Гарет Очередные размышления о литературе фэндома Disclaimer: Изначально данная статья должна была стать докладом на Зилантконе-2003. Однако мой визит на этот Зилант накрылся, до следующего Зиланта ждать нелепо, так что придется ограничиться сетевой публикацией расширенной версии доклада. Естественно, ни времени, ни желания переделывать текст, вычищая из него родимые пятна доклада (легковесность, тезисность и аллюзии к специфически зилантовским явлениям) нет, так что - будьте снисходительны к автору... 1. Истоки размышлений Любая наука (или шире - область человеческого знания, ибо хиромантия и прочий шаманизм развиваются абсолютно аналогично) в процессе своего развития проходит нескольк стадий. Сперва - стадию наблюдений и описаний ("В наших лесах растут клены, ели и березы"). Потом - стадию классификации ("Деревья бывают хвойные и лиственные"). И, наконец, - стадию выявления закономерностей и механизмов ("Устойчивая корреляция между кислотностью почвы и долей хвойных деревьев..."). Литературоведение фэндома первую стадию блистательно завершило. На смену наблюдениям и зарисовкам на тему "Что хорошего/нехорошего я нашел/нашла/нашло в ЧКА/КТ/ПТСР" пришли обобщающие описательные работы об отдельных классах и группах произведений (поэзия, стебы, апокрифы и прочая). Наступил период систематизации и классификации. На секциях толкиенистики Зиланта за 2001 и 2002 гг. были представлены доклады Кинн и Эстеры по этой теме, Любелия с Кеменкири (а по их следам - и Бальтазар Эст со товарищи) классифицировали литературу фэндома по поколениям, Хольгер, Алатиэль и Кантарэлль - только апокрифы, зато по разным видам, Оксана Панчук подвела под анализ теоретическую базу матлогики. И т.д. Теперь позвольте и мне навестить нашу общую посудную лавку, дабы внести свой скромный вклад в дело ее разгрома. Предлагаемая мной классификация отличается двумя особенностями. Первое - она абсолютно бесполезна для архивариуса, раскладывающего тексты по директориям, и скорее уж представляет собой очередную вариацию на тему Всеобщей и Универсальной Теории Всего. И второе - это не просто классификация, а классификация с идеей и выводами (см. посл. гл.). 2. Концепт Любая классификация основана на выявлении некоего критерия классификации, являющегося ответом на вопрос к объекту классификации. Без труда можно вспомнить классификации литературы фэндома, основанные на вопросах "как?" (проза/поэзия), "о ком?" (о темных/светлых/серых; I/II/III Эпохах и т.д.), "кто?" (упоминавшаяся классификация по поколениям). Ну а ваш покорный слуга предпочитает зрить в корень и в качестве основного вопроса классификации предлагает вопрос "зачем?!". Итак, зачем же мы беремся за перо, ручку и клавиатуру? Естественно - для того, чтобы написать рассказ, повесть и роман - но какую задачу преследует это нетленное произведение? На этот вопрос есть четыре основных варианта ответа. 2.1. Для кого-то Основной мотив создания литературы за пределами фэндома - для кого-то. Для широких масс населения - чтобы они купили книгу, а автор заработал гонорар (пресловутая массовая литература). Для узких масс критиков - чтобы они похвалили, а автор заработал какую-нибудь премию, публикацию в толстом журнале или упоминание в статье. Большинству авторов фэндома подобная мотивация не свойственна. Перумов, Сухинов, Суслин, Проскурин, Исаков и прочие коммерческие авторы, тревожившие прах Профессора не принадлежат к фэндому, а фэндомские авторы вряд ли рассчитывают на гонорар, создавая очередной рассказ. Что же касается одобрения критиков - хвала Валар, в фэндоме пока не сформировалась прослойка "элитарной литературы", ради уподобления которой автор станет создавать нечто заумно-высокое. Правда, фэндом породил еще одну категорию произведения "для кого-то", в принципе не известную современной литературе нефэндомской (за редкими исключениями, в основном относящимися к "большому фэндому" и прочим sub-society). А именно - произведения, создаваемые с целью "сколь можно глубже плюнуть в душу конкретной личности или группе личностей". Фэндом невелик, все друг друга знают, у каждой личности имеются недолюбливающие ее индивидуумы и потому идейные наследники жанра "художественный пасквиль" вполне востребованы. Примеров произведений данной группы из соображений политкорректности приводить не буду - кто читал, сам опознает, кто не читал - все равно примеров не оценит. Произведений подобного рода немного, они весьма различны (ибо объекты наплевывания в душу весьма различны) и потому анализировать их не стоит за полной бесперспективностью данного занятия. 2.2. Для информации Старый подход к литературе, как инструменту передачи информации в облегченной для восприятия форме, актуален и поныне. Детские обучающие книжки и путевые заметки, слегка охудожествленные биографии и детективы, основанные на реальных событиях... Во всех этих произведениях художественные достоинства текста вторичны по отношению к задаче передачи заданного объема информации (у талантливого автора насыщенный информацией текст может быть высокохудожественным, но это отнюдь не является обязательным условием). В литературе фэндома художественное представление информации представлено в четырех основных формах, различающихся характером информации, лежащей в основе произведения. 2.2.1. Факты, изложенные в произведениях Толкиена Есть такой жанр - игровые документы. Храмовые хроники Харада, летописи Нуменора, бестиарии и описания земель, легенды и сказки. Фактическая база для этих текстов заложена Толкиеном, хотя порой факты и фактики разбросаны по доброму десятку канонических текстов и черновиков. Задача автора сводится к тому, чтобы представить их в такой форме, что читатель поверил бы - это действительно написано харадцем II Эпохи или кардоланцем III, а не москвичом XX века. Чаще всего игровые документы становятся жертвой игровой условности, они похожи на реальные хроники, травники и бестиарии не более, чем деревянный меч с наклеенными чипами железа на мечи викингов или франков. Однако же на десяток информационок, не переживающих игры для которой они написаны, приходятся одна-две блестящих стилизации, обладающих очевидной самостоятельной ценностью. "Легенда о Короле-Чайке" Азрафель, "Княжье зерцало" Анариэль, "Бестиарий" Иллет свободно существуют в отрыве от игр, для которых они писались, и могут быть адекватно восприняты читателями не имеющими представления о том, что такое ролевые игры. Основным художественным приемом произведений этого рода является искусственная тяжеловесность стиля, украшение самых простых фраз многочисленными сложными образами, синтаксическими и лексическими архаизмами и т.д. Что, оправдано скорее целью написания произведения - созданием атмосферы древности, чужой и непривычной культурой, нежели особенностями толкиеновского мира. Большинство исторических документов, приводимых в текстах Толкиена, (будь то морийская летопись или эльфийские сказания I Эпохи) куда как легковесней и проще... 2.2.2. Факты из жизни фэндома Фэндомская жизнь сама по себе может служить источником вдохновения. Причем в данном случае речь идет не о повестях и романах из жизни фэндома, а о полухудожественных репортажах, текстах основной задачей которых является рассказать о конкретных фактах фэндомского бытия. Широкие массы населения уже привыкли к тому, что о любых мало-мальски интересных событиях им расскажут журналисты - весело, с шутками и прибаутками, с видеорядом (если это не радиорепортаж)... Поскольку внутрифэндомские СМИ пока развиты слабо, их отсутствие компенсируется художественными отчетами с конов, игр и концертов. Поскольку фэндом - группа все ж таки окололитературная, сухой телеграфный стиль "на концерте присутствовали Руна, Тэм и Джэм, исполнившие, соответственно, 5, 8 и 6 песен" неинтересен и самое сухое информационное сообщение превращается в микроэссе. Особенно в этом отношении повезло игровым отчетам - поскольку игра помимо плана посюстороннего (костры, палатки, козлы-мастера) включает некоторую внутреннюю логику, события в которые играют - вполне логично описывать эти события от лица персонажа, а не игрока. Так появляются на свет уже ставшие классикой "Приключения Эйлиан Инглориэль в Средиземье II эпохи", "Лебединая сталь" Эстельвен, "Сватовство к Рианнон" Анариэль и многие, многие другие. К этим игровым отчетам в художественной форме применимо все, сказанное ранее об игровых документах, разве что стиль их менее тяжеловесен и более естественен (к стилизациям под легенды и хроники, написанные о событиях игры N лет спустя, это не относится). 2.2.3. Глюки Если первая и вторая категория фактоописательных произведений имеет свои эквиваленты в нефэндомской практике, то третья категория довольно специфична. Характерной чертой фэндомского бытия является такое явление, как глюки (безо всякого негативного смыслового оттенка, просто "глюки" звучит короче и емче, нежели "продукт мироглядства" или "результат визионерства"). Специфика глюков, как источника информации определяет специфику глюкоописательской литературы. Прежде всего, глюки, в отличие от толкиеновских фактов или событий фэндомского бытия, сугубо индивидуальны, они принадлежат одному-единственному человеку и никто более не сможет рассказать о них. В случае фактоописательской литературы автор вполне может проигнорировать многие аспекты описываемых фактов, создавая нарезку узкоспециальных фактов и фактиков и полагая, что все остальное читатель вполне способен достроить по другим источникам. Но информация глюка уникальна в полном объеме, достраивать ее невозможно (единственное исключение - "глюк по глюку", вторичные и третичные глюки, базирующиеся на ЧКА или ХДФ). Отсюда первая характерная черта глюкоописательской литературы - склонность к деталям, эпизодам и частностям. Реалии, слабо связанные с основным сюжетом, но красивые, интересные и яркие, занимают немалую часть произведений "по глюкам". Вторая особенность глюков - их эмоциональная насыщенность. Глюк редко бывает внеэмоциальным (что логично - зачем ловить глюки по неинтересной для тебя тематики. А если тематика интересна - к ней тяжело относиться с холодным сердцем). Более того, для многих глюк становится одной из опор бытия, почти святыней, далекие Феанор или Берен становятся на порядок ближе, чем сосед по лестничной клетке...Отсюда - высокая эмоциональность глюкоописательской литературы, ее боль и пафос, горечь и торжество. И, наконец, самое главное достоинство произведений этого рода - искренность. Автор не просто верит в описываемое, он воспринимает описываемое всей силой своей души, "боль твоя - моя боль, кровь твоя - моя кровь". Можно не соглашаться с авторами, не принимать их точку зрения, но тем не менее в большинстве случаев глюкоописательская литература вызывает доверие. А приняв истинность описываемых событий, поверив автору, начав сопереживать героям трудно обращать внимание на недостатки литературной формы или спорность метафизических конструкций. Искренность искупает очень многое, иногда - все, и в этом секрет той силы, с какой произведения, основанные на глюках, воздействуют на читателя. Поэтому холодно-рациональные конструкты Брилевой и Еськова в чем-то очень важном всегда уступают даже зарисовкам глоколовов, не слишком удачно владеющих пером (клавиатурой), не говоря уже о работах титанов класса Ниэннах или Эйлиан. Увы, сила этих произведений зачастую оборачивается их слабостью. Люди с высокой эмоциональной лабильностью преданно любят или преданно ненавидят эти произведения, но редко способны воспринимать их спокойно и разумно. Люди с низкой эмоциональной лабильностью, глядючи на горячих поклонников произведения, начинают откровенно стебаться над тем, чего не могут понять и оценить. В итоге, эти произведения зависают в интеллектуальном вакууме и не получают достаточных предпосылок к развитию. 2.2.4. Концепции Существует в литературе фэндома очень странный жанр - новеллизация безумных идей из серии "А что, если Феанор был очередным воплощением Элхе?". Популярность произведений этого ряда связана с интенсивным развитием сразу трех форм ревизии истории: перестроечной ревизии советской историографии, криптоистории - как художественной, так и академической (привет акад. Фоменко), основанных на глюках посттолкиеновских апокрифов. Конечно, написать крупноформатный труд уровня "Империи" Фоменко или "Небеса Ликуют" Валентинова способен отнюдь не каждый, но сгенерировать безумную идею способен всякий человек, обладающий достаточным воображением. Другое дело, что изложенная в одной строчке она выглядит скучно и банально. А вот если наполнить ее минимальной художественностью, снабдить вводной на страницу-полторы и ударной конечной фразой (или как у Талиорнэ - ударным вводным абзацем и его развитием на пару-тройку страниц...), идея превращается в очаровательную забаву для ограниченного круга читателей. Для подобной "игры в бисер" художественные достоинства не столь уж существенны, основной функцией художественного языка является обеспечить простоту и легкость восприятия. В остальном - основной задачей автора является практическая реализация принципа "чтобы словам было просторно, а мыслям - тесно", обеспечение максимальное насыщенности текста аллюзиями, ссылками и намеками, работающими на восприятие идеи. 2.3. Для идеи Произведения, основанные на концепции "Вот вам доказательство того, что Мелькор/Феанор/etc. на самом деле был хороший/плохой" составляют изрядную часть литературы фэндома. Их популярности мы должны быть благодарны советской традиции преподавания литературы, в которой анализ идеологического содержания произведений был едва ли не приоритетней анализа художественных форм. Благодаря этому даже те, кто не знал, что такое "онегинская строфа" и чем хорей отличается от ямба знали, какие именно родимые пятна царизма высмеивали Пушкин, Грибоедов и Гоголь. Отсюда идет столь характерное для России отношение к литературе как к механизму идеологической борьбы, а к писателям - как к инженерам человеческих душ. Технологическую базу идеологической литературы заложили мастера соцреализма, в своих нетленных произведениях предложившие широкий спектр инструментов пририсовывания нимба к портретам своих и рогов - к портретам противников. У основания идеологической литературы фэндома лежит "Черная книга Арды" (что не отменяет глючной компоненты произведения. Но об этом - позже). Она не просто стала своеобразным эталоном литературы "для идеи", она заложила основы самой жизнеспособной из альтернативных канонической идеологий фэндома. Поэтому подавляющее большинство произведений с "идеей" напрямую заимствует приемы ЧКА (или независимо от ЧКА использует аналогичные приемы, заимствованные из советской/антисоветской литературы) и повторяет часть тезисов ЧКА или дискутирует с ними. Соответственно, в зависимости от того, какие именно приемы и тезисы лежат в основе идеологического произведения, возможно вычленить три основных направления этой литературы (причем все три представлены в ЧКА). Направление первое, самое экзотичное, - метафизическое конструирование, используемое по преимуществу в качестве элемента крупноформатных произведений. Как в свое время Анна Хромова убедительно показала в "О невозможности плюрализма во вторичных мирах", метафизика однозначно задает правоту/неправоту персонажей. Соответственно, если Эру суть Единый Творец, эмиссар Единого Творца в Арде или, к примеру, дух-хранитель Арды - никакие художественные приемы и описание злодейств эрупоклонников не отменяют его изначальной правоты. Другое дело, что создавать красивую и интересную метафизическую систему - задача нетривиальная... Основным сюжетом адептов метафизического конструирования является Айнулиндалэ, что, в общем-то логично. Именно оно задает логику дальнейшего развития событий в Арде и сдвиг акцентов позволяет одномоментно переоценить все дальнейшие события. Поскольку в основе подобных произведений лежит холодная рациональная схема, используемые художественные приемы не слишком богаты, да и нет у них такой задачи... Направление второй - более понятное и очевидное - локальные сюжеты, связанные с неблаговидным поведением одних персонажей и благородным поведением - других. В конце-то концов, наследники христианской культуры не могут не помнить принципа "из дел ваших познают веру вашу" а найти (или создать) такую подборку дел, чтобы вера выглядела миловидно (или наоборот) куда как легче, чем долго и занудно а-ля Мисс Твинкль разбирать по косточкам оную веру. При этом, надо отметить, идеологическая литература фэндома куда как пристойней и добрее классической идеологической литературы советского периода. Недостакти приписываемые противнику, имеют хоть какой-то оттенок высокой трагедии. Жадное властолюбие Моргота (именно Моргота, а не Мелькора), фанатизм нуменорцев, расчетливая подлость Мордора и гордыня Гондора - это, согласитесь, все же лучше чем мелкие страстишки и грешки (тщеславие, развратность, скупость, косноязычие), приписываемые идеологическим противникам советской и антисоветской литературой. Очевидный мотив недостойного сексуального поведения почти не используется (наложницы Келегорма, мимолетом упомянутые в первой редакции ЧКА или легкие намеки на гомосексуальную практику Аст Ахе в ПТСР не в счет...). Нет, основной грех, который идеологическая литература фэндома ставит в упрек противникам - жестокость к слабому и инакомыслящему. Темные менестрели, Айканаро и прочие эльфы живописно страдающие в застенках врага (см. "Трактат об эльфийской эротике" от Л.Бочаровой) и т.д. Ход простой и беспроигрышный - за вранье убивать не будут, разве что морду набьют. А уж если светлого/темного мучительски мучают за сказанное им - значит задел за больное, сказал тщательно скрываемую правду. Второй, не столь распространенный, но тоже значимый грех идеологических противников - ложь и манипуляция подданными. "Хроники пишут победители", Моргот, успешно притворяющийся Мелькором и т.д. Естественно, в этом случае художественность произведения заметно больше, чем в первом случае. Происходящее требует адекватного художественного оформления, боль и страдания жертвы должны вызывать сочувствие, а подлость негодяя быть зримой и наглядной. Впрочем, порой и то и другое получается чересчур акцентированным, но то уж извините - издержки производства. Наконец, третье направление развития идеологической литературы фэндома - художественная публицистика. Простой, но эффективный прием - аргументы, вложенные в уста симпатичного персонажа сразу становятся более близкими и заслуживающими внимания, чем контраргументы, вложенные в уста персонажа несимпатичного. До половины произведений подобного рода составляют диалоги и размышления, составляющие публицистическое наполнение произведения. Художественность, впрочем здесь также насущно необходима - иначе симпатичность протагониста автора не будет достаточно очевидной. 2.4. Для самореализации А вот это - единственный случай, когда произведение пишется не для результата, а ради самого процесса творчества. Кто-то создает книгу, которую он хотел бы прочитать, но не нашел, кто-то - подражание любимому автору ("хочу, чтобы было как у Маркеса, но про эльфов..."), кто-то дарит лишние годы жизни любимому персонажу Толкиена. Существуют и произведения, написанные с целью соответствовать литературным канонам, порождения высокохудожественной литературы или повышения индивидуального писательского мастерства. Впрочем, зачем здесь Толкиен? 2.5. Для других причин Наверное есть и другие причины, но я не смог их придумать. 2.6. Основная проблема любой классификации Основная проблема любой классификации - ограниченная универсальность. Применительно к данному случаю - тот факт, что ряд произведений попадают в несколько разделов классификации. Так, мотивы глюкоописательства в ЧКА не менее очевидны, чем идеологическая компонента. ПТСР вообще может быть отнесена едва ли не ко всем 4 категориям классификации. Etc. Увы, увы, а я с самого начала предупреждал, что при раскладке файлов по директориям эта классификация бесполезна. А вот в качестве памятки "в помощь читателю/писателю фэндома" оно может быть полезнее. Ибо... См. след. гл. 3. Обещанная идея А теперь идея, о которой говорилось в самом начале. Литература фэндома - явление крайне сложное и неоднозначное. Ее произведения пишутся с разными целями и оптимизируются для решения этих конкретных задач. Из чего следуют четыре вывода: а) Для читателей: постарайтесь понять, для чего писалось читаемое вами произведение, и выцеплять именно то, что автор хотел передать вам, а не то, что он делал уступая общепринятому мнению о минимальных требованиям к художественности. Оставляйте за бортом второстепенное (художественный язык в концептоописательных произведениях, концепция в эмоциональных глюках и т.д.) - и вы получите от чтения больше удовольствия. б) Для писателей: постарайтесь сделать так, чтобы читатель как можно раньше понял, что именно вы хотите ему передать. Тогда он получит больше удовольствия, а вы легче достигнете поставленной цели (если последней не является самореализация, естественно). в) Для критиков: ругать, как и хвалить надо за дело. А посему старайтесь понять, для чего писалось читаемое вами произведение, и обсуждать именно это, а не второстепенное и несущественное. г) Для критиканов: если вы хотите опустить произведение ниже плинтуса - ругать надо именно то, что не является первостепенным в произведении. Души в это непервостепенное вкладывается меньше и уязвимостей у него больше. На сем прощаюсь с вами. С уважением,         Гарет, читатель, архивариус, критик, немного писатель и критикан.