Нион Не узнавай... Заходящие лучи осеннего солнца бросали мягкий свет на широкую дорогу, ведущую к центру Ост-ин-Эдиль, прямо к Дому Кузнецов. Одинокий всадник, провожаемый дружелюбными взглядами (гости в Эрегионе - дело частое), свернул к холму, на котором располагался Бар-эн-Мирдайн, огляделся, привстав на стременах, и пустил коня во весь опор - до крыльца оставались считанные метры. Порыв ветра осыпал его целой пригоршней желтых листьев - смеясь, всадник остановился у крыльца и помахал рукой стоящему на крыльце; тот вгляделся пристально. Всадник легко соскочил с коня, расстегнул плащ и, скинув капюшон, тряхнул головой - на плечи пролился поток золотых волос, блеснувших в неярком свете. - Нэрвен! - стоящий на крыльце высокий нолдо просиял, сбежал навстречу. - Неужели это действительно ты? Как я рад! Но почему одна? Почему не предупредила? - Здравствуй, родич, - бросив поводья подошедшим, Галадриэль коснулась губами его щеки. - Удивлен? - Ты слишком давно не была здесь... мог ли я надеяться! - Келебримбор поцеловал ей руку. Выпрямился, восхищенно оглядел ее. - Ты всегда затмеваешь солнце и звезды - даже вот так, в дорожной пыли, в мужском наряде. - Не выпуская ее ладони, он повел гостью в дом. - Все расспросы потом, я знаю, как тяжел путь от Лориэна до Ост-ин-Эдиля, да еще и в одиночку. Ты помнишь, где твоя комната? Сейчас затопят печь, ужин принесут, как скажешь... отдыхай! Сизые сумерки уже давно накрыли землю густым покровом, но последние проблески заката еще догорали на западе. Ярко освещенные окна Бар-эн-Мирдайн, почти все распахнутые, проливали целые пригоршни смеха и звонких голосов, но на крытой галерее, прилегающей к дому с южной стороны, было тихо. Галадриэль медленно шла по выложенным мозаикой ступеням - белое платье ее и серебряный обруч в волосах чуть светились в густой синеве, густые пряди шевелил слабый ветерок; оглядывалась, замечая новое и узнавая старое. Резные фонари на стенах мерцают таинственными светляками, сентябрьский воздух прозрачен и чист, где-то недалеко слышны нежные звуки флейты. Когда в последний раз она была здесь? Мелодия приближалась, становясь все отчетливей. Галадриэль узнала старую колыбельную - еще давным-давно в Амане ее пела мать. Кто мог помнить эту нехитрую песенку - здесь, так далеко, так давно забытую? Она тронула пальцами мозаичный узор на стене - это тоже напоминает о былом. Галерея спустилась в сад, уже почти облетевший. Ага, вот откуда эта музыка! У одной из яблонь стояла знакомая фигура в рабочей одежде кузнеца - легкой и мягкой грустью веяло от склоненной головы и пальцев, летящих над корпусом флейты. Галадриэль медленно подошла. Он услышал ее шаги и обернулся, продолжая играть. - Что это? - спросила она, когда Келебримбор опустил руки. - Так... на ум пришло, - он задумчиво вертел флейту. - Это мама пела... давно, дома... а здесь много детей, вот и решил вспомнить. Тебе нравится? Она кивнула. - Очень... Глаза его заискрились лукаво. - Хочешь, подарю? Галадриэль покачала головой: - Мне пока не для кого... - Ну, будут же когда-нибудь у вас дети, - вздохнул Келебримбор. Вскинул голову: - Знаешь... послушай. Я написал это для тебя. Он снова поднес флейту к губам, и Галадриэль закрыла глаза, потому что он пел о ней... Легкая, словно крылья ветра, мелодия поднялась к вечернему небу, закружилась и замерла. Маленькая девочка с золотыми волосами звала за собой, предлагая уйти с ней - высоко, туда, где тебя помнят и ждут; пояс ее и подол платьица летели по ветру. Нужно было только протянуть руку - и пойти с ней рядом по звездной дороге, навстречу восходящей луне и новым странствиям, но это оказалось очень трудно - тени скользили поодаль, то приближаясь, то отдаляясь, то преграждая путь... а она упрямо шла вперед, потому что на дороге, усыпанной камнями, не должно было быть никого, кто помешал или помог бы ей пройти эту дорогу... потому что она сама выбирала и отвергала тех, кто мог бы помочь... потому что любовь не выбирает - только ждет и надеется, и об этой любви тоже нельзя сказать вслух - только взглядом. Галадриэль с полминуты завороженно смотрела на летающие тонкие пальцы, а потом, повинуясь безотчетному порыву, вскинула руки и белой мерцающей птицей закружилась в неторопливом танце, отвечая и оставляя непроизнесенными вопросы, которые не могли быть сказаны вслух. Обходя неслышными шагами галерею, она все убыстряла темп, но все мрачнее становилось лицо Келебримбора, потому что он знал сам все то, что читал сейчас в ее легких движениях, потому что однажды она уже сказала это, а теперь лишь повторяла. И печальнее и тише, но так же упрямо звенела флейта, все еще надеясь... а она уже остановилась и только качала головой. И музыка становилась все безнадежнее, пока не стихла совсем. Галадриэль опустила руки и остановилась. - Прости меня, - вырвалось у нее. Келебримбор наклонил голову, то ли принимая ее слова, то ли отворачиваясь от них. - Замечательно! - раздался вдруг чей-то голос. - Великолепно! Госпожа, примите мои восхищения... Галадриэль вздрогнула и обернулась. Келебримбор резко шагнул вперед. Но тут же лицо его облегченно и радостно засветилось. - Аннатар! - он подошел к стоящему у дальней колонны, взял его за руку. - Вернулся! Отчего же ты стоишь и не подходишь? - Чтобы прервать такой прекрасный танец? Да за кого же ты меня принимаешь? - незнакомец, приблизившись, отвесил изящный церемонный поклон, в котором - или это показалось! - сквозила неуловимая насмешка. - Прости, госпожа, я невольно подсмотрел за тобой, но у меня есть оправдание - я люблю прекрасное. Клянусь чем угодно, этот танец великолепен! - Благодарю, - сдержанно ответила Галадриэль. - Нэрвен, - вмешался Келебримбор, - я давно хотел вас познакомить. Это мой друг Аннатар... Сдвинув брови, Галадриэль всматривалась в лицо незнакомца, пытаясь понять, что так насторожило ее - сразу. Незнакомец был красив. Так красив, что казался порой неживым - настолько правильными были его черты, настолько безукоризненной - фигура, изящными - движения, и небрежные волны черных волос, перехваченных ремешком, - все так соразмерно, что, казалось, сам Ауле выковал это. Даже в одежде - простой, черной без единого светлого пятна, кроме золотого пояса, - ощущалась великолепная уверенность в себе и легкое превосходство над более несовершенными созданиями. Но вместе с тем шло от него ощущение силы - ровной, но непреодолимой... такая же сила исходила и от Мелиан, но та - проще, мягче, добрее... - Майа! - вырвалось у нее. - Дети Амана проницательны, - усмехнулся Аннатар. - И уж тем более зорок взгляд Нэрвен Артанис... - Я помню, - без улыбки ответила Галадриэль. - В Амане вы принимали наш облик, чтобы не пугать нас. Но откуда ты знаешь меня? - Ты очень похожа... - На кого? - На то, как тебя описывают, - улыбнулся он. - Прекраснейшая из дев Нолдор, в чьих волосах смешался... - Не от Феанаро ли ты наслушался этого? - расхохотавшись, перебил его Келебримбор. - Нет, мой друг, от тебя, - в тон ему ответил Аннатар, забавляясь вспыхнувшим на щеках мастера румянцем. - Может быть, у нас найдутся другие темы для разговора? - Галадриэль стало жаль Келебримбора. - Я ведь шла к тебе в гости, родич... Она перехватила взгляд Аннатара и нахмурилась. Что-то словно шепнуло ей: осторожнее... Но ни один из Стихий никогда не причинит вреда Детям Эру... а впрочем, в том ли дело! Неужели она так соскучилась по той земле, что первого встреченного оттуда готова с жадностью расспрашивать? Галадриэль поймала себя на том, что едва удержалась от вопроса: "Как - там?". От вопросов об отце и матери. О доме. О... да, она знала, что ее старший брат вернулся из Чертогов... пока что - единственный из ушедших, кому позволено вернуться. Инголдо... эта печаль была светлой, в отличие от мыслей об остальных братьях. Они - виновны не больше, чем все другие. Но им оставаться в сером безмолвии... до срока. До какого срока? Неяркий свет восходящей луны бросил тень на ее лицо, но Галадриэль позволила ему сделать это... В небольшой комнате стало еще теснее с тех пор, как Галадриэль была здесь в последний раз. Свитки, кисти, камни, казалось, скоро погребут под своей грудой хозяина, несмотря на все усилия последнего сохранить свободное пространство. Но вместе с тем все это не выглядело тяжелой грудой; Галадриэль всегда поражалась умению мастеров обустраивать свои жилища так, что все в них стояло на своем месте, не мешая, но лишь помогая жить. Она прошла вдоль стен, покачивая головой, разглядывая картины - в рамках и без, маленькие карандашные наброски и законченные, в красках. Изящный кованый подсвечник стоял на столе... Галадриэль машинально задела его рукой, обернулась - и вздрогнула. - Откуда? - выдохнула она. - Узнала? - Келебримбор провел пальцами по ажурному основанию. - Из Нарготронда... - Это работа Айканаро... - Да. Я его тогда на память увез... долго не мог достать: все казалось, если он будет стоять у меня, Ост-ин-Эдиль постигнет та же судьба, что и... - Он грустно улыбнулся. - А вышло не так: видишь - ты приехала. К счастью, а не к беде... - Он коснулся ее руки. - Нэрвен, как я рад, ты не представляешь... - Ну, тогда хоть вина налей, - серьезно сказала она, изо всех сил стараясь разрушить тень прошлого. Сидя, по давней привычке, с ногами в резном деревянном кресле, Галадриэль с улыбкой смотрела на Келебримбора. Единственный, оставшийся в живых. Родич. Друг. Тот, с кем можно не только говорить, но и молчать; то, что их связывает, сильнее слов. Тот, кому можно рассказать все, не заботясь о том, что он сочтет это слабостью. Тот, с кем - единственным - можно вспоминать легко, потому что с любым другим память сжигает сердце, да и - кто поймет? Никогда не было приязни между детьми Феанора и Финарфина, но Келебримбора Галадриэль считала братом не только по крови, но и по духу - яростный нрав Огненного Дома словно утих в нем. Их осталось трое, прямых потомков Дома Финвэ, но с Эрейнионом не ладилась дружба; видно, слишком много забот лежало на его плечах - Верховный король, да и Линдон неблизко. А в Остранну Артанис Нэрвен приезжала часто, и как-то так случилось, что Дом Кузнецов стал ей вторым домом, несмотря на всю ее привязанность к Лориэну, на любовь и ласку мужа. Здесь словно возродился кусочек прошлого - той неугомонной, почти беспечной жизни, что летела и искрилась, как вино в бокале, как пламя в горне, - сначала в Тирионе, потом в Хитлуме, на Тол Сирион, в Нарготронде. Взрывы смеха, споры по вечерам - едва не за полночь, нетерпеливые и пылкие подмастерья, работа до радостной усталости, скачки верхом по лесам, шутки и подковырки... порой она ловила себя на том, что вот-вот сорвется с губ: "Айканаро, идешь ли ты, наконец, обедать?", или: "Ангарато бы сюда... это по его части". Где оно, все это... А быть может, их связала пройденная дорога, цена клятвы и проклятия и сделанный однажды выбор - навсегда. - Как живешь, родич? - негромко и ласково спросила она. - Живу, - отозвался Келебримбор, разливая по кубкам вино из узорного кувшина. - Вас в гости жду... Аннатара вот ждал - его долго не было, а я без него не могу начать работу. Кстати, где ты все-таки был? - обернулся он к неподвижно сидящему напротив Аннатару. - На востоке, - ответил тот. - Там сейчас много дел. - На востоке, - тихо проговорила Галадриэль. - Но кто остался там? Три Дома ушли. Пусть не все, но почти все. Вастаки-предатели? Люди холмов? Там теперь даже памяти нет.... Кольнуло воспоминание - ряды войск под стягом Феанаро, атака и - смешение в этих рядах, натиск дрогнул, ослаб, все смешалось. Если бы не предательство Людей, тогда эльдар могли бы победить. Она видела это, хотя сражалась в войске Тургона... потому и уцелела, что Хурин закрыл жизни эльфов своей. Наверное, она рада была бы увидеть кого-то из тех эдайн. Но их уже давным-давно нет. А их потомки - великий Остров - совсем не те... Аннатар прищурился. - А ты полагаешь, госпожа, что они недостойны того, чтобы их учили и лечили, помогали и защищали? Для нас все Эрухини равны, мы не разделяем их на Младший и Старший народы, - он улыбнулся. - Ведь и Валар учили вас этому, разве не так? - Может, ты и прав, - задумчиво проговорила Галадриэль. - Но то, что возможно для вас, не всегда так просто получается у нас. Обстоятельства бывают разными... О том, что эти обстоятельства слишком дорого порой стоят, она говорить не стала. Если был в Амане, когда собиралось войско на Войну Гнева, то поймет и так. Если уже нет - ни к чему объяснять. Горло перехватила мгновенная судорога. "Мои братья погибли из-за них..." Ладно. Она тряхнула головой и через силу улыбнулась, поймав тревожно-вопрошающий взгляд Келебримбора. Ни к чему это все. В прошлом. - Чем ты занят сейчас, родич? - спросила Галадриэль. Он подумал. - Разным. - Витраж-то закончил? - Какой витраж? - удивился он. - А помнишь, в наш прошлый приезд ты показывал... и обещал Келеборну непременно доделать его. - П-помню, - неуверенно отозвался Келебримбор. - Но знаешь... не до того теперь. Я... - он запнулся, - я, кажется, одну штуку придумал... - Что же? - Я еще не до конца узнал... - Ну, говори же! - В общем, как сохранять в работе часть души... - он снова умолк. - Погоди, я не поняла, - Галадриэль сдвинула брови. - Что это значит? - Когда делаешь что-то, часть своих сил ты отдаешь работе, - Келебримбор объяснял, словно маленькой. - Часть души, понимаешь? - Как у всех мастеров, - кивнула Галадриэль, - это было, есть и будет всегда, иначе это не творчество, не работа, а рабский труд. При чем здесь... - Подожди, ты не до конца выслушала. Эту силу можно... ну, закрепить, что ли. Оставить навечно в вещественной форме. Вложить во что-то и придать этому очертания - и с помощью этой вещи ты после сможешь изменять окружающее. - Toron, - иногда, в самые серьезные минуты, Галадриэль называла его - младшего - так. - Я поняла, но... Ты не слишком увлекаешься? В этом случае ты ведь просишь о помощи силы Арды... а с ними нельзя шутить или требовать по пустякам. Ты уверен, что задумка того стоит? - Позвольте, - вмешался Аннатар, - почему же? Вы же просите о помощи огонь, когда плавите металл, воду - если месите глину, воздух - когда строите корабли. - Не в этом дело, - почему кажется, что этот майа постоянно насмешлив - словно с малыми детьми имеет дело? - Если я правильно поняла, речь идет о неизмеримо большем. А это под силу не всем... и очень опасно. - Но отчего? - Келебримбор говорил необычно устало. - Toron, - Галадриэль встала, медленно прошлась по комнате, остановилась у окна. - Ты помнишь, что рассказывает легенда о Берене и Лютиэн? Помнишь... судьбу Финдарато? Он совершил невозможное, и... я догадываюсь, как именно. Он не просто цепи рвал - порвал заклятие, лежащее на них, и убил тварь, ставшую Искажением. Это не под силу никому, кроме Стихий, и он призвал на помощь силы Арды. Но и выдержать эту мощь не смог. Вспомни Феанаро, родич. Его сил тоже не хватило, чтобы расплатиться за Сильмариллы. Ты хочешь повторить это? - Насколько мне известно, - голос Аннатара был совершенно безразличен, - сил не хватило не у Феанаро, а у остальных. Народ нолдор заплатил за творение своего мастера слишком большую цену. Резко развернувшись, Галадриэль обвела их взглядом - и умолкла. Наступила тишина, нарушаемая лишь треском свечей. - Мы сами сделали свой выбор, - прошелестело тихо. - Вы - да, - согласился Аннатар. - А другие? Телери, к примеру? Им нужна была такая цена? - Что тебе известно про это, майа? - тихо, но яростно проговорила Галадриэль. - Тебя там не было! - Не было, - снова согласился Аннатар. - Но мне рассказывали... - Кто? - она сверкнула глазами. - Полно, Нэрвен, - Келебримбор подошел к ней, взял за руку. - За славу деда я вполне готов заплатить жизнью... - Не говори зря, - заметил Аннатар. - Ты - да, - прошептала Галадриэль. - А другие? Твой народ? Они смотрели друг на друга, понимая все без слов, не замечая пристального взгляда сидящего в кресле. - Ладно, - Галадриэль опомнилась первая. - Что-то мы... - Она вновь опустилась в кресло, с силой провела ладонями по лицу - виски сжимала тяжелая, хоть и глухая, тупая, боль. Глотнула вина. - Ты, наверное, устал, родич... мы оба устали... - Да... наверное. - Келебримбор говорил тихо, будто сам себе. - Знаешь... у меня такое чувство, будто что-то тревожит... Постоянно что-то давит на сердце, стучит в висках... вот и сейчас... тоже... Галадриэль с тяжелой тревогой смотрела на него, все крепче сжимая руки - так, что побелели пальцы. Что-то неясное повисло в воздухе, будто темная пелена, наполняя тишину маленькой комнаты пронзительным звоном. - Мы поговорим об этом с тобой... после, - она тихонько вздохнула. Келебримбор улыбнулся. - Да, конечно. Прости... - И мы с тобой - тоже, - подал голос Аннатар. Все это время он молча сидел, наблюдая за ними. - Да... да, разумеется. Кстати, - оживился Келебримбор, - Нэрвен, если захочешь... вам будет о чем поговорить и без меня. Аннатар - ученик Ауле, умеет столько, что нам и не снилось. Мы многое переняли у него... - Вот как? - Галадриэль внимательно смотрела на него. - И чему же ты учишь нас, Даритель? - Многому, - он пожал плечами. - Всему, что могу и умею сам. Своим знаниям... Прежде всего - слышать свое сердце и знать, чего именно ты желаешь... вы часто прячете свои желания от себя самих. Научиться слушать - вот что главное, а форма - это уже не так важно... - Ты не прав, - возразила Галадриэль. - Слушать и слышать - это то, чему наш народ учился еще у Вод Пробуждения... - Но не все сохранили это умение. Более всего оно развито у телери... - А он прав, Артанис, - засмеялся Келебримбор. - Из вас, нолдор, - продолжал Аннатар, - я таких встречал единицы. Пожалуй, что только твой брат, госпожа... - он умолк. Галадриэль чуть подалась вперед. - Ты с ним знаком? - очень спокойно спросила она. - Ты знал Финдарато? - Знал - это громко сказано, но... да. Нам случалось беседовать... - Расскажи. Прошу, - в голосе ее сплелись расплавленная сталь и медный звон, хотя лицо осталось бесстрастным. Аннатар чуть помедлил. - Твой брат, госпожа, удивительно умел слушать. И при этом слышать - в отличие от многих. Он мог понять мир... и говорить о нем - истинном, а не том, каким он существует в вашем воображении. Наверное, поэтому он обладал такой властью над душами и сердцами. А еще он умел петь - так, что его понятно без слов, потому что видишь эти образы. Правда, - он усмехнулся, - со мной Финдарато был не особенно откровенен... - Когда, - Галадриэль почти шептала, - где вы с ним встречались? - Давно, - Аннатар пожал плечами, вертя в руках кубок. - И встреча эта была короткой и почти случайной. И очень недолгой. - Инглор ничего не говорил мне об этом, - медленно проговорила она. - О знакомстве с майа он бы рассказал... - Очевидно, это было уже незадолго до его смерти, - ответил Аннатар. - Но Финдарато не покидал пределов Нарготронда после Браголлах, - Галадриэль внимательно и напряженно смотрела на него, пальцы ее до боли сжимали ручку кресла. Аннатар перехватил ее взгляд и чуть улыбнулся, разводя руками: мол, откуда же я знаю, разбирайтесь сами, кто где когда бывал, у меня и другие дела есть... и ведь столько лет прошло... Она опустила голову. Майа Ауле... да, конечно, разве мы можем знать их всех, ведь сколько Стихий еще в Эндорэ остались... до Пробуждения... все так, как должно быть. В какой-то момент она поверила, что это так и есть; чей-то голос - свой? чужой? - нашептывал ей это. Тишина переплеталась с отголосками странно знакомых, но забытых мелодий, мешалась с отзвуками рифм, изгибаясь в прихотливые узоры. И все разрасталась, камнем давила на сердце, тянула к земле. Галадриэль чуть прикрыла глаза, снова потерла виски. Земля уплывала из-под ног, глаза заливал черный туман. - Прости, Toron, - она с усилием поднялась из кресла, - я пойду к себе. Мне нужно было отдохнуть с дороги, а не... Прости. Завтра поговорим, хорошо? - Я провожу тебя, - Келебримбор встревоженно шагнул к ней. - Не стоит... не оставляй гостя. Я знаю дорогу. - Улыбнулась с усилием. "Как же Инглор выносил тяжесть Тьмы так близко?" - Спокойной ночи... - Спокойной ночи, госпожа, - легко поднявшись, Аннатар поклонился ей. - Прости, если утомил... Медленно, касаясь руками стен, Галадриэль шла по коридору, низко опустив голову. Келебримбор, стоя у порога, смотрел ей вслед. - Сколько раз я давал себе слово не говорить с ней о прошлом, - тихо сказал он. - И все равно... Порой я завидую Смертным - они умеют забывать... - Мастер, я тоже оставлю тебя, - Аннатар глядел куда-то мимо, и в глазах его билось пламя. - Завтра утром мне опять надо уехать. - Но куда? - Келебримбор резко повернулся к нему. - А как же... - Так нужно, мастер. Вы не одни в этом мире... - Да, конечно. Прости. Но ты вернешься? - Непременно, как только будет возможность. - И как скоро? - Не знаю. Боюсь, что отлучка будет долгой... "По крайней мере, пока не уедет она", - мысленно закончил майа. 25-27.06.2004. Текст размещен с разрешения автора. return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>