Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Личные страницы
Игры Юмор Литература Нетекстовые материалы


Эленлиндо

История Эленлиндо, рассказанная им самим кому-то из Нолдор

Звенящая россыпь коротких нот - ночные звезды. Они танцуют и соединяются в фигуру, сплетенную из Тьмы и Света. Кто это? Есть ли имя у звездного танца? Эленлиндо - звездная песня. Музыка становится все громче. Я открываю глаза. Здравствуй, Время, я родился.

Я помню, как зазвучала Музыка. Сначала робко, едва слышно, потом все сильнее, все громче. Все больше и больше голосов присоединялось к ней. Я тоже вплел в это звучание свою мелодию, и это была радость, какой я не испытывал ранее: радость Творчества, радость со-Творчества. Мы вместе создавали нечто невыразимо прекрасное. А Он был главной струной в этом хоре, тоникой, аккордом, объединявшим всех нас. Он был отдельно от нас и в то же время - всеми нами. И мной тоже. Я чувствовал, что ему нравится то, что мы поем, и ему нравится творить Музыку вместе с нами. Это была его Музыка, это была наша Музыка. И я был рад, что ему нравится наша Песня.

Мы были разными. Кто-то из нас давал больше Музыке, кто-то меньше. Должно быть, изначально каждому из нас были дарованы разные силы, разная возможность участия в Творении. Впрочем, тогда я об этом не думал. Тогда я вообще умел только чувствовать. Я был частью Музыки, я был Музыкой.

Двое были сильнее всех, только Он был могущественнее их. В чем-то они были схожи, наверное, Квэнди и Атани сказали бы, схожи, как братья, но для нас, Айнур, не было такого понятия. Мы никогда не говорили словами. Итак, двоим из нас Он дал более всех Неугасимого Огня, но сила их была разной. Один - мягкий, спокойный, ласковый свет, всепонимающий и всеобъемлющий. Другой - его сила была силой бури, нет, силой стихии, которая может принести много блага, но может и вред. Его тема была мрачной, зовущей, грозной. И в ней была гордость. Я прислушался к нему, и мне захотелось творить вместе с ним, петь вместе с ним эту мрачную красоту. И не мне одному.

Как получилось, что в Музыке возникли две Темы? Я не заметил этого момента, просто вдруг осознал, что мы не являемся уже целым, единым, и - что удивительнее - я больше не чувствовал себя единым с Ним. И я почувствовал, что он чем-то огорчен. И я тоже был причиной этого огорчения. Я не мог этого понять.

И вот Он дал нам другую тему, и мы с радостью подхватили ее. Больше не было ощущения мучительной неправильности, но все-таки остался какой-то след, не было былой уверенности. Я по-прежнему пел вместе с тем, кого позже стали называться Мелькором. Его тема была близка моей, и наши мелодии сплетались очень красиво. Мы творили вместе. И вдруг снова возникло что-то неправильное, снова появился Диссонанс. И я с удивлением заметил, что он идет от нас, тех, кто поет вместе с Мелькором. Неужели он мог быть причиной ему? Я вслушался в нашу Тему и понял, что она не так уж противоречит тому, что дал Он. Это было сравнимо с пожаром, выросшим из лесного костра. (Вы же понимаете, что я просто пытаюсь объяснить все это понятными вам образами.) И это было не менее прекрасно. Я не понимал, почему Он не хочет принять этого. Я не понимал Его.

Итак, Музыка снова разделилась. И Он был недоволен этим. Он оборвал нашу Песню, и на мгновение возникла Тишина. Я раньше никогда не знал тишины, и мне стало страшно. Я никогда до этого не знал страха.

Но Он дал нам новую тему. Была ли она прекраснее предыдущих? Нет, не была, в каждой была своя красота. Но в этой было что-то особое, что нельзя описать никакими словами. И я был счастлив, что и я творю ее. Затем в этой музыке появились новые ноты, о нет, они не уничтожали мелодию, они лишь украшали ее, развивали… Но они стали Диссонансом. И я тоже стал им. И тогда Он оборвал музыку. Больше не было ничего.

Я почувствовал, как Он с упреком обратился к Мелькору, но не гневно, а как отец к неразумному сыну (мне опять приходится применять человеческие аналогии), но тот отверг Его упреки. Мелькор был горд и хотел быть лучшим. И я понимал его.

Тогда Он соткал перед нами Видение, и прекраснее всего было оно. Был это мир, живой прекрасный. И жили там странные создания, они были совсем не похожи на нас, но мне они сразу чем-то понравились. Я подумал, что смог бы учить их Музыке. И пожалел, что перед нами лишь видение.

Он обратился к нам. Как передать ту радость, охватившую меня, когда я понял, что этот мир перестанет быть видением, а станет настоящим. И что мы сможем - я смогу! - пойти туда. Я даже не обратил внимания, когда Он сказал (хотя, конечно, там никто не говорил словами, но вы лучше меня поймете, если я буду говорить так), что мир получился не таким, как Он хотел, потому что в Музыку вошел Диссонанс, и Он не знает, каков будет этот мир. Я не чувствовал своей вины, более того, мне хотелось самому творить его. "Так даже лучше, что еще неизвестно будущее этого мира, - думал я, - я стану этим будущим". И меня восхищала эта возможность.

Что еще можно рассказать? Да, возможно, именно тогда я выбрал путь Мелькора, как вы говорите. А может, это произошло раньше или позже. Я просто жил. И творил свою музыку.

Это было началом. Нет, конечно, Начало было раньше, когда мы лишь пробудились, когда в нас загорелся Неугасимый Огонь, но это было началом мира, началом Арды. Как объяснить это тому, кто никогда не сможет себе представить еще несуществующего мира? Наверное, никак. Но для нас это было так. Мира еще не было, но в то же время он уже был, и мы создавали его. Я тогда был вместе с Вардой Элентари, я хотел, как и она, зажигать звезды в темноте, и они бы танцевали под мою музыку. Не зря же мое имя Эленлиндо - Звездная Песня. Но я узнал, что я слабее, чем она и потому не могу этого делать. Это было непонятно: почему она, а не я? Почему я не так силен, как она? Почему я должен быть лишь помощником? Это было обидно. Я хотел сам быть первым, чтобы подчинялись мне, чтобы я имел право и возможность сказать, как и что делать. Чтобы восхищались мной. Вот вы, Квенди, вы все превозносите Элентари, но многие ли из вас вспоминают ее Майяр? Вот видите - нет, вам незачем нас вспоминать. Вы тоже считаете, что мы должны были лишь помогать ей, были обязаны. А я так не хотел. Я был одним из многих, а хотел быть единственным. И только один из Валар понимал меня, только один стремился к тому же - Мелькор. Мы часто разговаривали с ним, и мне нравились его идеи. Да, они были смелыми, слишком смелыми для остальных. Он предлагал сделать за несколько лет то, что они хотели делать веками. К чему тратить время? Я не понимал, мне тоже хотелось как можно скорее увидеть результат. Чем дальше, тем сильнее я недоумевал, почему же Валар настроены против идей Мелькора. Постепенно я даже начал злиться на них за промедление. Я думал: они просто боятся того, что он предлагает, или завидуют тому, что не они придумали это. Я понимаю, почему он ушел от них, они бы только мешали ему, а так - он был свободен. Я узнал об его уходе только какое-то время спустя. Знай я заранее, возможно, ушел бы вместе с ним, хотя вряд ли он бы хотел сопровождающих. Но, так или иначе, он ушел без меня, а один я уходить не решился. Тяжело было идти в неизвестность от всего, что знал и к чему привык. Нет, темнота меня не страшила, тем более уже зажглись тогда звезды. Да и я всегда любил темноту. Не боялся я и Тьмы - разве можно бояться прекрасного? Я боялся неизвестности. Именно поэтому я тогда не ушел.

Когда все-таки решил уйти? Вскоре после падения Столпов Света. Честно говоря, я не понимал испуга, охватившего всех. Ну, темно, ну и что? Еще меньше я понимал, почему мы должны бросать все, что уже сделано и переселяться непонятно куда. Я последовал за Валар в Аман, но мне там сразу не слишком понравилось, в Альмарене было намного уютнее. К тому же, живя в Амане, было уже не так легко бывать в Эндорэ, а я привык к постоянным прогулкам там (хотя я и не решался уходить далеко от Альмарена).

В Валиноре наша жизнь изменилась, в нее вошел страх. Теперь нас, Майяр, часто спрашивали, куда мы собираемся идти и что делать. Должно быть, это происходило оттого, что за нас беспокоились, но меня это раздражало.

Еще больше мне не нравилось то, что Эндорэ стало практически запретной темой. Нет, официально никто ничего не запрещал, но на того, кто заговаривал об Эндорэ, смотрели с неудовольствием. Видимо, Валар не могли простить себе, что оставили Эндорэ Мелькору. А у меня большинство песен были об Эндорэ.

Над Эндорэ тихая ночь
Все спит, только звезды поют
И вечный свой танец вершат,
Сплетаясь в созвездья.
Уйти от уюта сна прочь.
Зачем в эту ночь мне уют?
И если так звезды решат,
Мы будем вместе.

Спокойный времени сон - 
Над Эндорэ ночь танцует.
И звезды опять целуют
Ночной небосклон.

Вам нравится? Я рад. Когда мы жили в Альмарене, Валар тоже нравилась эта песня. Варда даже несколько раз просила ее спеть. Но после того как мы перебрались в Аман, все изменилось. Когда однажды в ее присутствии я начал это петь, она хмуро посмотрела на меня и сказала, что лучше бы я занялся чем-нибудь полезным, вместо распевания каких-то песенок. Меня это тогда очень обидело. С тех пор я все чаще пел песни, когда их никто не слышал. А ведь менестрель пишет не только для себя, но и для других. Я вспоминал, как Мелькор слушал мои песни, они ему нравились, и думал, что он бы меня не осудил за то, что пою об Эндорэ. Желание уйти к нему становилось все сильнее. Я часто думал о том, каково сейчас в Эндорэ. Я был уверен, что теперь, когда Валар ушли оттуда, Мелькор смог воплотить хотя бы некоторые из своих идей. Мне так хотелось это увидеть.

Потом ушел Артано. Когда стало известно, что он ушел к Мелькору… Трудно объяснить, каким стал Аман. Имя Мелькора произносилось с опаской, его силы, его воли боялись. За Майяр стали следить еще более пристально и не без оснований: после ухода Артано, вероятно, не я один думал, что раз Мелькор принял его, примет и меня.

Кажется, Варда догадывалась о моих намерениях. Во всяком случае, теперь она почти постоянно требовала, чтобы я находилась рядом с ней или рядом с Манвэ. Или уж на крайний случай, рядом с кем-нибудь из ее старших Майяр. Она снова стала просить меня петь мои песни, но их практически не слушала, это выглядело, как предлог, чтобы я оставался у нее на виду. Несколько раз она заговаривала со мной, пытаясь убедить, что в Амане намного лучше, чем в Эндорэ. Но для меня Аман был слишком светел, слишком ярок. К тому же меня утомляла необходимость почти постоянно общаться с кем-то, мне хотелось тишины.

Незадолго до моего ухода из Валинора Элентари сказала: "Я не понимаю, откуда в тебе эта тяга к тени, ко Тьме. Ты ведь любишь звезды, любишь их свет. Ты любишь создавать, а не разрушать. Должно быть, твоя гордыня влечет тебя во мрак. Опомнись, задумайся".

Я действительно задумался, только не о том, о чем меня просила Варда. Я задумался о том, что во мне действительно есть свет и, значит, среди тех, кто последовал за Мелькором, я буду единственным таким. Единственным! Во мне есть и свет, и тьма. Я - словно ночь. Недаром же мое имя - Эленлиндо, Звездная песня.

Это было окончательным решением. Варда, не желая того, сама подтолкнула меня к уходу из Амана.

И я ушел, ушел во Тьму.

И никогда не жалел о своем поступке.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>