Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Алексина


А если рискнуть?..

(Короткая комедия с плохим концом и малым количеством героев.)


Герой и в самом деле будет один. Или почти один... на протяжение всего его (ее, простите) существования. А существования длинного у нее не вышло. Так уж получилось, и даже такое лицо, как давний обитатель Мандоса не может изменить в уже свершившейся судьбе. Конечно, он решает многие проблемы собственно Чертогов (текущий потолок, например, и расселение не-жильцов), но все-таки судьбы первоначально находятся в руках Намо, и не нам менять что-либо в этом порядке, пусть мы и любим опрокидывать миры.

Все, что было в моих силах-записать эту историю.


1.

Как ее зовут, я узнал не сразу... да, в принципе, какая разница, как зовут наших новых гостей, если через несколько секунд они исчезнут во мраке Чертогов и, возможно, никогда не выйдут. Правда, с недавних пор места перестало хватать, и, пока мы не оказались в безвыходном положении, Намо пошел требовать у Манвэ пристройку или отставку. Манвэ отставку не дал, но и пристройку строить было негде, по той простой причине, что вокруг были зеленые насаждения. Зато нам было разрешено возвращать погибших к жизни.

Если они не были нолдор.

Как можно предположить, нам стало немного легче. Немного, повторяю, потому что менно нолдор первые лезли во все потасовки. О мире мы и мечтать перестали, Намо подхватил насморк из-за разбитого окна (кто сказал, что Валар не болеют?!), места как не было, так и не становилось... Понимаете, есть от чего сходить с ума, тем более что в стенах что-то замкнуло, бесплотные существа стали свободно сквозь них просачиваться, по углам бормотали домовые и мерещилась всякая пакость.

Чтобы мы в самом деле не потеряли рассудок, Ткачиха попыталась пристроить нас к плетению гобеленов, но уже через неделю все вокруг оказалось набито ими под завязку и пришлось дать всем отставку.

Тогда Намо подумал и решил пристроить нас, а частности, меня, к полезному делу: написанию исторической повести.

Конечно, что значит мое творение по сравнению с песнями Румила... но все равно - признайтесь, что никто не мог знать об Эндорэ больше нас, его повидавших. Вайрэ пыталась как-то нами руководить, Намо же после очередного осмотра Чертогов впал в отчаяние и где-то укрылся от мира, чтобы больше этого не видеть.

Мы остались наедине с собою, в тишине и мертвящем спокойствии...

Однажды утром подняля звучный перполох: Намо потерял Книгу Судеб. Бегали мы до заката, обыскали все уголки и закоулочки-пока Вала не вспомнил, что утром положил ее на подоконник. Мы нашли книгу и даже непутевого воробья, который пытался выщипать на память ниточку из переплета... Странно: зачем ему ниточка в середине зимы, когда птицы не строят гнезда?

Хотя в Благословенном Крае нет зимы. Нигде. Даже в Мандосе.

Наверное, это плохо.


2.

Я ждал, что вскоре мы вновь погрузимся в спокойствие, которого так недоставало ТАМ, в Эндорэ - и будем ждать очередной встряски (а кое-кто попробует спрятать Книгу Судеб, чтобы уж не скучать), которой, возможно, так и не случится.

Но Судьбе было угодно иначе. В этот день, не омраченный войной, к нам пришла гостья, история которой стала самой странной историей за все годы, проведенные мною в Чертогах.

Эту историю мы узнали не сразу. Да и сам я не сразу узнал даже ее саму - высокую эльфийку с какой-то отчаянной дерзостью в глазах, которую не смогла погасить и смерть. Ночь была темная, звезды и луна кутались в плотную пушистую шаль облака. Кто-то поежился - привычка, не забытая даже здесь, - и пробормотал, что сегодня не лучшая ночь. Мы согласились. Кто-то взялся за пяльцы. Кто-то вполголоса затянул балладу, под аккомпанемент песни какой-то ночной птицы...

- Извините, - неожиданно сказали за моей спиной. - Вы не скажете, где я нахожусь?

- В Мандосе, - ответил я, не оборачиваясь. - Боюсь, что вы успеете с ними познакомиться за то долгое время, которое здесь проведете.

- О да, безусловно, - согласился голос. - Я этого и ожидала... - задумчиво продолжала она. - Но не так скоро.

- Неужели в Эндорэ снова битва? - спросил один из вассалов Феанора.

- Вполне возможно, - сказала эльфийка. - Я пришла сюда после неудачной схватки.

- У Моргота тварей - как собак нерезаных, - подтвердил феаноринг.

- Мы их режем, - отозвалась девушка.

- Значит, мало режете, - включился в философскую дискуссию синда из Химринга.

- Ну, вы еще кулинарные таланты друг друга обсудите, - посоветовал мрачный нандо.

Нолдэ, сидящая за вышиванием, брезгливо поморщилась:

- Действительно. Может быть, лучше расскажете, как продолжается жизнь?

- Не лучше и не хуже последних веков, - вздохнула новенькая. - Однообразие. Мы сражаемся. Моргот сражается. Мы несем потери, он тоже, но меньше. Периодически бывают большие взбучки. Времени на духовное не остается... нашим мастерам остается только совершенствовать оружие.

- Невесело, - отметила нолдэ.

- Конечно.

Во время этого приветственной беседы я не раз замечал, что наша гостья смотрит на меня так, будто очень долго меня знала и теперь пытается вспомнить... я ее не знал, это я мог утверждать, потому что всегда отличался хорошей памятью на лица. Может быть, конечно, и забылось - в Мандосе ничего не остается прежним, - но это маловероятно.

Но она, кажется, смогла раскопать какое-то воспоминание, потому что нерешительно спросила, опускаясь на одно колено:

- Государь? Я не сразу вас узнала...

- А я до сих пор не могу вас вспомнить, - признался я.

- Немудрено, - она посмотрела на меня. - Здесь все не такое, каким оно было раньше... Я - Фалмирэ Аринэль, дочь корабела. Меня сложно запомнить, потому что сложно найти.

- Постой... Ты притащила на корабль эту бестолковую тэлэрэ...

- Скорее, не бестолковую, а рассеянную, государь, - заметила она, - но истинно так и было.

- И что с ней сейчас? - поинтересовался я.

- Похоже, она пишет хронику. Я почти ничего о ней не знаю, мы расстались почти сразу по прибытию в Хисиломэ...

- Впрочем, это не так уж важно... - решил я.

- Я вижу, вы тут времени даром не теряете? - она указала глазами на нолдэ с пяльцами.

- Иначе можно сдохнуть от скуки, - подал голос незнакомый гном. - И благо, если мы еще ощущаем скуку, тогда же совсем плохо станет.

- Отчего же?

- Лучше скучать, чем становиться ходячим мертвяком, - назидательно проговорил гном и ушел.

- Между прочим, не лишено истины, - отметила вышивальщица. - Я тут дольше вас, так что можете закрыть рты и подождать, пока просидите с мое.

- Как цинично, - сморщился нандо.

- А что делать?-она с удовольствием услышала молчание.-Вот и я не знаю.

- Вполне возможно, что я это знаю, - неуверенно ответил спорщик, - но забыл.

- Вспоминай, - шутливо посоветовала эльфийка. - Сомневаюсь, что вспомнишь.

Назревал серьезный спор с участием всех, оказавшихся поблизости разными судьбами. Участие в подобном мероприятии особой радости мне не доставляло, хотя многие считали это неплохим развлечением, поэтому я быстро схватил Аринэль за рукав - еще наслушается, - и потащил прочь из чертога.

- Ну, и куда мы идем? - недовольно поинтересовалась она.

- К Намо, - буркнул я.

В самом деле, уже давно пора их познакомить...

- А что, Намо принимает? - засомневалась Аринэль.

- Куда ему деваться... - вздохнул я.

Намо принимал. Правда, не нас, а известку. Несколько майар доставали ее с антресолей и передавали вниз, где известку разводили водой и получали жиденькое, но вполне сносное для отделки стен и потолка вещество. А оно нас требовалось часто: в Благословенном Крае осень означала начало бесконечных и довольно сильных ливней, которые заливали все напрочь. Наверное, Чертоги строили на страх, а не на совесть, потолки протекали, и Намо сам влезал на лестницу, брал с собой ведро и все сам красил.

- Это ты? - спросил Намо, усердно размешивая бедную побелку.

- Я и моя... подданная.

- Замечательно, - сник Судия. - Откуда она.

- Из Хисиломэ, - вмешалась Аринэль и, подума, добавила: - господин.

- Какой я тебе господин, - печально сказал наш хозяин. - Ты что, тоже проклята?

- А как же, - ответила эльфийка.

- Ну, тогда расскажи ему что-нибудь про историю Хисиломэ без него, - распорядился Намо и начал заливать побелку в грязное ведро. - Потом, может, я тоже приду послушать. А сейчас у меня дела. Все.

Аринэль с тщательно скрываемым изумлением посмотрела на то, как Намо Судия карабкается по лестнице, приставленной к стенке и начинает распушенной грязной кисточкой шкрябать по стенам, оставляя неровные следу побелки.

- Государь, может, ему... э... помочь? - предложила она, все еще нерешительно косясь на известку и майар.

- Он запрещает, - сказал я. - Ну, пошли.

- Куда на сей раз? Знакомиться с Вайрэ?

- Нет, писать книгу.

- Какую книгу? - взвыла Аринэль. - Столько новостей разом голова моя не выдержит!

- Чтобы мы не захирели, Намо велел нам писать Книгу об Эндорэ, расспрашивая всех прибывающих, - объяснил я. - Так что на данный момент я исполняю свой долг: очередная глава будет твоей.

- Как и следовало ожидать, королем в Хисиломэ и Верховным Королем Нолдор стал ваш сын, - сообщила Аринэль, - Финакано Отважный. Потом ничего интересного, кроме совершенно обыденных набегов тварей Моргота, пока не было. Я потом я ушла из Хисиломэ.

- И по дороге на тебя напали?

- Совершенно верно. И вот, я здесь.

- Все так просто?

- А куда сложнее? Самое сложное в моей судьбе - Хэлкараксэ, но это давно минуло.

- Каждый рассказывает о нем совсем разные вещи, - заметил я. - Кто - то говорит, что небо было усыпано звездами, другой утверждает, что там было темно и мрачно. Третий может вспомнить лица всех, кто шел с ним, половину выдумав. Четвертый вовсе ничего не видал. Какими ты видела эти льды?

- Они были красивы, - сказала она легко, будто вовсе не видела их страшных сторон. - Особенно под луной. В первый восход... если вы помните, Это было великолепное зрелище, за которое не жалко жизни.

- Многим было жалко.

- Я пока говорю за себя.

- Говори.

- Самым ужасным там были полыньи, вы заметили? - я покачал головой, и она продолжала: - Тогда вам повезло. Они затягивали в себя, как водовороты, и ни у кого из тех, кого я видела, не достало сил с ними бороться. Я сама видела колдовство этих проклятых проломов... уу! Сначала кажется, что это просто окошко во льду, заглядываешь туда... потом смотришь очень долго на эту тяжелую, словно слипшуюся, черную воду, и мир начинает блекнуть, смазываться. Пока не растает окончательно. Если в это момент не оттащить беднягу от полыньи, от пропал, дальше начинается помутнение рассудка. Начинают видеться луга, дом, синее небо... Потом сзади может прилететь синяя бабочка, - ну, мне явилась синяя бабочка, - и броситься в полынью, которая видится не полыньей. И ты бросаешься следом...

- Фу! - я фыркнул и тряхнул головой. - Я иногда не могу поверить, что сумел выжить.

- А многие не сумели... - ровно промолвила Аринэль; ее синие глаза на мгновение стали черными. - Но это - ничто по сравнению с Эндорэ, где мы вынуждены существовать. Иногда мне кажется, что им повезло.

- Неправда, тебе не может так казаться, - уверенно заявил я.

- Может быть, - пожала плечами она, - но я чувствую, что некоторые так и думали.

- В самом деле?

- Что мы можем утверждать? Сейчас не живут долго даже вечные истины.

- Мне кажется, мы это всегда понимали, но боялись себе признаться.

- В этом сложно признаться. Каждому хочется иметь хоть какую-то опору, пусть даже ненадежную.

- Такую, как вера в Эндорэ.

- И такую тоже.

- Прошло много времени с тех пор, как я ушел?

- Совсем немного. Боюсь, я не расскажу вам ничего нового.

- Ты рассказала мне о Хэлкараксэ. Начало положено... Наверняка, скоро мы устанем от истории, которая все повторяется и повторяется, и станем писать о своих друзьях и врагах. Как они жили, с кем враждовали и дружили помимо нас, какие видели цветы, сколько котят снимали с деревьев... Послушай, за нами остаются сотни и тысячи безымянных. Тебе не хочется оставить первый след в летописи лиц?

- Это невыполнимое задание, нас слишком много, - она широко улыбнулась. - Но все невыполнимое становится еще притягательней. Я хотела бы попробовать. Воскресить в памяти старые заметки, переписать начисто мои маленькие книжки... Дайте мне неделю, государь, и я вспомню все, чем я жила и как я жила, чтобы рассказать об этом господину Чертогов.


Вновь мы встретились, как и было обещано, через неделю, хотя Аринэль больше, по - моему, исследовала Чертоги и жизнь их хозяев, нежели вспоминала свою жизнь. Конечно, за работой таким, как она, всегда хорошо думается, поэтому я за нее не беспокоился. За несколько дней они с Намо побелили все стены, починили четыре рассыпавшиеся от старости лестницы и окно, разбитое недавним градом. Кроме этого, в Чертогах появился ничейный приблудный кот с рваным ухом и половинчатым хвостом. Кто ему отгрыз недостающую часть хвоста, мы не знали, но это было неважно. Вскоре от окотился, и покоя нам не стало... Однако он и не нужен был никому - этот покой! Все, мы достаточно плавились, настала пора сковать клинок и перевернуть хоть что-то, чтобы перестать мучить себя надеждами и верить только в одно: в возможность спасения и прощения.

Мы стали немного моложе. Пусть это и считается невоможным... разве можно переворачивать мир, не веря в свою юность, которая обязана вернуться, если мир уже перевернут...

Итак, прошла неделя, я сидел среди книг и пытался освоить азы вышивания, когда вошла Аринэль и протянула мне стопку густо исписанных листков, объявив, что это будет ее заметками с повествованию.


3.

- Все началось, как вы знаете, с Клятвы, - моя гостья слегка поморщилась. - Как бы не хотелось мне признавать это... Феанаро умел подчинять своей воле. Сейчас я думаю, что повело меня в этот заведомо безнадежный путь, и не могу найти ни одного довода. Во всяком случае, для себя теперешней. Наверное, что-то изменилось... - пауза. - Да не наверное, а точно. Остаться прежним после нашего похода... хмм... немного сложновато, вы не находите?

- Смеешься! - укоризненно воскликнул я.

- Конечно, смеюсь, - ответила она. - А как же иначе? Во льдах, чтобы не сойти с ума, я пересказывала все, что происходило со мной раньше и что привело к исходу с точки зрения скомороха.

- Получалось?

- Получалось. Я думаю, из всего того, что я напридумывала для потомков, можно собрать неплохую антологию с пометкой "не для феанорингов".

Чертоги немножко дернулись.

- Он нас слушает.

- Феанор?

- Именно.

- Надо сказать ему спасибо за удачный развлекательный поход по льдам, - ухмыльнулась Аринэль. - Это было незабываемо.


"...Сначала мы пытались подобрать упавшие челюсти. Потом кто-то вспомнил, что теперь Дерев не будет. Не будет, и все!.. Кто-то заплакал, остальные подхватили, кто-то пытался пробраться поближе к деревьям, но там была Ниэнна, и его не пустили. Лохматая тэлэрэ, стоявшая все это время в углу, пробормотала, что так и знала, и скрылась. Хотела пойти за ней, но сестренка вцепилась в подол платья и спрашивала, кто придумал такую неудачную шутку. Достойного ответа не нашла, поэтому увела побыстрее, хотя ноги не слушались.

Жили мы далеко, на улицах была ужасная толкучка. Весь Тирион бегал, орал и спрашивал друг у друга, что нашло на повелителя мира. Как и следовало ожидать, никто никому ничего не отвечал. Даже и не знала, что столько эльдар не видело нашу трагедию...

Задумавшись, потеряла сестренку и бросилась искать. Свернула не туда, опять не туда, потом туда, но уже настолько запуталась, что направление значения не имело. На дереве сидел ничейный котенок и отчаянно мяукал. Снизу прыгал чей-то пес и пытался согнать котенка с дерева... Подобрала палку, попыталась скомандовать собаке подобрать, но не смогла по той простой причине, что она была неученая. Пришлось несильно стукнуть и самой лезть на дерево за виновником происшествия, который расцарапал мне все руки и немного лицо.

Прямо с котом на руках улепетывала от собаки и наткнулась на сестренку в темной подворотне, где она сидела и плакала. Решили идти домой, но опять свернули не туда и оказались на площади... свет Миндона еле доходил туда, но Феанор до того злился, что был похож на большую свечку. Как было ни смешно, мы это оценить не смогли. У некоторых уже началась нервная горячка, их потихонечку разводили по домам... Тем временем Феанор начал кричать что-то про Валар, про Моргота и прочих так азартно, что я испугалась за сестренку и кота и поспешила их увести. Тут началось самое интересное: появился Манвэ и выгнал Феанора. Выгонял долго, конца я не дождалась.

Все уже начинали расходиться. Город был немного подпорчен...

Было темно."


- Несколько... интересный взгляд на мир, - признал я, справившись с первым потрясением.

- Чтобы выжить, надо уметь быть странным.

- Я думал иначе.

- Я тоже... Но вам повезло. Вы... ммм... попали сюда несколько раньше меня, поэтому не видели того, чего выпало мне.

- А что вам выпало?

- Несколько другие обстоятельства... э... приведшие сюда, - Аринэль вдруг рассмеялась. - Хотя: кому я это говорю! Песни о ваших подвигах никогда не умолкнут, а Моргот до сих пор не выходит из замка.

- Так уж и не выходит...

- Вообще, - по слогам сказала она. - Это была воистину славная взбучка.

- От него мы увидели больше взбучек.

- Этой мы расплатились с ним сполна.

- Вряд ли...

- Но теперь его меньше боятся, - Аринэль взмахнула руками: - Все увидели, что он может быть повержен! Не его войско - он сам... Это был великий подвиг, государь.

- Подвиг... - усмехнлся я. - Безумство. Удача, что я прискакал куда надо, если не видел, куда гоню коня.

- Сейчас наступил век безрассудств.

- Что вы имеете в виду?

- Берен, сын Барахира, сумел выжить в Дортонионе, перешел горы и явился в Дориат, где очаровал дочь Тингола и... - она хихикнула, - попросил ее руки.

- У Тингола?!

- Не у нас с вами, это уж точно!

- И что же он ответил?

- Послал беднягу за Сильмарилом, сверкая глазищами ярче кенкета!

- А вы что там делала?

- Я... - замялась Аринэль. - Впрочем, ничего столь же важного, как очередное это безрассудство короля.

- Что значит - "очередное"?

- То, что потом Берен отыскал Нарготронд, предъявил Фелагунду его же собственное кольцо, которое он отдал Барахиру и попросил помощи в добыче Сильмарила...


"...В это время там находились средненькие Феаноринги. Средненькие не в смысле вредности, а в смысле возраста. Они мгновенно учуяли, чем дело пахнет и подняли целый бунт против бедняги короля. Самой меня при этом не было, но добрые души все рассказали. Если до этого у Финарато были какие-то сомнения в необходимости ухода, теперь они отпали. Нолдо со спокойной душой швыранул наземь корону, позвал тех, кто останется ему верен (из всего огромного королевства нашлось только десять экземпляров такой редкости, как преданные вассалы), забрал с собой полуневменяемого от любви Берена и ушел. За Камнем."


- Это случилось давно?

- Не совсем, - ответила, чуть подумав, Аринэль. - Я была уже рядом с Хэлкараксэ.

- Зачем вас понесло в Хэлкараксэ? - изумился я.

- Я сказал: Хэлкараксэ? - полуиспуганно спросила девушка. - Простите, ошибка... Хисиломэ. Рядом с Хисиломэ. Именно так.

- Ясно... - протянул я, отчаянно пытаясь догадаться, о чем умалчивает такая открытая особа, как Аринэль. - Ну, и чем кончилась история?

- Скорее, не чем, а где. Они попали в плен к Саурону и сидят там, может быть, до сих пор, потому что я больше ничего о них не слышала, потому как находилась здесь.

- Думаю, первые вестники не заставят себя ждать, - мрачно предрек я. - У Саурона долго не живут.

- Это было бы грустно, - справедливо заметила Аринэль. - Говорить дальше?

- Пожалуйста.

- О чем?

- Вы закончили затмением Валинора, - напомнил я.

- Ну да, - воскликнула она. - Так кончился наш первый и самый ужасный, пожалуй, день... Хэлкараксэ было не столь ужасно, потому что мы хотя бы приблизительно знали, чего от него следует ожидать. Во время же... простите, после Затмения, мы были совершенно рассеяны. Или даже рассеянны... В общем, никто ни чего не понимал, все метались, как безумные, что-то друг у друга спрашивали, им не отвечали, когда им задавали тот же вопрос, и они не могли ответить...


"Тирион охватила паника. Улицы были больше похожи на муравейник после ливня, все бегали, терялись, находились, орали, пытались что-то сделать, пытались ничего не делать, пытались спросить Валар, что случилось и на ходу раздумывали... По стенам башни бродил Румил с лютней и пел о Затмении. Стало еще горше. Целая дружина с третьей улицы бросилась прогонять менестреля вон: потом споет, когда хаос кончится.

Тут на площадь вышел Феанаро..."


- Помню это как сейчас, - вмешалась Аринэль. - И страшно, и смешно... - она фыркнула. - А Румила действительно прогнали.

- Жаль, я этого не видел.

- Многое потеряли... Но, может, это и правильно.

- Все в мире имеет правильную сторону?

- Совершенно верно.


"...Он, как оказалось позже, был на приеме у Владык, которые попытались выпросить у него Сильмарилы. Ну, не выпросить, а отобрать... Впрочем, это не так важно. Главное, что он не отдал, разозлился и пригрозил покончить с собой. Валар быстро прикинули, что случится с бедным Валмаром, если он исполнит свое намерение и отказались от мысли оживить Древа. Зато Феанаро не отказался от мысли всем отомстить... В том числе и Морготу.

Тут принесли плохие вести. Моргот добрался до Сильмарилов и утащил их с собой.

Феанаро взвыл, вспомнил было о том, что делают с буревестниками, но как только он собрался хорошо его отчитать, бедняга уже скрылся.

Тогда его, очевидно, посетила новая интересная мысль: отточить свое ораторское искусство на бедных внушаемых нолдор, временно ничего не соображающих..."


- Тут подошли и вы, государь, с опрометчивым обещанием, - заметила Аринэль.

- Меня просили - я пошел. И какой я после этого король?

- Если бы нас оставили одних у границы льдов - что бы мы делали без вас? Я уверена, Феанаро не вернулся бы за нами, и мы бы либо вернулись туда, чтобы всегда терзаться стыдом, либо пропали бы в белой пустыне.

- Лучше бы вернуться, - малодушно вздохнул я.

- Неправда! - твердо заявила Аринэль. - Мы смогли подняться выше потери. Эндорэ тоже было прекрасным, мы полюбили его... я думаю, мы многое потеряли бы, не увидев Митрим.

- Бедные внушаемые нолдор, ты говоришь?

- Ну... не такие уж внушаемые...

- И не такие уж бедные, - вмешался Намо, неслышно подошедший с ведром известки в руках и стремянкой на плечах майар.

Аринэль оставила листочки на мою милость и принялась приставлять лестницу к стене.

- Постарайтесь не свалить стену, - тихо попросила Вайрэ.

- Нужна нам твоя стена, - обиженно буркнул Намо. - Между прочим, происходит облагораживание Чертогов.

Ткачиха улыбнулась и отправилась наверх.

- Здесь стены хорошо сохранились, - сделала Аринэль комплимент моему обиталищу.

- Да, - уныло согласился Владыка. - Скоро опять будет делать нечего.

- Скоро будет весна, - напомнила вернувшаяся Вайрэ. - А значит, протекут потолки, отвалится побелка, грохнется несколько плинтусов и сбежит несколько обитателей.

- Ты намекаешь на то, что пора кого-нибудь выпустить?

- Естественно.

- Я подумаю, - пообещал Намо, принимаясь за отделку "хорошо сохранившихся" стен.

- Значит, выпустит, - радостно сообщил я. - Вайрэ, надо поднять архивы и найти списки... уроженцев Эндорэ.

- Ясное дело, - кивнула Валиэ и удалилась.

- В ней много от девочки, - сказала Аринэль.

- У нас по-другому нельзя.


5.

- На чем я остановилась? - спросила Аринэль, усаживаясь на подоконник.

- На том, что нолдор - бедный и внушаемый народ, - напомнил я, разбирая книги. - Мне записывать? Или все есть в твоих заметках?

- Пожалуй, ничего нового я не добавлю - впрочем, как и всегда, - так что отдохните от пера.

- Разве мы имеем потребность в отдыхе?

- Даже бесплотных давит гнет повседневности.

Мы с Аринэль и несколькими добровольцами перебрали архивы где-то за сутки, после чего обнаружили, что Чертоги после массового освобождения просторней не станут, ибо лишь нолдор Турукано отличались сравнительным миролюбием и на рожон до поры до времени не лезли. Синдар из Дориата также редко принимали участие в битвах (или доспехи у них были лучше, а они сами - поосторожнее), поэтому в основном ряды наши пополнялись нашими прОклятыми сородичами.

Не заставили себя долго ждать (как я и говорил) вестники из Тол-ин-Гаурхота, абсолютно отрешенные и безразличные ко всему. Они почти ничего не соображали, забывали свои имена и бредили наяву. Мы хотели их выпустить и отправить в Лориен, исцелить раны их душ, - но в это время случилось самое великое и ужасное событие нашей не-жизни...

Однажды утром к нам пришел Финарато.

- Кошшшмар, - шипела Аринэль, бегая по чертогу из угла в угол. Старший сын Арафинвэ, в это время рассказывающий мне о злоключениях отряда Барахириона, испуганно смотрел на нее. Хотя я и объяснил ему, что она из моего народа, нолдо, похоже, не верил. Кошка с рваным хвостом увивалась вокруг нас и старалась вспомнить несложную науку мурлыканья.

- Я даже не думала, что все так плохо закончится, - устало сказала Аринэль, провожая глазами нашего гостя.

- Неправда.

- Ну и что?

- Есть надежда на лучший конец.

- А мне кажется, нет.


Я оказался прав. Довольно скоро мы узнали о том, что Финарато уходит на волю. Он был достоин мира - хотя бы за то, что был верен клятвам.

Вместе с ним ушли его соратники, в Лориен, как мы и полагали. Я не знаю, получим ли мы вести о них... во всяком случае, мы ждем. А пока - не-жизнь продолжалась, я записывал за Аринэль (вернее, большей частью разбирал ее заметки) ее рассказы, Намо белил потолки, а откуда-то исподволь уже наступала на горло весна...


"...в первую очередь оратор нашел хорошую бочку, чудом сохранившуюся среди суеты и натиска прохожих. Бочка была установлена посередине площади, вокруг встали сыновья Феанаро, Нэрданэль, мрачно хмыкнув, куда-то ушла. Наверное, к отцу. Я в ее личную жизнь не вмешивалась.

Феанаро несколько раз гаркнул "Тихо!". К всеобщему изумлению, стало тихо. Мы приготовились слушать очередную порцию упреков в адрес Валар... однако глубоко заблуждались. Случилось кое - что непредсказуемое: он всем в подробностях, неизвестных доселе, рассказал, как у него стащили Сильмарилы (при этом он сам не присутствовал, но отсутствием воображения явно не страдал).

Сразу после этого мы узнали, что он намерен всем отомстить и даже намекнул, как. Народ взвыл, котенок меня оцарапал. Сестренка покрепче ухватилась за мой же многострадальный подол и приготовилась зареветь. Я бросилась ее утешать. Феанаро пер дальше.

Он вознамерился дать какую-то клятву. Все Феаноринги немедленно бросились к нему, четко следуя правилу: буйных лучше не расстраивать. Они долго выкладывали содержание клятвы, ее причины, следствия, список лиц, призванных скрепить клятву... В небе появился лик Мандоса, он немного послушал подданного, понял, что его, Валы, часть зрительского внимания уже занята, и с печальным вздохом исчез. Откуда-то вынырнула лохматая тэлэрэ, нарвалась на моего котенка и убежала.

Клятва кончилась. Феанаро звал всех бежать в Эндорэ, отнимать у Моргота сильмарилы.

Румил, сидя на самом высоком дереве, сочинял новую балладу."


- Румила я, к стыду своему, не заметил, - я отложил в сторону еще один исписанный листочек. - Еще много осталось.

- Нет, не очень, - возразила Аринэль. - Дальше я стала писать крупнее.

Я посмотрел на следующий лист, но особых различий не заметил.

- Нет? - она заглянула мне через плечо и грустно подытожила: - Значит, в самом деле осталось много.

- Это хорошо.

- Вряд ли.

Мы немного помолчали. В комнату заглянул Намо с очередным ведром краски.

- Фиолетовая! - радостно заорала Аринэль. - Намо, мы перекрасим стены?!

- Именно это я и собирался сделать, - Намо нерешительно заглянул в комнату, слегка ошеломленный таким громким восторгом. - И это не фиолетовая краска.

- А какая же?

- По - моему, лиловая.

- А по - моему, нет... - протянула эльфийка. - Государь, посмотрите, лиловая она или фиолетовая?

Я покорно заглянул в ведро, наполненное густой вязкой жидкостью цвета ириса.

- А туда другую краску не заливали, нет?

- Ну... - засмущался Повелитель Чертогов. - кажется, мы немного капнули синей.

- Тогда ясно, почему мне видится там индиго.

- Ооо! - Аринэль схватилась за голову. - Неужели это краска - хамелеон?

- Пожалуй, мы просто стоим не на том месте, - Намо указал на наше положение. - Я стою в темном коридоре, ты - на границе света и тени, а Нолофинвэ - на самом свету. Что можно сказать о цвете краски в таком случае?

- Не знаю, что о цвете, но о нас скажу одно: мы полнейшие тупицы, - засмеялась Аринэль, - во всяком случае, я. Полезла спорить, не разобравшись в деле.

Намо хмыкнул и отправился красить коридор.

- Ты не помогаешь? - удивился я.

- К вечеру он совершенно умается, вот тогда я нагряну, - Аринэль продемонстрировала отличные знания обстановки и, мгновенно забыв о красильных работах, спросила: - На чем мы кончили?

- На Румиле, который сочинял песню на дереве.

- Великолепная, все же, картина, - усмехнулась она. - Однако потом наступила настоящая зубная боль, стало не до Румила...


"После нашего выхода прошло совсем немного времени - и мы поняли, что значит действовать под влиянием случая... Для начала Феанаро неожиданно вспомнил, что до Эндорэ надо доплыть, счел это весьма неприятным фактом и серьезно задумался. Мы воспряли духом, особенно я, так и не смогшая поймать сестренку в разношерстной и разномастной толпе. Похоже, всем я уже набила оскомину своими появлениями вовремя и не вовремя с криками и описанием внешности сестры. Как-то раз мне сказали, что она ушла обратно, домой, заявив, что эта игрушка ей не нравится. Я вздохнула с облегчением и уже хотела сама уйти домой... Но в это время Феанаро придумал, как переплыть море.

Мы пришли в Альквалондэ."


Меня невольно передернуло... очередной пережиток прошлого. Живого прошлого. Хитрые прищуренные глаза Аринэль смотрели на меня, - или сквозь меня, - и я почему-то смутился. Будто она немножко больше меня знала о цене жизни.

- Хм, - негромко сказала она.

- Что?

- Мне показалось, что вы заснули, - я понял, что она соврала.

- Я до сих пор думал, что не смогу спать до Второго Хора, - отметил я.

- Я тоже, но случиться может всякое... Мы, например, не думали, что возможно то, что случилось в Гавани.

- Мы были слепы. Мы не думали ни о чем, что могло бы разрушить наш мир...

- Вы хотите сказать, что это было пробуждение?

- Разрушение не пробуждает, а ранит. Из - за боли приходят в себя.

- И все - таки, чего больше, - она снова прищурилась и склонила голову, - разрушения или пробуждения?

- Размышлений о том, что же это такое.

Аринэль негромко рассмеялась. Я все же ушел от ответа... признать правоту Феанаро было бы самым сложным, признать свою правоту - слишком низким. Поэтому я решил поступить так, как поступала "наша бестолковая тэлэрэ": выбрать третью дорогу. Кажется, Аринэль поняла мои намерения.

Невольно вспомнилось, как все та же тэлэрэ наглядно объясняла нам преимущества "ничейных" решений: предлагала нам пойти либо к торосу, либо к ледяной горке (дорога через первый была короче, через вторую - безопаснее) и в итоге выбрала средний путь, где поскользнулась и упала. Мы едва успели ее спасти, а Аринэль навсегда закаялась слушать домыслы подруги.

- Ну так что ты видела дальше? - я прервал затянувшееся молчание. Глаза Аринэль подернулись дымкой...


"...Ольвэ был не в восторге от появления племянника. И, конечно же, отказал. Дело начало не нравиться Феанаро, он начал ненавязчиво указывать на свою немалую дружину. Ольвэ, насколько я знаю, ненавязчиво указал на то, что большая часть "дружины" принадлежит Нолофинвэ, потому что репутация старшего сына Финвэ была известна всем.

Феанаро вышел из дворца и недолго думая отправился исполнять свой новопридуманный план. Не думаю, что он отличался продуманностью... но в оздоравливающем безумстве ему отказать было нельзя. Мы просто захватили корабли.

Нет, "просто" - неподходящее слово, потому что захват растянулся в целую баталию с плохим концом... мне, во всяком случае, он не понравился.

Для начала мне снова подвернулась под руку давнишняя лохматая тэлэрэ, которая собралась кончать жизнь самоубийством. Я ей не разрешила. Она расстроилась и попыталась прихватить меня с собой. Вместо этого я прихватила ее и доставила на корабль. Прямо к Нолофинвэ.

Не думала, что, будучи ваниэ, однажды сбегу оттуда, куда так стремились мои предки..."


Мне казалось, что глаза вылезают на лоб.

- Ты не нолдэ?!

- Ну вот, вам стала известна наша тайна, - улыбнулась Аринэль. - Не только нолдор принимали участие в безумных кампаниях.

- Уже "наша", - пробормотал я. - Час от часу не легче. Там были еще ваниар?

- Только от смешанных браков. Я, например, была ваниэ, но мой отец был корабелом. Поэтому он больше жил в Гавани... Ну, и была одна тэлэрэ - поэтому тайна именно "наша". Ей было интересно, почему я ее спасла.

- Понятно.

- Читаем дальше?


"... Мои предки бы удивились. Именно к такому выводу мы с тэлэрэ пришли после совместных раздумий...

Тем временем мы добрались до границы Льдов. Кораблей оказалось маловато, вдобавок появился Намо и начал нас проклинать, восполняя тот пробел, который возник после речи Феанаро. Феанаро пытался отговориться и сбавить эффект, но Намо в этом смысле никто не мог переговорить. Он вдоволь напроклинался и предупредил, что у нас есть последний шанс вернуться.

Мы думали. Намо ждал.

Наконец, некоторые ушли обратно, но кораблей по - прежнему было немного маловато... Тогда мы решили переправиться в два захода.

Глупые мы, глупые..."


6.

- Да, это было плохое решение, - натянуто сказала Аринэль. - Если смотреть с точки зрения обывателя. Потому что если смотреть с точки зрения философа, оно было не таким уж и плохим. Может, отзвук проклятия Намо...

Намо на лестнице вздрогнул и капнул краской на пол.

- ...а может, просто лекарство для воспаленного разума.

- Жаропонижающее.

- Ну да, - согласилась моя собеседница. - С точки зрения философа, за которого выступала тэлэрэ, если бы мы не побывали во Льдах, мы никогда бы не узнали, на что способны. И, может быть, у нас не достало бы сил на победу над Морготом. Вы согласны?

- Пожалуй, согласен, - кивнул я. - Все-таки она была не настолько бестолковой.

- Мы с ней говорили об этом до одурения, пока мне не начинало казаться, что Льды - совсем не страшная штука.

- И мы были вовсе не глупы?

- Мне кажется, я сказала бы Феанаро "спасибо", - тихо, почти шепотом промолвила она, будто стеснялась доверяемой тайны. - Наши испытания закалили нас. Мы стали сильны и свободны... и узнали, что на свете существует что-то, ради чего стоит дожить, добраться, выстоять, наконец.

- Ну и ради чего же жили вы?

- Ради смеха.


"...Через несколько дней это поняли все.

Потом взошла Луна.

Мы смеялись, сознавая свои возросшие силы: мы видели Свет, похожий на тот, что капал с листьев Древ, и глаза наши сияли. Сияли Льды, сияла темнота, которую отныне мы стали звать ночью... Мы смеялись от счастья, чувствуя, как кровь бьется в висках, и небо тоже медленно пульсирует в такт.

Над холодной равниной звенели падающие слезы, обращаясь каплями расплавленного света."


- Да, это уже не смех, - отметила Аринэль. - Ну, в тот момент мне было не до смеха, хотя тэлэрэ указывала мне на то, что лунный лик выглядел немного обалдевшим и такого обилия народа, радующегося при его виде.

- С некоторых пор я начинаю понимать, что вассалы наблюдательнее господ, - вздохнул я. - Я настолько был поглощен заботами насущными, что не замечал ни слез, ни света.

- Для этого и существуют короли: они забывают о себе, чтобы думать о народе. Надо дождаться свободной минутки - тогда можно увидеть то, что видим мы... да я и не думала, что многие замечают то, что видели мы с Рин.

- Ты звала ее Рин?

- Ну да. Ей так больше подходило.


"...Ужасы Хэлкараксэ был вполне однообразными, поэтому мы занимались тем, что рассказывали друг другу свои биографии и историю рода до шестого колена. У тэлэрэ оказалось очень мало предков: только два поколения. В общем, успела она пожить, поэтому и кончать жизнь самоубийством тоже было не жалко... Однажды я еле вытащила ее из полыньи. В следующий раз она спустила меня с ледяной горки, поехала следом, сбила кого - то вовсе к этой затее непричастного, больно ушиблась и весь день думала о тщете земной.

Я не отставала. Проваливалась под лед, падала с горок, падала под горки, спотыкалась... в общем, мы всячески портили друг другу жизнь.

Напортили до того, что стали неразлучны."


- Это почти конец, - прервала меня Аринэль. Я уже давно заметил, что она будто чувствует, какой отрывок я читаю в данный момент... - Не удивляйтесь, государь. Я уже настолько сжилась с этими письменами, что чувствую их, как себя.

- Наверное, они долгое время были с тобой? - угадал я.

- Именно так, - кивнула она. - Их содержание было моим утешением.

- До чего мы дошли... - покачал головой я.

- Мы дошли до конца, - напомнила Аринэль, ненавязчиво обирая у Намо краску и кисточки и залезая на лестницу. - Жизнь в Эндорэ была не настолько смешна, чтобы писать об этом. За исключением мелких бытовых неурядиц, о которых просто стыдно упоминать после Льдов.

- Итак, история кончается?

Она вместо ответа жирно вывела краской на стене слово "конец", хмыкнула и принялась закрашивать творение.


"Эндорэ было не таким уж и замечательным (хотя в первый момент показалось совсем наоборот), но нам всем хватило и этого. Феанаро мы уже не застали, поэтому рассыпались по разным уделам, поделили землю меж собой, провели границы, составили карты и зажили.

Мы (я и Рин) подались в Хисиломэ, где обосновалась большая часть дружины государя Нолофинвэ. Здесь его зовут Финголфином, на манер синдар. Меня тоже не зовут прежним именем, но это не важно. Важно то, что Рин отказалась осваивать новый язык и предпочла казаться немой, потому что летописи можно было писать и на Высоком Наречии.

У Хисиломэ есть одно достоинство: ни на минуту нельзя забыть, кто ты тут и зачем, потому что иначе зимой можно замерзнуть. Еще здесь можно сорваться со скалы, утонуть и напороться на Морготову тварь. Веселый край. А главное - красивый.

Здесь его, кстати, называют Хитлум. Справедливо, потому что туманы здесь почти круглый год. Поэтому мы часто путаем друг друга, ибо ночное зрение в тумане не помогает. Хорошо хоть с врагом нельзя перепутать...

За год я только несколько раз видела Рин - большую часть времени она сидела где-то в строящемся замке, пыталась помочь строителям или рассказывала местным Синдар о Валмаре. Они не слушали. Ей было все равно, потом она пыталась еще раз покончить с собой, но я опять пришла вовремя.

Потом мы расстались окончательно: замок был построен, она закрылась в своем покое и лишь иногда надолго куда-то уходила. По возвращении много писала.

Я упражнялась в боевом искусстве, потому как это было нужнее всего в наше время.

Шли годы..."


- Это все, - отметила Аринэль с лестницы, докрашивая последний участок стены.

- Ты про что? - не понял я.

- Про все, - она передала Намо полупустое ведро и спрыгнула с лестницы. - Краска кончается, история кончается, время кончается. Не кончаются только стены, потому что скоро придет весенний потоп.

- Похоже, отдыха в это доме не существует, - вздохнул Намо, взвалил на плечи лестницу и отправился красить двери.

- Я бы не хотела отдыхать, - серьезно сказала Аринэль, когда Вала скрылся в коридоре. - Лучше уж работать до потери сознания, чтобы никогда не вспомнить своей жизни...

- Поживешь с наше - и будешь жалеть, что не помнишь, - пожал плечами я.

- Может быть, государь, - она уже направилась к двери, но остановилась, чтобы ответить. - Но сейчас лучше жить так, как хочется сейчас. Это будет моя большая оздоравливающая глупость...


7.

Я иногда просил Аринэль рассказать мне о ее восприятии Эндорэ, но так и не добился сколько-нибудь внятного ответа; сам не понимаю, почему ей так не нравилось вспоминать о той жизни... Взамен она бегала с Намо по всему Мандосу, набивалась в помощницы и всячески старалась следить за порядком. То есть, за весенней покраской стен.

Все вокруг было заляпано фиолетовым. Намо сидел и отдыхал, бормоча "Никакой работы... караул!", а мы все еще записывали рассказы вновьприбывающих. От них мы узнали о воскрешении Саурона, судьбе Майи Олорина, судьбе гномьего отряда под его предводительством и о хоббитах, которые "вдруг заставили думать о себе важных и великих".

Перед нами разворачивались свитки, велись беседы и говорились громкие слова, за которыми ничего не было (или что-то было, но мы не успевали узнать). Мы следили за падением Нуменора, Арнора и Минас Итиля. Мы слышали вой назгулов, мы снова держали в руках мечи... чтобы потом, очнувшись от забытья, которое заменяло нам мечты, бодро приветствовать Намо новой порцией свитков, которые он разберет и перепишет начисто.

Аринэль во время этого нечасто навещала нас, если, конечно, не красила поблизости стены или не белила потолок над нашими бедными головами. Иногда, в такие моменты, если ей удавалось подслушать несколько смутно знакомых описаний (и если мне удавалось взглянуть на ее лицо), я видел, как у нее в глазах почти стоят слезы. Вернее... если бы она была жива, у нее в глазах стояли бы слезы. А сейчас - просто появлялось выражение глухой, безумной тоски, от которой воют на луну.

...А однажды я видел ее на крыше...

Время шло, истории начинались и кончались, как справедливо заметила Аринэль, и не кончались только покраски стен с целью убить время. Потом Намо сумел уговорить Манвэ дать им разрешение присоединить к Чертогам пристройку - и мы дружно взялись за дело. Освободили еще несколько синдар, погибших в Войне против Саурона, с просьбой о помощи. Теперь я совсем перестал видеть Аринэль - она пропадала на стройке днями и ночами, стараясь что-то забыть за работой.

Пристройка получилась небольшая, но удобная, выкрашенная фиолетовой краской, с беленым потолком и симпатичными золотистыми разводами под потолком: на этом настояла Аринэль. Почему - то это золотистые разводы придавали чертогу жилой и совсем родной вид, даже когда он пустовал.

А пустовать долго не пришлось. Война затянулась, Саурон был силен и опасен, люди рассеяны, гномы сражались за свои жилища, а эльфы уже уходили за Море... Казалось, мир был обречен. А в Мандосе мало кто был расположен к радужным прогнозам, поэтому мы получали великолепно - мрачную картину гибели. На лице Аринэль все чаще появлялись невидимые слезы, а однажды я даже услышал, как она бормочет "Это было напрасной жертвой...".

Я не стал уточнять, что именно и почему. В конце концов, какое право я имею на ее тайны!

А время шло. Что-то стиралось, что-то приходило. И однажды я получил первую радостную весть: мир не погибнет. Саурон падет, и все будет хорошо, потому что я сам это видел, покидая сей бренный мир!

Так говорил король Рохана Теоден, павший в битве на Пелленорских полях.


8.

Однажды вечером к нам пришла и проповедница золотых середин, прожившая долгую жизнь, Рин.

Она забилась на антресоль, наотрез отказалась слезать оттуда и грозно тыкала шваброй в любого, кто приближался на известное расстояние. Поэтому Намо мы на лестницу не пустили - еще упадет и развоплотится ненароком, что мы будем делать ТОГДА?

Нас она хорошо поваляла, пока мы не догадались действовать решительно, для чего из чуланчика была извлечена самая большая кисточка - очевидно, чтобы белить потолок, стоя на полу.

Воинственно размахивая кисточкой, мы двинулись на приступ... и встретили Аринэль.

- Что это за марш протеста? - удивилась бедная девушка.

- На антресолях сидит неприкаянный дух, - объяснил мой спутник. - И мы хотим его оттуда выкурить.

- Кисточкой?

Мы осмотрели кисточку и нашли ее вполне годной для такого дела.

- Ну да, кисточкой.

- Тогда разрешите мне, - она отобрала у нас снаряд и сама забралась на лестницу.

- Последний раз предупредила... - шипели оттуда. Потом дверца раскрылась уже знакомым нам движением, наружу высунулась швабра...

- Рин! - закричала Аринэль.

Лестница полетела было вниз, но Рин быстро схватила руку Аринэль и держала ее, пока мы не помогли ей слезть на землю.

- Слезай, - позвала ваниэ, едва оказавшись на земле.

- Нет, - покачала головой тэлэрэ.

- В самом деле, - перевел дух Намо. - У нее другое предназначение.

Вечером она исчезла.

Чтобы вернуться несколько лет спустя.

Мы считали года по листьям, падавшим в раскрытые окна пристройки и изредка, когда ветер был особенно силен, касавшимся золотых узоров под потолком. Аринэль давно ушла на свободу, и без ее пересказов мне было скучно. Теперь уже мы расписывали потолки, красили стены и мыли полы по дням валаниэ, а Намо все еще переписывал начисто те свитки, которые нам удавалось заполнить историями людей и эльдар, еще приходящих сюда.

И вот, однажды, в дождливый вечер конца месяца сулимэ, я заметил на крыше незнакомку в странной одежде и с большой конусообразной шляпой на голове. Шляпа закрывала ее склоненную голову, оставляя открытой лишь шею. Незнакомка сидела под дожем и смотрела на мир у своих босых ног, а рядом сидела кошка с половинчатым хвостом.

- Что вы делаете на крыше? - спросил я.

- Жду, что кто - то меня об этом спросит, - она весело фыркнула, как кошка, и закинула шляпу за спину. - Вы меня помните, государь? я сбросила вас с антресоли и едва не спустила со снежной горки в Хэлкараксэ.

- Рин? - неуверенно спросил я.

- Воистину так! - воскликнула она. - И я вернулась сюда!

- Аринэль уже ушла. Ее отпустили.

- Я чувствовала, - погрустнела моя собеседница. - Но все - таки я думаю найти здесь своей местечко.

Я отвел ее в пристройку, где еще было немного свободного места.

- Охо-хо! - обрадовалась Рин, увидав чертог. - Это работа Аринэль, так ведь?

- Откуда ты знаешь? - удивился я.

- Этот узор... он был ее любимым. Вы видите, он повторяет контуры гор, у которых мы жили, каковы они бывают на рассвете.

Я присмотрелся - и понял, что мне казалось в них знакомым. Сколько раз мы любовались ими, окруженными золотым венцом солнца... Может быть, она тосковала по покинутому дому?

- Она любила Хисиломэ, - словно отгадав мои мысли, сказала Рин. - Но больше своего дома она любила Эндорэ и свой народ, для которого не была королевой. Она хотела спасти нас и вернуть нам утраченное... вымолить прощение. - Она задумалась, вертя руках шляпу. - У нее почти получилось.

- Что?! - я поймал себя на мысли, что ничего не понимаю в рассказе Рин.

- Как - вы не знаете? - изумилась она и уронила шляпу. - Аринэль ничего не сказала?..

Я попытался сообщить ей, что читал записки о жизненном пути Фалмирэ, но она, похоже, меня не слушала.

- Как это, впрочем, на нее похоже... - пробормотала она наконец. - Так вы не знаете, что она хотела вторично перейти Хэлкараксэ?

- ЧТО?!..

- Однажды Аринэль пришла ко мне и спросила, хватило бы у меня сил на поход домой. Я сказала, что мой дом - здесь и получила напоминание о том доме, который остался за Морем. Тогда я не понимала, чем это грозит... но ответила, что не вернулась бы. - Рин задумалась, будто былое вспоминалось с трудом. - Утром мне сказали, что она исчезла. Я решила, что пока рано беспокоиться - но через некоторое время узнала, что ее видели где-то у границы Льдов. Тогда я все поняла.

Она замолчала.

Я не решился нарушить наступившую тишину; было слышно, как падает дождь, пригибая к земле травы.

- Мне приснился сон, - хрипло сказала Рин. - Очень странный и очень реальный. Будто бы я вновь иду по льдам, и вижу тот торос, с которого мы впервые увидели Исиль. А рядом со мной идет Аринэль - и больше никого вокруг, на тысячи миль - одно сплошное одиночество. Я спросила ее, почему она решилась на сое безумство, что она ищет за пеленой туманов... - Она снова опустила шляпу на лицо и долго ждала чего - то, прежде, чем ответить. - И она сказала: я решила посмотреть, что будет, если рискнуть...

Снова тишина.

- А если рискнуть... - Рин вдруг оборвала себя и открыла окно. В чертог ворвался поток сырого, пахнущего полями и небом ветра. В просвете между неплотными тучами нырнул лучик теплого, но неяркого света звезды Эарендил.

- Если рискнуть, - продолжала она уже громче, - то всего лишь поймешь, что было бы, если б ты не сумел. Она просто не стала первой... для всех. Но для кого - то она останется первой, кто хотел вернуться и отдать свет его потерявшим. А это уже очень много, ведь вы согласны?..


              11 апреля - 25 апреля 2005 года под музыку Грига.


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>