Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Яна (Миримэ)

Начало. Альдаломэ

Золотистые листья чуть слышно шуршали под ногами бегущего эльфа - эльфы передвигаются почти бесшумно, а уж по знакомому пути - тем более. Капюшон легкого серебристо-зеленого плаща откинут назад, и ветер переплетает пряди черных - вороно крыло - волос, отброшенных с бледного лица. Одежда эльфа зеленая - обычный цвет среди стражей границы, на ногах сапоги из тонкой черной кожи, плащ прихвачен у горла простой бронзовой застежкой-фибулой: круг из витых нитей да булавка, даже камня нет. Легкий бег по знакомому пути - сколько раз он уже проделывал его с начала тревожных времен? Да и были ли времена хоть когда-нибудь не тревожными? Здесь - никогда. Да и в его родных краях тоже было неспокойно, сколько он себя помнил.

Легкий бег по зимнему Лориэну, мимо уносящихся ввысь серебристых стволов, мимо золотой листвы, которая скоро начнет опадать, и тогда весь лес будет покрыт ковром из живого золота, под ясным небом, в почти безоблачное и такое светлое утро, когда воздух свеж, и бодрит, как глоток из Нимродели. Бег, как будто нет угрозы с Востока, нет стражей на границе земли Поющего Золота, нет извечной настороженности, когда в каждом шорохе слышится враг, только молодой беззаботный эльф бежит по своему лесу, и впереди его ждут только неисследованные просторы и чащи - и ничего больше.

Резкий свист, похожий на птичий, разрушил иллюзию темноволосого эльфа. Он уже пришел на свой пост - ведь он был Стражем границы, и сейчас настал его черед сменить других Стражей. Осознание того, где он находился, мигом смыло всю веселость. Легкости как не бывало. Конечно же, был Восток, и была Тень, и была война, и была она - сейчас.

Он подбежал к одному из мэллорнов, внешне ничем не отличавшегося от десятков окружавших его собратьев, подпрыгнул неожиданно высоко, ухватился за ветвь и сильно качнулся несколько раз. Раскачавшись, отпустил руки и легко перелетел на другую ветвь, выше, нащупал ногами одну из нижних ветвей, и полез дальше, передвигаясь с легкостью и скоростью белки - или другого существа, проведшего на деревьях почти всю жизнь.

- Снова ты так... Не мог подождать лестницы? - встретил его старший из Стражей, среднего роста эльф с проглядывающими в темных волосах серебристыми прядями. Взглянул на солнце, еле видное сквозь сплетение ветвей и листьев, - И снова ты раньше обычного. Твоих напарников еще нет, сам видишь.

Вновь прибывший привычно выслушал все это - такое повторялось практически каждый раз, когда подходила его очередь заступать на пост - и привычно пропустил мимо ушей. Два молодых эльфа, сидевших на правом и левом краях талана, украдкой бросали на своего сменщика восхищенные взгляды: хоть они и были моложе, но ни за что не решились бы так скакать по ветвям перед своим начальником, к тому же такой непринужденности и гибкости им еще учиться и учиться.

В ответ на замечание новый Страж только встряхнул головой, и пряди темных волос упали ему на лицо, просветлевшее было от бега и тихой радости, но теперь вновь принимавшее обычное хмурое выражение. Он пожал плечами:

- Ничего страшного, Аннаэль. Посижу один, как всегда.

Обычно в ответ на эти слова, ставшие уже своеобразным ритуалом этого сторожевого поста, Аннаэль просто махал рукой, всем своим видом выражая безнадежность хоть когда-нибудь приучить этого Аваро к порядку, неожиданно улыбался, кивком головы указывал двум другим стражам следовать за ним, коротко кивал эльфу и исчезал внизу, ловко спускаясь по уже сброшенной веревочной лестнице. Сегодня же этого не произошло. Аннаэль молча разглядывал своего сменщика, все больше хмурясь, и тому становилось все более неуютно под пристальным взглядом серых глаз, а затем сказал:

- Не могу оставить тебя одного. Не должен. Я-то пойду, а Квэссэ и Сарион останутся до прихода твоих напарников. Ты же старший.

- Но...

- Нет. - это слово прозвучало настолько веско, что эльф не стал спорить дальше, хотя очень не любил отступлений от правил - а сейчас и происходило самое настоящее отступление от установленного порядка. Единственным, что примиряло его с этим, была мысль о том, что просто так ничего не происходит, и раз Аннаэль решил лишить его часа одинокой стражи, значит, на то есть серьезная причина. Он вздохнул и пожал плечами, показывая, что согласен.

Дальше Аннаэль полностью последовал заведенному порядку - правда, с одним отклонением: перед тем, как спуститься, он на мгновение стиснул плечо эльфа и произнес:

- Да пребудет с тобой сила Элберет, Альдаломэ.

Альдаломэ был из Авари, что было видно по его сравнительно невысокому росту (в Лориэне попадались девушки выше его), гибкому, тонкому телу и черным волосам, обрамлявшим бледное, непривычное к свету лицо. Длинные ресницы скрывали глаза такого темно-синего цвета, что они казались почти черными, брови тянулись ровными линиями, лишь с небольшим намеком на излом ближе к концу, тонкий прямой нос и узкие, сжатые губы дополняли картину. Он был еще молод и не успел устать от жизни, но уже в таком возрасте, чтобы считаться опытным и знающим, изредка вызывать восхищение юных эльфов, и ворчание - более старших. Вот и сейчас - Аннаэль едва скрылся среди ветвей, а молодой Аваро уже затылком чувствовал восторженные взгляды Квэссэ и Сариона, совсем недавно достигших достаточного для стража возраста. Они были еще совсем новички, хотя и тому, и другому уже приходилось стрелять орков. Но они не участвовали в рейдах, вылазках, погонях и охотах, не были даже в Имладрисе, не говоря уж о других, более опасных и отдаленных местах, и любой мало-мальский опытный эльф казался им почти героем. А такой странный, как Альдаломэ - тем более.

Семья Альдаломэ пришла в Лориэн, когда ему было около шестидесяти лет - далеко не взрослый, но уже и не подросток. Они покинули родной лес, когда там стало слишком опасно и неуютно; дичь уходила, напуганная неясным ощущением витавшей в воздухе угрозы, стали появляться странные животные, о которых видевшие их решались говорить только шепотом. Альдаломэ привык - он жил так, сколько себя помнил, но его родители - невысокие темноволосые эльфы с тихими голосами, похожими на шепот ветра - знавали и другие времена, и решили перебраться в Лориэн, не дожидаясь ухудшения ситуации. Сияние Золотого Леса было непривычно юному Аваро, который всю жизнь провел в сумраке густых чащ, где все звуки были приглушены и мягки, как прикосновение мха, а дневной свет достигал эльфов только как рассеяные блики среди сплетения вековых ветвей. Авари любили петь, и их песни были отражением их жизни - мягкие, шелестящие звуки, больше похожие на шепот тростника у реки и вздохи ветра в кронах деревьев: Авари редко пели в полный голос. Они больше ценили умение прислушаться к природе и услышать ее собственную песню, к которой они подстраивались и в которую вплетали свои негромкие голоса. Эльфы этого племени были тихи и задумчивы, и умели слиться со своим окружением даже лучше, чем их родичи из Сумеречья - известные следопыты и охотники. Домом Авари был весь лес, любимый ими до самозабвенья, а больших открытых пространств они сторонились, немного напоминая в этом диких зверей, с которыми они умели ладить лучше, чем с некоторыми из Калаквэнди.

Лучше всего их отношения складывались с другими Авари, их сородичами: хотя из диалекты настолько разнились от поселения к поселению, что могли бы с полным правом называться разными языками, сами Авари имели одни и те же нужды и делили одни и те же опасности. Также они неплохо общались с Синдар, но пришельцев с Запада недолюбливали, полагая, что именно с их появлением начались все неприятности. В свою очередь, новоприбывшие смотрели на Авари свысока, гордясь своими знаниями и считая себя выше каких-то Мориквэнди, не только не бывших в Амане, но знавших о нем только по смутным слухам, сохранившимся еще со времен Пробуждения Эльфов.

Не любившие столкновений Авари предпочли углубиться в леса и стать полузабытым народом, о котором редко вспоминали даже их ближайшие родичи - эльфы Сумеречья. Все же некоторые из Авари подружились с людьми и жили недалеко от них, передавая им свои знания - ибо даже знание Эльфов Ночи, каким бы малым оно не казалось их собратьям, превосходит познания Смертных.

Эльфы племени Альдаломэ мирно жили в лесах и не желали принимать участие ни в каких войнах и стычках. Правда, им приходилось обороняться от орков, и уж в этих-то сражениях участвовали даже подростки, для которых первый убитый орк знаменовал переход из детства в мир взрослых.

Семья Альдаломэ и еще несколько семей пришли в Лориэн, ища покровительства Владык Золотого Леса. Их встретили еще далеко перед границей, они не успели пересечь Андуин, а уже кожей чувствовали направленные на них изучающие взгляды - и наконечники стрел. Никто не винил собратьев за подозрения, в тревожные времена осторожность никогда не была лишней.

Их молча проводили в Карас Галадон - молча не потому, что хозяева не желали разговаривать, просто Авари слишком редко говорили на Синдарине и поэтому с трудом понимали его, к тому же сильно мешал акцент жителей Золотого Леса, искажавший слова Синдарина почти до неузнаваемости.

Дорога до Карас Галадона заняла около полутора суток, и они вступили в город Лориэнских эльфов на закате дня, когда воздух был прозрачен и чист, высоко на деревьях зажигались огни, хрустальной чистоты голоса взмывали в темнеющее небо, и им вторили - здесь - вздохом в траве - флейта, здесь - живой голос звенящих струн - лютня, там - приглушенный мягкий перебор, струи серебряного дождя - арфа... Непривычные одежды - белые с золотом, всех оттенков неба - от глубокого ночного бархата до ясно-голубого утреннего шелка, затейливая вышивка серебряной и золотой нитью, развевающиеся на ветру плащи, струящиеся водопадом волосы, прихваченные не простыми кожаными ремешками - обручами из драгоценных металлов, с тонкой гравировкой, на пальцах - кольца со сверкающими камнями. Великолепие Лориэна ослепляло, ошеломляло, и впервые юный Авари всерьез задумался о том, как же он и его родные должны выглядеть в глазах этих гордых, изящных эльфов. Впервые Альдаломэ застыдился своей простой одежды (приглушенный зеленый цвет, самое то для леса), кожаного ремешка на голове, да и всего своего вида. Окружавшие их эльфы бросали на них любопытные взгляды, тихо переговаривались меж собой, и уязвленному Альдаломэ казалось, что они обсуждают их и над ними смеются. Он тихо злился, но молчал, и про себя начинал жалеть о том, что они ушли из родного леса. Его мать мягко положила руку ему на плечо, заглянула в глаза (это было несложно, ее еще не взрослый, но уже и не маленький сын был одного роста с ней), чуть заметно - уголками губ - улыбнулась, и его губы тоже невольно поползли в неумелую улыбку. Насмешливые искорки в глубине темно-синих материнских глаз ясно сказали ему, что она думает об этих заносчивых родичах, а отец просто приподнял бровь, придав лицу удивленно-глуповатое выражение, и Альдаломэ не смог сдержать смешка. Действительно, многие ли из этих убивали своего первого орка всего в сорок лет? А он уже охотник и воин. Тогда он расправил плечи и зашагал, гордо выпрямившись и стараясь не обращать внимания на то, что многие девушки были выше его...

Конечно же, их приняли. Альдаломэ поначалу пришлось трудновато - слишком ярко, слишком шумно, слишком "не так", к тому же он едва говорил на Синдарине, а его надменно сверкающие глаза и вызывающая гордость, с помощью которых он пытался скрыть свое смущение, только отпугивали сверстников. Да он и не искал друзей своего возраста, довольствуясь внимательным изучением окрестностей в одиночестве и обществом тех немногих Авари, что пришли в Лориэн вместе с его семьей. Правда, в тех семьях совсем не было подростков, но Альдаломэ не переживал из-за этого. Вдумчивый и тихий с детства, он всегда больше тянулся к миру взрослых, и сам казался старше своих лет - немногословный, слегка хмурый, упорный в достижении желаемого, твердый в решениях. "Ты - пламя под тонким слоем пепла, спящий огонь, тлеющий уголек" - так иногда говорила его мать, и имя прозрения, которое она дала ему, именно это и означало, но он только молча пожимал плечами - вспышек темперамента за ним не водилось (тот всплеск уязвленной гордости был едва ли не первым за всю его жизнь), в ответ на обиду не взрывался яростью - так почему же "пламя"? "Не просто пламя," - поправляла его мать - "Спящее Пламя", и легко ерошила его черные волосы, - "Даже твои волосы тебя выдают, сам посмотри," - это уже с улыбкой, - "черные ведь, вороно крыло, а если на солнце - видно огненные искры."

Он пока не понимал, и принял Квэнийский вариант отцовского имени - "Тень Дерева", которое, как казалось, очень шло ему, а с возрастом никто уже и не помнил, что его называли как-то по-другому. Тень - и есть Тень: тонкий, гибкий, ходит неслышно, редко улыбается, на узком лице - большие миндалевидные глаза, темно-синие, как ночное небо, да редко их видно - черные с огнистым отливом волосы, длинные пряди закрывают лицо, затеняют, да еще опустит ресницы - как черные стрелы - и не видно глаз, не угадать, о чем думает.

Синдарин дался ему быстро, а потом и Квэнья, а затем в нем неожиданно проснулась жажда нового - новых языков, и он с легкостью освоил язык Сумеречья, а там заинтересовался и языками людей, но здесь почти ничего нового не узнал - только язык Рохана да Всеобщий, а Адунаик резал ему слух, так что его он учить не стал, только скривился про себя - ему казалось, что любой язык должен быть мелодичен, а этот был похож на звук мелющих жерновов.

Одним из Стражей он стал достаточно поздно, но его знали в Лориэне совсем по другим причинам, в конце концов, какой еще подросток мог решиться отправиться в одиночку обследовать окрестности, причем в понятие "окрестности" вошли и земли вплоть до Мории, и за Андуином - и вверх, и вниз по течению? А чуть позже, став уже не подростком - молодым эльфом - один поехал в Сумеречье и вернулся оттуда через несколько лет в величайшем удивлении и с загадкой, требовавшей ответа: "Почему родители выбрали Лориэн?" Сумеречье намного больше напоминало родной лес - и все же выбор пал на Лориэн. Почему?

Прямого ответа он не получил - только расплывчатые объяснения о "предчувствии". Через несколько лет он отправился в Раздол, правда, не один, но был самым молодым среди путешественников. Вернулся на удивление быстро, и с той поры ограничивался лишь путешествиями по тем самым "окрестностям" Лориэна, никогда, впрочем, не посещая земли Рохана - чувствовал себя неуютно на равнине.

Невысокий, задумчивый, он сторонился шумного веселья и открытых пиров, а если и приходилось бывать - приходил молча, как тень, никогда не носил украшений, кроме броши на плащ, никогда не пел. Друзья у него были - как не завести друзей за несколько сотен лет? - но, казалось, он никогда не испытывал нужды раскрыть душу, поделиться наболевшим, и никто не знал, есть ли у него оно, это наболевшее. Тем не менее, ему доверяли - и поверяли небольшие тайны, которые он выслушивал с неизменно ровным лицом и невозмутимо хранил в себе. Как правило, они были моложе - или сверстники - но безоговорочно принимали его старшинство, как более опытного и мудрого. Он рассказывал им о тех местах, где побывал, иногда играл на флейте или лютне, напевал песни - незнакомые мелодии, вплетающиеся в шорох трав и ветвей, говорящие голосом всего, что растет - говорящие вместе со всем, что растет. Иногда сплетал для них - восторженных, юных - тонкие узоры сказаний и преданий, добавляя в знакомые истории - словно вставляя в готовую оправу драгоценные камни- трогательные или страшные, красивые или невозможные, но всегда живые подробности, и это у него выходило так, будто он их видел сам. А он действительно видел. Рассказы уводили его вдаль по дорогам видений, зрение затуманивалось, и перед глазами проплывали мерцающие образы, иногда расплывчатые, как рисунок влажной кистью, иногда четкие, как гравировка на металле, и ему оставалось только облечь эти образы в слова, в чем он и достиг незаурядного мастерства. Но он умел не только расцвечивать всем известные предания - он умел сочинять и сам, только рассказывал свои истории намного реже.

Иногда его друзья - всего несколько молодых эльфов - собирались вокруг него и просто говорили, смеялись, напевали, а он молча перебирал струны лютни, оживавшей под его пальцами водопадом звуков и жаловавшейся, тосковавшей о чем-то неведомом. Его темные глаза подергивались дымкой взгляда в не-здесь, да и не разглядеть было глаз - тяжелые пряди черных волос закрывали опущенное лицо, и жили только тонкие пальцы, касавшиеся струн с невыразимой нежностью. Тогда эльфы замолкали, потому что чувствовали, что соприкоснулись с неведомым, и тихо слушали рождавшиеся на их глазах мелодии, говорящие каждому - о своем...

Напарники Альдаломэ по Страже были как раз такими друзьями - моложе его, доверчивые, восхищенные. Точные копии тех двоих, что сейчас остались с ним по приказу Аннаэля. Он немного знал их: Сарион моложе (совсем недавно сотый день рожденья), способный гранильщик (редкое мастерство в Лориэне, больше бы пристало жителям Остранны, да тех больше нет), темно-каштановые волосы, острый взгляд серых глаз, мягкое сердце; Сарион - хранящий мастерство и любовь к камню, наследник - потомок - эльфов Остранны, резец, отсекающий лишнее. Квессэ - лучник, лучший из молодых, не расстается с флейтой, даже когда нельзя играть - вот и сейчас пальцы нет-нет да и погладят теплое золотистое дерево (сам делал - гордится!), тонкое лицо с неожиданно вздернутым носом, под четкими полукружьями бровей - мечтательные серые глаза с оттенком в синеву утреннего неба, пушистые рыжеватые волосы перехвачены кожаным ремешком; Квэссэ - легкое перышко на ветрах туманных снов... А сам-то он кто? Альдаломэ - тень дерева... Или - угли под пеплом.

Покачал головой - некстати такие мысли на посту. Жаль, конечно, что не дали одному посидеть, но ничего...

- Альдаломэ... - шепот, как шелест листьев, - сегодня неспокойно у Нимродели. Говорят, орки близко.

Авари взглянул на говорившего - глаза Сариона поблескивают, легкий румянец выступил на щеках. Ах да, он хоть и стрелял орков, но все же опыта у него совсем нет, а каждая маленькая стычка видится большим сражением. А ведь уже взрослый - но такой неумелый по сравнению с эльфами Авари... Альдаломэ не отвечает, только едва заметно кивает и опускает глаза.

Как сегодня тихо. Необычайный - даже шелеста листьев почти не слышно - и оттого немного тревожный покой. Как затишье перед грозой. Альдаломэ передергивает плечами, словно пытаясь избавиться от ощущения чьего-то настойчивого взгляда в спину. Непривычно неуютно. Странно.

- Альдаломэ... - Расскажи, как ты убил своего первого орка, - это снова Сарион. Как ребенок, право слово! Аваро косится на него, но у того такой умоляющий, чуть виноватый вид, что эльф только вздыхает про себя: ведь действительно жаль парнишку - всю ночь просидеть с таким сухарем, как Аннаэль и, скорее всего, не вымолвив ни слова - тот очень строг по части дисциплины. Не то, что Альдаломэ - в его дежурство на талане не заскучаешь - истории, песни... Все, конечно, шепотом, и у каждого - одно ухо слушает друга, а другое ловит все подозрительные шорохи, но все ж не так скучно и тягостно. Те двое обо всем помалкивают, понимают, а эти - будут ли? Сейчас дашь им волю, а к вечеру весь Лориэн будет знать, что в дежурство Альдаломэ на талане и петь, и танцевать, и на голове стоять можно. Кому весело - а кому и неприятностей не оберешься. И никто и не вспомнит, что стоять на Страже он никогда не хотел и не просился: времена такие, что даже молодежь вроде Сариона и Квэссе ставят дежурить, а уж о более-менее взрослых и опытных и говорить нечего. Живешь в Лориэне - охраняй Лориэн. Вполне справедливо. Только не нравится это ему, ох как не нравится...


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>