Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы |
Иаран
Я - Ждана из селища Ясный Бор. Ждана, то есть та, которую ждали, любили, единственная дочь в семье, младший и самый любимый ребенок, хотя мне уже скоро будет шестнадцать. Селище наше было в стороне от торговых путей, и потому жизнь в нем текла мирно и спокойно. Часть людей промышляла охотой и рыбной ловлей, а были и такие, как моя семья, за рекой выжигавшие лес, чтобы сеять рожь и ячмень. И казалось, что так будет всегда...
Плач по Ясному Бору
Летел сокол, Летел сокол, Летел сокол да над лесом, Летел сокол над зеленым. Летел сокол, Летел сокол, Летел сокол да над полем, Летел сокол да над чистым. Куда путь свой, Куда путь свой, Куда путь свой держишь, сокол? Куда путь свой держишь, ясный? Лечу к дому, Лечу к дому, Лечу к дому я родному, К малым детям-соколятам. Ой вы где же, Ой вы где же, Ой вы где же мои детки? Ой вы где же сиротины? Плачет ветер, Плачет ветер, Плачет ветер по-над деткам, Что без материной ласки. Летел сокол, Летел сокол, Летел сокол да над лесом, Летел сокол над зеленым.
И вдруг пришла беда. Страшная, неотвратимая. Такая, что не помогали ни молитвы волхва, ни жертвы поселян, ни заклинания бабки-ведуньи Малуши. Напала на селище страшная болезнь, и начала косить всех подряд, старых и молодых. Я помню, как лежала на лавке и просила воды, и некому было ее подать. Помню, как очнулась средь ночи от прикосновения шершавого Жучкиного языка к моей руке, с трудом поднялась и пошла к реке, потому что в избе не было ни капли воды. А Жучка прыгала вокруг меня и скулила. Потом нашла начавший уже плесневеть каравай и разделила его с собакой.
В большом селище мы остались одни. Трудно описать мой ужас, когда я это поняла. Силы быстро возвращались ко мне, но ощущение жуткого одиночества не проходило. И тогда я собрала небольшую суму, положив в нее немного еды и свои нехитрые пожитки, зажгла факел, ибо тела умерших должны быть преданы огню, который сопровождает нас от рождения до смерти, и под аккомпанемент стареньких гуслей завела старинный плач, и Жучка мне вторила своим воем.
А потом мы пошли прочь...
Меня травили собаками, меня не пускали не то что переночевать - напиться воды из колодца. И всюду впереди меня шла молва о страшной доле Ясного Бора.
Дорога
Я иду - без надежды, без цели - туда, Где меня пустят хоть на порог. Я иду, а вослед мне шагает беда, Неотступна, как тень моих ног. Я напиться хочу, но в ответ мне - не сметь Иль изведаешь гнев топора. Лихоманка, зараза, жестокая смерть Поджидают с утра до утра. Что оставила я? Хрип последний родных, И с огнем повенчалась заря В том селище, где больше не сыщешь живых - Только двое - собака и я. Так пустите ж меня, я хочу отдохнуть, Я устала скитаться одна! Как? Опять уходить в опостылевший путь? Не пойду. Ни за что. Никогда.
Вот еще одно селище. Большое, зажиточное. И люди не смотрят волками.
- Кто ты и откуда?
- Ждана из Ясного Бора.
Жду удара, но его нет. Вперед выходит человек в красной рубахе и с посохом:
- Пить хочешь? - И, обращаясь к остальным, - Мы не можем бросить в беде обратившегося к нам за помощью. Хотя и не можем допустить, чтобы болезнь пришла на нашу землю. Пойдемте все в святилище... О Триглав великий, Сварог, Перун и он же Свентовид! Избави нас от страшной болезни...
Людово
Спасибо вам за ясный свет огня, Что ярче красок моего платка, За то, что накормили вы меня И не считали каждого куска. Спасибо вам за теплоту сердец, За доброту к тому, кто незнаком, Что моему пути пришел конец И может, наконец нашла я дом.
Я не знаю, что не так сказал или сделал волхв. Сам он утверждал, что он еще не настоящий волхв, а только ученик волхвов. Помню только, что когда мы передавали по кругу чашу с сурицей, и огонь перед Перуном горел все ярче и ярче, вдруг залаяла Жучка. Мы обернулись на лай, но не увидели селища. И лес вокруг нас стал немного другим. А рядом со святилищем стояли люди не люди... Одним словом - Иные.
Они держались спокойно и уверенно:
- Вы попали в другой мир, называемый Скрещение путей. И дан вам срок до третьего прихода Рассветного Странника, дабы каждый из вас мог сделать свой выбор.
Почему-то никто не завопил: "Хочу домой!". Что до меня, то у меня же не осталось никого и ничего, но другие...
- Мы всего лишь хотели защиту от страшной болезни...
- Здесь, в этом мире, нет болезней. Помните, до третьего прихода Рассветного Странника каждый из вас должен выбрать свой путь.
И они исчезли так же бесшумно, как и появились.
- Поглядите, ведь этот лес похож на наш! И звезды такие же, я в этом кое-что понимаю, - произнес Сережень, волхв-недоучка. - И река рядом. У кого есть нож? Я привяжу его к посоху и получится острога, рыбу ловить.
- И еще силки надо сделать, - поддержала я его.
Через некоторое время была поймана довольно большая рыбина, и разведен костер от углей, бывших в огне святилища. Что ж, голодными мы не останемся. Но когда с едой было покончено, то у нас опять появились гости. На сей раз точно люди.
Они были похожи на нас и не похожи. Сумрачные, воинственные, знакомые мне по рассказам - варяги. Оказывается, в Людове жило двое варягов, взятых в плен во время их очередного набега, но те были довольно мирные, хотя и не слишком работящие. Гости же дули в какой-то странный рог, издававший очень громкие звуки и рассказывали совершенно невероятные вещи. А еще приглашали всех в гости, чему, впрочем наши предпочли рыбную ловлю и сон. Жучка куда-то делась (как оказалось потом, она мирно спала под кустом), и я пошла познакомиться с соседями и заодно посмотреть, куда же все-таки мы попали. Конечно, в своем мире мне ни разу не приходилось сталкиваться со сколько-нибудь серьезной опасностью.
Они оказались не такими уж воинственными и действительно похожими на нас: та же еда, те же разговоры, почти такие же песни. Только у меня - свистулька и гусли, а у их скальда (как они его называют) - рог и лютня. Но на самом деле меня больше интересовали не они, а таинственные Иные.
Перепутье
Быть одной не хочу, не могу. Как же снова Мне в дорогу идти? Вновь в дорогу! Был, казалось бы, дом - И бездомье. Это мир нам чужой? Незнакомый. Только в глуби небес Светят звезды, И в траве на заре - Те же росы, И стоят дерева- Великаны, И по этой земле Мы шагаем.
Я наткнулась на них довольно скоро. Тропинка сама вывела меня к месту, которое они называют Перепутьем.
- Кто ты?
- Я? Ждана из Ясного Бора. А вы кто? Как вас зовут?
- У нас нет имен, - засмеялся один из Иных.
- То есть как это нет? - удивилась я. - Даже у собаки моей и то есть имя!
- Ну, он немного преувеличивает... - Отозвался другой. - Ладно, можешь звать меня...
Имени его я так и не запомнила. Не смогла, хотя оно было очень короткое. Видно, действительно не для людского слуха.
- Ты нас боишься?
- Я? С чего вы взяли? Конечно, нет. Я вообще ничего не боюсь!
- Ой ли! Каждый человек чего-нибудь да боится.
- Я уже видела все, чего можно бояться, - мрачно усмехнулась я. - Не смотрите на мой юный возраст. Вы видели когда-нибудь мертвое селище? Совсем мертвое. Ни единого человека, - против моей воли в голосе у меня прорвались слезы.
- Вот как? - продолжал тот, который назвал мне свое имя. - Тогда я знаю, как выглядит твой страх. Это страх одиночества. Верно?
- Нет. Я просто не хочу больше оставаться одна, - упрямо повторила я.
- Конечно, ты предпочитаешь, чтобы за тобой ходили толпы людей...
- Толпы? Нет, это действительно смешно!
- Но в любом случае у тебя есть срок до третьего прихода Рассветного Странника, чтобы избавиться от своего страха и выбрать свой путь.
- Какой путь? И что будет потом?
- Увидишь.
И чего это варяги их так боятся? Я вернулась к своим, и остаток ночи мне снились сны о Ясном Боре.
Память
За рекою, за рекою вековы леса клонятся, не гнутся. За рекою, за рекою в сини небеса клубы дыма вьются. Ой да стонет земля от угара. Где стояла трава - будут палы, Будут палы. За рекою, за рекою слышен треск коры и ее шипенье. За рекою, за рекою травы у земли ждут-пождут спасенья. Дерева супротив лютой доли Не хотят, чтобы здесь встало поле, Стало поле. За рекою, за рекою тризну по лесам яр-огонь справляет. За рекою, за рекою руки поселян корни-камни убирают. Пот и кровь ждут поля вместо дани. Тяжка доля твоя, огнищанин, Огнищанин.
Поутру тропинка опять привела меня к Перепутью. Я шла уже не одна, а с Жучкой, и она радостно виляла хвостом и облаивала встречных. Я уже побывала у варягов, и они рассказывали очень странные вещи. Якобы побывали у них странные люди, которые называют себя арабами, накручивают себе на голову кучу каких-то тряпок и курят гашиш. Мне долго пытались объяснить, что это такое, но я так и не поняла. Якобы эти арабы таким образом видят сны наяву. Не понимаю, если хочется спать, то надо просто лечь в постель и все, а какой-то гашиш... И еще эти арабы рассказывали о совсем уже странных людях, которые поклоняются богу с птичьей головой. Нет, это у них с головой что-то не в порядке, здешний мир так подействовал.
Короче, искала я этих арабов, а вышла опять к Иным. Жучка залилась резким лаем и явно испугалась. Не понимаю, почему.
- Вот как? Это опять ты?
- Да вот дорога меня привела сюда... - попыталась я оправдаться.
- Здесь нет дорог. Здесь только лес. А дороги появляются, только когда по ним идут люди. Значит, ты хотела сюда прийти.
- Хотела? Что ж, может быть и так. Я все равно хочу узнать, что это за путь, который надо выбрать. И почему надо.
- Почему? Таков закон.
- Закон? А кто его придумал?
Этот вопрос остается без ответа. В разговор вмешивается еще один Иной, который почему-то говорит все время стихами. Смысл его речи примерно в том, что с приходом людей оказалось нарушенным какое-то равновесие, и мир может погибнуть. Но Иные не хотят, чтобы он погиб, но и не хотят, чтобы с людьми, попавшими сюда что-то случилось, поэтому они будут нам помогать. Почему-то я им верю, хотя Жучка вдруг заливается лаем и убегает. Бросаю все разговоры и бегу за ней. Нахожу уже прыгающей возле пленных варягов, которые препираются, кому идти за водой. Тоже мне, рабы! Тем более, что Иные утверждают, что здесь они так же свободны, как и остальные. Беру котел и иду сама.
Она даже чуть не заплакала, когда увидела нас. Посох, множество амулетов. Волхва.
- Где все? Что, собственно, случилось? Как могло исчезнуть целое селище? И кто, наконец, ты? Ты не из Людова.
- Я из Ясного Бора. Ждана. И вообще все случилось из-за меня. Волхв только хотел оградить Людово от лихоманки.
- Он же не имел права проводить обряды! - всплеснула руками волхва. - Он же еще не настоящий волхв! А теперь... Кстати, меня зовут Неждана. Рассказывай все по порядку.
Я повиновалась.
Зверь
Откуда явился зверь, жадный к убийствам? Он родился от нас, нашей же мысли. Сеет ужас вокруг, им питаясь, Он родился не вдруг, душащий радость. Ненавистью рожден, мир терзает. Тот, кто его убьет, зверем станет.
В мире появился лютый Зверь. Никто не ведает, откуда он взялся, но все знают, что он несет смерть. Мужчины - и наши, и варяги - отправились на охоту. Я - нет. Это не женское дело. Другое дело, если бы надо было добывать еду, но и тогда для женщин - силки, ловушки...
Но не может быть, чтобы он был настолько дикий! Его надо попытаться приручить! У меня есть немного ритуального печенья...
Эта попытка чуть не стоила мне жизни. Жучка с визгом забилась в шалаш и там замолкла. Он появился, огромный, страшный, пытаясь прорваться внутрь нарисованного Нежданой магического круга. Печенье выпало у меня из руки, а Зверь попытался вцепиться мне в горло. И отскочил, отгоняемый зачарованным посохом волхвы. И уже убегая, вцепился ей в руку, разодрав до кости.
Она сама заговорила кровь, я только принесла воду и бинт. А потом появились мужчины и рассказали страшную вещь. Оказывается, Зверя удалось убить. Но человек, убивший зверя, сам превратился в Зверя. Они просили найти веревки, много веревок, дабы попытаться поймать его живым. А волхва попросила меня набрать воды и ждать, а сама ушла с ними.
Они его все-таки поймали! И приволокли к нам, к святилищу. Принесли и лук со стрелой. Неждана и варяжский годи волховали вместе. Раз - и на земле лежит уже не связанное чудовище, а невысокого роста человек - японец, как мне сказали. И вдруг, через какое-то мгновение, он исчезает, и остаются только веревки, которыми он был связан. И сломанная стрела пылает в священном очаге.
Есть еще и другой зверь. Совсем нестрашный. Плюшевый. Он ест с ладони и пьет из чаши. А еще его можно погладить, и он свернется клубочком и будет дремать. Он странный, но не воет, не лает, и только что не говорит. Говорят, он заколдованный. Не знаю, может, местные звери все какие-то чудные.
Новая напасть. Появился какой-то джинн, который на всех насылает чары. Мы с Жучкой его даже видели. Вроде человек, но какой-то странный. Идем мы себе по дороге. Про зверя вроде больше ничего не слышно, видим, стоит прямо на земле кувшин. Жучка его облаяла, пустой, мол. Смотрю, и в самом деле пустой. Думаю, может оставил кто, пить бедняге захотелось, а воды-то нет, вдруг да поделится кто. Взяла да налила напитка с Перепутья. Говорят, он тоже какой-то не такой, но я сколько пила - и ничего. Потом подходит этот, как его, джинн. Я даже сперва спрятаться решила, он какого-то араба чаровал (я уже знаю, как они выглядят), но потом вылезла из укрытия. По-моему, он не страшный. Да и что он мне может сделать, я же его не трогаю.
- Это твой кувшин? Я налила туда немного питья. Выпей, вкусно.
Как он взвился! Ты, говорит, что, меня в кувшин засадить хочешь? Не выйдет, мол.
- Какой кувшин? Я просто предлагаю питье. И хорошее.
- Иди прочь, смертная! - грохочет джинн. - Или я тебя заколдую!
- Как, и не хочешь попробовать?
- Изыди прочь!
Сам ушел. Ну и странный же тип!
Отправляюсь к арабам. Расспросить, чего это джинн так разволновался. Застаю интересный разговор. Речь идет о Звере.
- Ну да, был я зверем, - говорит японец. - Только я ничего не помню. Помню только, как после выстрела начало в голове мутиться и какая-то ярость одолела. А потом очнулся - и мне говорят, что Зверя из меня изгнали. А куда он делся... Вроде, годи ваш его в посох засадил.
- А почему не убил? Он же вылезти может в любой момент! А может, он сам уже и есть Зверь? Что-то давно о Звере не слышно!
- Его нельзя убивать, - пытаюсь вмешаться в разговор я, но меня не слушают.
Варяг горячится:
- А годи-то говорил, что ему про Зверя ничего не известно! Лгал, наверное! Надо пойти поговорить с ним. И по-серьезному! В конце-концов, мы мужчины, а не тряпки какие-то!
- Ты так боишься выглядеть не мужчиной?
Но меня по-прежнему игнорируют. Наверное, потому, что я не мужчина. Нет, видимо, мы с варягами не такие уж и родственники. У нас женщин слушают и уважают их мнение.
Мы с Кэнси переглядываемся. Варяг уходит, и я крадусь за ним. Мне уже ясно, что нельзя убивать не только Зверя, но и вообще никого. А варяг очень близок к тому, чтобы выяснять у годи правду силой оружия. По-моему, он сам вот-вот превратится в Зверя. Я должна помешать этому.
Хвала Триглаву, они не сцепились! Хотя разговор был резким. Но годи, видимо, понимает, что происходит, и потому просто ушел. Варяг за ним. Я в некотором отдалении - за варягом. Немного замешкалась и отстала. Потом бросилась бежать и вдруг - упала. И на меня обрушился сон.
Сон
- Чем ты выкупишь жизнь, Какова твоя плата? На весы положи Свое серебро-злато. - Класть монеты? Зачем Судишь так неумело? Лучше песню бы спеть Иль что доброе сделать. - Чаша клонится вниз И падет непременно. Вот монеты твои - Называй свою цену. - Нет, пускай поутру Распрощусь с головою, Я улыбку кладу Тех, кто встречен был мною. - Выбирай поскорей, Пока песня не спета. Выкуп жизни твоей... - Ни единой монеты!
Я проснулась в тот момент, когда чаша должна была коснуться земли. Разумеется, гневливый варяг исчез. Иду искать, но безуспешно. Натыкаюсь на волхва и рассказываю ему о Звере (про сон пока молчу). Ему это не нравится.
- А за мной Лихо Одноглазое ходит, - говорит Сережень.
- И что?
- Ходит и ноет, помрешь, мол. Совсем надоело. Помрешь да помрешь, и все тут. Я уж сказал ему, что и сам знаю.
- И как?
- Вроде отстало.
Вообще, похоже, все убеждены, что с третьим приходом Рассветного Странника мир погибнет и мы вместе с ним. Если, конечно, не найдем способ вернуться обратно. Иные на все вопросы только повторяют: таков закон. А что за закон, почему закон - непонятно.
Возвращаемся к своим. Верша, он, похоже, в Людове большак, собирает всех в святилище Перуна, чтобы сказать нечто, по его мнению, серьезное.
Это нечто оказывается тоже сном с Перепутья.
- И приснилась мне комната без дверей, а только с одним окном, да и то очень высоко. И в ней иного людей - и мы, и варяги, и арабы, и египтяне, и японцы. И мы со временем становимся все очень похожие, так что не разберешь, кто где. И мы договариваемся, что все подсаживают и поднимают одного человека. Он вылезает в это окно, и оно тут же исчезает. И на этом сон обрывается.
- Этот сон еще хуже, чем мой, - шепотом говорю волхву. - И вообще, каждому ли человеку насылается свой сон? У тебя ведь его не было?
- Не было, - соглашается Сережень.
- А попросить его не хочешь?
- Не дадут. Хуже другое: Верша, похоже, хочет быть тем единственным человеком, который выберется в окно. Хотя выбираться нужно всем вместе.
Неждана, кажется, придерживается такого же мнения.
Закутанная в покрывало до бровей арабка шепотом приглашает меня на совет. Говорят, что у них сбежал дервиш и бросил беспомощных женщин одних, не оставив им даже топора.
Иду искать варяга, но он как сквозь землю провалился. Натыкаюсь на двоих людовских, но они просто спят на дороге и разбудить их я не могу. Зато знакомлюсь с египтянами и они рассказывают мне новости. Они не слишком-то веселые.
- Про джинна вы уже слыхали? Полюбуйтесь на нее! Онемела. Заколдовал, проклятый! И что делать, непонятно. Пытается объяснить знаками, но разобрать их... Да еще кот-баюн объявился. Всех усыпляет. Это уж из вашей мифологии. Вот еще нильский крокодил вылезет, совсем радостно будет. А вот чем его заклинать... Ты случайно не знаешь, что у японцев может выползти?
- Да я не знаю даже, где они живут. Так устроились, что сами к себе попасть не могут, все к нам попадают. Спрашивают, где их дом? А мы-то откуда знаем?
- Мя-яя-яу!!! - раздалось поблизости.
Жучка отозвалась яростным лаем.
- Ну вот, накликали! - грустно сказал египтянин. - Сейчас усыплять начнет.
- Не начнет. Жучка, взять его!
Кот ретировался на безопасное расстояние.
- Но что же делать? Ты с собакой уйдешь, а он вернется.
- А что если пометить все углы? Может, он собачьего духа тоже боится?
Египтяне явно обрадовались. Хотя, как я узнала позже, кошка для них - священное животное. Более того, чистюли японцы, которые обзывали варягов вонючими варварами (те пришли с оружием требовать у них какую-то монету и только чудом удалось избежать кровопролития), тоже не отказались от собачьего духа. Так что кот-баюн более никого не беспокоил.
Вместо совета (был он или не был, я так и не поняла) я попала на похороны дервиша.
- Что же с ним случилось?
- На него напал Зверь.
- И он не пытался ни убежать, ни защититься?
- Нет. Он только стоял и улыбался. Так и умер с улыбкой.
Гостей было много: славяне, варяги, японцы. Неожиданно (впрочем, так ли уж неожиданно?) поднялся Верша:
- Надо кончать со всем этим! У меня есть предложение. Давайте устроим всеобщую молитву. Одновременно обратимся ко всем нашим богам, дабы помогли нам вернуться домой.
Идея понравилась всем, кроме японцев. Напрасно мы говорили, что Верша, возможно, имеет в виду совсем не то, о чем говорит. И тогда мы решили, что прийдем на эту молитву. Но будем молить Триглава не о возвращении, но о даровании нам пути.
А если так, то почему Иные должны быть в стороне? Разве путь для них определен раз и навсегда? И я в очередной раз пошла на Перепутье, чтобы пригласить их на нашу молитву. Разве я могла знать, что из этого получится?
Сначала все было хорошо. За исключением того, что японцы не пришли. Они говорят, что молиться можно где угодно и когда угодно. Прочие же начали обращение к своим богам о даровании пути и обретении дома. А потом выступил с речью Верша.
Она была, на мой взгляд, отвратительна. Мол, Иные забрали себе власть и считают, что они могут делать все, что угодно. А мы, люди, должны плевать на них, и делать то, что мы, а не они считаем нужным. И нужно послать подальше этот их закон.
Самое ужасное было в том, что сказано это было при всех и в глаза, Иные стояли тут же, приняв мое приглашение, и я чувствовала себя очень виноватой перед ними. Но я же хотела сделать, как лучше!
Они ушли. Сели в кружок прямо на дороге и начали стенать:
- О! Теперь закон нарушен и мир наш погибнет!
Мы с Жучкой подошли поближе и я сказала, что, конечно, Верша грубиян, но я не понимаю, почему это может быть так плачевно для мира.
- О! Равновесие нарушено, и теперь сюда прийдут ваши боги и этот мир уже не будет таким, как раньше! Если бы вы слушались нас!
Мне стало нестерпимо смотреть на их горе, хотя причина его была не очень понятна.
- Кстати, Жучка не показывала вам еще свое искусство? Ко мне! Сидеть! А теперь стоять!
Я показывала все известные мне трюки - команды, ношение поноски, даже счет.
- Сколько это будет пальцев?
- Гав-гав!
- А это?
- Гав-гав-гав-гав!
Постепенно лица иных светлели, сколько я могла судить, ведь они все были закутанные.
- Как приятно видеть совершенное существо! - произнес кто-то из них.
Конечно, Жучка большая умница. Между прочим, кроме варягов и египтян, ее искусство еще никто не видел, так что мы пошли с ней по лесу.
Когда мы вернулись к своим, в лагере были почти все. Верша доказывал, что нам нужна свадьба.
- Прямо сейчас? Ночью?
- Этого хотят Иные.
Он что, хочет теперь перед ними оправдаться?
- Ну и что, что хотят? Свадьба - это, конечно хорошо, но это же делается при свете дня. И притом, кто с кем? Ты, что ль жениться хочешь?
- Упаси Триглав!
- А тогда кто?
- Я тоже не могу, - вмешалась Заряна. - У меня и кос нет, обрезала, когда жених на охоте погиб.
Волхвы тоже отпадали. Так что решено было выдать замуж Чернобуру, хотя она этого не больно хотела. Тем более за наших "родственников" варягов. Приходил также свататься Юсуф из арабов, но, в соответствии с обычаями своего племени, ему надо было набрать где-то калым за невесту. Впрочем, свадьбы остальных народов тоже должны были состояться у нас, так как мы оказались единственными, кто перенесся в этот мир вместе со своим святилищем. А пока у нас была другая забота.
- Мы уже здесь давно, и нам надо опахать свое селище, - говорила волхва. - Сережень, разводи огонь у Перуна, а вы, девушки, все беритесь за борону.
Было уже темно, и мы, в одних рубахах, с криками пошли опахивать бороной территорию нашего поселения. А потом собрались все в святилище (и мужчины тоже) и начали славить богов наших пением без слов и заклятиями:
- Земля - мое тело!
Вода - моя кровь!
Воздух - дыхание!
Огонь - мой дух!
А потом все дружно прыгали через костер, дабы огонь очистил наши тела и возвеселил наши души. А собирающиеся на свадьбу гости с изумлением смотрели на это, боясь последовать нашему примеру.
На самом деле из намеченных трех свадеб состоялись только две, Юсуф не явился (как узнали позже, замешкался с калымом) из-за чего невеста на него очень обиделась. Первая свадьба была в восточном стиле, по обычаям невесты, а не жениха. У нас же обряд проводил Сережень, и когда он сказал последние слова, вперед вышел один из Иных:
- Мне надоел тот закон, при котором ты можешь только поддерживать равновесие, но не можешь ничего изменять. Мы живем много лет, и все одинаковые, и мир наш не меняется. Он может и должен измениться с вашим приходом, хотя Иные и против этого. Но мы когда-то тоже были людьми, и я был человеком. Я когда-то писал стихи, но даже это было сочтено слишком изменяющим мир и нарушающим равновесие. Но глядя на вас, я вспомнил, что такое быть человеком и хочу быть человеком.
И он сбросил маску, в которых ходили все Иные, и мы увидели его лицо. Свадебное торжество было скомкано. Иные выглядели сильно расстроенными.
Остаток ночи мы сидели у японцев, пили сакэ, которое подливала нам любезная гейша и слушали рассказы того, кто был раньше Иным.
Наутро нам сообщили, что он умер.
Гадание
Я пойду в лощинку около ручья, Где воды звучанье громче соловья, Где по пояс травы - изумрудный цвет, И из трав звенящих соберу букет. Из цветов лощинных заплету венок И пущу в стремнины пляшущий поток. Что за долю скажет быстрая вода? Страшно. Вдруг утонет? Что со мной тогда?
Утро началось с неприятностей. Проснувшись, мы обнаружили, что не можем нормально говорить, а только заикаемся. Иные объяснили нам, что это они приняли меры предосторожности, чтобы мы не вздумали больше нарушать равновесие молитвами и вызывание своих богов. Но как при заикании произнести контрзаклинание? Вспомнилось, что волхвы лечат заик декламированием нараспев или пением. И тогда в пении у святилищного костра удалось снять это наваждение.
Потом вдруг объявилась рысь. Жучка сперва кинулась с лаем на нее, но потом отскочила и помчалась прочь с визгом, а я за ней, ибо хищный зверь это хищный зверь и попасть ему в когти не хотелось. Неждана со своим посохом бросилась меня защищать. Уже добежав до лагеря, я вспомнила, что увидела у нее на щеке какой-то знак - и такой же у годи несколько раньше. Знак, явно поставленный Иными. Кто-то, не помню кто, сказал мне, что годи даже побывал в святилище у Иных.
- Но если Иные против нас, а волхва и годи как-то связаны с ними, то почему Неждана бросилась защищать меня от хищника?
- Они и будут нас защищать, - объяснил Сережень. - Если с кем-либо из нас что-то случится, то их равновесие также будет нарушено. Хотя, на мой взгляд, речь должна идти не о равновесии, а о хранительстве мира.
Ну, для меня это слишком сложно, я же не волхв. Хотя, наслушавшись рассказов того, кто раньше был Иным, поневоле начнешь думать.
Ко мне потихоньку подошла арабская женщина и предложила силой великого колдовства вернуть назад в наш мир. Верно ли это, что она сможет это сделать? Не знаю. Но я знаю то, что больше быть одна не желаю. Здесь меня приняли, а там за мной опять будет ходить проклятием "Ясный Бор". Ответила, что подумаю. Между прочим, если солнце не врет. то здесь тоже должно быть время русалий. Так что надо плести венки и высматривать женихов. Кроме того, мы хотим сыграть настоящую славянскую свадьбу - с плачем и песнями, как полагается, при свете солнца. Линх тоже пошла плести венки.
На свадьбу приглашали многих, но немногие откликнулись, хотя мы даже приготовили сбитень. На несколько более позднее время назначена свадьба еще одного варяга и арабской женщины (другой) и турнир по этому поводу. Но мы предпочитаем более мирные празднества.
Невесту встречали плачем. Так должно, ибо она умирает, как девушка, чтобы стать замужней женщиной. А жених с завязанными глазами должен найти ее и снять с ее головы платок. А потом начались игрища: "А мы просо сеяли", "Со вьюном я хожу", "Ручеек". Гости - две египтянки и японец Кэнси, сперва робко, потом радостно тоже включились в наше празднование. Было действительно весело, и лес звенел от нашего смеха. А Иные, которым радость была неведома, стояли и просто смотрели. Похоже, их надо научить веселиться от души. Может, за этим мы сюда и попали?
А потом появилась змея. Ничего особенного она не сделала - просто не смогла, но это, видимо, было предупреждением. Против чего? Говорят (и я этому верю), этот мир воплощает все наши страхи. Но только ли страхи?
Иным
Не найдешь здесь дорог? Тропы вьются, Где следы наших ног Остаются. А в ложбинке следа Что осталось? Наш единственный дар - Это радость. Пусть не кликает срок Нам кукушка. Мир в ладони берем, Как игрушку. Что-то будет потом На рассвете, А сейчас мы живем, Словно дети. О грядущем с зарей Нам известно. Но над вашей землей - Наша песня.
Варяжская свадьба была более суровой и ознаменовалась грандиозным турниром - индивидуальным и групповым. Я помогала невесте наряжаться, так как она хотела быть очень красивой, а перед свадьбой ее никто из мужчин не должен видеть, но сами состязания были мне неинтересны - я же не мужчина и ничего не понимаю в оружии. Помню только, что в групповой схватке неизменно побеждали японцы с какими-то странными орудиями, названия которым в нашем языке даже нет.
Они вообще какой-то совершенно чудной народ - яркие, накрашенные женщины с веерами и незаметные, казалось бы, мужчины. Замкнутые, резко отделяющие себя от всех, хотя все мы - люди. Предпочитают шумным празднествам любование луной и знаменитую чайную церемонию, которую, впрочем, видели не многие. Как-то даже не очень верится, что мы с ними - из одного мира.
С другими проще. Когда я пошла возвращать забытую в нашем селище погремушку, у египтян мы устроили даже небольшой импровизированный концерт - эта погремушка, арабский барабан и моя глиняная свистулька. Вряд ли где-либо еще эти инструменты звучали вместе, но это было хорошо.
Решение пришло, наверное, ко всем одновременно или почти одновременно - мы остаемся всем селищем, и там пусть будет, что будет! Об этом говорили все, кроме Верши и Нежданы, которых просто на вече не было. И на самом деле, в Конец Света с третьим приходом Рассветного Странника, пожалуй, уже больше не верилось. Конечно, это было возможно, но главное, о чем говорил муж Линх (больше всех, кстати говоривший накануне о том, что отсюда надо немедленно возвращаться), это то, что надо говорить не о том, что нам может или не может дать этот мир, а что мы можем дать этому миру. А у нас есть, что ему дать - это радость и стремление жить в гармонии с окружающим, не в пресловутом равновесии, а именно в гармонии. А если коренные жители этого мира разучились радоваться, то их надо научить, и мир от этого станет только лучше и богаче. И вообще, венец русальных праздников - это Кострома, и на это празднование мы приглашаем всех - и людей, и иных. Пусть веселятся вместе с нами!
Кострома
Ой пройдись, Кострома, В хороводе, Покажи красоту Всем в народе! Семя в землю ушло, Чтоб погибнуть - Только так из него Всходы выйдут. Ой пляши, Кострома, Звонки струны, Пусть не видит никто Лиц угрюмых! Пусть погибло зерно, Пало в небыль - В колосок проросло, Будем с хлебом. Ой гори, Кострома, Ярче пламя, Горе в землю легло - Радость с нами!
Иные спросили:
- Это правда? Тогда идите за нами.
- А как же праздник?
- Праздник будет.
Найти сама это место я бы не смогла. Видимо, это и было пресловутое святилище Иных - горящее ярким светом многих свечей. Неждана и годи были тут же, но стояли в стороне от нас.
- У них - другой путь, - пояснили Иные. - А кто желает остаться в этом мире, проходите сюда по одному.
Самыми смелыми (или самыми любопытными) оказались мы с Жучкой.
- Смотрите сюда!
В окружении свечей было большое зеркало, и в нем отражались мы и мир.
- И так будет с вами благословение этого мира.
И сразу стало тихо и спокойно.
- Идите с миром!
Я вернулась в селище. К нам подходили другие и спрашивали:
- Что же вы решили делать? Вы уходите?
- Нет, - отвечала я с улыбкой, - мы уже здесь. И наш праздник - будет.
- А что же будет с рассветом?
- Для вас - не знаю. А для нас - просто жизнь.
Неждана отозвала в сторону Сережня:
- Прежде, чем я уйду, я должна сделать еще кое-что.
Посвящение. Ну, это дело волхвов. А уходит она куда-то "дальше".
- А теперь - ряженье! Где Кострома?
Кострома - это чучело, которое символизирует весну и семя, которое легло в землю. Оно должно умереть, чтобы стать колосом. Так говорят волхвы. Кострому с пением и почестями носят на руках, чтобы потом сжечь или утопить.
Было уже темно, и чучело Костромы ярко горело в огне святилища, а мы прыгали через этот огонь. Прыгали все, в том числе Неждана, годи и даже моя Жучка, которую, правда, приходилось брать на руки. Прыгал доже варяг, муж Чернобуры, который остался вместе с нами, хотя ему было очень боязно. И были песни, хороводы, "Ручеек" и другие игрища. И была радость. И даже Иные стояли рядом с нами и хлопали в ладоши.
Кроме нас оставались еще японцы - странный, непонятный народ, захотевший жить в этом мире, но не захотевший его принимать.
А варяги уходили назад... Я не пошла смотреть, я даже не пошла прощаться, ибо это уже не мое, а наш мир, наш дом отныне - здесь.
P.S. игрока, а не персонажа. Игра редкостно удачная. Нуль экономики - это хорошо, отсутствие неадекватных и агрессивных личностей - тоже. Ну а вход в игру и выход из нее (вместо традиционного парада) - просто великолепны. Команды были сильно смешанные, так, в славяне приехали игроки из Ярославля, Москвы, Костромы, разных мест Московской области, но это нисколько не мешало играть вместе. Мастера, кстати, были играющие, но при этом я ни разу не слышала обращений типа: "Эй, я к тебе, как к мастеру..." Все было по игре. Кроме того, игра фактически была не театралкой, а глюком - большим, красивым и развесистым. Адекватно отыгрывали практически все, и потому большое спасибо за игру и мастерам, и рядовым игрокам.
return_links();
//echo 15;
?>
build_links();
?>