Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


ГРЕЗА ВЪЯВЕ

В ролях:

Хисиэ – Ломэллин

Маглор – Дэль

Куруфин – Ломион

Ирмо – Дэль, Ломион (?)

 

Хисиэ выходит к самому краю Колдовского Леса. Ее взору предстает огромный луг, залитый золотистым светом. Это удивительно и непривычно: после мягкого сумрака Лориэна яркий изумрудный ковер, над которым порхают разноцветные бабочки, иногда исчезающие среди цветов. Творения Яванны...

Майэ садится, прислонившись спиной к дереву. Вдруг она видит одну из бабочек, которая летит прямо к ней. Хисиэ протягивает ей руку, и бабочка опускается на протянутую ладонь. Помедлив, она снова улетает, и на этот раз выбирает очень красивый ярко-красный цветок. Хисиэ смотрит в небо.

Она не любит покидать Лориэн. Редко приходит она в золотой Валмар - лишь тогда, когда призывает всех Манвэ. Да и то, Хисиэ приходит туда лишь вслед за Владыкой Снов. А сейчас ей одиноко. За все бессчетные годы, проведенные в Лориэне, в первый раз ей стало одиноко в Обители Грез.

Майэ стремительно поднимается и идет вглубь Леса. Она не замечает, как оказывается на той самой поляне. Хисиэ останавливается. Слова сами собой срываются с губ: "Маглор.Ты приезжай, я жду тебя". Тают в туманном мареве несказанные слова, рассыпаясь голубоватыми искорками. "Я буду ждать тебя".

Маглор изо всех сил гонит коня. Сильмир летит через горы, через каменистые тропы, легко перемахивает ущелья. Маглор слышит зов и страшится поверить ему, шепчет не замечая: "Все что угодно, только будь..."

Искры летят из-под копыт, Сильмир оскальзывается на склоне. В горах совсем темно, рассеянный свет стекся к подножию, и скоро будет - золотой рассвет....

Хисиэ стоит у дерева, и ветви осторожно касаются щеки, но она даже не чувствует этого. Она слишком поглощена своими мыслями. Она ждет. Для нее мир замер. И с надеждой вглядывается майэ в полусумрак Леса. С новой силой устремляется мысль призыв: "Маглор, я жду тебя...".

Легкое дуновение ветра выводит Хисиэ из оцепенения. Она вздрагивает, вслушиваясь в тихий шелест слов, и сердце чаще бьется. Радость - ослепительной волной. Майэ обнимает ясень. "Он приедет, приедет. Ах, неужели это не сон?" - шепчет она порывисто дереву. Ясень же лишь ласково и виновато шелестит листвой, словно прося прощения за то, что не знает ответа. Майэ осыпают серебристые искры, и некоторые из них запутываются в длинных темных волосах, мерцая бледно-голубым светом.

Достигнув пределов серебряного леса, Маглор спешивается, отпускает Сильмира и идет сквозь мерцающие деревья. Нередко случалось ему ездить прежде в серебряный лес, а теперь, стоило только заторопиться, как дорога ощетинилась препятствиями. Сперва Сильмир, перемахивая расселину, едва не сорвался, балансируя, затем дважды каменистую горную тропу перечеркнула разлившаяся река, потом объявились какие-то завалы, напрочь сожравшие часть пути - пришлось муторно перебираться, ведя возмущенного коня в поводу. Разгневанный на весь свет, Маглор потерял тоненький светлый лучик зова, и снова сердце его царапнула тоска, вспомнилась собственная не по-умному беспечная фраза из "Северной дали": "узор на камне сердца твоего не долговечней лориэнской грезы"... как можно было думать тогда, что самая жизнь повиснет, трепеща, на черенке серебряного соцветья?

Маглор (беззвучно). Хисиэ... Ирмо, это было бы слишком жестоко!

Разгорается серебряный рассвет
А под ним лежит глухое пустоты дно.
Мрак искрится точно так же, как и свет,
Только в Лориэне этого не видно....
Ирмо, ты меня учил, что одолеть
Можно всякий призрак леса, лишь бы было
Мне не жаль ему позволить умереть.
Но одна из грез мне в сердце угодила...
Что мне делать, Ирмо? Это страшный гнет!
Помоги, учитель, сжалься надо мною!
Искра леса твоего мне сердце жжет,
Греза пала серебристою звездою...
Этот призрак, предрассветный этот сон,
Мне теперь на свете многого дороже...
Валатаро, я как будто ослеплен,
И не верю я себе... и миру тоже...

Серебряные отсветы ложатся сквозь ветви на чуть припорошенную светлым пухом землю, образуя причудливый узор. Не ко времени признание... без веры грезу не создашь. Маглор останавливается, откалывает брошь, сжимает ее в руке. Только не в Лориэне... Он произносит с силой:
- Ирмо, если ее нет, то и мне быть незачем! - Но слова соскальзывают в землю, как песок с ладони. Это не то... и он говорит резко, сурово, точно к равному:
- Верни мне ее, Валатаро!
Рука сжимается, игла броши впивается в ладонь, и Маглор поспешно отирает кровь с броши рукавом, улыбается, когда несколько капель падает наземь:
- Тем лучше! Возьми виру, Ирмо, и верни мне грезу...
Вдалеке, меж деревьями, виден просвет, тихо шелестят ясени поляны, где ушла Мириэль...

Едва вошел он в сумрак Колдовского Леса, сердце Хисиэ сначала забилось неистово, а затем замерло. Она стоит недвижно, словно боясь, что это лишь наваждение, рожденное таким бесконечным ожиданием...
Но что это? Всколыхнулся потревоженный туман, и... Он. В сердце майэ поднимается волна неведомых доселе чувств. Она не видит больше ничего, ничего, кроме него.
"Ирмо, что со мной происходит? Да что же я стою?!" И майэ устремляется к менестрелю, стоящему на поляне. Туман окутывает их двоих, словно стараясь закрыть от всего мира. Замерли звуки, и в звенящей тишине тихий шелест несказанных слов: "Ты пришел", а глаза уже не могут скрыть ее счастья. "Мой менестрель..."

Маглор. (увидев Хисиэ, на мгновение прикрывает глаза, боясь спугнуть видение, после бросается к ней). Хисиэ...
Впервые дар совершенно оставил Маглора, он позабыл все, что сочинял в пути, растерял слова, из них осталось только имя прекраснейшей из лориэнских грез... Маглор повторяет его как заклинание существования, протягивает руки, не смея еще коснуться ее: - Ирмо, благодарю тебя...

Голос Ирмо (звучит в сознание Хисиэ, или ей только кажется, что она его слышит). Что вы делаете, дети? Между вами - пропасть. Вам вместе - не быть. Ваша мечта о любви - греза, и дать ей бытие - невозможно, это превыше любой власти и любой Силы. Дети, что будет с вами...

Хисиэ: стоит напротив Маглора, когда до нее доносятся эти слова. Как будто швырнули в лицо ледяные осколки. Слова, которые для нее страшнее приговора. Каждую ее частичку заполняет всепоглощающий ужас. Она старается справиться с собой, чтобы Маглор ничего не заметил. В следующее мгновение, закрыв свой разум на мгновение от менестреля, она кричит, пытаясь избавиться от этого кошмара: "Нет, нет, нет! Я не верю. Этого не может быть! НЕТ!"

Маглор чувствует, как воздух между ними подался и дрогнул. Точно мраком повеяло - он видит, как затрепетали ресницы Хисиэ, слышит это внутреннее напряжение и вспоминает тяжелый сизый туман на этой же поляне. Вздрагивает - что я сделал не так? И тотчас понимает - причина тревоги пришла извне. Листья вокруг трепещут, ветер сделался пронзительно тревожен, он гонит по земле мягкий пух вперемежку с искрами, гулко хохочет в ветвях птица - словно соловей охрип. Маглор порывисто обнимает любимую, пола его плаща, взлетев, закрывает ее; ветер шумит, гулко отдается в кронах, и Маглор кричит ему:
- Опоздал! Теперь я никому не отдам ее!

Хисиэ еще борется с остатками жуткого наваждения, когда Маглор обнимает ее. Она чувствует, как запахиваются, подобно крыльям, полы его плаща у нее за спиной. Руки обняли крепко, и его слова рвут в клочья черный кошмар. И ей становится так легко и спокойно в его объятиях. Теперь ей ничего не страшно, потому что надежнее, чем колдовская завеса, которой она пыталась отгородиться от ледяного ужаса, ее защищают его объятия. Ее руки сплетаются у него за спиной. Ее взгляд встречается со взглядом глаз, которые кажутся ей ярче звезд. Тихо-тихо, как-то совсем беззащитно и жалобно прошелестели слова: "Не оставляй меня".

Маглор (взволнованно. от души). Ни за что на свете. Хотя бы владыка Намо явился сюда во славе своей, потрясая книгою Судеб. Я слишком долго боролся за тебя с призраками...
Как долго я не подпускал мечту -
Боролся ней, как с цепью - падший Вала...
Не смел глядеть на яблоню в цвету,
Она мне танец твой напоминала...
В глубь озера лесного не смотрел,
Чтоб не помыслить об очах бездонных,
Ни стройность сосен похвалить не смел,
Ни аромат фиалок благовонных;
От Лаурелина отвернулся я,
О чистоте твоей забыть не в силах,
Но страсть звенела в песнях соловья,
Огнем закатным растекалась в жилах,
И на заре серебряного дня
Моя любовь осилила меня.
Как же я смогу оставить тебя, туманная мечта моя, мэльда гилриэль лориэнэва?

Хисиэ стоит, положив голову на плечо Маглора. Два сердца бьются в такт. Она внимает его речам, прикрыв глаза...
Эти цветы будут расти только здесь, на этой поляне. Из их любви создает майэ это хрупкое чудо цвета рассветного солнца. Сейчас она не задается вопросом, что это - чья-то недобрая ирония или же дар Судьбы: на поляне, где некогда лишился самого дорогого Финвэ и куда приходит Феанор, одолеваемый черной тоской, она и ее менестрель обрели счастье. Майэ просто дает силу светлому чувству, во власти которого находятся они, слившись воедино, став - одним целым. Из нежного серебристого тумана, из мерцания голубоватых искр, из его песен и из самых чистых и потаенных ее чувств пробуждаются они - нежно-розовые и светло-золотистые цветы. Подобно тончайшему ажурному узору на их невесомые лепестки ложатся серебристые прожилки. Цветы, что будут цвести здесь - вечно, подобно негасимому пламени их любви. Цветы, чей тонкий аромат развеет прочь клочья леденящего ужаса, что несколько мгновений назад пытался отнять их друг у друга и набросил невидимый покров безысходности на эту поляну. Ее песнь, ее Дар - ему, и стоят они в окружении огромных, едва распустившихся бутонов, светящихся изнутри мягким трепетным сиянием. Превратилось мгновение в тысячелетие, и для нее нет ничего, кроме бережных объятий сильных рук и единого биэнья сердец.

Голос Намо (властно звучит над поляной). Поздно. Цветы Хисиэ и песня Маглора. Не рассыплется греза, не отзвенит мелодия. Слово сказано, Мудрый, их уже не спасти. Мне тоже жаль...

Маглор (вскинув голову, крепче обнимает возлюбленную, шепчет ей). Ничего не бойся! (Вслух произносит мирно). Не пугай нас, кто бы ты ни был. Искажение никогда не получит власти над нами, потому что для этого нас пришлось бы разлучить. А этого даже Мелькор сделать не сможет!

Услышав этот Голос, майэ сжимается в объятиях Маглора, но его слова успокаивают ее. Она смотрит в глаза менестреля, растворяясь в их бездонной глубине, и видит в них свое отражение. И Хисиэ с силой говорит, обращаясь к кому-то неведомому, кто пытается сейчас отравить их сердца черной безысходностью: "Уйди. Твои усилия тщетны, и нет тебе места в светлом Лориэне. Уйди. Тебе не отнять нас друг у друга. Уйди, черный морок!" И – над поляной воцарился покой, и аромат цветов Хисиэ витает в воздухе, наполняя его душистым ароматом. Майэ, облегченно вздохнув, прижимается лицом к плечу своего возлюбленного. "Всё, - шепчет она ему. Или себе? - Всё, всё". Словно в ответ ласковый ветерок гладит длинные темные волосы Хисиэ, рассыпавшиеся по плечам тяжелыми волнами.

Маглор (крепче прижимает в себе возлюбленную, повторяет вслед за нею). Всё... (После опускает голову, хмурясь). Хисиэ... Любимая, так нельзя. Мы не можем вечно прятаться в тумане. Я буду недостоин зваться сыном Феанора, если не разгоню этот мрак, и буду недостоин тебя, если позволю ему потревожить нас снова! (Маглор делает движение, чтобы разомкнуть объятия, но не в силах выпустить Хисиэ хотя бы на мгновение, произносит тихо). Нет - после, после...

Цветы Хисиэ тихо раскрываются, благоухая, с каждым движением бутона из них вырываются вперемежку серебряные и золотые искры, негромко звенят, вторя дыханию ветра. Вот совсем рядом раскрывается бутон, осыпая Маглора и Хисиэ сияющим ливнем. Маглор со смехом стряхивает искры с плаща, с волос Хисиэ. Над поляной кружит, звеня, белая птица, ловит клювом искры, точно мошек, обрывок ветра запутался в струнах Феалин и жалобно вздрагивая, рвется наружу...

Светлая волна поднимается в душе Хисиэ. Она подставляет сияющему ливню ладонь, а затем подбрасывает целую пригоршню огоньков в воздух, и ветер подхватывает их, унося в глубь Колдовского Леса. Майэ едва слышно касается волос Маглора, осыпанных блистающим дождем искорок.

Хисиэ. Спой мне, любимый, прошу тебя. (Она не знает, какую песню запоет менестрель, но уже твердо уверена в том, что ей она даст свою силу. Она уже знает, ЧТО соткет из причудливого кружева мелодии, и улыбается своим мыслям).

Маглор (с улыбкой). Погоди!

Он неожиданно вспоминает, что неподалеку есть небольшое лесное озеро, где над самой водой склоняется раскидистая ива. Маглор подымает Хисиэ на руки, и несет сквозь ветвяный полог к озеру, Хисиэ отводит рукой ветви, иные из них от этого превращаются в стаи ярких бабочек. Ива машет с берега - Маглор усаживает возлюбленную одну из толстых нижних ветвей, сам садится у ее ног, у корней.
Озеро темно и прозрачно, в глубине видно каждый камень, однако большинство из них черны, иные серы. По берегу растет серебристая осока, шелестит хрупкая наледь остролиста.
Маглор настраивает лютню на темную глубину камней и прозрачный воздух над водой, и отпускает мелодию на волю - Хисиэ станет творить из звуков грезу...
Затейливая мелодическая вязь вдруг вспыхивает прозрачным цветком и разлетается стаей белых птиц. Хисиэ несколько мгновений сидит безмолвно, прикрыв глаза - она слушает нежную мелодию, растворяясь в ней. Неслышные взмахи крыльев заставляют ее открыть глаза. Птицы, разлетающиеся прочь. Хисиэ протягивает руку, и одна из птиц опускается на нее. Майэ ласково гладит ее и пересаживает на одну из ветвей повыше.
Между тем воздух наполняется звуками мелодии. Хисиэ загадочно улыбается, но Маглор сейчас этого не видит. Нет, она не будет ткать гобелен видения, она сделает нечто более прекрасное...
Светло-голубые, удивительно нежные цветы, отливающие серебром, сплетаются в два венка. Застывают на хрупких лепестках звуки мелодии серебристыми искорками. Через мгновение в венки вплетаются большие белые цветы, едва заметно отливающие рассветным золотом. Невесомое чудо, и она сама смотрит на свои творения едва ли не с робостью - ей никогда не удавалось создать такое. Несказанные слова, которые она, робея, не смеет произнести вслух, застывают на лепестках. Оба венка переливаются мерцающим светом, и не дано этим творениям майэ увянуть.
Наклонившись, Хисиэ осторожно опускает один из венков на голову Маглора. Другой надевает сама, сняв обруч.

Маглор, вздрогнув от прикосновения, едва не прерывает мелодии. Он с радостным изумлением смотрит вверх, видит венок на голове Хисиэ и замирает - так прекрасна его возлюбленная. Маглор прикрывает глаза на мгновение, чтобы навсегда сохранить в памяти ее образ, но тотчас открывает вновь, не в силах наглядеться.
Мелодии, которые рождаются по его руками, не могут быть повторены, и он знает, что никогда не сыграет ничего прекраснее, шепчет не замечая:
- Только тебе...

Застыло бесконечное мгновение, и только сердце Хисиэ гулко стучит: "Пусть этот миг никогда не закончится"

Маглор (шепотом). Нет и не будет для нас времени... У меня такое чувство, словно весь мир облаком собрался вокруг нас с тобой, что больше ничего сейчас не существует...

Хисиэ (удивленно). ...И откуда взялась эта мысль? (На мгновение лицо майэ омрачается). А что будет, когда... (Она спохватывается, но, к счастью, ее любимый не видел ее лица в это мгновение).
На озере поднимается легкая рябь. Прикосновение тревоги коснулось Маглора - они с Хисиэ слишком близки. Рука на струнах дрогнула, в мелодию скользнула тревожная нота.

Маглор (виновато). Даже сейчас я больше всего боюсь, что ты исчезнешь...

Хисиэ (спускается с дерева и садится рядом с Маглором. Она заглядывает в его глаза и говорит негромко, с улыбкой). О, нет. Я ведь не гобелен видений. Я...
...Даже тысячелетия спустя для нее останется это загадкой. Вздохнул ветер, закружил хоровод из цветов. А потом... В душу Хисиэ ослепительным потоком ворвался свет. Она замирает напротив Маглора, перестает ощущать себя. Свет льется, и она растворяется в нем. На нее обрушились, словно лавина, новые ощущения. Она за мгновение видит весь Аман. Она мчалась быстрее ветра, тонула в бездонных озерах, вместе с реками сливалась в океане, слушала песнь земли вместе с творениями Кементари, летела стрелой рядом с кельвар Оромэ... Больше нет границ, а значит нет и разлуки. Она засмеялась этому неведомому чувству.
"Что же наша любовь, если страшится она расстояний? Чего же стоит она, если мы боимся потерять ее, не видя друг друга? Мы рядом всегда, везде - здесь, в разных концах Амана, хоть в самом Эндорэ, если помним друг о друге, и живет в сердце любимый образ. Мы вместе каждое мгновение, пока думаем друг о друге, и бьются в такт наши сердца". И свет, что лился ниоткуда, отовсюду, обращает страх в надежду, и развеялся призрак ужаса. Хисиэ без страха вспоминает слова, что застили небо черным кошмаром, и теперь не понимает, как могли они пробудить эти чувства. Светлым смехом, развеивающим мрак безысходности: "Мой менестрель, мой любимый, для любви нет разлук, потому что мы будем жить друг в друге вечно".
Свет уходит также неожиданно, как и появился. Майэ, очнувшись, снова смотрит на Маглора... По его взгляду понимает майэ, что слова души, похоже, сказала она... вслух?
Качнулась ветка - белоснежная птица неслышно растворилась в сумраке Колдовского Леса. И на мгновение вздохом тишины, шелестом цветка - коснулась ее чья-то сияющая улыбка. Или ей показалось?..

Маглор в безмолвии неотрывно глядит на Хисиэ, снова обнимает ее, укрывая плащом, они сидят рядом у корней дерева.

Хисиэ обхватывает тонкими руками Маглора. Сейчас ей светло и спокойно. Она прижимается к нему. Тихо вокруг. Только ветер целует воду, и мерно покачивается на волнах светло-золотой цветок, сорвавшийся с дерева, что на противоположном берегу.

Куруфин медленно взъезжает под сень дерев благословенного Лориэна, тихо посвистывая. Легкая влажная дымка клубится у земли, окутывая копыта вороного коня, приглушая все звуки, словно укрывая землю мягким одеялом.
В тот момент, когда Ясноглазый пересекает незримую границу Леса, неясный шелест волной проходит по серебрящейся листве. Куруфин останавливается и прислушивается.
Куруфин. Маглор?
Тишина. Лишь ветвь шелохнулась где-то высоко над головой. Птицы молчат. Лес словно ждет чего-то, затаив дыхание. Куруфин подбадривающе похлопывает коня по шее и осторожно двигается дальше.
Туман медленно поднимается от земли, становясь все более и более плотным. Когда тропинка исчезает из виду, Куруфин снова останавливается, привстает в стременах и, сложив руки рупором, протяжно зовет:
- Маглор! - Ма-а-агло-о-ор!

Хисиэ сидит, положив голову на плечо Маглора. Вдруг ее касается беспокойство тумана. Она замирает, вслушиваясь в звуки Леса. В ее глазах отражается недоумение - она замечает Куруфина.
Майэ мысленно обращается к принцу:
"Не нужно так громко, не тревожь Лес". Вслух же говорит Маглору: "Твой брат здесь.", а в глазах, обращенных к любимому, вопрос...

Маглор очнувшись, глядит вдаль, слышит присутствие брата. Смотрит на Хисиэ с не меньшим удивлением, пожимает плечами, и вдруг спохватывается:

Маглор. Он, верно, хочет поглядеть, каково пришлось его творение! А я увидел тебя и обо всем позабыл... - откалывает брошь и несмело протягивает ее Хисиэ: вот... это он... мы... это когда я в тебя еще не совсем верил...

Майэ смотрит на брошь, не веря, что такое чудо может быть рукотворным. Хисиэ бережно берет ее из рук Маглора и кладет на свою ладонь. От прикосновений майэ брошь на мгновение вспыхивает ярким серебристым светом, а затем начинает светиться мягким трепетным сиянием. Хисиэ осторожно прикалывает это творение к платью, затем обращает к Маглору сияющие счастьем глаза.
Хисиэ (шепчет). Я... я буду носить ее всегда. Вечно.

Маглор (не может оторвать взгляда от Хисиэ). Нам с Куруфином никогда не сделать лучшей. Я так рад. что тебе понравилось...

Куруфин оборачивается на мысленный голос. Туман клубится, скрывая путь, но Куруфин легонько трогает коня и направляет его туда, откуда прилетела мысль. С шуршанием расступаются ветви, и, неслышно ступая копытами по мягкому мху, Ясноглазый выходит на берег маленького лесного озера.
Дымка стелется над безмолвной темной водой, и сквозь эту дымку Куруфин видит неподвижного Маглора, сидящего бок о бок с девушкой, подобной ускользающему предвечернему видению - тонкому, трепетному, словно сотканному из изящной струйки дыма, поднимающейся над почти погасшим костром...
Боясь спугнуть вечность, Куруфин тихо спрыгивает на землю и осторожно идет к ним, чувствуя, как все естество его наполняется смутным волнением...

Майэ гладит брошь ласково, словно живое существо. В ответ устремиляется легкая волна тепла. Хисиэ снова обнимает Маглора, положив голову ему на плечо.
Внезапно она чувствует волнение и удивление тумана вокруг. Спустя несколько мгновений она видит Куруфина. Принц их заметил. Майэ улыбается и приподнимает туманный полог.
Хисиэ. А вот и твой брат. Скоро же он нашел нас.
Чуть поодаль раздалось фырканье: судя по мерцающему водопаду, конь задел одну из веток.

Маглор (обняв Хисиэ, глядит в ту сторону, откуда появляется Куруфин). Мой брат - великий мастер, лучший, пожалуй, после отца. Он видит в глубине камней и металлов как я чувствую мелодию...и в душах читает не хуже. Без него я, верно, до сих пор сидел бы у фонтана, предаваясь мраку...
Маглор, улыбаясь, бережно касается возлюбленной, пряди ее волос скользят змеями в его руке, искрятся...

Куруфин (смущенно кланяется). Мой брат, несомненно, льстит мне и моим скромным потугам на пути искусства... Без его вдохновения и его огня этой вещице никогда бы не увидеть света.
Но я прошу прощения, моя блистательная госпожа, я не имею чести быть знакомым... Маглор, представь нас, что же ты сидишь? Если, конечно, у дочери тумана и сестры дымчатого хрусталя может быть имя, доступное несовершенному языку детей Арды...

Маглор. Изволь, изволь, постараюсь... (тихо улыбается). Любовь моя, перед тобою лучший из мастеров Тириона, после Феанора, величайший рудознатец после Махтана, создатель самых удивительных украшений в наших садах, и, как выясняется, поэт не хуже меня. В общем, достойнейший из сыновей Государя.
Куруфин, это... Она. Хисиэ... Фэа серебряного леса... (после паузы). Какой ты молодец, что приехал!

Куруфин (мягко подходит и садится на склоненный ствол дерева рядом с ними). Что ж, я вижу, наш скромный труд даром не пропал, и мне радостно сие осознавать... (улыбается Хисиэ, внимательно на нее глядя; затем обращается к Маглору) Отец и Карантир с Келегормом уехали в Форменос... если можно словом "уехали" назвать их дикую скачку с гиканьем и свистом стремглав через весь Тирион... Оставшись один, я решил развеять скуку и проведать вас в этом благословенном пристанище.

Хисиэ (поворачивается к Куруфину). Да, вашему творению нет равных. (она снова касается броши, и снова легкая волна тепла в ответ. Хисиэ тихо смеется.) И похоже, что я ей тоже понравилась. (Хисиэ сидит спиной к Маглору, и его руки крепко обнимают ее. У майэ на душе легко и спокойно, и она рада приезду Куруфин)а. Да, Феанор может по праву гордиться: вы - достойные сыновья своего отца.
Она смотрит в глаза Куруфину. Майэ не нужны слова, чтобы передать свои эмоции, она просто посылает волну чувств - благодарность и радость встречи. А на сердце у нее ощущение тихого счастья, и Хисиэ улыбается, зная, что ее любимый чувствует то же, что и она. И счастье это у них никто не отнимет... Что это? Майэ вдруг увидела сквозь сплетение крон спящих деревьев, как блеснул луч звезды. Но ведь в Лориэне... А может, ей показалось?
Хисиэ (принцам). Вы видели? Там, за деревьями, звезда блеснула.

Маглор поднимает голову, следя как луч пробивается между листьями, иглой вонзается в крону и замирает крохотным светлым пятнышком на стволе ясеня. В глазах Хисиэ - отблеск ее сияния. Маглор непроизвольно подстраивает серебрин к пронзительной ясности света, но тотчас откладывает лютню - не сейчас. Это будет однажды песня, про три звезды, две земных и небесную...

Хисиэ (шепчет вдохновенно). Это знак...

Маглор (Хисиэ, обнимая ее). Что ты видишь в нем?

Хисиэ прижимается к Маглору, положив голову ему на грудь. Как выразить словами ту бурю чувств, что всколыхнуло сияние звезды в ее душе? Все в этом свете: надежда на то, что не вечно будет мучать сердца отчаянье и боль расставаний с теми, кого любишь, на то, что когда-нибудь не станет зла, и мир станет чистым и светлым... Надежда, что находит дорожку к каждому сердцу, к каждой душе, и майэ доверчиво тянется к свету звезды, потому что он пробуждает уверенность в реальности самых сокровенных мечтаний. Мечтаний о счастье, что дарит двум сердцам любовь, и не будет пропасти, разделяющей их... Не будет преград для них, ибо разве может быть что-то сильнее Любви? Их любви, их огня, что, однажды вспыхнув яркой искрой, дал им крылья, и они вдвоем несут светлое пламя в своих ладонях, и даже самый сильный ветер не задует его...
Золотисто-розовой теплой рассветной волной - мысль в ответ любимому. Хисиэ с полуприкрытыми глазами слушает гулкий стук двух сердец, бьющихся как одно. Нет силы, что может заставить их разлучиться. Судьба?.. И Хисиэ шепчет, сама того не замечая:
- Судьба милостива...

Маглор (мягко). Я не хочу, чтобы наше счастье зависело от чьих-либо милостей. Никто кроме нас самих и мира не должен быть властен над нами...

Хисиэ (тихо). Не говори так, любимый мой. Я не хочу, чтобы Валар разгневались. (В ее голосе -тревожные нотки).

Маглор (с улыбкой). Так Валар и есть - мир... Если уж они позволили нам встретиться, все прочее зависит только от нас - их воля свершилась, наша - совершается. Мы ведь случились друг с другом, как дождь случается с землею, и нет в мире того, кто властен призвать дождь обратно или заставить землю исторгнуть выпитое. Как ты думаешь, искорка, отчего нет в мире Валы любви? Не оттого ли, что Любовь разлита в каждой стихии, что каждый из них в равной степени причастен ей? Может быть, даже... Мелькор... (Маглор именует Падшего совсем тихо, но Хисиэ все же вздрагивает, и Маглор поспешно продолжает речь). Вот и выходит, что никакая судьба и ничья воля не властны над нами. Теперь, зная, что ты воплощена, а не прихотливое сочетание цветов и красок, - теперь я ничего на свете не страшусь. Даже Искажения, потому что то, что мы помним правильным, искривить нельзя!

Хисиэ (негромко и задумчиво). Вала Любви... Действительно нет. Но в Мире Искаженном. (Хисиэ продолжает, прикрыв глаза). Не Вала, но Валиэ Любви. Когда же Мира коснулось Искажение, она пришла в Арду Матерью Скорби. (Взглянув на Маглора, майэ видит безмерное удивление в его глазах). Да, Милосердная была Валиэ Любви от начала. Ныне же несет она утешение Миру в его горестях, причиной которому стало Искажение. Что же до нас, то, даже если выпадут нам испытания, я не боюсь их. (Майэ говорит почти шепотом) Я ничего не боюсь, ведь ты любишь меня, а над нашими сердцами никто не властен.

Маглор (со смехом). О каких испытаниях ты говоришь, звезда моя? Ну что может случиться в благословенном Амане?

Куруфин. Гхм! Я, конечно же, прошу прощения, друзья, но что вы теперь намерены делать?

Внезапно откуда-то подул ветер. Горько-соленый. Тревожный. Хисиэ смотрит в темное зеркало вод, взгляд ее застывает, словно она видит что-то. Неопределенное, пугающее... Ее лицо омрачает тень, но она спохватывается. К счастью, Маглор не видит ее лица в этот миг. Всего мгновение длилось это наваждение, и исчезло также внезапно, как и появилось. Хисиэ еще крепче обнимает Маглора.
Вопрос Куруфина выводит ее из оцепенения.
Хисиэ. Что делать? Не знаю... (Она переводит взгляд с любимого на его брата и просит неожиданно). Знаете что, расскажите мне о Тирионе.

Маглор. Тирион, любимая, подобно твоей броши - сотворен нолдор из дружественных камней и металлов. Мастера слушают их, вычленяют сокрытое – словно бы ищут резонанса, как я настраиваю серебрин на туман, ветер или мерцание озера. Помнится, отец дней десять бродил около какой-то невнятной глыбы, все не мог с нею договориться, и в результате вычленил из нее всадника на вздыбленном коне. Город сползает по склону, на моей памяти он едва ли не втрое разросся... Многие мастера строят из окрестного камня – он прочен, но весьма пригоден для резьбы, оттого все строения Тириона украшены. Шпили – из светлого металла, они меняют цвет при новом рассвете – как мне хотелось бы показать тебе город с вершины дворца, когда серебряный свет тихо угасает и башни одна за другой теряются в сумраке, а потом проступают опять, золотыми, как отражение ясеня в озере....
В обычае у нас также просить помощи тех, кто более искусен, в воплощении замысла. Я не великий знаток металлов, однако братья иной раз удерживали мои песни в камне и дереве - вот Маэдрос к примеру наслушался “Серебряного ветра” и создал чудесную резьбу для главной залы...(Упомянув брата, Маглор огорченно вздыхает, вспомнив неприятную сцену на лестнице, непроизвольно проводит рукой по браслету)

Хисиэ как завороженная слушает Маглора. В какой-то момент она начинает слышать его голос как будто издалека, а сама, захваченная рассказом, переносится туда, к Тириону. Она словно смотрит на город с одной из вершин Пелоров. Ее взгляду предстал красавец-город, с высокими стенами, тонкими шпилями. В золотом свете Лаурелина Тирион, казалось, сам светится нежным сиянием, и разноцветная радуга через все небо. А вот разливается по всему небу серебряный свет Тельпериона, и на шпилях заиграли мерцающие искры...
Тает видение, рассыпаясь мириадами искорок. Голос Маглора едва заметно дрогнул. Майэ берет Маглора за руку и вопросительно смотрит ему в глаза.

Куруфин: внимательно смотрит на Маглора

А скажи-ка мне, братец, что у тебя случилось с Маэдросом? Между вами что-то неладно, я почувствовал это.

Маглор (опустив голову, с видом совершенно несчастным, говорит едва слышно).Мы поругались. Всерьез. В первый раз в жизни. Из-за отцовского браслета... (Принц сдвигает рукав, браслет искрится в серебряных лучах. Маглор сдержанно вздыхает.) Глупо получилось. Как настоящее Искажение... Он убежал.

Только теперь Маглору приходит на ум, что Куруфин тоже может понять случившееся неверно. Он медленно поднимает взгляд, однако вопросов не задает. Темная сизая мгла свивается в крошечный смерч над поверхностью озера...

Хисиэ вздрагивает, услышав вопрос Куруфина и окончательно сбросила с себя грезу. Мысли снова стали собранными. В голосе Маглора и в его взгляде столько боли. И обиды. Незаслуженной.

Хисиэ (осторожно, переводя взгляд на браслет Феанора). Я не понимаю этого. Разве... твой отец не сам отдал тебе его? Разве не волен он в своем даре? Тогда что так задело твоего брата?
На миг перед глазами Хисиэ яркой вспышкой возникает образ Феанора. И боль хлестнула. Но НЕТ! Хисиэ заслоняется от видения. Сейчас она не одна, и нельзя, чтобы принцы что-то почувствовали. Даже ее любимый...
Майэ видит, как сгущается мрак над озером. Это недопустимо! Она развеивает мглу, и нежный гобелен ее заклинания рвет в клочья черное наваждение, не оставляя и следа. Майэ обхватывает Маглора за плечи и, положив голову ему на плечо, бережно касается мыслью его сознания, стараясь изгнать горькие чувства из его сердца.

Хисиэ. Любимый мой. Твой брат неправ, и тебе больно, потому что ты не заслужил этой обиды. Но он поймет это и вы помиритесь.
Мягким светом касается майэ его души, чтобы его живительное тепло развеяло сумрак печали.

Маглор (печально). Я сам виноват. Набросился на него с расспросами... Надо было сперва объяснить в чем дело. (С нежностью глядит на Хисиэ). Не тревожься об этом, любимая! Он же вернется когда-нибудь, и поговорим... Маэдрос просто зол оттого, что отцовский браслет, носитель силы, - миновал его. И я отлично понимаю брата! Сколько времени прошло, а я ведь даже толком не поработал с ним...

Хисиэ улыбается любимому, но мысли ее невеселые. Она думает о Маглоре и о его старшем брате. Зол... отцовский браслет...миновал его. Снова Искажение. Хисиэ тихо вздыхает. Искажение. Чудовищное порождение Отступника. Это он нарушил гармонию Музыки, привнеся Диссонанс, а Искажение - следствие. И теперь этот невидимое чудище распустило тысячи невидимых щупалец, проникая во все уголки мира, окутывая своей паутиной сердца. И просыпаются в душах чувства, которым там не место. Которых не было в Замысле... Вот - Маэдрос. Хорошо, если это просто вспышка ревности. Тогда братья помирятся. А что, если это зависть? У майэ похолодело все внутри. А зависть затаивается, словно скользкая тварь, и яд ее, отравляя сердце, порождает ненависть. НЕНАВИСТЬ. Слово - словно черный огненный бич. Мысли Хисиэ закружились в бешеном круговороте. Нет, это недопустимо. Даже если Маэдрос не помирится с братом, она пойдет к Владыке Снов, к Королеве, да хоть к самому Манвэ, и тогда изгонит из души старшего сына Феанора этот мрак. Да, так она и сделает. У нее не хватило сил помочь Феанору (снова боль тупой иглой пронзила сердце). Даже Владыка Снов сказал, что это не в его силах. Но она поможет его старшему сыну. Пусть Искажение и тот, кто его породил, не радуются. Она сама позволила проникнуть в сердце страху, поддалась леденящему кошмару-мороку. Но ей, наверное, сами Силы помогли, и она избавилась от этого гнета. И поэтому она с удвоенной силой будет бороться с порождениями Искажения. Она видела Звезду, и теперь майэ уверена, что с Искажением можно бороться и можно победить... Осторожные прикосновения возвращают Хисиэ к реальности - это Маглор укрыл ее своим плащом.

Маглор (к Хисиэ, встревоженно). Что ты, любимая, что случилось? Прошу тебя, не бери этого всего к сердцу! Если Маэдрос в ближайшее время не вернется я сам найду его. Не пристало творцам тратить силы и мысли на такую ерунду. Скорее всего он сам уже тяготится нашей размолвкой, а может быть вообще забыл об этом... Прошу тебя, не огорчайся!
Маглор крепче обнимает Хисиэ, в ветвях над ними звонко рассыпался радостный птичий гам, порскнули во все стороны крошечные алые птахи - Маглор с улыбкой глядит им вслед из-под руки.

Хисиэ (тряхнула головой). В самом деле, что это я?
И она вдруг радостно смеется. Зачерпывает ладонью серебристые искорки, а когда подбросывает, они разлетаются разноцветными бабочками. А золотистые огоньки превращаются на ее ладони в забавного зверька: рыженького, с пушистым хвостиком.
Ой, кто это? - удивиляется майэ. Она явно не ожидала такого поворота событий. Подумав, она вспомнила, что видела такую зверушку на плече у Ваны. Значит, такие создания - песнь Оромэ. Это развеселило ее еще больше. Любимый, возьмешь его с собой? Думаю, что в лесах Кементари или Охотника этой зверушке будет лучше.

Маглор. (изумленно глядит на зверька). Вот это да! Неужто бельчонок? Конечно, возьму! (Он протягивает сложенную чашечкой ладонь, и зверек перебирается к нему, пробежав по руке, вскакивает на плечо). Хисиэ, ты позволишь отнести его в Тирион? Нам случилось не так давно повстречать его родича... Помнишь, Куруфин? (Куруфин усмехается в ответ, и Маглор рассказывает). Мы недавно решили посмотреть как идет строительство, и, возвращаясь от от новой стены обратно в город, беседовали – Куруфин довольно громко бранил способ соединения камней, который выбрали зодчие, и тут...
Пронзительный луч в серебристой листве тополиной,
Сбежавшее пламя свечи -
Вдруг прянуло, будто сноп искр, над осенней равниной....
Метнулось...
- Спугнешь, замолчи!
- Спугнешь его, как же...
Бельчонок как меарас скачет,
Мерцает в вечерней тиши...
Летит нам навстречу, в темнеющих кронах маячит...
- Да мы подождем, не спеши!
Догнал нас. Уселся. Трещит сиротливо, бранится....
Обидели.... кто же? Обвал....
Вон – рухнули камни, и воздых от пыли дымится.
Наш зодчий твой дом поломал?
И правда – стена изогнула свой бок золотистый
Вдоль рощи, и из-за нее
Три дерева срублены. Два из них были дуплисты -
Там, верно, бельчонка жилье....
Что, братец? Запас желудовый, грибы и орехи
Под нашей стеной погребло?
Ты жить в этих тихих краях полагал без помехи,
А нолдор и тут, как назло,
Затеяли строить какую-то странную штуку!
И вот в результате – обвал....
Ну полно, помиримся! Я протянул ему руку,
Он плюнул в ответ и пропал....

Хисиэ. Мой любимый, давно мне так весело не было! (Майэ смеется от души, и дерево шелестит листвой, словно подхватывая ее смех.) Конечно, бери его в Тирион, если хочешь. (Глядя на пушистый рыжий язычок пламени на плече у Маглора, Хисиэ протягивает руку и гладит блестящую шерстку.) Орешек бы ему сейчас. Хисиэ вновь кладет голову на плечо любимому, и улыбается. Должно быть, Куруфин имеет возможность наблюдать довольно забавное зрелище: сидящий Маглор, на одном плече у которого сидит бельчонок, а на второе положила голову майэ.

Маглор (тоже смеется). Будут ему и орехи, и желуди. Пожалуй, выпустим его в орешник под дворцовой стеной. Хисиэ, как бы мне хотелось отвезти тебя в Тирион. Скажи, Ирмо отпустит тебя? Хоть ненадолго? Поглядеть террасы фонтанов, сады, башни... Город прекрасен, нолдор сами строили его, там нет ни зла, ни искажения, и никакой опасности... Как ты думаешь - отпустит тебя Валатаро?



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>