Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Личные страницы
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы


Ингадарь

Песня Огнецвета

(из Песен Волчьего Солнышка)

Странное было это время - ночь солнцеворота. Странная еще до связанных с ней обрядов, что только творили люди... Странная еще до огнецвета, распускавшегося только раз, в эту самую ночь. Потом уже, задолго потом, остались людям только легенды о нем. Но когда-то бытием были легенды... А когда-то...


А когда-то в самой середине этой самой короткой ночи шла она - одна: прекрасная, добрая Творительница Жизни и Весны, Дочь Матери. Она в первый раз ступила в ночь одна, думая - испугаться и убежать. Но не испугалась. И шла - дальше и глубже. Лес расступался перед ней с охотой, точно кланяясь своими ветвями Хранительнице Жизни. Она думала, она была уверена, что в ночь вся жизнь замирает, страшась этого неведомого, жуткого покрова темноты... Но, в удивление ей, лес жил, он не замер, да и замереть не мог. Но в неверном, обманывающем взгляд серебряном свете луны, волчьего солнца, он казался иным. Ее глаза плохо видели в такой темноте, но не различить в этом мире иной, своей, но все-таки красоты она не могла. Потерявший в красках, мир выиграл в чем-то ином, чему не было - и не будет - названия... Даже то, что в свете дня казалось ей некрасивым, даже неприятным, здесь обретало свою странную красоту... Те же мрачные ели казались - серебряными шпилями, уходившими в небо... Странной была она, эта красота, которую так сложно было разглядеть глазами. Но ведь можно было разглядеть.


Она шла, вслушиваясь в шепот листвы под ветром, в голоса леса, какие не знала до сих пор. И почти не заметила, как вплелась в шум - песня ли? - или что? То ли кто-то голосом вел мелодию, то ли слагал ее из чего-то еще, и присущего миру, и иного, чем он. Песня не влилась в жизнь леса, она именно сливалась с ней, сплеталась - иной мелодией, только больше и ярче оттеняющей красоту той. И Творительница Жизни не заметила, как, зачарованная ею, шла за мелодией, пытаясь постигнуть, что она такое - и не постигая.


Ветви снова раздвинулись перед ней, и поняла она, что в лесу - не одна. Вторую - даже не узнала в первый момент. Темнота скрыла темно-красный, кровавый цвет в ее одежде, оставив лишь черноту, почти слившуюся один в один с самой ночью. Выделялись - вырезались по контрасту - только запрокинутое лицо, и в этом свете, и вообще - слишком бледное, и длинные волосы, сейчас, в луче лунного света казавшиеся серебряными, а так - непонятно. Боги не знали такого слова. Люди - назовут просто сединой. Вторая - застывшей фигуркой в крыльях папоротников, точно - в камень зачарованная песней, или, не смевший шевельнуться творец ее.


А во второй миг - узнала. И шагнула вперед. Как же, творец, скорее - разрушитель. Так неприятно было понять, что перед ней - та самая Незваная Гостья, Творительница Смерти. Здесь? В тепло, хоть и в темноту? Как она смеет появляться здесь, особенно - после Суда? Дочь Матери так и не смогла понять, как за такой "дар" людям ничего не сделали Старшие, почему - отпустили эту. Уж будь бы она на их месте, не поздоровилось бы Незваной Гостье. Она помнила о ней еще много - и ничего хорошего. А потому - снова шагнула вперед. И только скрежетом - против течения - скользнула мысль: "Такое лицо - и у разрушителя?"

- Почему ты здесь? Не время и не место быть тебе! - ее голос в гневе не был страшен, скорей - даже забавен. Вторая же, точно очнувшись, перевела на нее взгляд. И Дочь Матери по привычке поискала взглядом спину, за которую бы спрятаться. Спины - не нашлось. И она решила - не отводить взгляда. И не поверила тому, что поняла: не ударом был взгляд... Был - взгляд человека, видевшего во сне себя - птицей, а потом - разбуженного и осознавшего, что это - сон, а впереди нет ничего, кроме долгой - бесконечной - дороги и неподъемного груза за плечами. "Не понимаю!" - подумалось Творительнице Жизни.

- Что же ты так торопишься делить места да старшинство, девочка?.. Твои старшие не доходят до такого.

Она бы оскорбилась, но она не отводила глаза. А в том, казавшемся ей всегда страшным, черном взгляде была горечь, а где-то там, на самом дне, было глубоко, слишком глубоко запрятанное непонимание и обида, такая огромная, какая бывает только в детстве. У Хранительницы Жизни такая моментально бы выбила слезы из глаз. У этой - нет. Что может выжать слезу из глаз Смерти?

И Дочь Матери растерялась окончательно. А в голове - сумбур, водоворот, все мысли, отчаянно рвущиеся не в то русло. И вспомнла - Мать: "Не спеши судить. Ты такого не знала".

- Я не то хотела сказать, - как-то непроизвольно вырвалось у нее.

- За словами следить иногда надо, - был ответ чуть-чуть насмешкой. И дальше, - а что ты делаешь здесь, добрая и светлая, в темноте? - в голосе была насмешка, но привычного ледяного хлыста - не было. И - одна из мыслей в водовороте: "Объяснить? А вдруг поймет?" Течение мыслей явно пошло не в ту сторону. Может быть, потому, что Творительница Жизни заметила: зачаровавшая ее мелодия прервалась. Она даже не заметила, как. А что, если...

- Я решила посмотреть, что это такое... Подумала, если узнаю, может - сумею справиться.

- Ну и как, сумеешь? - насмешка - холодней, и все-таки явный интерес, а не обида. "Ой, что же я говорю? А может, сказать?" - и решительно, как с обрыва в воду, хоть и неуверенно:

- Я больше не хочу с этим справляться... Я не думала... Я думать не могла, что она - красивая...

Живой, потеплевший голос:

- И на том спасибо.

"Не понимаю, - опять проскользнула мысль. И, несвязно, следом, - а может, ее о песне спросить?"

И выскользнуло - имя, а вслед:

- Ты не знаешь, что это было? - она попробовала в объяснение напеть. Той мелодии у нее не вышло, напев слился и влился в окружающий немолчный лесной говор.

Она увидела - та, другая, улыбнулась. Широко, не так, как привычная ее полуулыбка-полуусмешка. Потом - на миг отвернулась, а потом:

- Вот это?

Творительница Жизни узнала, узнала сразу же то, что привело ее сюда. Сейчас - шла мелодия в фон ее напеву, призывая - сорваться и лететь. И послушалась - и двумя голосами взметнулась мелодия, сплетая две стороны воедино - нет, и не будет единственной. Песня плелась, рассыпаясь, и темнотой, и звездным светом в ней, И Жизнью, побеждающей Смерть, и Смертью, без которой нет Жизни. Мелодии сплетались, и мир застыл в тишине, слушая их. Они плелись, как танец языков огня - прекрасный и, может быть, гибельный, - но какое это может иметь значение?

Песню прервал - точно язычок огня, осветивший лица. И Хранительница Жизни не сразу поняла, что это было. Был - цветок. Острые, яркие - лепестки ли? Языки пламени, яркого, живого, только где-то в глубине отливало оно кроваво-красным. Это был цветок - легкие, живые лепестки, но он светил, он пылал.

- Смотри... - прошептала она, - чудо какое! Огнецвет... Неужели мы... Ты... Что с тобой?


В первый миг, еще под чарой песни, успела - улыбнуться ей. А потом - усмехнулась, вечным стражем стоящая сзади, боль: "Ты, кажется, забыла, что петь не можешь. Напомню" И - солоноватым и металлическим привкусом в горле... Знала: не комом - кровью... И - непроизвольным жестом - ладонь туда, где у смертных - сердце, куда уже вошел - слишком глубоко - раскаленный клинок боли. А через вопль: "Больно!", поздно сумела осознать - одно, что в темноте, да и на таких цветах одежд эта маленькая ничего бы не разобрала. Но Огнецвет - светил, да и на руке-то разберет. Просто - встретилась взглядом с полными ужаса и сострадания ясными глазами, увидевшими, как пробиваются между пальцев - кровавые капли... Хранительница Жизни уже представила себе, что такое боль, и могла представить, как такое может быть больно.

- Кто тебя - так?

Взгляд - на лицо, которому даже теплый свет огнецвета не придает сейчас краски. Сейчас - белые губы, с трудом, даже не шепотом:

- Не спрашивай!


И - мучительное осознание - следом:

- Это - из-за песни?

Почти безвольно - кивок. "А ведь сейчас казниться из-за меня начнет. Шла-то с желанием растерзать... Бедная девочка... Надо ж было - именно сейчас? А ты чего хотела?"


И вопрос той - обращенный почти не к ней, так - мысль, сорвавшаяся в никуда:

- Тогда - зачем?

Снова - шепот - не шепот. Такому, конечно, сложно придать интонацию насмешки:

- Чтоб спросила, - и заминка, передых, - разве - мало?


Огнецвет доцвел к утру. Они - разбрелись. За второй появился - брат. Он как-то всегда узнавал, когда с ней такое.


Но с Хранительницей Жизни они встретились снова. И пообещала она:

- Я не стану больше тебе судьей.

- Из жалости? - усмешкой отозвалась Незваная Гостья, - не надо.

- Нет, - и, скоро, опасаясь, что не поймут, - я, кажется, что-то поняла. Я песни не забуду.

И - ответный взгляд - невозможно растерянный. И - тише того шепота:

- Спасибо. Если вправду - не забудешь.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>