Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Эстелин

Оруженосец Золотой Фонд


425 год Первой эпохи

Весна

Юный синда поставил на стол ведерный кувшин с вином. Один из бородатых наугрим попробовал напиток и причмокнул от удовольствия. Вино розовой струей хлынуло в чеканные серебряные кубки, которые тут же со звоном сошлись над столом. Карнистиро чуть коснулся губами своего, вырезанного из цельного кристалла горного хрусталя.
Застолье началось еще до полудня. Разговор шел о том, чтоб поставить на месте бревенчатых острогов по обе стороны Сарн-Атрада каменные башни. Старшины Белегоста соглашались выполнить работу за плату зерном. Карнистиро, не имевший избытка хлеба, предлагал скот и меха. Время спора измерялось не столько песком в часах, сколько пустыми кувшинами на столе.
Следовало слушать длиннобородых с возможно более равнодушным видом. Ряд, наверняка, протянется не один день. Не противопоказано было назвать старшину каменотесов загребущим дураком, шахтной подпоркой, пещерным проглотом, подавившимся жерновом. Правда, в ответ следовало ожидать: лесного пролазу, растяпу, которому мать до сих пор должна подтягивать штаны; бродягу, думающего головой своей лошади... Обижаться на это так же нелепо, как кричать "уймись!" сороке на воротах. Для наугрим перебранка была приправой к договору, как горчица и черная смородина к кабанятине. Более того: обмениваться бранью и подначками с наугрим дозволялось лишь тому, кого они считали своим близким другом. Незнакомец или просто сосед, нарушивший в малости чопорный этикет Подгорного племени, изгонялся или получал вызов на поединок.
Просторный покой залил багряный свет. Анар садился в дымку, предвещая назавтра мороз.
- Маллас, посмотри, много ли обглоданных костей осталось после сегодняшнего пира? - нарочито громко, чтоб все услышали, велел Карнистиро. - И заодно спроси почтенную атанет Либан, сколько хлеба она отправила сюда.
Тот вскоре вернулся:
- Лорд, три полных ведра костей выбросили помощницы Либан. А хлеба всего послано девять ковриг.
Карнистиро обвел своих гостей насмешливым взглядом:
- Итак, девять прожорливых камнебойцев съели всего девять ковриг пшеничного хлеба. Но при этом умяли столько мяса, что кости едва вместились в три ведра. Однако в оплату они желают зерно вместо мяса. Не теми ли местами размышляют достойные старшины, какие у них сейчас соприкасаются со скамьями?
Кхазад вытаращились, потеряв на время дар речи. А потом задребезжали стекла в окнах от дружного хохота. Кулачищи грохали по столу, заставляя посуду подпрыгивать.
- Ну, ловок, князь! Ну, подцепил! - мотал рыжей бородой старшина Гюрги.
Карнистиро встал из-за стола:
- Достойные мастера, мои охотники выследили стадо горных зубров. Не желаете развлечься охотой на них?
Кхазад одобрительно заворчали.
Подгорный народ почти не признавал охоты на мелкого зверя. На крупного же и опасного, вроде зубра или кабана, наугрим выходили в панцирях, с одним кинжалом в руке. Одолеть старого быка, секача-одинца или матерого медведя считалось у них столь же почетным, как победить в поединке.
Карнистиро постарался спрятать улыбку. Посиделки с кхазад заменялись охотой. А там можно будет уладить дело быстрее. Подгорный народ упрям и азартен, любит биться о заклад. Сколько раз уже лорд Таргелиона выигрывал у них на пари то, чего не мог добиться торгом.
Гостям из Белегоста предложили добираться до места охоты в санях. Едва крепость скрылась за отрогом горы, Карнистиро чуть наклонился к холке своего коня. Белозвездный белоногий скакун метнулся вперед, как стрела с тетивы. За лордом помчались остальные всадники. Но широкогрудые длинные упряжные лошади мало уступали в резвости боевым коням. Они сами, не желая отставать, взяли маховой рысью по накатанной дороге. Карнистиро глянул через плечо - бородатых в санях валяло с боку на бок - и свистнул, поощряя коня.
Когда сани остановились, наугрим с трудом выбрались из них.
- Ты когда-нибудь, наверное, захочешь пригласить нас на те деревянные посудины, что у тебя плавают по реке... - начал старшина Гюрги, прищуривая то один, то другой глаз. - Так вот, князь, я не соглашусь! Ты можешь сдуру и утопить!
Карнистиро вспыхнул было, но рассмеялся.
В конце зимы зубры поднимались на обдутые ветром склоны предгорий, где снег неглубок. Но приехавшие охотники увидели на взлобках подернутые ледяными корочками старые следы. Стадо внезапно покинуло пастбище. Карнистиро недовольно глянул на обоих пограничников. Те жестами выразили недоумение. Пришлось просто поехать по утоптанному снегу, надеясь наткнуться на зубров в лесах ниже по склону.
- Лорд, тут побывало какое-то чудовище!
Лучник указывал на отпечатки острых раздвоенных копыт. След походил на кабаний, но кабанов такой величины никому пока что встречать не доводилось. Каждый отпечаток был длиной почти в локоть. Кони начали фыркать и похрапывать, как над следом хищника.
- Князь, ты специально откармливал этого поросеночка сливками? - хмыкнул квадратный Стуффо.
- А он сбежал, оставив тебя без свинины ко Дню Равноденствия? - расплылся молодой Дарт. - Ну так мы сейчас заколем беглеца!
Нолдо, не уступавший тонкостью чувств животным, ощущал слабый, но очень неприятный запах от следа.
- Дарю его вам, достойные мастера! Можете съесть этого поросенка хоть со шкурой!
- Слово, князь?!. Кхазад, конаемся! Дарт, подай копье!
Наконечник оказался зажат в покрытом рыжими волосками кулаке Гюрги.
- Все свидетели - поросенок мой! - заорал старшина каменотесов.
Наугрим принялись надевать доспехи.
След привел к промоине, прорытой весенними паводками. Псы вытянули палками хвосты, кони стали оседать на задние ноги. Карнистиро глянул с обрыва вниз и пожалел о поспешном обещании наугрим. На дне промоины чудовище величиной с тура сгорбилось над тушей молодого лося. Коротконогое и округлое, в желто-бурой щетине, оно действительно походило на вепря, если бы грудь его не превосходила шириной зад почти вдвое, как у хищных зверей. До охотников донесся отчетливый хруст костей и отвратительный запах гнилого мяса и мочи.
Чудовище учуяло охотников. Не переставая жевать, оно повернуло к ним саженной длины морду. Из чавкающей пасти торчали клыки длиннее наконечника сулицы. На морде не было кабаньего пятачка, зато ее всю усажали бугры и бородавки с яблоко-дичку. Послышалось глухое фырканье, в ответ на которое зарычали боевые собаки. Чудовище переступило задними ногами и отодрало от лосиного бока ребро.
Гюрги поднял руку в латной рукавице:
- Беру! Дарт, рогатину!
Волоча тяжелую рогатину и сжимая в левой руке кинжал, кхазад неспешно двинулся к свинообразной твари. Карнистиро соскочил с коня и натянул лук.
- Князь, ты уступил поросенка, - напомнил Стуффо сурово.
- После третьего промаха все делаются равны на охоте, - бросил через плечо Карнистиро.
Чудовище то ли страшно оголодало, то ли не знало двуногих врагов. Оно продолжало пожирать лося, время от времени топая копытом и злобно взвизгивая в сторону приближающегося науга. Вдруг оно развернулось, мелко перебирая ногами, и ринулось в атаку. Гюрги встал на его пути, уперев рогатину в камень. В последний момент он подправил острие в грудь наскочившему на него зверю, а сам сделал шаг влево. Рогатина вошла по самую втулку, и толстое ратовище переломилось. Но удар даже не замедлил бега чудовища. Оно разинуло пасть - зубы лязгнули по железу кирасы, Гюрги покатился в сторону.
Карнистиро выхватил стрелу и заметил, что остальные эльдар тоже готовы к стрельбе.
- Стой, князь! Это первая схватка! - закричал Дарт, забыв в азарте старшинство.
Гюрги уже стоял на ногах, переложив кинжал в правую руку. Тварь не обращала внимания на засевшее в ней железо. Она уже развернулась по-веприному и опять ринулась на противника. Кхазад уклонился лучше, чем от первой атаки - хищная свинья пронеслась в полушаге от него. Она сообразила, что промазала, уперлась передними копытами, чтоб резко повернуться... Обломок ратовища зацепил камень. Чудовище споткнулось и с визгом зарылось мордой в щебень. Гюрги с невероятной для его сложения быстротой оказался на спине твари. Кинжал дважды вонзился в шею свиньи. И тут она вскочила на четыре ноги, отшвырнув науга, словно раны не причинили ей никакого вреда.
- Три или два? - сквозь зубы спросил Карнистиро.
- Два, князь, клянусь Первой Кузней - два! - рявкнул Стуффо.
Гюрги снова стоял, поправляя шлем. Свинья хватала пастью смешанный с ее собственной кровью снег. Теперь кхазад пошел вперед. В левой руке у него был вырванный из раны обломок рогатины. Чудовище повело бородавчатой мордой из стороны в сторону, попятилось. Но зад его уперся в крутую осыпь. И тварь снова бросилась вперед. Гюрги ударил рогатиной снизу вверх в шею свиньи. Она споткнулась, упав на колени, а кинжал науга вспорол ей бок. Но тварь все же поднялась и побежала вниз по промоине.
- Три!..
Карнистиро не успел спустить тетиву, как кхазад разразились ликующими криками - свинья конвульсивно дергалась на грязном снегу.
На кирасе и левом наплечнике Гюрги зубы чудовища оставили вмятины, да еще, падая от удара бородавчатой морды, науг ушиб бедро. Чуть прихрамывая, он подошел к бурой туше, потыкал носком сапога клыкастую пасть...
- Прикажешь жарить поросятину прямо здесь, достойный старшина? - гарцуя с наветренной стороны промоины, поинтересовался Карнистиро.
- Глупая животинка, видно, сбежала от тебя в Ангбанд, князь, и там пять лет питалась чистым орочьим навозом. Я беру клыки, а остальное жертвую горным мышам.
Гюрги пришлось повозиться, вырубая клыки из толстой кости. Остальные кхазад, прикрывая носы меховыми рукавицами, тоже обошли тушу, рассматривая невиданного зверя.
Чтоб отметить удачную охоту, пришлось перебраться на соседний взлобок.
Карнистиро нарочно приказал взять с собой в поле лишь хлеб, пиво и сушеные фрукты. Такая пища показалась наугрим слишком постной.
- Ну, вам же больше по вкусу хлеб, чем ветчина, - пожал плечами лорд Таргелиона в ответ на их ворчание.
- Ах ты, заноза! - заорал Стуффо. - Голодом решил донять?!
- Мы себе мяса добудем, князь. Даже больше, чем ты со своей охотой, - проворчал Гюрги, глядя снизу вверх на эльфа.
Тому это и было нужно.
- Зубры спустились в долину, достойный старшина. След выведет нас к ним. И если ты обойдешь меня в охоте - ладно: получишь по десять мешков пшеницы на каждого работающего на стройке и по сто мешков по окончании каждой башни.
- На твоем харче, князь. И выдашь всем волчьи и лисьи меха на зимнюю одежду. Если перегонишь меня в добыче - работаем на твоих условиях... Только оставь свой лук. Меч против секиры - это будет честный спор! Эй, Стуффо, трухлявый столб! - закричал Гюрги на кхуздул. - Разбей пари и будь свидетелем!
Охотники двинулись вниз по склонам к предгорным лесам.
Стадо зубров уходило торопливо, и это беспокоило Карнистиро. Вряд ли мощные смелые животные побежали бы так от хищной свиньи. Когда зубры встают в круг, даже волчьи стаи отступают ни с чем...
И разгадка пришла.
- Кто это жжет такой костер на твоих землях, князь? - Гюрги ткнул пальцем во вспухавший над лесом черный клуб.
Карнистиро стиснул зубы:
- Орки!.. Уважаемые мастера, можете возвращаться в крепость...
- Самолучшую охоту оставляешь себе, рыжий змей?!
- Тогда догоняйте!
Десять всадников помчались сквозь редкую дубраву.
На поляне дымилась груда углей, синие сполохи еще бегали по ней. От жара снег вокруг подтаял, и в вялой прошлогодней траве блестели лужицы. Вороной белоногий конь Карнистиро взвился в свечу, прежде чем прыгнуть вперед, мимо пожарища.
Банда оставила на снегу четкий след. Орки бежали на восток, к горам. Видно, они нашли неизвестный еще пограничникам проход с той стороны и надеялись удрать с добычей. По отпечаткам башмаков банда насчитывала не больше двух десятков голов.
Орки замаячили впереди на поросшем тальниками склоне. Скоро всадники уже видели, как крутятся на бегу низколобые головы - орки оглядывались, прибавляя валкой рыси.
Первые стрелы свалили отставших. Остальные завопили и бросились вперед с удвоенной быстротой. Они явно спешили проскользнуть в расщелину в крутом склоне. Эльдар торопили коней.
До щели добежали всего пять или шесть орков и юркнули в нее. Карнистиро смело направил коня следом - его горный скакун ступал по камням с уверенностью гурала.
За каменными воротами ущелье чуть расширялось, давая место нескольким кривым соснам. Между ними горел костер, а возле... Карнистиро соскочил на снег.
Четверо юношей, две девушки - сереброволосые зеленоглазые лайквэнди. У всех аккуратно разрезано горло, но лишь по нескольку алых капель на изодранной одежде. Орки подкреплялись на бегу, высасывая живую кровь из ран.
"Это не больно, но, наверное, невыносимо страшно и мерзко...".
Хриплый хохот раздался сверху. Склонившиеся над убитыми эльдар вскочили: из сосновых ветвей, из-за камней торчали головы в рогатых шлемах.
Едва оказавшись верхом, эльдар выпустили по стреле и рванулись к выходу. Там уже выстраивались копейщики с широкими щитами. Всадники повернули обратно, стреляя на скаку. В них полетели дротики, короткие болты, даже ножи и топорики. Но меткостью орки никогда не были знамениты, а боевые кони то по-лосиному бросались в сторону, то останавливались на полном скаку и осаживали. Зато эльдар промахов не давали.
Дротик зацепил колено коня, тот рухнул в истоптанный снег. Пограничник сразу вскочил и снял стрелой орка с вершины сосны. Болт пробил лопатку другому лучнику, тот повис на шее сразу замершего коня...
- Эй, рыжая бестия! Слезай на землю, бросай оружие! - заорали из-за камней.
Карнистиро мгновенно обернулся и послал туда стрелу. Скакавший рядом лучник запрокинулся на круп своего гнедого, заливая блестящую шкуру кровью из пробитого горла...
- Слезай, князь голодрим! Мы не убьем тебя! Повелитель хочет видеть тебя живым!
Последняя стрела воткнулась в темную рожу, и рядом всего пятеро всадников... Тупо ударило по ноге выше колена, тут же - в левую руку, а вороной, споткнувшись, стал заваливаться набок.
Карнистиро вырвал из ножен меч. Трое еще на конях, но стрелять уже нечем...
- Иди к нам, Карантир! Мы тебя разглядели, ты же прославленный и знаменитый! Ты попался, все равно ведь от нас не уйдешь!
Орущий орк понес сущую чепуху, обещая Карнистиро любовь целой орды. Но швырять дротики перестали, видно, кончился запас. Трое всадников кружились около двоих спешенных, прикрывая их конями. Карнистиро пересчитал валяющиеся туши орков. Почти три десятка, да сколько-то лежит за камнями. А сколько осталось? В скальных воротах стоят не меньше двух десятков, одетых в стеганые тягиляи, усиленные железными бляхами. Без щита и доспеха пытаться прорубиться через них - верная гибель...
- Все замрите, - тихо произнес Карнистиро.
Ему подчинились без промедления: кони встали, устало поводя боками. Орки разразились визгливыми воплями на своем языке. Тот, владевший синдарином, принялся расхваливать красоту и изящество эльдар и обещать хорошее обхождение сдавшимся. Видно, каждую свою фразу он повторял на Черном наречии, потому что за камнями радостно рычали и хрюкали.
- Эквирсул, стань справа... Мое дело - обрубить наконечники передним, а вы попробуйте опрокинуть их конями!
Карнистиро поддел ногой валявшийся в снегу ятаган - корявая рукоять легла ему в ладонь.
Орки не ожидали, что бездоспешные охотники бросятся на прорыв. Вокруг рыжеволосого вождя крутились черное и голубое лезвия, как сплошная стена стали. Наконечники с трех копий отлетели, один щит был разрублен голубым мечом, а кони вздыбились и обрушили копыта на щиты и головы копейщиков. Увидев, что добыча уходит, уцелевшие орки повыскакивали из своих укрытий и кинулись на пробивающихся с тыла. Один из всадников упал на месте с конем, схватился за раненую руку Эквирсул. Карнистиро показалось, что по спине ему скользнул кусок льда, и тут же это место ожгло, как крапивой. Раненая нога почти онемела, хорошо что рука еще держит ятаган, и оскаленная голова летит в сторону, а на ее месте другая, еще противнее...
- Барук кхазад! - взревели рядом, и широкая секира рассадила орка почти пополам.
Подоспевшие гонхиррим выстроились уступом влево, как привыкли драться в подземельях, и шли на орков, работая топорами, словно на молотьбе. Те недолго пытались устоять, потом разом повернулись и бросились к стенам ущелья.
Наугрим не знали к оркам ненависти. Подгорное племя считало порождения Моргота чем-то вроде крыс или кусачих насекомых, подлежащих уничтожению из соображений чистоты. Орки карабкались на камни, цепляясь за трещины. Неуклюжие от природы, в бегстве они всегда проявляли неожиданную прыть и ловкость.
Карнистиро подобрал свой лук и несколько выпавших из колчанов стрел.
- Ха, шлепаются, как мокрицы! - Дарт пытался прицелиться из орочьего арбалета. - Князь, я тоже попал!
Карнистиро оперся о ствол сосны лопатками и осмотрелся. Из девятерых его всадников уцелели только трое. Может, из лежащих на снегу кто-то еще жив?... Спину и правое запястье жгло все сильнее, и почему-то во рту появился горько-соленый привкус, словно вдохнул купоросной пыли...
- Князь, хорош! - Гюрги тряхнул Карнистиро за локоть. - Как тебя на куски рвали! И сколько положил твари?
- Мечом... наверное, троих.
- Я - восемь. Так что верх мой. Хоть из луков вы жуть что покрошили нечисти, но уговор дороже всего.
- Твой верх, старшина... - Карнистиро поискал не затоптанного снега, не нашел и слизнул иней с сосновой ветки.
Убитых лайквэнди и пятерых охотников уложили в одни сани, в других устроили тяжелораненого. Карнистиро перевязал руку своему оруженосцу, и тот теперь бинтовал простреленную ногу лорда.
- Эй, князь! - Стуффо был почему-то красный, как недозрелая брусника.
- Что случилось?
Карнистиро плохо видел старого науга сквозь плавающие радужные точки.
- Там за камнями ваша девчонка: связанная, но живая. Платье у нее разорвано... ну, спереди.
Карнистиро кивком разрешил оруженосцу бежать за девушкой. Кхазад позволили себе посмотреть в сторону освобожденной пленницы, только когда на ее плечах оказался меховой плащ. Нагота считалась у Подгорного племени чем-то настолько личным, что смотреть на голое тело было недопустимо. Тем более, на девичью грудь.
Девушка обхватила Карнистиро за шею - тот чуть не вскрикнул от боли в позвоночнике. Тело пленницы под тонким изодранным платьицем было прямо ледяным, она дрожала, не в силах произнести слово.
- Маллас, садись в сани. Укройся вместе с нею, постарайся отогреть, - Карнистиро провел ладонью по светлым спутанным волосам.
Сам он чувствовал нарастающую тошноту. Дошел до саней, прилег на меховую подстилку словно исключительно потому, что лишился верхового коня. Лорд Таргелиона даже своим дружинникам старался не показать слабости, а уж союзникам с Эрэд-Луин...
Приготовленные под охотничью добычу пять саней оказались как нельзя кстати. Кони шли небыстро, по подсказке оставшегося верхом Эквирсула выбирая путь поровнее. Конь Малласа держался позади, прихрамывая на левую заднюю ногу.
Путь вывел к остывающему кострищу. Карнистиро приподнял голову. Он боялся увидеть обгорелые трупы. Кажется, пахло только древесным углем и мокрой землей...
Сани остановились. Эквирсул подошел, держа на руках мальчика-синда, завернутого в куртку лучника.
- Нашли под выворотнем у ручья. Мой Ангдал почуял живого. Лорд, смотри, как он сбежал от орков!
Воин отвернул полу куртки. Руки мальчика до локтей покрывали пузыри: белые, водянистые и уже лопнувшие, обнажившие красное мясо.
- Кожаную веревку не вдруг пережжешь.
- Перевяжите. Смазать есть чем?
- Только сливочное масло.
- Да хоть этим...
Карнистиро накрыл мальчишку своими курткой и плащом. Кони снова взяли неспешной рысью.
Карнистиро казалось, что спину ему медленно переламывают, как сухую доску, одновременно стараясь вырвать из сустава плечо. Во рту было горько и сухо, а от глотка пива затошнило. Да еще лежащий рядом мальчик пришел в себя. Маленький синда не позволил себе заплакать. Сразу стиснул зубы, равняясь на раненого витязя. Но закрыться не умел, и на Феанариона обрушилась волна нестерпимой боли. Карнистиро зажмурился, закусив губу до крови. Помочь им некому, а до крепости еще два полных дня езды... Оставалось попытаться ускользнуть от боли в грезы и увести с собой этого мальчика. Зацепиться за воспоминания и отгородиться от мучительной реальности...
... Небольшая ровная площадка над уходящей в белесый туман скальной стеной. Небо вверху бархатисто-синее, облака на нем похожи на перламутр - так отражается в них свет Сильпиона. Леса впереди на равнине кажутся мхом, а озерца в них - кусочками темного стекла. Никто не видит юного Мориофинвэ, и можно сесть на самый краешек, свесив ноги в пропасть. С карниза на стене взлетает сокол и плывет на неподвижных крыльях над туманным ущельем... А что, если тоже попробовать сделать крылья и прыгнуть с ними вот так, с утеса?!.
- Вы больно брезгливый народ, а надо было тебе, князь, прямо сразу раны мочой промыть, - поучал Гюрги дрожащего в ознобе Карнистиро. - Отравленные у тварей мечи, вот что. Это они киноварь затирают с костным жиром и соком белоцвета. Теперь тебя долго ломать будет.
Речи науга сливались с собственными грезами и болезненными видениями мальчика. Мерещились чудовища, темницы, вонзающиеся в грудь и спину копья, клыки монстров. В полубреду Феанарион прибыл в свою крепость.
В комнате было сумеречно, но Карнистиро чувствовал, что сейчас утро, а не вечер. Он приподнял голову и улыбнулся. Ничего не болело, не шумело в ушах. Кто не был ранен, не знает, какое это наслаждение - не страдать... Нолдо, подтянув колени, сел на постели.
Орки где-то пролезли. Надо расспросить освобожденных, послать пограничников отыскать проход в горах.
Карнистиро знал, что в нежданной схватке погибли пятеро воинов. Он всякий раз ощущал потерю как короткую острую боль от обрыва нити, связывающей его с каждым из дружинников. Вот, ушли еще двое из приплывших с ним в Эндорэ. И трое синдар, соединивших свои судьбы с Изгнанниками...
Да еще наугрим...Карнистиро вспомнил, что проспорил Гюрги целый обоз хлеба, и помотал головой. От этого движения кожу на спине неприятно потянуло. Рука ощутила толстый горячий рубец, пересекающий лопатки. Достань орк на полпальца дальше... В бинтах правое плечо, левое запястье и нога выше колена. Кому еще так везет на Вражье железо?.. А еще - отчаянно хотелось есть.
Маллас доложил своему торопливо глотающему молочную кашу лорду, что произошло за трое суток его беспамятства.
Наугрим весело проводят время за пивом и лосятиной, ожидая официального подтверждения договора о работах. Дарт и Ноккве о чем-то повздорили и определяли правоту на малых секирах. Победил Дарт, Ноккве воспользовался услугами целительницы, чтоб приживить на место два выбитых зуба.
Пограничники нашли расселину, по которой можно попытаться перевалить главный хребет Эрэд-Луин.
Бывших пленников лечили сном, сейчас они чувствуют себя неплохо.
- Приведи их, - Карнистиро отодвинул пустую миску. - А наугрим пусть придут после полудня. К завтрашнему утру приготовьте им коней в сани и провожатых до их горы.
Оруженосец впустил в комнату обоих лайквэнди.
Льняные волосы девушки двумя толстыми косами струились по белому платью, густо выбранному по вороту и плечам красной вышивкой. Она чуть смущенно и радостно улыбалась. О плене напоминали лишь царапины на ее щеке и шее.
У мальчика волосы были не просто светлыми - они мерцали, как туман в сиянии Итиля. Толсто обмотанные бинтами руки он прятал за спину.
Карнистиро указал девушке место у стола напротив себя. Мальчик сам уселся рядом с ним, с восторгом поглядывая на высокого воина.
- Я знаю: тебя зовут Рыжим Карантиром, - шепнул он, коснувшись локтя Карнистиро забинтованной ладошкой.
- А как твое имя?
- Тилорн.
Карнистиро обернулся к девушке.
- Таурмир, - отозвалась она.
- Где живут твои родичи, Таурмир? Расскажи, как и где вас схватили.
Таурмир попала в руки орков недалеко от родного поселка. Целый десяток вдруг выскочил из-за кучи валежника. Девушку мгновенно опутали веревками, завязав рот, и потащили прочь. У банды уже были и другие пленники. Теплую одежду орки сразу с них содрали и напялили на себя. Потом изодрали когтями оставшуюся. Пленников то волокли по снегу, то тащили на плечах двое суток, пока путь не привел в предгорья. Орки не только нещадно били схваченных за малейшее неповиновение, но и просто для развлечения щипали и кусали их, выкручивали руки. От холода, боли и орочьей вони пленники все время были в полусознании. Сама Таурмир не могла вспомнить, как оказалась за камнями. Стороживший ее орк скалил зубы и все показывал на горящий костер...
Карнистиро сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони. Так вот зачем одну пленницу оставили в живых! Если бы эльдар продолжали отбиваться, стоя на месте, ее подтащили бы к костру...
- Карантир, они, эти ирчи, куда-то бежали: все толпой, а двое-трое убегали вперед, - вдруг сказал Тилорн. - Один раз прибежали трое назад и давай лапами махать. Тогда их главный заорал, они стали наваливать дрова и поджигать. Я сразу понял, что близко наши воины.
- Тогда и стал пережигать веревку? - сквозь зубы спросил Карнистиро.
- Нет, сперва спрятался за дерево. А когда они все кинулись вверх по склону... Сперва главный с толпой, а потом еще сколько-то...
Слова мальчишки все разъяснили. Это была ловушка на него, лорда Таргелиона. Костер и пленники - приманка, горная расщелина - капкан. Может, и свинью-чудовище пригнали орки?.. Нет, слишком хитро для них.
Тилорн попытался взять из миски вареные в меду орехи, но не сумел. Таурмир сама сунула ему в рот несколько орешков.
- Больно? - спросил Карнистиро.
- Уже нет. А тебе? - и маленькие пальцы погладили повязку на его запястье.
- В общем, тоже нет.
- Это хорошо, когда не больно.
- Вот тут ты прав!.. Таурмир, останься у нас до весны. Когда сойдут снега, я отправлю тебя домой. И тебя, Тилорн.
Девушка улыбнулась и поцеловала Карнистиро в щеку. Тот едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Обнимать себя он дозволял далеко не каждому.
- Карантир, а ты крылья сделал? - спросил Тилорн.
- Какие крылья? - Карнистиро обернулся к нему в недоумении.
- Там, в санях, ты показывал мне свое Заморье. Ты когда-то давно хотел сделать крылья и прыгнуть с ними с обрыва. Прыгнул?
- Да.
- И полетел?!
- Как камень - прямо в озеро. Едва выбрался.
- А потом не пробовал?
Глаза у Тилорна были золотисто-зеленые и блестящие, как хризолиты.
- Пробовал. С тем же результатом. А что тебе в этих крыльях?
- Ты же мне показал, что думал!
Карнистиро подцепил из миски горсть орехов и высыпал мальчику в рот.
- Жуй лучше. Мы тогда оба бредили. А теперь надо заниматься серьезными делами. Таурмир, возьми с собой эту миску для Тилорна.
Феанарион повернулся к окну и вдруг почувствовал, как шершавая ткань скользнула ему по подбородку, а во рту оказался орешек.
- Жуй сам! - Тилорн от двери показал ему язык.
Карнистиро остолбенел. А маленький лайквэнди на прощанье изобразил ему хлопающие уши.
Мартовские ветра принесли из-за гор дождевые тучи. Снег днем оседал, прибитый каплями, а ночью покрывался толстой ледяной корой. Перевалы сделались решительно непроходимыми, дав дружине Таргелиона роздых до начала мая.
Во внешнем дворе крепости красовался вылепленный из целой снежной горы дракон. Его размалевали в невозможную пестроту выпрошенными у ткачих красками, а в глаза вставили стеклянные горшки. Ночью иногда в горшках горели свечи, и чудовище подмигивало во все стороны.
Развлечение состояло в том, чтоб по деревянной лесенке взобраться в раззявленную пасть дракона и скатиться по длинной ледяной дорожке от его затылка до кончика хвоста. Дружинники из эльдар тоже увлекались этой забавой, а живущие в крепости дети не покидали гору весь день. Кто с самозабвенным визгом, а кто и с боевым кличем, летели они по извивам драконьего хребта на обрезке доски, на конском потнике, на собственных штанах.
Карнистиро, проезжая ворота, чуть придержал коня. Захотелось тоже скатиться с дракона стоя, вот как этот маленький эльда...
Мальчишка в конце ледяной дорожки перепрыгнул горку рыхлого снега и оказался возле всадников.
- Карантир, ты приехал!
Сокол на плече Феанариона беспокойно взмахнул крыльями.
- Привет, Тилорн. Или соскучился по мне? - хмыкнул Карнистиро.
- Я тебе сейчас покажу! Только не уходи!
И Тилорн метнулся прочь - только лунно-серебряные пряди мелькнули.
Маллас, первым соскочивший с коня, засмеялся:
- Что-то сейчас будет, лорд! Этот мальчишка...
Карнистиро ладонью прижал встопорщенные соколиные перья:
- Что?
- Прошлый раз он запряг в санки трех коз и пытался ехать. Бедные животные голосили, словно их убивают, и каждая бежала в свою сторону. Все едва успевали отскакивать от мечущейся запряжки. А потом козы припустились друг за другом - по кругу. И продолжалось это, пока все веревки не перепутались, связав животных в один сноп с мальчишкой. Пришлось резать упряжь ножом, чтоб всех освободить.
Карнистиро смеялся, прикрыв лицо перчаткой.
- У него еще руки не зажили по-настоящему - снял со стены длинный лук и чуть не застрелил кого-то.
- Как же он сумел растянуть длинный лук?
- Зацепил перекладину за перила лестницы, ногами уперся в ступеньку и обеими руками потянул. Прицелиться так не вот-то получится. Стрела влетела в окно пекарни и воткнулась в стену, чудом никого не зацепив...
- Карантир, смотри!
Тилорн стоял на самом краю крыши на высоте двадцати локтей. Он поднял руки - развернулись чуть дрожащие на ветру полотнища, прикрепленные к ним.
- Стой!
Дружинники бросились к стене дома. Но мальчишка отступил на шаг назад и прыгнул. Толчок воздуха в плотную ткань тут же рванул его руки вверх, сложив тряпочные крылья за спиной.
Карнистиро не зря сравнивали с проворной куницей. Он успел подхватить летуна, и они вместе свалились в кучу зернистого снега. Левую лодыжку пронзила леденящая боль. А дружинники уже поднимали его вместе с повисшим на плечах Тилорном.
- Цел? - Карнистиро встряхнул мальчишку.
- Ага... А ты? - тот провел ладошкой по щеке Феанариона. - Вот, до крови оцарапался...
Сокол со звонким криком пронесся над их головами.
- Чуть не убил - и жалеет! - Маллас поднял Тилорна на вытянутых руках. - Да я тебя сейчас... вот, отнесу в дом исцеления и велю не выпускать до первой травы!
Карнистиро оперся на руку дружинника:
- Налетался?
- Карантир, я уже понял, как надо делать правильно! - мальчишка извернулся в руках оруженосца. - Надо оба крыла сделать заедино, тогда они не сложатся!
- Я тебя самого: сложу в сундук, запру, а ключ брошу в озеро! И прямо в сундуке отправлю домой!.. Лорд, позволь, я быстро сдам этого безобразника девушкам и вернусь?
Карнистиро осторожно оперся на левую ногу. Терпеть можно, значит, лодыжка только потянута.
- Заметь на будущее: махать этими крыльями ни у кого силы не хватит. А чтоб просто парить на них, надо придумать, куда девать ноги.
- Вот, а еще подумай, куда девать руки и голову, чтоб они остались целыми! Надеюсь, девушки уложат тебя в постель надолго!
Маллас подхватил Тилорна под колени и почти бегом пустился к двухэтажному дому целителей в конце двора.
Лорд Таргелиона снова принимал гонхиррим, на этот раз из Ногрода. После обязательного в первый день застолья старшина кхазад пожелал подарить князю все, что тому понравится в привезенном товаре.
Карнистиро с удовольствием рассматривал мечи, выдвигая смазанные костным жиром клинки из ножен; кончиками пальцев и даже губами проверяя полировку металла.
- Что, глаза разбежались? - науг самодовольно выпятил бороду. - Это тебе не колечки-цепочки!
- А известно достойному старшине, отчего лягушки пучеглазые? - не оборачиваясь, спросил Карнистиро.
- Они вытаращились на звезды, да так и не сумели ввернуть глаза обратно! - хмыкнул гном.
- Нет, глаза у них повылезали, когда они надувались от хвастовства. Как бы с тобой не случилось такого.
- Или князь сделал новую игрушку?
- Если старшина чуть подождет, он оценит эту игрушку!
Вскоре Карнистиро вернулся в подклеть. Из обитых тонкой алой кожей ножен медленно выполз неширокий клинок и вдруг прочертил сверкающий круг в руках нолдо. Лезвие меча казалось золотым, а узор тугих меандров на нем - лиловым. В доле у рукояти серебряный сокол вскинул крылья, взлетая.
Науг схватил оружие и повернулся к свету. Он крутил меч так и сяк, то выбрасывая перед собой, то перехватывая за лезвие, пробуя баланс.
- Почему он у тебя желтый, а? - наконец вспомнил о мастере. - Добрый булат должен быть голубым или пурпурным в отливе!
- Этот не хуже.
- На чем пробовал? На орочьих кастрюльках?
- Могу на любом из этих мечей.
- Не жалко? Наверное, месяц полировал, а теперь зазубришь.
- А тебе не жалко товара, достойный Хугин?
- Если оставишь заметную царапину на моем мече - возьмешь его себе! А если я надрублю твою поделку больше чем на четверть вершка... - старшина растянул губы и прищурился. - Сядешь и выберешь узором из серебряных звезд два вороненых умбона. Эта работа как раз для твоих пальчиков. Одевайся, князь!
Карнистиро усмехнулся и пошел надевать доспех.
У эльдар было позором в дружеском состязании зацепить соперника до крови. Это считалось признаком неумелости и неловкости атаковавшего. Гонхиррим же особо друг друга не щадили. По их мнению, раненый сам виноват, раз прозевал удар или не сумел надежно парировать, нарвавшись на более сильного бойца.
Золотой и серебристый мечи сталкивались со свистящим звоном. Карнистиро скользил вокруг соперника, заставляя того все время ошибаться в дистанции. Науг наступал, глаза его сквозь прорези маски блестели опасным азартом. На крупном сыром песке, засыпавшем крепостной двор, его сапоги оставляли глубокие вмятины. Вдруг Хугин слишком резко повернулся, под опорную ногу ему попал осколок сосульки. Старшина оружейников тяжело грохнулся на промороженную землю. Карнистиро отскочил, опустив меч - давая наугу подняться. Тот, едва оказавшись на ногах, атаковал резким выпадом.
Они дважды обошли площадку у башни, когда Хугин, поймав момент, нагнулся и шагнул прямо под меч Феанариона. Тот успел отметить неудачу науга ударом плашмя по его кирасе. Но старшина просто толкнул нолдо обеими руками на снежный ворох. Толстая подошва гномьего сапога наступила на блестящую наручь, придавив правую руку Карнистиро к земле. Хугин высоко поднял меч, чтоб жестким ударом все-таки надрубить золотой клинок...
Хугин качнулся, схватился левой рукой за свой шлем, ошарашенно глядя на нолдо. И было отчего - два алых пера с гребня отлетели, срезанные меткой стрелой. Карнистиро вскочил, кидая меч в ножны.
Тилорн, горделиво вскинув голову, опустил лук.
Старшина Хугин отшвырнул свое оружие, одним прыжком оказался возле маленького лайквэнди и схватил его за шиворот.
- Откуда ты взялся? - спросил Карнистиро.
- Замахиваться на упавшего не по чести! - ответил Тилорн таким тоном, словно не висел в воздухе, а стоял перед строем.
Хугин перехватил его под мышки.
- Это твой сын, князь?
- Можно сказать, военная добыча.
- Все равно - щенок хороших кровей, - науг передал мальчишку в руки Карнистиро. - Я бы не отказался от такого племянника.
- Возьми его к себе до Месяца трав, - Карнистиро вернул Тилорна гному.
Науг поднял Тилорна повыше, рассматривая как ценную вещь.
- Что же, прихвачу с собой, когда поеду обратно. А потом верну его тебе.
- Достойный старшина забыл одну малость, - высокомерно глянул на Хугина Тилорн, не пытаясь высвободиться из его рук.
- Это что же? - тот приходил все в большее недоумение.
- Спросить моего согласия! - лайквэнди взглядом указал на все еще точащую в гребне шлема стрелу.
Карнистиро, не выдержав, звонко расхохотался.
Кхазад заметно покраснел. Чувствительно сжав латными рукавицами тонкие ребра мальчишки, он проворчал:
- Нужно мне согласие такого воробья!
- Он бежал от орков, достойный Хугин, - сказал Карнистиро. - Пережег на запястьях сыромятный ремень и бежал.
Хватка науга стала бережной. Передав Тилорна на руки Карнистиро, он подобрал свой меч и кинул через плечо:
- Глуп же ты, князь, что разбрасываешься такими вассалами.
Настал черед вспыхнуть и прикусить губу Феанариону.
- Однако мой меч цел, старшина!
Золотистый клинок был по-прежнему остер. Зато на ногродском оказались четыре заметные щербинки. Хугин с заметным неудовольствием вложил его в ножны и отдал Карнистиро. Потом посмотрел на Тилорна, пальцем оттянул на нем поясок и прицепил около пряжки длинный кинжал.
- Владей, маленький волкодав. Больше твари тебя не схватят.
- Благодарю, достойный Хугин, - Тилорн полез под курточку и подал наугу витую серебряную цепочку, а потом, чуть повернув голову, глянул в глаза Карнистиро. - Я постараюсь не держать твой кинжал без дела!
Ступив на землю, он подобрал свой лук и удалился с неспешным достоинством.
Мутные ручьи сбегали в озеро, весело шурша щебнем и булькая в водоворотах. Стебельки мать-и-мачехи вытянулись и увенчались шариками летучих семян. На лугах вокруг крепости зацветала лиловая чуфа, а скаты рвов блестели золотом калужницы. Весна поднималась все выше по склонам гор. Скоро сойдет лед с троп на перевалах, успокоятся рвущиеся из русел речки. А пока дружинные кони паслись на молодой траве.
Карнистиро ехал через лес на восточном берегу озера. Лишь две собаки сопровождали его.
На фоне серо-розовых и едва зеленоватых опушек ярко желтели цветущие ивы. Ветер вместе с их сладковатым ароматом носил тысячи запахов: недавно ожившей воды, бурлящих живых соков, дальних снегов. И нолдо чувствовал такое же радостное беспокойство, как лесные птицы. Там, в Заморье, в постоянстве сияния Лаурелин, весна была символической, проявляя себя лишь цветением садов. Но разные цветы цвели всегда... А в Эндорэ все живое после холодов торопилось проснуться, оглядеться, начать расти. Вчера лесной орешник был бурым, а сегодня словно повис на нем желтовато-зеленый дым. Сквозь прошлогодние листья торчат красно-лиловые ростки ветреницы со сжатыми в кулак бутонами - завтра лесной подстилки не видно будет под ее зеленью с желтыми звездочками цветов. Время, бывшее смирным и послушным в Валиноре, текло здесь горной рекой и несло нолдор неведомо куда...
Впереди блестел разлившийся ручей. Из грязно-желтых прошлогодних камышей, со свистом хлопая крыльями, поднялась цапля. Карнистиро только подумал - кречет сорвался с его плеча и резко пошел вверх.
Цапля - птица сильная и опасная, она умеет на лету отбиваться длинным и острым клювом. Но вряд ли найдется по эту сторону Моря птица, способная сопротивляться огромному, словно отлитому из сверкающего льда Рильрамиону.
В вышине кречет, сложив крылья, наконечником небесного копья ринулся на цаплю...и в последний момент отвернул. Ему срезал путь темно-серый сокол поменьше. Карнистиро ударил кулаком по арчаку, заставив коня вздрогнуть и осесть на задние ноги от неожиданности. Цапля шарахнулась в темные ольхи, а Рильрамион, часто ударяя крыльями, снова пошел вверх. Чужой сокол делал круг невысоко над лесом.
Начавший линять гусь в последний момент взлетел из-под самых носов резвящихся собак. Темно-серый сокол снова метнулся наперерез Рильрамиону, но не успел. Кречет молнией ударил гуся - взлетели перья, и сцепившиеся птицы рухнули куда-то в подлесок.
Карнистиро движением колен послал коня за собаками. Выбравшись на опушку дубравы, он увидел вдали всадника. Темно-гнедой конь неспешно рысил вниз по склону оврага, серый сокол кружил над всадником, собираясь опуститься на перчатку... В следующий миг Карнистиро уже летел навстречу, припав к шее коня, обгоняя собак, не обращая внимания на хлещущие ветки черемух и берез.
Всадник успел спешиться, левой рукой обнял повисшего у него на шее Карнистиро, оторвал от земли и крутнул вокруг себя.
- Ты все разъезжаешь один, Narinja?
- И ты ведь тоже!
- Мои дружинники внизу на тропе. А я увидел твоего сокола и поскакал тебе навстречу.
- Зачем же своего спускал?! Если бы Рильрамион сбил его, это было бы только правильно!
- Ладно уж! Поехали, подберем гуся.
На взлобках было почти жарко, а по ложбинам тек с вершин густой холодный воздух, и стояли белесые столбы пара над не растаявшими еще сугробами. Ветер рассыпал лиловые лепестки медуницы по сероватому снегу. В мелком заливчике барахтались лягушки. Обалдевшие от весенней страсти, они даже не шарахнулись из-под конских копыт.
- У нас еще едва проталины на холмах, а у тебя настоящая весна!
Карнистиро хотел что-то ответить. Вдруг он свистнул и метнулся галопом за собаками. Вернулся почти сразу шагом.
- За кем это ты так бросился?
- Показалось. Лосиха перебежала опушку - шкура у нее блестящая. А осенью тут бегало что-то... - Карнистиро глянул на брата. - Атани говорили: похоже на птицу, но почти без крыльев.
- Бывают нелетающие птицы...
- Эта заклевала несколько коров. Нам так и не удалось ее выследить.
Майтимо посмотрел на белоглавые горы.
- Нас все время прощупывают с севера. Иной раз орда бегом появится - с ревом, с шумом - и тут же бросается обратно. Вызывают на погоню... или проверяют нашу готовность.
Карнистиро глянул на брата жестко сузившимися глазами.
- Финдекано струсил еще раз штурмовать Ангамандо!
Сильные пальцы чувствительно сжали его локоть:
- Все же, избегай слишком сильных выражений, Narinja! Верховному королю подобает осторожность.
- Ты считаешь теперь, что напрасно призывал всех к новой битве?!
- Нет. Всегда выгоднее вести войну во вражеской стране, чем сдерживать удары по своей. По крайней мере, не беспокоишься о населении в тылу.
Карнистиро, туго сжав губы, смотрел на гриву своего коня. Уловивший его настроение кречет приподнял крылья и вскрикнул.
Впереди из тальников с треском взлетели крупные утки. Майтимо взмахом руки бросил в небо своего балабана. Тут же сверкнул крыльями взмывший с плеча Карнистиро Рильрамион. И лорд Таргелиона вскинул голову, в радостном азарте следя за атакой кречета.
Снежный дракон давно покинул крепостной двор цветным ручьем. Теперь там, где он возлежал, ветерок гонял по мелким лужицам несколько корабликов. Карнистиро, направляя коня в верхний двор, быстро скользнул взглядом по стенам.
- Кого это ты высматриваешь, Morio?
- Есть тут у меня... подарок судьбы.
Старший Феанарион глянул с веселым интересом.
- Зимой проскользнула банда. Мы ее выбили, освободили пленных и среди них мальчишку. Не дождусь, когда избавлюсь от него! - Карнистиро шлепнул своего коня по холке, отправляя в конюшню.
Широкая, застланная тростниковой циновкой галерея опоясывала третий этаж большого каменного дома. Отсюда можно было смотреть поверх гребня крепостной стены на волнистые предгорья. Майтимо остановился и оперся пальцами здоровой руки на перила.
- Завтра поедем туда, к Гелиону? - предложил Карнистиро. - Я давно нашел гнездо скопы, они меня уже не боятся. Хочу взять птенца. Может, удастся его приручить? И пролетных гусей на разливе видимо-невидимо!
Старший обернулся на восток - вершины Эрэд-Луин розовели на темном небе.
- Да, - тихо произнес младший. - А зимой они пламенеют как...
Он резко вскинул голову, темно-голубые глаза снова льдисто блеснули:
- Скажи: здесь, в Эндорэ, есть место для нолдор?
- Ну и вопрос! Разве не наши дружины сделали возможной жизнь на этих землях?
- А почему тогда...- Карнистиро отбросил со лба огненную прядь. - Каждый день чем-то занят - все, вроде, ничего. А вдруг накрывает такое... нет, не печаль... беспокойство что ли. Ну, убежал бы куда-нибудь!.. Лучше всего туда, за хребет, - он усмехнулся.
- И ты бежишь со своим Рильрамионом и собаками бродить по лесам, рискуя нарваться на какую-нибудь нечисть?
- Почему "рискуя"? Как помашу мечом, так сразу становится легче!
- Полезная у тебя болезнь, как сказали бы атани, - улыбнулся Майтимо. - А если серьезно, то и мне она знакома. Словно делается пусто в душе, верно?
Карнистиро кивнул.
- Мудрые полагают, что fear живущих соответствуют первоначальному замыслу. И ощущают Искажение как боль. Кто чуть-чуть, а кто остро... Ты и за Морем старательно разыскивал неприятности, а я успел послушать ученые речи. И кажется мне, что судьба наделила тебя именно особой чувствительностью к Искажению. Недаром первые слова твои всегда: правильно - неправильно.
- И что мне делать с таким наследством? - Карнистиро смотрел исподлобья. - Иной раз хочется на стену бросаться, как дикий конь в расколе. Особенно если что-то не удается... да что я говорю - "не удается"! Когда вижу, что ни на что не годен!
- Даже так? - Майтимо взял брата за подбородок, приподняв ему голову.
- Да!
В потемневших глазах дрожали слезы.
- И часто тебя так забирает?
Карнистиро, зло фыркнув, вырвался и отвернулся.
- Мир таков, каков он есть. Можно или мириться с ним, или трудиться над его переделкой. Оплакивать же окружающее несовершенство бесполезно. Вряд ли кто-то нас пожалеет.
- А я изливаю душу каждому встречному! - сквозь зубы произнес Карнистиро. - И тебе-то зря сказал...
Майтимо оторвал его от перил и прижал к себе. Тот сделал было упрямое движение высвободиться, вздохнул и положил голову на плечо брату.
Луг перед главными воротами крепости казался сплошь золотым - так много одуванчиков цвело на укрытом от холодных ветров склоне. Кони Феанарионов невесомо ставили копыта в сочную траву. Старший чуть придержал своего, пропуская дружинников. Карнистиро поравнялся с ним.
- Будут ли рады работающие у тебя на кухне такому вороху битой птицы, Morio?
- Либан сейчас скличет ребятишек - только пух полетит!
- Либан все еще живет у тебя?
- А куда ей уходить? Весь ее род остался по ту сторону гор - костями на камнях. Впрочем, орки иногда и кости сгрызают... Кстати, почтенная Либан просватала пятую дочь и будет рада, если ты подаришь невесте что-нибудь на счастье.
- От тебя она подарка не хочет?
Карнистиро с напускной надменностью посмотрел на брата:
- Я дал дозволение Даэт выйти замуж!
- С какой стати его у тебя просили?!
- С такой, что по законам племени Либан у невесты должен быть отец. А отцом всех приемышей считается вождь.
- Догадываюсь, что таких детей у тебя много...
Только что блестевшие озорным весельем глаза Карнистиро стали холодными.
- Разве я сказал, что это твоя вина, Narinja?
Но тот уже повернул коня к воротам... и резко откинулся в седле. С крепостной стены сорвалось и плавно заскользило над лугом подобие огромной птицы. Только крылья ее были почему-то из цветных полос. Кречет следовал за ней, оценивая, не враг ли летит.
- Что это? - Майтимо движением колен остановил прянувшего было вперед коня.
- У него все-таки получилось!
"Птица" свалилась на крыло и стала быстро снижаться. К месту ее падения бежала стайка детей, за ними несколько женщин.
Когда Феанарионы подскакали, Тилорн уже выпутался из ремней, на которых висел под широким треугольным парусом.
- Карантир, ты видел!.. - мальчишка осекся, уставившись на Майтимо.
Тот спрыгнул с коня и, поддев пальцем узкий подбородок, закрыл Тилорну рот. Но маленький лайквэнди все смотрел на него с самозабвенным восторгом. Карнистиро даже ощутил укол нелепой ревности.
- Видел. Как ты снова грохнулся. И рад, что цел. Мне не придется отправлять тебя домой в виде мешка черепков.
Высокая девушка-атани растолкала детей и схватила Тилорна за плечи:
- Ох, прости, лорд! За ним просто невозможно уследить!
- Нельо, это Даэт, дочь почтенной Либан.
Девушка, зарумянившись, наклонила голову, уронив на лицо туго-волнистые черные пряди. Тилорн воспользовался моментом и вывернулся из ее рук.
- Милостивые и Могучие, куда он сбежал?!
Карнистиро, смеясь, махнул девушке рукой: успокойся и оставь его.
- Карантир, я придумал, что делать с ногами, чтоб они не мешали, - Тилорн возник за спинами Феанарионов. - Сделал такую петлю, чтоб их поддерживать...
- Что это за чудо? - Майтимо наклонился к мальчишке.
- В перьях, - фыркнул Карнистиро. - Мастер-летун.
- Помню, у тебя тоже была такая сумасбродная идея...
- Если бы она была твоя, ты считал бы ее очень умной, - Тилорн вдруг непримиримо блеснул глазами в сторону лорда Химринга.
Тот выпрямился, глянув на брата почти потрясенно.
- Карантир придумал, а я сделал, вот! И еще чуть подделаю, чтобы не кренилось, тогда озеро перелечу!
- Может, все же оставишь нас? Я потом гляну на твое устройство.
Тилорн просиял. Его маленькие пальцы быстро стиснули запястье Карнистиро. По команде остальные дети ухватились за раму летательного аппарата и поволокли его в ворота.
- Эта маленькая заноза и есть тот твой боевой трофей? - золотые глаза старшего смотрели лукаво.
- От которого я страстно мечтаю избавиться.
- Давно он у тебя?
- С начала марта.
- И ты уже пришел в отчаяние? А я много лет терпел точь в точь такого младшего братца... только что рыжего.
Справившись с тряпочным крылом, дети снова окружили Феанарионов. Маленькие атани дергали Майтимо за плащ, самые смелые старались схватить за руку. У эльдар навязывать свое внимание кому-то было не принято. Но как отказать себе в удовольствии досыта насмотреться на славнейшего из воителей Эндора? И тот ощущал теплые лучики любопытно-восхищенных взглядов.
Тилорн среди детей не показывался.
- Близнецы хотели бы тебя видеть у себя, Narinja.
- После возвращения Раны на небо Гелион войдет в берега, тогда и поеду.
- И Айканаро передает пожелания удачи.
- Пусть приезжает, если соскучился! - Карнистиро насмешливо улыбнулся. - Давно мы с ним не... беседовали!
- Может, на этот раз ты навестишь его?
- Я в Дортонион не поеду ни-ког-да! - отчеканил Карнистиро, глядя в сторону.
- Долго ты собираешься оставаться в ссоре с Ангарато?
- Разве мы ссорились? - произнес тот сухо. - Я сказал тогда только правду. Тебе потребовалось утешить его, разбранив меня. Ладно, может, в тот раз так было правильно. Но виниться перед Ангарато я не стану!
- Виниться тебя никто не заставляет. Но в грядущих битвах нам стоять рядом.
- В битве и станет ясно, кто чего стоит!
Майтимо только вздохнул, покачав головой.
На крыльце стояла женщина в темном, богато украшенном серебряной нитью платье. Она чуть склонила голову:
- Приветствую высоких лордов.
- Здравствуй, почтенная Либан, - ответил кивком Майтимо.
- Когда прикажете подавать на стол?
Карнистиро под взглядом ключницы почему-то сделал вид, что спокоен и даже весел:
- Ой, поскорее! Мы все жутко голодны!
Та еще раз слегка поклонилась и распахнула двери перед Феанарионами.
На березах из лопнувших почек едва показались кончики листьев, а ольхи по оврагам уже оделись темной зеленью, предвещая жаркое лето.
Майтимо заторопился к себе на Химринг. Хотя удлинняющийся день теснил излюбленную морготовыми тварями ночь, оставлять надолго свои крепости старший Феанарион не хотел.
- Приезжай ко мне в середине лайре, Narinja! Тебе ведь нравятся наши летние ночи без тьмы и зеленые зори с заката до рассвета.
Карнистиро мечтательно улыбнулся.
- Только вы с Макалаурэ меня не очень-то воспитывайте, ладно?
- Воспитаешь такого! - старший шлепнул его между лопаток и прижал к себе.
Карнистиро с каменистого кряжа следил за братом, пока маленький отряд не скрылся за стеной высоких елей.
С разъездом пограничников уезжали в Оссирианд освобожденные пленники. Тилорна воин посадил впереди себя, на подушку, подложенную на арчак заботливой Даэт.
Маленький лайквэнди потребовал, чтоб его летающий парус обязательно взяли с собой. Он сам его разобрал и аккуратно увязал в конский вьюк.
Таурмир попрощалась со своим спасителем. Девушка светилась радостью. Родные, скорее всего, считают ее погибшей - как счастливы они будут после ее возвращения! Она не заметила странного недовольства в глазах Карнистиро, его нервно поджатых губ.
... Сад у подножия зеленой Туны, теплый камень стены, блестящие ступени... Сколько раз пытался он потихоньку проскользнуть от входной двери к себе в комнату - и попадался матери. Растяпа, у которого все шиворот-навыворот и задом наперед... Окажись он сейчас на пороге своего дома, он вел бы себя совсем по-другому!.. Нет, так же смотрел бы в пол и молчал. Он не умел быть спокойно-веселым, как Майтимо, безмятежно-независимым, как Тиелкормо, жестко целеустремленным, как Куруфинвэ...
Право снова ступить на берег Амана Изгнанники могут добыть только силой. Но будет ли их приход - победителей, залитых чужой и своей кровью - возвращением? Ждут ли их до сих пор?..
Карнистиро куснул губу, чтоб не вырвать руку из теплых ладоней оссириандской девы.
- Будь счастлива, Таурмир.
- Будь счастлив и ты, отважный лорд! Мы с радостью примем тебя в своем доме!
- Я приеду к тебе, Карантир! - закричал Тилорн. - Когда вырасту! Чтоб вместе сражаться!
Копыта выбили снопы брызг из сырого дна оврага. В четыре мощных прыжка конь одолел склон, вынеся всадника в редкий лес.
Среди молодой зелени дубы стояли нагими. Но шершавые стволы их потеплели, словно раздались от струящихся в них соков. Запах еще шуршащих под ногами коня прошлогодних листьев будто имел угловатую форму и грибной привкус.
Конь перешел на шаг, встряхивая густой гривой. Карнистиро увидел у корней ближнего дуба ком желтоватой пены и уловил в воздухе кислую струйку. Морозы этой зимы все же поранили деревья, и сок сбегал из трещин. Обязательно слетятся сюда жуки-олени, любители хмельного питья.
Легкая улыбка тронула губы Карнистиро. Когда-то он такого жука сунул в косы Финдарато. Надеялся, что тот вынужден будет отрезать себе волосы.
Старший Арафинвион нескоро, но все же изловил "несносную занозу" в лесу. Связав отчаянно брыкающемуся мальчишке руки поясом, Финдарато отнес его к роднику и принялся тщательно умывать обжигающей водой. Карнистиро молчал, стиснув зубы. Арафинвион прервал свое занятие и глянул на него внимательно. Лицо Финдарато стало серьезным. Одно дело - окунать в холодную воду истошно орущего озорника. Другое - когда мальчишка сжался в руках, и глаза его горят яростным упорством. Это уже что-то нехорошее, недопустимое. Финдарато развязал пояс, повернул Карнистиро носом к Туне и шлепнул пониже спины...
Пес впереди замер на бегу. Карнистиро увидел под дубовым выворотнем прильнувшую к земле фазанку. Собака обошла гнездо издали и скрылась в молодом рябиннике.
...А у близнецов уже высоки степные травы, и дрофиные выводки перебегают тропы перед всадниками. Алые маки бьют в грудь скачущим коням. Недаром тамошние лошади бегают особым аллюром: передними перебирают, как на рыси, разом перенося обе задние. Горный скакун Карнистиро не раз спотыкался, запутавшись в ковылях.
Дириэль предложил брату взять степную лошадь. Карнистиро приглянулся трехлеток поразительной масти: иссиня-черная шерсть его была усыпана серебристо-белыми звездочками. На первой же проездке выяснилось, что конь горяч, азартен и не терпит, чтоб его обгоняли. Стеля пышный хвост по цветущим травам, несся он впереди темно-рыжих коней близнецов. И однажды они бешеным галопом вылетели навстречу небольшому отряду. Передний всадник сидел на высоком, прямо золотом коне.
Финдарато очередной раз ехал в Эстолад. Он был рад, что встретил лордов этой земли. И близнецы, пристроившись справа и слева, весело болтали с Арафинвионом.
Карнистиро сразу же замкнулся и отъехал в сторону. Когда Финдарато заговорил с ним, отвечал коротко, односложно. На прощанье Финдарато пригласил Карнистиро к себе.
- Я не могу надолго оставлять Таргелион. У нас граница.
Арафинвион глянул ему в глаза - глубоко, понимающе:
- А меня у себя примешь?
- Разве я хоть кому-то отказывал?
На том и расстались...
Конь рысцой одолел еще один распадок и по пологому откосу поднялся на кряж. Горный ветер продирался между иглами темных сосен со свистящим шорохом. Летом в сосняках пахнет густо и сладко, словно там варят варенье. Сейчас запах тонкий, щекочущий. Его перебивает волна плотного аромата диких вишен, уцелевшим сугробом белеющих меж медных стволов.
Кречет который раз беспокойно ударил крыльями на плече Феанариона. Стояло охотничье межсезонье: птицы на гнездах, звери растят молодняк. Рильрамиону досталось лишь сбивать перелинявших селезней над старицами Келона. Скоро из его сверкающих крыльев тоже посыплются перья.
- Кьяк! - донеслось сверху.
Карнистиро поднял голову. Да тут загнездились чеглоки!
Самец тащил что-то в когтях, окликая самку. Его могучая подруга выскользнула из сосновой кроны навстречу. Сойдясь в воздухе на миг, они выполнили сложный маневр. Самец взмыл вверх, а соколица, перевернувшись на лету на спину, выхватила у него добычу. Чеглок описал круг над гнездом, прежде чем снова умчаться на охоту.
Карнистиро решил запомнить дерево. Конечно, чеглок похож на воробья рядом с его белым кречетом. Зато этот соколок - единственный, который умеет охотиться в сумерках. В конце лета надо будет взять самого крупного гнездаря. Конечно, можно попытаться овладеть и соколицей. Приручил же он Рильрамиона, гиганта-дикомыта с Пелор. Но потерявший пару чеглок покинет этот лес...
- Кья-кья-кья! - послышалось издали.
На подлетавшего чеглока насело не меньше пяти ворон. Соколица метнулась наперерез - одна ворона закрутилась, пытаясь лететь с надрубленным крылом. Карнистиро упер стержень лука в арчак, накинул тетиву, выдернул стрелу... Кречет уже пикировал падающей звездой. Ворона от его удара превратилась в ком грязно-серых перьев, повисший на сосенке. Еще двух пронзили стрелы.
Послушный воле нолдо Рильрамион тут же вернулся ему на плечо. Но чеглоки на всякий случай скрылись в сосновой кроне.
Пес принес стрелу с насаженной на него вороной. Карнистиро присвистнул и соскочил с коня. Птица была покрупнее горного ворона, а когти на ее лапах загибались на совиный манер. Клюв стукнул о стремя с металлическим звоном. От вороны уже тянуло падалью. Нолдо отшвырнул дохлого оборотня и брезгливо вытер пальцы о молодой папоротник.
С открытых мест виднелась Рерир. Ее белую голову окружал тучевой венец.
Карнистиро придержал коня на взлобке. Далеко на северо-западе темнели синим облаком высокие холмы Химринга. Дальше все застилал белесый туман - там стаивал последний снег. Когда Анар подберется к самому перелому дуги Ильмена, в тех землях начнутся серебристо-зеленые ночи без тьмы... А ведь дальше на север, за Эрэд-Энгрин, ладья Ариэн вообще не скрывается за горизонтом! Понятно, почему Моринготто нарыл нор для себя и своей твари.
Карнистиро чуть толкнул коня, и тот легким галопом пустился вперед между высокими березами.
У самой крепости Карнистиро и его дружинников захватил ливень. Да такой, что мгновенно промокли даже войлочные потники на лошадях.
Либан встретила Карнистиро в сенях с сухой одеждой в руках.
- О, какая буря! А сначала даже град молотил. Он не захватил вас?
- Нет, только дождик полил.
- Все же переодевайся скорее. Я принесу горячего вина с медом, славный лорд.
Карнистиро смешило, а порой и раздражало, как трясется над ним почтенная атанет. Вот, подала стеклянный кубок с вином и, сложив руки на коленях, следит за каждым глотком. Дай он Либан волю, она кормила бы его с ложечки, как котенка. А девушки уже, наверняка, снуют муравьями, собирая ужин для дружины.
Атанет приняла у Карнистиро пустой кубок.
- Стол накрыт, славный Карантир.
После шести дней езды хотелось отдохнуть. Полежать в постели, перебирая приятные воспоминания, мечтая о чем-нибудь.
Карнистиро решил забежать к себе, быстро узнать от старших дружинников, что нового в предгорьях, и уйти спать. Тем более, что ключница уже прошествовала наверх с охапкой свежего белья - от простыней до занавесей.
Эквирсул не задержал своего лорда.
На перевалах все еще таял лед, загородивший пути с востока. Правда, над поселками у подошвы гор показывалось что-то нехорошее вроде очень большой летучей мыши. Скот разбегался от его тени, а собаки неистово лаяли. Пастухи-эдайн стреляли в тварь, но, видно, не попали.
- Из Оссирианда какие известия?
- Гонцы еще не приехали.
- А ноготрим?
Эквирсул улыбнулся:
- Эти собирают караван и отправятся в путь не раньше, чем Итиль засияет в полную силу.
В окно светили крупные белые звезды - в предгорьях туман не ослаблял их сияния. Где-то в тальниках на берегу озера щелкнул и затянул трель первый соловей. Развалившиеся у кровати собаки иногда дергали лапами во сне. Предоставленные самим себе, мысли Феанариона, словно стая голубей, покрутились у крепости и помчались за Гелион к Эстоладу.
Близнецы сейчас тоже, наверное, смотрят на эти звезды. Только не в окно, а сквозь крону липы или бука. Они с детства предпочитали лес и поле кроватям. Теперь вот вырвались на простор - гостями навещают свой город на холме.
Как всегда, думая о самых младших, Карнистиро словно ощущал запах поздних яблок: кисло-сладкий, чистый. Имя самого старшего брата вызывало образ чего-то могучего и стремительного, как росчерк соколиного крыла. Конкретнее всего мыслилось представление о Тиелкормо: серебряный олень, летящий между звезд. Когда-то Карнистиро, задумавшись, начертил такого оленя на белой стене мастерской. Тиелкормо, как всегда насмешливо улыбнувшись, заметил, что так олени прыгают последний раз в жизни. И Карнистиро, нарвав сочной травы, тщательно затер свой рисунок. Но травяная зелень постепенно выцвела, снова проявив размазанные штрихи...
Небо поздней весны было темно-синим, теплым. Карнистиро с ногами устроился на скамье, положив книгу на подоконник. На тонких страницах ее тирионский мудрец рассуждал о предназначении живущих. Получалось, что назначение это состоит в том, чтобы испытать и осознать сущее, одновременно и создавая его, точнее, воплощая в материю первоначальный замысел...
Легкий стук в дверь прервал мысли. Маллас, пропуская в комнату воинов, уклончиво отвел взгляд. А из-за зеленых плащей пограничников высунулось насупленное личико Тилорна.
Командир докладывал сдержанно, коротко.
Отряд привез Таурмир в поселок под древними вязами. Воины пробыли там два дня - уехать раньше было бы невежливо. Потом поднялись вдоль Талоса. Тилорн оказался толковым проводником: сразу нашел устье речки, на которой жил. И к середине следующего дня они выехали на поляну - к размытому талыми водами пожарищу. Возле нашли кучку тонких костей с обгрызенными суставами, а в овраге - десятка полтора клыкастых черепов...
Тилорн держался за пояс пограничника, но стоял молча, с сухими глазами.
...Книга шлепнула о настенный ковер - вздрогнул даже Маллас.
- Значит, приехали сообщить мне, что собрали кости? - произнес Карнистиро сквозь зубы и тут же сорвался на крик. - Может, научите меня, как без стыда смотреть в глаза синдар и эдайн?!. Уходите все! Никого не хочу видеть!
Дверь за воинами закрылась. Карнистиро упал на скамью, резко повернулся к окну и оперся подбородком о сжатые кулаки. Удары сердца он чувствовал даже в кончиках пальцев.
Кто-то осторожно тронул его колено. Феанарион яростно обернулся - возле стоял Тилорн и серьезно смотрел на него.
- Почему ты так? Ведь зимой, когда напали, их там не было! Что они могли сделать?
- Ты откуда взялся?!
- Из-под стола. Я спрятался, а когда все ушли, вылез.
Карнистиро устало вздохнул:
- И чего тебе от меня надо?
- Я же вижу, что тебе плохо! Тебя там тоже не было, ты воевал на севере. И всех этих побил! Разве нет?
Гнев спадал, как входящая в берега река. И осенней изморосью опускалась на душу непроглядная грустная усталость. Карнистиро взял мальчишку за плечи.
- Ты знаешь, как еще называют Таргелион от Химринга до Аскара?
- Конечно, знаю. Дор-Карантир.
- Вот. Моей землей. А что хорошего можно сказать о лорде, который свою землю не может оборонить?
- Но ведь все знают, как ты стараешься...
- Стараться мало, - Карнистиро грустно усмехнулся. - Если б ценили за старания, самого большого почета заслуживала бы вот эта муха. Она с рассвета долбит головой в стекло. Не выпусти ее - будет долбить, пока не околеет.
Тилорн фыркнул:
- Она же глупая!
- Вот именно. Зато до жути старательная.
Феанарион посадил мальчишку рядом с собой.
- Все слезы вылились там?
Тот сглотнул, решительно тряхнул головой и схватил его за руку:
- Карантир, возьми меня оруженосцем! Я не боюсь, когда ты швыряешь книжки и кричишь. Я знаю, что лорд не должен плакать...
- Да? - Карнистиро приподнял бровь.
- Я слышал, как ты тогда говорил с Маэдросом...
- Слышал?!
- Я залез на крышу посмотреть, а вы стояли на галерее... Возьми меня! Малласа тоже могут ранить - кто будет рядом?
- Да уж найдутся.
- Я все равно останусь с тобой!
Карнистиро прищурился:
- Ты хоть видел мой щит? Поднимешь его?
- Подниму!.. Да ведь он все равно тебе не нужен, ты бьешься оберучь - все так говорят! Зато я умею стрелять!
- Кто же не умеет? Ладно, девать тебя все равно некуда. Иди к ключнице. А подрастешь...
- К Либан не пойду! - Тилорн даже отодвинулся. - Она только и знает, что приставать с едой и теплой курткой. Будто я глупый!
Феанарион, наконец, рассмеялся:
- Она такая, наша почтенная Либан!
- А Даэт говорит, что я... невозможный, да. Что я всех с ума свел. Что таких еще на свете не было.
- Было, - Карнистиро пропустил между пальцами светящиеся пряди Тилорна. - Куда же мне тебя определить?
- К Малласу! Мы вместе будем служить тебе! Разрешаешь?!
- Что с тобой делать...
Тилорн вдруг обнял Карнистиро и прижался горячей щекой к его груди. Тот почти испугался. Неистовая до безрассудства любовь горела в душе мальчишки. Достоин он, Мориофинвэ Карнистиро Феанарион, лорд Таргелиона, такой любви? Чего она потребует от него?
- Ну, хорошо, хватит. Теперь иди к почтенной Либан...
- Нет!
- Слушай приказ. Иди к ключнице, пусть она тебя вымоет, накормит и переоденет. Скажешь ей, чтоб постелила тебе у Малласа. А ему передашь прямо сейчас, чтоб зашел ко мне. Понял?
- Понял! Можно идти?
- Иди.
Тилорн, сияющий, как только что отлитая подвеска, вылетел за дверь.
Старшина Гюрги стукнул о столешницу опорожненным кубком. Тилорн с усилием поставил на край стола кувшин и наклонил его над кубком старшины.
- Князь, что за комар служит у тебя нынче крайчим? - Гюрги сделал вид, что с трудом рассматривает мальчишку. - Такому добрый кувшин не по руке.
- - Достойный старшина сомневается, что этот кувшин наполнит его кубок? - Тилорн склонил голову к плечу и надменно глянул на науга.
Тот не обратил внимания на слова, вдруг узнав маленького эльда:
- Так это же комарик, что улетел прямо из зубов орочьей оравы! Ты еще не отправил его домой, князь?
- Теперь у него нет дома, кроме этого.
- Ты взял мальца слугой?
Карнистиро чуть улыбнулся:
- Достойный старшина, у нас не бывает просто слуг. Почетным гостям за столом служат мои дружинники и оруженосцы.
- Какое же оружие ты доверил этому молодцу? - жуя бороду, чтобы не расхохотаться тут же, спросил Гюрги. - Платочек, что торчит у тебя из рукава?
- Остерегись, мастер! Одному непочтительному гостю этот юный воин срезал стрелой перья со шлема.
Тилорн изо всех сил сохранял на загоревшемся личике выражение спокойного достоинства.
- Ишь, ты! Ну так налей еще, оруженосец!
Карнистиро видел, что мальчишка устал: волосы прилипли ко лбу, мелко дрожит струйка текущего в кубки вина. Но маленький оруженосец продолжал проворно сновать с кувшином вдоль скамей.
- Тилорн, передай Гаэлю, чтоб послужил вместо тебя здесь, а сам сбегай наверх и принеси со стола свитки чертежей.
Мальчишка обернулся мгновенно. Карнистиро расстелил на свободном конце стола листы, пригласив поближе обоих старшин. Настало время перейти от веселья к делам.
Тилорн, повинуясь его жесту, удалился из зала с хмурым видом.
Карнистиро проводил наугрим до дверей предоставленного им жилья. В головах длиннобородых все же шумело от выпитого вина.
- Князь, что-то мы с тобой сегодня ни на что не поспорили, - вспомнил вдруг Гюрги. - И не побранились путем. Вроде даже непорядок, а?
- Не иначе, Враг-с-Севера навернулся на лестнице и отшиб себе... - предположил Стуффо.
Кхазад захохотали так, что усевшиеся на ночь на карнизах голуби взмыли в темное небо.
Нехитрая шутка для Карнистиро сразу воплотилась в живую движущуюся картинку: Моринготто - такой, какого видел в Ангамандо Нельо - оскальзывается на каменной лестнице и считает задом бесконечные ступени... Перебегая двор, Феанарион давился смехом. Понимал, что ведет себя глупо, но если он сейчас не посмеется от души, то лопнет. И в темных сенях, оперевшись лопатками о стену, дал себе волю.
Женский вопль, исполненный искреннего ужаса, раздался впереди. Карнистиро рванул толстую дверь кладовой, одновременно выхватывая кинжал.
Фиал, еще одна приемная дочь ключницы, стояла, прижавшись к стене и раскинув руки. Вытаращенными глазами смотрела она на свой передник. А на скамейке напротив корчился от смеха Тилорн.
- О, лорд! - в голосе кухарки была слезная мольба. - Убей это! Скорее!
- Гусеница! - пискнул Тилорн. - Она ее боится!
Карнистиро посадил черную мохнатую гусеницу себе на ладонь.
- Она же не кусается...
- Выкинь, выкинь! - вопила Фиал. - Видеть не могу!
Гусеница полетела в окошко. Кухарка со стоном перевела дух и села на скамейку.
- И при каких обстоятельствах этот жуткий зверь набросился на тебя, Фиал?
- Вот этот сорванец притащил! - воскликнула та гневно, вскочив и уперев кулаки в бока. - Глянь, говорит - и хлоп мне эту гадость на подол! Лорд, накажи его как-нибудь!
Тилорн снова хихикнул.
- Своего сына я бы так отстегала хворостиной - понял бы...
Карнистиро обернулся к мальчишке:
- Долг воина - защищать слабых и робких, а не изводить страхами... пусть даже и глупыми на его взгляд. Отдай мне свой кинжал и иди в Дом исцеления.
- Ты прогоняешь меня насовсем?!
Щеки лайквэнди стали такими же белыми, как его волосы. И осанвэ отозвалось острым уколом в сердце.
- Нет. На семь дней.
Тилорн не сразу зацепил шпенек пряжки - пальцы у него дрожали. Сунув пояс с кинжалом в руки Карнистиро, он сорвался с места и исчез за дверью.
Фиал почувствовала, что произошло что-то важное.
- Не пойму, чего я их боюсь, - сказала она примирительно-извиняющимся тоном. - Ведь знаю, что не кусаются.
- Ты и правда, бьешь своего сына, Фиал?
- Что ты, лорд! Так, шлепну иногда. А хворостиной только грожу...
- Ведь и Тилорн тебя только попугал, верно?
Карнистиро взбежал по лестнице, оставив кухарку в раздумьях.
Черемухи в долине вовсю развесили белые кисти, когда в крепость приехали Тиелкормо и Куруфинвэ с Тельперинкваро. Куруфинвэ с сыном направлялись в Ногрод, Тиелкормо провожал их, решив по пути навестить живущих на северной границе братьев.
Феанарионы втроем сидели на галерее. Посреди стола в нарочито грубо вылепленной из красной глины вазе одуряюще пах огромный букет черемухи. Тельперинкваро кончиками пальцев тронул цветы, посмотрел, как посыпались на скатерть лепестки.
- Morio, помнишь, ты показывал мне странные цветы, похожие на ледяные розы?
- Они еще не расцвели. Хотя... поедем завтра к ледникам? Может, найдем!
- Я тут попробовал... вот, посмотри - похоже?
Куруфинвион вынул из шкатулки четыре подвески величиной с крупную вишню. На сканном серебряном стебле дрожали вырезанные из камня полупрозрачные лепестки, по которым пробегали волны золотистого и голубого огня. Это свечение едва заметно щекотало ладонь, вызывая ощущение радостной легкости.
- Вот такой он у меня мастер, - Куруфинвэ приобнял сына.
Тот с улыбкой потерся щекой о его плечо.
Из двери появился Тилорн, с трудом удерживающий нагруженный посудой деревянный поднос. Тельперинкваро подхватил ношу и поставил на стол.
- Ты, кажется, учишься сдвигать горы?
- Щит лорда тяжелее, - горделиво ответил мальчишка.
Братья рассмеялись.
- Это, верно, тот самый летун из Оссирианда, о котором рассказал нам Майтимо? - Тиелкормо рассматривал Тилорна, подперев голову ладонью. - Где же твое крыло, малыш?
- Сушится на крыше после очередного нырка в озеро, - ответил за оруженосца Карнистиро.
- Зато я долетел почти до середины!
- Если бы это было правдой, девушки не успели бы тебя вытащить.
- Ты сам видел, как я пролетел от стены до леса - почти целую лигу! - Тилорн бросил на своего лорда нелюбезный взгляд.
- Даже немного больше, - согласился тот.
- Покажешь, как ты это делаешь?
Под веселым взглядом Тельперинкваро мальчишка заулыбался и кивнул. Он стал торопливо расставлять приборы. Манжет на протянутой к дальнему кубку руке сполз к локтю. Тельперинкваро присвистнул:
- Ничего себе! Где это ты так?!
Тилорн, спрятав руки за спину, принялся поправлять рукав. Сидевший ближе всех Тиелкормо подхватил мальчишку, посадил себе на колени и сдвинул манжет, обнажив исполосованное кровавыми рубцами предплечье.
- Это не от ножа - рваные. Как будто стегали прутьями.
Тилорн, ловко повернул зажатую в пальцах воина кисть, высвободив руку, и сжался, чтоб нырнуть тому под локоть. Но опытнейший боец знал контрприемы на каждое движение противника. Сильная рука зажала плечи маленького оруженосца - не больно, но и не вывернешься.
- Кто посмел?!
Глаза Тилорна тревожно расширились. Он хорошо знал, что бывает, когда на побледневших скулах его лорда вдруг проступают золотистые конопушки.
- Никто. Это я сам.
Тиелкормо, подбросив мальчишку, повернул его лицом к себе:
- Чтоб узнать, можешь ли вытерпеть?
Тилорн мрачно кивнул.
И тут державшие его руки разжались. Тиелкормо откинулся к перилам, глядя на смущенного Карнистиро. Куруфинвэ уперся лбом о сложенные на столе руки, плечи его вздрагивали. Тельперинкваро тоже смеялся, прикрыв лицо ладонями.
- А ведь Нельо даже приуменьшил, когда рассказывал нам, - проведя рукавом по лицу, сказал Куруфинвэ. - Этот оруженосец в точности повторяет все сумасбродства Morio!
Тилорн встал рядом с Карнистиро, гневно глядя на остальных:
- Может, это не сумасбродство, а совсем наоборот! Ведь Маэдрос...
- Об этом не следует часто говорить. Пойдем.
Карнистиро взял мальчишку за плечо и вышел с галереи.
- Разве я неправильно сказал? - спросил тот упавшим голосом, когда они спускались по лестнице.
- Правильно. Но не надо. Особенно при моем старшем брате. Вспоминать такое тяжко.
- Я не буду... Куда ты меня ведешь?
- К целителям. Пусть посмотрят, что ты там сделал, и перевяжут.
- Мне больше сегодня не приходить?..
- Почему? Как Фиал испечет пирожки, принесешь их.
- Тогда... я сам сбегаю на перевязку, можно?!
И Тилорн метнулся по коридору со всех ног.
... Трудно соотносить время в Амане и Эндорэ. Пожалуй, он, Карнистиро, был ровесником Тилорна, а Айканаро на два-три лоа младше... Да, Куруфинвэ еще не исполнилось года...
Все началось с того, что они вдвоем куда-то бежали по лесу, как всегда - сломя голову. Когда продирались сквозь кусты свидины, гибкая ветка хлестнула его по плечу. Он даже не обратил внимания: боль вспыхнула и исчезла. На полянке остановились перевести дух. Тут Айканаро вдруг ойкнул:
- У тебя на рубашке кровь!
Удар оказался таким сильным, что распорол тонкую ткань рукава и глубоко просек кожу.
- Подумаешь! Уж не заплачу!
- Я, что ли, заплачу?! - воинственно заявил Айканаро.
- Ты? Наверняка!
- Проверь! Ты первый и заплачешь!
Они сломали по длинному тонкому пруту и подкатали себе штанины. Айканаро вздрогнул от удара.
- Ну, что?!
- Теперь ты!
После пятого или шестого выступила кровь. Ни один не собирался уступать. Карнистиро чувствовал, что его начинает подташнивать, его соперника уже шатало. Прутья чаще попадали по траве, чем по ногам...
Неизвестно, чем бы закончилось приключение. Но тут на полянку вышла взрослая девушка. При виде двух бледных, окровавленных мальчишек она вскрикнула. У Карнистиро хватило сил нырнуть в высокий дудошник, Айканаро свалился на месте.
В городе, где знают каждого, ничего нельзя скрыть. Напрасно Карнистиро надеялся отсидеться в мастерской. Его почти тут же обнаружили, извлекли из укрытия и доставили домой.
- Ну зачем бить друг друга? - спросила мать, смазывая лекарством его истерзанные ноги.
- Когда сам себя, то не так больно.
- Зачем вообще делать больно?
Тут он вообще ничего не смог ответить.
Отсюда, из Эндорэ, эта выходка может казаться предвидением. Кто возьмется предсказать судьбу каждого из них?..
Тилорн появился с горкой горячих пирожков на блюде. Вид у мальчишки был неприступно гордый. Тельперинкваро перенес его через скамью и посадил рядом с собой.
- Поужинаешь с нами?
- Хорошо. Но у меня за столом лорда есть свое место!
Он выскользнул из рук Куруфинвиона и уселся слева от Карнистиро. Все снова рассмеялись.
Светоносная ладья Ариэн спускалась все ниже. Листья пожелтели, упали с деревьев, побурели под моросящими дождями. Время от сбора плодов до установления морозов было самым тревожным в Таргелионе. Не раз вспыхивали огненные знаки на кряжах, и вылетала из ворот крепости конная дружина.
Тилорн рвался сопровождать своего лорда в походах. Доказывал, что, пока ему не по силам длинный лук, может обойтись и своим охотничьим. Малласу приходилось просто запирать его в комнате, чтоб не ускакал следом без спроса.
Выезжать на охоту Карнистиро Тилорну разрешил. Мальчишка на скаку бил вертлявых зайцев, несколько раз выстрелом в шею валил косуль. Быстро приучил к руке взятого из гнезда чеглочка. Смотрелся с этим соколком на руке Тилорн настоящим дружинником.
Привязанный невидимой веревкой к своему лорду, бывал Тилорн и в мастерской. Правда, само искусство металлургов и литейщиков его не очень заинтересовало. Куда больше понравились вылетающие из-под молотов снопы искр. И однажды Карнистиро застал своего оруженосца сыплющим в горн соли и завороженно наблюдающим за оттенками пламени.
- Смотри, как красиво!
Над углями сплетались розовые и фиолетовые языки.
- Принеси из кладовой берестяной туес поменьше, - скомандовал Карнистиро.
Он смешал нужный состав, насыпал его слоями в туес, плотно прикрыл деревяшкой, оставив щель для фитиля.
- Теперь смотри! - он поджег фитиль и выбросил туес на улицу.
Берестяная коробка вдруг завертелась, подпрыгнула и поскакала по двору, плюясь цветными искрами. Тилорн взвизгнул от восторга.
- Как ты это сделал?!
- Вот, научу тебя, а ты взорвешь дом.
- Разве можно вот так целый дом?
- Кхазад иногда этим разваливают большие скалы. Засыпают состав в щели, замазывают глиной, поджигают фитили и быстро-быстро убегают. Как грохнет, бегут обратно сгребать руду.
- Здорово!
- А если набить такой смесью толстую сухую дудку борщевика и поджечь фитиль снизу, она может взлететь выше крепостной стены. Мы берем такие огненные снаряды, когда идем далеко в леса или горы. Ими можно подать сигнал на большое расстояние.
Тилорн слушал в немом восхищении.
Обращаться с сигнальными огнями он скоро выучился и жег их целыми охапками на радость живущим в крепости детям.
Над озером бесновалась метель - такая, что с одной башни было не разглядеть огней на соседней. Карнистиро не терпел такой погоды. Горный ветер мог мчаться по одной долине, а в соседней в это время стояла морозная тишь. В долгой ночи по плотному снегу орда бегала быстро. Ведь тварям даже костер не нужен: добычу они съедают почти живьем. Где-то сейчас могут пробираться, а дружина Хелеворна заперта в крепости... Да еще весенний рубец на спине тянуло и покалывало. Хотелось покататься по полу, что ли, как усталому коню.
Тилорн, высунув язык от усердия, приклеивал наконечники к готовым стрелам. Такие двурогие насадки нарочно крепились на одну смолу, чтоб оставались в мясе. Ни в одного зверя эльдар их не пускали - только в морготовых тварей. Придумал такое сам Карнистиро после того как наткнулся на орка, подохшего от ран. Потом узнал, что так же могут погибать и люди - от нагноений и воспалений. У эльдар любой порез заживал чисто, даже если его не успевали промыть. Выходит, орки - это что-то среднее между зверями и людьми?..
- Лорд, я все сделал. Можно, я теперь смажу твой меч? Тот, золотой?
- Ты их оба смазал вчера. И заодно скамейку.
- Все равно ведь нечего делать! Вели мне что-нибудь еще... а то снова проказничать захочется.
Карнистиро хмыкнул:
- Ну до чего ты самокритичным стал - прямо как один из моих братьев. Соколов кормил?
- Да. Даэтин меня даже в палец клюнул.
- Сильно?
- Нет, чуть-чуть. Это он так благодарит.
- Что бы тебе приказать... Собак дразнил?
Тилорн засмеялся, топнув сразу обеими ногами:
- Я только попробовал укусить Хисатира за шею.
- Ну и как?
- Не получилось, у него слишком много шерсти.
- Кусать собак, бодать баранов, лягать лошадей... Что еще можно придумать?
- Съесть ирча!
- Тьфу, ну и гадость же ты сказал!
Мальчишка тут же испуганно притих:
- Ой, прости, лорд! Это же для смеха!
- Все равно мерзость.
Тилорн с поникшим видом стал перекладывать связки стрел. Тонкий свист и вой ветра за окном заполнил тишину.
- Пойдем вниз. Там найдем дело.
В конце коридора окованная железом низкая дверь открывалась в подземный ход. Тилорн знал, что этот путь ведет под гору, но ни разу еще не проходил его до конца. За своим лордом вошел он просторный сводчатый покой.
- Запоминай. Отсюда есть еще два выхода. Один - в подвал надвратной башни, второй, длинный - вверх на гору. Открыть дверь второго прохода можно только изнутри. Это сделано на случай осады, чтоб ударить врагу в тыл.
Мальчишка понимающе кивнул. Но смотрел он на развешанные по стенам мечи. Недлинные, для конного боя, рукояти и ножны богато убраны...
- Карантир, это ты их сделал?
- Да. Теперь подойди сюда.
Карнистиро перевернул над столом деревянную шкатулку. На грубое льняное полотно сверкающим водопадом хлынули самоцветы. Тилорн, страстно любивший цветные огни, почти залез на стол. Он катал крупные камни, то вглядываясь в их глубину, то вскидывая голову на зайчики, мелькающие по своду.
- У ноготрим я никогда таких не видел, хоть они и увешиваются с головы до ног.
- Даже если длиннобородые перероют весь Эндор, им не найти ни одного такого. Эти наши мастера сделали сами.
Мальчишка удивленно глянул на Карнистиро:
- Камни - сами?... А из чего?
- Из руд посредством огня и света. Это искусство придумал мой отец за Морем и научил других.
Тилорн глянул на своего лорда и оставил в покое камни. Глаза Карнистиро были темны, искры самоцветов тонули в них. Мальчишка передернул плечами от внезапного холода.
- Карантир, ты же все равно встретишься с отцом!
- Когда-нибудь мы все встретимся. Только вот когда... Ладно. Сейчас покажу тебе еще кое-что. Как ты думаешь, что сделает орк, если попадет сюда?
- Захочет все украсть! Будет хватать и совать себе за пазуху и в пасть, пока не подавится.
- И схватится вот за этот подсвечник... Не вздумай тронуть! Все три двери перекроют каменные плиты, а поднять их можно будет только из башни да и то дней через пять.
- Почему?
- Ты видел речку, которая течет через крепость? Она убрана в трубы, и из нее берут воду для хозяйства. Так вот, под башней в трубе есть заслонка. Если сдвинуть подсвечник, рычаг повернет ее, она перекроет воду, направив ее в подземную цистерну. Под давлением воды повернется колесо и опустит каменные плиты. Если наверху другим рычагом заслонку поднять, вода снова потечет по трубе. Но только через пять дней опорожнится цистерна, и колесо повернется обратно.
Тилорн не сводил с него глаз. Ведь его лорд был не только могучим воином, но и мастером, повелевающим стихиями.
- Это ты сам придумал?
- Проводить воду холодных и горячих родников в дома научились еще в Тирионе. У нас в Форменосе горячая вода обогревала жилища. А у кхазад давно горные потоки заставляют работать дробилки и большие молоты. Ничего не стоило объединить эти устройства в одно. Ты, главное, запомни, как оно приводится в действие. Кроме того - никто не должен знать о нем.
- Никто-никто?
- Кому следует, уже знают.
Карнистиро снял с крюков два меча. Голубоватые лезвия поймали отсветы камней и рассыпали их переливчатыми бликами.
- Если бы поблизости прятались морготовы твари, они засветились бы, как эти камни.
Тилорн осторожно взялся за теплую рукоять, потом прихватил второй рукой и приподнял меч.
- Нравится?
Тот молча кивнул.
- Если так, то он со временем будет твоим. А вот этот, - Карнистиро обнажил третий, украшенный сканью по крестовине, - подарю Куруфину, когда он поедет домой из Ногрода. Пусть попробует сплести кольчугу, способную выдержать его удар!
- Не сумеет, - уверенно заявил Тилорн, пытаясь размахнуться мечом.
- Думаю, сумеет. Он куда лучший мастер, чем я.
- Не может быть! - меч звякнул о стол.
- Может. Иди сюда. Оставь меч, он от тебя не уйдет. Гляди. Вот этот камень созрел в нашей литейной.
В ладонь Тилорна лег кроваво-красный многогранник. Огненная звезда пульсировала в нем.
- Как красиво! Вставь его в рукоять меча, Карантир!
- Я так и предполагаю с ним поступить. Но сперва посмотри на этот.
В темно-синей глубине кристалла неторопливо распускал бесконечные лепестки серебристо-голубой цветок. Камень чуть холодил ладони, а плавные переливы света вызывали ощущение мягкого покачивания. Тилорн услышал негромкий перезвон колокольчиков, мелодию маленькой флейты. Его охватила задумчивость и ласковый покой, словно воды озера в июльский полдень.
- Понял теперь?
Тилорн положил синий самоцвет, помолчал и заявил упрямо:
- Этот для меча не годится.
Карнистиро улыбнулся:
- Зато будет на месте в венце королевы Подгорного народа.
- Да разве у ноготрим есть королевы?!
- Конечно. Мудрые и могущественные, как положено.
На сей раз Тилорн никак не мог поверить своему лорду.
- Ты видел их королев?
- Одну, - Карнистиро смахнул самоцветы в ящик. - Зато несколько раз. И увижу в конце риу, когда по приглашению короля поеду в Белегост.
- А меня возьмешь?..
- Чтоб ты попробовал укусить пещерного многоногого червя? Или проверил огнесмесью городские ворота? Или... дернул королеву за бороду?
- У королевы есть борода?! - в голосе Тилорна восторг смешался пополам с изумлением.
- Длинная и волнистая, как у старшины Гюрги! Заплетенная в косички с подвесками на концах!
Мальчишка, взвизгнув, привалился к коленям Карнистиро и заболтал в воздухе ногами. Сам Феанарион тоже смеялся, оперевшись локтями о стол. Синий камень перед ним все переливался оттенками вечернего неба.
Зима стояла все же теплая, с частыми обильными снегопадами. Иной раз до крепости доносился глухой низкий рев - где-то сходила лавина. Однажды охотники во главе с лордом наткнулись на необозримый вал комковатого снега, из которого торчали безобразные головы. Банда зря понадеялась на прочность карниза.
Глубокие снега на равнине означали бескормицу для травоядных. В предгорья потянулись дикие лошади. Их табуны, оленьи стада, подбирались к стогам сена возле крепости. А за копытными пришли волки.
Эльдар не употребляли в пищу лошадиное мясо. Но у атани конина считалась вкусной и здоровой. И дружинники отгоняли низкорослых косматых лошадок в продуваемые ветром ущелья, чтоб потом брать подкормившуюся добычу в известном месте.
Крупный, несущий на голове целое дерево, олень появился из кустарника. Пошагал было по ровному снегу, замер, почуяв всадников, и упругим прыжком кинулся вверх по склону. Тилорн сорвался следом. Его светло-серый конь почти не взбивал снег своими черными копытами.
Карнистиро жестом остановил дружинников:
- Пусть проедется. Там наверху скальная стена, так что ждать оленя надо по другую сторону кряжа. А уйдет... его лесное счастье!
Всадники гуськом пробирались через сугробы, окружившие гранитный выступ. За серо-лиловой скалой от них бросились несколько молодых оленей. Трех свалили лучники, одного догнали псы. Охотники укладывали туши на волокушу, когда Тилорн чуть не сбил одного из них конем. Его серый никак не мог остановиться, перебирал на месте копытами, стриг ушами, белки мелькали в уголках его глаз.
- Карантир! - выдохнул мальчишка. - Там волки!
- Нашел невидаль! - Маллас охлопывал беспокойного коня.
- Одни, правда, волки, а другие... не волки...
Дружинники рассмеялись.
- Постойте! - Карнистиро шагнул к Тилорну. - Рассказывай!
Рогач действительно доскакал до скальной стены и повернул вниз по другой стороне кряжа. В распадке он врезался в глубокий снег и застрял в нем. Тилорн приготовил лук. И тут прямо по его следу - следу синда! - появились три очень больших остроухих зверя. Конь панически рванулся в сторону прежде чем Тилорн успел сдержать его, и тоже застрял в снегу.
- Карантир, от этих... ну, как бы волков воняло издали дохлятиной. И глаза у них были красные и смотрели в разные стороны!
Тилорн не испугался. Волки часто пользуются чужими тропами, чтоб легче было идти по снегу. А чтоб они нападали на эльдар, никто в Оссирианде не слыхал. Все же на всякий случай он опустил жальце наложенной стрелы в сторону зверей.
Волки не сворачивали со следа. Передний гнусаво взвыл, два других откликнулись.
Лесной житель знает язык лесных охотников. Но это была не песня погони, не команда - казалось, волк произнес слово на каком-то мерзком языке. И значило это слово совсем не охоту и добычу...
Рогач последним усилием выкарабкался из снега и поскакал вниз, высунув язык. А из молодого сосняка, выбирая мыски плотного снега, выбежали еще пять волков. Эти уступали первым трем в размерах, но совсем немного.
Стая дернулась было за оленем и вдруг резко, перехватив, видно, запах чужаков, обернулась в сторону подбегавших трех. Вожак издал вопль одновременно хриплый и пронзительный - призыв к битве насмерть.
Волки мчались, грудью рассекая снег. Вожак в последнем прыжке притормозил, изогнул спину - его пасть сомкнулась на загривке самого большого из красноглазых. В следующий миг в бой вступили остальные четверо. Яростное рычание заглушало какие-то вскрики их врагов.
Тилорн опомнился. От него до схватки было не больше сорока шагов. Первая же стрела глубоко ушла в бок одному из топтавших его след. Второй он пробил ляжку убегавшему зверю. Охромевшего тут же прикончили, а третий давно валялся с прокушенным горлом и распоротым животом. Но волки продолжали рвать трупы, словно боялись, что те оживут. Только успокоившись, они повернули обратно к соснам. Вожак сильно хромал, да и остальные были поранены.
Тилорн решил глянуть на красноглазых поближе. Когда подъехал, то увидел...
- Что сквозь шкуру торчат уже голые ребра, - закончил за него Карнистиро.
Маленький оруженосец торопливо кивнул.
- Это действительно не волки. Морготовы оборотни. На севере их много. Келегорм рассказывал, что волчьи стаи и семейные медведицы расправляются с ними, если одолевают.
- Поедешь посмотреть на них, Карантир?
- Там уже не на что смотреть. Несколько пучков шерсти да желтые кости, будто звери сдохли прошлым летом.
Тилорн поглаживал присмиревшего коня.
- Может, они с самого начала были дохлые? Они даже волчьего языка не знали, а пробовали по-орочьи говорить...
Карнистиро быстро обернулся к нему:
- По-орочьи?
- Ну да. Когда меня схватили, я же слышал, как ирчи сопели и гундосили.
- Наверное, ты прав, - Феанарион смотрел на север сузившимися глазами. - Оборотней Моргот лепит из дохлятины, населяя злыми чарами... И наперед запомни: еще раз оторвешься от охотников - до весны останешься в крепости. Я не желаю, чтоб моего оруженосца сожрали морготовы твари, да еще дохлые.
Умеющий видеть ищет первые признаки весны на небе.
Ветры все чаще разметали снеговые тучи, открывая белесое от холода небо. Потом в середине дня с южных карнизов начало покапывать.
Карнистиро собрался к наугрим. Следовало вернуться до начала койрэ, чтоб вдруг не оказаться запертым в какой-нибудь долине полыми водами.
Тилорн изо всех сил вел себя прилично, не совершая ничего головоломного. Только один раз здорово напугал молодую атанет Атти, подложив ей в постель лисью шкурку, да в бане окатил Малласа холодной водой. Мальчишка подолгу крутил "восьмерки" деревянным мечом - закусив губу и упорно глядя на воображаемого противника. Получалось у него неплохо. К Малласу Тилорн все время приставал с предложением "сразиться". Взрослый синда подставлял свой меч под его удары, а потом обезоруживал. Тогда тот налетал в рукопашную и почти сразу попадал в плен. Карнистиро показал лайквэнди несколько захватов и уходов. Когда мальчишке удалось свалить с ног дружинника подкатом, счастью не было предела.
Путь через заснеженные леса был долог. Дважды пришлось пережидать внезапную метель в наскоро поставленных шатрах.
Намотавшийся за день в слишком широком для него боевом седле Тилорн все же упорно исполнял свои обязанности, подавая Карнистиро полотенце, фляжку и кубок. Потом нырял под ворох плащей и одеял, утыкался носом в грудь своему лорду и засыпал даже крепче, чем дети атани. В сонных видениях маленького оруженосца для Карнистиро проступали образы женщины с такими же мерцающими волосами и веселого охотника. Дом, поставленный на сваях над ручьем, залетающие в открытое окно лепестки вишен... Видно, печаль свою Тилорн умел держать в тисках так же хорошо, как нолдор.
Всадники одолели еще один перевал, и под копыта коням легла дорога наугрим, вьющаяся между скалами. Карнистиро знал, что на этих каменных стенах есть не только дозорные. С иных могли обрушиться на незванных пришельцев камни, с других - хлынуть горящее горное масло. Седьмой раз поднимался Феанарион по этой дороге и только три скрытых поста сумел разглядеть.
Выметенные утренним ветром каменные плиты то и дело повисали над глубокими расселинами.
- Хорошо, что ноготрим построили мостики, - заметил Тилорн, потом добавил. - Но только ирчи по гладкой дороге бегом окажутся у ворот!
- Эта дорога не такая уж гладкая, - Карнистиро улыбался уголком рта. - Не только мостики могут вдруг разойтись, но и плиты самой дороги - наклониться и сбросить врага в яму. Пожалуй, в этот город не войдет без спроса никто, пока жив хоть один его защитник. Разве что Моргот сам лично попробует прогрызть эти горы.
Тилорн засмеялся в рукавичку.
Конечно, стражи давно узнали своего северного соседа. Откованные из сверкающего металла городские ворота были открыты. Сорок воинов в глухой броне выстроились справа и слева от них, а в створе стояли десять наугрим без панцирей. Массивные ожерелья и пояса сияли самоцветами, опасно поблескивал металл небольших секир, с которыми кхазад расстаются разве что в постели. Карнистиро увидел среди встречавших знакомых ему старшин.
Кхазад отвесили церемонный поклон прежде, чем эльдар соскочили с коней.
- Рад видеть тебя здоровым, князь! - руку Карнистиро держал довольно высокий науг с удивительно светлой, почти желтой бородой. - Найдешь время заглянуть в кузню?
- Приглашаешь, достойный Фрерир?
- А что не пригласить понимающего? Из всех ваших только у тебя и твоего брата руки к нужному месту приделаны. Остальные - а!
Науг мотнул бородой.
За воротами был низкий широченный зал. Пока дружинники освобождали коней от упряжи, набежавшие из горы наугрим опорожнили грузовые сани и уволокли их от ворот. Самих лошадей тоже поместили неподалеку от входа в сводчатом коридоре. Эльдар приказали коням ждать их - те спокойно принялись за привезенный ячмень.
- А, комаришка! - Тилорн оказался в руках старшины Гюрги. - Все еще подаешь князю платок или осиливаешь поднять ложку?
Мальчишка поймал поощряющий взгляд Карнистиро.
- И тарелку, достойный старшина. Деревянную!
Он расслабил мышцы плеч, чуть прогнулся и, как вода, вытек из рук науга. Тот захохотал, скрывая легкую досаду.
В глубь горы вел просторный коридор - по нему проехали бы шесть всадников в ряд. Пока эльдар вели по нему к предоставленным им покоям, Карнистиро рассматривал стены. Розовый, серый и желтовато-оранжевый гранит был выбран рельефным узором ромбов и кругов, накладывающихся друг на друга. Светотень превращала однотонный камень в переливающиеся пастельными мазками подобия лесных озер. Исключительно разными классами полировки и углами наклона плоскостей кхазад заставили камень отдать все богатство цвета. И полированные черные обрамления дверей линией подчеркивали это многоцветье. А за одним из таких проемов открылся коридор поуже. Черный, почти зеркальный пол отражал белые и светло-серые вертикальные плиты стен, проложенные по стыкам пластинами дымчатого кварца. Как в головы подгорных мастеров пришел образ полета над тьмой?!.
В низком просторном покое стояли постели с плотными пологами, а в соседней кхазад приготовили гостям горячую воду для умывания. Единственным неудобством каменной бани был холодноватый пол.
Карнистиро провел ладонью по своему колену. Весенний шрам превратился в розовую звезду. От рубца, полученного пять зим назад в Лотланне осталась бледная полоса. И ни малейшего следа от раны того, самого первого боя. Roa восстановилось. Но стоит коснуться пальцами правого нижнего ребра, как почти ощущается холодная липкая боль...
Майтимо сказал, что fear соответствуют первоначальному замыслу. Получается, что по этому замыслу неприятных воспоминаний вообще не должно быть? И каково бывает самому Нельо, когда... Карнистиро туго сплел пальцы рук.
Он первым и, наверное, единственным из братьев видел, что сделал Моринготто со своим пленником. Вильялотэ, целительница, гнала Карнистиро из шатра на время перевязки, но он уперся и остался, присев в уголок.
- Что же, - она глянула строго и печально. - Но теперь это станет и твоим.
Когда Вильялотэ подняла тонкое, пропитанное отварами полотно, первым ощущением Карнистиро было недоверие. Он это видит, или кто-то злой нашептывает дикий бред? Потом запредельный ужас заледенил все внутри: не вдохнуть, не шевельнуться. Неужели это сделали с живым, чувствующим существом?!.
Нельо спал и был далеко. Наверное, в любимых им Пелорах или Серебряных горах запада. Карнистиро лишь представил себе, как это происходило...
- Очнись!
Голос Вильялотэ вернул его в реальность. И оглушающе пришло понимание - это на самом деле! Целительница не успела его удержать. Он упал на колени у постели, обнял брата, тут же отдернул руку, словно обжегшись о толсто намотанные бинты. Но нерассуждающий порыв смел сплетенный целителями занавес покоя. Ресницы раненого дрогнули, приоткрылись глаза. Здоровая рука брата коснулась щеки Карнистиро. Майтимо, видно, почувствовал горячую влагу на ладони и, чуть шевельнув губами, произнес:
- Не надо...
Это сломило Карнистиро. Нельо, все тело которого... успокаивает его, здорового, не сумевшего ничем помочь! Он рухнул на постель рядом с братом, судорожно прильнув ртом к его сухим горячим губам. Им вдруг овладела сумасшедшая мысль - можно передать не только дыхание, но и жизненную силу. Одна ладонь Вильялотэ легла на безобразно обкромсанные волосы Майтимо, другая - на затылок самого Карнистиро...
Несколько дней он перебаливал узнанным. То молча сидел в углу шатра, то застывал, прижавшись спиной к растяжке и глядя на дальние горы.
Он, Карнистиро, окровавил меч в Альквалондэ. Точно знает, что, по крайней мере, четыре его удара были смертельными. Сам, единственный из братьев, был ранен стрелой в предплечье. Но то была борьба. На уступивших дорогу не обращали внимания, слабых обезоруживали и отталкивали в сторону. Не сопротивляйся тэлэри, никто из них не получил бы и царапины. А согласились бы повести корабли через Море - разделили бы славу.
Моринготто ни разу не решился выйти в поле на честный бой. Зато получал удовольствие, измываясь над закованным, беззащитным. Получать удовольствие, причиняя страдания - выходит, такое возможно?!
Открытие опрокидывало представление о мироустройстве. Карнистиро боролся, отстаивая себя. И победил, словно копье вбил в зацепившую его тьму: Моринготто принес это в мир - с его изгнанием оно исчезнет! А потом понял, что даже полная победа не избавит от горького наследства: шрамы fea, оказывается, не разглаживаются. В Форменосе они познали страх, в Альквалондэ - обиду, у Эйтель-Сириона - горе, а на берегу Митрима - ненависть. И это останется навсегда...
Задыхающийся смех прервал мысли Карнистиро. Чуть повернув голову, он увидел, как Тилорн оседлал Малласа и колотит своего наставника и соперника кулачком по лопаткам. Воин поймал мальчишку за лодыжку, стащил со спины и зажал под локтем.
- Знаешь, как медведицы поступают с непослушными медвежатами?!
Маллас размахнулся и припечатал ладонь к тому месту, что выглядывало из-под его руки. На самом деле он едва коснулся тощих ягодиц, но шлепок получился громким.
- Ах, я медвежонок?! Р-р-р-р! - Тилорн вцепился зубами ему в бок.
Карнистиро вскочил. Он был благодарен оруженосцам, что своей возней отвлекли от воспоминаний. Схватив ковш, он плеснул холодной воды на пятки Тилорна. Тот завопил, болтая ногами.
- Лорд, он первый меня обрызгал! Я только защищался!
- А дразнилки, значит, не в счет? - Маллас размахнулся еще раз. - И щипки прошлой ночью? Я уже молчу про ячмень в постели...
Каждое обвинение сопровождалось звонким шлепком. Тилорн пытался кусаться, но не мог дотянуться.
- Ну, ладно! Как отпустишь, я еще не то сделаю!
- Лорд, может, оставим его в Белегосте?
- Чтобы кхазад разорвали с нами союз, решив, что мы собираемся извести их народ?
- А что же делать? Как только я его отпущу, он снова начнет кусаться, щипаться, совать лед за воротник...
- Завяжем в мешок?
- Я все равно вылезу! Лорд, ты же сам научил меня, как освобождаться из веревок!
- Понятно, почему тебя орки не сожрали. Побоялись, что у них все кишки будут в занозах! - Маллас еще раз шлепнул мальчишку, крутнул в воздухе, не давая опомниться, и окатил теплой водой. - Марш одеваться! Остальным тоже надо помыться.
Баня кхазад была рассчитана не больше, чем на двоих. Тилорн по инерции мокрым вылетел за дверь.
- Если бы у меня был такой брат... я бы сбежал за горы!
Карнистиро быстро отвернулся.
Золотоволосый синда тоже был боевым трофеем лорда Таргелиона.
Он вместе с Майтимо гостил у Финдекано. По дороге домой выше Топей наткнулись на свежий след орды. После нескольких часов погони их отряд вылетел к месту боя.
Прошитые стрелами туши орков, одиннадцать обезглавленных тел на измятой траве, не успевшая потемнеть кровь. А в высоких зарослях черной полыни собаки нашли раненого лучника. Тот, едва очнувшись, захлебываясь кровью, просил: догоните, отбейте пленных. Феанарионы бросились дальше по следу, но орда успела нырнуть в какую-то щель. Собаки потеряли след на вонючей золе подошвы Тангородрима.
Орки захватили и увели нескольких синдар из долины Димбара. Охотники бросились в погоню. Вооруженные лишь луками и метательными копьями, они наткнулись на полсотни крупных тварей в доспехах.
Когда раны зажили, Маллас не вернулся в Димбар. Тингол не собирался воевать, а с Феанарионами была надежда вернуть плененных родичей.
Из двух лордов он выбрал младшего.
Огромный сводчатый зал освещали белые свечи. Холодно блестело чеканное серебро на длиннющем столе, вязко светилось золото, остро взблескивали самоцветы на шеях, поясах и руках длиннобородых старшин.
Эльдар рассажали на скамьи. Дружинники оказались между суровыми рыжебородыми наугами. Самого Карнистиро проводили к торцу. Король неспешно поднялся с коврового полавочника и подал руку, помогая гостю сесть. Был глава кхазад очень высок - по плечо лорду Таргелиона, из-под нависших бровей темным янтарем светились спокойные глаза.
- Доброй была дорога, что привела тебя к нам, князь. Пусть вовек не шатаются в ней камни.
- Да будет жарок огонь в твоих горнах, могучий Азагхал!
Карнистиро ответил на кхуздул, быстро скосив глаза на наугрим. На этот раз никто не ухмыльнулся на его произношение.
Король обстоятельно расспрашивал о делах на севере: как ведет себя засевший в обледенелых горах враг, каковы дороги на запад и юг. Потом перешел к планам нолдор: что собираются еще строить на границе.
Карнистиро интересовался событиями на перевалах, успехами мастеров. Кхазад высоко почитали искусство беседы и, будучи домоседами, тщательно выслушивали любые новости из большого мира. Но вряд ли стали бы уважать того, кто только говорит и не умеет слушать.
Звенели кубки, собравшиеся за столом наугрим говорили все громче. С ближней скамьи поднялся совсем седой науг. Тут же к нему подбежал другой, с едва пробившейся бородой, и подал золоченую арфу.
Карнистиро знал певца. Когда-то Рори был кузнецом и воином. В давней битве в подгорных пещерах троллья палица расплющила его шлем. С тех пор науг не видел пламени поднесенной к глазам свечи. Но никто лучше Рори не умел спеть о подвигах.
Вечно огонь подземный
Стены мира колеблет,
Вечно гремят потоки,
Груди гор сокрушая.
Но всех их постоянней
Доблесть ясеней битвы!
Неколебимы утесы,
Что оттесняют Море,
Но неприступней серых
Строй властителей бури
Грома блестящей стали
Поля лун поединков!
Песня была о битве в Лотланне, где кхазад встали рядом с дружиной Карнистиро.
Тогда показалось, что Моринготто решился на наступление. На пограничников Макалаурэ налетела орда. Не успели те послать за помощью, как откуда-то с северо-востока повалили неисчислимые толпы, предводительствуемые несколькими валарауко.
К счастью, нашествие замялось у оборудованного надолбами рва. Отряд наугрим, двинувшийся вместе с дружиной Таргелиона, насчитывал не более двух тысяч. Он встал в проеме вала.
Первый раз видел Карнистиро, как сомкнутый строй шагает как один человек. Было впечатление, что каменный каток движется по орочьим толпам, оставляя за собой трупы, разнесенные в щепки щиты, изломанное оружие. И когда дружина наугрим глубоко рассекла вражью массу, он поднял на дыбы своего коня, врубаясь в орду справа. А слева, от дальних холмов, на скаку размыкаясь, летели другие всадники, и впереди их строя звездой сверкал шлем лорда Химринга!..
Правда, орки догадались расступиться, и Карнистиро занесло в их гущу. Но счастья им от этого было мало - он успевал отбивать удары и сносил голову за головой. Валарауко навис, возникнув столбом дыма, по плечу резануло холодной болью, рука онемела... Перехватив меч в левую, Карнистиро сверху вниз разрубил тварь и вырвался к своим.
Валарауко бежали с небольшим числом орков, не заботясь о судьбе тех, кого нолдор вырубали как кусты, зажав в клещи.
Как со времени победы Финдекано, названной Дагор Аглареб, не совался Враг крупными силами в Белерианд, так и после разгрома в Лотланне потерял интерес к востоку...
Всех прославляют скальды,
Кто у снегов Лотланна
Свой намочил обильно
Тяжкий щита дробитель
Красной росою битвы.
Но посвящает ныне
Славу сражения скальдов
Рори, не видящий света,
Князю оленей Моря
Неодолимому в сече
Морфину Охтанору!
Карнистиро встал, чувствуя, что щеки его сейчас краснее волос. Любой из кхазад ответил бы песней. Но кто, кроме Куруфинвэ, так владеет кхуздул, чтоб сложить хотя бы вису на этом языке? Не насмешить бы акцентом в простых словах, а говорить надо именно на кхуздул...
- Пусть вздымаются острые секиры кхазад рядом с мечами нолдор, пока светят ясные звезды!
Маллас, поймав взгляд лорда, выскользнул из-за стола и подал маленькую сумку тисненой кожи. Карнистиро надел на шею певца извлеченную из нее цепь, к чуть изогнутым плоским звеньям которой были прикреплены лучащиеся весенней зеленью подвески.
- Слава воителей жива, пока о ней поют скальды.
Науг провел по своей груди скрюченной шрамом ладонью:
- Хорошие изумруды. Брал их в расщелине на северном склоне горы рядом с проходом, какой вы зовете Аглон?
- Да. Но...
Рори усмехнулся:
- Лишенный глаз видит руками. У каждого камня своя тяжесть и гладкость.
Возвращаясь к своему месту, Карнистиро услышал насмешливое:
- Красный, аж светится, будто из горна вынутый!
- А ты его не задирай! - одернул сказавшего сосед. - Этот так наподдаст: забудешь, где у тебя борода, а где пятки! Могу и сам показать, как это бывает!
- Мне?!. Завтра утром?..
- На малых секирах!.. Эй, разбейте руки, мастера!
Такие споры обычно завершали пиры кхазад. Если схлестнутся особо прославленные бойцы, то и князя соседей позовут посмотреть поединок. Присутствие его придаст важности спору и славы победителю...
Король придвинул Карнистиро полный кубок.
- Попробуй, князь. Этот мед поставлен в тот год, когда эдайн впервые появились на наших перевалах.
Золотистая жидкость была нежгучей, сладкой, пахла клевером и немного тимьяном. А через несколько мгновений Карнистиро почувствовал, что не может шевельнуть и пальцем.
- Пиво насыщает и веселит, но мед более подходит для воинских пиров, оставляя голову ясной и давая покой рукам, - усмехнулся король. - Желающие оттаскать друг друга за бороды сидят смирно и молча.
Истома постепенно проходила. Карнистиро сперва был готов взорваться, сочтя такое угощение за насмешку. Но полуторастолетний мед сделал свое дело: когда язык стал подчиняться нолдо, он уже решил не обижаться.
- У нас на пирах не принято ссориться, великий Азагхал.
Король остро глянул на Карнистиро:
- Нельзя долго гнуть меч: сломается или вырвавшись, поранит. Пусть лучше звенит, распрямляясь без вреда.
Все еще плывущий в теплом тумане Карнистиро подумал, что подгорный король прав.
- Моя мать желает видеть тебя, князь. Но сначала приглашаю тебя на охоту в дальние подземелья.
- Благодарю. Прошлый раз у нас была неплохая добыча...
Карнистиро заметил какую-то возню на дальнем конце стола и досадливо куснул губу. Тилорн, сидевший там, был готов сцепиться с юным наугом. Король успокаивающе положил ладонь на запястье гостя.
- Оставь своего оруженосца. Разве ваши мальчишки не дерутся?
- Серьезно - очень редко. Только совсем маленькие.
- Трудно поверить, князь. Вы - народ отважный. Если твой мальчишка задаст взбучку этому моему родичу, я не буду в обиде. А ты?
- Каждый эльда отвечает за свои поступки сам в меру своего разумения.
- Вот и пусть тешатся своим спором. Эй, налейте гостю пива!
Тилорн старался не попадаться на глаза Карнистиро. Но не мог же он уступить Малласу право повесить на крюк кинжал своего лорда!
- Заключил с кем-то пари?
Мальчишка глянул исподлобья.
- Лорд, этот ногот... ну, говорил всякую дурь!
- Про тебя?
- Нет. Если бы про меня, я бы ему!..
- Вылил за шиворот кубок?
- Или подливу. Она у них такая липкая! - Тилорн фыркнул. - Он про тебя...
- Что?
- Ноготримские стишки!
- Какие?
- Сказать?
Выпив мужей отрады
Князь мастеров Заморья
Сделался вдруг подобен
Шумной леса одежде,
Что повергает наземь
Севера дуновенье,
Как подобает разве
Липе цветных полотен.
Карнистиро с неудовольствием почувствовал, что опять краснеет. Тилорн гневно обернулся к двери.
- Ну а я сказал, что героем надо быть не за столом, а в поле! Этот ногот заявил, что закинет меня одной рукой на вершину горы. Я ответил: пусть попробует хоть с ног сбить...
- И на чем разбили ваши руки соседи? Надеюсь, ты хотя бы не выбрал двуострые секиры?
Тилорн обидчиво отвернулся, потом все же глянул на лорда:
- Я бы выбрал лук и пришпилил бы этого ногота к дверям королевской палаты семью стрелами за одежду! Как оленью шкуру!.. Но, понимаешь, лорд, у ноготрим принято выходить если с оружием, то в доспехе. А у этого Хегни нет кольчуги...
- Вот ты с кем сошелся: с Хегни, сыном Багина сына Ауд, племянницы короля! Значит - в рукопашку? И когда?
- Завтра на рассвете, когда ноготрим выспятся. В том зале, где колонны из белого с красным мрамора. Так ты не сердишься на меня?!
- За что? Каждый, встретившийся с ноготрим, обязательно когда-нибудь получит вызов. Главное - не оказаться побежденным. Каковы условия поединка?
- Кто кого прижмет к полу.
- Сложновато.
- Я знаю, как!
Тилорн вдруг вцепился в запястье Карнистиро и рванул за спину и вверх. У того, не ожидавшего атаки, хрустнуло что-то в локте.
- Ой, мне-то руку не ломай!
Тот засмеялся:
- Ага, даже ты не успел!
Карнистиро левой поднял мальчишку и бросил через голову на постель. Тот выглянул из-за подушки:
- Но вряд ли Хегни, сын Багина сына Ауд успеет сделать то, что может Морфин Охтанор!
- Подцепил словечко, да?
- Хорошее слово! Всем скажу! - и Тилорн, спасаясь от своего лорда, ящерицей заполз под низкую кровать.
По этикету гонхиррим князю не очень-то подобало присутствовать при стычке мальчишек, не имеющих своих мечей. Но Карнистиро вместе с Малласом пришли в белоколонный зал. Увидев там Багина, Карнистиро почувствовал удовлетворение. В конце концов, кхазад вполне одобрят поступок лорда, принявшего на себя обязанности отца оруженосца.
Длиннобородый глянул заносчиво:
- Полагаю, славный князь не понесет обиды, если мой сын окажется сильнее?
- Как и достойный мастер, если победит эльда.
Хегни еще не вышел из детского возраста - на его гладких круглых щеках горел яблочный румянец. Но из засученных рукавов его куртки выглядывали руки большие и мускулистые. И стоял он на коротких толстых ногах крепко, как годовалый тур, а ростом даже чуть превосходил Тилорна. Оруженосец Карнистиро рядом с юным наугом выглядел рябинкой у привратного столба.
- Я не имею гнева на сына Гилора, воспитанника Карантира Кулфина, князя голодрим, но вышел доказать свою правоту! - произнес Хегни слова, подобающие поединщику на поле почета.
- Я не имею гнева на Хегни, сына Багина, родича великого Азагхала, но вышел научить его быть осторожней в речах! - ответил Тилорн.
Карнистиро быстро глянул на Багина. Хегни брал на себя больше, чем следовало: его победа в борьбе сделала бы в общем-то глупую вису памятной. Науг только хмыкнул - слова сказаны, и обратно их не возьмешь.
И единоборцы сошлись. Хегни сразу схватил Тилорна за плечи и всей силой стал гнуть назад. Но маленький эльда чуть подпрыгнул, уперевшись коленями в живот соперника и - хоп! - снова стоял, а науг поднимался с колен в шаге от него.
Юный науг рассердился. Кхазад только кажутся неуклюжими. Двигаться они умеют также быстро и напористо, как медведи. Хегни поймал Тилорна за руку, рванул к себе... Тот, пролетая под локтем соперника, повернулся - его запястье выскользнуло из захвата.
Багин пробормотал что-то неразборчивое на кхуздул - Карнистиро только уловил кхазадское название талька.
Хегни успел вцепиться в голубую рубашку Тилорна. Тонкая ткань затрещала, и в прорехе мелькнула красная полоса, оставленная на коже эльда жесткими пальцами науга.
Тилорн отступил, отклоняя корпус. Поза его показалась Хегни неустойчивой, и тот бросился вперед, протянув руку для нового захвата... Лайквэнди перехватил его запястье, пропуская соперника мимо себя, и дернул его руку к лопаткам. Тот, не устояв, упал на колени.
Карнистиро куснул губу, пряча улыбку. Его собственный излюбленный прием, рассчитанный на особую быстроту и гибкость. Правда, Майтимо ушел бы из захвата, еще до фиксации, согнув спину и повернувшись. А Тиелкормо стукнул бы другой рукой в живот... если бы успел дотянуться.
Локоть Тилорна был уперт в поясницу Хегни. Жестко, но не грубо.
- Можешь ли ты встать с пола, сын Багина?
Наугрим не просто признать поражение. Хегни посопел, пытаясь подсечь голенью лодыжку эльда, но не достал. Тилорн чуть сдвинул локоть вверх.
- Не постыдно и знаменитому мужу признать превосходство более ловкого, - произнес Багин.
- Не могу, - проворчал Хегни сквозь зубы.
- Тогда скажи вслух, что ценишь доблесть Карантира Морфина Охтанора, сына Феанора сына Финвэ!
- Нет такого среди обладающих разумом и честью, кто не признал бы доблести князя голодрим Карантира Феанориона.
Тилорн отпустил соперника, отскочив в сторону.
- Гордился бы сыном Гилор-лучник, доживи он до сегодняшнего дня, - Багин положил тяжелую руку на плечо чуть напрягшегося Тилорна.
Потом науг снял с пальца перстень с ярко-голубой бирюзой и дал мальчишке. Тот, наученный Малласом, надел его себе на палец и сжал кулак, чтоб не уронить.
- Велика сила сына Багина, хоть и не пробилась у него еще борода; ярко заблестит на его руке луна спора ястребов битвы в самой середине строя повелителей недр! - Карнистиро выдал это на кхуздул и прицепил к куртке еще хмурого Хегни заколку с янтарными подвесками.
Тилорн победительно глянул на юного науга - теперь уже из гордости за лорда.
- Не найдет ли времени оруженосец князя мастеров Заморья показать мне приемы борьбы? - чертя носком сапога черно-зернистые плиты пола, спросил Хегни.
Тилорн перехвалил взгляд Карнистиро и величественно кивнул.
Закрыв дверь покоя, Карнистиро схватил Тилорна в охапку и пробежал пальцами по его ребрам.
- Ай! За что?!
- За Охтанора, разумеется.
- Ну и пусть! Все равно буду так говорить! Ага!
Маленькие пальцы впились Карнистиро в плечо у самой шеи.
- А когда больно, это уже нечестно.
Тилорн разжал руку.
- Ты же щекотки не боишься.
- Почему, боюсь. Но умею терпеть.
- Да?..
Мальчишка нахмурился, задумавшись. Потом, запустив пальцы в волосы Карнистиро, упрямо повторил:
- Нет, Охтанор - это правильно.
Латы кхазад позванивали в такт шагам. От теплых обустроенных палат Белегоста охотничий отряд ушел уже далеко, углубившись в бесконечные пещеры. Здесь с потолков свисали каменные сосульки, чуть звенящие на внезапных сквозняках, из пола выпирали волнистые столбы.
Казалось бы, чем помешает подгорная тьма зрению эльдар. Но Карнистиро уже угодил по колено в неподвижную воду какого-то озерка. А когда рябь обозначила черное зеркало, отскочил: на сером дне копошились саженные белые черви с широкой пастью и крошечными лапками у головы.
- Эти не кусаются, - успокоил его король. - Вот серые, четвероногие, в щелях камней - те ядовиты.
Кроме червей воде мокло еще нечто многолапое, с клешнями и суставчатым хвостом. Оно шевелило усами. Когда ус коснулся червя, клешня метнулась вперед и перерезала вялое тело пополам. Голова с лапками резво поползла прочь, а хвост стал медленно втягиваться в щель между усами многонога.
Дружинник Карнистиро замахнулся копьем.
- Не стоит этого делать. Вонь будет - не продохнешь, - заметил один из кхазад, и синда отступил от воды.
Существо, похожее на мокрицу длиной в локоть, сорвалось со стены и свернулось во многогранник. Шагавший следом за своим лордом Тилорн поддал его.
- Пусть твой оруженосец побережет ноги, князь.
Тилорн только повел плечом.
На прежних охотах король кхазад водил гостей куда-то в верхние пещеры, выходившие, наверное, на восточные склоны Эрэд-Луин. Там добычей их становились огромные короткомордые медведи и звери, похожие на гигантских рысей. Теперь же отряд спускался все ниже, в не знающий света мир стоячих вод и воздуха. Здесь было тепло и душно, и в то же время держалась промозглая сырость.
Карнистиро, перебиравшийся через каменную осыпь вслед за королем, ощутил слабый запах, похожий на раздавленные болотные травы. Где-то зашуршало, словно медленно тек потревоженный дюнный песок.
- Что там?
Кхазад тут же кинули щиты на руку и пробежали вперед.
Из бокового хода высунулась приплюснутая голова. Глаза по ее бокам шевелились под чешуйчатыми веками. Потом из-под головы показалась пятипалая лапа с тупыми когтями.
Карнистиро размахнулся, посылая копье в затылок зверю - острый наконечник не оставил царапины на оливковой шкуре. Ноздри на тупой морде открылись, со свистом втянув воздух, и длинное вихляющееся тело проворно выдавилось из щели.
Кхазад, подставляя щиты, пропустили зверя чуть вперед и тут же обрушили свои секиры на его позвоночник. Послышался хруст костей. Но зверь продолжал скрести камень лапами и хлестать хвостом, сбив с ног одного из наугрим. Наконец, тело повалилось набок, продолжая подергиваться.
- Пока сдохнет, успеем перекусить, - король уселся на обломок слоистого камня. - Не подходи, князь. Он и почти мертвый может вдруг щелкнуть челюстями.
Кхазад ели неторопливо, потом еще подремали, привалившись к каменным столбам. Время от времени кто-нибудь из них тыкал зверя копьем - дергалась лапа или хвост.
Наконец, туша заметно обмякла. Наугрим перевернули ее и стали ударами обухов вгонять кинжалы в брюхо зверя.
- Снизу его еще можно распороть хорошей сталью, а в голову и спину сколько ни тычь - ничего не получится, - король наблюдал, как его дружинники сдирали пласт шкуры в полпальца толщиной. - Вот такая, она пойдет на щиты. А если повозиться с выделкой, то и на другое сгодится. Возьми себе зубы, князь Кость твердющая, зато полируется отменно.
Карнистиро молча кивнул, перебирая на ладони яшмовую гальку. Он считал, что опозорился своим неловким самонадеянным ударом.
Но следующего он возьмет! Под сросшимися веками у подземного чудовища были глаза без зрачка. Туда и надо направить копье.
Стены все понижающегося коридора покрывала почти синяя плесень. Несколько каменных котлов дышали горячим паром. В яме побольше суставчатые многоноги охотились на светящихся слизняков величиной с собаку. А на бережке распласталось короткохвостое животное. Оно сидело, широко раскрыв пасть, в которую поместился бы олененок.
- Вот это и есть пещерный проглот, князь, - с усмешкой заметил король. _ Оставь оружие. Пользы от него ничуть. Разве что...
Тяжелый камень шлепнулся на лиловый язык. Тут же челюсти с лязгом сошлись, пятнистое горло задергалось, проталкивая добычу в живот.
- ... разве что оттащить такого к Врагу, чтоб глянул он, каково слишком разевать пасть!
Камень оттянул брюхо твари. До нее, наконец, дошло, что слопала она несъедобное. Мокро блестящая лапа заботливо ощупала пузо. Но обратно камень не лез и к тому же мешал проглоту сдвинуться с места.
- Посидит, потужится и лопнет сам собой.
Тилорн сдавленно пискнул, прикрывшись плащом Карнистиро. Но кхазад дружно захохотали, и оруженосец дал себе волю. Смеялись и остальные эльдар. Даже Карнистиро почувствовал, как отпускает обида за неудачный удар.
Проглота оставили на произвол его глупой судьбы.
Снова почуяв запах болотных трав, Карнистиро шагнул вперед:
- Король, предоставь этого ползуна мне!
- Не принято отказывать гостю, но что скажут твои братья о твоей гибели в моих пещерах? - латная рукавица сжала запястье Карнистиро.
- С каких пор ты стал считать меня слабым и глупым, король Могучей Крепости?!
Карнистиро поворотом кисти вырвал руку и прыгнул вперед.
Копье по конец оковки вошло в глазницу зверя, едва тот высунулся из-за каменного столба. Он даже не споткнулся, ринувшись на нолдо. Карнистиро взлетел на скользкий каменный пень из-под самой пасти.
- Маллас, копье!
Поймав оружие на лету, Карнистиро прыгнул прямо на извивающуюся спину, одновременно всаживая наконечник в другой глаз. Зверь повернул голову - ратовище разлетелось, зацепив каменный столб. В следующем рывке обломилось второе копье. С торчащими из головы палками ползун бросился на увертливого противника... Слепой, зверь "видел" ноздрями и ушами, а камни вокруг были неподвижны и пахли одинаково. Тупая морда с хрястом врезалась в ребро скалы, на которую вскочил Карнистиро. Лапы подогнулись. Кхазад, не теряя мгновения, обрушили топоры на спину твари.
- Это тебе не олень, князь, - поучающе заметил темнобородый науг. - У ползуна мозги с вот этот камешек, копьем не достанешь.
- Тебе пришлось бы скакать по пещере до весны, - хохотнул другой, - пока зверь не сдох бы с голода!
Карнистиро обернулся - взлетел его плащ:
- Пожалуй, я все же справился бы с ним. И оружием охотника, а не мясника!..
Кхазад засмеялись
Король топнул шипастым сапогом - его дружинники нехотя замолчали.
- Не хотел бы я, чтоб носитель сияющего меча еще раз попытался потешится такой охотой.
Четверо кхазад, не занятые разделкой добычи, окружили Карнистиро щитами. Тот резко выдохнул и сел на влажный валун. Легшая на его стиснутый кулак маленькая ладонь заметно дрожала.
- Ты что?
Тилорн скользнул под его плащ и обхватил за шею.
Маллас кинул в мешок сорванные с обломков наконечники и снял промасленный чехол с последнего копья.
Ободранная туша распространяла сильный запах болотных дудок, хрустела галька под сапогами кхазад, и приближения второго ползуна никто не услышал.
Маллас, вскрикнув, прянул в сторону. С визгом зубы зверя прополосили кольчугу королевского дружинника. Карнистиро рванулся - и наткнулся на круглый щит. Ползун застрекотал, распахивая пасть прямо над шлемом науга.
Маллас с размаху ударил ногой в морщинистый бок. Пасть обернулась к нему, и длинный наконечник копья нырнул в самые потроха зверя. Карнистиро перелетев через головы стороживших его наугрим, вырвал копье у ближайшего из своих воинов и вогнал в глазницу твари. Ползун пытался повернуть голову - нолдо удерживал его копьем. Зубы щелкнули, перекусив застрявшее в глотке древко. Но Аурендил уже успел ударить в другую глазницу и, подражая лорду, упер древко в камень. Ползун повис на двух остриях, скребя задними лапами пол и колотя хвостом.
Королевская секира опустилась на плоский затылок. Копья сломались, с ними и позвоночник зверя.
Укушенный ползуном науг уже расстегивал ворот разодранной кольчуги. Из кожаного подкольчужника был вырван клок с ладонь, но глубже зубы не достали.
Карнистиро обернулся, ища глазами своего старшего оруженосца. Тот, отброшенный ударом, лежал на подушке какого-то лилового мха, и кровь стекала из его распоротой голени крупными каплями. А то, что казалось растением, тянуло толстые побеги к ране, и уже два из них вползли в нее...
Лорд Таргелиона подхватил синда.
- Аурендил, скорее... Проклятие, что за мерзость!
Оторвавшиеся побеги извивались, стараясь влезть поглубже в рану.
- Червяки, князь. Кхазад, огня!
Король угольком коснулся червяков - они задергались и отвалились. Тогда науг посыпал открытую рану эльда серым порошком из маленького пузырька.
- А то долго не заживет. Большая мерзость, ты прав, князь. Вот тушу ползуна они так и засосут дней за пять.
Аурендил положил ладони на края раны, успокаивая кровь. Кхазад советовали дать раненому глотнуть меда из фляжки, но эльдар предпочитали не возвращать пострадавших в сознание - к боли. Пока воин-врачеватель вправлял задетому ползуном наугу плечо и массажем сгонял опухоль, для Малласа соорудили носилки.
- Такие охоты без царапин не обходятся, князь, - успокаивающе заметил король. - Зато долго будут вспоминать на пирах, как двое воинов Звездного народа держали на копьях здоровенного ползуна точно сноп соломы. Вам попалась самка, а они куда больше и ловчее самцов... Посмотри-ка, чем занят твой мальчишка, князь!
Тилорн, одолжив у одного из наугрим маленькую лопатку, посыпал углями скопище синих червей.
Малласа уложили в постель, придвинув к его кровати переносную жаровню - от потери крови синда было холодно. Королевский дружинник, на которого напал ползун, явился к эльдар в сопровождении еще двоих знатных воинов и просил княжеского оруженосца оказать ему честь, смешав с ним кровь на лезвии секиры. Тот обещал выполнить обряд, когда встанет на ноги.
Тилорн особо заботливо смазал и зачехлил насаженные по-новой копья. Мальчишка выглядел подавленным.
- Испугался там, в пещере?
Тот покусал губу:
- Да, лорд... Я стрелял, а стрелы отскакивали...
- И сколько успел выпустить?
- Три... Надо было целиться в глаза?
- Я бил в глаза - сам видел, что без пользы.
- Можно лечь с тобой?
- Замерз?
- Нет...
Карнистиро приподнялся на локте:
- Выходит, ты испугался за меня?!
Тилорн отвернулся.
- Если б не выскочила та ползуниха, я бы больше в Белегост ни ногой...
- Ты бы все равно убил ту тварь, когда она долбанулась головой о камень!
- Наверное, придумал бы что-нибудь... Лезь под одеяло, защитник! Но только посмей щипнуть меня, как Малласа, я тебя!..
- Он же дразнился!
- Как?
- Одуванчиком. Говорил: кошка чихнет, и я улечу.
- Правильно. Ты же любишь летать... ой!
Тилорн провел пальцем у него под горлом.
- Насчет щекотки уговора не было! - быстро заявил мальчишка, прижимая локтями одеяло. - Лорд, расскажи что-нибудь?
Карнистиро заложил руки за голову.
- Знаешь, я уже видел таких ползунов. Когда мы только сошли на этот берег. Но у тех были глаза: желтые, как у змей. Наверное, эти звери переселились под землю и ослепли в темноте.
- Их сделал Моргот?
- Кто знает?.. Когда-то давно... в общем, я был таким, как ты. И однажды... ну, оставили меня дома.
- Напроказничал?
- Мягко сказано... Король Финвэ навестил нашего отца. Я выбрался из комнаты и спустился в гостиную. Король рассказывал о великом походе эльдар к Морю, говорил о тварях Мрака, что преследовали Перворожденных. Описал он и подобных тем, что мы видели в пещерах. Я полагаю, что появились они задолго до Пробуждения эльдар и населяли Арду в Эпоху Светильников. Тогда Моринготто... Моргот и занялся ими, сделав глупыми и хищными, как и всех своих слуг.
- А какими они были раньше?
- Ну и вопросы ты задаешь!.. Может, спокойными, как киты.
- Если Моргота выгнать, они снова станут хорошими? Никого не будут трогать, если их не тронут?
- В Огражденном королевстве проживает моя сестра Алтариэль Лучезарная. Вот к ней бы тебе поприставать. А я не знаю. И чего спрашивать? Вот, выгоним Моргота - сами все увидим.
Тилорн заснул, держась обеими руками за плечо Карнистиро.
Маллас, высоко взбив подушки под головой, пытался разъяснить Тилорну, как надлежит вести себя с королевой Белегоста.
- Мало кому вообще доводится видеть женщин ноготрим. Королева же принимает лишь самых близких друзей. Мать Азагхала почитается мудрейшей в их племени.
- Разве королева - не его жена?
- Нет, та станет королевой, если переживет своего мужа, и будет править вместе со своим сыном, рыжебородым Гюмиром.
- А почему принца зовут как адана?
- Когда побратаешься с Гюмиром, как наш лорд, Маэдрос и Маглор с Азагхалом, тогда и узнаешь его настоящее имя. До битвы в Лотланне мы все звали короля Траином Серебряной Секирой.
- А королеву как звать?
- Гримдис. Но обращаться к ней по имени невежливо. Кхазад женщин вообще в лицо не именуют. Можно сказать о короле "сын Гримдис", но ее саму следует называть "властительницей Могучей Крепости" или...
- Носительницей венца сверкающих слез подземелий!
- Ого! Где это ты научился так выражаться?
- От Хегни В Одном Чулке.
Маллас от удивления попытался сесть и схватился за больную ногу.
- Что это за имя такое?
Тилорн покрутился на пятке:
- Я учил Хегни бороться. Он, конечно, никак не мог меня одолеть. Только один раз поймал на прием и повалил. Он же тяжеленный! Придавил к полу, стянул с себя чулок, связал мне руки и потащил к своему отцу. Там все обрадовались. И теперь остальные маленькие ноготрим зовут его Хегни В Одном Чулке. У них это почетно, как память о достойном деле. Я их потом двух-трех зараз одолевал, разумеется.
Карнистиро пересел на кровать к Малласу:
- А тебе они еще прозвища не придумали?
Мальчишка нахмурился:
- Зовут Тилорн Рыбка. Но тебя Рори вон как назвал!
- Рыбка - это тоже похвала: в руках не удержишь.
- Тогда пусть так называют, - произнес Тилорн удовлетворенно.
По широким лестницам наугрим провели Карнистиро и Тилорна в покои королевы. Здесь полы покрывали шерстяные ковры - редкая вещь в жилищах кхазад. Карнистиро шагнул за полукруглую дверь и остановился, приветствуя королеву.
- Входи, князь неустрашимых, - послышался резкий голос. - И сядь поближе. Зрение стало подводить меня, а я хочу хорошо разглядеть твое лицо.
Тилорн натолкнулся на колено опустившегося на скамью лорда.
- Пусть сядет и твой юный лучник. Мне нравятся его глаза, князь. Это глаза достойного носителя меча.
Королева была лишь чуть ниже ростом своего сына. И глаза ее тоже посвечивали золотом темного янтаря. Но в убранной золотыми кольцами бороде, струящейся по широкому парчовому платью, было больше тускло-серебряных, чем рыжих прядей.
- Я позвала тебя, Карантир Кулфин, чтоб попрощаться. О, не вскидывайся так, сын Познавшего Свет! Мы, кхазад, видим, когда распахивается перед нами Чертог Великого Кователя. Пути наши расходятся надолго.
Карнистиро смотрел королеве в глаза - ему это дозволялось.
- Увенчанная серебром ель ожерелий желает услышать слова подтверждения союзнической клятвы?
- Нет. Лишь прочитать в твоих глазах грядущее.
Тилорн, вздрогнув, придвинулся к Карнистиро. Старая ногтэ производила на него все более сильное впечатление.
Гримдис уперлась взглядом в зрачки Карнистиро, потом прикрыла глаза пальцами с массивными перстнями.
Лебеди крови
Крылья раскинут.
Полон росою
Посвиста стали
Убранный блеском
Тьмы подземелий
Меч лба крутого
Воина пастбищ

Лета одежда
Кости покроет
И властелина
Крепости горной
И меченосцев
Синих просторов
Анор заходит,
Звезды померкли.

Вспыхнет на небе
Чья-то потеря.
Мчатся к закату
Моря олени.
Витязь, готовься!
Тьмою покрыта
Эта дорога
Только сияет
Ястреб сражений...
Для Карнистиро слова Гримдис освещали разрозненные, но яркие картины. Пылающий горизонт, реки пламени, оскаленные морды косматых лошадок, полотна непроглядной метели. Черный дым застилает голову Рерир, лед звенит под копытами коня, тускнеет, выцветает, рассыпается вокруг мир...
- Недобры слова старухи кхазад? - холодно и резко произнесла королева, положив руки на подлокотники кресла. - Но правдивы они, Руиндол. Одно радует: не переживу я во плоти своего сына.
- Мудрой повелительнице носителей гибели щитов известно - полные кубки крови и слез предсказаны каждому из голодрим еще за просторами Моря Разлуки. Если же могучий Азагхал Серебряная Секира падет на поле битвы - будет ли он первым из королей, обменявшим долгую жизнь на вечную славу?
- О, Пламень Встречи Повергателей Мужей! Слово старой Гримдис порукой - а его не переступят ни сын ее, ни внук - врата жилища кхазад будут открыты для тебя.
- Королева властителей сияния недр предрекает мне поражение?! Или даже всем голодрим?!
- Битвы и битвы, горе и славу! Ты не соступишь со своего пути, и когда-нибудь пересечется он с путями всех увенчанных золотом долгих песен. Что еще может сказать женщина, которой уже не по силам даже веретено?
- Может, нескора дорога к кованым вратам чертога Ауле-Махала?.. Пусть величественная липа сверкающих обручий оценит дар голодрим.
Тилорн подал вырезанную из пахучего кедра и отделанную перламутром шкатулку. Карнистиро поставил ее на колени королевы. Та не глядя нашла нужный завиток узора. Крышка со щелчком поднялась, открыв выстланное кожей нутро.
Гримдис поднесла сплетенный из серебряной скани венец к самым глазам, потом отодвинула подальше, провела пальцем по тонко прочеканенным листьям горного плюща.
- Не к лицу старухе такая вещь. Даже мерить не стану! Первой наденет его будущая королева - мать моего внука!
Шкатулка захлопнулась со звоном. Светящиеся в глубине глаза королевы остановились на Тилорне.
- Пусть подойдет ко мне юный метатель змей руки стража склонов!
Карнистиро чуть подтолкнул оруженосца в спину. Тот шагнул к выложенному подушками креслу и почувствовал на своей руке холод перстней и цепкие пальцы.
- Не сворачивай и ты со своего пути. Может, тебе суждено спасти своего князя.
Сердце у Тилорна замерло и заколотилось, плеснув кровь к побелевшим было щекам.
- Попрощаемся, Морфин Руиндол... - королева стиснула руку Карнистиро и вдруг нахмурилась. - Теперь тебя не смешит моя борода, голдо?!
Старуха залилась дребезжащим смехом. Карнистиро чуть поклонился и шагнул к двери, увлекая за собой Тилорна.
Пусть лохматы наугрим и похожи на едва отесанные валуны - Карнистиро давно не считал их нелепым народом. А королеву Гримдис знал слишком долго.
Беспокойство металось в душе штормовыми волнами. Уйти бы сейчас в заснеженные ельники и дубравы у подножия этой вечнохмурой горы! Но не выпустят знатного гостя за городские ворота без надлежащего сопровождения полусотни воинов. В бесконечных залах не найдется уголка, где бы услужливые наугрим не отыскали князя нолдор: что это он сидит один, теребя то пояс, то огненные пряди?..
Карнистиро задернул полог и натянул одеяло на голову.
Королева предсказала гибель и ему, и своему сыну. Но не сказала, в какой битве они погибнут. Что же, если за победу должен расплатиться собой он, самый средний, самый незаметный из братьев - пусть! Он же эльда, он вернется в мир, где нолдор сами будут править своими судьбами. И если истинны представления наугрим об их собственном бытии - вернется и король Белегоста... Или провидела королева отступление, бегство с повинной к Валар? Ну уж это точно не про него! Никогда не умел просить пощады...
Кто-то тихонько взобрался на постель. В сознании мелькнуло: тонкое, осыпанное инеем деревце на обрыве.
Карнистиро отшвырнул угол одеяла:
- Чего тебе?!
Мальчишка сжался, в глазах блеснули слезы. Но не нырнул за занавес.
- Лорд, может, поешь?..
- Не умру!
Тилорн съежился еще сильнее.
- Оставь меня в покое, а? Хоть на день.
- Ты все лежишь и молчишь. Мне даже страшно.
- Найди себе что-нибудь другое, чтоб бояться его, никому не мешая. Гусениц, например.
Тилорн сполз с одеяла и опустил штофную ткань.
Карнистиро попытался вернуться к прежним размышлениям, но отзвук искреннего отчаяния мальчишки не исчезал из сознания. Вот несуразное горе, оссириандский репей! Будто нечем ему больше заняться, кроме как виснуть на своем лорде! Гримдис еще смутила малыша... Впрочем, многое может случиться. Разве не отбили их год назад наугрим Гюрги у банды? Не всегда оруженосец будет ребенком... Однако, это не причина не давать покоя!
Захотелось пить. Карнистиро тронул занавес и увидел в щели между полотнами маленькую фигурку. Тилорн склонился над жаровней, обняв руками плечи и стиснув колени.
- Эй, мастер-летун!
Тилорн вздрогнул, сел свободнее и с нарочитым спокойствием повернул голову.
- Если холодно - чего не ложишься?
Мальчишка пожал плечами:
- Не хочется.
- Иди сюда.
Тилорн изо всех сил постарался не кинуться бегом.
Карнистиро усадил его рядом и прижал к себе.
- От ужина что-нибудь осталось?
Мордочка со следами слез на щеках расплылась:
- Копченая колбаса, сливки в горшке и лепешки.
- А в кувшине?
- Квас из корок, меда и трав.
- Так чего же мы сидим?!
Тилорн отхватывал дареным кинжалом толстые куски колбасы и тут же - ломти лепешки с горкой белых сливок.
- Не боишься, что щеки лопнут?
- Так не бывает.
- Ты, выходит, целый день ничего не ел?
- Не хотелось. Можно теперь к тебе?
- Лезь, липучка приречная!
Карнистиро подумал, что если бы к нему так пристал любой из его дружинников - разогнал бы без пощады и долго не разговаривал бы с надоедой.
- Не щекочись.
- Я ничего не делаю!
- Твои волосы лезут в лицо.
Тилорн не отодвинулся, только откинул длинные пряди за спину.
Под пологом было темно, и снова вспомнилось предсказание королевы: зарастут травой кости воинов.
- Вот скажи мне: ты, синда - что ты во мне нашел?
Тилорн фыркнул.
- Нет, серьезно. А то сейчас заброшу тебя на твою кровать.
- Я не знаю, как сказать...
- Как думаешь.
- Ты самый смелый из всех!
- Ой, многих ли ты знаешь!
Тилорн обиженно засопел. Даже подсунул было руку, чтоб щипнуть в сгиб локтя, но удержался.
- Ты спросил, что я думаю - я и ответил!
- Слышал, что зовут меня сумрачным и суровым?
- А мне наплевать!
- Как это?
- Так наугрим говорят. Это значит: совсем все равно, даже слушать неохота. И трут сапогом по полу.
- Тоже у сына Багина научился?
Тилорн хихикнул:
- А когда вовсе слушать противно, они говорят: заткнись рукавицей.
- Это ты заготовил для будущих бесед о своем лорде?
- А как разозлишься очень на кого-то, надо сказать: катись в Вонючую расщелину!
- Постарайся выучить побольше до лаир. Навестит нас Финдарато из Нарготронда - поговори с ним так.
- Он что, плохой?
- Он-то как раз хороший. Но интересно будет посмотреть, как он слушает такие речи.
- Карантир, когда ты дашь мне тот меч?
- Когда сможешь удержать его одной рукой.
- Я и сейчас могу!
- Впереди еще так много битв, что он надоест тебе.
- Меч не надоест мне никогда! Я всегда буду биться рядом с тобой! И не оставлю даже...
Карнистиро быстро прижал ладонь к его губам.
- А вот этого говорить не следует. Твое "даже" - это слишком далеко. И долго. Сказанное же слово вплетается в реальность.
- Еще больше наплевать! Я же успел подумать, а это все равно, что сказать. Ведь всего важнее - клятва самому себе, верно?
- Знаешь, кровать ноготрим - не место для таких важных речей. Подожди, пока минует достаточно лоа, чтоб ты смог действительно осознать свои поступки.
- Сколько же лоа прожил ты до того как...
- Много. Куда больше, чем ты можешь себе представить. Но то время... Мне кажется, что это все был один длиннющий день: от одного смешения света до другого. И время сделало первый шаг, когда наши корабли бросили якоря в Лосгаре. Даже метнулось вперед, как спугнутый табун! Мы гонимся за ним и постоянно не успеваем... Вот, говорю с тобой, как с дружинником, а ты тянешь нитки из одеяла?
- Это я так думаю.
- И что надумал?
- Неохота мне ждать много-много лоа! А то время ускачет прочь и оставит меня на истоптанной траве ни с чем!
Карнистиро ничего не смог возразить. Он просто подтолкнул кулаком подушку.
- Спи. Скоро в дорогу, а до дома нам далеко.
Молодые травы одели предгорья. Кхазад прислали гонца: через перевалы опять движутся племена эдайн. Обычно у таких караванов на хвосте висели орочьи банды и четвероногая мерзость.
Наугрим, конечно, сделают свое дело, но всадники Хелеворна поднялись к еще нагим зарослям кустарников. Несколько дней ожидания потратили на охоту за токующими каменными глухарями. Эти птицы не устраивали праздничных сборищ, как тетерева, однако, теряя обычную сторожкую скрытность, состязались в мрачном пении на высоких камнях. Жирные тушки набивали подснежной ягодой и пекли на углях.
Глухари и предупредили о приближении пришельцев, разом прекратив свой концерт.
Люди спускались в ущелье торопливо, почти одни женщины, тяжело нагруженные скарбом, окруженные маленькими детьми.
Мужчины и молодежь с копьями в руках шли следом.
- Королевская застава не справилась, - Карнистиро поднял руку. - На коней!
На зеленеющем склоне у водопада атани остановились. Точнее, женщины побросали свои мешки и рухнули возле них. Дети постарше принялись щипать и пихать во рты мелкие листочки щавеля.
Оба пса Карнистиро вытянули хвосты палками. Кто-то из атани вскрикнул, и воины вскочили, ограждая женщин и детей копьями.
Орда хлынула из-за поворота с радостным воем. На ледяной седловине орки порядком оголодали.
Стрелы хлестнули сразу с двух сторон. Разбежавшиеся под уклон кривоногие твари не успевали понять, почему горный ветер валит их насмерть. Когда отставшие сообразили, что не насытятся тут, а сами станут кормом горным мышам, и повернули обратно, из тальников вылетела конница.
Карнистиро заметил слева от себя серебристого коня. Наставив уши в азарте, он догонял его скакуна, а Тилорн выцеливал ближних орков из своего лука. Тетива щелкнула по сокольничьей перчатке - белые перья украсили затылок отставшей твари
Впереди была почти круглая котловина, а за ней узкий проход между скальными башнями. И с этих башен по остаткам орды ударил каменный град. Каждый камешек был не больше кулака, но, летящий с высоты с большой силой, бил наповал.
Маллас протрубил сигнал. Со скалы упала ременная лестница, и по ней спустился науг в кожаном доспехе.
- Приветствую доблестного Охтанора, - мотнул заплетенной в две косы бородой.
- Рад видеть достойного старшину Гримбарта. Но должен огорчить его: дохлятину сегодня его воины будут убирать не только в этих воротах, но и в долине.
- Чего это мы станем прибираться на твоей земле, Кулфин? Или твои уже совсем приросли задами к лошадиным спинам?
- Ты пропустил орду, Гримбарт. Твои камнеметы не сработали вовремя.
- Допустим, весенняя вода испортила сливы, и мы только что исправили машины.
- В договоре ничего не было сказано о сроках ремонта.
- Но никто и не уговаривался, что мы должны таскать туши всех орков, переваливших хребет! - старшина упер кулаки в латные бока.
- Однако, вы поручились, что вашими дорогами орды проходить не будут.
- Содержать наши камнеметы - не то, что связать веревкой концы палки!
Карнистиро снял шлем.
- Честное слово, мне хочется скатить тебя с горы, достойный Гримбарт! Как бревно!
Науг тоже отбросил шлем на камни:
- А ну, слезай! Далеко придется воинам Руиндола разыскивать своего князя!
- Если ты свалишь меня хоть раз - мы сами побросаем дохлятину в расщелину. Если ты пять раз кряду шлепнешься на землю - приберешься в долине! И дашь четыре ведра меда из своих запасов для пришельцев, которых не сумел защитить. Справедливо?
- Ну, Рыжая Заноза!..
Тилорн похлопывал по шее своего коня и лукаво улыбался. Действительно, почти тут же старшина, обманутый уклоном, звякнул поясными накладками о камень. Второй раз нолдо подсек его выпадом в ноги, третий - свалил, перехватив руку и дернув на себя. Только в пятой атаке науг сумел обеими руками обхватить гибкую талию противника. Подняв эльда над головой, Гримбарт рявкнул:
- Чтоб ты это помнил! - и швырнул в сторону песчаного намыва.
Карнистиро, как кошка, перевернулся в воздухе, твердо встав на камень. А в следующий миг, сделав шаг навстречу атакующему противнику, заставил его взлететь на полсажени и грохнуться в тот же песок.
- Посылай за медом, достойный старшина! Маллас, дай ему связку глухарей на память!
Гримбарт выколачивал из бороды песок.
- Говорили мне, дураку, что ты верткий, как угорь... Надо было попросту огреть тебя кулаком!
- И отнеси фляги с медом к самому спуску, пока мы проедем за ваши ворота.
- Только смотри на знак, как будешь возвращаться. Как бы ребята не попробовали камнеметы, пока я в отлучке!
За утесом начинался пологий подъем. Тилорн, сгорая от любопытства, прижался коленом к крылу седла Карнистиро. Тот поймал его за волосы.
- Ну, стрелок!
- Я свалил трех! Если бы Маллас мне не помешал...
- Он должен был бы мешать тебе гораздо надежнее. Тебе велено сторожить добычу, а что сделал ты?!
- Все равно ты сейчас скормишь всех глухарей и косулю этим эдайн!
- Да. Зато, когда вернемся, ты на два дня пойдешь помогать девушкам Либан стирать.
- Подумаешь!
Уже не расчищенная дорога, а оленья тропа завилась по склону вниз. И снова собаки почуяли врага. Четверо всадников пустились за ними вскачь.
Между выпирающими из земли скалами металась девушка. С размаху била она обломком сука по мордам трех тварей, похожих на горбатых бесхвостых волков. Звери отскакивали и рысцой обегали ее, чтобы броситься сзади.
Хисатир ударом плеча свалил одного, остальных пронзили по две стрелы. Девушка бросила свое оружие и побежала по тропе вверх. У самых копыт коня Карнистиро она рухнула, то ли споткнувшись, то ли потеряв последние силы.
Тилорн тоже соскочил с коня, но досталось ему только подобрать лоскуты, выпавшие из поясной сумки пришелицы.
Маллас поднял ей голову и влил в рот глоток из своей фляжки. Атанет вздохнула, потом медленно подняла руку, отводя с лица пряди светлых волос. Щеки и нос на ее совсем юном лице были усыпаны веснушками, проглядывавшими сквозь размазавшуюся грязь.
Карнистиро отошел от девушки. Пока она наберется сил, чтоб сесть на круп коня, можно осмотреть эту долинку.
Собаки прочесали щели, но никого не нашли. Нападавшие звери очень дурно пахли. Но их трупы не разлагались на глазах - неведомая порода, но не оборотни. В оскаленных пастях зубы были тупые, клыки не выделялись, грубая шкура подошла бы кабану, а не хищнику.
- Менельдил, посади ее впереди себя. Как тебя зовут? - спросил Карнистиро девушку на языке племени Хадора без надежды быть понятым.
- Грайне, - ответила та и встала с травы.
Изодранная юбка ее едва прикрывала колени, грудь пересекал свернутый жгутом грязный клетчатый плащ. Вдруг этот сверток за ее спиной зашевелился, послышалось хныканье. Девушка быстро развязала узел. На коленях у нее очутился красный от удушья ребенок. Она принялась встряхивать его, приговаривая какие-то слова, придуманные атани для своих детей.
- Твой сын? - спросил Карнистиро.
- Сын брата, - ответила Грайне. - Дайте ему попить той воды, что давали мне.
- Как же тебя бросили одну?!
В душе лорда быстро вскипал гнев против пришельцев. Вряд ли предложит он покровительство племени, оставляющему женщин и детей на съедение !
- Фиана. Он уже научился бегать. Я долго не могла его найти. Никто не заметил, как мы отстали.
- Хороши же у тебя родичи!
- Мой род погиб. Вот, мы двое остались из всех тех, кто ушел с берегов нашей реки. Я благодарна роду, к которому прибилась, что их женщины давали нам еду.
- Мало же тебе надо!
- Я не пошла к ним в род, - девушка глянул горделиво. - Когда Фиана станет мужчиной, его дети будут зваться потомками Кумала, а не Лиара!
- Ставь ногу в стремя, храбрая атанет, - и Менельдил подбросил девушку вместе с ребенком на холку своего коня.
Карнистиро глянул на вершину левой скалы. Яркая искорка сияла там на фоне темного камня. Наугрим повернули металлическое зеркало, показывая, что узнали проезжающих, и путь безопасен.
Трупы орков по-прежнему валялись в проходе. Конечно, Гримбарт и его дружинники должны потешить свое самолюбие: не к лицу воинам прославленного короля сразу бросаться выполнять волю соседа! Ну и пусть - верх все равно не их.
У водопада мужчины пришельцев, не выпуская из рук копий, следили за эльдар. Но женщины уже кормили детей свежезажаренной дичью. Ага, Гримбарт в отместку за подаренных глухарей прислал несколько мешков сухарей.
Карнистиро не смог преодолеть в душе нехорошего чувства к этим атани. Если попросят они, то получат земли у слияния рукавов Гелиона. Но сам он их жить к себе не позовет!
Грайне неловко сползла с коня и осталась стоять в стороне от горящих костров. Занятые детьми и мужьями женщины все не обращали на нее внимания.
- Тилорн, поручаю эту атанет тебе. Отведи ее помыться, дай штаны и куртку из запасной одежды и позаботься о еде.
Мальчишка важно кивнул и побежал к сложенным под еловым навесом вьюкам.
Грайне, переодетая в жемчужно-серую куртку самого Карнистиро, остановилась у поднятого полога. Племянника она завернула в плащ Тилорна, а свой, выстиранный, повесила на куст.
- Садись. А когда утолишь голод, расскажи, откуда вы пришли, - велел Феанарион.
Девушка набросилась на вареный окорок, не забывая совать маленькие кусочки постного мяса в рот ребенку.
- Смотри, много сразу не ешь, - предупредил Тилорн, гордый своей ролью старшего.
- В горах мы готовили пищу из корней, - ответила та, отдирая ножку от горячей птичьей тушки. - Это плохо насыщает, но не дает желудку высохнуть.
Предоставив ребенку на ее коленях щипать сушеный виноград, Грайне повернулась к Карнистиро.
- Я вижу, что ты - риаг большого и могучего племени. Твои воины одеты в блестящее железо, ты щедро даришь пищу и одежду незнакомым пришельцам. Счастливы будут потомки Лиара, если ты позволишь им держаться за твой плащ.
- Так положено поступать сильному, - ответил тот. - Расскажи теперь о себе.
Род Грайне пришел откуда-то с Востока. Там их предки жили в безлесной стране, покрытой высокими травами. Но в те края нахлынули опасные животные и злобные существа, обладающие речью. Тогда несколько родов отправились на северо-запад, в страну лесов. Леса все эти вредные твари боялись, но и людям там показалось неуютно. Племя двигалось все дальше на закат в поисках спокойных мест. Сама Грайне родилась на берегу большой реки. Там племени выпало несколько мирных десятилетий. Потом новое нашествие заставило сняться с места и пойти на северо-запад, где по неясным преданиям, обитает народ сильный и добрый.
- Теперь я вижу, что предания те правдивы, - закончила она. - И если тебе, риаг, нужна женщина, которая будет помогать твоей матери по хозяйству...
- В моей крепости много женщин, а хозяйством управляет почтенная Либан. Ты будешь ей еще одной дочерью.
- Я дочь Эрк, и мне не нужна другая мать! - отрезала девушка. - Я буду стричь твоих овец и делать сыр. А когда Фиана станет мужчиной, он построит свой дом.
- Тебе будет проще решать, когда приедешь к нам. Тилорн, уступи атанет свою постель.
Мальчишка подал Грайне руку, чтоб проводить ее за занавес.
- Риаг, я постелю себе тут, у входа. Фиана еще совсем малыш, и его приходится часто выносить за порог.
Карнистиро кивнул, и Тилорн, ужасно довольный, накидал ворох еловых лап у самого порога.
Два одеяла из меха рыси были куда теплее и мягче клетчатого плаща Грайне. Девушка уложила своего племянника ближе к пологу, укрылась сама и тут же уснула.
Тилорн залез под одеяло и тронул руку Карнистиро.
- Не сердись на меня! Я сам не понял, как поскакал со всеми.
- Если быть точным, то я про это забыл.
- И мне можно не ходить к прачкам?!
- Нет уж. Слово сказано.
- Пусть лучше эта Грайне стирает.
- Чем она тебе не понравилась?
- Нос задирает.
- Не больше, чем ты.
Тилорн возмущенно дернулся.
- Ты бы смог отбиться простой палкой от трех людоедов?
- Если бы я был таким высоким и тяжелым, как она, я бы их перебил!.. Отправь ее пасти овец, раз она хочет!
- Сперва пусть подрастет сын ее брата.
Тилорн снова резко повернулся.
- Ты и заметить не успеешь, как этот Фиана действительно станет мужчиной с бородой не хуже, чем у наугрим.
- А Грайне - толстой, как Фиал! - эта мысль очень понравилась Тилорну, и он стукнул кулаком по одеялу.
Род Лиара поселился на лесных полянах у левого притока Гелиона. Не только их старейшина, но и все взрослые мужчины принесли присягу лорду Таргелиона.
Речь этих пришельцев все же отличалась от речи племени Хадора и наречий родственных ему племен, переваливших Эрэд-Луин позднее. Наверное, когда-то все они составляли один большой народ на своей восточной прародине, а разнобой в языках сложился во время странствий. Сколько же невероятных земель откроется тому, кто первый перейдет Синие горы!
Грайне осталась в крепости. Ключница определила ее ухаживать за малышами своей огромной семьи и помогать в комнатах. Девушка сразу сшила себе такую же короткую юбку из красно-зеленой шерстяной ткани и меховую безрукавку. Со своим плащом она не расставалась, то нося через плечо, то накидывая на голову, когда выбегала под дождь.
Карнистиро скоро перестал особо обращать на нее внимание.
На приречных лугах цветы купальниц были ярко-золотыми, а в сосняках предгорий - оранжевыми и даже почти красными. Под лучами заката они казались рассыпанными угольками. Высоченные сосны тихо пересвистывались между собой на легком ветерке.
- В таких местах бывают онодрим, - уверенно заявил Тилорн, оглядывая ровную зелень между бронзовыми стволами.
- Ты с ними знаком? - спросил Карнистиро.
- Нет. Только видел издали. Мама ходила с ними беседовать. Моя мама умела говорить с олвар. Скажет - и трава раздвигается, чтоб удобнее было искать грибы. А деревья сами убирали ветки с ее пути, когда она шла по лесу...
- Ну, надеюсь, онодрим тебя тоже видели, и ты при встрече представишь меня им.
Рильрамион впился когтями в кожаный наплечник и зашипел на ухо своему лорду. Кречет не любил тумана и сумерек. Зато Даэтин сидел на перчатке Тилорна, подавшись вперед.
Впереди с переливчатым едва слышным свистом взлетел бекас, перевернулся в воздухе и, громко дребезжа хвостом, нырнул в кустарник.
- Опоздал. Спускай его, как только услышишь свист.
Тилорн кивнул.
Чеглок взмыл и ударил бекаса сходу, без набора высоты. На добыче сидел, расправив крылья, разгоряченный охотой, долго не брал подачку.
- Лорд, я понял! Сейчас еще раз...
Соколок срезал еще одного бекаса.
- И щипать сам будешь.
- Еще чего! Пусть Грайне щиплет! Меньше будет на тебя в окно глядеть!
- Не пойму, что плохого глядеть в окно.
- Пусть лучше на стену смотрит. Или на гору. А то, мы садимся на коней, а она... прямо как прилипла.
- Тебе-то что?
- Вот не хочу, чтоб она на тебя так смотрела!
- Ну, как?
Тилорн вытаращил глаза, округлив брови и сложив губы в трубочку, а руки прижал к груди. Потревоженный Даэтин сорвался в воздух.
- Может, это она на тебя смотрела и училась строить рожи?
Тилорн швырнул в Карнистиро горсть листьев. Тот расхохотался.
- Зови сокола. Пора возвращаться к дружине.
На лугу выше охотничьего лагеря паслись чужие кони. Тонконогие скакуны поздоровались с подъезжающими тихим ржанием.
Карнистиро рванулся вперед галопом, на скаку соскользнул с коня возле своего шатра. Тилорн стал махать сорвавшемуся Рильрамиону, подзывая на присаду. А лорд его уже стиснул в объятиях высокого черноволосого нолдо. Тот чуть повернул голову - засветились в вечернем сумраке изумрудные глаза.
- Ну, представь же меня своему оруженосцу, Narinja! Вижу, он уже насупился, как снеговая туча.
- Даже не видевший никогда доблестного Маглора Феанориона, узнает его по одетому сиянием недр черену славы мужей! - заявил Тилорн.
- Тебе не надо теперь сообщать, что недавно мы побывали в Белегосте! - засмеялся Карнистиро. - Ну а имя этого дружинника - Тилорн, то есть Сильорнэ.
- Оно ему очень подходит.
Таинственная зелень глаз Макалаурэ была теплой, но пронизывала. И Тилорн только кивнул прославленному певцу нолдор.
- Я собирался приехать раньше, но весна в этом году буквально обрушилась на северные земли. У нас воды стояли так высоко, что от поселка до поселка пришлось плавать на лодках.
- Здорово! - вырвалось у Тилорна.
- Еще лучше, - быстро улыбнувшись ему, продолжил Макалаурэ, - то, что дальше к северу половодье все еще стоит, не подпуская к границе даже мелкие банды. Трава в затопленных низинах поднялась высоко, воды под ней не видно. Однажды на моих глазах промышлявший орк врезался в нее на бегу. Воды они боятся не меньше, чем огня. Заорал, подскочил, запутался в траве, и кони его просто затоптали. Тогда мне и пришла мысль : перегородив ручьи, при необходимости пускать их на предпольные луга. А там набить в землю колышков длиной в локоть. Вода их покроет, и орда, наткнувшись на такую преграду, потеряет напор.
- Да они себе все лапы переломают! - воскликнул в восторге Тилорн.
- Не приходится надеяться, чтоб все, но какое-то количество переломают.
- Мои горы не загородишь, - качнул головой Карнистиро. - Помнишь, мы с тобой на ладье спускались по Гелиону до Моря? Я проехал раз по его левобережью и верхом. Но чтоб обойти все ущелья и распадки этого хребта, нужны десятки иен!
- Ты прав: обороняться можно вечно и всегда чувствовать себя побежденным.
Карнистиро глянул на брата загоревшимися глазами:
- Что?! Этим летом - ударим?!
- Пока речь об этом не идет, но собирать силы следует. Наугрим готовы поддержать нас?
- Они были бы рады изрубить всех уродов Моргота в мелкую щепу и пустить на растопку. И вообще, убеждены, что это мы помогаем им в войне, а не наоборот.
- Ты одобряешь их мнение? - улыбнулся Макалаурэ.
- Уж на поединок по этому поводу никого не вызову!
- Я, пожалуй, тоже... Увидев в поле рать Скирнира, я уверился, что наугрим вполне в силах защитить себя сами.
- Если бы стояли все заедино. Однако, у них умение заводить ссоры почитается искусством. Мне приходится прилагать немало ловкости, чтобы принимать посланцев двух их держав отдельно. Позапрошлой осенью у меня оказались торговцы из обоих городов. Какую великолепную потасовку они затеяли! Двенадцать на двенадцать в полном вооружении!
- Что же не поделили?
- До сих пор не знаю. Кажется, они и сами не очень-то старались уточнить причину ссоры. Бились, как обычно, до первой крови. Но с продолжением на следующее утро - для тех, кто в силах будет выйти в поле. На третье утро я их помирил.
Макалаурэ откинулся на мягкий валик:
- Как тебе это удалось?
- Вызвал сразу обоих их старшин. Меч против меча и большой секиры. Обезоружил и взял клятву считать крепость и земли на четыре лиги вокруг нее "зеленой дорогой". Поединки, конечно, продолжаются, но только с моего разрешения.
- И с твоим участием?
- Бывает и так.
- Я бы посоветовал тебе все же воздерживаться от таких выражений приязни к подгорным союзникам.
- Полагаешь, им по силам меня одолеть?!
Карнистиро вскочил и поймал запястье брата. Тот стремительно повернул корпус, валя его навзничь. Карнистиро ожидал именно этого движения - резко толкнулся, чтоб увлечь соперника за собой, одновременно подтягивая его вниз. Однако, уже в броске почувствовал, что попался: Макалаурэ успел подставить колено, подсекая его в воздухе.
- Проще простого, Narinja!
Шлепнув Карнистиро на груду одеял, менестрель выпрямился. И тут же согнулся, потому что Тилорн повис у него на шее, как рысь на лосе. Мальчишка впился одной рукой в ворот куртки, другой - в длинные черные пряди и пытался ударом под колено опрокинуть нолдо. Но тот резко качнулся назад и толчком всего тела перебросил напавшего себе на руки. От неожиданности пальцы лайквэнди разжались, и он свалился на грудь пытающегося вскочить Карнистиро. Макалаурэ рванул из-под них широкое одеяло, перевернул обоих и связал шнурки.
- Полежите до рассвета, не меньше.
- Надеешься, что твои узлы надолго задержат меня?
- Я буду следить, чтоб ты не выполз раньше времени.
Тилорн уже старательно вертелся, расслабляя и напрягая мышцы. Получалось у мальчишки неплохо.
- Ты нажил себе врага, брат, куда более упорного и злопамятного, чем все наугрим вместе взятые, сколько их есть на свете, - Карнистиро говорил негромко, потому что почти затаил дыхание. - Теперь у тебя в постели будут ветки шиповника и облепихи, за воротом - живые лягушки и земляные червяки, в волосах - жуки-дровосеки, в сапогах - еловая хвоя, а в перчатках - улитки...
- Ничего этого я делать не стану, - заявил вдруг Тилорн. - Через двадцать весен я вызову Маглора Линдира на поединок в борьбе.
- Двадцать весен - рановато, - заметил Макалаурэ, стараясь уследить за движениями под одеялом.
- Он справится! - Карнистиро отбросил подбитый холстом куний мех.
Тилорн же вскочил, целясь на новую схватку.
- Твой оруженосец хотел что-то сказать, когда вошел, не так ли?
Мальчишка замялся, глянул на своего лорда:
- Я хотел спросить: нести ужин в шатер, или вы сядете вместе с дружиной?
- Конечно, с дружиной. Пойдем, Narinja... Э, нет! - Макалаурэ быстро убрал протянутую было руку. - Этот прием мы оба хорошо знаем.
Над предгорьями, медленно взмахивая крыльями, летели лебеди.
Макалаурэ придержал коня.
- Куда они летят? Ведь не в Дор-Даэделосе же совьют они гнезда?
- Тогда бы к осени от них не оставалось костей, - согласился Карнистиро. - Значит, за Эрэд-Энгрин есть земли, свободные от нечисти.
- Я спущу Даэтина? - Тилорн прищурился в азарте.
- Чеглок не пойдет на таких больших птиц. Да и зачем их трогать? Разве мало везем мы гусей?
Сверху раздался звонкий тревожный крик - словно вдалеке пропел, зовя на помощь, рог.
- Такие лебеди никогда не гнездятся по нашу сторону гор. Вот крупные, которые умеют только шипеть и гоготать - их много в Лотланне.
- И по Гелиону тоже, - согласился Карантир.
Вдруг лебединый клин прогнулся, уклоняясь от чего-то черного в рассветном небе. Тилорн взмахнул рукой.
Соколок бросился на черного летуна, увернулся, пошел вверх... Взвизг в небе заставил коней зафыркать и заплясать на месте. Чеглок падал, кружась в штопоре.
Подобно струе белого сигнального огня Рильрамион рассек темную голубизну, вспыхнул на миг алым в вышине и врезался в черное полотнище. Вопль, протяжный и злобный, перешел в визгливый плач. Кречет зашел еще раз, целясь туда, где между угловатыми крыльями торчали не то рога, не то уши. Клок тьмы, беспорядочно хлопая крыльями, покатился куда-то в ущелья.
Рильрамион сделал круг над всадниками, тормозя свой молниеносный полет.
- Ф-фу! - Карнистиро сдернул кречета с плеча. - Во что это ты вывозился?!
Не только когти, но и янтарные чешуи лап кречета были заляпаны черно-зеленым.
- Радует, что оборотню куда хуже.
- Я поищу Даэтина? - по кивку Карнистиро Тилорн помчался за собаками.
- А мы достанем эту тварь, - Макалаурэ тронул меч.
- Я видел, куда она снижалась. Там расщелина саженей в 30 глубиной - не перейдешь. Интересно, что это за новая гадина? Она кружит тут уже второе лето.
- Спроси у Айканаро. В его лесах эта колдунья - частая гостья.
Карнистиро быстро обернулся к брату.
- В племени Барахира стали пропадать дети. Дружинники атани обшарили лес на северных склонах и наткнулись на женщину в черном. Подъехали спросить, кто такая... а потом долго искали друг друга и не могли вспомнить, из-за чего поскакали в разные стороны.
- Что же Арафинвионы?!
- К эльдар она старается не приближаться. Во всяком случае, по земле. Только один раз ошиблась, когда рыскала вокруг Химринга. Подобралась к пастухам и не успела почуять нолдэ. А была то Майкалэ, наша "львица". До оружия сразу не достала, пустила в ход гальки с берега потока. Колдунья захныкала так же, как от удара твоего кречета, и мгновенно обернулась огромным нетопырем. Синдар зовут эту тварь Тхурингветилью и уверяют, что она питается кровью.
- Ну, если еще раз появится - поймает не камешек!
- Мне кажется, что она взялась шнырять над северной границей не в поисках пропитания.
- Моринготто получил в оба уха: от Финдекано и от нас. Теперь не сунется!
- Пока стоит Дор-Даэделос, мир висит на волоске. От нас видно, как черны тучи над трехглавыми горами.
Тилорн подскакал и обеими руками протянул чеглока лорду. Правое крыло соколка бессильно висело, он тяжело дышал, приоткрыв клюв, темные глаза затягивались пленкой век.
Макалаурэ поводил ладонью над птицей - та совсем обмякла. Гибкие пальцы менестреля ощупали крыло.
- Кость можно срастить. Возьмись за перья, оруженосец, и растяни крыло. Сейчас наложим лубок.
- Отважный боец твой Даэтин. Но неумелый, - Карнистиро острым ножом удалял перья вокруг перелома.
- Рильрамион прикончил эту тварь? - со мстительной надеждой спросил Тилорн.
- Во всяком случае покалечил. Я привязываю крыло к перьям хвоста, а ты надень чеглоку на голову что-нибудь такое, что не пропускало бы света. Он не должен пытаться взлететь.
- Вот, кулечек из платка подойдет?
Очнувшийся Даэтин впился когтями в перчатку и притих, словно в глухую ночь.
Девушки заканчивали убирать со стола. Грайне подошла к Карнистиро и сложила руки на подоле:
- Я постелила тебе постель, светлый риаг. Прикажешь подать в спальню прибор для заварки трав?
- Принеси.
- А каких сладостей хотел бы светлый риаг? Печенья или тех фруктов в сладком песке, что привозят с юга?
- Не надо никаких. Впрочем... Макалаурэ, ты научился закусывать настой квенилассэ вареньем?
- Не против. А когда сильно намерзнешься зимой в походе, полезно добавлять в настой сливки. Быстрее согреваешься.
- Ну принеси чего-нибудь.
- Я сам принесу! - зашипел Тилорн. - Пусть не приходит больше!
- Что еще за новости?!
- Пускай тогда тебе прислуживает Атти. Только не она!
- Перестань. Иди лучше спать.
Однако в спальню явился именно Тилорн. Торопливо прикрыл двери и бухнул на стол поднос с чашками и миской варенья из черной смородины.
- Спасибо.
Тут на пороге возникла Грайне - тоже с подносом.
- Я принесла прибор и сливки для твоего брата, светлый риаг...
Увидев чашки на столе, она чуть не уронила поднос.
- Меньше было надо болтать на кухне, - язвительно произнес Тилорн. - Прикажешь ждать тебя до следующего полудня, да?
- Спасибо, Грайне.
- Все же, если тебе что-нибудь понадобится, позови меня, светлый риаг. Я еще долго буду сидеть за пряжей.
Когда легкие шаги стихли на лестнице, Макалаурэ звонко рассмеялся и притянул к себе за руку Тилорна.
- Признавайся: ты не поделил с этой аданет внимание своего лорда?
Тилорн смотрел в пол.
- Ему не нравится, как она на нас смотрит, - тоже смеясь, ответил Карнистиро. - Показал мне, как - действительно, не очень красиво.
- Смотрит и смотрит, - хмуро подтвердил Тилорн.
Макалаурэ вдруг стал серьезен.
- Видно, пришла и твоя очередь, Narinja.
- Какая? - тот поставил чашку на стол.
- Не раз уже взгляд смертных женщин останавливался на эльдар. И ничего, кроме печали, это не приносило. Грайне просто влюблена в тебя.
- Вот еще! - воскликнул Карнистиро возмущенно.
- Могу лишь сказать, что с Айканаро случилось худшее. Он сам полюбил атанет.
- Да?!
- Более он не показывается в тех местах, где она живет. Потому что встретились они в тот год, когда народ Беора обосновался на землях Финдарато. Его возлюбленная сейчас старее твоей ключницы.
- И правильно сделал!
- Однако, пройдет неисчислимое количество весен и осеней, упадут деревья, высохнет озеро, у которого они увидели друг друга - Айканаро будет тосковать о своей атанет.
Карнистиро сжал кулак:
- Ну и глупо!
- Скажи ему это - и вы подеретесь хуже, чем в детстве.
Карнистиро полез ложкой в варенье и вдруг шмякнул темную гущу обратно.
- Ты мне теперь надолго жизнь испортил своей догадливостью! Мне-то что делать?! Эта Грайне, она же... а я... Получается, будто кто-то ждет от меня помощи, а я не умею помочь...
- Подожди убегать, Narinja! Тиелкормо нисколько не страдает, хотя попадал в такое положение уже не раз. Он просто не верит.
- Что его любят?
- Что чужая любовь имеет к нему какое-то отношение. Он признает восхищение, одобрение... ну и неодобрение. Остальное его не касается. Если кому-то нравится не сводить с него глаз - сколько угодно, только пусть не мешает.
- Он всегда был таким. Как статуя из горного хрусталя - сияет, но даже не согревается.
- А ты другой. Страшно представить себе, что ты натворишь, если вдруг...
- Ерунда! - воскликнул спрятавшийся в уголке Тилорн. - Влюбляются только глупые!
- Не соглашусь с тобой, потому что видел и очень умных, - качнул головой Макалаурэ.
- Карантир, а ты вели Либан выдать эту Грайне замуж! - посоветовал придвинувшийся к своему лорду Тилорн. - Будет у нее свой муж - и пусть себе влюбляется в него, пока ей не надоест!
Макалаурэ остановил на брате задумчивый взгляд.
- Выскажу еще одну догадку. Свою ключницу ты тоже когда-то подобрал в горах: одинокую, загнанную на голые скалы орками и зверями. Видел я, что целая толпа мужчин и женщин зовет Либан матерью. Но сама она ни одного мужчину не назвала своим мужем.
- Либан?!
- Она умнее других и решила стать нужной тебе, не навязывая своих чувств. Ты, конечно, этого не понял.
- Да куда уж мне!.. Только после этих твоих пояснений все так запуталось, что хоть беги ото всех них!
- Зачем же бежать? Ты всем им нужен: вождь и защитник. А это - еще одна грань того камня, что называют славой. Разгляди ее и привыкни не закрывать глаз.
Карнистиро пытливо глянул на брата.
- И с тобой было такое?
- Такое было со всеми. Недаром Нолофинвэ распорядился выделять пришельцам отдельные земли. Однако, и в его крепостях живут не только атани-воины... но там, западнее, очень редко случается отбивать у орды одиноких девушек с ребенком за спиной. А ты, - Макалаурэ с улыбкой обернулся к Тилорну, - ты же воин! Грайне тем и может порадовать своего лорда, что подать чашку или вышить занавеси. Ты же будешь защищать ее и других. Разве этого мало, чтоб быть гордым и снисходительным к слабому?
Мальчишка свел в задумчивости брови и кивнул.
- Ну так спустись к ней и передай, чтобы шла спать. Скажи, что мы просто так посидим тут. Сам проведай своего сокола и тоже ложись. С рассветом обязательно начнется новый день.
Во внутреннем дворе крепости, укрытые от морозных ветров, созревали не только яблоки, но и крупные груши. Либан зорко следила, чтобы мелюзга не обрывала их зелеными. Ключница сама отбирала крепкие, чуть недозрелые плоды, перекладывала чистой соломой, и груши лежали совсем свежими до самой весны. Из первого сбора она два десятка самых лучших клала на деревянное блюдо и несла лорду.
Раньше Карнистиро просто делил эти груши с теми, кто оказывался рядом, сгрызал пару и забывал о них. Теперь, увидев ключницу с ежегодным подношением, насторожился.
- Лето было жарким, высокий лорд, - Либан поставила блюдо на стол. - Посмотри: светятся, как налитые чистым медом.
- Ты не очень уж гоняй детей из сада. Пусть едят, сколько хотят.
- И им хватит. И так... прости за грубое слово - из задних чуланов не вылезают, объевшись зелени... Хочу просить тебя, высокий лорд, оказать мне честь.
- Какую? - Карнистиро повернулся резче, чем хотел.
- У Даэт скоро родится ребенок. Луинмир сказала, что это будет мальчик. Подари ему свою старую пряжку от плаща.
- Зачем же старую?
- Пусть это будет вещь, которой ты пользовался. На счастье.
- А... да, конечно, подарю!.. Только... вот, скольких ты уже вырастила и дождалась от них внуков. Почему ты не нашла мужа себе?
- Ох, лорд, что ты вспомнил! - махнула рукой Либан. - Я уже старуха.
- А все же?
- Замуж выходят, чтоб иметь детей. А мне ты сразу привез Фиал и Донна. О чем мне было хлопотать? Муж строит дом, жена им правит. Мне же достались ключи от целого города. Кто бы из ваших дев стал бы проверять: побелены ли погреба, сухая ли мука в ларях? Феарлин, что не сходит с коня, рыща по горам? Тильвен, что одолевает на мечах троих голодрим или пятерых эдайн сразу? Или подобная Хозяйке лесов целительница Луинмир?.. А ставить тесто для завтрашнего хлеба надо.
- Неужели только потому, что некому было следить за тестом?
Либан усмехнулась.
- Ты родился до восхода Анора и Итиля. Я и представить себе не могу, сколько ты видел дней Середины лета. но женскую душу понимаешь не лучше своего мальчишки-сокольничьего. Когда твои гости нахваливают обед, я радуюсь не меньше, чем ты, разбив в предгорьях орду. Подавая воину новую красивую рубашку взамен порванной на охоте, я горда, как Феарлин, свалившая стрелой тура. Чистые, сытые дети для меня - что для тебя строй твоей непобедимой дружины. Ты - Карантир, прозванный недавно у ноготрим Пламенем Битвы, а я - почтенная Либан, главная хозяйка крепости Карантира Охтарнора.
Карнистиро смотрел на ключницу, стараясь осознать то новое в мыслях атани, что она открыла ему.
Либан поправила занавеси на окне, чуть поклонилась:
- Будь здоров, высокий лорд.
Дверь за женщиной закрылась, а Феанарион все смотрел на румяные груши. Заданная ключницей задача лишила его разум покоя.
Четыре лета мастера кхазад возводили стены и башни на обоих берегах Гелиона. Сам каменистый перекат только подровняли, закрепив кое-где промоины каменными блоками. Кому следует - переправится даже со скотом и трехосными телегами, как у народа Беора. Кому нечего делать на правом берегу - того ждут яро бурлящие водовороты ниже брода.
Башни неожиданно выныривали из-за лесного гребня: невысокие и массивные, увенчанные коронами стрельниц. Древние вязы на берегу наугрим, считающим любое дерево или топливом, или материалом для поделок, Карнистиро не велел трогать. Гюрги, отъехав с лордом Таргелиона на поллиги от левобережного острога, оценил запрет.
- Ха, князь! Наша крепость выскакивает из-за них, как твои конники из засады!
Потом то и дело хватал Карнистиро за руку и прижимал его ладонь к кладке:
- Как стекло - белка не взберется! А чувствуешь толщину?!
По своей привычке кхазад связали башни подземными ходами, которые можно было наглухо перекрыть каменными заслонами. Старшина протащил Карнистиро по всем им, указывая скрытые ниши, откуда удобно ударить копьем пробравшегося чужака.
Наутро кхазад, поменяв кожаные фартуки на латы, сошлись на лугу.
Подгорное племя в бою держало щиты сомкнутыми, не колебля их яркой стены даже на бегу. Маленькая дружина поворачивалась, как один боец, разом перебрасывая копья в сторону нового противника. Строй вдруг расправлял крылья которые на бегу охватывали воображаемого врага кольцом сверкающих наконечников. Также стремительно бегущий вперед кованый клин сворачивался в ежа, щетинящегося во все стороны копьями меж прямоугольных щитов. И когда эта живая крепость двигалась по полю, в панцыре ее не появлялось щели для стрелы.
Карнистиро восхищался - и кусал губы. Он торопился придумать что-то такое, что заставило бы наугрим позавидовать эльдар. Подозвав Тилорна, Феанарион зашептал мальчишке на ухо. Тот, восторженно просияв, кинулся исполнять приказание.
Наугрим, потешив зрителей и потешившись сами, расселись на скамьях вокруг дощатых столов.
Гюрги, утолив жажду двумя кружками светлого пива, пригладил бороду:
- Как тебе понравился хирд каменотесов, князь?
- Вы, наверное, долго учитесь держать строй?
Гюрги, не отрываясь от третьей кружки, похлопал себя по каменно-твердому круглому плечу:
- Этим соседа чувствуешь.
На истоптанный луг выехали два десятка всадников. Кони под ними, словно только что взятые из табуна - ни седел, ни стремян. В руках воинов натянутые луки. Построившись по четыре, конные поскакали вокруг луговины. Карнистиро недовольно глянул на кхазад: эти даже не замечают, что кони идут в ногу полевым галопом!
У спуска к воде валялись бревна, стойки лесов и прочий мусор. Не теряя строя, не сбиваясь с ноги, кони перелетали через них. На середине луга кони вздыбились, развернулись и поскакали обратно. Еще один такой же крутой поворот, одновременное принимание на галопе - и слетевшие с двадцати тетив стрелы превратили столб возле башни в подобие созревшего одуванчика.
Всадники рассыпались по полю, как спугнутая стайка рыбьей мелочи, чтоб тут же собраться в редкий строй.
- Надо же - ни один не свалился. А тут иной раз хлебнешь меда - и с лестницы, - глубокомысленно заметил Стуффо.
Всадник в зелено-бурой летней одежде пограничника вырвался из строя. Саврасый конь под ним распластался в карьере. На самой середине луга конь вдруг споткнулся и упал на полном скаку. Лучник откатился далеко в сторону, утонув в серой полыни.
- Сглазил, - буркнул Гюрги, - ты, пест от дробилки.
Конь перекатился через спину, согнул драчливо шею и побежал прямо к скамьям.
- Князь, вели унять свою зверюгу! - вскочил с крайней подмастерье. - А то, если укусит - за себя не ручаюсь!
Конь остановился и тихо заржал. А прямо между сидящими длиннобородыми встал высокий пограничник. Скинул капюшон с прикрывающей лицо вуалью - рассыпались по плечам светло-золотые волосы.
- Маллас! - ахнул Гюрги. - Выходит, не убился, а нарочно спрыгнул и полз тут ужом, пока мы на лошадь глазели?!
Тут на лугу показался новый воин. Нифриль шел коротким галопом, а Тилорн держал в правой руке лук со стрелой, прижатой к тетиве пяткой. Из поясной сумки мальчишка вытащил красное яблоко и швырнул его вперед и вверх. В тот же миг он рывком бросил кибить лука вперед, захватил ее, растягивая тетиву. Яблоко упало, насаженное на стрелу. Пять раз повторил он выстрел. Остановил коня, повернул его к собранию коротким вольтом. Нифриль поклонился, припав на колени и сорвался с места полевым галопом.
На смену мальчишке выехали двое воинов. Карнистиро узнал Ильменора и Феарлин. Кружась по полю, они стреляли вверх, и каждая стрела падала, пробитая стрелой соперника.
- Ну, выделывают твои, обвал мне на голову - не видал такого! - заорал старшина Гейр.
Покрасневший от гордости Карнистиро встал:
- К договорной плате прибавляю: каждому мастеру самоцвет, а подмастерьям - по горсти речного жемчуга!
- Не утруждай свои белые ручки, князь! - рявкнул с дальнего стола науг с короткой всклокоченной бородой. - Дозволь мерить жемчуг мне!
И показал свою горсть, в которую вместилась бы лопата песку.
Наугрим одобрительно захохотали:
- Не останешься в накладе, князь! Построенное руками кхазад не разрушить никому, пока хоть один защитник стоит на стенах!
Зима
Зимняя ночь в предгорьях холодна. Кажется, что звезды подпрыгивают в черной пустоте и позванивают льдинками, а самый воздух затвердел слитком стекла. Такая ночь - к ясному морозному дню.
Карнистиро сбросил выдровый плащ и куртку, вытащил ноги из меховых сапог и нырнул в дверь. В жарко натопленной комнате его передернула крупная дрожь. Вбежавший следом Тилорн даже стукнул зубами.
- Говорил тебе: оставайся дома! - Карнистиро приложил ладони к горячим изразцам печи.
- Я твой оруженосец или сторож при кресле? - возразил мальчишка, пристраиваясь рядом.
- Тогда не трогай нос, пока не оттает. А то отломится, как сосулька.
Вошла Либан в сопровождении молодой девушки.
- Высокий лорд, я велела отнести дружинникам согретого вина. Приготовить тебе питья с медом или настой ваших трав?
- Чего-нибудь, только поскорее, почтенная!
- И печенья, - добавил Тилорн. - С мороза есть хочется - жутко!
- Вот тебе и печенье, и колбаса. Ты ведь уже почти мужчина, - польстила подростку ключница, смешивая в чаше мед с кипятком и вином. - Фанд, поставь и сливки. Может, лорд захочет пить настой с печеньем.
Едва женщины вышли, через порог шагнул Маллас. Щеки синда горели. Тилорн подал ему кубок:
- Пей скорее!
Тот обхватил кубок ладонями, согревая застывшие пальцы.
Колбаса была мягкая, обжаренная в масле. Тилорн быстро сжевал розовые ломтики, а потом принялся хрустеть рассыпчатым печеньем.
- Что, сын Багина учил тебя не только говорить на своем языке, но и есть как гонхиррим? - фыркнул Маллас. - Печенье тает, словно горка снега на огне.
- Если тебе мало, я принесу еще, - ответил мальчишка, разводя сливки кипятком.
- Ну, полезь сегодня ко мне на кровать! Прогоню - замерзай один!
- Что я - маленький?! - взвился тот.
- Совсем большой, - согласился Карнистиро. - И если уж и уляжется, то только со мной, чтоб до света приставать с разговорами.
- А можно?
- Дай мне отдохнуть от тебя.
- Ну и ладно! - Тилорн утешился залитым розовой глазурью и усаженным орехами полумесяцем. - А правда, если снега лежат высоко, то будет много яблок?
- Так часто бывает.
Оставшись один, Карнистиро ушел в спальню. Здесь тоже было тепло, но хотелось поскорее нырнуть под одеяло и согреться в перине. Четверо суток на морозе вычерпали, казалось, даже силы нолдо.
Либан на зиму меняла на окнах легкие занавеси на толстые, вытканные двусторонним узором. Отгораживая блестящие снега, они тоже добавляли ощущения тепла.
Уставшие мышцы потягивало, особенно ноги. И обе собаки как повалились на меховой ковер, так и заснули. Только их острые уши время от времени шевелились, ловя шорохи большого дома. Хороший мороз, который загонит мелкие банды в щели скал, хорошая добыча, взятая в дубравах... Вязкий почти как у атани сон охватывал стоячей водой. Рисунки на печи оживают: цветы покачиваются, всадники одерживают танцующих коней, корабли переваливаются через гребни волн...
От бешеного порыва ветра задребезжали стекла. Карнистиро рывком сел на постели. Оба пса глухо рычали. Отдернув полотно, Феанарион увидел черный силуэт гор, огородивший багровое небо.
Он успел застегнуть пояс, когда в спальню вбежали Маллас, Менельдил, Тильгал и еще несколько старших дружинников. У них пояса были в руках, болтались застежки на воротах рубашек.
- Что это, лорд?! Словно горит весь север! Зарево и на западе!
- Кажется, началось что-то похуже, чем тогда в Лотланне... Маллас, всех свежих коней под седла. Тильгал, поднимай всю дружину, кроме пограничников. Пошли в городки у реки всадников одвуконь - пусть эдайн тоже поднимаются. Менельдил, выбери два десятка воинов и скачи к наугрим. Пусть король как можно скорее шлет своих к Вратам.
Карнистиро взял у Тилорна убранный рубинами меч.
У лестниц столпились полуодетые женщины, из-за подолов их рубах выглядывали растерянные мордочки детей.
- Что случилось, светлый риаг?!
- Отчего пламя, кунг?!
- Морготу захотелось получить по макушке, - громко заявил торопившийся за Феанарионом Тилорн.
- Такого никогда не было...
Либан раздвинула женщин. Ключница словно и не ложилась сегодня - даже белое полотно на ее голове было аккуратно заправлено под серебряный венчик.
- Что столпились, как овцы в метель? Первый раз провожаете дружину? Фиал, тебе бы давно у печи быть. Атти, беги в ткацкую, готовь одежду. Даэт, Грайне, со мной в погреба пойдете.
Устыдившиеся женщины побежали одеваться.
С рассветом воины были готовы сесть на коней. Тилорн подвел Карнистиро его буланого, храпящего и стригущего ушами; сам оказался на спине своего белозвездного гнедого.
- Ты поедешь с Менельдилом к наугрим, - обернулся к оруженосцу Феанарион. - С подгорной дружиной догонишь нас у Врат.
- Карантир!..
Взгляд темно- голубых глаз окатил подростка, как водопад с ледяного карниза. Тот было по-детски взъерошился, но тут же выпрямился гордо:
- Выполню, лорд! Мы придем так быстро, как смогут гонхиррим!
Блестя сталью кольчуг из-под меховых плащей, дружина широкой рысью двинулась навстречу чуть померкшему в свете Анора зареву. Со стены долго можно было видеть, как галопом догоняли ее маленькие отряды из долины и вставали в строй.
Карнистиро торопил своих. Тяжелые лошади атани отстают - ладно, подтянутся потом, когда дружина дойдет до рвов между рукавами Гелиона. И эта спешка едва не погубила его.
На снежной равнине впереди обозначилась бурая полоса. Она катилась навстречу растянувшейся коннице, и не видно было ее краев ни слева, ни справа.
Карнистиро осадил прянувшего было вперед коня.
- Назад! Сомкнуться!
Валящей с севера орде поспешное движение всадников показалось бегством. Орки разразились издали слышным воплем и побежали еще резвее.
- Опустить копья! На галопе, правое плечо вперед... за мной!
Впереди эльдар на стремительно мчащихся вертких конях, за ними мощные телом атани - врезались щетиной копий в левый фланг врага. Таранный удар; и тут же передние воины выхватывают мечи, а скачущие за ними стреляют так быстро, словно стрелы сами сыплются из колчанов. Стальная конница вспарывает орду, оставляя за собой усеянную трупами борозду.
Карнистиро наносил удары в обе стороны, успевая услышать, как поют у его шлема длинные стрелы. Маллас и юный синда Гилмир прикрывали своего лорда, расчищавшего им путь мечом. Подгорная сталь разваливала низкие шлемы, резала щиты и разбрызгивала бурую кровь.
Впереди показался серый истоптанный снег - дружина прорубила орду насквозь и вышла ей в тыл. Не дожидаясь, пока бестолковые морготовы уроды развернутся, Карнистиро послал коня опять в гущу тягиляев. Левой рукой из-за спины откованный им самим меч золотистого булата - и уже два вихря сносят орков с дороги. Пар из лошадиных ноздрей, звон металла по металлу, запах истоптанного снега сквозь затхлую орочью вонь, тупой удар в бок - даже не больно; снова конский храп, злобный взвизг, хруст то ли под лезвием меча, то ли под копытом светло-буланого Ородсула...
Второй натиск, да еще с тылу, развеял боевой запал орды. Орки бросились врассыпную: кто к заросшим оврагам, а большинство рвануло на север еще резвее, чем бежало в атаку.
Карнистиро соскочил с коня, очистил снегом оба меча и огляделся. Воины-атани водили своих тяжело дышащих коней. Маллас, обхватив за плечи, поддерживал Гилмира.
- Ранен?
Оруженосец качнул головой:
- Да нет, просто...
Гилмир, зажмурившись, старался подавить тошноту.
- Глянул вон на то, и теперь никакой...
У копыт черногривого коня валялся крупный орк. Чье-то копье вспороло ему брюхо, но живучая тварь еще успела пробежать несколько шагов, и выпавшие кишки оказались на снегу.
- Дай ему напиться, Маллас, и пусть поедет по сотням. Потом доложит, сколько у нас раненых и есть ли убитые.
- Ну, Гилмир! Давай, глотни. Все через это проходят... Верно, лорд?
- Конечно.
Карнистиро шел по полю, метя плащом грязный снег.
...Нет, не все переживают свой первый бой одинаково. Он не обращал тогда внимания на дохлых орков. На носилках из двух копий и плаща лежал отец. Кольчуга выдержала жар валараукар, опалены были только волосы да красные полосы ожогов пересекали кисти рук. А в серых, всегда смотревших в самую глубину души глазах отца уже полыхало белое пламя, которое унесло его fea. И когда опало оно, слизнув с мертвых трав кровь до последней капли, мир погас и для Карнистиро. Может, ушел бы он тогда вместе с отцом, не верни его своим живым теплом Макалаурэ....
Карнистиро вздрогнул и повернулся к северу. Такая орда - это же целое войско! Как сумело оно пройти укрепления Врат?! Неужели дружина брата разбита?!
Ородсул перебрал передними ногами, почувствовав желание всадника скакать куда-то опрометью.
Нельзя срываться с места, словно во главе десятка охотников. Нужен отдых, нужно отправить домой раненых, выслать вперед разведку.
Лучники синдар поскакали по следам орды. Гилмир, уже оправившийся от потрясения, доложил: убито шестнадцать воинов, пять эльдар и одиннадцать эдайн. Раненых вдвое больше, но совсем тяжелых нет.
- Бери упряжных лошадей и вези всех в ближайший поселок. Если не обернешься засветло, догонишь нас севернее... И вели там жителям, чтоб были готовы уходить к горам!
Гилмир отшатнулся:
- Лорд, мы же далеко от границы...
- Ты что: точно знаешь, сколько орков прорвалось?! Может, граница теперь тут!
Синда побледнел от окрика и метнулся к своему коню. А Карнистиро куснул себя за пальцы через перчатку: что за дурь он сказал; конечно же, Макалаурэ стоит на рубеже, а это просто очень крупная банда... Иначе быть не должно!
Еще в синих сумерках дружина двинулась вдоль левого рукава Гелиона.
Мороз быстро слабел. Около полудня воины увидели заливавшую лед темную воду. Поднявшийся над ней туман помог Карнистиро перехватить инициативу. Новая орда была захвачена врасплох. Разведчики издали услышали звон железа, чавкание размокшего снега и многоголосое ворчание. Один орк еще может сидеть тихо. Уже два хоть сквозь зубы, но бранятся между собой...
Морготово войско двигалось большими толпами, торопясь на юг. Щиты орки несли за спинами, совершенно не ожидая встретить противника. Всадники ударили в эти толпы, вырубая сразу спаниковавшего врага.
Карнистиро снова бился оберучь, стараясь светлой яростью боя растопить осевшую в душе тревогу. Он понимал: раз орда двигалась походом - ее никто не преследовал...
Разметав крайние тысячи, всадники рассчитывали выйти на просторные луга верховий и опять ударить в тыл прорвавшемуся врагу. Но за перелесками передние - и лорд среди них - увидели еще новые несчетные полчища. Конница Таргелиона оказалась в ловушке.
- Сомкнуться! Маллас, вели трубить "правое плечо вперед" ! Уходим к горам!
Гремящему призыву труб ответил вой орочьих рогов и тупые удары огромных барабанов. И начался бесконечный отчаянный бой...
Карнистиро не помнил, сколько они отступали. Может, трое суток, а может, и все пять. Все равно с неба скозь ползущие прямо по снегу тучи не пробивалось ни луча, будто повторилась та, первая ночь Тириона. Замедляли движение раненые, которых становилось все больше, и падавшие в изнеможении атани. Наверное, воины не успевали подбирать всех убитых, и орки все же полакомились любимой добычей... Мысль, что старшие братья тоже достались им, заставляла кровь вспыхивать, как горное масло наугрим. Карнистиро снова и снова бросался вперед, кроша нечисть двумя мечами.
За ним явно шла охота. Несколько раз ударяли в грудь и в спину ослабевшие на излете короткие болты. Один оцарапал левое запястье. Копье снесло алый еловец со шлема.
Седло болталось на запавших боках коня. Снег вокруг казался багровым. Но они все же двигались к югу, не поддаваясь бесчисленному врагу. И сквозь оседающий туман открылись им гора и темный лед реки. А на другом ее берегу, сверкая белой сталью, пестрея стеной щитов, стояли наугрим.
Маллас, вскрикнув, схватил лорда за руку.
- Вижу. Прикрываем переправу1
Наугрим двинулись по льду на пологий северный берег. Кроме узкой ало-золотой косицы королевской дружины Скирнира Карнистиро разглядел значки оружейников, каменотесов, литейщиков. Позади хирда рысили на невысоких массивных конях атани с предгорий.
Пока наугрим шли навстречу оторопевшей орде, Карнистиро, окруженный остатком старшей дружины, прикрывал длинный обоз. Натиск на них быстро слабел - орки отбегали от реки.
- Карантир!!!
Тилорн не бросился на шею своему лорду только потому, что Менельдил опередил мальчишку и оттеснил конем.
- Король прислал шесть тысяч воинов, лорд. Потом подойдет он сам с двадцатью тысячами дружины и остальных цехов. Он обещал, что он отстанет от нас больше, чем на двое суток.
Тем временем наугрим сошлись с орками щит в щит. Бурый вал прогнулся и стал оседать. Атани хлестнули врага тучей стрел. Их кони разбегались, все прибавляя рыси, всадники заносили для удара топоры на длинных рукоятях, блестящие шестоперы, мечи.
- Ну... кто еще не валится с седла - за мной!
Обходя орков по рыхлому снегу, дружина Таргелиона врезалась в их левый фланг.
Шатры разбили на южном берегу реки - правый был весь завален падалью.
Карнистиро едва находил силы, чтоб не упасть прямо у накрытого стола.
Короткобородый Скирнир, Фрерир, Гюрги и другие старшины расправлялись с турьей вырезкой, запивая ее густым пивом.
- Похватали мы топоры - и со всех ног! Огонь на севере и от нас был виден. Знаешь, пламя такое нехорошее, как плавильный тигель лопнул. Потом прискакали эдайн с санями - быстрее дело пошло. Всю дорогу одни сухари жевали.
- Мальчонка твой изводился прямо, - заметил Гюрги. - Вижу: один бы к тебе полетел!
- А когда огонь погас, нам и того беспокойнее стало, - продолжал Скирнир. - С саней слезли и пошли прямиком через горы. Теперь ясно, что не зря. Не хватало, чтоб тебя в двадцати лигах от крепости изрубили.
- Моей дружине и эдайн нужен отдых, - Карнистиро постарался не опрокинуть свой кубок. - Двое полных суток простоим тут. Потом - на север. Может, там еще держатся.
- Быстро пойдем, - успокоил его Гюрги. - А там и король нас догонит. Потешимся вволю, князь!
Подавая чистую рубашку, Тилорн вдруг ойкнул.
- Что случилось?
- Посмотри! - мальчишка подставил зеркальце.
- Ага, вроде снежного барса теперь.
- Позвать Аурендила? Пусть хоть вот это перевяжет..
Тилорн тронул черно-багровый синяк на боку Карнистиро. Прикосновение холодной ладошки к саднящему месту было приятно.
- Завтра. Спать хочу.
- Можно с тобой?
Не дождавшись ответа, оруженосец нырнул под одеяло и отбросил спутанные рыжие пряди со щеки своего лорда.
Еще ночью повалил непроглядный снег и не перестал под утро. В сторожевое охранение были выставлены воины свежих сотен. Усталые кони только под утро начали есть.
Карнистиро обходил лагерь. Все же ушибы от орочьих болтов не прошли - больно было поднять левую руку, давила грудь перевязь меча. Ничего, послезавтра он сядет в седло как ни в чем не бывало - война не ждет.
Погибших Карнистиро велел отвезти в крепость и оставить в подбашенных подвалах. Большой курган придется насыпать, когда дружина вернется с границы. Ляжет под него Тильгал... Силькалэ, пришедшая с ним из-за Моря. Пепельноволосая нолдэ, единственная дочь сереброкузнеца из Тириона. И Гилмир, не уберегшийся от зазубренного копья... И Аргил, дориатец, поменявший покой Огражденных земель на месть Врагу...
... Что, если на валах Врат найдут они лишь обглоданные кости?! А надо ждать день и ночь, а потом еще день и ночь, чтобы не стать добычей морготовым тварям!
- Что снуешь, князь? - остановил Карнистиро растиравшийся снегом Скирнир. - Встал, поел, послушал донесения, поел и снова лег - так будет правильно между боями.
- Нам спать не обязательно.
- Но желательно. Твои, между прочим, спят. А когда начальник без конца маячит среди воинов, те отвыкают думать своими головами.
Карнистиро недовольно сдвинул брови.
- Думаешь: не знаю, что тебя с постели спихнуло? Если Маэдрос и Маглор живы - ты к ним поспеешь. Если уже встретились с судьбой - твой пост и беготня им не помогут.
- До чего же ты мудр, достойный Скирнир! Тебе бы не дружину водить, а писать свои изречения на листах и развешивать их на деревьях, как у вас висят на стенах наставления по плавке и литью!
- Отвоюемся - намну тебе бока, Кулфин, сколько бы ты не вертелся!
- На чем поспорили? - спокойно поинтересовался подошедший старшина Фрерир и тут же обернулся к Скирниру. - Хлебнем пива, воевода?
- Сперва разбей руки.
- Пусть достойный Скирнир попытается выбить у меня меч, - усмехнулся Карнистиро. - Сумеет - подарю ему... упряжного коня!
- Ха! Обещай ему бубенчики на пуговицы, воевода!
- И когда встретимся, Руиндол?
- На следующий день по возвращению с границы!
- Свидетельствую, что слышал, видел и не забуду!.. Князь, может, присядешь с нами? Ветчину у тебя хорошо коптят и черный хлеб замечательный.
Карнистиро качнул головой и пошел в свой лагерь.
В его шатре было тихо. Маллас спал, уже сбросив с себя второе одеяло. Тилорн свернулся на краю постели.
Наверное, Скирнир все же прав, и сейчас полезнее уснуть или хоть полежать, давая отдых телу и разуму...
Тилорн вдруг поднял голову и рывком вскочил.
- Карантир, принести поесть?
- Меня только что звали наугрим - на ветчину. Ты чего предложишь?
- Лепешки из творога с тмином и медовые пряники. Либан насыпала: тебе, мне, Малласу и ...
- Гилмиру?
Тилорн, вздохнув, опустил голову.
- Ладно, давай поедим и снова ляжем. Снег все сыплет, идти быстро будет трудно.
Ночью снег стал редким и сухим. А на рассвете высланные вперед всадники вернулись.
- С севера валят бесчисленные орды, - докладывал командир разведки. - У западных отрогов нет клочка чистого снега.
- "Бесчисленные" - это сколько? - Карнистиро жестко глянул на синда. - Видимо-невидимо?
- Мы считали проходящих мимо - их было не меньше пяти тысяч. В отдалении на равнине видели еще толпы не меньше считанной.
- Тилорн, вели трубить тревогу. Выступаем немедля!
Но когда дружины были готовы двинуться навстречу наступающим с севера, из долины показались еще несколько всадников.
Лошади бежали, тяжело припадая на передние ноги. Двое мужчин почти свалились с их спин и бросились к Карнистиро.
- Большая беда, светлый риаг! Ирчи перешли Малый Гелион по льду у самого схождения рукавов. Их больше, чем комаров. Уже сожжены поселки рода Лиара. Мы не сдержали ирчей на приречных лугах. Торопись на помощь, иначе у тебя не останется народа!
Словно занавес раздвинулся перед мысленным взором Феанариона. Он увидел, как орды полой водой хлещут сквозь пробитый рубеж и растекаются по левобережью. Собрать оставшиеся силы он не успеет.
- Маллас, зови старшин гонхиррим, - приказал он коротко и обернулся к приехавшим. - Вернитесь в свои поселки и передайте мой приказ: всем уходить к Аскару. Там на лесном рубеже встать крепко. Я пришлю вам на подмогу пограничную стражу. Сами же - рубите засеки поперек водоразделов. Я приду, если отобьюсь здесь. Идите, вас накормят и дадут свежих коней.
Скирнир и старшины уже стояли вокруг.
- Вы можете уходить со своими дружинами, - в темно-голубых глазах лорда Таргелиона стоял суровый холод. - Я посылаю к королю: пусть готовится оборонять свой город. Граница пала.
- Зачем идти куда-то, когда враг сам бежит навстречу? - Скирнир провел латной рукавицей по бороде.
- Не все ли равно, где покрошить нечисть, - заметил Гюрги.
Лед в глазах Карнистиро не растаял.
- Только нечего нам стоять на открытом месте, - Скирнир поморщился, оглянувшись. - Отступим в ущелье и займем оба берега. Надо льдом воды выше колена. Ирчи наверняка полезут ближе к истоку.
Орду встретили на берегу стрелами. Орки отбежали, оставив кучи трупов, и попробовали отвечать из своих коротких луков. Стрелы втыкались в наскоро сооруженную бревенчатую стену, падали в темную воду.
Карнистиро велел снять со стен крепости меньшие стрелометы и установить их на снежных накатах. Когда враг пошел на второй приступ, навстречу ему полетели саженные стрелы.
Всю ночь орду отгоняли лучники и стрелометчики. С рассветом орда притихла.
- Так простоим до весны! - заявил Гюрги. - Дай бревен и веревок, князь. Я со своими поднимусь вон на ту скалу и буду доставать нечисть сверху.
В полдень со скал слетел первый камень и бухнулся в середину орочьих толп. Следом посыпались другие: то валуны величиной с корову, то град мелочи. Враг отступил на поллиги.
Тянулось затишье недолго. Разведчики доложили. что с севера валят еще подкрепления.
Вперед кинулись именно только что подошедшие, непуганные. Из опадающей воды выпирали туши очень крупных орков и серо-зеленые спины горных троллей.
Анар никак не мог прожечь серо-лиловые тучи. Стоял полумрак, и в нем морготовы твари чувствовали себя уверенно. Однако стрелы и камни внушили им опасение. На четвертый день орки, скорее, создавали видимость атак: подбегали на перестрел и бросались обратно.
- Что, князь, пора и выйти в поле? - спросил Скирнир, играя секирой.
- Лед обсох и затвердел. Я думаю пробить орду справа и толкнуть к завалу. На укреплении останутся эдайн с копьями и топорами, а также расчеты при стрелометах.
- Я построю своих в три клина. Королевская дружина в середке, за ней Гроун, Фрерир возьмет правую руку. Пошли к дробителям камней, чтоб не огрели нас по макушкам и и готовились ударить со своей стороны, когда будем плющить орду на этом берегу.
Стрелометы сработали все разом, расчищая путь коннице. Но в тот самый момент, когда передние во главе с лордом уже врубились в орду, орки темной океанской волной хлынули навстречу. Атака эльдар почти захлебнулась в этом навале.
Карнистиро успел оглянуться. Наугрим двигались тремя железными утюгами, но подобны были кораблям в бесконечном море. Орки, казалось, рождались тут же, из грязного снега. А еще валко бежали тролли, какие-то многолапые чудовища, похожие на подземных ползунов, но рогатые и с торчащими вперед бивнями. Вся эта масса давила на малочисленных защитников ущелья, не выбирая пути, никем не руководимая. Орда была сейчас подобна не войску, пусть даже никудышному, а бегущему от пожара стаду туров. Следовало пробиваться обратно.
Наугрим услышали сигнал труб. Три клина сошлись в прямоугольник, обращенный длинной стороной к врагу. Чудовище налетело на него и свалилось горой дергающегося мяса. Второе, с хлюпанием втягивая воздух через толстые губы, перло прямо на Карнистиро и окружавших его конных. Вдруг оно взрыло снег лапами, замотало головой... Карнистиро уцепился за короткое ухо.
На затылке чудовища сидел орк и молотил его утыканной гвоздями палкой. Карнистиро ударом смахнул погонщика, поставил меч острием на складку между рогами и навалился на рукоять. Туша под ним выгнулась, подскочила и стала оседать. Прыгая в седло, Феанарион успел заметить белые перья в глазнице твари.
Эльдар пробились к укреплению. Вровень с верхними бревнами громоздились орочьи трупы, в одном месте еще колыхался бок издыхающего чудовища. Из установленных стрелометов работали только два.
Карнистиро глянул на поле. Хирд больше не подминал под себя орду. Он стоял - неколебимо, но неподвижно - среди кипящего моря рогатых шлемов и кривых мечей.
- А у нас пустые колчаны... Кто должен подвозить стрелы?!
На гневный окрик обернулся молодой адан... да, Фиана, сын брата этой Грайне...
- Мы все встали на заплоты, светлый риаг! Иначе ирчи были бы уже у озера!
- Нолдор, ко мне!
- Хочешь пробиться к наугрим с одними мечами? - в глазах Менельдила блестело холодное веселье. - Попробуем. Во всяком случае, честь мы сохраним.
- Карантир! - Тилорн все сильнее дергал за плащ.
- Возвращайся к заплотам...
- Да подожди! Ведь есть же сигнальные огни! Пустим их в ирчей!
- Они им только шерсть припалить могут.
- Ирчи-то этого не знают!
Карнистиро устало улыбнулся:
- Тогда их надо связать по четыре штуки. Нолдор, разбирайте сигнальные огни! Берите с собой по десятку связок!
Струи цветного пламени ударили в орду. Визг, орки, топча друг друга, бросаются в стороны, а в возникший проран врываются всадники. То там, то здесь скачут, брызжа искрами, огненные клубки, а несколько воинов бросают молнии прямо из рук...
Хирд налег на оторопевших орков и двинулся к укреплению.
Карнистиро видел перед собой сутулые спины и шерстистые затылки - и валящиеся под копыта коротконогие туши. Он с сотней всадников прорубался слева от хирда. Впереди высунулись черные копья, Ородсул принял в сторону - между лордом и его воинами оказалось десятков пять орков со щитами. Феанарион, гибкий как горностай, махнул золотым мечом по крайнему и тут же обрушил другой на голову щитоносца. Левой - в открытый бок соседнего, а правой - по шлему над клыкастой мордой...
Рывок за плащ сдернул его с коня. От удара обледенелого снега захватило дыхание, перед глазами сомкнулась пузырчатая зелень. Кто-то гнусаво ворчал, дергая за руки.
Муть схлынула, но вдохнуть все не удавалось. Над самым лицом нависло что-то отвратительное: вывороченные ноздри, отвисшие красные веки крошечных глазок, пасть до ушей...
- Рыжий Карантир, а!.. Хорошая плата, хорошая еда!.. Начальник не бей!... Властелин давай много еда, а!...
Вдруг морда, коротко взвыв, отшатнулась. Ее место заняла друга, белее и не покрытая прыщами.
- Пошел прочь, дохляк! Красавец Феанорион не для твоих лап!.. Не бойся, я привезу тебя живым Властелину, за живого плата втрое больше. Но сперва...
Орк рванул застежку бармицы, сломал коготь, рыкнул. Осторожнее расстегнул ожерелье, с треском располосовал рубашку и впился клыками в плечо у шеи.
- Кричи же! Пусть все видят, как я, Гуррек, пью кровь самого Карантира!.. - рычание перешло в булькающее бормотание, когти вонзились в грудь. - Кричи, рыжая бестия!
Орка отшвырнуло. Кто-то подхватил Карнистиро со снега.
- Куда ранен?!
- Маллас, коня!
Ородсул, почуяв неуверенность всадника, принял плавно. Нолдор окружили своего лорда, расчищая ему путь к укреплению. А наугрим уже стояли перед заплотами, сбивая ослабевший напор орды.
И тут заблестели лужицы талой воды на истоптанном поле. Орки с воем бросились за камни, ища укрытия от проглянувшего света. Тролли прижались к обнажившейся траве и осели трещиноватыми глыбами. Уцелевшее чудовище принялось бешено долбить бивнями скалу, не обращая внимания на текущую из пасти бурую кровь.
Тилорн решительно расстегнул шлем Карнистиро, оттянул ворот кольчуги и приложил к ране пропитанную маслом ткань.
- Чем вы их пуганули, князь?.. Да ты слышишь меня? - Скирнир наклонился пониже.
- Сигнальными огнями...
Карнистиро казалось, что от рубашки пахнет орком, что по коже еще текут густые слюни. Он позавидовал небрезгливости наугрим, отбрасывавших орочьи головы ногами и не обтиравших после этого сапог.
- Комар, скис твой князь, - послышался бас Гюрги. - Ничего, сейчас оклемается.
- Скирнир и вы, достойные старшины, - Карнистиро постарался говорить ясно. - Новой атаки мы не выдержим. Надо уходить в крепость пока светло.
- Согласны, - ответил за всех королевский воевода. - Отсидимся, а потом и выйдем.
- Тилорн, передавай приказ: засветло дойти до крепости и обрушить мост...
Тошнота сдавила пустой желудок, но беспамятство накрыло раньше, не дав опозориться перед гонхиррим.
Удар при падении оказался сильным. В груди царапало, подступал кашель. Стоило скосить глаза налево, как мир начинал крениться. Но терпеть все это было вполне можно. Тем более, что у целителей хватало работы с ранеными серьезно.
Карнистиро извел на себя чуть ли не озеро горячей воды, смывая навязчивое ощущение корявых лап, широкой алчной пасти, тягучей слюны. Даже обрадовался, когда из растертого мочалкой укуса потекла кровь.
У вертевшегося рядом Тилорна обнаружился длинный черный синяк поперек груди.
- Обо что это ты так?
- Этот... Бортом щита, наверное. Когда к тебе пробивались, Маллас ударил ирча копьем, оно соскользнуло. Я кинжалом в брюхо - ирч на меня грохнулся. Карантир, отчего они такие вонючие?
- Значит, ты тоже полез в свалку?.. Постой, а не ты ли попал в глаз твари с бивнями?
- Ну, я. Будешь ругать?
- Да за что же! - Карнистиро прижал к груди горячее угловатое тело подростка. - Ты, репей, не понимаешь, что ли?! Сегодня я дам тебе меч.
Тилорн, отстраняясь, уперся ему ладонями в плечи.
- Ты хочешь сказать... предсказание королевы ноготрим исполнилось?
- Минимум дважды, мастер-летун!
-Тогда это не в счет. Исполниться должно один раз.
- Нет уж. Одного раза - такого, как ты сейчас подумал - мне не нужно.
Тилорн ответил взглядом, полным суровой гордости.
- Вот нашлепаю тебя сейчас, как тогда Маллас.
- А я тебя нашлепаю!
- Как это?
- Мочалкой! - и полоснул горячим лубяным полотном.
В сияющих хризолитовых глазах, в дергающихся губах мальчишки было столько восторга и счастья, что Карнистиро на миг забыл все: павшую границу, свое поражение, приближающиеся орды. Схватив кувшин, он плеснул длинную холодную струю, целясь в узкую спину. Тилорн с воплем увернулся и еще раз метко шлепнул намыленной мочалкой по здоровому плечу Карнистиро.
- Ага, ага! Кто кого?!
И тут же попался на обманное движение. Схваченный в "замок", попробовал выскользнуть, расслабив мышцы. Карнистиро придержал его коленом.
- Нет, шлепать я тебя не буду. Полоскать в холодной воде тоже.
- А что?
- Почищу, как коня, щеткой...
- А-а-а!!!
Мальчишка завопил, брыкаясь изо всех сил - сухая щетина прошлась по его ребрам.
- Ты меня два раза ударил? Ну и я тебя два раза - под коленями...
Маллас, Менельдил и Глингал тоже смеялись, глядя на расправу.
Тилорн отскочил и вдруг тревожно глянул на Карнистиро:
- Опять кровь...
- Это от горячей воды. Сейчас остановится.
- Больно было?
- Противно очень. Не напоминай. И вообще - пошли одеваться. Времени на баловство больше нет.
Над ущельем поднимались серые дымы - Карнистиро приказал поджечь все постройки вокруг крепости. Пусть орда посидит в снегу на вновь окрепшем морозе! Крепостные ворота изнутри перекрыли завалом камня, на стены подняли запас стрел, "ежей" и снарядов для метательных машин.
Единственно, чего боялся Карнистиро - что орда притащит под стены пленников. Он сам первый не выдержит зрелища и кинется в схватку. Особенно, если среди них окажутся... Нет, этого не случится! Должно же остаться в мире хоть сколько-то справедливости! Пусть лучше погибнет он, но уцелеют Нельо и Кано!..
Враг не заставил себя долго ждать. По снегам заскакали тусклые огни факелов. Орда вливалась в ущелье по обоим берегам реки. Так бегут черным ручьем переселяющиеся муравьи.
Орки добежали до рва, и передние, визгливо вопя, покатились на дно. Весь день работали насосы, поливая скаты и сами стены. Мороз превратил нарочно подогретую воду в стеклянную гладь.
Свалившиеся барахтались, пытаясь вылезти и злобно рыча на своем языке. Остальные засновали по берегу озера. Было видно, как они роют снег в поисках не то добычи, не то пищи.
Серый рассвет едва разогнал сумрак. Орда простояла всего несколько часов, а лед озера уже оказался завален какой-то грязью. У орков была привычка гадить прямо посреди собственного лагеря: то ли от природной неопрятности, то ли назло своим начальникам.
Шел снег, и орда не пряталась. Карнистиро видел, как более крупные орки подгоняют других, собирая в отряды. Потом они полезли через ров.
Орки довольно выносливы. Ночевавшие на ледяном дне не замерзли. Теперь они носились по рву, хватая падавших сверху и пытаясь опереться на них, чтобы выкарабкаться. Их сталкивали другие.
- Они что - друг другу по головам перейти хотят? - спросил Тилорн.
- Могут и так попробовать. Они друг дружку любят только в дохлом виде - когда другого мяса нет.
- Стрелять?
- Подождем. Пусть покувыркаются.
Среди орков шныряли твари вроде огромных волков. Одна такая ринулась в ров и мощным толчком взлетела к подошве стены. Но когти ее скользнули по льду, она поехала обратно, развернулась и хотела выпрыгнуть. Два орка вцепились в ее шерсть. Оборотень лязгнул зубами - орки отскочили - и вылетел на снег.
Весь день продолжалась такая суматоха, рвы наполнялись самыми неловкими. Скоро там было черно от голов. Крепость молчала.
Ночью что-то изменилось. Орки перестали беспорядочно сновать, сбились в более-менее ровные ряды. Из метели напротив ворот выдвинулось длинное сооружение в виде бревенчатого короба. Не менее двух десятков громадных троллей было впряжено в нее. Под вой рогов и грохот барабанов орки принялись валить в ров снег и куски озерного льда. Застрявшие на дне, не желая быть засыпанными, лезли вверх, поневоле утаптывая насыпь.
- Вот теперь - к бою! Маллас, Тилорн, передайте в башни - начать стрельбу. Машины в ход не пускать, только луки.
Орков как смело с внешнего фаса рва. Некоторые посыпались на дно, в массу снега. А по рву бурлящим валом покатилась вода горной реки, унося орков, снег, и льдины, попавший туда мусор. Уклон был большим. Когда в водоводной башне закрыли заслонку, под стенами остался лишь вылизанный лед да мелкие лужицы на нем.
Тот, кто принял командование ордой, оценил ситуацию. Орки отбежали дальше перестрела. Потом к фасу рва поползли скрепленные между собой щиты. Их, видно, подперли сзади палками. Из-за этого прикрытия в сторону крепости полетели стрелы. Но они почти на сажень не доставали до стрелковой галереи.
Карнистиро почувствовал, что продрог. Правда, горный ветер был на его стороне, относя вражеские болты от надвратной башни. Орки, наверняка, щелкают зубами и роют норы в снегу.
Атани ночью видят много хуже, чем днем - пусть идут спать. Наугрим скверные лучники. Фрерир и Гроун взялись наделать еще боевых машин и обеспечить своими расчетами. Вот и пусть работают, а свободные стучат кружками в большом зале. Свои стрелки разделены на три стражи - покоя оркам не будет.
В доме исцеления суетились женщины с кувшинами, мисками, охапками белья. Плыли тонкие запахи трав и металлический - крови.
Луинмир сидела у стола, склонив голову.
- Мы не можем поделиться жизнью со Смертными, Мориофинвэ, - произнесла она устало.
- Многие умерли? - Карнистиро стиснул пояс.
- Отравленные копья и ножи. И какая-то болезнь от укусов оборотней. Но, кажется, я нашла средство от них. Во всяком случае, с вечера не умер никто.
- Хорошо.
Карнистиро обернулся, чтоб уйти.
- Постой! Я так и не занялась тобой, а слышала, что ты сильно ушибся.
- Некогда. Само пройдет. Лучше отдавай силы тяжелораненым, чем возиться с пустяками.
Кузницы дымили и гремели вовсю. В одной Фрерир, обмотав заплетенную в косу бороду вокруг шеи, постукивал молоточком по заготовке. Молодой кхазад бил тяжелым молотом, на голой его спине перекатывались толстые мышцы.
- А, князь! - старшина жестом велел разогреть поковку. - Замерз на стене?
- Зато ветер дует, куда надо.
- Я подымался вечером посмотреть - тварь будто поумнела за день.
- Да, кто-то ими руководит.
- Выйти бы да прихлопнуть его!
- Выйдем, когда они хорошо побьются лбами о стены.
- Ну, об твои стены сам Моргот башку расшибет.
Пышущая золотым жаром скоба легла на наковальню, молот выбил из нее искры.
На стол лорду и его оруженосцам подавала четырнадцатилетняя дочка Фиал.
- Почтенная Либан всем женщинам дала работу, многих послала в дом исцеления, - сообщила она раскладывая ложки. - А все эльфини вооружились, кроме тех, кто поет раненым. Высокий лорд, разреши мне взять в оружейной лук и встать на стену?
- А стрелять ты умеешь? - насмешливо поинтересовался Тилорн.
- Мы с девочками уже два раза ходили за кузницу стрелять в поставленные торчком поленья. Я часто попадаю.
- Орки не стоят торчком, а бегают.
- А я буду стрелять в тех, которые стоят, - серьезно ответила та. - Достаточно хлеба, высокий лорд?
- Спасибо. Стрелков у нас пока хватает и без вас. Учитесь на поленьях - пригодиться.
Орки снова принялись таскать снег на щитах, плащах, в ведрах и мисках. Но теперь они не валили его в ров, а выкладывали высокий гребень на своей стороне. Впереди все маячили сбитые в ряд щиты. Карнистиро заметил, что стоят они теперь выше. Враг окружал крепость своим валом, обращенным фасом вовнутрь. Лучники то и дело сбивали подносчиков. Трупы упавших тут же засыпались снегом и становились частью вала. Неизвестный предводитель орков хотел поднять позицию своих арбалетчиков, чтоб те доставали до гребня стены. Задумка представляла опасность для обороняющихся. Но зачем так крут фас? После отбитого штурма отступать оркам будет некуда.
Алые рубины на шлеме и мече Карнистиро светились в темноте. Его узнали.
- Эй, Рыжий! Чего твоя высоко стой?! Чего к наша не иди?! Наша скоро много-много кушай: твоя лошади. твоя бабы, твоя солдаты, твоя сам - на самый конец!
Щелкнула тетива Тилорна - оравший растянулся на валу.
- Эй. твоя много стреляй - наша много кушай! - захохотали внизу. - Твоя стреляй, стрелы нет - наша крепость иди!
- Давайте к машинной прислуге, - велел оруженосцам Карнистиро. - Сейчас полезут.
И точно: взвыли рога. Орки бежали к стенам, швыряя в ров связки хвороста, лед, камни.
Крепость ответила ливнем стрел и далеко летящими камнями. Потом из навесных желобов хлынуло горящее горное масло. Огонь пожирал то, что орки набросали под стенами, вместе с трупами и опоздавшими отскочить. Крутой фас сделал свое дело - у его подножия и во рву остались почти все, ринувшиеся на штурм.
Когда пламя опало, оставив груды мерцающих углей, в ров снова устремился горный поток. Но вода не уходила, заполняя ледяной желоб до краев.
- Догадались запрудить слив, - бросил через плечо стоявший на забрале Скирнир.
- Что же, подождем до утра... нет, до следующей ночи. Лед достаточно окрепнет, чтобы выдержать конных эдайн.
- И хирд, - пропустив бороду сквозь пальцы, закончил королевский воевода.
Пришел новый пасмурный день. Со стен отстреливались только лучники. Орки снова громоздили снежный вал. Следовало бы взломать его камнеметами, но Карнистиро нужен был прочный лед напротив двух башен.
С вечера орочьи болты стали долетать до галереи, втыкаясь в забрало и кровлю. Стрелки крепости, аккуратно выцеливая, выбивали вражеских арбалетчиков.
Возле водоводной башни топтались и дергали повода кони горских воинов. С ними шли полсотни пограничников, одетых во все белое, на сторожких и по-волчьи ловких конях. У соседней с воротами, звеня сталью кирас, шумно собирался королевский хирд. Цеховым было велено остаться у башни: довершить разгром или пробиться на помощь окруженным. Конная дружина Карнистиро стояла впереди наугрим.
По команде ожили камнеметы. Их снаряды принялись долбить вал, пробивая широкие коридоры. Часть сплошной вроде бы кладки башен исчезла, и из ворот по четыре в ряд вылетели всадники.
Пограничники устремились в ближний проран вала. Факелы полетели в орочьи кожаные палатки и навесы. Карнистиро скакал, пытаясь прорваться к группе больших шатров. В морготовом войске есть полезный обычай: начальник устраивается со всей возможной роскошью среди шалашей и снежных нор рядовых...
Меч располосовал тканое золотом черное полотно. Ородсул едва не оскользнулся на шелковых подушках, за занавеси с визгом бросились какие-то женщины в длинных платьях, скрюченные уродцы, мелкие орки. Карнистиро распорол полог еще раз - никто не вышел ему навстречу с оружием. Из ставки успели разбежаться.
Вдали горел так и не пущенный в ход таран, упряжные тролли рассыпались на куски под струями горного масла. Королевская дружина, прижав целую толпу к кромке взломанного озерного льда, вырубала ее. Атани на скаку разваливали топорами бегущих к выходу из ущелья. А там - Карнистиро видел через сырой дым - блестели щиты цеховых хирдов.
На подстенном лугу снег был весь черен и смешан с вонючей грязью. Остановиться на том месте, где хотя бы пробежали орки, было невозможно. Победители возвращались в крепость, чтоб отдохнуть перед походом.
Карнистиро стоял у потайных ворот, пропуская мимо себя воинов. Его внимание привлекли наугрим, подгонявшие группу одетых в овчины толчками щитов.
Подгорное племя всегда истребляло врага подчистую - кого это они захватили живьем?
- Достойный Гроун решил разводить орков на шкуры?
- Рехнулся, князь?! Это какие-то эдайн, вроде пленных, что ли. Тварь работать не горазда - эти работают. Женщины прислуживают, мужчины оружие чинят.
Карнистиро подал коня вперед. Из толпы на него глянули узкие черные глаза, полные страха и покорности.
- Если это пленники - что вы их так грубо гоните?
- Они какие-то дурные. Прятались, а другие с тварью вместе бежали. Боюсь, мои некоторых таких порубили, не разглядев.
- Отведите их... в пристенный дом, он сейчас свободен. Тилорн, вели почтенной Либан нагреть побольше воды. И пусть пришлет Грайне и еще двух-трех женщин посмелее. Этих первым делом надо отмыть, а все их тряпье сжечь.
Водяные механизмы опустили плиты потайных ворот.
У самого крыльца дружинного дома Карнистиро догнал всадник.
- Феарлин?
Лучница откинула полу своего плаща:
- Вот.
Овальный конный щит с восьмиконечной звездой - рассеченный почти пополам.
- В самом большом шатре лежал на видном месте. Кроме меня, кажется, его никто не заметил.
- Пусть и дальше не знают.
Карнистиро накрыл щит Макалаурэ своим плащом.
Взятых у орков эдайн привели в большой зал. Было их около полусотни - почти одни женщины. Две из них высокие и белокурые, остальные разных оттенков смуглоты. Либан взяла для бывших пленников запасную одежду воинов, потому выглядела эта толпа очень странно.
Карнистиро подозвал одну из женщин, обликом похожую на халадинку.
- Кто вы? Как оказались в войске врага?
- Военная добыча, - ответила та на синдарине. - Давно взяли. Там, за горами.
- И все таскали с собой в походы?
- Начальник войска. Ему готовили, стирали, подавали.
- Как имя этого начальника войска?
- Нам не говорили имен. Всех звали "господин". Властелин - господин, сотник - господин, ирча миски лижет - тоже господин.
В последних словах женщины прозвучало пробуждающееся достоинство.
- Зачем бежали от нас и прятались? Или эти самые ирчи вам про вкусу?
- Нам сказали, что вы всех ненавидите. Опустошили свою землю за Морем и приплыли сюда, чтоб тут тоже всех истребить. Что глаза у вас горят белым пламенем и сжигают разум... У тебя они как незабудки, сай.
- И вы в это верили?
- Не важно, верили ли. В бою рубят, не разбирая. Умнее пересидеть стычку. А в белый огонь... - женщина усмехнулась. - Шамир и сейчас верит. Видишь, закрывается волосами?
Маленькая - меньше высоких кхазад - девушка действительно завесилась от Карнистиро волной вьющихся волос.
- Скажи ей... как твое имя, почтенная аданет?
- Зарина, славный сай.
- Скажи этой Шамир: не стоит бояться потерять то, чего у тебя нет.
Женщина обернулась к кудрявой и заговорила на странном языке: протяжные звуки в нем перебивались отрывистыми. Та подошла поближе к Феанариону и вдруг, упав на колени, обхватила его сапоги.
- Прости, малик! Шамир глупая! Твоя прекраснее солнца! Твоя добрее Эла! Шамир служить твоя мать, твоя жена!
Наверное, вид у Карнистиро был ошарашенный, потому что Скирнир и старшины дружно захохотали. Тилорн, прикусив губу, тянул Шамир с пола за рубашку:
- Перестань валяться как дурочка!
Но рядом тут же распростерся мужчина. Другой, чернобородый и длинноволосый, припал губами к ладони Карнистиро. Пожилая атанет подползла на четвереньках и поцеловала обтянутое сукном колено Феанариона. Остальные просто стукнули лбами об пол. На ногах стояли лишь Зарина и молодой черноволосый адан.
- А ну, перестаньте! - Карнистиро вырвался и отскочил к самой стене. - Зарина, скажи им, чтоб не смели больше!
Кхазад, валяясь головами на столе, охали в изнеможении и держались за бока. Тилорн смотрел на бывших пленников с ненавистью.
Зарина принялась толкать стоящих на коленях и что-то грозно им говорить. Те встали, глядя на Карнистиро испуганно и непонимающе.
- Уходите, вы все!
Тилорн взялся отталкивать Шамир, считая ее главной виновницей. Бывшие пленники попятились к дверям.
- Повезло тебе, князь! За один бой завоевал такую ораву ненормальных!
- Ошибаешься, доблестный Скирнир. Это добыча достойного Гроуна. И я ни на час не задержу ее у себя после войны!
- Не вздумай, князь! - с искренним испугом закричал старшина литейщиков. - Где это видано, чтоб эдайн жили среди кхазад?! Да меня с ними на порог не пустят! Дернула же меня нелегкая собирать по полю этих полоумных! Бежали бы, куда хотели!..
Тилорн смеялся, уткнувшись в рукав.
- Ох, уморили вы с князем! - Скирнир прокашлялся. - Гроун, да не ори, словно у тебя крепь оседает! Поменяйся добычей как положено.
- Князь, дарю тебе взятое сегодня на поле!
- Не знаю, чем и отблагодарить за такой подарок, - прищурился Карнистиро. - Не найдется у меня вещи, равной по ценности.
Гроун с размаху хватил глиняной кружкой, из которой пил, по обуху секиры. Посыпались черепки.
- Вот и квиты, князь!
- Я бы у тебя кое-что выменял, - Гюрги подцепил Тилорна пальцем за пояс и подтащил к себе. - Вот этого комара. И дал бы за него... дал бы сорок кольчуг двойного плетения, столько же кованых шлемов с наличниками и мечей узорного булата. Меняемся?
- Твой заклад просто ничтожен, достойный старшина, - быстро улыбнувшись мальчишке, ответил Карнистиро.
У Тилорна вспыхнули глаза и щеки.
Карнистиро тронул ладонью разрубленный щит. Потом, решившись, перевернул его. На желтой кожаной подбивке у пряжки наплечного ремня проступали темные пятна.
Макалаурэ уже вернулся в Аман. В дальний Мандос. Дозволено ли ему будет сесть рядом с отцом, или обречен он на долгое одиночество в невещественной темнице для нагих fear?.. Канофинвэ Макалаурэ, подобный горному потоку, то летящему, сверкая и сокрушая скалы, то пересыпающему разноцветные камешки во вроде бы спокойной заводи под ивами. Сверху - зеркало, внизу - струя, помнящая лед вершин... Яркая звезда в поясе Менельмакара. Весенний ветер, распахивающий окно...
Карнистиро казалось, что горло у него сдавлено холодным железом. Не повернуть головы, не сглотнуть подступающие слезы...
Спины коснулась волна холода. Феанарион вскочил, резко обернулся к двери:
- Ты зачем?!
Тилорн замер испуганно, но тут же собрался:
- Спросить, не нужно ли чего...
- Ничего. Иди отдыхать.
Мальчишка шагнул было назад и остановился у порога. Разрубленная звезда заставила его вздрогнуть.
- Иди. И никому не говори об этом.
- Ну и что?! - воскликнул оруженосец яростно. - Разве ты сам не бросил шит в первом бою? Его тоже, верно, сцапали и потащили к Морготу! А когда тебя сдернули с лошади, едва не потерял мечи - но ведь живой?!
- Перестань. Я что - плакать собираюсь, что ты меня утешаешь?
- Но я ведь правду говорю!
- Хватит, - Карнистиро накрыл щит краем занавеса. - Пойди к этим... которых сегодня Гроун пригнал, и приведи сюда эту Зарину. Попробую ее расспросить.
- Ну, да! - обрадовался Тилорн. - Из них она одна умная.
- Приведешь, и иди ложиться спать.
- Я сменю Малласа на стене!
- Он тоже пусть поспит. Нечего лишним мерзнуть, на стенах достаточно воинов без вас.
Зарина остановилась у порога.
- Сядь к столу, почтенная. Я не помешал тебе отдыхать?
- У тебя важное дело, сай, - женщина присела к столу.
- Да. Расскажи, как вы шли с войском с севера. Что видели. какие там были бои?
- Я была при вещах начальника войска. Ставила и снимала шатер. Бой был далеко впереди.
- Какой?
- Сперва огонь. Море огня. Вся земля в огне. А потом пепел и грязь. Много мокрой грязи. Ни травы, ни деревьев. Туман и грязь. По ней ирчи тянули волокуши. До самых гор.
- Что за горы?
- Каменные скалы. Мы шли на восток вдоль них. Крутые холмы. Пламя облизало их снизу, а наверху были белые огни. Мы близко не подошли. Велено было опять на восток.
- Ты точно знаешь, что на восток? Ведь стоял туман.
Женщина усмехнулась:
- У моего народа там, за горами - большие стада. Пастух не заблудится под небом. Мы шли мимо холмов, пока не оказались на равнине.
- И что дальше? - Карнистиро стиснул в кулаках складки полавочника.
- Лес сдержал огонь. Сперва торчали обгорелые стволы, потом - опаленные деревья, а потом лес и снег.
- Ты видела рвы и валы в начале равнины?
- Да, сай. Их опалило пламя. А в грязи - много ирчей и троллей. Куски.
- А...
- Там бились воины твоего племени? Убитых подбирают передние ирчи. Это их еда. Отставшие жрут друг друга.
- Скажи... начальник войска взял пленных?
- Твоей крови? Да, двух. Я видела.
- Что с ними сделали?
- Они были изранены, не держались на ногах. Начальник топал ногами, а они смеялись, что лицо у него красное, и глаза выпучены. Он не приказал их бить. Их повезли на север.
- Как выглядели пленники?.. Ну, какие у них волосы. глаза, какая одежда?
- У одного волосы черные, у другого золотистые. Одежда белая, как у твоих всадников.
- Не называл этот начальник их имен?
- Откуда ему знать? - зло улыбнулась женщина. - Ведь они не отвечали на его вопросы, а только насмехались над ним.
- А другие пленники были?
- Я не видела.
Карнистиро отдернул занавес.
- Зарина, вот этот щит нашли в самом большом шатре.
- Да, - кивнула женщина, потом настороженно глянула на Феанариона. - На твоей пряжке такая же звезда. Это щит твоего родича?
Карнистиро опустил ресницы.
- Утешься, сай. На севере бились доблестно.
- Иди к себе, Зарина.
Женщина поднялась.
- Не сердись на наших людей, сай. Они совсем не желали тебя оскорбить. Они выросли в рабстве и совсем не знают обычаев свободных.
- А ты, Зарина, как попала в Дор-Даэделос?
- Прости, сай. не знаю такого слова.
- В землю Моргота... Черного Властелина.
- Моргота? Так зовет его ваше племя?.. На нас напали ирчи. Уцелевших угнали на север. Там, за горами, есть долины. Пленные работают. Работы много. Властелин посылает за рабами на восток. Ловят людей и привозят из разных мест. Шамир далеко-далеко с юга. Ее купили там. Таути тоже.
- Откуда ты знаешь нашу речь?
- За горами есть ваши родичи. Они бьются с ирчами и разбойниками. Ходят к людям. Наше племя учили ковать железо и приручать лошадей.
- А на каком языке ты говоришь с остальными вашими?
- Это рабский язык, сай. Понемногу слов отовсюду. Все понимают сразу хоть чуть-чуть.
- Спасибо, Зарина. Объясни им, что падать на пол некрасиво и глупо.
- Я уже сказала им, сай. Они не поверили. Долго будут отвыкать. Прикажи им что-нибудь делать.
- Отдохните. Работа потом найдется.
- Им страшно. Там, на севере, без работы оставляют тех, кого завтра убьют.
- Ладно, велю почтенной Либан приставить всех к делу. Только... ты согласна, почтенная Зарина, стать над ними старшей? Кроме тебя с ними никто и не объяснится.
- Исполню, славный сай. Пусть тебя больше не беспокоит судьба бывших рабов.
Дружинам не пришлось выступить в поход. На исходе следующего дня от входа в ущелье прискакали дозорные - новые орды прут и с севера, и с запада.
Орки расположились в отдалении от стен. Они таскали с другого берега озера кое-как очищенные от ветвей стволы и сбивали из них подобия частокольных связей. Потом сзади на такую стенку, поставленную на полозья из цельных бревен, наваливались тролли и похожие на чешуйчатых быков оборотни. Связь ползла к краю рва. Крепость оплетали ряды укрытий. Карнистиро ждал.
К проездной башне подполз заново сделанный таран. Тролли с глухим воем раскачали окованный железом дубовый ствол. Ворота отозвались звоном.
- Ошпарить их, лорд? - спросил синда-огнеметчик.
- Пусть войдут во вкус. Их нужно не отогнать, а перебить. Иначе будут лезть снова и снова.
Таран поменьше орки пытались поставить напротив ближних потайных ворот. Конечно, долбить их все равно, что саму стену, но для вылазки ими уже не воспользуешься...Впрочем, таран после первого же удара заскользил по льду и съехал в обмелевший ров.
Из-за заслонов полетели стрелы и стали доставать до гребня стены. Меткость орков известна. Однако, сыпались стрелы все гуще и начали цеплять обороняющихся. Лучники призадвинули заслонки бойниц.
Через день за заплотом затрещали ворота/, и первый камень рассыпался, ударившись в стену. Карнистиро велел поджечь заплоты.
Смоченные горным маслом стрелы огненными цветами покрыли орочий частокол. Сырое дерево горело плохо, но удушливый дым разогнал арбалетчиков и прислугу при баллистах. Весь день и всю ночь орда чинила свои укрепления. И снова полетели стрелы и камни.
Снег шел, не переставая. Поднявшаяся туманом вода, нагромоздившись тучами, наверное, до самого Ильмена, возвращалась на землю. Надеяться, что Анар разгонит нашествие хотя бы на несколько дней, не приходилось. И когда таран раскололся, так и не повредив ворота, загудели сигналы орочьей атаки.
Карнистиро показалось, что на стены навалилось вздыбленное штормом Море. Орков валили стрелы, град камней, огнеметы прокладывали в толпах улицы. Но уцелевшие тащили изгибающиеся под собственным весом лестницы и приставляли их к кладке. Иные ломались под тяжестью штурмующих, иные отваливались, приподнятые за концы балансирами. По устоявшим вверх почти бежали с ревом, воем, визгом. К забралам, прикрывая стрелков, шагнули мечники.
Карнистиро отбросил плащ и смахнул рогатую башку, возникшую над забралом. Копье с двумя крючьями нацелилось в его шлем - наконечник отлетел, а за ним и голова копейщика.
Вокруг гудели длинные толстые болты - орки пытались оттеснить защитников от края стен, пуская стрелы из стоячих луков. Рядом кто-то упал, задетый таким болтом... а, в ногу, не страшно. Рога маячат все чаще - второй меч из ножен и левой рукой перед собой, чтобы валились прямо вниз, сшибая других...
- Ахррр!..
Откуда-то взявшийся орк стоял на настиле, раскорячив кривые ноги и занося для удара короткое копье. Высокий адан взметнул над головой булаву - орка, как лягушку, припечатало к доскам.
В башнях горели белые огни - "стоим крепко". И вдруг на надвратной полыхнуло красным.
- Маллас!
Но подскочил Тилорн.
- Малласа зацепило в руку, лорд!
- Беги, передай - послать на надвратную помощь. И пусть льют огонь не переставая!
Тут же над забралом высунулись три пики. Карнистиро прыгнул вперед.
Ветер снова переменился. хлынул с гор, неся чистый воздух. Хоть бы маленький просвет в этих тучах!.. Да, уже ночь, но и сияние Итиля пугануло бы тварь. Или к Хелеворну пришло все войско Моринготто до последнего орка?!.
На стенах оставалось все меньше воинов-атани. Усталость валила их быстрее, чем эльдар. Хорошо, что кхазад так безмерно выносливы: их топоры поднимаются и опускаются быстро и метко, как и в начале боя.
Сам Карнистиро дышал с хрипом, как усталый конь. Мечи казались тяжелее большого молота. На башнях белые огни, камни падают в толпы - когда-нибудь истощатся же силы врагов?!.
Не видя больше рогатых шлемов над забралом, Карнистиро привалился плечом к каменному выступу. Горный ветер казался приятно - прохладным. Собравшись с силами, он выглянул в бойницу.
Под стенами корявый талый лед был усеян телами, но ничто не шевелилось. Догорали обломки лестниц, разваленные заплоты. Неужели отбились?
- Орда отбежала на перестрел, лорд. Те, кто уцелел, - Маллас набросил на Феанариона его плащ. - Помочь сойти вниз?
Карнистиро оперся было на плечо оруженосца и тут же выпрямился:
- Ты ранен?
- Так, ушибло локоть болтом наизлете.
- Где Тилорн?
- Бегал к подносчикам камней, а сейчас где - не знаю.
- Вели найти.
Рубашка была мокра, словно только что выстиранная, слиплись волосы под шлемом. Вымыться по-настоящему не хватало сил, но хоть окатиться теплой водой - это вернет свежесть.
- Маллас, можешь пойти к Скирниру и старшинам гонхиррим? Надо узнать, много ли у них раненых и убитых. Найдешь Тилорна - пошли к вождям эдайн. И сразу доложите мне. Позовите Менельдила, Феарлин и командиров башен.
Синда кивнул и исчез за пилоном.
В большом доме Феанариона подхватила Грайне:
- Хочешь поесть, светлый риаг?
- Пить. И очень.
- Я принесла квас и вино с юга. Приготовила чистое белье на постель и все новое тебе переодеться. Что еще прикажешь?
- Горячая вода есть?
- Конечно, светлый риаг. Помочь тебе вымыться? Твои оруженосцы разбежались по делам.
- Где Тилорн, не знаешь?
- Он не появлялся с самого начала боя. Найдется.
Старшины кхазад явились к Карнистиро точно с пира. Драгоценные камни сияли на их одежде, украшали заплетенные бороды. Левая рука Гроуна и голова Фрерира белели свежими повязками.
- Вижу, вас не миновало вражье железо, достойные мастера?
- Пустяки, Охтанор! - хмыкнул Фрерир. - Иной раз в шахте крепче зацепишься. Зато воеводе какая-то тварь выдрала полбороды!
- Захлопнул бы ты поддувало, оружейник! - ударил по столу Скирнир. - Заботься о своей бороде, да о заде, в который орк вогнал копье по втулку!
- Сроду не поворачивался к врагу задом! - взъерошился тот. - И если уж тварь оказалась у нас за спиной, то только потому, что вы бежали к надвратной башне дольше, чем печется пирог!
Ссора не успела разгореться, потому что в покой вошли двое вождей предгорных атани. Чисто выбритые лица молодых мужчин были бледны, глаза покраснели.
- Ты звал нас, могучий тан?
- Скоро отпущу. Нам всем нужен отдых. Сколько у тебя убитых, Одд?
- Сегодня мы потеряли сорок восемь человек. Не меньше полусотни ранено. Мудрая Луинмир поручилась, что все будут живы.
- Вига, ты был на надвратной башне. Что у тебя?
Тот тронул заплетенные на висках светло-русые косы.
- Нас едва не сбили. В моей дружине осталось восемьдесят пять копейщиков и вполовину меньше лучников. Не поспей гонхиррим со своими топорами, орки заполонили бы башню.
Тут четыре девочки принесли пиво и пироги с рыбой. Кхазад, не дожидаясь их услуг. наполнили кружки и принялись отхватывать сдобные ломти. Оба адана к еде не притронулись.
- Вы славно дрались сегодня, вожди эдайн. Полагаю, после этого боя затишье будет долгим.
- Ты оставишь меня на прежнем месте, тан? - спросил Вига.
- Надвратная за тобой. Когда твои воины выспятся, пусть навестят своих коней. Возможно, скоро орда отхлынет, и мы пойдем по ее следам.
Атани ушли
- Что не ешь, князь? - поинтересовался Гюрги. - Или тоже измочален, как твои пришельцы из-за гор?
Карнистиро не ответил. Ему все время хотелось пить, и он тянул из кружки кисло-сладкий мятный квас.
На куртке вошедшего Менельдила таяли снежинки.
- Орда затихла, лорд.
- Я так и предполагал. Садитесь все. Феарлин?
- Еще один такой штурм, и в оружейной не останется стрел. Я выбросила две перчатки - их протерло тетивой до дыр.
- Куда бросила свои перчатки ель молний тисовой ветви? - поинтересовался Гроун.
- За стену, достойный мастер.
- Отродья Моргота наверняка были рады, потому что старые перчатки высокой звезды Заморья заменили им котлеты!
Феарлин едва улыбнулась. Карнистиро куснул губу:
- Кто?!
- Нэндин и Хэлвилин, Алкарин и Даэлос... всех назову у кургана, лорд.
- Длинную песню сложит старый Рори об обороне Хелеворна, князь! - воскликнул Скирнир. - И прозвучат в ней рядом с именами Гроти и Видги, Стара, Моди, Льота и Бори имена твоих стрелков!
Через порог шагнул Маллас. Тилорн сидел у него на руках, обхватив за шею.
- Что, комаришка, устал? - Гюрги перехватил мальчишку, подбросив в воздух.
Тилорн едва слышно охнул. Старшина каменотесов посадил его себе на колени.
- Тебя тоже зацепило?
- Пикой в ногу, достойный старшина, - ответил Маллас и повернулся к Карнистиро. - Не давался уложить, даже толкал Атти, когда она тащила его в постель. Угрожал Луинмир, что выльет на нее кувшин с отваром чистотела и под конец заплакал.
- Неправда! - Тилорн дернулся, но вскочить не попытался. - Я только закричал, чтобы не слышать слов сна!
- Тебя укусила ядовитая муха?! Немедленно отправляйся в дом целителей!
- Он сам не дойдет, лорд.
- Оттащи его туда и подержи, пока не успокоится.
- Только попробуй! - Тилорн замахнулся кружкой. - Достойный создатель несокрушимых чертогов пусть не дозволяет этому воину трогать меня!
- Не отдам! - Гюрги показал Малласу кулак. - Князь, что будешь делать с таким дружинником? Может, нашлепаешь его сам вот этой ложкой?
- Рану надо зашивать? - спросил Карнистиро.
- Аурендил сказал, что она хорошо стянулась, и достаточно повязки, - ответил Маллас. - Нельзя только беспокоить.
- Понятно ли вам, достойные кхазад, отчего мастер Гюрги не женат? - спросил старшина каменотесов. - Каково иметь в своем доме вот такого, да еще родного сына?!
И науг осторожно подергал Тилорна за ухо.
Кхазад и старшие дружинники разошлись.
Карнистиро сосчитал, скольких он сегодня потерял на стенах. Убитые и раненые составляли пятую часть гарнизона крепости. Больше всего потерь было у атани, меньше - у наугрим, но и тех потрепали орки. Да еще Феарлин сказала о стрелах. Ведь и правда, запас может исчерпаться...
Тилорн шевельнулся в углу. Карнистиро бросил на стол цветной стержень.
- Что ты вытворяешь? Почему не остался у целителей, как положено раненому?
- Там усыпят, пока рана не заживет, а все будут драться, да?!
- Лучше сидеть у меня со своей больной ногой? Думаешь - не чувствую, как ее ломит?
- Но я же... я же ничего не говорю! - удивился Тилорн.
- Мне твоих слов и не надо.
- У меня болит, а ты чувствуешь?
- С того самого дня, когда мы рядом лежали в санях.
Тилорн задумался.
- Сейчас позову кого-нибудь из женщин - пусть отнесет тебя к Луинмир. На что мне нужен оруженосец, не способный стоять на ногах?
- Я могу!
- Не вздумай вскакивать! У меня и свои синяки хорошо болят.
- Я должен быть с тобой на стене.
Карнистиро усмехнулся:
- Конечно, я больше никогда не увижу королеву Белегоста. Но письмо ей пошлю. Поблагодарю за данное тебе предсказание... Вот, теперь он залился слезами на манер осеннего ненастья!
Тилорн утерся рукавом.
- Раздевайся, я перенесу тебя на постель.
- Нет... Я пойду к себе. Если ты слышишь, как болит у меня...
- На чем ты пойдешь, чудище?
Карнистиро взял мальчишку на руки и вышел в коридор.
Орки снова стучали топорами. готовя заплоты. Вдруг, покрывая гам и грохот под стеной, загудел мощный рог. Четыре всадника, окутанные черными плащами до пят, выехали из толпы.
- Глянь, князь, они не всех еще лошадей сожрали. - презрительно заметил стоящий поблизости науг.
- Удивительно, как кони терпят на себе морготову нечисть! - рыжеволосый адан наложил стрелу.
- Я хочу говорить с повелителем крепости Морфином Карантиром.
Голос прозвучал вроде негромко, но услышали его все на стенах.
Карнистиро шагнул к забралу:
- Чего хочет от меня большой начальник мелких прислужников Врага?
Передний поднял руку:
- Ты нашел в моем шатре щит своего брата, Гонфина Маглора. Посмотри теперь на это!
На снег упал шлем, сверкнув семью алмазами в очелье. Рядом лег обнаженный меч с мерцающим лиловым и зеленым камнем в крестовине. Следом полетел черный плащ, изорванный и запачканный так, что на нем едва просматривалась восьмиконечная звезда.
Карнистиро чувствовал, что кровь у него застыла. Плащ Майтимо, шлем Тиелкормо, меч Куруфинвэ... Он сжал кулаки и вскинул голову:
- Что еще ты привез?
- Если тебе мало вещей твоих братьев, я покажу их трупы. Впрочем, Турфин. кажется, еще жив.
- Так покажи!
- Ты действительно этого хочешь?
- Хочу! - выкрикнул Карнистиро с яростью.
В нем дрожала каждая жилка. Если черный сейчас в самом деле велит швырнуть на снег Тиелкормо... ведь это прямо напротив потайных ворот!
- Сперва обсудим кое-что, лорд Карантир. Я верну тебе твоего брата таким, каков он сейчас. Даже прикажу оставить ему глаза и пальцы. Но ты соберешь всех своих и уйдешь из крепости.
- С оружием?
Черный пренебрежительно махнул рукой:
- Я дам вам фору в три дня. Потом, конечно, пойду следом. Но, полагаю, ты успеешь добежать до челнов на Аскаре. Если не примешь эти условия...
Карнистиро сдернул перчатку с левой руки:
- Тебе даю фору пока перчатка падает со стены! Как она коснется снега - в тебя полетят стрелы!
Черные галопом метнулись в лагерь.
- Маллас, беги к Феарлин! Пусть все лучники верхами соберутся у вторых потайных ворот!
Орки и тролли продолжали ворочать бревна. Черный не возвращался.
Карнистиро тронул рукоять меча и почувствовал, что она липкая. Глянул - его ладонь была в крови.
Феарлин взбежала по лестнице.
- Лорд, все наши на конях. На вылазку хотят идти кхазад - их жутко оскорбило предложение сдачи.
- Вели расседлать коней. Нас нарочно выманивали за стены. Пошли в оружейные - пусть весь запас стрел будет на стенах.
Когда сумеречный день перешел в метельную ночь, с дальней башни бесшумно упали веревочные лестницы. Одетые в белые мешковатые штаны и рубахи пограничники накрыли все еще лежавшие на снегу вещи полотном и осторожно вытащили их. Орки. пялившиеся на приманку, приняли простыню за свежую порошу.
Карнистиро увидел вмятины на шлеме. Меч, сделанный руками самого Куруфинвэ, не имел зазубрин.
Завернув добытое в плащ. Феанарион ушел к себе.
Тилорн дожидался своего лорда в комнате. Все цветные стержни оказались наточены, перья очинены, со стола убраны валявшиеся на нем раскрытые книги.
- Все-таки ходишь, чудище?
- Я за стенку держусь. Уже не так больно - могу пальцами шевелить.
Тилорн осторожно дотронулся до шлема и плаща.
- Он все врал, этот черный.
- Врал. Но не все. Да, мои братья не достались ему ни живыми, ни мертвыми. Но с начала войны на нашу голубятню не прилетел ни один голубь.
Вошла Грайне и принялась расставлять миски.
- Ты совсем перестал есть, светлый риаг. Фиал приготовила для тебя суп из рыбы и раков - это очень вкусно. А не понравится - вот молочная каша.
- Спасибо.
- Светлый риаг, хочу просить тебя.
Карнистиро поднял взгляд от чертежа.
- Женщины решили тоже идти на стены. Сейчас не время сидеть за пряжей и тканьем. Позволь нам подносить стрелы и вертеть ворота камнеметов.
- Пожалуй, ваша помощь будет кстати, почтенная Грайне.
- А колоть дрова и носить уголь будут те, кого привел Гроун! У них нет настоящей храбрости, они очень боятся, а это смогут.
Черный, узнав об исчезновении трофеев, был, видно, взбешен. Камнеметы принялись молотить в стены. Орки на бегу пускали стрелы и бросались обратно. В крепости дети собирали неуклюжие болты. Их насадки прилаживали к новым стрелам. Для меткого выстрела издали такие поделки не подходили, но чтобы сыпать их в набегающую толпу. годились.
На новый приступ орда пошла сразу после захода невидимого Анара. Орки чувствовали присутствие Небесного огня за тучами. как и эльдар. Натиск длился не меньше двенадцати часов. Потом он начал ослабевать.
Карнистиро заметил вдали клетчатый плащ Грайне. Женщина наваливалась на ворот, закатывала камень, наводчик дергал спусковой рычаг. Камнеметы били в спины отступающим.
Воины едва успели умыться и перекусить, как приступ возобновился.
Карнистиро разглядел за разредившейся метелью черного. Тот сидел на укрытой до копыт полосатой попоной лошади и взмахом длинного меча посылал вперед все новые волны орков. Самый мощный башенный стреломет не достал бы до майа.
Вдруг орки отхлынули. Горящее золотом длинное тело извивалось по загаженному лугу. На стене кто-то вскрикнул.
Дракон поднял рогатую морду. Оранжевые глаза его бездумно-весело обшарили подошву, потом гребень стены. Такой взгляд бывает у домашних козлов, особенно бодливых.
Заминка на стенах оборвалась ливнем стрел. Дракон только прищурил глаза с вертикальным зрачком - наконечники отскакивали от него, как от камня.
- Перестаньте, - прошипел Великий Змей. - Я, Глаурунг Золотой, пришел к вам. Впустите же гостя!
- Не впустим, зато угостим! - взлетел звонкий голосок, и стрела скользнула по широкому носу дракона.
- Вы не причините мне вреда, стоящие на стенах. Положите оружие и идите отдыхать.
Карнистиро с удивлением увидел, что некоторые атани действительно положили мечи и секиры на настил и пошли ко внутренним лестницам.
- Ты уже заштопал шкуру после Хитлума, Червяк Длинный-Предлинный?! - Тилорн, опираясь спиной о край бойницы, снова чиркнул стрелой по носу Глаурунга.
Если копающий землю
Жирным и розовым носом
Влезет в рубаху из стали,
Годную вязам сражений,
Вряд ли найдется на свете
Разумом столь обделенный,
Что назовет эту мерзость
Вихрем победной атаки!
- Искусные речи гонхиррим не для его ума, - Феарлин, взбежав на башню, натянула свой лук. - С ним надо проще...
Стрела пробила ухо дракона и застряла в нем, словно тот заложил перо в прическу.
Глаурунг дохнул огнем - перед ним встало облако пара - и прыгнул к стене. Разверстая пасть взметнулась над забралом, и пламя растеклось по галерее. Но тут же тело заскользило вниз и свернулось кольцами во рву. Дракон бросался снова и снова - блестящие когти его оставляли на стене белые царапины. А в пятом броске Глаурунг взвыл, потому что его язык утыкал десяток стрел. Древки и перья мгновенно исчезли в пламени, но стальные насадки остались! А с башни на золотые извивы посыпались камни. Дракон метнулся к ней - с другой двухсаженная стрела ударила около задней лапы и воткнулась в шкуру. Глаурунг перекусил древко, завертелся, пытаясь выдернуть наконечник. Новый камень хрястнул его по передней лапе, следующий - по башке. Сразу две огнеметные струи окатили дракона. От рева, казалось, вздрогнули стены. Глаурунг помчался прочь, то собираясь в крутую петлю, то вытягиваясь во всю длину. Камень задел его в бок, последняя струя огнемета плеснула на хвост.
Воины забрасывали снегом дымящееся забрало.
Карнистиро выглянул в бойницу. Орки в отдалении хохотали, показывая пальцами на улепетывающего дракона. Черный предводитель исчез.
Поражение Великого Змея смешало планы атакующих. Кроме того, в паническом бегстве он разметал заплоты, переломал часть лестниц и баллист. Орки занялись починкой.
- Одд, отчего твои дружинники положили оружие? - спросил Карнистиро вождя горцев, когда они снова сошлись на совет.
- На всех нашло какое-то помрачение, тан. Никто не помнит теперь, что тогда делал.
- Надо было стрелять, - буркнул Скирнир. - Эта длинная гадина сбежала, едва получив по башке от нас. А на твоей башне перепортила десяток боевых машин. Если она опять подползет - гвоздите по ней изо всего, что под руками!
- Одд, возьми на свою башню камнеметы со стены. У нас уже не хватает расчетов на все машины.
- Твои прядильщицы льна сегодня не посрамили своих отцов, князь, - заметил Гроун. - Особенно та, что носит клетчатый плащ. Когда Червяк стал сматывать свои кольца. она крикнула, что кровь рода Кумала отомщена вовеки. Отрадно видеть в липе ожерелий душу ясеня стали!
- Еще один приступ - и к машинам придется ставить твою добычу, достойный Гроун, - Карнистиро запустил пальцы в волосы. - Мы едва прикрываем бойницы, а нечисти не убывает.
- Лучше было бы тебе строить город под землей, как твой брат Фелагунд. Закрыли бы сейчас ворота и молотили бы врага вылазками через десяток потайных выходов. А у тебя их всего три.
Карнистиро теребил перо. Травяной отвар в его чашке давно остыл.
Орков не становилось меньше. Где Моринготто их разводит? К крепости явно подошло подкрепление. Теперь на стены лезли очень крупные твари в хороших доспехах с металлическим усилением. Они вроде бы начинали атаку у одной башни, а когда туда сбегались воины, другая толпа кидалась на соседнюю. Дружинники уже не могли меняться: даже всех бойцов не хватало на сплошную оборону.
Карнистиро зашел в дом исцеления.
Высокая черноволосая Луинмир показалась ему прозрачным призраком. Бледны и усталы были и остальные целители.
- Какое у тебя дело, лорд? - Луинмир глянула на наго, словно не узнавая.
- Луинмир, скажи... если вдруг придется уходить, все ли раненые выдержат дорогу?
- Смотря как она будет далека... Уходить?! Куда?!
- К Аскару. Может, там, в лесах мы сможем отбиться.
- Зачем покидать крепкие стены, лорд?
- Стены крепки защитниками. А их почти не осталось.
Луинмир задумалась.
- Тогда... нужно много саней. И охрана в пути.
- Готовьтесь к отъезду.
Либан возилась в кладовой большого дома, насыпая сушеный виноград в два больших горшка.
- Готовишься ко Дню Середины Зимы, почтенная?
Ключница повернула к Феанариону сухое морщинистое лицо.
- Воины очень устали, им нужна еда легкая, но питательная. Лето проживем и без сухих фруктов, высокий лорд.
Карнистиро промолчал, разглядывая липовые бочонки у стены.
- Пусть женщины собирают ценные вещи. И то, без чего не обойтись в долгом зимнем пути.
Либан положила на стол деревянный совок.
- Отдельно собери тех, у которых маленькие дети. Уходить будете с целителями.
- Сколько времени у нас на сборы, высокий лорд?
- Мы будем держать стены до тех пор, пока весь обоз не уйдет в Долину Первых Цветов.
- Я пришлю к тебе девочку, когда все будет собрано для похода, высокий лорд.
И ключница снова занялась изюмом.
Войдя в сокровищницу, Карнистиро плотно задвинул за собой засов. На крюках остался всего десяток мечей и две обоюдоострые секиры. Широкие лезвия секир были выбраны серебряным узором трав, в котором поблескивали восьмиконечные звезды. Феанарион тронул рукоять одной - красно-золотое дерево с низовий Гелиона, гибкое и упругое, никогда не трескающееся. Также мимоходом коснулся крышки ларца, ткнул ногой окованный железом сундук. Потом шагнул к столу и сдернул накрывающее его полотно.
Помятый шлем, изорванный плащ и меч без ножен. Разрубленный щит был прислонен к скамье.
Карнистиро гладил холодный металл, перебирал загрубевший от крови и копоти шелк. И. не сдерживая стона, упал головой на плащ...
Велика была бы радость Моринготто, если б хоть одним глазом увидел он, как бьется в слезах тирионский мастер злой насмешки!..
Боль уходила, ее место заливала злая тоска.
Карнистиро еще раз коснулся плаща, вытер им лицо. Потом завернул вещи братьев в полотно и положил в сундук поверх груды браслетов и ожерелий.
Подземный ход выводил в пещеру. Пол здесь был выровнен, как дорога. Открывалась пещера в узкую долинку, окаймленную горами. Она была обращена на юг, снег здесь стаивал много раньше, чем у Хелеворна. В этой укрытой долине собирался обоз с ранеными и имуществом. Разведка прошла далеко вперед - орки входа сюда не нашли.
С обозом уходили все атани и кхазад.
- Если не устоишь на Аскаре - поворачивай к нам, князь, - сказал на прощание Скирнир. - Король будет рад каждый день сажать тебя за стол рядом с собой.
- К вам я теперь попаду разве что на носилках... Передай мою благодарность великому Азагхалу.
- Сам поблагодаришь! Если нечисть добежит до реки, король приведет туда всех воинов.
В деревянные дома крепости стащили все оставшееся сено и дрова. Кхазад сами расставили бочонки с огнесмесью. От крепости останутся лишь стены и башни.
Два дня конники Хелеворна старались показать врагу, что крепость дерется. А на третий дружинники повели коней в подвал угловой башни.
Тилорн, бледный. напряженный, ни на шаг не отходил от Карнистиро.
- Пора и нам. Я сам перекрою подземные галереи.
- Ой, подожди, лорд!
- Что случилось?
- Видишь, вон там, на окне, котенок? Он глупый, все прятался, когда другие уезжали!
- Бери его и - к башне.
Карнистиро поскакал вниз по двору, бросая факелы в открытые двери. Огонь вцеплялся в сено, бежал внутрь - и выбрасывался из окон бурлящими струями.
Тилорн стоял на снегу рядом со своим конем, прижимая к груди черно-белого котенка. А на пороге большого дома сидела Либан. Увидев лорда. она встала, опираясь на посох.
- - Почему ты не со всеми, почтенная Либан?!. Садись мне за спину.
- Я никуда не поеду, высокий лорд.
Карнистиро откинулся в седле.
- Ключи я передала почтенной Зарине из племени охотников на волков. Твоим новым домом будет править достойная женщина.
- Либан! На стенах никого нет! Не успеешь оглянуться, как орда выломает ворота!
Старая ключница усмехнулась:
- Что мне орда! Я прожила на свете вдвое дольше, чем любая женщина моего народа. Это была хорошая жизнь. Ты дал мне кров, семью, почет. Теперь я хочу хорошей смерти. Я встречу орду на этом крыльце. Дай мне факел. храбрый Тилорн. А когда ты снова вернешься к этим башням, Карантир Охтанор - выпей в память обо мне густого пива. Кажется, я неплохо варила его для тебя и твоих воинов!
Либан взяла у онемевшего Тилорна горящий факел. Из нижнего двора уже слышались тяжелые удары - тролли били тараном в ворота. Вот-вот на галереи вскочат те, что решились приставить лестницы.
- Прощай высокий лорд, и ты, Тилорн. Спешите!
Карнистиро шел по некрутой лестнице, ведя за гриву своего коня. Ородсул плохо видел при мечущимся свете единственного факела и тревожно всхрапывал. Тилорн уговаривал Нифриля не бояться.
Длинный извилистый ход вывел их на уступ стены. Отсюда открывался вид на крепость.
Орки темными клубками вскакивали на стены и катились вниз по внутренним лестницам. Сбившись в кучки, они бросались к горящим домам и отскакивали, не вытерпев жара. К единственному уцелевшему зданию понеслись со всех сторон и приостановились, увидев на крыльце женщину.
Либан стояла выпрямившись, словно помолодев на десятки лет. Сверкал венец на ее парчовом платке, серебряное шитье платья и подбитого куницей плаща. В левой руке, залившись смолой, чадил факел.
Заминка орды длилась мгновения. Орки с хохотом кинулись к старой женщине, она шагнула в открытую дверь, и почти сразу из проема, из окон с далеко слышным треском взвилось пламя. Несколько орков успели выскочить и стали кататься по снегу, чтоб затушить шерсть.
- Веди коней, - приказал Карнистиро оруженосцу.
У выхода в горную расщелину он повернул последний рычаг. В глубине зашумела вода, заполняющая подвалы.
Валинорские кони вихрем летели по свежей пороше. Карнистиро оглянулся на скаку: вершину горы застилали свивающиеся дымы. Впереди ни один след не пересекал сероватые рыхлые просторы.
Даже пустая, крепость задержит вражьи полчища. Много времени потратят морготовы выродки, пытаясь в поисках добычи проникнуть в подземелья. Теперь Феанарион думал, успели ли отосланные раньше на юг жители междуречья укрепить речной берег. Там придется драться у засек и оврагов. И как можно скорее послать в Эстолад! Оттуда тоже не было вестей.
Предгорья оберегали маленькую дружину. С кряжей далеко открывалась равнина, истоптанный снег выдал бы засаду. Переведя коней на рысь, осматривались и снова пускались вскачь. Отдыхали всего четыре раза в потаенных укрытиях ушедших пограничников.
Кони вылетели на ровную белую гладь Аскара. Лес впереди был темен и гол. Карнистиро сжал кибить натянутого лука.
Тут из-под завесы ветвей тоже вскачь вымахнули всадники. Тилорн радостно вскрикнул.
Менельдил сжал запястье Карнистиро:
- Мы отчаялись дождаться тебя! ...на севере стоял такой дым...
- До вас орда не доходила?
- Пока попадались небольшие банды и здесь находили свой конец.
- Укрепления?
- Вряд ли кабан пролезет. А из Эстолада пришел Амбарусса с двумя тысячами конных атани и своей дружиной.
Горячая кровь прилила к осунувшемуся лицу Карнистиро.
- Где он?!
- Сейчас объезжает заставы дальше к востоку. Из Оссирианда собрались лучники-лайквэнди. Они высказали желание стать под твою руку.
- Что от наугрим?
- Король придет со всей дружиной.
Узкий проход между грудами поваленных деревьев то и дело изгибался. Огромные клены и вязы по краям его были подпилены и держались на растяжках. Потом началась полоса нетронутого леса, а за ней - следующая засека.
Тилорн то и дело клонился к гриве своего коня. Карнистиро и сам чувствовал, что вот-вот свалится. И тут среди деревьев проглянули белые стены небольшой крепости.
Зарина поклонилась подъехавшему к дому Феанариону и, обхватив за пояс, сняла с коня.
- Оставь, почтенная...
- Ты устал, славный сай, а мне совсем не тяжело помочь тебе.
Она поставила на снег и Тилорна.
В доме было тепло, пахло мясной похлебкой с травами.
- Ужин для тебя и твоих оруженосцев уже собран, славный сай. Позволишь помочь тебе умыться?
- В этом доме есть кошка, почтенная Зарина? - поинтересовался Тилорн.
- Есть. Кажется, даже две.
- Вот тебе третья, - он вытащил из-под куртки котенка. - Его чуть не забыли в крепости, а ведь орки и кошек едят!
Карнистиро плыл в томительных видениях. Утопающая в дыму снежная вершина, пламя над стенами крепости, бесконечные валы атакующих орков... Гримдис предсказала падение крепости? Но ведь он жив! И живы самые младшие!..Голый каменный берег, и льдины трутся о скалы, и одинокий корабль на грозовом окоеме... На миг мелькнула старая яблоня у их мастерской, желтые нарциссы под ней.
Карнистиро сел на постели. Ворвавшийся в комнату брат кинулся к нему, и они оба повалились на постель.
- Ты жив, Narinja!.. Мы думали...
Дириэль уткнулся носом ему в шею. Карнистиро тоже порывисто стиснул гибкое тело брата, прижимая к себе. Так они лежали, пока не опомнились.
- Отпусти, ребра сломаешь.
- Думаешь: у меня ничего не хрустнуло? - Дириэль торопливо вытер лицо рукавом.
- Ты прямо с рубежа ко мне?
Младший кивнул, продолжая утираться.
- Я сейчас оденусь, а ты пошли кого-нибудь к женщинам - пусть принесут тебе поесть.
- Твоя новая ключница уже побежала на кухню. А Либан умерла?
- Да. Захватив на свой погребальный костер десятка два орков.
- А твоя крепость?..
- Остались лишь стены и башни. Их развалить вряд ли кому по силам.
- Расскажи, что было на севере. И что знаешь...
- А ты? - поспешил перебить младшего Карнистиро.
- Мы?.. - тот насторожился и вдруг схватил брата за руки. - Рассказывай!
Вошли Зарина и Атти.
- Позволите, славные сайи?
Женщины быстро расставили миски и горшки с едой. Сероватый хлеб еще исходил теплым паром.
- Благодарю, почтенные. Передайте Малласу - пусть к нам пока никто не заходит.
- Ешь и слушай.
- Я не могу...
- Вот затолкаю тебя под перину, чтоб никто не видел такого позора! Садись за стол!
Дириэль неуверенно прикусил горячий ломоть.
Карнистиро оперся локтями о выскобленный дубовый стол. Он старался говорить спокойно, поточнее определять численность врага и его действия. Но все же не нашел в себе решимости прямо сразу рассказать младшему, что предъявил ему под стенами черный предводитель.
- И никаких вестей с севера мы не получили. Оттуда к Хелеворну не прорвался никто.
Дириэль смотрел в остывшую миску. Быстро провел ладонью по лицу и заговорил тихо:
- Мы выступили к Аглону с конными стрелками и мечниками-атани из Эстолада. Шли неспешно, собирая мелкие дружины. И наткнулись на орду у берега Келона... Мы бились пять дней! Потом поняли, что нас уже обходят с востока. Тогда стали отходить на юг, держась Гелиона... Правильно ты сделал, поставив у брода каменные башни! Орки так и не смогли перейти реку. Сколько их там перебили камнеметами и попалили - не счесть. Когда Гелион тронется, он понесет сплошь бурый лед.
- А Эстолад?
- Эстолад мы оставили. Держались в лесах столько, сколько потребовалось жителям, чтоб уйти южнее, за мелкие реки и засеки. Сейчас первое жилище атани пусто.
- Вы догадались поджечь оставленные поселения?
- Сперва боялись повредить лесу. Потом увидели за спиной дымы и нарочно пустили пал навстречу орде. Хоть и валил все время снег, но южный ветер был силен.
- И что сейчас в ваших землях?
- Огонь прикрыл наш отход. А потом натиск стал ослабевать. Подкреплений оркам подходило все меньше. Когда же снег стал мелким и редким, они вовсе повернули обратно. Может, эта мразь от нас побежала под твои стены, и наши степи свободны благодаря тебе?
Карнистиро куснул губу:
- Дальше!
- Мы начали строить засеки между оврагами и укреплять поселения. С севера все время бежали атани, которым удалось скрыться от орды. Некоторые говорили, что Тиелкормо и Куруфинвэ, приказав им уходить на юг, остались в ущелье только со своими дружинами. Пришедшие позже уверяли, что Аглон уже захвачен, и уцелевшие воины пытаются уйти на запад долиной между Дортонионом и землями Эльвэ... Это почти верная гибель, Narinja!
Карнистиро бросил на стол обломки деревянной ложки.
- Король Дориата не пожелал пускать к себе смертных, говорили беженцы. А нолдор сами не захотели пытаться пройти Завесу. Некоторые раненые из дружины Аглона попали к нам. Но это те, кого отправили в леса в самом начале битвы. А еще... несколько нолдор с Дортониона. Они говорят, что вся равнина от Эрэд-Энгрин до передних склонов их земли на глазах заполнилась пламенем.
- Сперва море огня, потом грязь и туман... - произнес Карнистиро, глядя в пространство.
- И... двое видели, как был убит Ангарато. Орк попал ему в горло из арбалета чуть ли не с четырех шагов. Айканаро долго отбивался, потерял щит... Потом упал на землю. Никто не знает, мертвым или раненым, потому что пробиться к ним обоим было невозможно. Потом на место схватки плеснуло пламя. Ведь вражье войско не щадит и своих, когда нужно расправиться с кем-то... Дортонион захвачен и тоже пуст. С запада никаких вестей. Вот и все.
- Ты будешь есть?! Или прикажешь поднимать с постелей женщин, чтоб они разогрели тебе похлебку?!
- Да не кричи на меня! - Дириэль швырнул ложку. - И так...
Карнистиро шагнул к нему и обнял за плечи:
- Ложись со мной. По крайней мере, будет кому до рассвета утирать тебе слезы.
Младший попытался толкнуть его локтем в грудь, потом как-то покорно обмяк в руках.
- Неужели только мы уцелели?..
По окнам снова зашуршала метель.
Лайквэнди все подходили из оссириандских дебрей. Маленькие группы: родичи, соседи. Собираться в большие дружины они не желали. У каждого отряда был свой предводитель, водивший их прежде на большие осенние охоты. И места у засек выбирали по своему вкусу: одни жались к оврагам, другие предпочитали устраиваться на высоких деревьях над проходами в завалах.
Карнистиро ловил на себе напряженные взгляды оссириандских лучников. Этот народ давно не выходил на большие сражения, но не оставляла их боль поражения у Амон-Эреб. Долго жили лайквэнди за спиной нолдор и привыкли считать их непобедимыми. Им казалось теперь, что пришли они на берег Аскара на последнюю битву Арды. Может, зеленоглазые охотники правы?..
Вскоре от предгорий прискакал гонец: явилась дружина Ногрода.
Своих воинов король оставил в городе, но по законам наугрим каждый цеховой старшина имел право набирать хирд. Две тысячи одетых в собственноручно выкованную броню бойцов привел оружейник Скегг.
Карнистиро предложил ему встать вместе с горцами-атани.
- Их кони бегают по камням не хуже оленей, достойный старшина.
- На что нам эдайн со своими зверями? - задрал бороду старшина. - Пусть орда войдет в прогал между рубежами - мы раздавим ее сами.
- А если не раздавите? Если натиск будет похож на горный сель?
Скегг презрительно хмыкнул. Карнистиро почувствовал, как загорелись щеки.
- Конечно, достойный старшина думает, что сюда бежит шайка воров, какие он привык истреблять в подземельях Крепости Кхазад.
- Банда вышибла из крепости тебя и намяла бока Скирниру - вот вам обоим и почудилось, что она сильная и страшная. Но нам еще никто не наносил поражения!
Конь под Карнистиро затанцевал, зло фыркая.
- Вы пришли сюда - значит. признаете мое главенство в войске! И стоять будете рядом с теми. кого я поставлю!
- Да не шипи ты рысью, Кулфин! Мы бьемся не за тебя, а с Северным Лихом. До вас справлялись с нечистью - справимся и теперь.
- Не омочивший стали
В токе росы сражений
Вряд ли имеет право
Бросить нескромное слово
Князю волков железных,
Что завалили снедью
Лебедей мрачных ночи
Грудь земной королевы!
Скегг бросил на Тилорна свирепый взгляд:
- Не будь игрушечным твой меч, я вызвал бы тебя сегодня же!
- Он настоящий, достойный старшина, и выкован руками лучшего оружейника по эту сторону Сумеречных Морей!
- Уйми мальчишку, князь, или я надеру ему уши!
- Боюсь, что достойный старшина прежде несколько раз выберется из снега...
Карнистиро прикусил губу и незаметно сжал кулак. Раскрасневшийся Тилорн, опустив голову, отъехал в сторону.
- И все же горцы будут стоять за твоей спиной, достойный Скегг.
Буланый легко поскакал по рыхлому снегу. Тилорн не торопился догонять своего лорда. Только у деревянной сторожевой башни нехотя подъехал, чтоб взять сброшенный им плащ.
- Ты сказал чернобородому Скеггу чистую правду. Если вы оба уцелеете, можешь напомнить ему свои слова.
Мальчишка отвернулся, скрывая улыбку, и швырнул меховой плащ на сундук.
Маллас тихонько отворил дверь в спальню. Карнистиро рывком вскочил - поползли на пол подушки.
- Король Азагхал и старшины желают видеть тебя сегодня утром, лорд! - синда не скрывал радости.
- Беги к Зарине: пусть натопят все печи и соберут самое лучшее угощение, какое найдут!
- Почтенная Зарина уже подняла всех женщин и детей. На кухнях столбом мука и птичьи перья! Те, что взял у крепости старшина Гроун, машут топорами, словно в бою!
- Где же король?
- Гонхиррим еще шагают через липняки в десяти лигах отсюда, не жалея сапог.
Карнистиро нырнул в рубашку.
- Отопри конюшню - поскачем им навстречу!..
Маллас чуть отступил от двери, пропуская Дириэля. Тот причесывался на ходу.
- Ты бы объяснил своему маленькому оруженосцу: чтобы привлечь внимание отдыхающего, не обязательно прыгать на него дикой кошкой.
- Маллас, сколько воинов ведет король Белегоста?
- Мне сказали, что в своем городе он оставил не больше, чем нужно для защиты.
Наугрим видели в темноте не хуже, чем эльдар. Карнистиро встретил их в шести лигах от крепости. Король, раздвигая коленями снег, подошел к спешившемуся лорду Таргелиона. Когда широкая ладонь отпустила пальцы Карнистиро, тот почувствовал в руке теплый металл.
- Моя мать ушла за Гремящие моря, когда ты бился у своего озера. Она велела передать тебе свое кольцо. Что бы ни случилось, у нас тебя ждет жаркий очаг, хороший стол и добрая беседа. И тех, кого ты приведешь с собой, хотя бы они были из племени эдайн!
Старшины по очереди наклонили украшенные камнями шлемы.
- Князь, ты совсем не кормишь этого комара! - Гюрги по обыкновению схватил Тилорна и подбросил в воздух. - Он тянет не больше меховой рукавицы!
- Зато я могу хоть сейчас свалить с ног достойного мастера крепких чертогов, сколько бы он не навесил на себя железа!
- Верю-верю! - науг изобразил испуг. - Видал, как твой приятель Хегни катает по полу взрослых воинов. Правда, он толще тебя втрое.
- Багин выдрал себе чуть ли не всю бороду, - усмехнулся Фрерир. - Его сынок желал идти на войну и даже перестал есть, чтоб добиться своего. И ссылается Хегни В Одном Чулке на твоего оруженосца, князь. Почему, мол, маленькому бледненькому Тилорну можно, а большому сильному сыну Багина нельзя?
- И отец сказал ему, что война может придти к самому порогу?
Оружейник, нахмурившись, вздохнул.
Старшина Скегг сидел поодаль от пришедших из Белегоста с видом независимым и надменным. Те же, если и обращались к нему, то подчеркнуто церемонно, именуя то "носителем секиры", то "знатоком стали". Скегг постепенно наливался раздражением.
Карнистиро увидел, как наряженная в алое с золотом платье Зарина поднесла ногродцу вырезанный из турьего горба кусок, и порадовался догадливости ключницы. Ни один сколько-нибудь ценящий себя кхазад не посмеет завязать ссору в присутствии старшей хозяйки дома.
Фрерир между тем старался прижать к столу руку горца Одда. Гроун крутил пальцем перед самым носом Менельдила. внушая что-то нолдо. С Феарлин все же вольностей особых не позволяли, но старшина плотников Рогвольд придвинулся к лучнице почти вплотную и громко распевал стихи старого Рори о щите короля.
Дириэль бывал в Белегосте только раз. Теперь он с опасливым любопытством наблюдал за союзниками брата.
- Пусть младший из семи героев не беспокоится, - король тронул локоть Амбаруссы. - Сколько бы ни выпили воины кхазад сладкого вина Приморья - они встанут в строй при первом звуке рога.
Тилорн поставил перед королем миску глазурованных пряников:
- Не желает ли повелитель могучих опор шлемов попробовать пряников наших поварих?
Азагхал остро глянул на мальчишку и взял темный фигурный ломтик.
- Жаль, что у тебя нет сына, Руиндол. Не так страшно было бы ваше Проклятие, если бы твои права наследовал подобный тебе.
- Сына не сделает самый искусный мастер, король.
- Не поверю, что ни одна из ваших дев не взглянула на тебя с любовью.
- Ни одна не привлекла моего взгляда, - улыбнулся Карнистиро.
- У нас капризны и разборчивы женщины, а у вас мужчины?
- И те, и другие.
- Твои братья тоже бездетны?
- Ты знаешь Келебримбора, сына Куруфина.
- Один наследник у семерых князей? - король покачал головой.
Шумное веселье продолжалось.
Снегопад превратил русло Аскара в пологую ложбину, а засеки в холмы.
Тучи уже не волочили по самым вершинам леса волосатые брюха, но по-прежнему не пропускали ни луча. И к их лилово-серому своду с приречных лугов взвились красные огни.
Орда стекала с берега ручьями. которые все ширились. Лес был не по вкусу морготовым тварям, передние неохотно подбегали к опушкам. Снег обманул их - провалившиеся между сучковатыми стволами заорали. Другие пробовали лезть вперед, застревали, пытались прорубиться через завалы. Наткнувшиеся на проходы побежали уже осторожнее. Тут по ним ударили первые стрелы.
Орки прыгали через упавших. Повернуть обратно они не могли - сзади напирали толпы. Рассекая прорвавшихся, рухнули подпиленные деревья.
Карнистиро казалось, что повторяются бои под стенами крепости. Орков отгоняли, выбивали - они отступали и снова перли на защитников, словно умножившись в числе. К концу третьего дня пришлось отойти на вторую линию засек.
Орда посчитала просвет между завалами тылом обороняющихся. С воем злобной радости орки хлынули в обе стороны. И слева наткнулись на королевскую дружину, а справа - на конницу Хелеворна.
Снег оседал, пропитываясь бурой кровью. С холодной яростью рубил двумя мечами Карнистиро ошалевших врагов. Здесь был последний рубеж, на котором нолдор еще могли устоять. Иначе - бегство к Морю и гибель.
Атака вынесла его к хирду. Уцелевшие орки падали в снег, дико вопя и закрывая головы лапами. Лучники приканчивали их на скаку.
- Густо поднимется тут розовый кипрей, князь, - король снял шлем.
- Буду рад прислать тебе меда с этой поляны! - Карнистиро бросил в ножны мечи.
Ночью Карнистиро взобрался на разлапистый дуб. Вышвырнутые на берег орки возились у завалов, пытаясь их растащить.
- Дураки! - высунулся у него из-за плеча Тилорн . - Им придется сдвинуть с места весь лес!
- Если б засеки были срублены лет семь назад. ты был бы прав, - заметил устроившийся рядом Дириэль. - Поросль связала бы валежник.
В темной массе ветвей замерцали огоньки. Орки бросали головни в мешанину стволов, они гасли в снегу.
- Пусть пошевелят тем, что у них вместо головы! - фыркнул Тилорн.
- Слезай, полководец, - Карнистиро бросил в лицо мальчишке горсть снега.
Тот вроде бы послушно пошел по ветвям к стволу и вдруг подпрыгнул. На Феанарионов обрушилась лавина. Тилорн стоял возле своего коня, готовый броситься бежать от гнева воинов. Но те молча отряхнулись и сели верхом.
- С предгорий нет вестей, - Карнистиро повернулся к брату.
- Думаю, на них пока не напирают.
- Наугрим хотят выйти на лед и там заняться ордой. Но, по-моему, лучше еще постоять здесь. Кажется мне, что Моринготто еще не все свои сюрпризы нам показал.
Оруженосец ехал следом за лордами, сжавшись на спине коня.
В бревенчатой горнице Феанарионов уже ждал накрытый стол. Даже ложки были разложены возле мисок. Фиал не пожалела пряных травок в похлебку и тушеное мясо, а Зарина по обычаю своего племени принесла большой колоб свежего масла.
Воины наслаждались вливавшимся в тело теплом натопленной комнаты и горячей еды.
- Где твой мальчишка, Narinja? Я и не заметил, что он не сел за стол.
Маллас положил ложку:
- Этот непутевый забился за сундук в сенях и не хочет вылезать.
- Приведи его, - велел Карнистиро.
- Он опять будет ругаться на языке ноготрим и толкаться.
Дириэль поднял на брата недоуменный взгляд.
- Маллас, скажи, что я велю придти.
Синда вернулся в сопровождении Тилорна. Тот так низко опустил голову, что волосы закрыли лицо.
- Не поверю, что ты не голоден, - сказал Карнистиро.
Мальчишка сел на скамью и застыл над полной миской.
- Что с тобой? - Дириэль ласково коснулся его плеча.
Тут Карнистиро осенило:
- Никто не сердится на тебя. Просто мы все очень устали. Ешь и иди отдыхать.
Тилорн недоверчиво глянул на лорда. Теперь лайквэнди не так легко отходил от огорчения.
- Ешь. Вдруг прямо сейчас нас позовут к засекам?
Мальчишка черпнул похлебку, откусив вперед полломтя хлеба.
Дверь распахнулась. С плаща Феарлин упали комья снега.
- Орда подожгла засеку.
Карнистиро первым метнулся к выходу.
Пламя растекалось, неохотно, но вцепляясь в сырые стволы. Король кхазад молча смотрел на пожар.
- Что же, - он тронул забрало шлема, - завтра все решится.
- Да, - кивнул Карнистиро.
Багровые груды углей разгоняли сумерки. Пахло мокрой гарью, раскисшим снегом. Под мерные удары барабанов орочье войско двинулось через лес, с которого жар огромных костров согнал весь снег.
Когда за редкими стволами открылась обдутая ветром грива, орда замедлила шаг. Прямо перед ее бурой лавиной стояла стена ярких щитов. Опущенные навстречу наконечники копий отливали алым в отблесках неугасшего пожара. Справа и слева от железной стены, как отлитые изо льда, замерли всадники. И по звонкому сигналу труб над строем взлетели косицы и знамена, а справа самое ненавистное - с восьмиконечной звездой.
Рев и вой ответил трубам. Орки хлынули на строй хирда, швыряя толстые копья и топоры, занося кривые ятаганы навстречу мечам рванувшейся вперед конницы. Где-то в лесах метнулись спугнутые лязгом железа олени, скользнули в норы лисы, остановились и обернулись к северу, насторожив уши, вышедшие на промысел волки. Без ветра качнулись самые высокие и древние деревья...
Орки не пробили строй кхазад, но заставили его прогнуться под нажимом. Потом хирд, равняя щиты, был вынужден отступить на шаг. И еще на два... Конница Таргелиона казалась щепоткой мака в кипящем котле.
Карнистиро не поскакал в бой впереди своих. Сжимая до боли черен меча, он сидел на коне позади строя королевской дружины. Вокруг похрустывал снег под нервно переступавшими копытами - старшая дружина ждала команды.
Подскакал на фыркающем коне черноволосый адан:
- Одд говорит: их теснят к завалам!
- Пусть стоит на месте. Или у него нет стрелков?!
Хирд еще отступил, придвинувшись к заснеженной засеке. Далеко слева - Карнистиро слышал по барабанному бою - орки глубоко врезались в строй атани из долины. Тех защищали стрелки Оссирианда, но, видно, и это не сбивало напор орды.
Ородсул повернул золотистую голову и стиснул зубами колено всадника. Конь дрожал, дергал ушами.
Грохот, свист стрел, горечь дыма на губах как с первого дня этой войны. Да еще ощутимая струйка злобы, которую источает черный предводитель откуда-то из глубины орочье й лавины.
- Мы можем дождаться окружения, - тихо сказал Менельдил.
Карнистиро резко качнул головой и вновь впился взглядом в кипящее поле.
Дрогнул алый клин королевского знамени, но тут же встал прямо. Где-то всадники Таргелиона, сумевшие вырваться из гущи врага, перестраивались для новой атаки.
И что-то изменилось. Сочащаяся злоба стала какой-то жидкой, пугливой. Там, впереди открылись костры догорающей засеки.
- Ну... - золотой и голубой мечи вылетели из ножен. - Теперь - вперед!
Если на этой поляне лежать костям эльдар, кхазад и атани, то засыпаны они будут толстым слоем орочьих черепов, разваленных пополам!
Ярая сеча, пятеро или семеро врагов на каждого защитника лесного предела.
Карнистиро расчищал дорогу трем лучникам. Его несколько раз дергало за плащ, шлепало по груди и по шлему - так в скачке через лес задевают всадника низкие ветки. Вихрь стали над злобно заложившим уши конем, два черно-голубых волкодава валят изготовившихся встретить копьем увенчанного алым сиянием всадника...
Эльдар разрезали орду, стараясь выйти ей в тыл. Карнистиро глянул на левый фланг и увидел развитое на ветру алое знамя со вздыбленным золотым конем. Горцы Одда сломили врага и тоже ударили в поле.
Ближе к играющим чадными огоньками кострищам встретились на скаку невесомые кони эльдар и темномастные волнистогривые лошади горцев. Перемешавшись. всадники развернулись к снежному лесу. Они справляли праздник мести за крепость, за сожженные поселки Таргелиона, за погибших, за горечь отступления.
Черный плащ метнулся впереди. Пустые впадины на белом лице встретили взгляд темно-голубых глаз и на миг вспыхнули багровым. Длинный вороненый меч змеей метнулся в облитую сталью грудь эльда. Золотистый булат отсек треть тусклого лезвия. Вражий предводитель не успел подставить свой широченный щит, и голубой меч обрушился на него.
На Карнистиро дохнуло сырой затхлостью подвала, плесенью. Вороной конь прянул в сторону. роняя с седла тряпье и железо.
Впереди чуть колыхались косицы - хирд шел навстречу, толкая остатки орды к кострищам. Орки бросались бежать по углям, подскакивали на обожженных лапах и сваливались обратно на снег. В двух проходах, прикрытые щитами и плетеными заплотами, уже стояли лучники Оссирианда.
Карнистиро взмахом свалил двух орков, конь его вздыбился перед украшенным золотой вязью продолговатым щитом. Король в ответ поднял над головой посеребренную двуострую секиру.
Наутро снег перестал. Похудевшие тучи подровнялись серым потолком.
На поляне не видно было снега. Женщины атани, подбирая подолы, шагали по орочьим тушам. Они переворачивали их, оттаскивали в стороны в поисках раненых и мертвых защитников. Им помогали все поселковые собаки. Зачуяв живого, лохматые мелкие козопасы принимались истошно лаять. Большие сторожевые псы горцев сами старались вытащить раненого из-под орка или убитого коня, облизывали кровь, требовательно рычали: не уходи, очнись!
Карнистиро с трудом сел на коня. Он словно побывал под обвалом. Даже пояс давил ушибленный бок. Свежий вороной скакун бережно нес лорда к еще тлевшим углям.
Серую снежную пелену Аскара пересекали лишь цепочки конских следов. Ни один орк не ушел с лесного рубежа. Воздух, несмотря на дымки, был легок и чист. Ниоткуда не нависала жадная злоба.
Лорд Таргелиона повернул через засеку к бревенчатым стенам.
Возле каждого дома стояли запряженные смирными лошадьми сани. Воины-эльдар помогали женщинам переносить раненых в тепло.
Старшина Гюрги в нижней горнице сам себе наливал темное вино в деревянную кружку. Лицо науга пересекала повязка.
- Вот тварь! - выругался он, увидев Карнистиро. - Нет бы в левый глаз целился, а то в правый!
- Поистине мастер камня и одним глазом увидит больше, чем неумеха шестью! - торжественно произнес Тилорн.
- Прав, комар! Все равно ведь щуриться приходится, когда равняешь кладку по шнуру... Князь, твоя мудрая хозяйка дома исцеления сказала, что рука Рогволда снова прирастет на место. Неужто это правда?
- Правда, достойный старшина. К ране вовремя приложили лед и соединили разрезанные жилы.
- Ну и дела!.. Сядь, князь, выпей со мной. Мне то холодно, то жарко, а от вина становится нормально. А ты прямо насквозь светишься.
- Будет время для вина, достойный старшина Гюрги. Я хочу поскорее увидеть брата.
Дириэль лежал на высоко взбитых подушках. Карнистиро, заметив, что он не спит, коснулся его темно-рыжих волос. Тот открыл глаза и тут же потянулся к кувшину на скамье. Тилорн торопливо налил в кружку разведенного водой брусничного сока.
- Narinja!
- Ну, как ты, Следопыт?
- Уже хорошо. Только пить все время хочется. А ты цел?
- Ничего, кроме синяков и вывихнутого пальца. Удивляюсь, что мне так повезло.
- Я спрашивал о тебе у твоей ключницы, а она взялась зажимать мне рот. Ручищи у нее как у наугрим!..
Дириэль засмеялся, но тут же схватился за грудь.
- А ты молчи. Пусть ребра срастаются. Усни.
Карнистиро поглаживал голову младшего. Тот опустил было ресницы, но скоро беспокойно шевельнулся.
- Нет. ты не умеешь. Ты все думаешь о войне, и сон не приходит. Вот Макалаурэ это хорошо делает.
- Тогда потерпи немного. Придет кто-нибудь из целителей, и ты снова уснешь.
- Можно мне? Я помню, как мама делала.
Тилорн присел на высокую постель и положил пальцы на виски раненого.
- Ты любишь лежать в высокой траве и смотреть на листья? - спросил он тихо.
- Да. Иногда.
- А над тобой качаются цветы, шмели влезают в них, и венчики наклоняются тяжело... Ветер то быстро шевелит листвой, то отпускает ее... Облако стоит на месте, но вершина его клубится,вырастая снежной горой...
Тилорн соскользнул с постели и гордо глянул на Карнистиро - Дириэль спал, отрешившись от страдающего тела.
На речном мысу, у заросшего ольхой кургана халадинов, горели высокие костры. Дно опущенного в яму огромного многосвязного сруба устилали сосновые ветки.
Женщины рода Лиара, распустив волосы и разорвав платья на груди, громко кричали, призывая имена погибших. Горянки молча шли вокруг ямы, кидая в нее кольца, пряжки плащей, серьги. отрезанные пряди волос. Немногочисленное племя Виги, устроившись отдельным кружком, наоборот, плясало, чтоб умершим не было горько расставание.
Скальды кхазад, словно бросая вызов друг другу, по очереди произносили висы, восхваляющие силу и храбрость тех, что в панцирях и шлемах, с оружием под правой рукой, лежали в могиле.
Эльдар прощались со своими молча. Долгой будет разлука, но встреча неизбежна: хоть в сумерках Мандоса, хоть в конце мира.
Карнистиро ощущал дрожание Ильмена, несущего fear прочь от Эндорэ. Пусть же атани, которым суждено оставить этот мир, найдут себе не худший...
Маллас шагнул ближе и замер.
- Что?
- Гонец с гор. Он едва прорвался. Скегга загнали в ущелье, горцы пытаются атаковать орду вылазками из леса.
Карнистиро резко выпрямился:
- Поднимай дружины, нашу и Одда. Этот берег будут держать остальные.
Он стремительно шагнул туда, где на щитах уселись кхазад. Король поднялся ему навстречу.
- Дурные вести, князь?
- Да, великий. Скегг из Ногрода, что встал в предгорьях, разбит, эдайн отошли в леса. Я иду на помощь.
- Ну, Скеггу поделом! - воскликнул старшина Фрерир. - Ногродские никогда ничего путем делать не умели!
Король положил руку на секиру:
-Довершив погребение, мы пойдем за тобой.
- Я бы просил великого короля все же оставить здесь хоть небольшие силы.
- С твоим братом и его дружиной в случае чего встанут плотники и каменотесы. Их старшины все равно долго не покинут твою крепость.
Тилорн скакал рядом с лордом, азартно и яростно глядя на близкие горы. Чернобородого Скегга он не уважал и тем сильнее стремился поучаствовать в его защите. Пусть знает, кого собирался дергать за уши!.. Вот если бы в предгорьях бился Хегни! Тилорн мечтал прорубиться к нему сквозь орду, как лорд к королю, также поднять коня в свечу перед его щитом и горделиво бросить: "Добрая пожива черным вещунам покрывает твой след, Хегни В Одном Чулке!". А тот ответит, конечно: "Не в обиде на метателя жалящих ветвей будут кователи стали!".
Карнистиро спешил. Если по Халладану и Скеггу ударила такая же орда, что и по устью Аскара, недавняя победа ничего не стоит. Одд отстает, приходится останавливаться на ночь и каждый третий день проводить на отдыхе из-за приверженности атани к бесчувственному сну и слабости их коней. И нельзя утомить воинов спешкой - к месту сражения они должны придти свежими.
В предгорной дубраве навстречу дружинам вылетело несколько всадников.
- Мы ждали тебя, риаг!
Карнистиро поднял руку:
- Где вы сейчас стоите?
- Этот склон за нами, на противоположном кряже - орда.
- Где Скегг?
- Выше по течению реки в ущелье. Его без конца атакуют, но, кажется, стоит он крепко.
На заснеженной луговине роились орки. Карнистиро прикинул и решил, что их не больше пяти сотен.
- К бою!
Стрелы нолдор хлестнули с опушки по орде. Всадники на галопе заходили справа и слева. чтоб не дать никому убежать.
У входа в ущелье громоздились беспорядочно наваленные бревна. Орки толпой тянули их вверх, ставили на кое-как сбитый помост и крутили ворот. Бревна подпрыгивали, падая куда-то недалеко за край каменного прохода. Каждый выстрел неуклюжей баллисты орда приветствовала радостным воем.
В первую атаку Карнистиро повел только эльдар. Их кони перелетали через завалы, не спотыкаясь. Одд со своими ударил навстречу бегущим от скальных ворот. Эльдар, развернувшись, валили стрелами отстающих.
Конь под Халладаном рухнул, наткнувшись на копье. На адана бросились сразу два орка. Тот, вскочив, отшвырнул одного щитом, а другому буквально вмял в плечи голову ударом кулака. Широкий меч засвистел, расчищая поляну вокруг горца. Одд схватил орка за рог шлема и швырнул на скаку о камень.
Карнистиро повернул в ущелье.
Кхазад стояли стеной, опустив копья. В их строй орки и метали бревна. Отступить на безопасное расстояние ногродцы не могли - дальше ущелье резко расширялось, и орки обошли бы хирд справа и слева.
Скегг в помятой кирасе поднял топор, приветствуя эльдар.
- Много у тебя раненых, достойный Скегг?
- На ногах лишь половина хирда, князь. Ты пришел сюда со всей дружиной?
- Да. И теперь мы подчистим предгорья.
Скегг недоверчиво глянул на Карнистиро.
- На западе мы отбились, враг больше не появляется. Выходите из этой ловушки.
Орки расположились на безлесном кряже по-хозяйски, поставив шалаши и паля костры из свежесрубленных деревьев. Даже построили бревенчатый загон для пленных. Появление со всех сторон конницы повергло их в панику. Разбежаться из лагеря успело немало, пока начальники сумели организовать оборону. Орки встали плотным строем, опустив копья.
- Ха, ком грязи вообразил себя скалой! - воскликнул Фрерир. - Твоя почтенная хранительница ключей разгонит такой хирд старым помелом!
Королевская дружина пошла на орков. Карнистиро подтянул перчатку на левой руке и поднял лук. Феарлин, ехавшая неспешно рядом, улыбнулась:
- Того. что повязал голову зеленой тряпкой, бью в шею.
- Того, что слева от него - в правый глаз.
- Я правого - в морду, лорд! - воскликнул Тилорн.
Стрелы взвились, выкашивая левый фланг противника.
Копья наугрим почти на локоть длиннее орочьих. Хирд ударил остриями поверх бурых щитов. Конные продолжали стрелять.
Там, где морготово войско не имело хотя бы пятикратного перевеса в числе, дело решалось быстро. И орки это знали. Их строй утоньшался: задние бежали через распадок к лесу. Халладан попытался перехватить их, но не смог - орки сочились, как вода, впитываясь в чащу.
Брезгливые эльдар хотели сразу поджечь орочьи жилища, но шедшие в строю пограничники удержали товарищей. Наугрим копьями разваливали шалаши. На подстилке из вялой травы обнаруживались грязные половики и куски тонкого шелка, обитые горшки и рога в серебряной оправе. Орда хватала все, что подворачивалось под лапы.
У загона Карнистиро придержал коня. Шедший у его стремени король небрежно махнул секирой - замыкавший дверь деревянный брус развалился пополам.
Между нависшими внутрь стенами сбились в кучу десятка три пленников. Видно. брошенные прямо на снег, они все эти дни вот так согревали друг друга. Увидев всадников, они сперва не поверили своим глазам, а потом бросились к эльда и кхазад.
- С ордой покончено! - крикнул Карнистиро, сам, наконец, поверив в свою победу.
Пленников устроили вместе с ранеными в сооруженных наскоро шатрах. Орки топлива наготовили, хоть сырого, но много, и холод никого не беспокоил.
С конниками Халладана на стоянку пришла и дружина Скегга.
Скирнир, уперев кулаки в бока, смерил ногродца насмешливым взглядом.
- Ну, как? Это тебе не медную жилу делить!
Скегг взъерошил бороду:
- Зато я не бежал без оглядки от самого Хелеворна!
- Еще бы! Щелка рядом попалась, ты и нырнул в нее, как мышь. Там бы тебя и раздавили, не приди мы с князем!
Оба науга перешли на кхуздул, вслух поминая трухлявую крепь, негодные заготовки и дырявые горшки. Однако, не сбегались, как обычно, зрители будущего поединка.
- И забери потом двух своих, которых орки едва не пустили на гуляш! - закончил Скирнир на синдарине.
Скегг шагнул вперед и положил секиру у шатра:
- Не тебе, Скирнир Пустая Голова, а твоему королю и князю голодрим! Надеюсь, мне повезет однажды придти тебе на помощь. Вот после этого я сшибу с тебя шлем!
Среди пленников действительно оказались два жестоко израненных науга из Ногрода. Остальные были атани, захваченные в предгорьях. Вдруг Карнистиро, беседовавший у огня с Аурендилом, почувствовал на себе напряженный взгляд. Обернувшись, он увидел, что на него смотрит незнакомый нолдо.
- Мориофинвэ, ты жив?!
Карнистиро встал на колени возле раненого:
- Кто ты? Как попал к оркам?
Тот откинулся на изголовье.
- Ты не знаешь меня, лорд. Я Виндемирэ, сын Мириона и Илкалотэ, пришел сюда с Ангарато.
- Где тебя схватили?
- Я в плену уже второй раз. Раненым меня подобрали еще в Дортонионе, но я бежал. Хотел уйти на юг, но снова попался сразу за Келоном. От орков я слышал, что уничтожен весь род Финвэ. Но ты жив и побеждаешь, Мориофинвэ!
Виндемирэ сжал руку Карнистиро.
- Что еще ты слышал? - тот спросил громче, чем следовало говорить с раненым.
- Только плохое. Что разгромлен Хитлум, что взяты пограничные крепости твоих братьев, уничтожены их дружины и народ. Что орки вот-вот сбросят в Море последних синдар. И еще... орки хвастались что сумели дотащить до Ангамандо живьем Айканаро.
- Что?!
- Да, они схватили кого-то из твоих братьев. Я сам видел, как они осторожно клали на носилки пленника, покрытого синим плащом.
- Это привиделось тебе в бреду. Раненым всегда чудится самое страшное.
- Да? - Виндемирэ вздохнул. - Наверное. Я ведь пытался услышать Айканаро и не смог. Значит, он ушел в Мандос. Это хорошо. Там покой и нет врагов...
- А Химринг?
- Все погибли. Огонь залил Ард-Гален от края до края. Теперь там только грязь и кости... Как тяжело, Мориофинвэ! Может, напрасно оставили мы Аман?
- Ты - напрасно! - взорвался Карнистиро. - Я был ранен много раз, но никогда не растекался вот такой лужей сиропа! Так что ты поторопился, увязавшись тогда за нами! Как встанешь на ноги - беги к Морю и проси Ульмо отнести тебя обратно!
Виндемирэ отвернулся, но не заплакал, а как-то безвольно обмяк на постели. Карнистиро вскочил и, не оглядываясь, вышел из шатра.
Король наугрим покрутил в пальцах витую ножку кубка:
- Я хочу отправить домой всех раненых. Твои мастера исцеления, князь, хорошо помогли им, и все останутся живы. Надо будет здесь, в горах, спустить кое-где обвалы, чтоб перекрыть пути к реке. Если нагрянет еще нечисть, лучше встретить ее на крепком месте.
- Мы укрепляем засеками весь берег, - согласился Карнистиро. - Когда воины отдохнут, я пройду по лесу на юге. Там попряталось немало ирчей, и они могут наделать беды лайквэнди.
- Подожду тебя тут, славный князь. Нельзя допустить, чтоб к Врагу вернулась хоть одна тварь.
Хлопнул занавес - Тилорн едва не налетел на Карнистиро. Тот резко обернулся:
- Что за спешка?!
- Лорд, Анор на небе! - воскликнул Тилорн с неудержимой радостью.
Ветер рвал темные тучи, гнал их за горы, на юго-западе все ширилась золотая полоса. И вот, вспыхнул искорками иней на низких горных березах, налились лиловым их тени. Две синички запрыгали по ветке над головой Карнистиро, пересвистываясь все задорнее.
Конные без труда шли по следам разбежавшихся орков. Синие частые вмятины на снегу цепочками сливались на дне оврагов в широкие колеи. Орки, наверное, рассчитывали отсидеться где-то в расщелинах, а потом двинуть на север или восток. Собиралось их немало - плохо будет тем, кто окажется на пути этих дезертирских банд. Карнистиро торопил воинов.
Вытоптанный до ледяной корки след вывел эльдар на пологий холм, поросший гигантскими вязами. Собаки Карнистиро, взбежав по склону, остановились, удивленно опустив тяжелые хвосты.
Сотни туш вмерзли в снег. Оружие осталось при орках, тут же валялись их мешки. Ни забытой в трупе стрелы, ни отметины от меча - трупы казались растоптанными.
- Здесь побывали онодрим, - оглядываясь, сказал Тилорн.
- Побывали и ушли?
- Ну, да! Они ирчей тоже ненавидят. Наверное, всех передавили.
- Где же их искать, этих онодрим? Поблагодарить бы.
- Там, далеко в лесу. Они приходят, когда сами захотят, а нарочно их найти трудно. Хотя, можно, конечно. Возле Талоса есть лес, где они часто бывают.
- До Талоса далеко. Просто выскажем благодарность тут. Нас услышат эти деревья и передадут им.
Тилорн молча кивнул.
Снег на открытых местах сделался зернистым. Король увел свои дружины, торопясь добраться до Белегоста до начала половодья. Скегг ушел еще раньше, разозленный своим поражением. Карнистиро вернулся в крепость у слияния Аскара и Гелиона, когда стояли уже несомненно весенние дни.
Зарина снова попыталась снять с коня своего лорда.
- Оставь, почтенная.
- Рада сообщить тебе, сай, что раненые выздоравливают, а твой брат уже выезжал на охоту.
- Где он?
- Я тут, Narinja! - Дириэль сбежал с крыльца и обнял Карнистиро.
- Воевал без меня?
- Разведчики уходили далеко вверх по Гелиону, но видели только мелкие банды. Атаковать рубеж ни одной попытки не было.
С навеса над крыльцом звонко падали в лужицы сверкающие капли.
В горнице пахло свежим хлебом и горячим настоем квенилассэ. Карнистиро устроился на лавке, поджав усталые ноги. Дириэль сидел напротив за столом.
- Ты останешься здесь, Narinja?
- Нет. Аскар широк и глубок и летом будет надежным рубежом. Перекрывать следует вашу лесную границу и держать Сарн-Атрад. Через него я смогу вернуться в Тар-Гелион.
- Только не ругайся - этим летом у нас не хватит сил восстановить границу.
- Ты прав, - Карнистиро оперся локтями о стол, запустив пальцы в волосы на висках. - Этим летом мы сможем только обороняться. Нас наверняка попробуют сбить ударом из Эстолада. Я встану от Сарн-Атрада до границы Дориата, а вам двоим достанется рубеж по Сириону. Саму реку орки вряд ли перейдут - ниже Теснины льда не видали вовек. Но вот от Полусветных вод надо ждать удара.
Дириэль сдвинул тонкие брови, глядя на парок из своей чашки:
- Я никак не могу поверить, что мы остались одни...
- Можешь или не можешь - какая разница?! - Карнистиро вскочил. - Пойдем со мной, покажу тебе доказательства!
В каменном подвале сторожевой башни Карнистиро рывком откинул крышку сундука.
- Вот что показал мне прислужник Моринготто еще у Хелеворна! Я расплатился с ним за подарки в бою между засеками, но что это изменило?!
Дириэль смотрел на плащ, щит, шлем и меч расширившимися глазами. Губы его дрожали.
- Narinja!..
Карнистиро обнял брата, и они вдвоем опустились на скамью. Глаза старшего были сухи, в них разгорался мрачный огонь.
- Война не проиграна, не думай! Будем искать пути, чтобы ударить в тыл Моринготто. Не может же он быть равно силен повсюду! Если не удается прорваться через Тангородрим - обойдем горы...
- Через снега и льды?.. - Дириэль проглотил последние слезы.
- Смог же Нолофинвэ с народом одолеть Хелкараксэ! Выбора у нас нет: или придумаем что-то - или нас всех перебьют следующей зимой.
Младший кивнул. Он был еще не в силах вдуматься в услышанное. Горькое отчаяние заставляло соглашаться с самыми невероятными планами. А в душе Карнистиро полыхало белое беспощадное пламя.
- Наугрим пойдут с нами. Они умеют находить подземные дороги. Надо только продержаться лето и следующую зиму и собрать дружины. Вот тогда Моринготто получит за все!
Мартовский ветер бил в окна, швыряя не утихшую на ночь капель. Карнистиро то проваливался в сон, то скользил по краю яви. Было жарко, неприятно тянуло ушибленную спину и левый бок. Мыслью нолдо стремился к северу, пытаясь прикинуть путь вокруг Эрэд-Энгрин с востока. Все равно не миновать Врат и Лотланна...
Ощущение чего-то стремительного и сверкающего рассекло видение темных гор, словно на миг протянутая рука коснулась другой, родной. Карнистиро рванулся навстречу соприкосновению, потерял его, снова наткнулся на ищущую мысль...
"Нельо!.."
"Narinja!.."
"Где ты, Нельо?!."
Струнка лопнула, больно хлестнув сознание.
Карнистиро сел на постели. отбросив тяжелое одеяло. Память это, или вправду услышал он Майтимо в этой бушующей ночи?
Как жарко и душно! Зарина, уверенная, что обоим лордам, измученным боями, нужно тепло, велит топить печи докрасна. А на улице с шумом рушится снег с башенных шатров, и вода выступает поверх речного льда.
Карнистиро снова откинулся на подушки. Теперь он настойчиво искал, направляя мысль, вызывая из памяти дорогу к крутым склонам Химринга. Перед ним вставало нечто, подобное завесе ночного ливня. Тогда он метнулся к лесистым предгорьям Аглона. Звонкая пустота отозвалась ему.
"Турко!.."
Что-то качнулось, мелькнул всадник в броне среди темных стволов - и снова завеса.
Дириэль пришел к завтраку какой-то растрепанный. В сиреневых глазах мелькали тревога и печаль.
- Знаешь, Narinja... - начал он, глядя в сторону. - Сегодня ночью мне показалось... что Нельо звал меня.
- И тебе тоже?!
Феанарионы замерли, глядя друг другу в глаза. Тилорн смотрел то на одного, то на другого.
- Будто он стоял на крепостной башне, - продолжал Дириэль, - а внизу строилась конница...
Карнистиро провел ладонью по лицу.
- Аскар обязательно тронется на следующей неделе. Пора отправляться к вам на Эмон-Эреб. Как там Амбарто успевает на две границы?
- Ты не веришь, что я слышал Нельо?
- Не знаю. Но вот идти на запад надо. Я оставлю по Аскару пограничников, а крепость и пристань пусть держит Вига со своим племенем.
- А тех женщин и мужчин, что жили у тебя в крепости у Хелеворна, тоже оставишь тут?
Карнистиро качнул головой.
- Посели их у себя, братец. Эти атани не имеют иных родичей, кроме нас с тобой.
Башни Сарн-Атрада возвышались над обгорелыми, иссеченными стволами когда-то могучих вязов. Стены их покрывала черная копоть.
Карнистиро сидел на коне, наблюдая, как по льду над шумящим перекатом движутся нагруженные сани. Следом за обозом переправилась конница. Дириэль подъехал рысью, глянул на окруженного десятком воинов-нолдо брата.
- За Гелионом все спокойно. Заставы доложили, что даже банды давно не появлялись.
Карнистиро поднял на младшего опасно светящийся взгляд
- Поручаю тебе свою дружину и народ.
- А ты... - тот откинулся в седле.
Старший остановил его жестом.
- Тилорна я послал вперед с конями и соколами. Возьми его к себе оруженосцем, если я не вернусь.
- Откуда?!
- С Химринга!
- Narinja, я с тобой!..
- Охраняй свои земли, лорд Рамдала!.. Только посмей нарушить мой приказ!
Дириэль в растерянности стоял под башней. глядя, как уносится прочь маленький отряд. Копыта эльфийских коней не сминали щетинку молодой травы на проталинах, не тревожили водянистый снег - всадники исчезли без следа.
... Кажется, кто-то наклонился и смотрит в лицо. Маллас?.. Нет, присутствие синда всегда рождало образ прыгающих по листьям солнечных зайчиков. А тут ветер, ветер... Белый ветер, горная метель. Холод пронизывает до костей... Или это кусок льда лежит на груди?...
Карнистиро попытался открыть глаза. Трудно, веки тяжелы, как чугун. Свет резанул до слез, боль тут же отдалась в груди и левой руке.
- Пей и усни снова, лорд.
Холодный край кружки у губ - и сразу палящая жажда, словно целый круг света проплавал в морской воде. Первый глоток труден, боль отдается в плече. А в сознании возникает запах серебристо-белых луговых орхидей.
- Аурендил?..
- Это я. Но тебе лучше молчать и уснуть. Раны слишком тяжелы.
- Мы отбились?
- Да. Усни. Вспомни морские волны, качающие тебя под теплым светом...
Нет, не надо про Море. Жажда, печаль и гнев - вот что оно несет!
Холод отступает, и охватывает жар.
... Отец смотрит на ослепительно-белую полосу стали, легшую на наковальню. Молот точными ударами выглаживает ее, придавая сиянию голубоватый оттенок. Удары маленьким молотком с закругленным бойком лепят широкий дол. Снова шаг к горну палит жаром. Почти готовый клинок переливается радужными бликами, вбирая в себя силу огня. Вот он стал бело-фиолетовым. Клещи переносят полосу света к источающему холод каменному корыту. Взрыв, шипение, облако пара застилает внимательные глаза отца. Теперь клинок набирается силы проведенного прямо в кузницу родника. И вот, он лежит на верстаке: холодный, еще шершавый, но окаймленный вдоль лезвий голубым сиянием. Отец берет его за голый черен, взвешивает на руке, чуть взмахивает перед собой и с улыбкой прижимает к своему плечу голову сына. Клинок удался, это будет хороший меч...
...Странно: если ветер дует справа, он пахнет талой водой; а слева приносит запах цветущего клевера.
- Где мы?
- У границы Дориата.
Справа золотисто-буланый бок коня, слева вороной. Аурендил наклоняется с седла:
- Тебе лучше продолжать спать, лорд. Мы оторвались от погони.
Правая рука сама дергается к поясу, и тут же от боли захватывает дыхание.
- Маллас! Дай мне нож!..
- Маллас... его нет.
- Что?!
- Уцелели только мы с Феарлин. Она сейчас впереди, разведывает путь. Еще три-четыре дня, и мы выйдем к засекам.
- Дай мне свой кинжал, Аурендил!
В левую ладонь легла гладкая костяная рукоять.
Лучше держать оружие прямо на груди. Живым его не возьмут, хотя и очень бы хотели.
Ветерок из Дориата пахнет летом и треплет пучок оборванных нитей: Вериндо, Урсурэ, Таурендил, Силондо, Маллас...
- Аурендил, можно воды?..
Холодная струя стекает до самого сердца, умеряя боль.
Засыпать больше нельзя. а то не успеешь достать лезвием ножа до собственного горла.
- Аурендил! Если засада - сперва заруби меня!
- Мы доберемся. Тень Завесы отпугивает орков, а там недалеко.
- Поклянись, что выполнишь приказ!
Кашель оставляет во рту вкус крови.
Наклоняется Феарлин - ее лоб пересекает красный свежий шрам, голова непокрыта.
- Феарлин!
Она молча сжимает рукоять меча.
Кони идут в ногу, чуть покачивая носилки. День сменяется ночью, все труднее бороться со слабостью. Только бы не потерять сознания...
Тьма накрывает Карнистиро.
Вильялотэ во всем белом подходит к высокому жесткому ложу.
- Сейчас ты уснешь надолго. Мне придется складывать тебе руку и ребра из кусочков.
- Я смогу владеть правой рукой?
- Да.
Она мажет ему губы чем-то, пахнущим горным летом, и кладет на глаза непрозрачную ткань. Сильные осторожные пальцы гладят лоб, виски, касаются ямки под горлом.
- Чтобы сны твои были радостны, скажу: Химринг стоит, Макалаурэ там вместе с Майтимо, и недавно они отбили Аглон.
Карнистиро рвется спросить ее, но соскальзывает в теплый синий туман.
Очнувшись, он увидел за окном цветущие ветки вишен. У постели сидела с вязанием на коленях Зарина.
- Что подать тебе, сай? Сока или разведенного вина?
- Вина.
Дышалось свободно, хотя чувствовалось, что боль еще притаилась у самого плеча. Карнистиро сел, опираясь на подушку.
- Принеси мне одежду, почтенная Зарина.
- Сперва я позову мудрую Вильялотэ, - заявила ключница. - А потом подам тебе поесть.
Врачевательница помогла ему встать на ноги.
- Тебя почти на куски изрубили, Рыжая Куница. Смотри, сколько пришлось наложить швов.
- Я помню, ты сказала мне... это правда?!
- Конечно. А недавно прискакали из Нарготронда: Тиелкормо и Куруфинвэ пробились туда и теперь защищают долину Сириона.
- Значит, все живы?!
- Да. Кроме младших Арафинвионов.
Карнистиро куснул губу.
Близнецы ворвались в спальню.
- Ну-ка, осторожнее! - прикрикнула Вильялотэ. - Не все живые ткани еще срослись как следует.
От младших пахло молодой травой, носы их уже обсели конопушки. Захотелось сгрести обоих сразу и швырнуть на кровать, чтоб втроем кувыркаться, обмениваясь легкими тычками и задыхаясь от смеха. Но боль в плече приподняла гадючью головку.
- Вильялотэ, сколько я пролежал?
- Идут последние дни вирессэ. Вот-вот зацветут яблони.
Карнистиро удивленно глянул на врачевательницу.
- В раны попала отрава, рассчитанная вызвать не быструю смерть, а оцепенение. Кровь у тебя была бледно-розовой и жидкой, как у рыбы. Хочешь есть?
- Не то чтобы сильно...
- Пойдем скорее! - обрадовался Амбарто. - Мы тоже голодные - только что вернулись из степи.
- Мы поселили твоих атани в отдельном доме, и твоя ключница сразу захотела перетащить тебя туда, - рассказывал со смехом Дириэль, уцепившись за левую руку Карнистиро. - Вокруг тебя день и ночь вертелось не меньше пяти сиделок. Почему ты не отправил их жить к их племени?
- Женщинам атани нужен дом, чтоб хозяйничать; и мужчина, чтоб доставать его заботами, - усмехнулся Карнистиро. - Так объяснила мне почтенная Либан, ушедшая как воин. А если серьезно, то все они из разных племен и, пожалуй, отныне составляют новый род.
В большой комнате накрывали стол. Зарина, конечно же, велела принести масла и сливок. Фиал лично взгромоздила блюдо жареной птицы и вдруг обхватила Карнистиро большими мягкими руками за плечи.
- Я чуть не померла от радости, когда ты начал оживать, высокий лорд! Проклятые твари, как же они тебя...
Пахнущие сдобой поцелуи кухарки смешались с потоком слез. Фиал удалилась, уткнувшись в свой передник.
- Шамир будет счастлива целый год, если ты, малик, разрешишь ей поцеловать себя, как дозволено было только что почтенной Фиал.
- Ничего ей не было дозволено...
Но Шамир уже припала губами к щеке Карнистиро.
- Все, хватит! Оставьте меня!
Располневшая нарядная Даэт испуганно посторонилась и поставила миску сладостей на самый край стола. Близнецы тихо смеялись.
- Мужчины и женщины твоего дома хотят видеть тебя, сай, - укоризненно произнесла Зарина. наливая вино в кубки.
- Вот и увидят, когда выйду к дружине. Что, вы решили все перецеловать меня, как невесту в племени Виги?!
Какой-то неприятный запах проникал в ноздри, заставляя желудок сжиматься. Странно, но это - липко и густо - пахла гусятина.
- Я не хочу есть.
Зарина замерла с кувшином в руке, близнецы воззрились удивленно.
Мясной дух стал невыносим. Карнистиро поднялся со скамьи:
-Вы обедайте, я постою во дворе.
В сенях Зарина топнула каблуком по сухой половице, к ней подбежал мальчик и тут же унесся прочь.
Крепость, венчавшая лесной холм, была просторна. Сильный, но мягкий южный ветер нес сладость цветущих лугов, влажный дух крепнущих листьев. Животворящее тепло источал Анар. Захотелось размотать бинты и подставить ему незажившие раны.
Карнистиро присел на деревянную ступень, бездумно разглядывая дальнюю башню, зеленую траву у ног, жеребенка цвета спелой вишни, подпрыгивающего возле низкорослой упитанной кобылы.
После такой зимы все же пришла весна. Они отбились и сохранили силы. Он приведет к Химрингу наугрим и атани с Аскара, а близнецы соберут своих коневодов и охотников на туров. Если Тиелкормо и Куруфинвэ в Нарготронде. то и Финдарато пойдет с ними на север. Надо будет поговорить с Нельо об идее обходного рейда с востока...
Карнистиро ощутил на себе горячие от любопытства взгляды. Так и есть: у крыльца уже выстроились дети. Впереди всех босой и бесштанный малыш сосал палец, страстно мечтая оторвать блестящую застежку с куртки эльда. Другой, чуть постарше, просто прилип глазами к рукояти кинжала.
- Амрос красивее всех! - шептались две девочки в отделении. - А у этого на голове костер - не люблю таких!
- Это старший брат наших кунигасов. Он, наверное, болен.
- Дурочка, эльфы не болеют. Он всегда такой, я слыхала про него...
Феанарион встал. Старшие дети посторонились, а малыши просто задрали головы, не желая расставаться со зрелищем.
От башни, свесив набок алые языки, мчались оба пса Карнистиро. Растолкав детей, они взгромоздили лапы ему на плечи, снова повалив на ступень, и принялись жадно вылизывать лицо и открытую шею. Нолдо прижал к груди их огромные головы.
Собаки уцелели в битвах. Только Хитфар лишился правого уха, а хвост Глорхениэн мертво висел поленом. А Рильрамион покинул давнего друга. Там, у слияния рукавов Гелиона, когда засада окружила отряд, кречет врезался в морду орка и свалил его. Быстро вырвать когти из добычи хищные птицы не умеют - удар тролльей палицы смешал серебряные перья с мозгами ослепшего орка...
- Может, пойдешь в спальню, сай? - спросила из двери Зарина. - Мудрая Вильялотэ порекомендовала бы тебе полежать и отдохнуть.
- Позови ко мне Менельдила и Феарлин, почтенная Зарина, - Карнистиро встал, опираясь на спины собак.
- Как только твои водители дружин вернутся с рубежа, они придут к тебе.
В спальне пахло заваренным липовым цветом, смородиновым листом и еще какими-то травами.
- Я принесла тебе поесть, сай. Наверное, такая пища тебе понравится.
На столе было молоко во всех видах: густые сливки, плотная, как хлеб, ряженка; творог и горячие лепешки из него, отдающее лесным орехом масло. Горло вдруг прямо свело от голода.
Зарина довольно улыбнулась:
- Иногда раненые в живот или голову теряют аппетит к мясу. У нас в степях их кормят творогом и маслом.
Кровь словно сражалась с отравой, и битва эта отдавалась в плече толчками и едва заметной, но нудной болью. Это ощущение не отпускало даже во сне. Хотелось стряхнуть с себя эту гадость силой: поскакать на охоту с братьями. поехать на рубеж. Но орочий яд проник куда-то глубоко, разлился вязкой слабостью.
На следующий день Шамир бочком протиснулась в спальню и уставилась на меховой ковер.
- Чего ты хочешь?
- Малик, Фиана из рода Кумала пожелал взять Шамир в свой дом любимой женой.
- Ну и что?.. Конечно, я разрешаю тебе выйти замуж... если ты за этим пришла.
- Малик, Шамир рабыня! Сделай ее свободной!
- Ну, это еще зимой сделал старшина литейщиков Гроун из Белегоста.
- Нет-нет, малик! Ты должен вывести Шамир перед народом и сказать, что освобождаешь ее навеки с ее будущими детьми. И заменить ее медную серьгу рабыни у притолоки своего дома на новую, свободной женщины.
- Где же я такую возьму?
- О, малик, Фиана уже сделал серьги, какие носят женщины его рода!
- Хорошо. Хватит ли тебе в качестве народа моих братьев и почтенной Зарины?
- Ты милостив, малик, но пусть слова освобождения услышат все люди твоего дома.
Среди дня заявились темнокожая Таути и чернобородый адан. Карнистиро насторожился: что-то в их поведении угрожало попыткой коленопреклонения.
- Высокий лорд, Таути нашла себе мужчину среди воинов твоих братьев, - заявила плетельщица корзин. - Дозволь Таути покинуть твой дом и построить свой.
- Пожалуйста... Что я должен сделать?
- Ничего, высокий лорд. Таути забирает свою одежду и постель и уходит, унося радость твоей доброты. Таути будет отдавать твоей хозяйке хорошие корзины и плетеные циновки.
Карнистиро перевел взгляд на адана.
- Высокий лорд, я тоже хочу завести семью. Твоя служанка Фанд готова стать моей женой. Согласен ли ты освободить нас обоих?
- От чего?! - Карнистиро швырнул перо. - Можете уходить прямо сейчас и жить, как хотите! Причем тут я?!
Адан согнулся было, но вовремя опомнился.
- Умерь свой гнев, высокий лорд! Я лишь хочу, чтоб ты не считал меня и мою жену своими рабами.
- Возьми в кузнице молоток, стучи себя по лбу и повторяй до заката: по эту сторону Эрэд-Энгрин все равно свободны!
- Фанд и я ели твой хлеб, высокий лорд.
- Правы были кхазад - мне досталась толпа безумцев! Ты даже не понимаешь, что твои слова оскорбительны?
- Как я мог оскорбить тебя, высокий лорд?! - на лице адана отразился откровенный страх.
- Ты подумал, что воин оказывает помощь не по обязанности сильного, а чтоб завладеть их свободой.
- Я ничего не думал, лорд!...
- По тебе и заметно, что ты не привык к размышлениям.
- Я могу уйти, высокий лорд?
- И поскорее!
Близнецы только пожимали плечами, глядя на мороку старшего брата.
-Живущие на наших землях принимают наши обычаи. Почему ты не научишь этому своих?
Карнистиро задумчиво глянул на темный край неба.
- Я вижу, что атани очень многочисленны, раз так различаются видом и обычаями. Моринготто стремится покорить их: ближних силой, дальних - овладев их умами и привив им нравы своих прислужников. Если ему это удастся... он двинет на нас целые народы.
- И что же?
- Надо кончать с ним поскорее, вот что! А для этого следует делать союзниками всех, приходящих сюда из-за гор, какими бы чудными они нам ни казались.
Братья согласились с ним.
- Кстати, где-то бегает мой младший оруженосец? Я все время боюсь, что он повиснет у меня на шее. Сбежал на рубеж?
Близнецы переглянулись виновато.
- Мы не смогли ему помешать. Когда он узнал, что ты с маленьким отрядом поскакал на север, он собрал несколько молодых атани и тайно последовал за тобой. Вернулись все, кроме него.
Дириэль встал:
- Я сейчас велю найти лучника Фиану. Он привел отряд к рубежу.
У сына брата Грайне были светлые волосы до плеч и короткие усики. Он давно перерос свою смелую тетку и носил уже меч дружинника.
- Тилорн собрал нас, чтоб идти тебе на помощь, лорд. Мы перешли Гелион по льду выше Сарн-Атрада и хотели догнать тебя по левому берегу. Тилорн торопил нас... На орков мы наткнулись на второй день пути. Выпустили по две стрелы и повернули в приречный лес, чтобы сбить орду со следа. Но с севера прибежали еще сотни полторы. а нас было всего пятнадцать. Нас хотели прижать к глубокому оврагу и окружить. Вдруг задвигались самые большие деревья. Честное слово, они зашагали! Тилорн крикнул нам: "Не бойтесь, это онодрим!" - и стал стрелять в орков. Эти деревья топтали орду, хватали орков ветвями и разрывали пополам. Ни одного не упустили. Орки пытались стрелять в них, рубить своими мечами. Но что меч дереву, да еще такому громадному! Покончив с ордой, эти онодрим ушли... или снова превратились в деревья, я не знаю.
Фиана помолчал, поправляя пояс.
- В Тилорна попала единственная стрела. Прямо в ямку под горлом. Никого не зацепило даже, а его - на месте. И мы решили возвращаться.
Карнистиро ничего не понимал. Потому его и не встревожило сразу отсутствие оруженосца, что ниточка, связывающая его с Тилорном, была цела. Натянулась до боли, но не оборвалась.
- Может, он был ранен, и онодрим забрали его к себе?
- Высокий лорд, мы похоронили Тилорна на песчаной осыпи у Гелиона. Когда клали в могилу, тело уже застыло на ночном морозе. Прости нас. Если бы мы не поехали с ним, он бы ускакал один. Он всей душой рвался к тебе...
- Я понимаю... Иди, Фиана, я хочу остаться один.
Трое Феанарионов объезжали засеки по краю всхолмленной лесостепи. Прежде проезжее, это место превратилось в лабиринт завалов, заболоченных луговин, на которых под мелкой водой скрывались рвы и набитые в землю колья. Сторожевые башни прятались в колках на вершинах холмов и водоразделах.
- Приближается время самых долгих дней, - Карнистиро, жестко прищурившись, смотрел на тающую на севере грозу. - На днях я поеду в Химринг.
- Мы с тобой! - рванулся Амбарто.
- Кто-то должен остаться здесь.
- Конечно, старший из нас двоих! - засмеялся Дириэль.
- Хорошо, что ты хоть иногда вспоминаешь, что я старше, - упрямо мотнул головой брат. - Но следующим летом туда отправлюсь я!
- Следующим летом постараемся вернуть Таргелион, - твердо произнес Карнистиро.

Сумерки. 509 год.

Диор с обнаженным мечом в руке стоял у подножия трона Тингола.
- Что же, подойди и отбери свой камень! Но вперед убей меня! Тебе не впервой проливать кровь эльдар! Чем ты лучше Моргота, нолдо?!
Карнистиро почувствовал, как вспыхнуло лицо. Одним прыжком он сократил расстояние до противника. Золотой клинок высек искры из ногродского булата. Диор отбил удар, быстро уходя влево. Карнистиро снова метнулся вперед. Он был быстрее дориатца, но каждый толчок отдавался в простреленной руке, сбивая дыхание. Взять бы в левую второй меч - щит Диора превратился бы в помеху ему самому... Боль поднялась до плеча и проникла в грудь, леденя сердце. Испарина потекла каплями по вискам. Взмах - золотой луч отбрасывает серебристо-белый и достает до наплечника. Быстрее, быстрее - а потом хоть упасть мертвым в этом сияющем зале. Зеленая пузырчатая тьма ползет со всех сторон, виден лишь меч Диора да его бледное лицо с густыми бровями и полосой усов, как у атани. Во рту сухо, но щит противника начинает провисать. Быстро вперед, острием под ожерелье...
Диор оступился, меч его ударил по левой наручи Карнистиро. Багрово-белая вспышка заслонила все перед глазами нолдо, и тут же что-то шершавое воткнулось в горло. Воздух исчез, и с ним отхлынула боль.
Карнистиро видел, как отступил на шаг Диор, как медленно подплыл к самым глазам узор ковра. Хотел вскочить и атаковать снова, но не смог даже сжать пальцы на рукояти меча. Он словно вытекал из своего тела, оставляя его на полу, как сброшенный доспех. Тускнел свет, бледнели краски, мир делался серо-туманным и плоским. Мысль забилась в отчаянии, стремясь оживить только что ловкое и сильное тело - и не ощутила ничего вещного, осязаемого.
Куруфинвэ наклонился, выпрямился, поворачиваясь к гневно ликующему Диору, поднял меч...
Серая мгла уносила Карнистиро от поединка. Он уже лишний здесь, не помощь, даже не поддержка брату. Вещества Арды теснили бесплотную fea своим непокорством чистой мысли. Боль превратилась во что-то тяжкое и холодное, облепившее руку, грудь, колено. Раны roa заживают, а память их остается...
Смятение несло его прочь к кристальному холоду Ильмена, к звездам. Темны внизу снеговые тучи, спины их серебрятся в свете Итиля. Упасть бы где-то, перетерпеть эти холод и пустоту и снова встать сильным и неутомимым, как вставал он после тяжких ран. Но и облака слишком плотны, они как обледенелые валуны для нагой fea.
Светящаяся дорожка подхватывает его, маня будто неощутимым теплом.
Необозрима высота этого чертога, потому что клубится под сводом чуть мерцающий туман.
Спокойный взгляд сверху вниз на мятущуюся тень. Намо. Здесь не носит он пурпурно-фиолетовых одежд: мыслям не нужны оболочки, чтоб ощущать друг друга.
- Ты стремился вслед за отцом. Вот и пришел первым из братьев, задержавшись ненадолго.
- Я ничего не сумел...
Тишина и пустота. Но листаются картины, невероятно яркие и четкие.
Факел в левой и меч в правой воздеты к непроглядному небу. И меч взлетает, отбив неловкий удар телери. Острие вонзается в ничем не защищенную грудь. Боль возникает там же от мгновенного осанвэ... Нет, это пика с крюком ударила навстречу, орк выскочил из щели и достал-таки лорда Таргелиона почти насмерть.
- Кто это был, Мориофинвэ Карнистиро?
- Орк... нет, Намо, я вспомнил. Фалмалинто, мастер парусов, я знал его.
Опять бьется пламя на ветру, падает отброшенный толчком лучник. Стрела впивается выше запястья... нет, это резануло черным ятаганом
Дальше все быстрее: конь летит вперед - туда, где мечутся дымно-пламенные чудовища. Трупы белокожих людей, Глорхениэн вытаскивает из-под мертвой женщины крохотную девочку. Фиал - так ее назвали потом?..
Битвы и битвы, и каждая рана напоминает о себе холодной волной. Зелень среди зимы - Дориат. Метки стрелы пограничников, но велика отвага нолдор. Падают под золотым мечом защитники ворот, невысокие белокурые синдар. Опять хлещет своя и чужая боль, которую ничем не унять теперь... Маленькое дрожащее тело жмется к боку, награждая еще и своей мукой. Тилорн, рвавшийся спасти и погибший далеко...
- Мысли твои подобны Морю, смятому зимним штормом, первый пришедший ко мне Феанарион. Пусть исцелит тебя уединение.
"В чем оно, мое исцеление? - хотел спросить Карнистиро. - В забвении ран и битв? В прощении Фалмалинто, с которым плавал к Эрессеа в поисках приключений, а потом зарубил у сходен его же корабля? В милосердии дориатцев, которых, богатый опытом сотен сражений, валил ударами двух мечей? Или в отказе от клятвы победить Врага?.." И не спросил. Как всегда, замкнулся гордо и холодно.
Но чистая мысль не может укрыться. Сила Намо обволакивает алый трепещущий огонек fea.
- Долог отдых в моих чертогах. Но ты найдешь все ответы, освободившись от страданий.
И огонек поднимается спокойно. Не просит Карнистиро дозволения встретиться с отцом. Встреча делит радость, но умножает скорбь. Он унесет свою в сумерки одиночества.
Струящийся туман отделяет fea от сознающего себя Времени - Намо Феантаро. Путь окончен. Карнистиро хочет раствориться в покое, отпустить наконец себя, дать волю - и не может. Словно приросла к душе кольчуга не смеющего проявить слабость вождя. Сумерки поглощают fea, время замирает для него...
...Тишина. Ель распростерла черные лапы над запрокинутым лицом. И цветок у левой ладони - черный, с киноварно-алой серединкой. Еще одна ель в отдалении увенчана багряным сиянием. От клуба света отделяются капли, падают вниз на черно-зеркальный пол и тают в нем. Вершины всех этих деревьев одеты таким ореолом. Мерное падение капель света.
Карнистиро, стремительный как горностай, сколько упало капель? Сколько раскрылось цветов? Сколько минуло там, в мире, лет? Дней? Веков?
Можно встать и идти сквозь ели, не колыша будто вырезанных из камня игл. Деревья также бесплотны, как fea. Это сон, внутри которого замкнута мысль. Бесконечны черные ели, редкие черно-алые цветы из голых плит, медленный снегопад густо-розовых огоньков. Хочешь - лежи и смотри на них, хочешь - иди и иди куда-то: сон не прервется и не изменится.
Лишь вода в каменном желобе живая. Она течет без плеска, но это действительно вода. Он пил такую из темных лесных ручьев, из бурлящих водопадов. Поверхность розовая в багряном свете. Такой стекала она с пальцев Аурендила, промывавшего ему рану на груди...
Зачем кружиться внутри одного и того же сна? Лечь и позволить времени течь мимо.
В зеркальных плитах отражается цветок, но не видна прижатая к полу ладонь. Однако, он видит свою руку и согнутое колено. На нем одежда золотисто-коричневого шелка, как в день, когда он прискакал в лагерь Нолофинвэ, чтобы увидеть Майтимо. А недавно чудился зеленый балахон пограничника... Когда оно было, это "недавно"? Сколько раз замерзло и открылось озеро в горах? Не узнать. Лишь мерное падение капель света, отражающихся в воде.
Толстый пучок оборванных нитей. Все они здесь: ушедшие раньше него. Каждый, наверное, также замкнут в своем видении. И хорошо. Пусть думают, что их лорд еще сражается. Горька морская вода, жгучи огонь и горная метель. Это в нем. И он перетерпит один.
Серый плащ среди черных ветвей. Мягкая, но могучая воля обнимает натянутую струной мысль.
"Ты сам замкнул себя в этом лесу. Открой же душу, эльда! Дай себе отдых. Не противься состраданию и ласке."
"Нет, Властительница Скорби. Не тебе утешить меня. Милосердие к побежденному, распростертому на камнях?.. Тебе ведомо все горе Арды, ты равно жалеешь всех. А мне жалость не нужна. Мне нужна справедливость!.."
Слезы валиэ падают на зеркальные плиты вместе с каплями света. Все же велика ее сила, утягивающая в мерцающий туман.
"Все еще сбудется..."
"Нет, Ниэнна, раны fea не заживают. Их не забудешь, к ним можно только притерпеться. Лишь равный поймет это, Ниэнна!"
Соприкосновение дарит бережной лаской, но fea побежденного лорда подобна огню. И валиэ исчезает, оставляя его блуждать в черном лесу, в бесконечном "сегодня" Мандоса.
Невесомая тень перед троном из черного лабрадорита. Но Намо видит хрупкого подростка в кольчуге, стянутой воинским поясом. Перчатка лучника на левой руке, разметались по плечам переливающиеся лунным серебром волосы.
- Я желаю быть со своим лордом, Властитель душ! Это мое право!
- Тилорн, рожденный под вязами Оссирианда, известна ли тебе судьба Мориофинвэ Карнистиро?
- Известна! Он здесь, я чувствую это!
- Неисполнимой клятвой своей сами замкнули для себя Врата Возвращения Феанаро и его сыновья. Ушедший к ним разделит их долю.
На осанвэ накладывается резкое ощущение толчка, словно юный лайквэнди выпалил что-то почти грубое на чужом языке. Но здесь нет речи, а лишь понятия.
- Мне все равно!
- Охотник Гилор и повелительница олвар Нэллин уже разогнулись, освободившись от страха и боли, что принесла им их гибель. Недалек миг, когда они увидят небо над Валинором. Они любят тебя, Тилорн.
Острая боль пронзает маленькую fea. Но снова взлетают пряди светящихся волос.
- Они будут жить и утешатся неминуемой встречей в конце этого мира, Феартаро! Я же хочу остаться с моим лордом до конца!
Намо видит черный лес и розовый дождь. Тоску, которую не исцелит ни жалость, ни надежда. Видит и светлое пламя, горящее в безрассудном, но правом в своем безрассудстве мальчишке. Пламя это рассекает завесы наваждений. В стенах невещественной тьмы открывается узкая галерея: стены из белого и полупрозрачного камня над зеркальным полом.
- Иди.


Текст размещен с разрешения автора.

Обсуждение на форуме



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>