Как погибает надежда
Он стоял на берегу, устремив взгляд к бледному рассветному небу. Как тяжело было обращаться к его вечному стальному равнодушию, но еще сложнее было обернуться. Только бы хватило силы посмотреть ей в глаза, только бы подобрать нужные слова... Финдарато обернулся.
На бледном песке сидела дева. Ее золотистые волосы легкой волной ниспадали на плечи и струились по алому шелку платья.
"Странно, - успел подумать Финдарато, - обычно она избирала светлые тона, но сейчас одеяние девушки было оттенка пылающего заката... или крови на белых плитах". Нолдо отогнал эту мысль.
- Амариэ, ты знаешь... - эльф запнулся. Начало получилось неуклюжим, но он ничего не мог с собой поделать. Слова застревали в горле, образы и мысли смешивались...
- Я знаю, - дева подняла к нему синие, как полночь над Эльдамаром, глаза и Финдарато понял - она действительно знает, и не нужно ничего объяснять. Просто сказать ей сейчас или до скончания веков забыть об этом.
- Амариэ, я ухожу вместе с моим народом. Ты пойдешь со мной?
- Нет, Инголдо, - ответ ваниа прозвучал мягко и печально, но Финдарато вздрогнул, как от удара. До этого момента у него оставалась надежда. Неужели и она обречена на гибель?
- Нет, - повторила Амариэ, - ты готов разделить участь своего народа. Во имя дружбы, во имя братства, во имя долга ступаешь ты на этот путь. А мое место здесь. Я нужна здесь - нужна этой земле и моему народу. Прости, Инголдо, но разные дороги предначертаны нам. Тебе надо понять это, пусть даже боль неминуема.
- Но весна этой земли угасла и ты обрекаешь себя на вечную тьму и скорбь...
- Это мой дом, Инголдо, и скорбь моя не станет меньше, если я его покину. Слишком уж различны наши судьбы, чтобы сейчас сплетать их в единую нить.
Финдарато стоял в оцепенении. В какой-то миг все перевернулось, стало сложно дышать. Пытаясь согнать с ресниц непрошенную слезу, эльф глотнул соленый морской воздух.
- Я люблю тебя, Амариэ...
Первый раз с начала разговора дева-ваниа опустила глаза.
Финдарато смотрел на нее и чувствовал, как в сердце обрывались струны. Во взгляде мелькнула мольба. "Скажи, что хочешь, чтоб я остался... и я останусь, только скажи, не во имя света и не во имя тьмы - просто скажи, что ты меня любишь..."
- Прощай, Инголдо, - слова Амариэ прозвучали, как приговор. Финдарато не сказал ни слова. Он отвернулся и отправился вдаль, не бросив даже последнего взгляда. По щеке скатилась серебристая слеза и упала на кончик золотого локона. Так погибала его надежда.
В тот вечер ветер неистовствовал, а все стяги были одинаково алые - именно этим цветом окрасила их боль.
У подножия горы Таникветиль стояли 2 девы.
- Зачем хотела видеть ты меня, Алатириэль, дочь Финарфина?
- Я пришла поговорить с тобой, Амариэ, - ответила натянутая, как струна нолдо с дерзко вздернутым подбородком.
- Ничего, кроме печали не сулят мне слова твои, но раз уж ты здесь... - ваниа не окончила фразы.
- Мой брат, Финдарато, он приходил к тебе?
- Приходил, - синие глаза встретились с серыми.
- Знаешь, - Нэрвендэ на мгновенье задумалась, - я могла бы рассказать тебе о боли и безысходности, о надежде, которая становится вдруг последней... но не буду. Скажи мне только одно - ты любишь Инголдо?
- С тех пор, как погибли древа, в моей душе нет места любви, - ответила златовласая.
На землю опускался алый закат, а они стояли в молчании - та, что только начинала свой путь и та, что уже успела все потерять....
- С возвращением, - сказал Намо, и высокий золотоволосый эльф коснулся босой ногой изумрудной россыпи трав Благословенной Земли. Впервые за столь много лет, что можно было навсегда бросить все за пределы памяти. Но он помнил. Мысли в голове смешивались: сейчас он придет домой и увидит отца - как будто возвратившись с недолгой прогулки. Как будто и не было стольких лет боли и невыносимой грусти. Как будто...
- Здравствуй, Инголдо.
Годы, казалось, не коснулись облика Амариэ. Она осталась такой, какой видел ее Финдарато в недолгие минуты грез и воспоминаний, какой запомнил он ее в роковой час их прощания. Золотые волосы трепетали на ветру. Подол небесного платья запутывался в травах. Все как много веков назад. Вот только горечь и решимость во взгляде осиянной девы сменилась какой-то отрешенной прохладой. Финдарато подавил вздох...
- Здравствуй.
Долгие века в чуждой ему земле он жил ожиданием этой встречи, но сейчас ему хотелось сбежать, скрыться и никогда больше не слышать этого прекрасного голоса, от звуков которого становится так больно. Он знал, что этот час придет, но не знал, что настолько скоро
- Инголдо...
Несколько мгновений они просто смотрели друг другу в глаза - не шевелясь, не проронив ни слова.
- Инголдо, тебя ждет отец.
Наваждение прошло, как срывается неистовым ветром последний пожелтевший лист.
Финдарато чуть заметно кивнул и отправился к стенам белоснежного Тириона - чтобы возродить собственную душу, пусть даже и лишенную надежды.
Белые крылья в последний раз скользнули по воде и замерли у причала. Финдарато стоял на берегу, чуть поодаль и молча наблюдал, как с корабля чинно спускалась величественная процессия последних, покинувших Средиземье. Внезапно от общей группы отделилась легкая фигурка и, заметив эльфа, побежала ему навстречу. Финдарато не выдержал, и сам кинулся к ней.
- Брат! - дева повисла на его шее, уткнувшись носом в мягкие пряди золотистых волос.
- Нэрвендэ, сестра! - эльф нежно приобнял девушку и бережно опустил ее на землю.
Несколько часов спустя они в тишине наблюдали полночное небо со сторожевой башни.
- Инголдо, - Алатириэль нарушила тишину, - перед тем, как навсегда перейти черту, оставляя за гранью песни и сказания этой земли, позволь задать тебе всего один вопрос.
- Спрашивай, Нэрвендэ, - Финдарато мягким движением убрал за ухо непослушный локон сестры, - я отвечу.
- Скажи, - глаза Алатириэль были устремлены к лунному диску, - если бы тогда, у Альквалондэ, Амариэ сказала, что любит тебя, ты бы остался?
Инголдо вздрогнул. Так не хотелось признавать, что даже здесь, в Закатных Землях, его боли не суждено утихнуть.
- Не знаю, - нолдо вздохнул, - сейчас мне слишком сложно судить об этом. Знаешь, тогда, когда я говорил с ней, я думал, что стоит ей лишь вымолвить слово, и я останусь, брошу все, оставлю и друзей, и клятвы, и месть, и горечь, чтобы обрести любовь... А теперь, я не знаю. Мне ведь до сих пор больно, Нэрвендэ. Здесь свет, здесь отец, здесь звуки торжества и возрождения. Но моя песня никогда уже не возродится - слишком многие струны души навеки порваны одним лишь мигом.
Эльфийка сжала руку брата, и тишина снова опутала сонную башню. На этот раз нерушимость беззвучия разбил Финдарато.
- Сестра, а что с Телепорно?
- Келеборн остался в Лориэне, - Алатириэль опустила глаза, - он сделал выбор, за который я не вправе осудить. Лаурелиндореан - его дом, и не мне обрекать возлюбленного на отречение от того, что ему дорого.
- Знаешь, Нэрвендэ, - Финдарато, казалось, пытался подобрать нужные слова, - мы оба не в силах оставить память за гранью. Если воспоминания призовут былую грусть, приходи ко мне. Я не отрекаюсь от песен иной земли, поэтому ты всегда можешь петь их для меня, если наигрывать мотивы в одиночестве не позволяет гордость.
- Спасибо, брат, - коротко ответила нолдо, и эльфы обратили взоры к озаренному полночными звездами небу. Оставляя за собой шлейф эфира, в воды гавани медленно падала звезда.
Артанис.
2005г.
Текст размещен с разрешения автора.
return_links();
//echo 15;
?>
build_links();
?>