Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы |
Сказочник
(Поймите меня правильно. Незачем меня разыскивать и осаждать просьбами показать это самое Надежное Укрытие. Просто, ну как бы сказать - не мастер я говорить... Вот выживать научился вроде бы, и то замечательно. Так о чем это я... Надежное Укрытие - это просто выражение такое. Как Вечный Кайф, например. В мире, где существуют злобные Громгадины, не может быть ничего действительно надежного. Во всяком случае, в этом месте я прожил уже очень долго, и привел сюда подругу, и мы уже растим детей. В мире, где каждый день может стать последним, каждый миг несет угрозу, - это просто вечность. И на большее расчитывать смешно.)
Да, я - сын своего народа. Осторожность у нас в крови. И храбрость - тоже, когда ничего больше не остается. Нерешительный гибнет еще быстрее, чем безрассудный храбрец. Но оба живут недолго. Вряд ли даже успеют оставить потомство. Потому что любой шорох, любое содрогание почвы под ногами в этом враждебном мире могут означать приближение Громгадин, а значит - ужаса и смерти... И пусть потом выяснится, что это всего лишь муха пролетела, пусть надо мной смеются эти пустоголовые хвастуны. Лучше пусть я сотню, тысячу раз спрячусь от мухи, чем один, всего лишь один раз излишне задержусь на поверхности... Лучше опоздать на дележ столь, казалось бы, лакомой и доступной пищи, чем потом корчиться в страшных судорогах... Из тех, кто жил в Надежном Укрытии, когда я, маленький и перепуганный, впервые вбежал сюда, - из них никто, повторяю, - никто не дожил до этого дня, и многие из них свою страш- ную смерть встретили у меня на глазах, а то и в нескольких шагах от меня; другие же просто не вернулись из обыденного похода за пищей, и уже нет сомнений, что не вернутся никогда.
Осторожность, и еще раз осторожность, выносливость и неприхотливость, и вековое терпение, и неистребимое желание выжить, - вот наше единственное оружие против Громгадин. Пока - единственное.
Ах, я же до сих пор не представился... Можно называть меня Эхохуломахиан, но моя Илхи называет меня просто Хиан, как и я уже почти забыл ее родовое имя... Анахеломунилхи, кажется. Все равно в наших кланах давным-давно не осталось в живых никого, ни у нее, ни у меня, так что путать пока не с кем. Но Громгадины не истребили нас, и все их старания напрасны. Теперь мы можем стать родоначальниками нового клана... А то и народа... Но это мечтания. Трижды стукнем по поверхности. Мало ли...
Пока все эти размышления вертелись у меня в сознании, я вовсе не терял времени даром: самым тщательным образом вглядывался, вслушивался, принюхивался. Пока ничего не заметил. Кое-какие изменения в окружающей местности заставили меня насторожиться. Это могло и не значить ничего, конечно. Но осторожность, осторожность... Даже если за этими изменениями нет ловушки, отсутствие привычного укрытия может привести к роковому исходу в критической ситуации... Поэтому я в уме составлял маршрут перебежек. Как можно меньше на открытой местности, как можно более скрытное передвижение...
Ожидавшая сзади меня - в безопасности - Илхи нетерпеливо прикоснулась к моей ноге.
- Готова? Уверена? - спросил я, не оборачиваясь. На поверхности не место и не время для нежностей. Именно потому, что я ее люблю. Но об этом не сейчас!
- Да. - она тоже стала собранной, напряженной. Так-то лучше.
- Ну, вздохнем... Не отставай! Три, четыре... ВПЕРЕД!
И я помчался, зная, что моя верная подруга не отстает и четко повторяет все мои хитрые маневры. Она тоже выжила не случайно, как и я, - мы живы потому, что мы лучшие из лучших, надежда нашего народа...
Хорошая разведка, тщательное наблюдение перед выходом давали свои плоды. Мы мчались, как будто опасность уже нависла над нами, от укрытия к укрытию, торопливо переводили дух, и снова - бег, бег, бег... И еще мы привычно подмечали все изменения пейзажа. Деятельность злобных Громгадин постоянно изменяла лик той земли, где живем мы. Живем, как бы они не пытались помешать нам.
Вот мы уже достигли более опасных мест. Сумерки сделали поверхность оживленной - пары, одиночки, даже порой семьи с детьми спешили, как и мы, утолить голод, а то и сделать небольшой запас. Опытные, сильные и легконогие, как мы, так же перебегали с огромной скоростью от одного укрытия к другому. Малыши, которых мы постоянно обгоняли, тоже старательно семенили ножками, но по сравнению с нами почти что стояли на месте. Из этих выживут немногие. Их родители или погибли, или решили бросить заботу о своих отпрысках. Вас, возможно, шокирует такое хладнокровное отношение? Что делать, таков жестокий мир, в котором мы живем... Если мы с Илхи начнем заботиться о чужих детях, неприспособленных к этому миру, у них немножко прибавится шансов - может быть - но наши собственные, более достойные, не выживут, потому что тогда и мы погибнем быстро...
Впереди было самое опасное место - обширная площадка, совершенно лишенная укрытий. Подозреваю, что Громгадины намеренно расчищали всю эту огромную площадь именно для того, чтобы здесь истреблять нас внезапными нападениями. И мы ничего, ничего не могли противопоставить этой бессмысленной злобе!
Ничего, кроме осторожности. Это пространство можно было обогнуть, вдоль ограничивших его высоких стен. Такой маршрут раза в три длиннее, и даже там почти негде укрыться - но все же мы там будем не так заметны. Некоторые отчаянные головы рискнули бежать напрямик, надеясь успеть. Кому-то повезло, они уже возвращались сытые и довольные, слишком довольные. Они вряд ли долго проживут, как бы ни любила их удача. Непростительно забывать старое правило - "нельзя расслабляться". На поверхности нет безопасного места и безопасного времени. А уж пускаться в такое путешествие вместе с детьми... Преступное безумие. Но это - их право, их беда...
Мы с Илхи пробежали почти половину своего окольного маршрута, когда над всей этой голой равниной вспыхнул беспощадный, ослепительный, обжигающий свет. И тут же мы почувствовали злобу - бессмысленную, чужеродную, тупую злобу. Громгадина! Оно увидело нас! И - сразу же - всю равнину встряхнул тяжкий удар. Еще один, еще... И - мы почувствовали мгновенную смерть или длительную агонию многих и многих своих беспечных сородичей. Расплющенные тела, переломанные конечности... Десятки и сотни встретили свою смерть на коварной равнине. И мы чувствовали их муки, слышали их последние стоны... О, сколько бы я ни увидел в своей жизни, сколько ни успел испытать - нет и не будет у меня силы вспоминать и описывать такое...
Но не надо думать, будто мы в тот момент занимались наблюдением за этой жуткой картиной или замерли, парализованные страхом. Если уж осторожность не спасла от угрозы - настало время для храбрости! И мы побежали... То есть, мы и раньше не ползли и не фланировали, как на прогулке. Но теперь мы неслись, предельно напрягая все свои силы, как бегут от смерти. А сзади-сбоку обрушивались на равнину тяжелые удары, сотрясающие землю, и продолжалась агония обреченных. Немногие из них спасутся...
Какой-то крупный, хорошо тренированный храбрец там, на равнине, все еще бегал наперегонки со своей смертью. Скорость и увертливость помогали ему уходить от ударов, попадавших мимо и мимо. Даже мы с Илхи замерли, наблюдая эту сцену, в небольшом укрытьице - сил продолжать эту гонку уже не было. А храбрец все бегал и бегал, и казалось - он уйдет... Но Громгадина обрушилась наконец на храбреца своей уродливо-гигантской конечностью, и все стихло.
Безумец? Или он просто уже не мог никуда деться? А может, он, отвлекая на себя внимание мерзкого монстра, спасал кого-то - и нас двоих заодно? Так или иначе, эта отчаянная игра со смертью потрясла нас. Героической или бессмысленной была эта драма, но каков был тот, кто сумел столь красиво прожить свои последние мгновения! Смог бы я так же? Не знаю, не знаю...
Однако, как ни замечателен был погибший последним герой, теперь нам с Илхи надо было думать о собственной безопасности. В этом ненадежном укрытии нас могли заметить в любой момент. Свет все еще обжигал нам глаза, и Громгадина находилась слишком близко. Громгадины не умеют видеть в темноте, и это выручало нас большую часть времени. Свет - это опасность, поэтому наш народ полюбил темноту.
Какой-то раненый, лежавший на виду у нас, зашевелился. Он выглядел ужасно - все тело изуродованно, внутренности снаружи... И все же он пытался выжить. На что он надеялся, почему не сообразил дождаться темноты? Или уже не соображал от боли? Так или иначе, его безумие навлекло опасность и на нас. Раненый перевернулся на бок, мучительным усилием поднялся на ноги и побежал (то есть пытался бежать, а на деле едва полз, волоча за собой свои внутренности) прямо к нам. И, конечно, чудовище заметило его движение. Громгадина стремительно приблизилась, страшный удар прервал мучительную агонию. А мы с Илхи, не выдержав, покинули свое сомнительное укрытие и опрометью бросились к более надежному.
Скорость и решительность спасли нас. Удар обрушился позади, мы метнулись влево - как раз вовремя, чтобы уйти от следующего удара, затем - сразу вправо... В тень какой-то глыбы. Мы переглянулись и поняли друг друга. До следующего, действительно надежного укрытия, оставался всего один такой бросок. Но проделать его был шанс только у одного из нас.
В этот же миг ужасный, злобный монстр отшвырнул в сторону спасительную крышу, и мы бросились в разные стороны - она к ущелью, я - влево, в открытое поле, чувствуя себя беззащитным перед этим неуклюжим, но злобным и невообразимо сильным врагом.
О, как я бежал! Как я бежал! Не хуже, чем тот храбрец. Но я вел себя умнее, и наш с Илхи маневр на время сбил с толку Громгадину. Моя подруга успела спастись, я же был несколько ужасных мгновений на грани смерти, удары обрушивались то слева, то справа, но мои зигзаги оказались непредсказуемыми для тупой злобной твари, и я тоже оказался в спасительном ущелье. Место встречи у нас на такой случай было оговорено заранее...
О, это ужасное воспоминание отняло у меня последние силы. Дальше-то все было нормально - иначе я не разговаривал бы с вами. Мы добрались до пищи, и наелись, не теряя осторожности - убегая в ближнее укрытие с каждым ухваченным кусочком (а сколь многих губила жадность...), и запасли питание на детей и на долгое время, про запас. И дождались того времени, когда Громгадины почти перестали появляться на поверхности. И даже добрались без новых проишествий до Надежного Укрытия, накормили детей... Вы же видите...
Но все равно, побывать так близко от собственной смерти - это не дается легко даже таким, как Илхи и я. И, прежде всего, - из-за вопиющей бессмыссленности! Ну за что, за что эти проклятые Громгадины, эти кошмарные чудовища так ненавидят, так преследуют нас?!! Разве мы не избегаем их присутствия и так? Разве мы пытаемся причинить им какой-то вред, - ведь мы, увы, просто не способны на это?! Все, чего мы хотим, - это спокойно жить в своих укрытиях, спокойно продолжать свой род, воспитывать детей, с подобающей нежностью разговаривать со своими подругами... Не вздрагивать от каждого стука, от малейшего шороха - даже здесь, в Надежном Укрытии, в котором я сменил третий панцырь и которое знаю, как свои шесть лапок...
И все же мы живем, и живут, подрастают наши дети, а значит - живет надежда. Потому что, как ни жестоко это звучит, фанатичное преследование Громгадин улучшает наш народ за счет выживания достойнейших - сильнейших, быстрейших, умнейших... Без этого, возможно, и разум не был бы свойственен настолько нашему народу. Ведь только наше преимущество в разумности дает нам шанс победить.
Ибо существа столь сильные, столь тупые и злобные, видя нашу неистребимость, а значит - непобедимость, все чаще будут обращать свою ненависть на себе подобных. Наши мудрецы говорят - и я им верю - что когда-нибудь настанет великая последняя битва, когда Громгадины все сцепятся в дикой злобе, пока не перебьют друг друга, а последние выжившие издохнут от ран. Даже мой гибкий ум, мрачный опыт и богатое воображение отказываются представить столь ужасное побоище. Как и лик земли, изувеченной злобной яростью этих чудовищных монстров. Возможно, в отвратительных конвульсиях своей агонии эти чудовища истребят многих более достойных живых существ, и для многих сделают невозможным дальнейшее существование. Но, мне кажется, это оправдано высшей справедливостью конечного результата. Ибо мы - тысячами поколений гонимые и истребляемые - мы научились приспособляться к любым условиям. Каким бы огнем, какой бы отравой ни поливали землю Громгадины, мы выживем! Мы будем так же плодиться и размножаться, так же упорно, чтобы создать новый, прекрасный мир, мир нашей вековой мечты, - мир, в котором жить будем только мы, - мы, тараканы!
Текст размещен с разрешения автора.
return_links();
//echo 15;
?>
build_links();
?>