Парцифаль

Гэндальф+бабочка=
или
Рагнарёка не будет!

Честно говоря, когда я в «Братстве кольца» увидел бабочку, летящую к Гэндальфу, я прямо-таки прыснул со смеху. Орёл и эта, как её… они, если честно… Но дело не в бабочке. И даже, как ни странно, не в Голливуде. Дело в «северной теории мужества». И в эвкатастрофе.

На самом деле, в фильме много и других удачных моментов. Но мы остановимся всё же на этом.

Как известно, в Толкине уживались две, но… пламенные страсти: северная мифология и христианство. Совместимы ли они? Если да, то каким образом? Вы сами лучше меня прочитаете бесчисленные комментарии на эту тему (лучше всего об этом сказано у Тома Шиппи). Здесь мы порассуждаем о некоторых приёмах, которыми воспользовался Джексон, чтобы перевести это на киноязык. И о том, что же всё-таки будет, если Гэндальфа скрестить с бабочкой.

В первом фильме - практически ничего. Вне контекста, без знания, второй и третьей части фильма, не особо-то и наскребёшь. Хотя… Как думаете, что будет происходить у Вас в душе, если Вы только что пережили предательство друга? Да ещё если Вы на него очень рассчитывали? Да ещё если это предательство подставляет под удар невинного беззащитного человека, которого Вы против его воли втянули в Ваше дело? Вот и сидит Гэндальф в башне Ортханка и думает о Фродо, которого сейчас преследуют Назгулы. …Или уже не преследуют? А ты явился непосредственной причиной его… бр-р, нет, не будем об этом думать. А о чём, спрашивается, ещё думать? Да и помочь-то к тому же ничем не можешь… В самую пору отчаяться. Тем не менее, имеются основания полагать, что до этого дело не дошло. Нет, конечно, он там сидит в подавленном состоянии духа, но от этого самого состояния до отчаяния как от Владивостока до Калининграда. Поэтому-то к нему и прилетает эта… как там её… Пока не поняли, к чему это я?

«Две башни» наконец-то проявляют в полной мере антитезу «северная теория мужества - христианская надежда». Несколько цитат навскидку, иллюстрирующих неверие Теодена в успех: «Нет, мой господин Арагорн, мы одни», «Дни Запада сочтены»… да и практически всё, что он говорит подёрнуто дымкой отчаяния. Если говорить, что Теоден является олицетворением северной теории мужества, то Арагорн во втором фильме воплощает свет надежды. В разговоре с мальчиком Халетом он чётко обозначает своё credo (вот уж не в бровь, а в глаз!): «Всегда есть надежда». А отвечая на реплику Теодена «Вперёд, к смерти и славе», он делает это противопоставление ещё явственней - «За Рохан, за твой народ». Неудивительно, что только ему вспоминаются слова Гэндальфа «Ждите моего возвращения на рассвете пятого дня». Да нет, всё понятно, что Теодену не были сказаны эти слова, но в том-то и дело, что образ последнего и не предполагает христианской надежды. Сразу как-то приходит мысль в голову: «Не зря, видимо, другое имя Арагорна в доме Элронда было «Эстель», т. е. Надежда». В принципе, у Арагорна ведь тоже не было особых гарантий того, что поиск Гэндальфа будет успешен. Но ведь как говорил апостол Павел? «Вера есть осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом». И по вере Арагорна была им дарована победа.

И, наконец, фильм третий. Сразу оговорюсь, что повторения местами неизбежны, но хотелось бы заострить внимание на киноизображении давно разжёванных истин. Серая Коала уже упоминала различные внутренние рифмы кинофильма. Меня же больше всего впечатлила «рифмовка» эпизодов с Назгулом, пикирующим сначала на Теодена, а потом и на Гэндальфа (правда, это был не один и тот же, но не суть важно). Препарируем эту сцену. Что выражает взгляд Теодена? Отчаяние, бессилие. Отчаяние, как отмечала уважаемая, несмотря ни на что госпожа Каменкович, является состоянием, в высшей степени опасным для христианина, так как представляет из себя элементарное неверие Богу, неверие в то, что Он рядом и в любой момент готов помочь (во «Властелине колец» о христианстве речь напрямую не ведётся, поэтому осуждать доблестного сына Тенгела категорически запрещаюJ). Заодно вспомним, под каким лозунгом шла армия Рохана в битву, и не будем удивляться, когда Теоден разбивается о стену собственного неверия. Теперь Назгул проверяет на прочность Гэндальфа. Но того, как мы помним (и видим снова), скрестили с бабочкой (то бишь, с христианской надеждой). И что получается в итоге? Орлы. То есть, сверхъестественная помощь с небес.

Вообще, надо отметить, что орлы и в «Хоббите» и во «Властелине колец» являются неотъемлемым элементом эвкатастрофической развязки. И вот что, кстати, Толкин писал в эссе «О волшебных историях»: «Эвкатастрофа в один миг разворачивает перед нами… далёкое евангелическое сияние, эхо благой вести в реальном мире». И когда христианин в своей жизни не забывает о ежечасном присутствии Бога в его жизни (пусть и незаметном) тогда и озаряется его жизнь светом неземных лучей.

И вот ещё какая дикая мысль на орлиных крыльях прилетела в мою светлую голову: а ведь «северная теория мужества» и христианская надежда соотносятся друг с другом примерно так же, как дух Ветхого и Нового Завета. Безжалостная стена Закона, о которую всем людям было суждено разбиваться (ибо полностью закона никто не может исполнить) и спасающая благодать. И был Закон, и не стало Его. Ибо конец Закона - Христос. А теперь пребывают сии три: Вера, Надежда, Любовь.

Это, по-моему, и пытается (очень успешно) передать фильм изменением настроения на протяжении трёх частей: от страха через отчаяние к надежде.

Так что, мой господин Теоден, мы не одни. Гэндальф + бабочка = Эстель. Размещено: 28.05.06