Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Нион

Дело житейское


Хмурый рассвет засыпает снегом маленький отряд, хоронящийся между скал. Величественная черная крепость на горизонте кажется неживой, но угроза льется с мрачных стен, и ветер вокруг воет волчьими голосами. Унылое завывание вдали прерывается медным звоном - это медный колокол у ворот отсчитывает время дневной страже. Раз… другой… третий…

Тьфу ты! Это надрывается у меня над ухом телефон, а волчий вой вдали - всего лишь скулеж соседской собаки с утра пораньше.

Ругаясь про себя исключительно матом - сон досмотреть не дали! - я свесилась с дивана, не открывая глаз, нащупала аппарат и схватила трубку.

- Алло?

Видно, голос мой совершенно четко передавал настроение, потому что на том конце провода секунду помолчали, а затем осведомились:

- Лялька, ты спишь, что ли? Привет!

- Сплю, - пробурчала я, протирая глаза. В трубке хмыкнули:

- Белый день на дворе…

Ненавижу "жаворонков"! То есть не птиц, конечно, а людей, которых так называют за то, что они рано ложатся спать и рано встают. Валентина - единственная моя "цивильная" подруга - как раз из таких. Для нее вскочить в 8 утра и в 9 кому-то позвонить - дело обычное. А я - "сова". Сплю до полудня, но и работается мне лучше всего за полночь. Ух, искажение Моргота эти "жаворонки"! Сами не спят и другим не дают…

- Что ж ты ночью делаешь? - поинтересовалась подруга.

- Курсач пишу, - так же неприветливо буркнула я. Нащупала очки, мир обрел относительную четкость. - Что случилось-то?

- Я тут новость узнала - обалдеть, - затараторила Валентина. - Прямо "Санта-Барбара" в чистом виде. Просыпайся давай!

Я вздохнула обреченно. Больше всего на свете это существо жизнерадостного характера, именуемое Валентиной, обожало узнавать и рассказывать новости и сплетни. И это, увы, с лихвой покрывало все ее достоинства: незлобивость и приветливость, готовность всегда дать списать или выручить деньгами в долг до стипендии, наличие собственной машины - богатые предки! - и умения рисовать. Правда, на мой взгляд, имелся еще один недостаток - полное равнодушие к книгам Толкина, но это уже…

- Выкладывай свою новость, - я подняла телефон на диван и устроилась поудобнее.

- Вчера мне звонила Люська, - начала Валентина, - она работает в одном отделе с мамой нашего Федьки. Помнишь, мы удивлялись, чего это он на пары ходить перестал?

Я кивнула, забыв, что ей меня не видно. Федор Филиппенко, староста нашей группы, умница и юморист, золотоволосый красавец (увы! женатый!), по которому сохла едва ли не половина потока, уже вторую неделю не появлялся в университете. Не было бы в том ничего особенного, но Федор - и мы все это знали - не пропускал пар ни-ког-да! Только высокая температура могла заставить его остаться дома. Будучи старше всех нас на несколько лет, он, кроме доброты, отличался от остальных необычайной серьезностью и полным отсутствием раздолбайства. Уже сейчас, на третьем курсе, преподаватели прочили ему поступление в аспирантуру, он подрабатывал в каком-то НИИ и не скрывал, что после защиты диплома останется преподавать. Неудивительно потому, что его 10-дневное отсутствие удивило и встревожило многочисленных неудачливых поклонниц.

- Ну вот, а мама его так переживает теперь, - торопилась Валентина, - так расстраивается. Ужас, в общем!

- Да что ужас-то? - не выдержала я. - Говори ты толком…

- К Федьке недавно приехали в гости двоюродные братья. Ну, то есть как в гости - они беженцы из Абхазии, там наших притесняют, вот они и смотались сюда. Да ты их помнишь, близнецы, они как-то к нам на Новый год приходили…

Я снова кивнула. Как же, помню. Костя и Кирилл, черноусые красавцы-близнецы, очень похожие на Федора чертами лица, только "другой масти", очаровали тогда полгруппы - галантные, напористые, разговорчивые. Мне они, правда, не понравились - слишком уж самоуверенные и наглые. Я не люблю людей, уверенных в своей неотразимости настолько, что полагают, будто по первому зову все должны лечь возле их ног. Наш Федор - ясное солнышко - совсем другой: он греет, а эти двое только ослепляют. Но весь женский состав группы на них тогда "запал"…

- Ну вот, эти молодцы поселились у Федьки…

- А почему у него-то? - удивилась я. - Что, больше негде?

- Так у него же дом большой, от деда остался, там и на три семьи места хватит. Правда, с ним еще Федькин младший братишка живет, но все равно… Хотя я тоже не пойму - чего они в нашу-то дыру подались? У них же родной старший брат в Москве есть, он бы им и с жильем помог, и с работой…

- А Федор, добрая душа, не отказал…

- А что ему было делать? Это же, считай, военные беженцы. Да и Олежка, братишка его, тоже этих раздолбаев любит…

Ага, теперь уже раздолбаев! Значит, и впрямь что-то случилось. Помнится, Валентина вдребезги влюбилась в одного из них - то ли Костю, то ли Кирилла, я их не различаю, и полгода потом страдала.

- И потом, они сказали, что только на время, а потом себе квартиру снимут…

- Ну да, - фыркнула я. - Таким, как они, только палец покажи - всю руку оттяпают. А дальше что?

- А дальше то. Один из них - не знаю, кто именно, - Федькину жену увел.

- Как увел?? - ахнула я, чуть не свалившись с дивана. - Ольгу??

Вот это правда новость. И неожиданная, и нелепая - мы же знали, как Федор любит свою маленькую, невзрачную Оленьку (хотя, между нами, она его не стоит), и как она ему предана. Выходит, не так уж и предана. Вот это да…

- Но почему? - беспомощно спросила я.

- А черт его знает. Там такая история - поди пойми. Но ты еще не все знаешь. Федор когда их вместе застал, ни слова не сказал, развернулся и ушел. И ни слуху, ни духу про него - только раз звонил, сказал, чтобы не беспокоились, и все. Ходят слухи, он где-то снимает комнату, будет переводиться на заочное. А может, и вовсе уедет.

- Ни фига себе, - пробормотала я.

- Вот же сволочи люди бывают, а? - увлеченно продолжала Валентина. - А моя мама говорит, что все это дурь. Мол, побесится и вернется. Дело-то житейское… Представляешь? Вот бедный Федор!

- Не жалей ты его, - внезапно разозлившись, сказала я. - Он сам выбрал…

Валентина что-то еще говорила, но я бросила взгляд на часы и охнула. За полдень! А мне в час дня надо быть в университете, вылавливать философа, чтобы допуск к экзамену получить…

- Валька, я побежала! Я ж совсем забыла…

- Все, извини! Бывай! - Валентина тут же отключилась.

Положив трубку, я еще пару секунд лежала, а потом сползла с дивана. Нащупывая ногой тапочки, наткнулась на что-то твердое, подняла с пола затрепанный "Сильмариллион". Подошла к столу - там, среди вороха чертежей и схем, валялся незаконченный рисунок - королевский совет в Нарготронде. Катится к ногам Ородрета королевский венец, растерянно умолк Берен, изумленно смотрят Келегорм и Куруфин… Финрод, сжав губы, опускает руки… "нарушайте вы свою клятву, а я своей не нарушу". Над этим рисунком я сидела две ночи…

- Он сам выбрал, - вслух повторила я, глядя на листок. - Побегает и вернется - подумаешь, дело-то житейское…


3.11.2003


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>