящий лопухом, успеет всерьез достать кого-нибудь из них. Они молча разглядывали его, причем очень по-разному.

Крайний с лева, самый молодой, таращится зло, прямо ест глазами: не нравится ему, что забаву прервали, самоутвердиться хочет, сопляк, но пока помалкивает, - отучили лезть вперед батьки. Двое других, постарше, глядят равнодушно, СКВОЗЬ, тоже ждут, что старший скажет. Морды у них, между прочим, определенно знакомые. А Дивномамонт смотрит весело, с прищуром, как на диковину какую. Ну, давай, жопа, не молчи, порадуй чем-нибудь.

Широкая как пряха солдатского ремня физиономия черного рыцаря расплылась, наконец, в жабьей улыбке:

- Ба-а-а-тюшки, какие люди!? Вастак! А ты знаешь, кстати, что все вастаки - педики?

Вастак ответил ему улыбочкой того же фасона:

- Знаю. Это потому, что мы всех ИМЕЕМ!

Они синхронно шагнули на встречу друг другу, протягивая ладони для рукопожатия. Напряжение мгновенно ушло, смурные лица ландскнехтов просветлели.

- А мы тут пришли бросить перчатку одному пресветлому рыцарю...

В голосе говорившего проскользнула тень вопроса. Вастак вскинул брови в деланном недоумении, ответил, постаравшись, чтобы в его словах не прозвучало и намека на вызов:

- Перестаньте вы ерундой маяться. Есть желание клинками помахать, - так давайте со мной.

Его поняли правильно и эту тему больше не поднимали. Нет, никто, конечно, не испугался. Про "Львиный замок" можно было сказать много плохого, но вот трусов там не держали. Последний покемон из их числа предпочел бы переломанные ноги "потере лица". Тут было другое, их улыбки ясно говорили: "Мы все понимаем и оказываем тебе персональную любезность, как приличному человеку. Цени, мужик, наше благородство". Что же, Вастак оценил.

Дивноподобный рыцарь исчез, за что Вастак был ему искренне признателен, а разговор перескочил на другое.

- Ты что же, морда твоя хазарская, блаародным рыцарем заделался?- Вопрошал Дивномамонт, гулко хлопая его по плечу.

- Рыцарем!? - возмущался тот, - я эльф, разве ты не видишь неземнопрекрасного света моих глаз?

- А-ааа! А мы думали, ты брови выщипал!

Вся братия жизнерадостно заржала.

Они немного потрепались. Оказалось, что "львиные" приехали на игру дружиной замка Фонтэйн, причем в большом числе, и стоят за озером.

- С нами Лотар, Бертран, Магда. И Андэд тоже тут. Заходи ближе к вечеру.

Вастак клятвенно обещал зайти, и беспокойные гости направились восвояси. Когда их спины скрылись за деревьями, он стер с лица улыбку и, с облегчением, вздохнул. "Ай да я, ай да сукин сын! Мне бы не в журналистах, а в дипломатах работать!" Действительно, основания гордиться собой были: едва не закончившийся скверно конфликт разрулен без членовредительства и морального ущерба, к вящему благополучию всех заинтересованных сторон. Оглянувшись на продолжавших сидеть у костра соотечественников - корнуольцев, он открыл рот, чтобы что-то сказать, и обнаружил, что те смотрят на него с отвращением, как на кусок гнилого мяса.

- Твои друзья? - нарушила наконец молчание Арвен. В ее голосе сквозило плохо скрываемое презрение.

Эх, девочка, девочка, что бы ты сказала, не будь меня здесь? А ничего, скорее всего. Досмотрела бы спектакль до конца, потом возмутилась...где-нибудь на интернетовском форуме...

- Знакомые, - хмуро бросил он.

Оставаться в лагере дальше резко расхотелось.


Накинув тегиляй и прицепив к поясу секиру, Вастак направился в пространство. Шел без всякой видимой цели: просто пошататься и полюбоваться природой. Он шагал, дыша полной грудью, между медно-золотых стволов сосен. Рифленые подошвы тяжелых ботинок приминали голубой мох и листья брусники. Низко, едва не цепляясь за колючие кроны, проплывали белые клочья облаков, и вокруг стояло изначальное: лес был таким всегда, и всегда будет ровно, без суеты живущий мир, снисходительно принимающий в свои объятия случайно забредшего человека.

Раздражение быстро ушло, и он просто гулял, наслаждаясь покоем. Время от времени между деревьев мелькали причудливые персонажи игры, спешащие по каким-то своим загадочным делам. Случайно Вастак забрел в местный трактир. Игровых денег - чипов у него не было, но кто-то из знакомых угостил пивом. В трактире Вастак задержался, слушая захожего менестреля, репертуаром и костюмом косившего не то под Одина, не то под Гендальфа. Но пел парень неплохо.

Покинув, наконец, заведение, он вышел на берег озера. Там, в живописном месте, над высоким песчаным склоном расположилась прелюбопытная компания. Корявый ствол сосны окружала группа игроков "младшего пионерского" возраста, человек пятнадцать, в основном одетых в черное. Приземистая полная девушка в очках, черной мантии и четырехугольной шапочке что-то объясняла, попутно рисуя маркером на прицепленной к стволу доске. Приглядевшись, Вастак узнал в рисунке один из видов охранного колдовского круга.

Заинтересованный, он подошел ближе, встав за спинами слушателей. Девушка-профессор вещала как по писанному: "В начале каждой церемонии надо произнести имя любимого учителя как символ воли мага в невидимом мире. Тогда последует вызов психических влияний, действующих в астрале, которые происходят как из мира видимого, так и не видимого. В заключение следует обратиться к планетному гению, который господствует над темпераментом мага, громко произнося его имя"2.

Ничего себе, подумал он!? Прежде ему подобного видеть не доводилось. Тут девушка заметила постороннего, грозно сверкнула очками:

- Здесь занятие школы магии!

На мгновение замявшись, она вскинула руки со сплетенными в некую странную фигуру пальцами и повелела:

- Сгинь, блуждающий призрак!

Вастак не стал спорить и ломать людям игру, послушно направился восвояси, но все же проворчал себе под нос бессмертное:


Я тефтонская пихота,
Я небритый и бухой.
Мне не надо на работу,
Патамушта я тупой!


Вечерело. Он шагал по утоптанной тропинке над озером, когда ему преградили дорогу пятеро субъектов, вооруженных кто чем и наряженных в причудливую смесь камуфляжей с костюмом а-ля Робин Гуд.

- Жизнь или кошелек! - Возгласил самый длинный из них, угрожающе, как ему казалось, размахивая текстолитовой катаной. Второй натянул лук. Вступать в пререкания с компанией самозванных разбойников Вастак был не в настроении, отправляться в мертвятник - тоже. Кроме того, его серьезно беспокоила судьба бутылки водки, прихваченной на предмет запланированного визита в замок Фонтэйн. Поэтому он просто вытянул из чехла секиру и небрежно крутнул ею. Полированное лезвие поймало кровавый луч заходящего солнца и, задев за ветку, тихонько запело, как умеет петь только отлично закаленная сталь. Сказал мягко, угрожающе:

- Зря вы это, мальчики.

Робингудовцы смутились, но тут из их рядов выступил субъект в ожерелье из неких странных фетишей, среди которых наличествовал птичий череп, брелок-русалочка и шестеренки от часов. Видимо, это был местный колдун. Вытянув руку, он повелел путнику немедленно уснуть. Правда, уверенности его голосу не доставало.

В ответ Вастак продемонстрировал свой личный талисман: бронзовую пайцзу Рюриковичей в обрамлении двух волчьих клыков и безапелляционно заявил, что "этот амулет защищает его от всех агрессивных проявлений низшей магии", а затем, перехватив секиру поудобнее, просто двинулся на разбойников, прикидывая про себя, что сделает с лучником, если тот спустит тетиву. Обошлось. "Романтики с большой дороги" нехотя посторонились.

"Наглость - второе счастье" размышлял он, шагая дальше. После этой встречи ему вдруг захотелось поскорее добраться до замка. Сделать это оказалось неожиданно легко: он услышал сильный женский голос, доносившийся откуда-то слева. Голос затянул под аккомпанемент гитары:


Под железный топот ног
Не останется дорог.
Под забралом перегар,
А в ладонях скимитар.


И тут же хор луженых глоток взревел так, что на землю посыпались сухие иголки:

ЭЙ, ДОРОГУ ПАНЦИРНОЙ ПЕХОТЕ !!!

Не раздумывая больше, Вастак свернул с тропы.


Обширная поляна была полна народа. Длинный костер выхватывал из сгущающихся сумерек сине-белые котты "львиных", плащи "Святого ордена", черные у рыцарей и белые у простых воинов, причудливые прикиды прочего народа, прибившегося к веселому "замку Фонтэйн". Стоянка даже не была огорожена сторожевой веревкой, обозначавшей укрепления, видимо, ее обитатели полагались исключительно на свою воинскую силу и репутацию.

Вастак вступил на освещенное пространство, громко поздоровался. Его узнали, замахали руками, кто-то сунул ему ходивший по кругу объемистый кубок. Там оказалась водка, вполне, впрочем, приличная. Сделав солидный глоток, Вастак крякнул, поспешно запил пивом из следовавшего за кубком огромного рога и приземлился среди гостеприимно посторонившихся аборигенов.

Было шумно: кто-то травил байки, кто-то тренькал на гитаре, поляна то и дело оглашалась взрывами хохота. Рядом с Вастаком громко, перебивая друг друга, рассказывали:

- ...короче, идем мы, значит, а впереди - разведка, все как положено. Ну, а им навстречу девчонка выбегает. В драконьей маске.

- Классная, кстати, была маска!

- Да, красиво сделана,...так вот,...выбегает, значит, и говорит: "Я драконица, бросайте оружие, а то всех спалю!" А ребята наши молодые были, им бы потрепаться, время потянуть, а они сразу за мечи схватились, ну, она их и спалила.

- Кубики бросали? - поинтересовался кто-то.

- Ты че, дурак? - возмутился рассказчик, - какие кубики? Мы что, толчки? Сказано, спалила, значит спалила. Куда ты денешься от огнемета на открытой местности? Мы всегда играем честно. Вот,...а по правилам дракон мог дышать огнем не чаще, чем раз в пол часа, и тут мы все подваливаем - основные силы. Окружаем ее, не торопясь, и говорим: "Драконица, а, драконица? Сейчас мы тебя изнасилуем!"

- А она?

- Глядим, забеспокоилась: пык-мык, "дракон, - говорит, - существо бесполое". А с нами Трансформер был, из "Ливонии", принявший портвейну для анестезии. Он ей в ответ эдак задумчиво: "Но ведь гадить дракон как-то должен? Так вот мы тебя в..."

Громогласное ржание слушателей заглушило финал.

- Так и чего с ней в итоге сделали?

- Да ничего, прибили и дальше пошли, - уже совершенно равнодушно пояснил рассказчик.

Тяжелая рука опустилась Вастаку на плечо, из-за спины раздался знакомый голос:

- Здорово, поганец! Ты как здесь?

Обернувшись, он уперся глазами в белый крест на рыцарском плаще.

- Так, в гости зашел. Здорово, Лотар!

Капитан "Львиного замка" опустился на бревно рядом с ним.

- Не ожидал тебя увидеть. Чего с нами не поехал?

- А чего я у вас не видел? - честно ответил Вастак.

Он с удовольствием хлебнул пива из протянутой бутылки, искоса глядя на Лотара. Тот тоже отхлебнул, поставил бутылку на землю и протянул к костру руки. Багровые блики освещали гладко выбритое лицо молодого рыцаря. При первом взгляде на него можно было подумать, что Лотар когда-то перенес оспу, но Вастак знал, что отметины нанесены не болезнью, а боевым железом. История одного из этих шрамов была ему хорошо известна.

Пару лет назад, в Кенигсберге их коробка прикрывала правый фланг войска, и смогла, потеряв больше половины бойцов, удержать отчаянный натиск противника, пока объединенные силы ливонских комтурий методично ломали неприятельский центр. Он помнил: ужасающая теснота, грохот и лязг железа, матерящиеся кнехты сбились в кучу, упершись насмерть, ожесточенно отбиваются от наседающей массы врагов. Щитоносцы первой линии пали все до единого и Вастак оказался впереди, плечом к плечу с Лотаром, который орудует обломком алебарды как боевым топором. Раззявленные в крике рты, медный вкус страха и возбуждения, блестящее лезвие совни распарывает Лотару щеку и он врубается в ряды противника, стремясь любой ценой достать обидчика. Дальше стопкадры черно-белого кино: тяжелый шестопер в руке закованного в сталь рыцаря взлетает, грозя расплющит Лотару затылок; наконечник алебарды безжалостно всаживается рыцарю подмышку, в открывшуюся под вскинутой для удара рукой щель доспехов; Вастак тоже бросается вперед, отбивая нацеленное в Лотара оружие и, обратным движением, рубит рогатиной по "волчьим ребрам" решетчатого рыцарского забрала. Остальные устремляются вслед за ними в атаку, яростно коля и рубя; удар тяжелого двуручного меча, лишь частично отраженный древком рогатины, скрежещет по шлему и наплечнику, заставив его пошатнуться; вокруг бушует водоворот стали,...и вдруг стало легче, и ликующие крики: "Рига! Ригаааа!"

Тогда их безумная контратака заставила противника попятиться, а потом ливонцы все же проломили центр и враг дрогнул. Затем они с Лотаром тащили с поля боя потерявшего сознание бойца в смятом страшным ударом шлеме, - кого-то из дравшихся на их стороне белорусов. Его ноги бессильно волочились по земле, а у Лотара по щеке текла кровь, пятная белый плащ крестоносца, словно он действительно только что вышел из смертельного боя.

- Чего задумался?

- Да так, вспомнил тот бой, за который тебе дали рыцарское посвящение.

- А-ааа.., - Лотар машинально коснулся пальцами левой щеки, где когда-то была рана.

- Как звали того парня, которого мы с поля выволокли?

- Гийом д'Акр. У него тогда сотряс был сильный.

- А теперь он как?

- Нормально, женился не так давно. Сын у него - Любомиром назвали.

- Хорошо хоть не Сигизмундом.

- Магда к ним на венчание ездила. У них же там, в Белоруссии, все серьезно: католичество, традиции, все по-настоящему.

- Это правильно.

Лотар кивнул, соглашаясь.

- Знаешь, - продолжал Вастак, - я тут прикидывал: по реалу я бы хоть сейчас мог пойти, скажем, охранником караванов, или дружинником к какому-нибудь провинциальному барону.

- Угу. Или разбойником.

- Или разбойником, - не стал спорить Вастак. Езжу верхом я прилично, владею практически любым оружием, да и еще много чего умею.

- Ну да, ну да. Я вот тоже, мог бы хоть сейчас поступить в тяжелую пехоту или в городскую стражу. Мир мы, конечно, не спасем, но свое место там найдем, в отличие от большинства присутствующих.

- Это ты про кого?

- Да про всю эту толпу на полигоне. Половина из них приехала бухнуть да поискать, с кем потрахаться...

- Так ведь это хорошо.

- Это не плохо, только не понятно, причем здесь король Артур.

Лотар обвел окрестности основательно залитыми глазами и продолжил:

- А вторая половина мечтает, как откроется "волшебный портал" или иная подобная хрень и они попадут в Средиземье.

- Почему сразу в Средиземье?

- Да какая разница? Короче, куда-нибудь "туда". И ни один не думает, какого ... он там будет делать. Типа "единорог нежно обнюхал его своими бархатными ноздрями" и все, счастье пришло, сбылась мечта идиота.

- Постой, но ведь сколько фэнтези на эту тему.

- Правильно, так там кто попадает: спецназовцы всякие, разведчики, менты, в крайнем случае, - реконструкторы.

- Это ты про "Боярскую сотню?". Я читал, их там, в первой же книге, гибнет больше половины.

- Вот! А места, между прочим, были относительно спокойные. Теперь прикинь, сколько народу с нашего полигона имеет шанс выжить в Средиземье? Это ведь очень жестокий мир: харадримы постоянно воюют с Кхандом, Гондор - с Умбаром, рохиримы - с дунландцами, гномы - с орками, орки ненавидят эльфов, а заодно и всех остальных, а эльфы норовят истыкать стрелами любого, кто забрел не туда. Ко всему этому еще волколаки, упыри, тролли, агрессивные псевдодеревья и прочая нечисть. От Серых Гаваней до врат Мории хрен доберешься без вооруженного эскорта. А теперь представь ВОТ ЭТИХ - ТАМ.

Вастак представил себе давешнего "дивного рыцаря" в Средиземье и поежился.

- А если каждый попадет в сказочный мир в той ипостаси, в которой он себя представляет? -вдруг вмешалась в разговор сидевшая рядом светловолосая девушка в костюме английского лучника. Собеседники с удивлением уставились на нее.

- Это как, десяток Феаноров и полдюжины Гендальфов одновременно?- поинтересовался Лотар.

- Нет, я не о том. Просто, кто считает себя эльфом, тот, совершая переход, становится эльфом, кто гномом - тот гномом, и так далее.

- Я об этом думал, - задумчиво теребя талисман на груди, проговорил Вастак. Понимаешь, есть сущности, а есть присущие им умения, но умениями этими надо овладевать. Вот эльф: он бессмертный, видит в темноте, не болеет и обладает красивым голосом, - это ему дано от рождения, но стрелять из лука, владеть мечом, играть на лютне, охотиться и жить в лесу каждому из них приходится учиться. Так и тут: кто не умел стрелять, будучи человеком, и став эльфом "вдруг" этому не научится. То же и с остальными. Даже маги... Сейчас их как грязи, в основном всякие дрищи, у которых понтов немерено, а воли и храбрости - кот наплакал. Они чипов у мастера наберут и путаются под ногами. Но, допустим, есть и такие, кто правда что-то может. Все равно, магия - наука точная и сложная. Даже если есть способности - ей учиться надо. Значит, готовым магом никто в сказку не попадет. Придется учить древние языки, читать книги, если их удастся достать, искать учителя. А кушать, между прочим, каждый день хочется.

- Интересно, а кем бы там оказались мы?

- Кем? - Лотар воззрился на девушку, затем бухнул себя кулаком в грудь, - теми, кто мы и есть: псами войны, чей дом там, где их знамя!

Вскочив, он слегка пошатнулся, но гордо вскинул над головой руку с бутылкой, выкрикивая старый тост:

- Viva la mort, viva la guerre! Viva la sacre mersenaire3!

Поляна ответила одобрительным гулом. Лотар плюхнулся обратно, и они втроем чокнулись.

- Все это не главное, - проговорил он с горячей убежденностью, - все эти гербы, плащи, ордена. Главное - быть настоящими, здесь или там, не важно! Знаете...

Но продолжить ему не дали, потому что хор подвыпивших голосов грянул вдруг:


Мы идем на север темносерою стеной,
Полосы и звезды мы несем перед собой,...


Беседовать дальше стало невозможно, и им ничего не осталось, как только подхватить припев. Певцы старались во всю, компенсируя недостаток голоса и слуха избытком энтузиазма. Кто-то из ярых конфедератов в экстазе размахивал "южным крестом", неведомо зачем прихваченным на игру. Следом за псевдоюжанской переделкой "Тела Джона Брауна" попытались исполнить "Милый голубой флаг", но слов почти никто не помнил, поэтому вместо нее спели известную песню об африканском корпусе Роммеля.


Мы выходим на рассвете,
Над Сахарой дует ветер,
Поднимая нашу песню до небес.
Вьется пыль под сапогами,
С нами Бог и с нами знамя,
И тяжелый карабин наперевес.


Вастак сидел, откинувшись, в голове слегка шумело, ему было хорошо и немного грустно. Может быть, действительно зря он не поехал с "Львиным замком". Конечно, с "львиными" он не во всем согласен и, порой, они его здорово напрягают, но, по крайней мере, здесь никого не станут презирать за мужество и ненавидеть за доблесть, как в иных местах. А впрочем, какая разница. В конце концов, если он захочет, то впишется в любую тусовку. Эту способность он за собой давно знал. Впишется...если захочет...только вот зачем? Зачем ему это нужно? Зачем ему все эти люди? А те, кто нужен больше всего...их нет.


Говорят, что выражение "глаза как звезды" избитое. Бог знает. У Сигню глаза были именно такие, когда она тем вечером сказала : "Знаешь, .... не приходи сюда больше", и, помолчав, добавила: "я замуж выхожу". Он давно ждал этого разговора, готовился, и вот - не смог ничего ответить. Просто не смог. Оказалось вдруг, что все слова уже давно сказаны. Поднялся с дивана и пошел через комнату, ставшую вдруг невероятно длинной. Сигню догнала его в дверях, повисла на шее. Он ушел только утром, чтобы больше никогда не вернуться. Потом они еще виделись пару раз. Однажды он ей звонил. Сигню держалась с ним, как с малознакомым человеком. Может быть, это было правильно. Она умела решаться, а, решившись, доводить дело до конца. Он ее не винил. Себя, впрочем, тоже. Хочется надеяться, что она счастлива с этим, ...как его? Имя и род занятий ее мужа Вастака не интересовали. "Прекрасный принц на белом Мерседесе", или не на Мерседесе? В общем, не важно. Пролитого не поднимешь, так что уже ничего не важно. Ни-че-го.


Он, не торопясь, поднялся и, не прощаясь, побрел прочь от костра. На него никто не обратил внимания. В круге света Лотар и Дивномамонт танцевали под радостный визг девиц какую-то варварскую пародию на парный стриптиз.

Вастак спустился к озеру. В небе сияли первые звезды, по берегам светили яркие пятна костров, отбрасывая алые блики на темную воду. Можно было просто сесть на берегу и мечтать. Именно за это он и любил игры: на них хорошо мечталось. Реконструкторские фестивали - другое. Там антураж, особая атмосфера, создающая другую реальность. Именно реальность, а на играх реальности нет. Там все условно. Зато есть неповторимые, легкие как клочья утреннего тумана мгновения чистой мечты. Вздохнув, он опустил руки в студеную воду и, зачерпнув полную пригоршню, резко выплеснул. Тяжелые капли, сверкнув, разбили неподвижное водяное зеркало. Мечтать...


В родной Корнуолл он добрался заполночь. Народ по-прежнему сидел у огня. Существ стало поменьше, зато появились новые лица. Вастак присел на поваленное бревно. Пела Арвен. Слова незнакомой песни заставили его вздрогнуть.


Снова жаркий костер горит,
И уносятся искры в небо,
И в один бесконечный миг
Обращаются быль и небыль.

Мир накрыла царица-ночь,
Бродит рядом владыка-сон,
Чтоб прогнать наважденье прочь,
Ты упрямо глядишь в огонь.

Ты бессонно глядишь в огонь -
Неподвижным, застывшим взглядом...
А в огне скачет алый конь,
Вырастает из пепла замок...

Но миры, что живут в огне
Нереальны, как все вокруг.
Тает лес в непроглядной мгле,
Зыбок, призрачен света круг.

... Догорает ночной костер,
Искры тают в рассветном небе...
Нет на свете других миров
Лишь безумный, прекрасный - этот.

(стихи леди Инес)


Утро началось с появления королевского вестника из Камелота. Растрепанное и запыхавшееся существо в черном бархатном плащике проявило недюжинную напористость, добудившись перебравшего накануне короля Марка и растолковав ему, зевающему и помятому, что "воинство саксов перешло границу и король Артур собирает всех рыцарей и сквайров на защиту старой доброй, эгх, гм, Британии. Срочно!" Продолжая зевать, король довел эту информацию до своих подданных и уполз обратно - досыпать. Вестник умчался дальше. Приступов боевого духа у окружающих не наблюдалось. В конце концов, под стены Камелота отправились Вастак и еще один паренек лет пятнадцати, а также некая воинственная леди по имени Бритомарта. Сэра Тристана найти не удалось - он куда-то запропастился еще с вечера. Жуя на ходу бутерброд с тушенкой, Вастак ежился и бормотал про себя старую истину о том, что "утро добрым не бывает", и что тех, кто устраивает войны в такую рань, надо отстреливать в детстве.

Королевское войско поджидало врага на широкой поляне. Оглядев нестройную, вооруженную чем попало толпу в фантасмагорических доспехах, Вастак только головой покачал: "Нибелунги!". Вдруг раздалось: "Идут! ИДУТ!!!". Заметались "рыцари круглого стола" в цветастых красно-белых плащах, отдавая команды, которых никто не слушал. Привычно засосало под ложечкой. Так бывало всегда, независимо от того, предстояла ли жестокая сеча на стали, показуха, турнир или какой-нибудь "пластиковый бугурт". Он знал, что это чувство пройдет сразу же, как только закрутится карусель битвы, сменившись ровным, тщательно отмеренным пламенем боевой ярости. Народ поспешно строился, а на противоположном конце поляны уже разворачивался строй столь же причудливых саксов.

Полетели первые стрелы. Армии сошлись, оглашая окрестности треском и воплями. Вастак, стоявший в первом ряду на правом фланге, быстро понял, что его сподвижникам "не светит". Саксы понаделали трехметровых пик с наконечниками из резины или просто обмотанного скотчем поролона и теперь азартно ими кололи. Защитники Британии длинномеров имели гораздо меньше, многие вообще приперлись на битву, как к теще на блины, с одними мечами. Кроме того, "благородные рыцари и сквайры" позорно тормозили, не решаясь переть на копья, чтобы сойтись с противником вплотную, и, как следствие, бездарно гибли. Отбив несколько ударов, он почувствовал, что дистанцию надо рвать любой ценой, причем прямо сейчас.

- Вперед! - взревел он, - За мной!

Отбив клинком вражеское копье, Вастак прыгнул вперед, отвел щитом вторую пику и, что было силы, толкнул плоскостью щита ее обладателя. Справа мелькнула удивленно-растерянная физиономия в одетом поверх ушанки железном горшке. Он едва не врезал по нему от души, но вовремя вспомнил, что голова, по здешним боевым правилам, - не поражаемая зона, и просто резанул противника клинком по шее. Прорвавшись через вражеский строй, развернулся и еще дважды кольнул его мечем под ребра. Копейщик свалился и тут Вастак обнаружил, что его порыв пропал зря: никто за ним не последовал, британцы продолжают медленно пятиться, теряя людей, а его самого сейчас забьют, как мамонта. Мысленно чертыхнувшись, он со всех ног кинулся к ближайшим зарослям, нырнул в кусты. Следом за ним, потрясая мечом, туда вломился какой-то ретивый сакс и, разумеется, тут же умер. Вастаку пришлось треснуть его лишний раз, причем как следует, - тот никак не хотел понять, что мертв.

Пробежав между деревьев вдоль поляны, он вновь выскочил там, где на самом краю вражеского строя болталось трое саксонских лучников, время от времени выпускающих стрелы. Первый из них так и не успел ничего понять, второй обернулся и тут же получил секущий удар в живот и, обратным движением, режущий по шее. Третий лучник выпустил в Вастака стрелу, которую тот без труда отбил щитом, и попытался сбежать, но меч все же настиг его в длинном колющем выпаде, точно между лопаток.

Что-то просвистело у Вастака над самым ухом. Он инстинктивно пригнулся и, обернувшись, увидел приближающегося волосатого субъекта в белой мантии и с посохом, который только что запустил в него окрашенным красной краской теннисным мячиком. Маг, сообразил он, фаерболом кинулся. Ну, я же тебя!

Он шагнул навстречу белой фигуре, отбил клинком в сторону посох (щит подставлять не стал: кто их знает, этих магов), но странный субъект поступил совершенно неожиданно: уронив посох, кинулся вперед, напарываясь животом на лезвие меча, схватился пятерней за клинок и напрыгнул прямо на щит, царапнув Вастака по щеке чем-то острым. Разумеется, тот тут же сбил колдуна с ног и пришпилил мечом к земле, но гнусный волшебник уже верещал на всю Ивановскую: "Ты парализован! Парализован! Все, ты парализован!" и тыкал ему под нос какой-то красный кристалл.

От этого визга Вастаку нестерпимо захотелось съездить "боевому магу" рукоятью меча по прыщавой физиономии. Он с трудом удержался, и только собрался с мыслями, как бы послать колдуна подальше, вместе с его артефактами, когда над ними, как лист перед травой, вырос мастер по боевке.

- Ты парализован, - провозгласил он, щурясь сквозь толстые стекла очков.

- С чего вдруг?

- Он тебя коснулся кристаллом? Все, ты парализован. Лежи и отдыхай.

- Ну ладно, - вздохнул Вастак, - а ты не скалься, я тебя, между прочим, на клинок насадил, так что тоже отдыхай.

- А у него десять хитов.

- Ско-о-о-о-лько?

- У боевого мага десять хитов. Правила надо читать.

Прыщавый волшебник вынул из ножен на поясе маленький пластиковый кинжал и трижды ткнул им Вастака в бок.

- А теперь я тебя убил! - жизнерадостно сообщил он.

- Где мертвятник находится, знаешь? - поинтересовался мастер. - Белую повязку дать?

Не удостоив его ответом, Вастак поднялся и, сплюнув под ноги, направился в сторону страны мертвых. На поляну, где саксы загоняли в кусты разрозненные остатки бриттов, он старался не смотреть.


Мертвятник представлял собой пространство шагов тридцать в поперечнике, огороженное веревками и несколькими кусками черного целлофана. Теперь там было полно народу: почти все воинство бриттов, за исключением немногих убежавших, да еще несколько особо невезучих саксов. Народ еще не остыл после боя, продолжая оживленно обсуждать прошедшее сражение. Кто-то кого-то уже хватал за грудки, другие его удерживали. Вастак молча бросил щит под дерево и уселся на него, привалившись спиной к стволу. На его взгляд, обсуждать было абсолютно нечего. Произошедшее исчерпывалось одним емким словом: угробили. После недосыпа и стресса его охватила ленивая истома, и он просидел часа полтора, тихо медитируя, пока в мертвятник шумной гурьбой не ввалились саксы, чуть ли не в полном составе.

Оказалось, что после бесславного разгрома британского ополчения весь сюжет игры оказался под угрозой, Камелот остался практически беззащитным и покорение Британии германцами чуть не сделалось свершившимся фактом. Чтобы избежать этого, мастера развили невероятную активность: для начала воскресили короля Артура, по которому успела потоптаться чуть не вся саксонская рать вместе с союзниками. Его "вынесли с поля боя феи" и по-быстрому исцелил Мерлин, он же поставил вокруг Камелота некую "защитную завесу", с которой саксам пришлось повозиться. Наконец, в Камелот подтянули эльфов подземной страны, среди которых было несколько лучников, оказавшихся как нельзя кстати при начавшейся осаде. И вот, пока объединенное воинство саксов и англов толклось под довольно внушительной стеной цитадели Артура, в тыл им неожиданно ударила дружина замка Фонтэйн и отряд пиктов, устроив форменную резню. В общем, агрессоров разогнали и большей частью перебили. Пикантность ситуации заключалась в том, что своим спасением твердыня истинного рыцарства была обязана, строго говоря, темным силам. Впрочем, этой несообразности никто не придавал значения.


По истечении положенных трех часов загробной жизни Вастак стал выбираться из трещащего по швам мертвятника. Перед местным мастером, исполняющим обязанности Святого Петра, уже столпилась изрядная очередь жаждущих новых ролей покойников. На Вастака мастер едва глянул, небрежно бросив:

- Будешь наемником.

- А может быть...

Но тот уже отвернулся, начав увлеченно грузить некую пышнотелую деву в венке из кленовых листьев. Ну и хрен с ним.

Перспективный наниматель для свежеиспеченного "пса войны" нашелся практически тут же: крепкий темноволосый парень с помятым бацинетом подмышкой и лицом, показавшимся смутно знакомым, с ходу заявил, что герцогу Йоркскому всегда нужны хорошие воины. Пожав плечами, Вастак отправился в Йорк.

Помянутый герцог неожиданно оказался его хорошим знакомым из петрозаводского клуба "Фламберт". Кличка у него была Гиммлер, и на настоящего Гиммлера этот верзила со светлыми, густыми, любой девушке на зависть, волосами и лихими усиками царского поручика не был похож совершенно. Оказалось, что петрозаводчане, в количестве семи душ, попали на полигон проездом, возвращаясь с какого-то железного турнира. Заявленный состав Йорка на игру практически не заехал, так что роль герцога совершенно неожиданно досталась Гиммлеру.

Сейчас его светлость небрежно развалился на бережку озера среди разбросанных доспехов и прочего барахла, но навстречу вновь прибывшим радостно вскочил. Опрокинув стакан вина "за свиданьице", Вастак присоединился к компании.

- Значит, нанимаешься? - поинтересовался Гиммлер.

- Угу, говорят вам, ваша светлость, нужны крепкие мечи?

- Крепкие мечи, конечно, всегда нужны, только вот чем им платить...

- Обедом накормите, и я с вами.

- О, - вмешался в разговор один из аборигенов, - отважный воин отдается за еду?

Вастак повернулся и смерил его долгим взглядом:

- Да, как Семь самураев.

Тут его внимание привлек валявшийся рядом шлем.

- Ого, какая роскошная вещь! Давненько я такого не видел.

Действительно, конструкция была знатная: простенький клепаный купол - нормандка (в просторечии именуемый гоблинкой), с прицепленными нащечниками от римского шлема и чем-то, напоминающим "рачий хвост" польской гусарской каски, на затылке.

- Я говорил, - вздохнул Гиммлер, - бесполезно.

- Защищает нормально, - хмуро проворчал бритый наголо паренек лет восемнадцати, которому, видимо, принадлежал данный шедевр конструкторской мысли.

Ну, конечно, типичная позиция: "главное, чтобы защищал", а то, что выглядят, как братцы Труляля и Траляля, которые решили вздуть друг дружку, так это мелочи. Спорить, действительно, бесполезно.

- И кто выиграл турнир? - лениво поинтересовался Вастак.

- Кто, кто? Известно кто - Уколов.

- Хорошая фамилия, говорящая.

Он понимающе кивнул, хотя, кто такой Уколов, представлял себе довольно смутно, поскольку в турнирах участвовал буквально пару раз и расстановкой сил в Федерации исторического фехтования не интересовался.

- И как обстоят дела в славном герцогстве Йоркском?

- Дела, в общем, нормально, - проворчал герцог, - за исключением того, что я посватался к дочери короля Бретани, к Изольде Белорукой, и даже получил согласие короля, который клятвенно обещал мне ее руку.

- Минуточку, а как же благородный сэр Тристан?

- Сэр Тристан отправился побеждать коварного и злого дракона4.

- В Ирландию?

- В Шотландию, Ирландии на полигоне нет.

- И что, победил?

- Нет, - разбойники по дороге зарезали.

Вастак припомнил вчерашних незадачливых робингудовцев и заржал.

- Кррруто! Интересно, они хоть одного мужика на ключевые роли поставили, или одних дивнючих?

- Нельзя объединять личность игрока и его персонаж! - педерастическим голоском пропел Герд, давешний спутник Вастака.

- При чем тут личности с персонажами? Игрок должен соответствовать принятой роли, иначе полная порнография получается!

- Да где же их, таких, взять?

- Блин, взяли бы хоть меня. По крайней мере, подобной фигни бы не вышло, да и дракона я бы, наверное, завалил.

- Думаю, с драконом они договорились заранее. А ты бы отыграл Тристана?

- Тристана? - Вастак задумался. - Типаж, конечно, не совсем мой, но, в принципе, отыграл бы. Только вот...

- Только кто же тебе даст? - хохотнул Гиммлер. - Для этого ты, братец, слишком маскулинен.

- Рыцарь Ланселот вроде ничего, - заметил бритый обладатель фантастического шлема.

- Ланселот? И что, он уже отбил жену у своего повелителя и сюзерена5?

- Королеву Гвиневру? - засмеялся Герд, - Видел бы ты ту Гвиневру!

- Что, хороша?

- Как проказа!

- Это все фигня, - продолжал Герд, - вот я помню, пару лет назад была под Тверью игрушка, типа по Толкину. Мы там были гоблинами и нас все чмырили, потому что у всех были боги покровители, а у нас - не было. А избить мы их не могли, потому что боевки в игре вообще прописано не было. Ну, мы думаем: надо что-то делать, нельзя так больше. Давайте, говорим, поймаем симпатичную эльфиечку, принесем ее в жертву, проведем обряд и вызовем дух Мелькора. Сказано - сделано. Поймали эльфийку поприятнее, позвали мастера, чтоб проведение обряда контролировал, все как положено. Видим: а вместе с мастером на нас летит огромная орда эльфов и прочих хоббитов. Короче окружили, вызвали своих поганых Валар, а те и говорят: "Не допустим призвания Темного Властелина! Давайте сотрем им память".

- И что?

- И стерли. Сидим мы, значит, как обгаженнные и говорим:

- Ты помнишь, кто такой Мелькор?

- Нет.

- И я нет.

- А давайте поймаем симпатичную эльфиечку!...

Слушатели согнулись от хохота, у Вастака брызнули из глаз слезы, он упал на спину, беспомощно размахивая руками.

- Поймали? -живо поинтересовался Гиммлер.

- Поймали, конечно. Только все подготовили для обряда, как видим: снова толпа бежит.

- А вы?

- Ну,... тут мы их всех избили... Нет, правда, ну что это такое! Так же уже нельзя!!!

- Ой, блин, - слабым голосом простонал Вастак, - вот это я называю "уродство и облом".

- Бывает и не такое.

Они выпили еще по стакану. В кипящий котел с макаронами вывалили две банки тушенки, и над лагерем поплыл вкусный мясной дух.

- Кстати, так чем кончилась история со сватовством вашей светлости к принцессе Изольде Бретонской?

Герцог резко выпрямился, вытер руки о свой продранный в нескольких местах акитон.

- Ее высочество ответило мне решительным отказом. Дескать, поклялась выйти замуж только за короля, а я, видите ли, всего лишь герцог. И батюшка ее сразу на попятный пошел. Откуп мне предложил, старая жаба.

- И что же вы, ваша светлость, на это сказали?

- Сказал, что я не размениваю свою честь на золото, и если мне кто-то должен, то беру сам.

Глаза герцога недобро сверкнули, в его голосе звенел металл.

- Беда в том, что у короля полтора десятка воинов, пусть и скверных, а его замок защищен высокой стеной. Нас слишком мало, чтобы захватить его. Ничего, пусть только высунутся.

Он вздохнул.

- Я слышал, что король согласен выдать принцессу за сэра Мордреда. Дескать, он реальный претендент на трон Камелота. Этот изгой! Треска мороженая! И вот этому предпочли МЕНЯ!

Было похоже, что создавшаяся ситуация взбесила одновременно и персонаж и игрока.

Вастак крутнул в пальцах чей-то жутковатого вида охотничий нож и, задумчиво, проговорил.

- Полагаю, что я смогу найти для вас воинов.


Они лежали в распадке, в полусотне метров от частокола. Дюжина отборных бойцов смогла подобраться к вражеской твердыне незамеченными. Волонтерам из числа "Львиных" пришлось для этого расстаться со своими яркими коттами, и теперь их отряд был более всего был похож на банду рутьеров, подбирающихся к беспечному альбигойскому поместью. Тянулись минуты, каждая из которых снижала шансы на успех. Вдруг раздался шорох, и гибкая фигурка соскользнула вниз.

- Сидят, хавают, у стены никого, - доложил разведчик.

Лежащий рядом с Вастаком Дивномамонт плотоядно ухмыльнулся.

- Ну что, как договаривались?

- Пошли!

Три пары легковооруженных бойцов, таща наспех сколоченные из жердей лестницы, устремились вперед, примериваясь поставить их по обе стороны ворот. За ними плотной группой кинулись латники. Вастак бежал в крайней справа паре, со щитом в левой руке и лестницей в правой.

Полста метров - не много. Должны успеть. Хрустнула ветка под ногой, позади пыхтят латники, лязгают доспехи. Что же они так громко! Сердце колотится и нервы, как спущенная тетива. Быстрее, быстрее! Все ближе неошкуренные бревна частокола. Должны успеть! УСПЕЕМ! В крепости кто-то закричал, но это уже не важно. Лестница со стуком ударилась о верхний край стены. Вастак белкой взлетел на гребень, рванул из-за пояса клинок. На мгновение открылся весь вражеский лагерь: люди в панике вскакивают, хватают разбросанное оружие.

- Ха!

Кто не чувствовал, тому не понять пьянящего восторга, когда ты обрушиваешься на захваченного врасплох врага, кровь кипит в предчувствии победы, и ты ощущаешь себя могучим и неуязвимым карающим ангелом.

Вастак прыгнул вниз. Пошатнулся, но удержался на отбитых ногах и сразу кинулся наперерез бросившимся к воротам бретонцам. Там, отметил он уголком глаза, уже возятся с засовом двое. Дико рыча, он закрутил клинком над головой, так что набегающие враги на миг опешили, и тут же к нему подскочили еще двое перемахнувших стену. Замелькало оружие. Вастак прыгал, уворачивался, стремясь любой ценой не подпустить опомнившихся воинов гарнизона к воротам. Боец, дравшийся рядом с ним упал, сбитый с ног, но тут ворота наконец распахнулись, и он едва успел отскочить с пути победно ревущей тяжелой пехоты, мигом стоптавшей и расшвырявшей дезорганизованных защитников. Мелькнула чья-то спина, и он с оттягом рубанул по ней мечом. Бретонец упал ничком. Вастак перескочил через него. Сражение переместилось в центр лагеря. Со звоном отлетел сбитый с огня котел, визжали женщины. Он бросился вперед, ища глазами: где он больше нужен. Вдруг оказалось, что врагов на всех не хватает, и тут заметил высокую рыжеволосую девушку в сопровождении одного из вражеских воинов, проскользнувшую в узкий проход между веревками с дальней стороны лагеря.

- Держи их! - Завопил он, бросаясь в погоню.

Стрелой пролетев через разгромленный лагерь, Вастак помчался вниз по склону, уворачиваясь от веток. Зеленое платье беглянки мелькало впереди. Не уйдет! В этом длинном сюрко, нет, не уйдет! Сопровождавший девушку воин тоже понял это и развернулся, сжимая в каждой руке по мечу: правый вскинут над головой, левый выставлен вперед. Его голову покрывало странного вида черное сооружение, напоминающее одновременно бацинет и шлем фиванского гоплита. Затевать с ним дуэль не хотелось. В реальности можно было бы просто рубануть по одной из конечностей и бежать дальше, но с игровыми хитовыми правилами... Сейчас начнет изображать сумасшедшую мельницу, еще и заденет ненароком. И вообще, не то было настроение.

Обо всем этом Вастак успел подумать, делая длинный скачек вперед. Клинок отбил летящий навстречу меч, и все 80 килограммов его живого веса, разогнанные бегом под горку, врезались в телохранителя беглой принцессы. Второй меч бесполезно скребанул по щиту, а сам противник отшатнулся назад, с трудом удержавшись на ногах. Чуть развернув плечо, Вастак врезал ему ребром щита в скулу черного шлема. Расчет был прост: удар, нанесенный вполсилы по железной пластине, не мог нанести никаких повреждений, но наверняка ошеломил бы противника, вывел его из равновесия, подарив время, необходимое для пары скупых и точных взмахов меча. На деле же получилось иначе: черная скорлупа, закрывавшая голову бретонца, неожиданно легко смялась, а сам он рухнул на землю, растеряв свои мечи.

- .............. !!! - Сказал Вастак. И еще раз ...........!!!!!

Мимо кто-то шумно промчался, продолжая преследование, но ему было уже не до того. Бросив оружие на землю, он склонился над упавшим, осторожно стащил с его головы помятый шлем и разразился длинной витиеватой фразой совсем уж непечатного свойства: доспех был сделан из кровельной жести миллиметровой толщины. Незадачливого вояку спасло только солидное расстояние между лицом и защитной маской. Поверженный, оказавшийся совсем молодым парнишкой, обалдело хлопал глазами. На его скуле алело пятно ушиба, но других повреждений, кажется, не было.

- Жив?

- Да вроде, - пробормотал тот.

Заметив неуверенное движение руки, Вастак поднес к его носу свой внушительный кулак:

- Я те дам! Умник, блин!

И тут же, без остановки:

- Вы мой пленник, прекрасный сэр

Тот кивнул и кое-как сел, ощупывая лицо и со страхом поглядывая на жуткую вмятину в шлеме. Вастак устало присел рядом, со вздохом сказал:

- Есть золотое правило: "Шлем надел - по тыкве получи", так что шлем должен быть НАДЕЖНЫМ, как и все доспехи. Иначе лучше их вовсе не надевать. Запомни это, а ведро свое, мятое, лучше утопи в болоте.


В захваченном лагере царило веселое оживление. Перебитый гарнизон в белых повязках хмуро промаршировал через распахнутые ворота. Победители стояли тут и там с довольными мордами. Сам герцог йоркский, гордо подбоченясь, расселся на низком пне, игравшем здесь роль трона. Два воина подвели к нему, придерживая за локти, принцессу Изольду Белорукую - ту самую девицу в зеленом платье.

- Что же, ваше высочество, - самодовольно улыбаясь, начал герцог, - ваше желание исполнится, как и клятва вашего покойного батюшки, вы выйдете замуж за короля. За меня - короля Бретани по праву крепкого меча и рыцарской отваги.

- Никогда этого не будет! - гордо вздернула подбородок Изольда. - Я никогда не отдам свою руку грабителю и убийце!

- А и правда, - простецки осклабился герцог, - зачем мне ТЕПЕРЬ ваша рука? А все остальное я и так возьму!

Вастак невольно усмехнулся в бороду. Кажется, личная жизнь у Гиммлера налаживалась.


Своего пленника Вастак отпустил за выкуп: у того нашлось пара чипов еды. Сунув их в сумку, он направился в трактир, рассчитывая, что там еще осталось пиво. Пива не было, зато перед трактиром толпился народ. В центре образованного людьми круга азартно рубились двое. Затесавшись между зрителями, он с интересом наблюдал за поединком, пока один из бойцов не пропустил удар в плечо. Его противник отступил, победно вскинув руки с зажатыми в них мечом и треугольным щитом.

- Победил Рыцарь Пустельги! - провозгласил длинный, тощий волосатый тип в белой рубахе и черной головной повязке, видимо, исполнявший роль судьи и герольда. Кто еще готов испытать свою храбрость на этом турнире?

- Я готов сразиться с любым, кто откажется признать леди Эмели прекраснейшей из дам! - раздался звонкий голос

В круг вышла высокая девушка с короткими, цвета воронова крыла, волосами. Ее ладную фигурку удачно подчеркивала алого шелка рубашка, обтягивавшая высокую грудь, а узкие штаны черной кожи, заправленные в мягкие сапожки с бахромой, демонстрировали стройные ноги. Тонкую талию охватывал плетеный из тонких ремешков поясок, свободные рукава рубашки были прихвачены у запястий широкими браслетами из толстой тисненой кожи. Девушка гордо вскинула над головой правую руку с узким мечом из желтого текстолита. В левой она держала ладошку длинноволосой блондинки в голубом платье и короне из елочной мишуры. Вероятно, той самой леди Эмели.

- Лорд Этельбранд объявил леди Эмели прекраснейшей из дам! - обрадовался герольд, - Найдется ли кто-нибудь, готовый опровергнуть его слова?

Видимо, духи-хранители Вастака в этот момент задремали, зато злобный божок мелких пакостей не преминул толкнуть его в спину, потому что Вастак вдруг с удивлением услышал собственный голос, выкрикивающий:

- Найдется!

Он выступил из толпы.

- Как твое имя, воин?

- Меня зовут Хакон Олафсен, воитель из страны данов.

- Какую даму ты считаешь более достойной, чем прекрасная леди Эмели.

- Изольду Корнуольскую назову я прекраснейшей из дам, - брякнул Вастак, удивляясь самому себе.

- Готов ли ты подтвердить свои слова мечом?

- Готов.

- Да будет бой.

Не торопясь, он скинул на землю щит, снял и бросил сверху тегиляй и подшлемник, затем вновь затянул пояс. Биться меч на меч он не любил, предпочитая работать со щитом или уж с двуручным оружием, но отступать было поздно.

- Помним: голова, шея и кисти рук - не поражаемая зона. Бьемся до трех касаний, - деловито проговорил герольд.

Вастак отсалютовал своей противнице и шагнул вперед. Та ответила тем же, пару раз взмахнула клинком у него перед носом и вдруг кинулась вперед, упав на одно колено, рубанула над землей. Не ожидав подобного, Вастак подался назад, но слишком медленно - меч задел его по лодыжке. Технически, он мог ответить ударом на удар, вот только единственной, по настоящему доступной целью для этого удара был белый пробор на макушке "лорда". Поэтому меч бесполезно крутнулся в его кисти. "Ничего, - подумал он, - рана была бы не тяжелая, хотя и неприятная".

- Один - ноль! - крикнул герольд.

Девушка выпрямилась, улыбаясь. Вастак атковал, сделал ложный выпад и быстро отпрыгнул, когда противница попыталась вновь предпринять молниеносню атаку с неожиданной стороны - ее легкий как перышко меч позволял действовать с невероятной быстротой. Пытаясь достать его, она сделала слишком глубокий выпад, на мгновение потеряв равновесие. Воспользовавшись этим, Вастак шагнул навстречу, смещаясь влево, отвел ее клинок своим и, проскользнув мимо, рубанул на противоходе мечом по бедру. Развернулся на пятках принимая исходную боевую стойку. Он был доволен собой: удар вышел хороший, чувствительный, но аккуратный. Будучи нанесен во всю силу, да боевым оружием, он наверняка рассек бы бедренную артерию, закончив тем самым поединок, а так - возможно, синяк небольшой останется.

- Обоюдка! - крикнул герольд, - счет два - один.

- Какая обоюдка, откуда? - возмутился Вастак.

- Было, было! - закричало сразу несколько голосов из толпы, - Вот сюда!

Один из зрителей хлопнул себя по пояснице. Действительно, выходя из атаки он почувствовал там что-то вроде легкого дуновения. Но как? Другой зритель разрешил его сомнения, продемонстрировав удар назад, за спину, с выворачиванием локтя и кисти.

- Да вы что, таким ударом и рубахи не пробить!

- Два - один, - повторил герольд, раздуваясь от гордости.

Черноволосая девица улыбнулась еще ослепительнее. Вастак вдруг почувствовал, как в нем темной волной поднимается злость: на эту толпу, на тупого судью, возомнившего себя знатоком боевых искусств, на самодовольную девицу, зачем-то величающую себя лордом. Поднялась и растворилась, уступив место ледяному спокойствию. Он тоже улыбнулся.

- Ладно, - очень тихо пробормотал он, - будь по-вашему.

Мир вокруг стал черно-белым и гораздо более четким, исчезли посторонние звуки, красивой девушки напротив тоже больше не было, ее место занял бесполый и безликий силуэт с оружием. Мишень. Вастак двинулся вперед, чуть пригнувшись. Его меч крутился, выписывая широкие восьмерки. Возможно, до "лорда" наконец дошло, что шутки кончились, но было поздно. Действуя с безжалостностью отлаженного механизма, Вастак прижал противника к краю круга. Судорожная контратака разбилась об убийственный веер защиты, серый меч отшиб в сторону легенькое желтое лезвие и, завершая широкую дугу, обрушился противнику на правое плечо. От удара "лорда" развернуло, а меч, коротко крутнувшись в воздухе, вновь ударил по вскинутой для запоздалой защиты руке, чуть выше кожаного браслета на запястье.

Отступив на пару шагов, он замер, опустив оружие. Его противница лежала ничком, неподвижно, прижав к себе зашибленную руку. Все вокруг молчали, даже герольд. Вдруг к упавшей кинулось какое-то маленькое лохматое существо неопределенного пола и возраста, упало рядом на колени, схватило за плечо и, вскинув к Вастаку бледное личико с огромными, полными слез глазами, открыло рот, чтобы крикнуть что-то обидное, но так и не крикнуло, напоровшись на холодный и пустой, как у акулы, взгляд.

Не спеша, он подошел к своим вещам, накинул на плечи тегиляй, забросил за спину щит и также, не спеша, направился восвояси. И только тогда, когда злосчастная поляна скрылась за деревьями, Вастака затрясло.

- Ну что, доволен? Отличился? Мастер клинка, файтер одиночка, блин! - проворчал он. - Приперся и испортил людям праздник, человека зашиб....

Вастак понимал, что позорно сорвался. Притом сорвался не потому, что проигрывал, и даже не из-за несправедливости судьи. Его взбесила профанация, в которую превратился бой: вместо красивого и грозного танца, - судорожное бяк, бяк, бяк, вместо ударов - какая-то нелепая игра в пятнашки. Он, со своим тяжелым мечом и немалым боевым опытом, просто почувствовал себя нелепо, разозлился и поспешил поставить жирную точку самым простым и доступным способом. Слава богу, хватило ума притормозить последний удар, так что своей противнице он ничего не сломал, но взять сегодня в руки оружие она сможет вряд ли.

А с другой стороны, назвался груздем, не кричи, что в красной книге! Назвалась мужиком, вот пусть и прочувствует все сопутствующие прелести... Вастак с раздражением сплюнул под ноги. "Великолепно, еще и рассуждаю, словно "львиный" какой. Давно дал себе слово никого не учить жить, так нет же. И чего вылез, спрашивается?" На этот вопрос у него ответа не было.

Собственно, бедная девица не так уж виновата, что фехтовать умеет, как курица - летать. Сам же сколько раз отказывался обучать девушек. В большинстве серьезных реконструкторских клубов, где есть нормальная наработанная боевая школа, тренируют только мужчин. Наверное, это правильно. Да и мало кто выдержит НАСТОЯЩЕЕ обучение, когда мышцы кричат от боли, тело, а то и лицо вечно в синяках и гематомах, руки ободраны...


Память услужливо подкинула ему картинку: светлосерые стены спортзала, пол с баскетбольной разметкой, на матах расположилось с десяток учеников, а он сам, задыхаясь от усталости, рубится с инструктором. Гальватрон, тощий, нескладный и стремительно-опасный, как гремучая змея, кажется неутомимым. Он порхает вокруг, непрерывно атакуя, и при этом умудряется вещать, обращаясь ко всем присутствующим.

- Не увлекайтесь, держите дистанцию и всегда идите по кривой. Танцуйте. Ни в коем случае не действуйте шаблонно, иначе вас быстро подловят. Если атака провалилась, сразу отступайте. Достанете ли вы противника - зависит от противника, а вот достанет ли он вас - это зависит только от вас, - не мной сказано. Бой выигрывает не тот, кто сильнее, а тот, кто выносливее и хитрее.

С последними словами Гальватрон сделал неуловимое движение, и мир взорвался белой вспышкой боли. Судорожно хватая ртом воздух, он лежал на полу. Боль пронзала левое колено раскаленной иглой.

- Не расслабляйтесь, - услышал он голос инструктора и рванулся в сторону. Тяжелый текстолитовый клинок с силой врезался в то место, где он только что лежал. Вастак попытался пнуть Гальватрона здоровой ногой в пах, но тот ловко отскочил, и он встал на колено, прикрываясь щитом и чутко следя за противником.

- И никогда не сдавайтесь. Даже в самой безнадежной ситуации можно вырвать победу, зубами, голыми руками, как угодно. Главное, иметь решимость.

Теперь Гальватрон обращался только к сидящим.

- Помните, не оружие делает человека воином. Воином является тот, кто, в случае необходимости, готов пустить оружие в ход с максимальной эффективностью, без сомнений и колебаний, без ненависти и жалости. Не важно, что у вас в руках: палка, меч, автомат или система точного наведения ракет. Суть от этого не меняется. Любое оружие не более чем инструмент. Умение мгновенно принимать решение, четко претворять его в жизнь, а главное, нести за него полную ответственность, вот то, что делает воина - воином. И еще, воин всегда должен быть готов посмотреть в глаза смерти, не мигая.

Внезапно он шагнул вперед и сильно пнул верхний край щита Вастака. Тяжелый диск ударил его по лицу, и он опрокинулся на спину, ощущая во рту вкус крови. Нога в разбитой белой кроссовке больно придавила запястье, заставив выпустить меч, а клинок легонько коснулся шеи.

- Вот так, - сказал инструктор улыбаясь, и протянул ему руку.

- А как же честь? - прозвучал чей-то голос.

- Честь - понятие относительное, ее трактовка зависит от эпохи. Зато воинская доблесть - понятие абсолютное.

- И в чем она состоит, эта доблесть? - поинтересовался тот же голос.

Гальватрон окинул спросившего внимательным взглядом.

- В том, чтобы быть там, где ты нужен, и сделать то, что должен, даже ценой собственной жизни.


Да, спасибо инструкторам, - учили они на совесть. Причем учили совсем не по-спортивному. "На настоящей войне сражаются не за очки, а за свою жизнь, - говаривал тот же Гальватрон, - выжить и победить там часто означает одно и то же. Мы вас учим из расчета на РЕАЛЬНЫЙ бой". Вот и выучили.

Где ему только не случалось драться потом: на брусчатке замковых дворов и на лесных лужайках, на деревянных турнирных помостах и просто на асфальте, в буреломе, по колено в снегу и по пояс в болоте. Как-то раз он чуть не утонул, свалившись в тяжелом снаряжении с хлипкого моста в глубокий ручей, другой раз две недели пролежал на койке с пробитым коленом. Но ни разу не пожалел о том, что однажды, по приглашению давнего знакомого, пришел к дверям того тренировочного зала.


Впереди показались палатки Корнуолла. Лагерь выглядел покинутым, только бледная девица в черном, имени которой Вастак так и не узнал, сидела у погасшего костра, словно олицетворение вселенской печали.

- Приветствую тебя, прекрасная дама! - заговорил он, громко откашлявшись, - не скажешь ли ты усталому путнику, где жители сего славного замка?

- Все рыцари и дамы отправились в Камелот, ведь сегодня свадьба нашей королевы, Изольды Прекрасной ,- ответила та трагическим голосом.

- Свадьба? А как же ее супруг - король Марк?

- Король, наш повелитель, был отравлен эльфийскими чародеями и теперь его вдовствующая супруга выходит за муж за отважного рыцаря сэра Оуэна из Камелота.

Сказав это, дама в черном замолчала, спрятав лицо в ладонях. Что-то за всем этим крылось, но выяснять, что именно, охоты не было. "Вот значит как, - подумал он, ну, что же, справедливо. Пока некоторые проводят время в бессмысленных потасовках, другие устраивают жизнь. Каждому - свое".

Вастак залез в палатку, торопливо снял тегиляй, накинул плащ и прицепил к поясу секиру. Путь до Камелота не занял много времени.

Торжество уже шло полным ходом: развевались пестрые флаги, оркестр из скрипки, бубна и волынки наигрывал что-то кельтское, а невеста с женихом шли между двойным рядом пестро разодетых гостей к священнику в коричневой рясе, и цветы падали им под ноги. Изольда радостно улыбалась. Она была счастлива - невесты должны быть счастливыми, даже если знают, что их брак продлится меньше одного дня, иначе зачем вообще затевать свадьбу? А рядом с ней, взяв Изольду под руку и гордо вскинув голову, важно вышагивал приснопамятный "дивный рыцарь", столь успешно спасенный Вастаком от расправы.

"Ну надо же, - грустно усмехнулся он про себя, - таков, оказывается победитель великанов, черных рыцарей и потенциальный покоритель замка Фонтейн. Какая злая ирония!"

Но никто больше иронии ситуации не замечал. Народ веселился от души. Вслед за брачной церемонией начались танцы, и парочки самозабвенно отплясывали джигу. Крутились юбки и пледы, летели распущенные волосы и глаза горели веселым огнем. Улучив минутку, он подошел к запыхавшейся невесте, учтиво поклонился.

- Поздравляю от всего сердца!

Она тоже кивнула, благодарно улыбнулась. В эту минуту она явно любила всех вокруг, и Вастак ей по-доброму позавидовал. (Жених, стоявший тут же, и головы в его сторону не повернул.)

- Вот, на память, - он отстегнул от плаща узорчатую фибулу, приз с турнира в замке Цэсес, - носи на здоровье, Звездочка.


Два часа спустя он уже сидел в электричке, прислонившись лбом к оконному стеклу. За окном, под перестук колес, проплывали перелески, березовые рощи с первым золотом листвы стояли, охваченные предчувствием печали.

Снова осень бесшумно подкралась большой рыжей кошкой. Скоро зарядят бесконечные дожди, и вода посветлеет перед заморозками, а дни станут коротки и пусты, как одинокие ночи. Осень, осень...и жизнь проходит. В это зыбкое время слышно, как шелестит песок под ее легкими шагами. Нет огней в наступающих сумерках, и ему, видно, суждено брести сквозь них в одиночестве, не зная дороги. Вновь и вновь он будет выходить на ристалище, просто чтобы почувствовать себя живым, но однажды ослабевшие руки не захотят больше поднять меча, и тогда выпадет снег. Сверкающим покрывалом он засыплет все вокруг и весна уже не придет никогда.

Он ткнул пальцем клавишу плейера. Бархатный голос Марлен Дитрих вплыл в сознание, проникновенно выводя песню, некогда любимую солдатами всех воюющих армий от марокканских песков до Ледовитого океана. Губы беззвучно шевельнулись, шепча вслед за давно умершей певицей:


Есть ли что банальней смерти на войне
и сентиментальней встречи при Луне,
есть ли что круглей твоих колен,
колен твоих,
Ich liebe dich,
моя Лили Марлен6


На вокзале в кармане куртки внезапно ожил мобильник.

- Привет, - произнес знакомый голос, - когда ты будешь дома?

- Часа через полтора.

- Полтора часа, - зачем-то повторил собеседник. - Хорошо. Как придешь, позвони мне.

Пожав плечами, Вастак отключился и направился к метро.

Кратчайшая и наиболее приятная дорога к дому лежала через лесопарк, представлявший собой, в этом месте, довольно глухой уголок, лишь изредка посещаемый собачниками и любителями бега трусцой, а в это время дня совершенно пустынный. Не будь Вастак таким усталым и погруженным в собственные мысли, он, наверное, заметил бы опасность раньше, а так, незнакомец соткался буквально из воздуха шагах в трех перед ним. Среднего роста, неброско одетый во все темное, с какой-то блеклой, незапоминающейся внешностью и абсолютно пустыми глазами. Именно эти глаза, а не черная телескопическая дубинка, с коротким щелчком выскочившая из его руки, ясно сказали : "Это смерть".

"Чертов рюкзак... нет времени скинуть ...пропаду с ним," - мелькнула в голове мысль, когда он уже делал широкий шаг на встречу незнакомцу сквозь стремительно теряющий краски мир. Зачехленный щит, который он привычно держал подмышкой, в последнюю секунду развернулся и Вастак, вложив в удар всю тяжесть тела, толкнул его вперед. Никак не ожидавший такого оборота дела противник попытался прикрыть лицо рукой с дубинкой, но тяжелый диск играючи смял эту защиту, звучно впечатался незнакомцу в скулу, опрокинув его навзничь.

Вастак попытался как можно быстрее развернуться ко второму врагу, который, он знал это, был у него за спиной. Не успел. Сильная рука рванула за верхний клапан рюкзака, выводя тело из равновесия. Он не сделал попытки устоять - это было бесполезно и смертельно опасно. Напротив, Вастак резко опрокинулся, заваливаясь на спину, вскидывая над собой щит и, воспользовавшись мгновением, высвободил из лямки правое плечо. Рюкзак смягчил падение и тут же что-то вроде громадного дятла долбануло в прикрывающий его туловище фанерный диск. Он перехватил рукоятку правой, быстро скинул оставшуюся лямку и тут же получил каблуком сверху. Целились, конечно, по причинному месту, но удар был не точен. Щит явно сбивал не привыкшего к такому виду защиты противника с толку. Вастак резво откатился в сторону, одновременно двинув своим тяжеленным ботинком нападавшему по ногам. Попал. Резким толчком поднялся на ноги, вновь перехватывая щит левой.

Второй убийца имел столь же неприметную внешность, как и первый, такое же, похожее на стертую монету, лицо, даже в момент схватки умудрявшееся оставаться безразличным, только в кулаке вместо дубинки была зажата острая пика, сантиметров пятнадцати длинной. Это было жутко, но на страх, как всегда, не хватало времени. Незнакомец прыгнул, метя правой снизу в верх, левой рукой рванул в сторону край щита,.. Вастак не успел нанести встречный удар, но спинным мозгом почувствовал его намерение и толкнул щит вперед и вниз, сместившись чуть вправо. Острое жало вонзилось в левую ляжку, а он сам, коротко хакнув, сунул большим пальцем правой руки врагу прямо в глаз. Взвыв, убийца отскочил назад, умудрившись при этом не споткнуться о валяющийся под ногами рюкзак. Замер, пригнувшись. Окрашенная кровью пика по-прежнему торчала в правом кулаке, левую ладонь он прижимал к поврежденной глазнице. Второй убийца неуверенно пытался подняться, похоже, у него была сломана челюсть. Не упуская их обоих из виду, Вастак резко нагнулся, сцапал торчащую из рюкзака рукоять секиры и дернул на себя. Секира не желала вылезать, зацепившись за что-то внутри.

- Мы тебя еще найдем, сучонок! - прошипел убийца и, подхватив под локоть своего коллегу, повлек его прочь по аллее, не особо и торопясь. Вастак вновь дернул рукоять, высвободив наконец оружие. Он даже шагнул вслед за нападавшими и остановился. Как всегда в бою или просто в момент опасности его мозг работал с четкостью вычислительной машины: все случившееся выглядело НЕПРАВИЛЬНО. Напавшая на него парочка совсем не была похожа на поддавших хулиганов, бзделоватости наркоманов, алчущих новой дозы, в них тоже не наблюдалось, они даже не походили на решивших устроить гоп-стоп уголовников - те непременно начали бы давить на психику и требовать денег, а эти...эти хотели прикончить, причем без лишних слов. И, значит, ждали они именно его. Что делать? Переломать обоим ноги, а затем сдать в ментовку? Вастак даже усмехнулся от этой шальной мысли. Вряд ли люди в серой форме с усталыми, но добрыми глазами крепко пожмут ему руку. Скорее, руки тут же декорируют наручниками. Помня иные сложности бытия, это, вероятнее всего, и случится. И ведь его предупреждали! Как раз перед отъездом!!! Принимая во внимание, кто именно ему звонил, эта сладкая парочка сама может оказаться переодетыми ментами, и навесят ему срок за вооруженное нападение. Не убили, так посадят - еще и проще. Нет, воистину "сейчас не осень сорок первого, а весна сорок пятого", так что пускай проваливают, не в них дело.

Нападавшие скрылись в боковой аллее. Вастак опустил секиру, с которой так и не снял чехла, и несколько раз глубоко вдохнул. Напряжение боя отпускало, и боль начала дергать бедро, на штанине медленно расплывалось кровавое пятно. Он понимал: в этот раз ему безумно повезло, смерть прошла мимо, лишь задев краем плаща. В следующий раз ему не оставят шансов. Окружающий мир в одночасье стал враждебным и угрожающим, мрачно надвигаясь, обступал со всех сторон. Он тряхнул головой, отгоняя наваждение. Без паники! Кто паникует, - гибнет. Действовать нужно быстро, пока ТЕ не опомнились. Собрать самые необходимые вещи, деньги и двигать подальше из города. Никому, конечно, из дома не звонить и мобильник выключить - для понимающих людей он - как маячок. Ну, десять минут до дома и полчаса на сборы, время пошло. Скрипнув зубами, Вастак вновь взвалил на себя рюкзак и, подволакивая раненую ногу, заковылял через парк. Игра закончилась, начиналась жизнь.


              Февраль-май 2005, Санкт-Петербург

              Elvin


* Файтеры, мечемашцы, маньяки - все это синонимы, обозначающие одно и то же явление в РИ. К представляющим его людям отношение разное, но, зачастую, негативное. Свои причины в этом есть. В целом файтеров воспринимают либо как злую силу, портящую хорошие игры, либо как массовку. Между тем, романтика меча и алебарды объединяет довольно большое количество ролевиков, среди которых встречаются самые разные люди, а файтерское направление, хотим мы того или нет, оказывает серьезное влияние на развитие всего РИ движения. Данный текст ни в коем случае не является гимном насилию или попыткой показать, как надо или как не надо жить и играть. Он - всего лишь попытка взглянуть на РИ глазами файтера (то есть человека, для которого бой является не сопутствующим игре явлением, а ее наивысшей эмоциональной точкой, что должно быть вполне естественно для существа, избравшего своим ремеслом войну). Автор постарался, в меру своих скромных сил, разобраться в менталитете, системе ценностей, культуре и моделях поведения людей, представляющих данное направление фэндома. Возможно, данный текст поможет нам лучше понимать друг друга, или же просто послужит занимательным чтением. Кроме того, напоминаю, что точка зрения героя данной повести, это всего лишь точка зрения героя, и она далеко не во всем совпадает с авторской. Наконец, убедительно прошу считать случайными все совпадения с реальными людьми и событиями.

С уважением, Elvin.



1 Согласно легенде, сэр Оуэн, рыцарь круглого стола, одолел злого великана благодаря помощи льва, своего друга и спутника.

2 Папюс, "Практическая магия".

3 "Да здравствует смерть, да здравствует война, да здравствует солдат удачи!" (фр.)

4 Согласно бретонской легенде о Тристане и Изольде, рыцарь Тристан снискал славу, убив обосновавшегося в Ирландии дракона, который обложил данью Корнуолл. Затем Тристан вынужден был покинуть Корнуолл из-за своей любви к его королеве Изольде Прекрасной, супруге короля Марка. Он отправился в Бретань, где женился на принцессе Изольде Белорукой.

5 Королева Гвиневра, жена короля Артура, одновременно была любовницей первого из Рыцарей круглого стола, сэра Ланселота.

6 Перевод Б.Пастернака. Марлен Дитрих исполняла "Лили Марлен" для солдат союзных сил перед началом высадки в Нормандии.


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>