Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Нинквэнаро

Про Рыжего и Полосатого


Для начала – большой список благодарностей всем, без кого этого текста бы не было.
В первую очередь – Фирнвен, за очень и очень многое. За саму идею такой игры. За очень большие куски матчасти. За ценные вопросы. За знакомство меня с московской тусовкой. За “девушку с длинной и острой косой”. За “пеши исчо”. И ещё за многое. Отдельное спасибо – за Корвэ Рога и за “Вспоминай меня”.
Во вторую очередь – Айрис (Климоле), Лемерт и Юле, за харьковский “Побег”, материалы с которого сослужили мне очень большую службу. Народ, знали бы вы, сколько раз я перечитывал ваши отчеты, когда писал! Айрис отдельное спасибо за то, что именно от неё я впервые услышал о подобной игре и загорелся самой идеей, а Лемерт – за образ черной майэ.
Рыське ака Sullenwen, Сули ака Sunwind ака Птичка, Эринэль, Кано ака Рутен ака Лэртиан – за то, что вы все это читали на стадии совершенно сырого текста, не морщились, не ругались, и поддерживали меня морально.
Йере и Эллариэль – за конструктивную критику.
Хильд – за вопросы по существу и маленечко – за образ Дайры-по-жизни.
Юле ака Ривэт – спасибо ещё раз, отдельно, за все хорошее вообще, за сыгровки перед харьковским “Побегом” и перед ВСК, за много ценной информации, и за замечательных хитлумских целительниц.
Хилу – за леди Лорэ и философскую дискуссию о методах готовки ангбандских крыс.
Всему остальному Дому Гневного Молота московского состава – за то, что писался текст во многом про них и для них.
Ассиди – без преувеличений, как человеку, научившему меня писать про фэндом.
Всей знакомой мне части московской (и не только московской, но все же в первую очередь) тусовки – за богатейший материал для текстов. И просто за то, что вы есть. Народ, спасибо вам.
Профессору Толкиену – за то, что без него бы вообще ничего не было.
Вообще всем, читавшим текст в ЖЖ и в дайри – за то, что я не опустил лапки и дописал-таки до конца.
Ещё кого-то я точно забыл в списке личных благодарностей, вспомню – допишу.

Авторы упомянутых в рассказе песен, или, по крайней мере, исполнители, если автор мне неизвестен, в тексте указаны.

В качестве своего рода “саундтрека” во время написания текста использовались следующие песни:
  • “В миг заветный”, Лаймэ
  • “Вспоминай меня счастливым”, она же
  • “Гобелены”, она же
  • “Вспоминай меня”, Фирнвен, на стихи из “По ту сторону рассвета”
  • “Колыбельная призраку”, она же
  • “Песня о трех рыжих”, она же, на стихи Кеменкири
  • “Застольная”, Иллет
  • “Тьма-пелена”, Маугли
  • “Тогда у гибели на краю”, Кендермор
  • “Глядя, как медленно гаснет вечерний свет”, они же
  • “Песня из подземелья”, Олег Медведев
  • “Зарубка на приклад”, он же
  • “Идиотский марш”, он же
  • “Этот город сложен”, Ачилова
  • “Побратимы”, она же
  • “Сопляки”, Скади
  • “Ушедший друг тебе не завещал”, она же
  • “Одиночество осенних дорог”, группа “Коридор”
  • “Стаи”, Кошка Сашка
  • “Нет защитников тебе”, она же

    Большинство героев действительно имеет прототипов – но далеко не по одному, поэтому ни один из героев ни с одним из прототипов не совпадает не только на все сто, но и на 70-80%. Посему традиционно – “кто есть кто, угадывать не имеет смысла”.
    Кое-что из происходившего в рассказе действительно происходило – отдельные детали взяты из отчетов о харьковском “Побеге” (май 2008), отдельные фрагменты строяка – с ВСК (Москва, июль 2008). Однако большая часть событий вымышленная и в реальности места не имела.
    Отдельной строчкой. Нэхтэ – это не я. Общего у нас только рыжесть, наглость, и одно из прозвищ одного из персонажей.

    На сем откланиваюсь.

    Нинквенаро ака Рыжий ака Скромный Автор.
  • * * *

    “Рыжий. Вот так вот меня и прозвали. Смешно было бы, если бы с такой приметной гривой я получил какое-то другое прозвище…”
    Квэнта отчаянно не писалась. Я набрасывала две строчки, перечитывала, понимала, что написанное коряво либо по форме, либо по содержанию, либо и по тому, и по другому, стирала, писала две следующих строчки, перечитывала их, понимала, что очередной вариант ещё хуже предыдущего, тихо ругалась, пыталась восстановить предыдущий вариант, понимала, что я его уже успела забыть, писала третий – только затем, чтобы обнаружить, что он хуже двух предыдущих, вместе взятых… Посоветоваться в шесть утра было не с кем, да и с кем бы мне советоваться? Корнэ на игре, у Лассет проблемы с очередной квартирной хозяйкой, а соответственно сетка – хорошо если раз в неделю… не с этой же девочкой с Урала советоваться, чесслово.
    У “девочки-с-Урала” был какой-то длинный сетевой ник, который никто не выговаривал с первого раза (а я – так и с десятого). Девочка искренне жалела о том, что взяла такой длинный, но перелогиниться у нее не получалось, и она так и оставалась невыговариваемой. Мастерскую и игроцкую группу это некоторое время парило, а потом к девушке начали лепиться самые разные заочные перифразы, начиная от “Невыговариваемая” и “Девочка-с-именем”, и до самых изощренных вариантов, правда, эти варианты по невыговариваемости не уступали оригиналу, и потому долго не жили. Самыми живучими оказались лассетовское “Девочка-с-именем” и мое “Девочка-с-Урала” – до того живучими, что Лаура чуть не написала какой-то из них в кастинге, который полагалось вывешивать в открытый доступ. К счастью, Лауру вовремя пнула сама девочка, попросив не париться с длинным ником и писать её как Барсу. Если бы она сделала это парой недель раньше – помогло бы. Наверное. А так – официально девочку записали Барсой, а между собой так и звали Девочкой-с-именем.
    Я в очередной раз пересчитала товарищей… ну да, по несчастью. Лассет, Корнэ, я, Хэльвир, Тинья, Дайра, Рад, Соколок, эта… с именем, ещё... В сумме невезучих нас получалось около семнадцати пока ещё человек. Я машинально начала считать остальные локации – темную и светлую крепости. В светлой – поменьше, человек двенадцать, в темной – побольше... Наверное, “тридцать восемь игротехов” – это тоже интерес…
    … и “погребальный плач по кофе” – это тоже интерес. Бедный стол. Бедный ковер. Бедные распечатки Осанвэ-кэнты. И на редкость везучая клавиатура. Регулярно проливаю кофе ровно в сантиметре от нее.
    Я поднялась и пошлепала на кухню за тряпкой, кутаясь в накинутый на плечи плед. Грейся, Нэхтэ, пока дома… кстати, сделать второй стакан кофе, если уж первому пришел Турин.
    Я поставила воду на плиту, цапнула из раковины губку, а с батареи – тряпку и почапала обратно к себе. Кстати, по закону подлости – на кафельной кухне с открытой форточкой было вдвое теплее, чем в моей закупоренной и заковрованной комнате. По второму закону подлости плед с меня по дороге свалился, а поднять его было уже нечем. По третьему – кофе на столе успел растечься и подмочить впридачу к Осанвэ-кэнте ещё и выдержки из “Шибболет”. Хотя там сплошной Феанор, а ему что-то подмочить проблематично. Репутация и так того, товее некуда, а Сильмариллам глубоко оранжево все, что не фиолетово…
    Пока я ликвидировала остатки старого кофе, у меня чуть не сбежал свежий. Вернее, я обнаружила раздувающуюся пузырями турку, уже вернувшись на кухню. Кофе мгновенно был налит в стакан, и я на крейсерской скорости направилась обратно в комнату. По дороге попав под действие четвертого закона подлости – наступив на забытый на полу плед и запутавшись в нем ногами. Что самое удивительное – кофе я даже практически не расплескала. Только в квэнийских ругательствах поупражнялась. Ничего, Рыжему пригодится… он товарищ с темпераментом, феаноринг, как-никак.
    Наконец, справившись и с кофе, и с пледом, и с прочей мурой, я вернулась к компьютеру с твердым намереньем вот сейчас написать хотя бы половину квэнты. И по пятому закону подлости обнаружила мигающее окно аськи.
    Кто тут вспоминал Девочку-с-Урала, Нэхтэ? Ась?
    - Доброе, доброе… – пробормотала я вслух, стуча по клавиатуре. Все, что было сказано мной дальше, в окошко аськи не попало. Я лучше все это по игре, в качестве Рыжего, темному блоку выскажу.
    Елки-намоталки, эти молодые да ранние… Нам бы такой энтузиазм. В частности, Хэльвиру и Соколку, я с них не то что квэнты – имена персонажей вытрясти не могу. А это чудо мало что с готовой квэнтой, так ещё и…
    “Нет, Барса, пока на твою просьбу о завязке никто не отозвался”.

    И не отзовется, скорее всего. У всех и так своих кактусов по уши. У Лассет какие-то интересные мастерские заморочки, которые она даже мне не раскрывает, у Корнэ персонаж – товарищ на редкость замкнутый…
    “У меня есть черновики квэнт Корнэ, Лассет, Тиньи и Дайры. Насколько я знаю, в планы Корнэ и Лассет дополнительные завязки не входят. У персонажки Тиньи по квэнте есть брат, но они оба нандор, тебе это явно не пойдет”.
    “У Дайры? Сейчас гляну. Её персонажка замужем, но опять же – муж то ли в светлой крепости, то ли гипотетический. Она его уже давно не видела, не знает, жив или сложился”.
    “Да, ты совершенно правильно понимаешь. Переделывать квэнту Дайра не станет, а при её существующей ты можешь только появиться “новеньким”, это тебе, опять же, не катит…”
    “Ещё? От пятерых товарищей я ещё ничего не получала, не знаю даже как их персонажей зовут…”
    – убила бы, чесслово, если бы дотянулась.
    “Барса, я очень хочу тебе помочь, правда. Но совершенно не знаю, чем и как”.
    “Почему наглое? Сначала скажи свое предложение, а потом будем думать, наглое оно, или нет”.

    Нет, оно конечно, не наглое… оно вполне нормальное. Но блинский блин…
    “А ты уверена, что потянешь?”
    “Барса, учти ещё одну вещь. Мой Рыжий – псих и потенциальный суицидник. А в характере твоего персонажа, как ты его прописала… в общем, как бы тебе сказать. В паре со мной тебе постоянно придется сдерживать Рыжего, чтобы он ни во что не встрял. Постоянно. Нет, ты учитывай, что если они близкие друзья, то жизнь друг друга им дорога по определению. А теперь плюсуй туда две поправки. Первая – на то, что чем меньше отсвечиваешь этой дружбой, тем лучше. Вторая – на то, что моему Рыжему его-то собственная жизнь уже давно совершенно не дорога. Он наоборот, спит и видит, об кого бы убиться, в идеале
    так, чтобы относительно быстро. В общем, по факту тебе придется заменять моему персонажу инстинкт самосохранения. Если честно – вот лично я бы на такое не пошла”.
    Может, отговоришься, а?
    Нет, мне страшно хочется такую завязку. Именно такую. Именно в таком виде. И, пожалуй, даже именно с таким персонажем, корнэвский Трехпалый не катит своей отстраненностью, а лассетовский Ворон – я бы это обозвала чем-то типа цинизма, что ли… Но игрок… Если бы этого же персонажа взяла Лассет, я бы вцепилась обеими лапами с участием зубов, и заорала “Хочу!” Но играть сложную, очень сложную связку с девочкой, которую я знаю два месяца, у которой третья в жизни игра, за которой пока не отмечено никаких особых талантов, кроме редкого энтузиазма, и которой ещё и двадцати-то нет?..
    “Слушай, Барса… я не знаю. Я подумаю”.

    * * *

    Привет…
    Девочка была примерно такая, как я себе её и представляла. Маленькая, худенькая, и с пылающими энтузиазмом глазами. Но разглядела я это, только когда приняла у нее рюкзак (Эру Илуватар, как она это подняла? Даже не перла на себе сколько-то времени, нет – как она это вообще подняла???), запихала этот рюкзак в угол и притащила воды. Две кружки. Девочке и себе.
    Как ни странно, девочка не упала в ближайший угол. Она выпила воду и вежливо поинтересовалась у меня, мыть ли кружку, и где это делать. Я махнула рукой – “кинь на кухне в раковину и падай уже сама”. Девочка утащила на кухню обе кружки, свою и мою. Судя по тому, сколько она торчала на кухне, кружки она таки помыла. Обе. А может, и все, валявшиеся в раковине. И только тогда вернулась в комнату и пристроилась на диване.
    – Слушай, у тебя что там в рюкзаке? – не выдержала я. – Спертые из Ангбанда запасы железной руды?
    – Зачем ангбандские? – девочка улыбнулась уголками губ. – У нас в Хисиломэ лучше…
    – Нет, а серьёзно?
    – Серьёзно? Палатка, спальник, пенка, еда, прикиды, куртка, на всякий случай клинок… а вот взяла ли топор, пилу и веревку – не помню. Скорее всего, всё-таки взяла.
    – Нафига клинок?
    – Нет, я знаю, что у нас оружия быть не может, – девочка кивнула. – Я взяла запасной. Мало ли, вдруг кому пригодится? Ну и… может же Полосатый у кого-то отбить оружие, верно? Я не говорю, что отобьет, но может?
    – Теоретически все могут всё, – хмыкнула я. – А вот практически… Ты лучше скажи – тебя кормить?
    – Я могу сама доширак заварить…
    – Нафиг дошираки, мы пока что в городе, – девочке лучше не знать, что с дошираков не на полигоне я зверею. Когда я была её ровесницей – налопалась этих самых дошираков по уши, так, что до сих пор тошнит. – Давай я лучше цивильную лапшу сооружу? И кофе?
    – Может, лучше я травяной чай сделаю?
    – На полигоне сделаешь, когда добежим и отлежимся. А пока давай кофе, м? И закусить его чем-нибудь.
    – Помочь?
    – Ты у меня гость? Гость. Ну вот и сиди. Я сама все сделаю. А ты пока осматривайся, можешь в книгах моих пошариться… да вообще, где хочешь, там и шарься, у меня тут только глюки громкие, а прикиды – они тихие, где положили, там и лежат…
    Девочка тихо фыркнула в ладошку.
    – У меня наоборот… глюки тихие, а прикиды ночью по квартире бегают…
    – Это как?
    – А просто… вешаю рубашку на стул – а утром она на зеркале. Или вообще в шкафу висит…
    – Это как это они так? – удивилась я.
    – Да просто всё… – девочка снова улыбнулась. – Я с матерью живу, она иногда свое положит куда-нибудь, и забудет. И начинает искать, а находит мое. Ну и перевешивает, чтобы не мешало дальше искать…
    Я фыркнула. А ведь впору было и вправду в мистику поверить.
    – Ну так я потопала кофе варить, м?
    – Я с тобой на кухне посижу, можно? Помочь там…
    – Тебе ж сказали – на полигоне помогать будешь. По самые уши напомогаешься ещё, – что-то внутри ехидно добавило “и в замкнутом пространстве со мной тоже насидишься”. Как минимум, в условно замкнутом. – Ты это, шевелишься ещё после своего багажника? Если шевелишься – заползи лучше в душ, после поезда самый кайф. Как раз к твоему выползанию еда будет.
    Вторая (после энтузиазма) черта Девочки-с-Именем, которую я внесла в список мне однозначно и бесспорно понравившихся – улыбка. Теплая, уютная… хорошая, в общем. Наивноватая, есть такое дело, но в девятнадцать лет это ещё скорее плюс, чем минус. И очень искренняя какая-то. Хотя для персонажа её такая искренняя улыбка… вот насколько я саму Девочку-с-Именем не видела без улыбки, настолько же не видела и Полосатого с улыбающейся физиономией…
    – Хорошо, только шампунь и чистую рубашку найду…
    – Да бери мой, не парься… – я окинула девочку взглядом. И запоздало сообразила, что девочка-то меня по жизни ощутимо так повыше… – а вот чистую рубашку, наверное, всё-таки не одолжу. Мои тебе короткие будут…
    – Да у меня на самом верху рюкзака лежит, – девочка уже держала в руках что-то типа длинной льняной туники. – Я её дома вместо халата ношу, она удобная, я её ещё слегка затаскала, она мягкая стала, сначала была шершавая…
    – Ну-ну, затаскала… - хмыкнула я. – Марш уже мыться. Грязной тоже ещё находишься. Особенно если верить прогнозу, за сутки до игры ливень обещают, такая грязюка в лесу будет…
    – …что мы будем выглядеть вполне соответственно нашим квэнтам… – это до меня донеслось уже из-за запертой двери и шумящей воды. Ну-ну, соответственно. Мне бы ещё вспомнить, куда я ту драную рубашку засунула…

    * * *

    – А, балрог, таки пригорело…
    “Никогда не оставляй готовку без присмотра!” - напиши себе это на лбу, Нэхтэ, а? А ещё лучше – на лапе, на лапы свои ты чаще смотришь, чем на лоб. Ну вот, получилась жареная лапша вместо вареной… Спрашивается, почему я на полигоне сготовить на всю команду умею, а дома если не переварю, то недосолю? А если и не недосолю, то хотя бы кофе сбежит?
    – В общем, это… Барса, типа обед типа готов. Только макароны слегка жареные, но можно шпротами заесть, а могу полуфабрикатные котлеты поджарить до комплекта.
    Девочка-с-именем появилась из комнаты, бесшумно, как кошка. Уже высохшая, расчесанная и переодетая. Шорты до колена, туника шнурком перепоясана… Хоть сейчас на полигон. Интересно, а на учебу или работу, что там у нее, она ни разу в прикиде не ходила?
    – Раскладывай из котелка, а я пока кофе разолью. Поедим, и спать, нам завтра вставать рано.
    Разложила. Эээээ…
    – Барса, имей совесть, поменяй местами тарелки.
    – А я жареную больше люблю…
    И все это с той же улыбочкой. Ну и как теперь возражать этому чучелу?
    – Хрен с тобою, золотая рыбка, загнешься от гастрита – будем считать, что ангбандской крысой отравился… Но вообще-то, если серьёзно – если у тебя какая-нибудь хрень обострится, с полигона тебя увезут. А то и не попадешь туда вообще. Про реакции твоего желудка на мою жареную лапшу я ничего не знаю, поэтому предпочитаю сама её слопать, чем потом к врачу тебя тащить. Со мной-то ничего не будет, я ещё не то лопала…
    На середине своей гневной речи я обнаружила, что Девочка-с-именем смотрит на меня с огромным интересом, подперев подбородок кулаками – мол, чего ещё ты умного скажешь? И жует. Лапшу. Переведя глаза на стол, я обнаружила, что тарелка у девочки почти пустая. Я выругалась. С чувством и упоминанием Моргота, Сильмариллов, феаноровой матери, и ещё некоторых товарищей. Взгляд девочки вот ничуть не изменился. Я мысленно добавила в список девочкиных плюсов редкую невозмутимость – на мою ругань не реагировать умеют очень немногие. Я хмыкнула и пододвинула ей стакан с кофе. Девочка глотнула, довольно прищурила глаза – кошка кошкой.
    – Крепкий… люблю крепкий.
    – А я просто со слабого загибаюсь, – я наконец приземлилась на стул, тоже глотнула кофе, и обмакнула сухарь в початую банку сгущенки. Если Девочка-с-именем не офигеет от закусывания лапши сгущенкой – офигею уже я.
    Девочка цапнула второй сухарь, и тоже обмакнула его в банку. Я поперхнулась кофе. Девочка подняла глаза и солнечно улыбнулась. Я фыркнула и отправила сухарь в рот. Девочка тихо рассмеялась. Я снова фыркнула. Два психа, блин, сидим и выпендриваемся.
    – Может, шоколада достать?
    – До полигона оставь… Когда добежим, зуб даю – стрескаем по плитке на брата и ещё захотим. Особенно если хорошо вролит, - хотя, будем честными хотя бы с собой, что будет, если меня хорошо вролит, я себе пока что в полной мере не представляю. Могу только примерно прикидывать… – Что за …?!
    С холодильника донесся мерзкий громкий писк. Настолько громкий и мерзкий, что я подскочила на стуле. К чести Барсы – она не подпрыгнула. Только голову вскинула. А я запоздало сообразила, что это пищат часы. Да, Нэхтэ, только идиоты вроде тебя ставят будильник, чтобы вовремя лечь… Я поднялась и хлопком ладони утихомирила эту морготову пищалку.
    – Барса, если хочешь завтра встать – рекомендую сейчас идти спать. По крайней мере, лично я ложусь.
    Девочка кивнула.
    – Сейчас, спальник с пенкой распакую…
    – Иди ты нафиг со своим спальником. Бери одеяло, и марш на диван.
    – А ты?
    Я фыркнула.
    – И я на диван. Он же раскладывается.
    Сколько-то ещё времени я провозилась, разбирая диван (что бы с ним сделать, чтобы его так не заедало? Можно ли там что-то смазать – лично я не понимаю, пинать уже не помогает…). Барса в это время вытряхнулась из своей туники, и перелезла в какую-то серенькую маечку. К слову, тунику она аккуратнейшим образом сложила на стуле, а сама – после того, как я отказалась от её помощи в великой борьбе с диваном – пристроилась на полу, скрестив ноги.
    – Ну, кто к стенке? – я наконец-то справилась с этим несчастным агрегатом.
    – Смотря в каком смысле… Если спать – то тот, кто встает вторым. А если на расстрел – то никто, ну его…
    Во логика, блин… На какой плантации таких умных выращивают?
    – Тогда давай ложись. Ты крепко спишь, или не очень? Будить чем? Словами, тычком в бок, или без ведра воды на голову никак?
    Барса рассмеялась.
    – Ведра не надо… вообще обычно я сама просыпаюсь, но если нет – пихай, пожалуйста.
    – Угу… – кивнула я. – Ложись уже. Ляжешь – я свет погашу.
    Второй раз девочку просить не пришлось. Мгновенно пристроилась на диване, замоталась в одеяло и отвернулась к стенке. Я щелкнула выключателем.
    – Спокойной ночи… – и неспокойного утра, но это уже все завтра, завтра, завтра…

    * * *

    А вот просыпаюсь я и без будильника. Если легла вовремя, и перед сном четко приказала себе – “встать во столько-то”. Но это в городе, в привычной обстановке, на полигоне меня обычно будит кто-нибудь из наших. Иначе было только один раз, когда Хэльвир играл нашего кано, я – его жену, и спали мы с ним в одной палатке. Тогда его с неблагим квэнийским матом расталкивала я и шипела: “Либо гарнизон поднимаешь ты и вот прям щаз, либо это иду делать я, не переодеваясь и не причесываясь!” На Хэльвира действовало. Ещё бы не подействовало – при виде меня в одной нижней рубашке и с растрепанными патлами гарнизон имел все шансы подскочить сам, причем по боевой тревоге. С утра пораньше я страхолюдина, прощу прощения, страхоэльфина, та ещё. Настолько страхоэльфина, что за орку спокойно сойду.
    Кстати, Нэхтэ, встала и исправила это дело. Бегом марш!
    Я поднялась и протерла глаза. О, отлично, ещё семи нет. Можно даже пока не будить это чудо, автобус у нас не раньше одиннадцати, а можно и на двенадцать поехать, если будем совсем не успевать. Я зевнула и рысцой направилась в ванную. Все равно нет смысла пытаться поставить воду на огонь со слипшимися глазами.
    Когда я вернулась, Барса стояла перед зеркалом и чесала волосы.
    – Нэхтэ, куда одеяло убрать?
    – Я сама уберу, иди умывайся.
    – Сейчас… – она ещё пару раз провела расческой по волосам. А я только сейчас, при дневном свете разглядела то, на что вчера не обратила внимания.
    – Слушай, чем ты так качественно пряди прокрасила? Я смотрю, совсем белые, даже без желтизны…
    Барса подняла на меня глаза и улыбнулась.
    – Наоборот… несколько месяцев не красила.
    – Хочешь сказать, что у тебя свои такие светлые? Так брови же черные вроде…
    Улыбка ещё шире.
    – Да не светлые… Седые.
    Я мысленно уронила челюсть.
    – Отчего? – спросила я почему-то вполголоса.
    Барса пожала плечами.
    – Организму чего-то не хватает. Или наследственное. У мамы начали седеть в двадцать, кажется... у меня в начале десятого класса. Мама говорит, у бабушки тоже рано. Я пойду умоюсь?
    Я молча кивнула (слава Богу, всего лишь химия, а не что-нибудь типа погибшего отца…) и подобрала с зеркала свою расческу. Надо будет кому-нибудь в светлой крепости подсунуть и её, и запасные рубашки, и про кофе напомнить… хотя целятником заведует Лот, она знает, чем кого по жизни отпаивать, если что.
    Кстати, о кофе.
    – Барса, кофе или чай?
    – Чай, – донеслось из ванной.
    – А вот и не угадала, кофе… шучу, будет тебе чай. Ты какой пьешь?
    – Любой, только без молока.
    – Ага, учту… – а себе все же кофе. Дабы не загнуться завтра… то есть, уже практически сегодня, от бессонной ночи. Я дочесала гриву, фыркнула – что ты с ней ни делай, пакля паклей, только отчего-то рыжая – и направилась на кухню.
    А на завтрак сегодня у нас будут пельмени. То есть, вареники. С картошкой и с творогом. Убейте меня чем угодно с особой жестокостью, но мясо я ем только в котлетах и пирожках. Ну и в колбасе, хотя там мяса-то… ну елки зеленые! Кофе, родной ты мой, сегодня побег у нас, а не у тебя!!!
    Когда я щелкнула конфоркой, сняла с плиты турку, вытерла остатки воды и повернулась к столу, я обнаружила, что Барса стоит в дверях. И уже снова не в маечке, а в тунике.
    – Помоги, что ли…– я поставила турку прямо на стол. – Разливай. Чай в шкафу, выбирай любой, кофе там же, мне две ложки растворимого, – сварить нормальный молотый конечно стоит, но так ломает…
    – Хорошо. Ой, сколько у тебя чая! Ой, мой любимый …
    Я улыбнулась. Все, кто впервые оказывается у меня дома, удивляются количеству чая. Я и сама ему изумляюсь, кстати. Пью-то в основном кофе. Но зато когда командные сборы перед игрой проходят у меня, все находят себе чай по вкусу и такие счастливые по углам расползаются… Только что не мурлычут, честное слово.
    Кстати, мне показалось, или это чудо вполне откровенно мурлыкнуло?
    – Нэхтэ, а с ногами на стул можно?
    – Да пожалуйста, хуже ему не станет… у тебя рюкзак весь собран? Пожизневые шмотки советую у меня оставить, они тебе не понадобятся.
    Барса кивнула и отпила чая.
    – Во сколько выезжаем?
    – Ну прикидывай, если автобус в одиннадцать… в одиннадцать двадцать четыре, кажется, я ещё гляну. До автовокзала на метро минут тридцать, до метро ещё пешетопом минут десять… без всего десять, а с рюкзаками все пятнадцать. Плюс лучше приехать на вокзал с запасом времени минут хотя бы двадцать. Значит, выезжаем в десять. Сейчас полвосьмого. У нас два с половиной часа. Тебе что-нибудь надо доделать?
    Барса покачала головой.
    – Тогда завтракай спокойно, и одевайся. Как пора будет выходить, я тебе свистну. Три раза красным светом. Что неясно?
    Барса оторвалась от стакана.
    – У нас говорили “зеленым”… В смысле, “зеленым светом”.
    – У вас в Хисиломэ пусть он будет хоть синим, а у нас на Химринге свет бывает белый, красный и сильмарилловый. Последний попрошу не трогать.
    Барса кивнула и тихо рассмеялась.

    * * *

    – Сколько стоят билеты до Аникино? Сколько-сколько? Не слышно ничего! Да, спасибо. Дайте два, пожалуйста.
    – Рыжий, возьми ещё два сразу же. Деньги я отдам.
    Кто первый раз слышит такой голос, обычно вздрагивает. Особенно когда из-за плеча и настолько неожиданно. Уж больно он у Лассет… даже не неприятный. Просто ощущение – как будто по твоей руке что-то холоднокровное и чешуйчатое проползло. Но Барса, похоже, не вздрагивает в принципе. Молодец девочка.
    – Ой, дайте ещё два... Да, да, ещё два, всего четыре. Да. Спасибо большое.
    Сжав в одной руке билеты, а в другой – сдачу, я отошла от кассы. Обладатель чешуйчатого голоса ждал меня, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди.
    – Гванно маэ.
    – Алайо, осэлле. Знакомь уже со своим товарищем. Или подругой, как правильнее?
    – Лассет, это Барса. Барса, это Лассет. Барса, к Лассет лучше по жизни в мужском роде.
    Барса кивнула. А я тихо оценила взгляды обоих – обоим интересно, но оба молчат.
    – В женском можно только Нэхтэ. Я ей сестра. Названная. По жизни.
    – Ласс, а кто с тобой вторым?
    – Лайгир из Питера. Который по игре Ломаный. Я его с вокзала встречал.
    Я кивнула.
    – Про остальных что-нибудь знаешь? Кто уже выехал?
    – Кто с мастерами ехал, тот и выехал. Лаура, Лотрин, Корнэ – точно. Я тоже собирался, но Тинья в последний момент не смогла Лайгира встретить, пришлось мне… о, я смотрю, вы тоже при оружии? Лайгир, псих, свою секиру прихватил… – Лассет усмехнулась. – Впрочем, каюсь, я тоже при ноже. При двух даже, игровом и нормальном.
    – Все сдашь Лауре, – хмыкнула я.
    – Пожизневой до конца строяка – никому и ни за что. Кстати, осэлле, деньги за билеты у меня возьми, а то я потом забуду.
    – Да фиг с ними, просто заплатишь за меня на обратном пути.
    – Тогда за Лайгира возьми.
    Я махнула рукой и взяла.
    – Потопали уже на автобус, нолдор, а?
    Барса кивнула. Лассет с улыбкой пригладила короткие волосы и наклонила голову. Я поправила лямку на плече и зашагала на выход.

    * * *

    – Я двадцать первый раз повторяю: мо-ло-ток мне дай-те!
    – Да возьми ты уже топор и не мучайся!
    – Тогда покажите мне, где этот, балрог его за ногу, топор! Или мне за ним до Хитлума бегать?
    – Уймись, родной, до Хитлума ты ещё успеешь побегать. А балрогов попрошу не трогать, а то они это… сами тебя тронут, вот.
    – Тинья, Тинья, у нас костер вообще будет?
    – Если мне кто-нибудь даст сухие ветки – я повторяю, су-хи-е! – то будет. А конкретно эти я при всем желании не разожгу. Они мокрые, как я не знаю что…
    – Народ, имею честь сообщить вам пренеприятнейшее известие – гвозди у нас кончились. Так что кто-то в Хитлум досрочно таки побежит.
    – Рад, не надо никуда бежать, возьми у меня в рюкзаке!
    – А где он?
    – Там где-то…
    – Нет, конечно, очень точный адрес…
    – Нолдор, вас кормить надо, или не переводить на вас ценный продукт?
    Вашим ценным продуктом нас действительно лучше не кормить…
    – Народ, партзадание…
    – От великого вождя Моргота?
    – Ну тебя… повторяю, партзадание – натянуть выгородку вот отсюда…
    – … ага, и до обеда…
    – Кстати, мы когда обедаем?
    – А вот как поймаем, так и пообедаем.
    – Кого поймаем?
    – Ой, леди, вам этого лучше не знать…
    – Лау, Лау, чем эту твою выгородку крепить?
    – В куче с инструментами валяются строительные степлеры. Две штуки.
    Одна штука.
    – Две.
    – Одна.
    – Да две же!
    – Да сама посмотри!
    – Твою Гилтониэль, кто второй степлер спер?! Поймаю – убью!
    – Лау, так ты ж его сама ещё утром светлому блоку отдала…
    – Ну упс, народ, тогда извините. Крепите одним.
    – Лау, а он скрепки не загибает…
    – Чё за фигня? Дайте-ка его мне… Блин, и правда не загибает.
    – И чего делать теперь с ним будем?
    – Мэй! Мэ-эй! Иди сюда, загни нам скрепки!
    – Госпожа майэ, я чего-то не понимаю – у нас что, эльфов мало, что надо балрога к работе припрягать?
    – Мэй, ну шутки шутками, но тут сильные пальцы нужны, девчонки не справятся…
    – А можно мне попробовать?
    – Не, ну попробуй, конечно, но… опа. Загнула. Круто. Тогда давай так – я эти самые скрепки пробиваю, а ты загибаешь. Только смотри, чтоб я тебе по жизни пальцы к выгородке не прибил…
    От многоголосья (пятнадцать нас – двое не доехало, плюс около двух десятков игротехов темного блока, плюс трое мастеров, плюс периодически забегающий народ из светлой крепости), помноженного на жару и два часа тряски в автобусе у меня голова плавно поехала крýгом. Сначала я честно порывалась работать, что-то пилила, протягивала какую-то веревку… а потом попалась на глаза Корнэ. Та в своей обычной манере поинтересовалась, не рановато ли я начала отыгрывать. Я посмотрела на нее совершенно непонимающими (не сказать – невменяемыми) глазами. Корнэ фыркнула и заявила, что с такой физиономией, как у меня, работу будет продолжать только законченный суицидник наподобие моего Рыжего. После чего добавила, что вот лично она меня прозвала бы не Рыжим, а Зеленым, потому как зелень физиономии, по крайней мере вот прям щас, в моей внешности гораздо приметней рыжести гривы.
    После этой длинной речи меня отогнали к костру (Тинье таки удалось его раскочегарить, хотя дыма было от него в разы больше, чем огня), усадили на какое-то бревно, сунули в руки кружку кофе, и строго-настрого приказали всем окружающим не допускать меня ни до чего тяжелее сбора хвороста, “чтобы вот эта рыжая морда не вздумала тут подохнуть раньше времени”. Я вначале вяло сопротивлялась, потом поняла, что, если я хочу дожить до игры побегоспособной, лучше и вправду не дергаться. Так что я сидела у огня и откисала. Насколько я могла видеть со своего места – Барса на пару с Мэем вешали выгородку. Лайгир с маньячной физиономией (только дай топор в руки, неважно, игровой или пожизневой!) обтесывал колышки под эту самую выгородку. Лассет с кем-то ещё (этого кого-то я видела только со спины, и, судя по спине, это мог быть с равным успехом как Соколок, так и Айглос), матерясь, натягивали второй тент (под первым горел огонь и сидела я). Корнэ, кажется, убежала до светлых. А мне, по непонятной причине и, несмотря на выпитые две кружки кофе, до одури хотелось спать. Я сидела, прикрыв глаза, когда меня осторожно тряхнули за плечо.
    – Нэхтэ, тебе нехорошо? Может, пойдешь в мою палатку? Там можно спокойно полежать…
    Дайра. По игре у тиньиной персонажки прозвище “Тростинка”, а у дайриной – “Бешеная”, но по жизни все наоборот. Тинья – человек в общем хороший, но резкий и психованный сверх меры. А вот Дайра как раз наоборот личность более чем добрая и заботливая.
    – Спасибо, Дайри, мне не плохо, я просто спать хочу.
    – Тогда тем более ляг и поспи, а? Палатка все равно пустая.
    – Спасибо, не надо.
    – Нэхтэ, не тупи, иди и ляг. Ну правда…
    – Спасибо огромное, но…
    – Тебя отнести? – а я-то думала, Корнэ в Хитлуме… – Или допинать? Нэхтэ, тебе сколько лет? Пятнадцать, или всё-таки двадцать пять?
    Я фыркнула. Потом вздохнула и поднялась.
    – Ведите до палатки. Только выпните меня оттуда не позже чем за два часа до начала, если я сама не встану…
    – Да уж не бойся, я Мэя попрошу, на случай, если сама забуду…
    Я представила, как меня пинает Мэй (“Под два метра в диаметре. Почему в диаметре? Да потому, что в ширину столько же…”) своими гадами сорок четвертого размера, и поняла, что из палатки я выскочу сама. Как миленькая. За три часа до начала.

    * * *

    Низкий потолок палатки, снаружи доносится стук инструментов, шум голосов. Изредка многоголосье покрывает тяжелый бас Мэя или режет высокий голос Лауры... Ну, будем считать, что я уже играю. Что это Рыжий после первой попытки побега... хм, в себя приходит и вторую попытку обдумывает. А параллельно - а прикидывай-ка ты, Нэхтэ, и правда - кто у нас в лесу ориентируется хорошо? Что из "товарищей по несчастью", что из "потенциально-своих", что из ТБ.
    Из ТБ, кстати, можно и не прикидывать, так знаю. Лаура и Мэй. Майэ и балрог. С их-то опытом не ориентироваться... а у Мэя ещё впридачу к нехилому, больше моего, ролевому стажу, стажа туристского - столько же, да ещё полстолька. И если попадешься ему - можно даже не надеяться сбежать. С него станется по жизни перекинуть через плечо и отнести обратно. По крайней мере, ту часть нас, которая по жизни девушки.
    Но зато с линейными размерами Мэя двигаться бесшумно и незаметно - невозможно в принципе. Плюсуем сюда балрожий красный прикид, и получаем: увидел балрога - ховайся в бульбу. Есть шансы, что проскочит мимо. Если заховаешься хорошо, и вообще не будешь шевелиться. Потому что слух и зрение у Мэя, увы, тоже хорошие. Одна надежда на то, что настолько мощные силы Лау... прощу прощения, Морхайнт, черная майэ, не пошлет в погоню. И сама тоже не отправится... кстати, с её пожизневыми параметрами и персонажкиной логикой Лау либо действительно не отправится (чего очень хотелось бы), либо отправится не одна (что, увы, скорее всего и будет).
    Второй майа - насколько я поняла, игрока я почти не знаю - в лесу в темноте сориентируется с трудом. Значит, от него все неприятности будут в крепости. Если сыграет хорошо - до самого побега доживем не все. Ну да, где наша не пропадала...
    Ну и орки. Ребята, ориентирующиеся неплохо, и умеющие искать там есть точно, но всё-таки - Мэй и Лау им дадут не меньше десятка шагов вперед. Значит, орков будем бояться по мере необходимости. Точнее, попадаемости. Переходим к "своим".
    Светлая крепость... да надо оно им, если честно - искать кого-то. "Свое" - крепость - охранять они будут. Но вот кого-то вытаскивать... разве что если мы сцепимся с темными уже прямо под стеной. Хотя, может, я зря недооцениваю их. А может, это уже персонаж голос подает со своим "сам себе не поможешь - никто тебе не поможет". Хотя, что я гоню? Не должно быть у Рыжего такой логики. По крайней мере, с такой степенью жесткости. Вот и не думай так, Нэхтэ. С таким пессимизмом далеко не убежишь.
    В общем, ситуевина такая - я не знаю, что там, в светлой крепости. По жизни - не знаю. Единственная, кому я там верю точно и стопроцентно - Лотрин. Но Лотрин из целятника не вылезет. Поэтому на неё я буду полагаться, когда уже все, добежим.
    А чтобы добежать... задача третья. Кто из наших и дорогу найдет, и силы драться сохранит, если что? Сама я - не в счет. Точнее, не я, а Рыжий. Он не знает этих мест, да и не сильно он надеется, что выживет - скорее, хочет, пафосно скажем, "умереть свободным". Я-то сама могла бы и помочь, и ещё много чего. Но чует мое сердце - Рыжий дорогу до крепости благополучно не вспомнит... значит, на кого рассчитываем?
    Лично я, Нэхтэ, рассчитываю на двоих. Корнэ и Лассет. В плюс-минусе - Айвэлин, но он именно что в плюсе-минусе. Айвэлин и по жизни товарищ странный, а Эстель его - ещё страннее. Как Айвэлин по жизни может великолепно отыграть сложную роль и запороть простую, так и Эстель с вероятностью пройдет там, где остальные сложатся, и сложится на ровном месте...
    А вот Рыжий-то рассчитывает отнюдь не на Трехпалого и Ворона. И уж подавно не на Эстеля. Рыжий-то рассчитывает на Полосатого. А я-то нехило так не уверена, что Барсы хватит на то, чтобы отвечать за кого-то кроме себя. Когнитивный, блин, диссонанс... или меня просто мандражит походу?
    Я перевернулась на бок, высвободила руку и взглянула на часы. Время ещё есть. Но не сильно много. Но есть. Значит, думаем дальше…

    …первую нашу попытку мы задумывали вчетве… всемером. В живых осталось четверо – я, Полосатый, Ворон и Трехпалый.
    Трехпалый был старшим из нас четверых. Насколько - не знаю. Но старше. Намного. И… не умнее, а как-то опытнее. Да и сильнее.
    Хотя поверили мы ему не сразу. Слишком уж в стороне от всех он был.
    Полосатый - младше Трехпалого, но он из нашей четверки продержался дольше всех. Трехпалый провел на Севере семнадцать лет, Ворон - четырнадцать, я - десять. Полосатый насчитал двадцать один.
    А ещё он умел заботиться. Это я знал на своей шкуре в самом прямом смысле слова.
    Ворон и я - ровесники... но у Ворона было два бесценных качества. Он был когда-то превосходным бойцом. Лучше всех в нашей четверке. И ухитрился им остаться. А второе - он чувствовал камень. И чувствовал направление...
    Я был самым младшим. И, по сути, самым бесполезным…

    … это по жизни мы с Корнэ ровесники, а Лассет младше на полтора года. Это по жизни я знаю дорогу лучше всех. Но вести буду совершенно точно не я. Если очень повезет – поведет всех Корнэ. Если чуть меньше – Лассет…

    …у нас троих это была вторая попытка. У Ворона - третья...
    "В третий раз я сюда живым не вернусь".
    Странный был Ворон. Шуток от него было - всегда, что бы ни случилось – много, но веселья в них - ни капли. Лицо сумасшедшее - глаза смеются, а под смехом - кипяток. И губы почти всегда закушены.
    Если смотреть на него, чуть прикрыв веки - через какое-то время почудится, как он танцует с клинком... Было у него и второе прозвище - Стрела. Только знавших его под этим прозвищем осталось ровно столько же, сколько и тех, кто Трехпалого помнил как Щита. Четверо.
    После нашей попытки двигаться как раньше, он уже не мог. Раньше я успел бы разве что увидеть его движение. Сейчас - смог бы ответить. Наверное.
    Все равно на Ворона рука не поднимется.
    Разве что совсем безоружная, и ради тренировки. Но до этого ещё столько жить...
    ... у Ломаного попытка была даже не третья – четвертая. У Бешеной – как и у нас, вторая. У остальных, кого помню, - первая...

    * * *

    - Нэхтэ, - у входа в палатку зашуршали. – Это Дайра. Меня послали тебе сказать, что как только относительно стемнеет, начинаем. Сейчас уже закат…
    - Я что, спала?
    Судя по тому, что голова прошла – да, таки уснула. И даже относительно надолго, похоже.
    - Ну да… строяк без тебя закончили практически.
    - Я успею до светлых добежать? – я села и высунула из палатки голову. Дайра уже успела переодеться из футболки в потертую рубашку… надо и мне.
    - К ним уже Корнэ пошла…
    - Делать ничего больше не надо? Кроме переодеться?
    - Кроме переодеться – нет… разве что за водой, но за ней тоже уже Айглос ушел.
    - Слушай, Дайри… можешь найти мой рюкзак и донести сюда? Я переоденусь тут, ты не против?
    - Не против… какой рюкзак?
    - Темно-бордовая анатомичка. Средних таких размеров…
    - Найду… - Дайра пошуршала к “вещпалатке”, куда мы накануне свалили рюкзаки. Я протерла глаза и попыталась пригладить волосы. Но очень скоро забила – без расчески уложить их даже относительно ровно невозможно. Ладно. Сколько там лет Рыжий не видел расчески? Дойду – нагло свалюсь на Лотрин и попрошу расчесать...
    - Нэхть, этот твой?
    - Ага, спасибо…
    Рубашка, поддающаяся починке разве что методом полной замены рукавов и всей верхней половины заодно. Штаны, очень желающие стать шортами – в смысле обтрепанности низа. Нормальные я оставила только ботинки – ноги мне дороги ещё как минимум как память, а по-хорошему – и как объект опоры…
    - Дайри, слушай, просьба наглая, но вы ничего типа чая не варили? А ещё лучше кофе?
    - Кофе нет, есть крепкий чай, но он слегка остыл.
    - Пойдет, налей кружку…
    Выпила я её в один… нет, вру, все-таки в два глотка.
    Отлично. На ногах стою. Через минут -надцать проснусь окончательно, и буду на них ещё и ходить...
    … глаза на небо я подняла чисто случайно – и выдохнула что-то типа “Ого…”.
    Небо было совершенно огненное. Не красное, не какое-то ещё – именно огненное.
    Даже стебаться не захотелось. Такая вот жутковатая красота…
    Краем глаза я заметила Барсу – у дерева. И второй раз за пять минут тихо изумилась.
    У Девочки-с-Именем было совершенно не “девочковое” лицо, к которому я за сутки уже относительно привыкла. До меня дошло, что я смотрю на неё и действительно вижу, как говорит Маринка, “сурового нольдорского мужжыка”…
    … кажется, подумала я, игра уже потихоньку началась…

    * * *

    Как оговорился незадолго до игры Хэльвир, “полнолуние было приурочено к побегу”. В смысле, играли мы в полнолуние. И как я-Нэхтэ я всецело одобряла эту идею – дорога будет виднее, и никто не поломает ноги в буреломе…
    А вот как Рыжий – я бесился.
    Точнее, бесился бы. Если бы знал, что там, наверху – полнолуние.
    К слову, луну мы и в самом деле увидели, только уже выбравшись на волю – небо в темной локации от нас благополучно закрывал тент. Света было – только костер, да три факела по периметру.
    Но, как ни странно – мне даже этого было много. Много до рези в глазах. Чтобы что-то разглядеть, я вынуждена была постоянно щуриться, а порой – и прикрывать глаза ладонью. Люди превратились в тени, и различала я их в основном по силуэтам – худая фигура с короткими волосами, рубашка на два размера больше, чем надо – Тинья-Тростинка; угловатая, в темноте даже по жизни совершенно неотличимая от мужской – Дайри-Бешеная; невысокого роста, широкоплечая… ы. Стоп.
    Корнэ меня и в самом деле ниже на полголовы, как и Трехпалый... но по жизни-то она меня точно не настолько шире, насколько я сейчас вижу. Точнее, настолько, но не там. Не в плечах. И весовая категория у нас примерно одна, несмотря на совершенно разное сложение. И ощущение основательности от нее, конечно, есть, но не такое - а тут как будто столкнулся с каменной глыбой. И хрена с два ты эту глыбу с места сдвинешь, раньше об нее расплющишься. Здравствуй, дядя когнитивный диссонанс…
    …а костер между тем прилично разгорелся. “Видно как днем” - это, конечно, преувеличение, но видно было хорошо. Блин. Плохо. И мы будем заметны, и сколько глазам привыкать… Радует одно – привыкать придется не только нашим глазам.
    Это была половина мыслей. Бóльшая и прагматическая.
    А ещё была меньшая. Эстетическая.
    Лассет сидела рядом со мной. Полная закрытость – колени поджаты, руки обхватили колени… хорошо видно только лицо.
    Птица. Алые блики на черных волосах, резкий профиль, лицо в свете огня – совершенно медное, и четкое – словно выковано или вычеканено…
    Я ей откровенно любовалась…

    … Лассэ. Лаурэлассэ. Лорлас.
    Из всех, с кем меня свела судьба на Севере, по именам я знал двоих. Ворон и Полосатый. Лассэ и Хэльо. Лорлас и Хэльглин.
    Хотя нет. Имена Ломаного и Тростинки я тоже знал. Вернее, слышал. Но не запомнил.
    Полосатый когда-то назвался сам - "Хэльглин из Хитлума..." Ворон его перебил - "Молчи, дурак, нашел место представляться..." Тогда-ещё-не-Полосатый - и прозвать не успели, да и волосы у него были намного чернее, чем стали - пожал плечами и отошел в сторону.
    Ворон тоже назвался сам. Когда вчетвером с ним, Полосатым и Трехпалым впервые поговорили начистоту. И впервые рассказали друг другу о своих задумках.
    "Когда дойдем – побратаемся… но если я не дойду - меня зовут Лаурэлассэ. На здешнем языке это будет Лорлас. Если вы скажете - "Лассэ Ворон", тоже поймут. Вороном меня впервые назвали ещё... дома".
    "Мое имя вы двое знаете. Хэльглин из Хитлума. Хэльо".
    "Если так - назовусь и я. Тинвэнор с Химринга. Тинвэ".
    "Щит, что молчишь?"
    Тогда он ещё не был Трехпалым. Тогда ещё Щит. Трехпалым он стал после нашей первой... неудачи.
    "Я дойду", - Щит помолчал. - " А если нет, скажите - Варно1".
    Все мы прекрасно поняли, что названное им прозвище более чем далеко от настоящего имени…

    * * *

    Продумывали мы все заранее. Как я была свято уверена – качественнее некуда.
    Да, и по жизни тоже.
    Но, как показала многолетняя практика, чудо, если осуществится хотя бы десять процентов подсчитанного...

    Мы рассчитывали на обычную охрану. И на то, что нам удастся как-то отвлечь одного стража, а со вторым мы не могли не справиться вчетвером…

    Сидели мы чуть в стороне. Тихо-тихо. На месте орков я бы непременно что-нибудь заподозрила. На наше счастье, ночь была холодная, и орки скучковались у костра с чаем. Реально за нами следило полтора калеки.
    Но, к несчастью, одним из этих “полутора калек” был Мэй.

    - Там балрог.
    Говорил Трехпалый тихо. Собственно, только мы трое его и слышали.
    - Нужно что-то делать. С балрогом нам не справиться…

    Да, Корнэ, ты абсолютно права. С Мэем нам не справиться. Даже если мы все четверо на нем повиснем. А сам Мэй к своему положению стражи относится вполне серьёзно, так что эта самая стража из него – считай, пожизневая.
    Лау, Мэй, я не знаю, кого из вас это инициатива, но бли-ин, какую ж вы подлянку нам устроили…

    - Разобьемся. Одиночек труднее будет поймать.
    - Но и отбиться одиночка не сможет.
    - Если мы попадемся, не отобьется никто. Мы же безоружны, Ворон…
    Ворон усмехнулся.
    Как до меня дошло потом – нехорошо даже по его меркам.
    - Хорошо. Поодиночке так поодиночке. Кто подаст знак?
    - Я, - тихо ответил Трехпалый.
    - Как договаривались, не выйдет…
    - Не как договаривались. Но вы поймете.
    - Ворон, Рыжий, скажите…

    По жизни – кто-то что-то уронил в костер. Кажется, кто-то из орков, лазивших на разведку, промочил ноги, сушил носки, и эти самые носки ухнули в огонь. А может, и не носки. Черт его знает.
    И тем более черт знает, что бы это значило по игре.
    Но пока орки вытаскивали из костра проамбаруссившуюся вещь…

    - Давайте!
    Время рванулось вперед спущенной стрелой.


    Завалить балрога по правилам было проблематично даже с оружием. Завалить балрога, не получив тяжрана, можно было разве что при личном вмешательстве высших сил. А завалить Мэя менее чем втроем на моей памяти ещё вообще никому не удавалось.
    И кто бы его знал, каким чудом Корнэ…

    каким чудом Трехпалый выбил у балрога хлыст, - и тихо прошипел что-то сквозь сжатые зубы, перебрасывая его в искалеченную руку…

    … как потом вспоминалось – в том момент я была свято уверена, что маленькая Корнэ и двухметровый Мэй – практически одного роста. Да и ýже Корнэ тоже очень ненамного…

    Мы поняли сигнал.
    И рванулись с мест.
    Точнее…

    Четкий удар ладонью между лопаток. Да сильный – я пролетела по инерции несколько шагов вперед, а потом споткнулась и приземлилась на колени.

    - Прости меня, Рыжий…

    - Лас… сэ, ты…
    - Прости меня, Рыжий, - тихо повторила Лас. Шепотом, - Ты оглушен. Минута.
    - Чт…
    Лас глядела только на меня. Это-то её и подвело.
    - Ты убит, Ворон…
    Барса каким-то чудом оказалась за спиной Лас. Поймала её за плечи, ударила (я про себя машинально отметила – хорошо фиксирует…), и аккуратно уложила на землю.
    Я совершенно тупо смотрела на руки Барсы. Нож, откуда?..
    А, да. Мастер же разрешил отыгрывать короткими ножами обломки камня и подобное…

    - Рыжий… ты цел?

    - Я ещё минуту без сознания…
    - Знаю. Опирайся на меня, через минуту пойдешь сам.

    Полосатый попросту подхватил меня на руки. И понес. И нес, пока я не пришел в себя.

    - Очнулся? Идти можешь? Точнее, бежать?
    - Да… Во…рон?
    Глаза в глаза.
    - Хотел тебя убить, Рыжий… я… был быстрее.
    - Трехпалый?
    Полосатый опустил взгляд.
    - Остался там…

    До ближайших укромных кустов мы добрались очень быстро. А в кустах нас уже ждали…

    - Ломаный, где ты его раздобыл? – Полосатый смотрел на топор в руках Ломаного. Ломаный только усмехнулся.
    - Уметь надо… Со мной Эстель, Бешеная и Тростинка. Где остальные?
    Я только сейчас отдышался.
    - Трехпалый и Ворон… их можно не ждать.
    - Молчаливый и Беловолосый пошли другой дорогой. Если дойдут – встретимся…
    - Тогда…
    - Идем. Ломаный, ты с оружием… Прикрывай нас.
    - Я тоже с оружием… правда, ножа будет мало…
    - Бешеная, а ты лучше береги себя, и так хромаешь. Идем… торни.

    * * *

    Фраза “быстро бегать и быстро думать” бытовала у нас уже давно. Я даже не помню, что мы изначально играли и кто кому ляпнул эту самую фразу, но она прочно прижилась.
    И кто бы думал тогда, что она будет так актуальна вот прям щаз?..

    Как я узнала потом, Корнэ и Мэй ухитрились взаимно сложиться друг об друга. Не знаю, как им… точнее, как Корнэ это удалось. Даже при том, что меня (а я фехтовальщик хоть и не лучший, но далеко и не самый поганый) она как боец по жизни прилично превосходит.
    Честно – не спрашивала. Ни тогда, ни потом.
    Но вот проблем у нас благодаря этому стало настолько меньше… даже не на одну – майэ тоже не ожидала такого поворота дел, и вынуждена была сначала наводить порядок среди своих. Даже погоню выслала позже, чем следовало (и по логике, и по таймплану).

    Но одну качественную глупость сделали-таки и мы. Мы так и пошли – шестеркой. Не разбившись даже на тройки, не говоря уже о чем-то ещё. Хэльвир и Айглос этой ошибки не повторили…

    …все это я узнал много позже – о том, что Молчаливый и Беловолосый сразу же разбили своих по двое-трое, и условились идти так, чтобы ничего не знать друг о друге.
    О том, что Три Косы попался почти сразу – выдал себя какой-то мелочью.
    О том, что Хромой и Уголек нарвались на отряд, и Хромой погиб – но пока он отбивался, маленькому Угольку удалось убежать и спрятаться, - а потом встретиться с Беловолосым. Беловолосый тогда уже тоже остался один – шедшая с ним девушка в какой-то момент просто легла на землю и не поднялась…
    А с Молчаливым и Лучником мы столкнулись под стеной хитлумской пограничной крепости.
    И не только с Молчаливым и Лучником…

    Я долго удивлялась, почему погони за нами странно мало. Даже учитывая, что у темных случился приличный переполох – за всю дорогу мы встретились всего с парой орков. И на них каким-то образом хватило Лайгира с его секирой (елки, я его боюсь с этой секирой, причем вполне по жизни!). Хотя сам Лайгир огреб по лапе, но зато нам достались пара клинков и широкий кинжал (а ещё нам досталась фляжка с теплым чаем. Лайгир не поленился снять с орочьего трупа и её. Труп после игры долго выклянчивал фляжку обратно – это надо было видеть, как кочевряжился Лайгир! И как он в итоге отдал её со словами “Железо свое держи, а чай не могу вернуть по техническим причинам…”)

    Клинки взяли себе Полосатый и Бешеная (свой нож она отдала Эстелю), кинжал достался мне. До Хисиломэ мы добрались почти обессилевшими – но вооруженными. И, если что, – готовыми драться насмерть…

    А у крепости выяснилось, что Лау, Морхайнт, гораздо умнее, чем думали о ней что я, что Рыжий.
    Она не стала посылать большой отряд за нами следом. Она послала его нам наперерез.

    Их было около десятка… Чуть меньше. Девятеро. Восемь орков, и ещё один, внешне похожий на нолдо… мне достаточно было взглянуть на него, чтобы по спине пробежал холод.
    Девятый был майа.
    Кажется, вся наша шестерка почувствовала одно и то же. Пройти всю дорогу, почти оказаться у своих – и…
    Первой опомнилась Бешеная. Она подняла клинок, и даже не шагнула, а буквально перетекла вперед.
    Мгновение – и рядом с ней встал Полосатый.
    Третьим и четвертым были мы с Ломаным. Тростинку и Эстеля (он был ранен в той стычке, где мы добыли оружие, а левой рукой владел очень плохо, и драться почти не мог) закрыло четыре спины.
    Хотя мы прекрасно понимали, насколько все бесполезно…

    Нужно отдать должное парню-майа. Он был великолепен.

    Майа вскинул ладонь, и заговорил медленно, нараспев….
    … только вот договорить ему не дали. В этот самый момент из зарослей буквально вывалились двое.

    Хэльвир потом говорил – они знали, что крепость в этой стороне и просто пошли на голос…

    Майа отвлекся буквально на мгновение.
    Но нам этого хватило.
    Мы бросились вперед, понимая, что нам нечего терять.
    К счастью Молчаливого и Лучника, они поняли, что к чему, почти сразу.
    Но к несчастью, у них не было вообще никакого оружия. Даже обломков камня. И на что-то, кроме как отвлечь темного, их не хватило.
    Ломаный ещё успел сбить с ног и зарубить орка.
    Бешеная – свалить своего, - и получить по здоровой ноге.
    А потом майа, не полагаясь больше на чары, метнулся вперед с клинком.

    Он не только красиво играл. Он ещё и отлично фехтовал. Пожалуй, даже лучше Лас…

    Его задели несколько раз, не меньше двух – в грудь. Но ему было, кажется, нипочем. Или, по крайней мере, так казалось.
    Молчаливого он прикончил одним ударом – просто отмахнулся.
    Бешеную отшвырнул в сторону. И оказался рядом со мной и Полосатым.
    И Полосатый сделал единственное, что мог сделать – шагнул вперед, закрывая меня.

    Как оказалось – до развоплощения майа по игровым правилам оставался ровно один удар.

    Все происходящее казалось сном – майа, задетый Полосатым, пошатнулся и медленно сполз на траву.
    А Полосатый, выпустив из ладони клинок, повалился мне на руки.
    Краем глаза я ещё видел, как орки попятились – а потом, из-за спины – громкие голоса, факельные отблески, звон оружия (как я узнал потом – нас всё-таки заметили из крепости)… Дружинников было много, больше, чем орков, и те, даже не пытаясь защищаться, побежали…
    А передо мной было медленно даже не белеющее – выцветающее лицо Полосатого.
    … двое дружинников уложили на щит раненую Бешеную, кто-то подхватил на руки Тростинку, поддержал Эстеля…
    … кто-то тряс меня за плечо, кажется, предлагал помощь – я не слышал. Я держал на руках Полосатого и видел только его.
    Так я и дошел до крепости – с Полосатым на руках…

    * * *

    - Когда я уйду, вспоминай меня,
    Когда я уйду, вспоминай меня,
    Не плач, не горюй, вспоминай меня,
    Не грусти, вспоминай меня...2

    Песню вело два голоса. Высокий мужской и низкий женский. Эстель и Беше... Айменель и Тинквен. Привыкай, Рыжий…
    Хватает же им ещё сил - петь. Хотя Эсте... Айменель сидел с перевязанным плечом, а Тинквен и вовсе лежала - ей в последней стычке досталось по ногам...
    А я в который раз машинально пересчитывал дошедших - Ломаный, Эстель, Тростинка, Бешеная, Беловолосый, Уголек, Лучник, всего восемь, вместе со мной - и все время обсчитывался, прибавляя девятого...
    Когда мы дошли до заставы, Полосатый был ещё жив... или мне казалось? Или я сам себя убедил в этом?
    - Тинвэнор...
    Маленькая светловолосая леди назвалась Лаэрвен - старшая целительница заставы. К своей помощнице она обращалась "Файнис".
    - Да, леди Лаэрвен?
    Кажется, только я и Тростинка не пострадали вовсе… Тростинка смертельно устала, почти не держалась на ногах; её прикрыли Бешеная и Ломаный, а меня…
    - Ты замерз?
    - Нет.
    - Тебя трясет… Я принесла плащ, завернись. Если нужно – я найду ещё теплые вещи. А переоденем тебя позже, как закончим с ранеными… хорошо? Потерпишь?
    Я молча кивнул.
    - Я скажу Файнис, чтобы она тебя напоила…
    - Скажите, Лаэрвен… - я пугаюсь собственного голоса. Чужой, глухой и хриплый… - Тот, который… которого… - я ненадолго прикрыл лицо ладонями – собрать разбегающиеся мысли, - мой друг. Широкие седые пряди, очень худой… он…?
    “Единый, мне показалось, мне показалось, он ранен, тяжело, но…”
    Леди Лаэрвен тихо покачала головой.
    Мир перевернулся. А потом ещё раз. И ещё…

    Все, что было дальше, мне пересказывали потом. Пересказывали Лотрин-Лаэрвен и Мара-Файнис. Пересказывали Айвэлин, Тинья, Дайра… и пересказывала Барса. А я сама запомнила только какие-то обрывки…

    - Тинвэнор?… Тинвэ?! Нэхтэ, ты что? Нэхтэ, ты меня слышишь?!
    - Нэхтэ, да что с тобой?
    - Ты что, сама не видишь? Пожизневая истерика. Сорвало человека…
    - Нэхтэ! – кто-то встряхивает за плечи. Я шепчу что-то совершенно нечленораздельное.
    - Оставьте меня… в покое… - выдыхаю сквозь слезы. – Дайте… прореветься…
    - Может, её валерьянкой напоить?
    - Катитесь вы… к Морготу… со своей валерьянкой…
    - Нэхтэ…
    - Не трогайте уже меня… балрог вас всех… чтобы я… ещё раз… такую роль… лучше убейте меня... идиотка… дубина… никогда больше…

    Сколько времени я рыдала – я тоже не помню. Помню, что когда меня сорвало – я сидела, завернутая в спальник, а когда…

    Я лежал пластом и не понимал вообще ничего. Даже на каком я свете. Целители потом говорили – бредил…
    Когда я очнулся, кто-то бережно держал меня за руку.
    Кисть была мужская. Не целите…
    Шрамы на руках. На запястьях и выше.
    Я поднял глаза.
    Надо мной сидел Полоса… Хэльо. Хэльглин из Хитлума…
    - Но целители сказали… - прошептал я.
    Полосатый прикрыл глаза. И медленно-медленно кивнул.
    - Но…
    - Рыжий… - он взял мою ладонь двумя руками. – Ты спишь. Наконец-то уснул… А я тебе снюсь. Мне… позволили…
    Я попытался сесть, но не смог.
    - Лежи… пожалуйста. Прошу. Хорошо?..
    К губам – чашка с чем-то дымящимся.
    - Отвар, травяной, - ответом на непроизнесенный вопрос. - Пить сам сможешь? Или с ложки?
    Усмехаюсь.
    - А куда я денусь?
    - Вот и хорошо… Голову подними.
    Поднимаю. Тихо смеюсь. Сам не понимаю – от счастья или над собой?
    А отвар вкусный. Горячий, но уже не обжигающий, пахнет – с самого начала смородиной, а потом – и не разберешь. Летом пахнет. Лугом. Травой по пояс и солнцем над головой…

    От запаха меня (или Рыжего?) снова начало трясти. Умничка Барса, что не дала чашку мне в руки. Заливать чужой спальник кипятком и неэтично, да и валяться потом под мокрым спальником – совершенно невкусно.

    Кажется, я всё-таки сошел с ума. Только сумасшедший может кричать молча и плакать без слез...
    - Тише, Рыжий, Тинвэ… тише. Пей.
    - Здесь лето… - говорю совсем тихо.
    Кивает – одними ресницами. Отводит с лица прядь.
    Смотрю и не хочу отрывать взгляда. Сам не заметил, как допил до донышка.
    Ладонь. На ладони…
    - Черника. Лесная. Будешь?
    - Буду… а… ещё попить есть?
    - Того же – нет. Но есть липовый отвар. С медом.
    - Можно?
    - Сейчас…
    - Нет… не отходи.
    - Так пить или не отходи?
    - Не отходи.
    Тишина. Смотрим друг другу в глаза. Запоминаем, наверное…
    - Рыжий… слушай. Мы с тобой обязательно встретимся… - хотел отвести глаза, но не стал. Взгляд спокойный, прямой… и ясный. Давно я таких светлых глаз не видел… - … только очень нескоро. Но непременно встретимся…

    * * *

    “А чего, доиграли же… а в Мандосе холодно и скучно. И чая нет, Намо, сволочь, допил”.
    Это мне Хэльвир выдал, явившись уже к нам из Мандоса. Намо – Сульди – выдала уже по ушам Хэльвиру, заявила, что там по канону холодно и скучно, и потребовала в следующий раз приходить в Мандос со своим чаем.
    Сидевшие у огня мы коллективно сложились пополам (потом, по следам сих славных дел у ЖЖшнутой части нас в профилях появился интерес “В Мандос со своим чаем”). Хэльвир хмыкнул, шлепнулся к костру, и потребовал налить неприкаянному духу.
    Как-то так получилось, что мы, живые, сидели все с одной стороны костра. И когда явились пришельцы из страны мертвых – им просто пришлось сесть по другую сторону…

    ...Погибших я пересчитал уже после. Молчаливый и Хромой, Три Косы и девушка, которую я не помнил даже по прозвищу. И – Трехпалый. И – Ворон. И - …

    Хэльвир продолжал возмущаться Мандосом (“Проклясть проклял, но чай-то можно не зажимать?”), Сульди – Хэльвиром (“Эру Единый, можно я ещё раз этих нолдор прокляну уже конкретно за наглость?”). Рад, Ринна и Лиса о чем-то шуршали меж собой (“Ненавижу пафос, но сложили меня красиво…”).
    А потом, одной из последних, притопала Корнэ.
    А с ней Лассет.
    А Барса уже сидела у нас.
    А Корнэ обругала Тинью – “Чудище, не мучай инструмент и мои уши!” - и отобрала у нее гитару…

    - …поднимем чаши за то, что, если придет наш час,
    Пусть кто-нибудь и за нас поднимет полные чаши,
    И нас добром помянет, и выпьет до дна за нас…3

    - Слушай, можно тебя попросить?
    “Девочковое” лицо Барсы.
    С “недевочковыми” глазами.
    - Спой “На грани осени и зимы”… или хотя бы сыграй, а?
    Корнэ чуть прищурилась и тронула струну.

    - …и пусть не будет дано судьбой
    Нам здесь друг друга сберечь –
    Уже условились мы с тобой
    О той, последней из встреч,
    На грани осени и зимы,
    На грани ночи и дня
    Друг друга ждать обещали мы,
    И ты подожди меня…4


    Над лесом занимался рассвет.

    Над крепостью занимался рассвет.
    “…и вышли из утренних сумерек тени, и те, кого мы оставили по дороге, встали с нами рядом...”


    <Вместо эпилога>


    - Утро?
    - Угу... ты чего не спишь в такую рань?
    - Так у нас уже не так уж рано...
    - А, точно, у вас же сдвиг по времени...
    Отхлебываю горячего кофе.
    - Ну и как оно все?
    - Да ничего, живем... отопление не дают, я тут в свитере поверх майки сижу, чай варю...
    - Издеваются.
    - С отоплением?
    - С чаем! Ради вашего чая - хоть на Хэлкараксэ!
    - Хорошо, будем играть Хэлкараксэ - возьму с собой два термоса...
    - Четыре. Два гордые нольдеры мгновенно вылакают.
    - А может, сразу шесть?
    - Да где ж ты столько термосов возьмешь? А главное - куда ты их... а. Да. Ты запихаешь. Ты в свою анатомичку балрога лысого запихаешь...
    Мне даже по аське слышно, как Барса на том конце тихо смеется.
    - Что, осанвэ про побритого Мэя?
    - Да ладно, что побритый, но там же явно больше 60 литров...
    - В анатомичке?
    - В Мэе! Это уже контейнерные перевозки, ими феаноринги занимаются... - а сейчас, наверное, Барсе слышно, как хохочу я...
    - Так вот почему корабли сгорели - это, оказывается, феаноринги пытались контрабандой балрога провезти... Ну да ладно, ближайшая хэлкараксовка у нас нескоро, и речь, собственно, не о ней. Ты мне лучше вот что скажи - ты намерена участвовать в ронянии... то есть, падении Гондолина? Это в следующем августе.
    - Вообще - меня звали... но меня и Лау на Исход звала, так что я пока не знаю.
    - Меня Лау тоже звала, но исходов у меня было уже под десяток, а Гондолин один, и тот камерка... - и тот в роли Арэльдэ. И меня три часа красили в черный до соответствия образу. Лучше бы не красили. Извели две пачки краски, а всё равно вышла вместо Арэльдэ огненно-рыжей Арэльдэ цвета смородинового варенья.
    - Зовешь к себе?
    - Да звала бы... если бы не одно "но". Я ещё сама толком не знаю, к кому иду. Меня уже успели позвать к себе Эктелион, Салгант, Рог и Государь... а как только у Маэглина встанет сеть - подозреваю, что позовет и он.
    - Но к нему ты не пойдешь.
    - Не пойду, да. Только не думай, что это я такая высокоморальная, ага? Я просто не хочу видеть в роли своего лорда Хэльвендэ. Родители всех полов из нее офигенные, но на ключевых ролях у нее регулятор пафосности резко клинит, и количество пафоса зашкаливает...
    - А кто у нас Салгант? Про Эктелиона-то я знаю...
    Уже "у нас". Хороший признак. Значит, Барса с вероятностью уговорится. Хотя если бы была категорически против - сказала бы сразу прямым текстом. Это я за два с лишним года знакомства с ней отлично усвоила.
    - Откуда?
    - Да Корнэ ж говорила...
    - Аа… Харета Салганта играет.
    - Слушай... а я кажется, того. Пойду. К Салганту.
    - Зато я не пойду, - наверное, мой вздох Барса тоже слышит. - Не вижу себя в этом доме...
    - А в каком видишь?
    Молчание.
    - Проще сказать, в каком ещё не. К лучникам мне путь заказан, лучник из меня с моим глазомером - как из Дайри тяжелый щитник. К человеческому детенышу со Всездравуром как-то не тянет, а Пенлода у нас пока нет даже на примете, о его Домах говорить рано... так что мне остаются три Дома.
    - Четыре. Ты посчитала восемь. Если Дугу относить к лучникам.
    - Барса. Три.
    - Это ты Корнэ так упорно своим лордом не видишь?
    - Окстись, Макалаурэ, а нашего с тобой старшего брата забыл? Ещё и трех месяцев не прошло...
    - Тогда кто? Галдор?
    - А чего Галдор-то... его, конечно, играет товарищ, у которого с кроссполом хило, но поскольку половина Лордов - девы по жизни, придется ему мириться...
    - А против Государя ты что имеешь?
    - Да ничего я против неё не имею, могу даже не учитывать, что у него и без меня уже почти что полный Дом...
    Тишина. Долгая-долгая.
    - Барса?..
    - Слово держишь, Нэхть? Да?
    - Какое слово?
    - А ты не помнишь?
    - Эмм... кажется, нет. Какое слово, когда, и при чем оно тут?
    - Вспоминай.
    - Не помню.
    - Вспоминай... - и, отдельной строчкой, - ... Рыжий.
    Хорошо, что кофе я уже допила. Но чашка на пол все равно полетела. Бы. Если бы я её не поймала.
    - Когда я успел слово дать? Какое? И почему не помню?
    - Да ты тогда был не в сильно запоминательном состоянии... - нормальные люди от смущения краснеют, а Барса белеет, и глаза темнеют. Только мне понадобилось больше года, чтобы это обнаружить...
    - Когда?
    - После Побега... когда тебя чаем отпаивали. Ты тогда обещал, что больше никогда в жизни не будешь играть... оттуда.
    Я сначала машинально киваю, и только потом до меня доходит, что Барса меня не видит.
    - Я не помню. Правда. Помню только жуткую истерику, за которую до сих пор стыдно... - и, отдельной строчкой, - ... и тебя помню, Полосатый. А слово не помню.
    - Но в ДГМ5 все равно не пойдешь...
    Усмехаюсь монитору.
    - Не рискну, пожалуй... Мы роняем всё-таки Гондолин, а не мою крышу.
    - А она ещё есть?
    - А кто бы знал.
    - Слушай... у меня к тебе наглое предложение.
    - Почему наглое? Сначала скажи свое предложение, а потом будем думать, наглое оно, или нет.
    - Нэхтэ... а возьмешь меня в жены? Или невесты? Только... но это уже совсем нагло... в общем, я... хочу в мужья кого-нибудь типа Рыжего.
    - Нет, предложение, конечно, не наглое… оно вполне нормальное. Но блин… А ты уверена, что я потяну?
    Минута молчания. И - сказано это было бы тихим, спокойным и очень уверенным голосом, но, глядя на черные буковки, это могут понять человек, наверное, пять...
    - Да. Уверена.
    Ощущения - как от разбитого стекла. Разбитого собственной голой рукой...
    Две мысли.
    "Я бы добровольно на такое не пошла".
    "Черт... а я хочу. Именно такую завязку. И именно с этим игроком..."
    - Слушай, Барса… я не знаю. Я подумаю...
    Как сказала бы Корнэ, "в переводе с нэхтинского на нормальный это означает..."

    27 сентября – 3 декабря 2008 года, Томск.

    1 кв. «Защитник»

    2 Текст песни из «По ту сторону рассвета», услышано впервые от Фирнвен, за что ей большое спасибо.

    3 Песня Иллет, а услышано мной впервые от Фирнвен на ВСК.

    4 Песня группы Кендермор.

    5 Дом Гневного Молота из «Падения Гондолина». Аббревиатура взята у частично-московского ДГМ-а.



    return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>