КОЛЬЦО САРУМАНА Имя - Курумо. Взлетающее на первом слоге, и спадающее к последнему. Тонкая радужная спираль. Три легких танцевальных шага. Нечто таинственное, завуалированное, куда более утонченное, чем Саруман. Курумо. Он с удовольствием перекатывал это словечко во рту, смакуя его, как изысканное кушанье - розоватый сладкий лед с запахом розы, Курумо. Его губы вытягивались трепетно и чувственно, когда он произносил это имя, любимое имя. "Курумо," - произнес он восхищенно, с томным наслаждением разглядывая себя в полированном зеркале - красивого, холеного, умудренного годами мужчину в белых одеждах из блестящей ткани, отражающей и до неузнаваемости меняющей цвета, так что одеяние его казалось радужным. Он нравился себе. Ему нравилось в себе все - лицо, фигура, движения, голос. Пожалуй, он сравнил бы себя с бархатом или тонкой замшей. Ему нравилось, что он глава Совета, что он мудрее всех, и что все это признают. Он нравится себе таким - красивым, мудрым, Повелителем. Он был на вершине власти. Но - подспудно в его сердце шевелился страх. Курумо почти успокоился за свою судьбу. Он уверил себя в собственной безопасности и поверил этому. Он так хотел верить в это, что поверил. Поверил, что Намо не доберется до него здесь. Поверил, что Саурон бессилен. Поверил, что все беспрекословно ему верят и подчиняются, и восхищаются им. Поверил, что в силах создать Кольцо. Он уже достаточно много знал о Сауроне и Кольцах - как из записей в хрониках Гондора, Арнора, Имладриса и Лориэна, так и от свидетелей и современников создания Колец. Многие эльфы Холлина еще оставались в Средиземье среди подданных Галадриэли и Кирдана, хотя ни один из них не был достаточно сведущ в высшей магии, чтобы точно рассказать, какие именно заклятья произносил Саурон. Эльфы ничто не забывают, но все ли из того, что они помнят - истинно? Все ли они запомнили верно? Все ли поняли? Курумо надеялся по рассказам эльфов вычислить, какие именно были заклятья. Казалось, ему это удалось. Ему так казалось. Затем - металл. Уже в этом-то Курумо разбирался - как-никак, ученик Ауле! Все сходилось на том, что Кольцо было сделано - из любимого металла Курумо, металла царственного и красивого, металла корон и власти. Так считали и эльфы - те, что видели его на руке у Саурона. Так писал Исилдур. И Саруман думал, что именно золотым должно быть Кольцо Власти. Куча книг, уйма пергаментов - и все о Кольце. Весь книжный покой Ортханка был завален ими. Но Курумо не собирался повторять Саурона. Он хотел свое Кольцо. Сильнее Кольца Врага. И суть и цель кольца должна быть иной. Однажды это Кольцо должно было быть сильнее. Курумо усмехнулся. Он помнил заклятье Кольца. Что ж, цели заклятья вполне подходили ему. Отлично. Хорошо, что эльфы запомнили заклятье, хотя, честно говоря, внутренне Курумо сомневался в том, верно ли они поняли его. Ведь на древнем языке Тьмы произносилось оно, от которого происходили все языки Арды. Могли и напутать. Курумо надеялся своим исскусством и мудростью дополнить то, что не поняли эльфы. Он вновь перечитывал старинную хронику Холлина. Огонь неба? Чаша Ночи? Что ж, Огонь неба, огонь Эа будет побежден огнем не-Эа. Чаша Ночи... Будет Чаша дня, ибо свет гонит Ночь. Так Враг сделал Девять Колец, наверное, и одно он делал так же. Правда, странным было одно - "закалено в огненной крови Арды". Кровь Арды... Огонь Арды? Огонь неодушевленного? Курумо заходил по чертогу, и факелы красили алым его лицо и одежду. Крыса была почти слепа. Она и ее предки с незапамятных времен жили в подземных ходах, которые вырыли в теле Арды ненасытные существа. Она боялась и не любила света, но ей хотелось его иметь, ибо она инстинктивно чувствовала его ценность и силу. Потому она исподволь следила за светом, как за врагом и добычей. Уже давно ли она жила под Ортханком и питалась падалью, что сбрасывали в подземный коридор. Однажды она обнаружила новый ход, и осторожно вошла туда, нервно дергая длинным черным носом в поисках пищи. Это был новый ход, недавний. Опасный. В то же время там чувствовалось что-то свое, близкое. Она решилась и, бесшумно переступая, тенью побежала туда. Низкий круглый зал с грубым угловатым куполообразным потолком. Темно- серые стены. Пол - гладкий, почти зеркальный, крысиные лапки скользили. Неудобно. Опасно. Посредине - высокий серый куб. Почти куб - в высоту меньше, чем в длину и ширину. Шершавый, зернистый. На одной линии с ним по обе стороны зала - два золотых светильника; плоские чаши на золотых ножках. Тяжелый сладковатый дурманящий запах. Опасно. Мрачно-красное пламя чадит, коптя потолок, и он становится тяжелее и ниже, и давит все сильнее. Крыса испугалась- не упал бы. Что на столе - она не видела. Над входом висела яркая золотая пластина в виде симметричного облака, из которого смотрел симметричный глаз, и под ним скрещивались две молнии. Над облаком простиралась десница. Пластина была неестественно блестящей для этого места, и на редкость плоской, какой-то ненастоящей. Неуютно. Крыса юркнула в знакомый левый ход. Справа ход был совсем темным и душным. Там что-то жило. Крысе не хотелось туда. Чужое. Страшно. Она трусцой перебежала в левый ход и затаилась. Не перепадет ли чего-нибудь? Ее черный нос подергивался. Родной брат Арогласа, предводителя северных Дунедайн, носил старинное имя Бериар. Он был скорее человеком книжным, чем воином, хотя сражаться он был горазд и мечом, и копьем, пешим и конным. На севере мало читали - после разгрома Артедайна городов не осталось, книгохранилища сгорели и мало что уцелело. Да и интерес к старой мудрости мало кто проявлял. Главным было - выжить. Дунедайн жили небольшими поселениями или в деревенских городищах, были бедны и темны в большинстве своем, и лишь воинственность да удачливость в бою и набегах могли выделить человека среди этого грубоватого измельчавшего народа, для которого память о былой славе уже стала почти сказкой. Бериар знал, что ныне вся мудрость севера живет в доме Элронда, где он с братом воспитывался в детстве, и теперь его пути часто приводили его в Имладрис. Там было спокойно - казалось, Имладрис был иным миром, вложенным в Средиземье, но четко отграниченным от него. Бериар словно попадал в сказку, приходя сюда. Он любил читать старые летописи - об истории своего рода, о древних веках Средиземья, когда здесь жили только эльфы, о славе и гибели Нуменора... Пожалуй, потому именно он больше всего узнал о тревогах мудрых, о Кольцах и Враге. Именно в Ривенделле он познакомился с Саруманом, главой Совета. Он очень понравился Бериару, он считал его величайшим из мудрых, да к тому же чрезвычайно обаятельным и ласковым. Бериар вместе с Саруманом много занимался проблемой Кольца, творением его. Молодому человеку было очень интересно разбираться в этом, сначала без какой-либо цели, из любопытства, затем уже - для победы над Сауроном Черным, Врагом Средиземья и Валинора. И когда Саруман предложил ему перебраться к нему в Ортханк, Бериар с радостью согласился. В Ортханке были люди. Правда, молодого человека удивила их молчаливость и беспрекословность, почти рабское повиновение Саруману. Но впрочем, Саруман сказал, что это - низшие, что от них ждать. Только быть рабами и могут. Бериара это несколько покоробило, но он быстро забыл об этом - его увлекла идея создания Кольца более могучего, чем Кольцо Врага. Правда, что с ним дальше делать, Бериар не представлял, да и не слишком-то задумывался. Они сидели вдвоем в книжном покое, и еще раз пересматривали свои выводы: завтра должно было начаться Творение. - Итак, - горячо говорил Бериар, - огонь Арды и Эа побеждает сила Пустоты. Огонь Пустоты - для плавки, в чаше Света, - он коснулся блестящей светящейся неприятным зеленым светом чаши. Он не знал, что Саруман создал ее не из Света а из не-Тьмы, - заклятье мы знаем. Вроде, все! Так что, начнем завтра, да? - с мальчишеским азартом и любопытством спросил он. Саруман, улыбаясь, закивал. - И мы победим Врага, - внушительно добавил он. Крыса с любопытством и страхом наблюдала из-за угла за всем, происходящим в чертоге. Там было двое людей. Один - крепкий благообразный старец с серебряными кудрями, в блестящих белых одеяниях, другой - высокий молодой человек, сероглазый и темноволосый. Старец здесь был явно главным - он что-то говорил, а его спутник стоял, прислонившись спиной к стене и, замерев, смотрел на все это со смесью любопытства, благоговения и ужаса. Он произносил заклятье, но это не были те слова, что произносил Саурон, ибо шли они не из Тьмы, а из Ничто. И тот огонь, что вырвался из недр серого камня, был бесцветен и невидим, и лишь по тому, как зеленоватым мертвенным светом налилось все вокруг, Бериар понял, что заклятье подействовало. И стало ему почему-то не по себе. Дрожащими руками он подал сверкающую каким-то гнетущим душу светом чашу. Он коснулся руки Сарумана - она была холодной и липкой, как рука разлагающегося трупа, лицо его и руки были гнойно- зеленоватыми; казалось, сама внешность его менялась. Теперь его лицо было жутким - облипший скользкой гниющей кожей череп, рваный ухмыляющийся беззубый рот... Почему-то в этот миг Бериар почувствовал, что это лицо не наваждение, а истина. Он мотнул головой, прогоняя страх. Саруман произносил заклятья. Голос его обволакивал разум, проникал в мозг тошнотворным ужасом. Бериар почувствовал, что дрожит. Холодный пот ручьями тек по его лицу; он прижался к стене. Ноги его подломились, его вырвало. Его охватил ужас. Что-то чужое выпадало из ниоткуда и дрожало между ладонями Сарумана. Он выпустил нечто злое, ужасное. Он хотел крикнуть, предостеречь - но язык не слушался его. Рот наполнился горькой слюной, в ушах колоколом гудел голос Сарумана. Он очнулся от холода - ему в лицо плескали водой. Над ним склонился Саруман - прежний, участливый, ласковый. Он гладил мягкой холеной ладонью его по голове. - Что ты, друг мой? Конечно, это нелегко выдержать. Смертному тяжело справиться с силами... вселенной. Но ничего, все получилось. Золото плавится, заклинания произнесены. Скоро мы наполним металл магической силой, и получим Кольцо, сильнее Кольца Врага. - Я боюсь... Мы, кажется, что-то напутали... Что-то злое... Саруман, может нам остановиться? Я боюсь, мы не сможем справиться с Кольцом... - Саруман мгновение смотрел на него, затем громко расхохотался. - Ох, друг мой, никогда я не смеялся так! Но ведь в кольце - наша сила! Неужели мы не справимся сами с собой? Разве ты не уверен в себе, Бериар из рода Элроса? Молодой человек с сомнением покачал головой. - Иногда человек не знает сам себя, Саруман. Я начинаю бояться себя. Его серые глаза были полны страха, он умолял о поддержке. Саруман успокоил его. - Но ведь я не человек. Я не боюсь себя. Если так суждено, - он вздохнул, - я возьму бремя Кольца на себя. Будет мне нелегко, но я постараюсь справиться. - Он одобрительно улыбнулся, - Ты отдыхай, набирайся сил. Нам еще много нужно сделать. В тот вечер они вдвоем сидели у огня. Наступил последний этап Творения. У Бериара было почему-то тяжело на сердце, и он тоскливо смотрел на пляску пламени в камине, вяло слушал Сарумана. Он почти не улавливал смысла его речи. - Одно - свяжем всех людей волей. Все живое в Арде подчинится мне. Даже Саурон. Это - победа. Бериар недоуменно поднял голову. - Но ты говорил... Ничего не понимаю. А как же силы Арды? - Эльфы имеют для этого три кольца. И они тоже подчинятся мне. Все будет здесь! - он поднял кулак. - Но до этого еще далеко. Кольцо уже есть, оно лежит в чаше. Осталось закалить. - В огненной крови Арды... - Нет. Это было бы для повелевания стихиями. А нам нужны умы и воля. Нужна живая кровь. А живые принесут мне все. Власть. Бериар в ужасе и изумлении поднял глаза на Сарумана. - Живая кровь? Кровь людей? - проговорил он громким шепотом. Саруман ухмыльнулся ему в лицо. - Почему же людей только? Эльфы тоже живут в Средиземье. Саурон - майя. Так что эльфов и майяр тоже. Так-то, друг мой. - Может, еще и орков? - глаза Бериара сузились. Он готов был броситься на Сарумана. - Зачем же? Орки - эльфийская кровь. Да они и так нам служат. Словно молния ударила Бериара. "Предатель!" - мысли обезумевшей кошкой метались в его голове. "Убить! Убить немедля!" Он выхватил кинжал и бросился на Сарумана. Орки выскочили, словно из-под земли. Саруман даже не шевельнулся. Через несколько мгновений отчаянной борьбы Бериар лежал связанный на полу. Саруман наклонился к нему. - Ах ты дурак, - почти нежно сказал он - ты так и не понял, что я бессмертен, да? Я - майя, дружочек. Так-то. - Он довольно улыбнулся. - Ты не дослушал меня, друг мой. Так вот - понимаешь ли, кровь Арды - это власть над неживым. Неживое всегда управляется живым. Итак, нам - он усмехнулся нужно повелевать живыми. Их волей и умами. Мы повелеваем живыми. Живые - всем неживым. И все - у меня на поводке. Не так ли? Ну вот. Теперь ты должен понять, что необходима закалка в живой крови. Для повелевания людьми - в людской, эльфами - в эльфийской, майяр - в крови майя. Разве не логично? Логично. Жаль, Валы нет, - вздохнул Курумо, - а то и Валинор покорил бы. Верно ведь, а дружочек? То-то. Ну что же, время подходит. Пора завершить труд. Кстати, в тебе, кажется, кровь и людская, и эльфийская, и майяр? Не так ли, друг мой? Велика будет твоя слава - в твоей крови закалится Кольцо, что одолеет Кольцо Врага. А потом мне никто не страшен - ни Саурон, ни Мандос, ни Моргот. Так-то, друг мой, - усмехаясь, заканчивал он, глядя в расширившиеся от смертного ужаса глаза Бериара. Его втащили в низкий зал и бросили на серый стол. Саруман стоял, держа в холеных белых руках чашу с остывшим Кольцом. По его знаку орки ушли. И когда Бериар увидел приближающийся с неумолимостью времени к его горлу золотой изогнутый нож, он вскрикнул, ничего не сознавая уже: - Будь ты проклят, подлец, Саурон отомстит за меня! Кровь хлынула в чашу. Содрогающееся в агонии тело Саруман столкнул на пол. Чаша стояла на столе. И прозвучали слова заклятья: [ ... ] При последних словах Саруман опустил руку с кольцом в чашу, и кровь исчезла - Кольцо всосало ее, и золото стало отливать красным, и, словно вырезанные по живому телу, выступили слова Заклятья на Кольце, наполненном живой кровью. Труп он отволок в левый проход, в коридор. Крыса принюхалась. Еда. Много еды. Надолго. Хорошо. ТОлько бы никто не нашел. Она оглянулась и потрусила в коридор. Искать. Саруман был мудр. Очень мудр. Но здесь он ошибся. Ничто не могло быть связано живой кровью человека, ибо в людях был Потаенный огонь Мелькора, побеждающий небытие. Но теперь Ничто вошло в Сарумана и стало его сущностью. Ничто - на это его обрек Намо - ждало его. Пока он был еще силен и мог повелевать этой серой силой. Но она неминуемо должна была со временем высосать его. Он сидел на своем золотом троне усталый и довольный. Пламя красило его блестящие белые одежды в разные цвета, чаще - в цвета крови. Но ему было все равно. На его холеной белой руке с длинными багровыми ногтями было Кольцо. Ему не терпелось испытать его силу. И он пожелал, чтобы Девять Черных прилетели к нему и признали его своим господином. Кольцо вспыхнуло и нагрелось, отдавая силу. Он радостно вскрикнул, когда черная фигура встала на порог. Но под страшным взглядом черного он замер. Молодое твердое упрямое лицо, седые волосы, тонкий серебряный венец на голове. Взгляд пронзительных глаз пригвоздил его к трону, и бледный меч мелькнул у горла. И вновь в мозгу прозвучали слова: "Ты превратишься в ничто". Черный еще несколько секунд смотрел на него. Затем он резко повернулся и ушел. Черный плащ метнулся огромным крылом. Ужас охватил Сарумана. Ползучий, липкий, тошнотворный животный ужас. Кольцо не действовало. Проиграл. Он тонко завыл, закрывая лицо - изменившееся, лицо трупа... Что же делать? Что, Что? И сам себе ответил - скорее искать Кольцо Врага. Другого пути нет.