Хуан бежал по мокрым ступеням, нетерпеливо косясь на Лутиэн, словно требовал - скорее! Но она и сама летела вниз, едва касаясь ногами камня.
Пес ударил передними лапами в окованную железом дверь, заскреб ее когтями.
- Вот он, ключ! Посторонись же, милый зверь!
Хуан плечом отшвырнул створку и залился радостным и свирепым лаем. Лутиэн подняла повыше факел. Дрожащее пламя выхватило шерстистый бок и сведенные судорогой огромные лапы. Но пес не обращал внимания на труп волка. Он теребил зубами, торопливо лизал кого- то в углу под сводчатой аркой. Лутиэн шагнула вперед.
Два тела, одно на гругом. Слипшиеся от крови лохмотья, ржавая цепь тянется к откинутой бессильно руке. Безобразно остриженные головы: светлая и черноволосая...
На губах Финрода свежая кровь, она еще сочится из глубокой раны на шее. Нолдо устало спокоен. Лицо Берена искажено отчаянием, словно рвался он из оков, прежде чем свалился мертвым.
Лутиэн сделала еще шаг и упала рядом с аданом Хуан заметался, не зная, о ком первом позаботиться.
...Берен чувствовал, как что-то горячее и влажное скользит по его рукам, спине, лицу. С трудом открыл он глаза и увидел прямо перед собой остроухую морду. Со всего размаха, какой давала ему цепь, он ударил зверя.
Хуан легко увернулся, рыкнул недовольно и толкнул адана лапой. Тот свалился навзничь, пытаясь защитить горло кованым браслетом. И тут взгляд его наткнулся на черноволосую голову на груди Финрода.
- Лутиэн!..
Пелена страха и ярости упала с глаз Берена. Не волк толкал его носом, а Хуан, взволнованный и сердитый. И Лутиэн здесь не пленница, а спасительница, пришедшая вызволить их.
- Melde!
Он потянулся к лежащей, за руку подтащил к себе почти невесомое тело и прижался шершавыми губами к холодной щеке. Медленно поднялись ресницы, и из синих глаз хлынула ослепляющая радость.
-Melin, ты жив!
Лутиэн гладила руки и плечи адана, словно стирая вязкую боль. Берен рванулся встать - цепь лязгнула по камню.
- Хотя бы нож - перепилить это...
- Тебя сейчас освободят. А Финрод?..
- Он мертв, melde. Когда вон та тварь кинулась на меня, он выдернул руку из браслета и схватил ее за ухо. А потом набросил цепь на шею и задушил. Но гадина успела прокусить ему горло. Я обязан жизнью королю.
Хуан оглушительно гавкнул. Он счистил уже кровь с шеи нолдо и теперь обрабатывал его запястья.
- Не надо тревожить опустевшее roa, песик, - Лутиэн опустила голову на плечо Берена.
Тут Хуан оскалил клыки и прыгнул к ней. Затрещал рукав куртки. Лутиэн коснулась лба Финрода.
- О, melin! Он уходит, но он еще здесь! Его можно вернуть!
- Ты, псина, беги же, зови кузнецов и целителей! Надо скорее выйти из этой ямы!
Финрод, бледный, как прозрачная тень, лежал на высоко взбитых подушках. Берен, тяжело волоча ногу, подошел к нему и присел на край постели.
- Как странно снова жить, - нолдо коснулся ладонью одеяла. - Знаешь, передо мной открылась дорога вперед и вверх, вся огороженная звездным светом. И вдруг меня понесло обратно, все вниз, сквозь камень... Теперь я боюсь приподняться - вдруг снова полечу прочь.
- Что ты, taro melde! Раны твои скоро заживут, и ты вернешься к себе в Нарготронд. Лутиэн отправила домой освобожденных пленников, и твой брат пришлет сюда воинов.
- Значит, мы вчетвером в этой крепости: ты, я, Лутиэн и Хуан?
- Нет, сотня бывших пленников взяла оружие, чтобы защищаться до прихода дружины.
- Лутиэн - настоящая королева, - Финрод слабо улыбнулся. - В Нарготронде она сможет помогать мне.
- Taro... - Берен вздохнул. - Я прошу тебя увезти Лутиэн... и удержать у себя. Птому что не смею остаться в твоем городе, пока Тингол не смирится.
Арафинвион опустил ресницы.
- Значит, наш поход еще не окончен?... Но больше я никого не позову с собой.
Берен помолчал.
- Я в неоплатном долгу перед тобой, taro. И никогда больше не посмею чего-то просить у тебя.
- Почему? Финрод улыбнулся, не открывая глаз. - Коня, меч, лук... а золотые кольца для вас я сделаю прямо тут, в крепости, как только встану.
Адан осторожно взял забинтованное запястье и поцеловал холодную ладонь.
Два всадника летели во весь опор через лесную гриву. Чегравый и звездно-буланый кони раздули ноздри, держа торчком острые уши. Лишь на скалистой гряде они перешли на шаг.
- Куда мы повернем за Тесниной, Тиелкормо?
- К Рамдалу! На север вдвоем не проедем, там полно орков.
- И хороши будем, явившись к Майтимо вдвоем, без дружин!
- Оставшиеся вернутся к нам, Куруфинвэ. Не все, но большинство. Не вытерпят они этого позора. Но только я вряд ли прощу им предательство!
- Простим, - Куруфинвэ жестко усмехнулся. - Когда стыд их совсем загложет.
Сзади из-за перелеска вымахнуло еще четыре десятка всадников. Феанарионы придержали коней.
- Мы едва догнали вас, лорды, - поравнявшись с ними, сказал сероглазый воин.
- Вас не хотели отпускать? - с надеждой спросил Куруфинвэ.
- Нет. Мы собрались без спешки и взяли заводных коней.
- Альквен... а Тельперинкваро?
Воительница сжала губы.
- Я вернусь, брошу его поперек седла и привезу к тебе!
- Нет, не надо, - Куруфинвэ вскинул голову. - Раз он решил, пусть поступает, как хочет.
Отряд одолел извилистую тропу между скалами и рысью поскакал вдоль заросших оврагов.
- И все же ты вернулся бы, taro, - Берен неуверенно коснулся плеча Финрода.
- Я не отстану от вас верхом. Мы кое о чем побеседовали с твоей женой, - в серо-голубых глазах Арафинвиона горел опасный огонь. - Может быть, нам удастся наш замысел.
По серой пыли, во мраке ночи, среди горького дыма Тангородрима сталился в бешеной скачке волк, подгоняя неоседланного коня. С беззвездного неба, коротко хлопая крыльями, падала огромная летучая мышь и снова взмывала с режущим визгом. И перед воротами Ангбанда с коня упал связанный по локтям эльф. Мышь метнулась в скальный проем.
Из ворот высыпали орки. Два вздернули эльфа с мощенки. Волк рыкнул, и орки почтительно расступились, пропуская его вперед вместе с пленником.
Багровое пламя в каменных чашах освещало огромный чертог, и все же тьма лежала вокруг черного трона.
Волк на брюхе подполз к его подножию, волоча пленника за конец веревки. Мышь повисла на балке.
Чудовищно огромный орк повернул увенчанную зубчатой короной голову. Щелевидные зрачки его сузились, обнажились в оскале крупные зубы.
- Ваш глупый замысел открылся мне, едва вы ступили в портал. Примите же свой настоящий вид, жалкие безумцы!
Берен с трудом выпрямился. Лутиэн склонила голову.
- Опусти руки, Финдарато. Такими штучками когда-то тешились твой самый младший брат с сынком-занозой Феанаро.
Веревка упала на пол.
- Ты оказал мне большую услугу, Смертный, приведя сюда сына короля нолдор и дочь короля синдар. Ты получишь заслуженную награду. Подойди поближе, Финдарато. Надеюсь, ноги твои не приросли к полу?
Арафинвион шагнул вперед, спокойно глядя в глаза Морготу.
- Представь себе, именно тебя хотел я заполучить не меньше, чем Феанаро с его мальчишками. Тебе найдется место в моей крепости. И не в темнице, как ты сейчас подумал. Это было бы глупым расточительством. Подойди еще ближе, Финдарато. Феанаро ненавидел меня еще там, в вашем Заморье. Ты же жил так, словно меня и нет на свете. Это оскорбительно, не находишь?
Берен, напрягшийся до дрожи, видел, как горько и насмешливо улыбнулся Финрод.
- Я открою тебе не только замыслы злобных сыновей Феанаро, отправивших тебя на гибель, но и твоего братца. Ты напрасно считаешь его таким светлым и чистым. Венец уже прирос к его бездумной головке, и возвращению твоему он рад бы не был.
- Тебя называют изобретателем лжи, Моринготто. Но что-то мастерства в своем ремесле не достиг! - звонко произнес Финрод.
- Можешь не верить. Это уже не имеет значения. Потому что Инголдо Финдарато, золотой луч Валинора, стал отныне подданным и советником короля Эндора.
- Если ты так проницателен, ты угадаешь, что я тебе посоветую.
- Подойди ближе! прошипел Моргот.
Когтистая лапа поймала тонкую руку, и Арафинвион упал грудью на завешанные плащом колени Черного Валы.
- Не спеши высказываться, Финдарато.
Нолдо прикусил губу и закинул голову от боли в вывернутой руке.
- Конечно, уговаривать тебя бесполезно. Мучить... тоже, разве что получить небольшое удовольствие, глядя, как терзают твое прекрасное тело. У меня есть лучшие способы покорить тебя. За века, прошедшие с восхода Итиля, я создал растения, накопившие в себе особые вещества. Тебе просто воткнут полые иглы сюда, - коготь скользнул по горлу пленника, потом по сгибу локтя, - и сюда. Власть над твоим roa перейдет ко мне, светлый Инглор. Только взглянувший тебе в глаза, поймет, как мечется твоя fea в темнице плоти. Правда, на месте уколов останутся синие пятна, но мы прикроем их какими-нибудь украшениями. Ты будешь сидеть у подножия моего трона - выше остальных слуг. Пленников, что увидят тебя - нарядного, вооруженного - я, конечно, отпущу. Представь себе гнев и презрение твоих сородичей! А ярость мести Феанарионов? Они сотрут с земли твой народ и сами погибнут в бесславной резне! И бросит венец Тириона твой обесчещенный отец!..
Финрод, скрученный мощными лапами, почти лежал на коленях Моргота, закусив губы и часто дыша.
Бледная от ужаса и гнева Лутиэн шагнула вперед.
- Ты забыл обо мне, Моргот! И о моей матери, все это время отражавшей твои нападения!
- Ничего я не забыл, прекраснейшая из живущих. Могущественна Мелиан, но разве я бросаю ей вызов? Наоборот, я хочу вернуть ей дочь. Пусть королева возьмет тебя и отправляется к себе в Аман. Заодно может прихватить мужа и народ. Она вполне в силах провести корабли через преграды, возведенные Валар. Вам не закрыт путь туда, в отличие от этого маленького самонадеянного ничтожества.
- Перестань же его мучить, Владыка Ангбанда! Мы в твоей власти, зачем ломать ему руки?
- Это безвредно, только немного больно. Я лишь осторожно наказываю своего советника за прошлые заблуждения. Пожалуй, перед лечением он еще и отведает плети. Тебя же, дочь Тингола, сейчас проводят в башню. Там ты будешь ждать посланцев Дориата. И даже, - щели Морготовых глаз запульсировали, - со временем станешь королевой Эндора.
- Я замужем, и мой муж стоит рядом со мной!
- Он всего лишь Смертный и не равен Воплощенным. Думаю, такой неравный брак легко расторгнуть. Как твое имя, Смертный?
- Берен я, сын Барахира, кунга Дортониона!
Челюсти Моргота лязгнули.
- Я приговорил тебя к смерти, Берен. Но здесь единственный закон - моя воля. Я сделаю тебя кунгом твоего Дортониона и присоединю к нему еще кое-какие земли. Пусть люди знают, что я умею вознаграждать за услуги!
- Отпусти моего родича, вала! Лучше прикажи просто заковать его. Из благодарности я спою тебе. Мать научила меня песням Лориэна, что дарят радость и покой душе.
Лапы чуть ослабили хватку, пленник вздохнул свободнее.
Лутиэн откинула со лба прядь темных волос.
Никогда еще под этими грубо обколотыми сводеми не звучала эльфийская песня. О далеком, но возможном говорила она; о мечте, претворяющейся в явь и перерождающейся в новую мечту.
Берен чувствовал, как его самого покачивают неощутимые волны, делают сильным и легким. Просился в руку спрятанный под одеждой кинжал - вполне возможно сейчас прыгнуть вперед и вогнать лезвие в толстую шею оболочки павшего айну...
Зрачки Моргота перестали пульсировать, прилипнув к фигурке Лутиэн. Вот она шагнула в сторону - взгляд орка-громадины повис над пустым местом. Лутиэн подхватила шкуру летучей мыши и оказалась под самым сводом.
Сползали по стенам сторожевые орки, растянув морды в блаженные улыбки. Свалилось набок восьминогое чешуйчатое чудовище, помесь паука с ящером. Финрод выскользнул из разжавшихся лап и бессильно поник на ступенях.
Моргот с рыком всхрапнул. Корона съехала со свесившейся гривастой головы и громко зазвенела об пол. Берен дернулся к ней, но не решился: глаза Черного Валы были открыты.
Финрод с подавленным стоном потянулся и встал. Несколько мгновений смотрел он на корону, одолевая отвращение, потом обмотал ладонь клочком своей рубашки и взял зубчатый железный обод.
- Теперь - прочь отсюда как можно скорее!
Они бросились вверх по лестницам. Их стремительный бег пугал их самих: вдруг рухнет сплетенная завеса сна? И действительно, у портала навстречу им выскочил десяток орков. Уроды оторопели, увидев, как из-под одежды троих беглецов выскользнули гибкие мечи.
Тонкие лезвия резали щиты и куяки, как бумагу. Но за темным провалом портала уже двигалось и грохотало: пробуждалась вся сила Ангбанда.
- Возьми! - Финрод сунул Берену обмотанный тряпьем - Зови коня!
- А ты, taro?!
В глазах Финрода плескалась светлая ярость.
- Или мы сюда зря пришли?!
По неровному пандусу бежали орки.
- Лутиэн! - Берен бросил ей добычу и встал рядом с Финродом. - Сядем втроем, taro, вы, эльфы, ничего не весите...
Перед ними замелькали черные ятаганы.
Если на одного нападают больше четырех противников, они только мешают друг другу. Финрод и Берен отступали к осыпям прочь от ворот, оставляя на шершавой мощенке неуклюжие трупы. Их самих уже несколько раз достали в грудь, но скрытые под одеждой кольчуги держали удары. Вот то, что серая куртка Финрода потемнела на плече - плохо... И тут же жгучая боль полоснула беоринга по ногам.
Конь оседал на задние ноги, но воля Лутиэн держала его на месте. А за порталом ворочалось что-то громадное. Вот-вот оно вырвется, и спасения не будет...
Черно-серебряный таран врезался в орочью толпу. С визгом бросились в стороны самые опытные, имевшие столкновения с волками.
- Хуан!
Пес дернул Лутиэн к себе. Берен вскочил на коня и подкинул Финрода на холку.
Хуан оглядывался, желая отстать и схватиться с преследователями. Но, помня о всаднице, рычал и бросался вперед с удвоенной быстротой. Вдруг за спинами беглецов раздался гулкий удар, и багровый отсвет протянул вперед их тени. Сам Черный Владыка бросился в погоню.
Эльфы действительно легки, как воздух, но в Берене было не меньше пяти пудов сильной человеческой плоти. Конь дышал все тяжелее, разбрызгивая из ноздрей пену. Велик пыльный Анфауглит, и негде укрыться на нем от волков и чудовищ, от летучих шпионов Моргота. Хуан унесет Лутиэн, а им с королем придется погибнуть в бою среди этой грязи и камней...
Финрод смотрел через плечо Берена назад, и губы короля вздрагивали в злой усмешке.
- Вдруг мы окажемся удачливее Финголфина, Берен Барахирион?
Бледный свет сделал его глаза темно-синими.
Берен поднял голову: на востоке голубая кайма обвела черную полосу далеких гор.
- Хей, хей, саврасый!.. Может, еще оторвемся, taro!
Погоня настигала с ревом и грохотом. И тем оглушительнее показалась внезапная тишина за спиной. В небе вспыхнули высокие облака, и темная сила ринулась обратно в норы, спасаясь от огненного взгляда Ариэн.
Берен соскочил со взмокшего, дрожащего коня. Тут ноги адана сами согнулись от тупой тянущей боли. Финрода шатало, дышал он часто и неглубоко.
- Нас секанули отравленными мечами, taro, - Берен все же поднялся, перехватываясь по стволику рябинки. - Надо поскорее промыть раны.
Финрод потер глаза и огляделся.
- Идемте. Здесь есть место, чтоб укрыться. Коня я отпускаю.
Лутиэн перекинула руку мужа через плечо и обхватила его за пояс, помогая идти. Хуан подставил загривок Финроду.
- Да, мы же бывали тут втроем с Тиелкормо... Веди, пес, я что-то плохо вижу.
С утеса в расщелину обрушивался водопад.
- Прямо через струю, там будет пещерка.
Хуан плотно прижал уши, прежде чем ступил в поток.
Усадив Берена на каменный пол, Лутиэн пинялась снимать с него кольчугу.
- Сейчас я помогу и тебе, Финрод.
- Не надо, я сам справлюсь. Даже Саурон заметил, что я выдержу дольше, чем любой из эдайн...
- Ой, не надо, брат! - Лутиэн отмахнулась от жуткого образа. - Я просто дрожу, вспоминая, как Моргот тебя...
- Он больше царапал кольчугу, чем меня. Напрасно похвалялся проницательностью.
Хуан требовательно лизнул нолдо в щеку, потянул зубами ворот рубашки, открывая его плечо. Мягкий собачий язык заработал с подсосом, Финрод невольно вздрагивал от предощущения боли. Но Хуан был очень умелым и осторожным врачевателем.
Лутиэн принесла в свернутом из листа мать-и-мачехи ковшике воды и напоила обоих раненых. Тихой песней и прикосновениями к вискам она отправила Берена в спокойный сон.
- Тебе тоже следует заснуть, брат.
- Орда уже бежит по нашему следу. Кто-то должен быть готов к защите.
- Я тоже кое-что умею. Заглянувший за струю увидит скальную стену. И Хуан будет сторожить.
Нудная боль ломила плечо, спускаясь под лопатку, противно кружилась голова, подташнивало. Лутиэн погладила волосы Финрода, тронула его лоб между бровями, шею. Ощущение скольжения вверх напугало Арафинвиона.
- Не надо! Вдруг меня снова начнет уносить из Средиземья?
- Я буду рядом, брат, я тебя верну.
Боль ушла, но не закрылись раны даже у эльфа, хотя после бегства прошло не меньше четырех суток. Берен проснулся отчаянно голодным. Хуан посмотрел на него и исчез за водяной завесой. Веорнулся он скоро, неся в зубах крупного зайца. кровь еще капала из прокушенной головы зверька.
- Огня нам развести не из чего, да и нельзя - орки почуют дым, - вздохнула Лутиэн.
Беоринг распорол тушку и ободрал шкурку с розовой ляжки.
- Нам много раз приходилось утолять голод сырым мясом или рыбой. Поверьте друзья, это совсем неплохая еда, когда нет другой.
- Ты ешь, melin, а я отвернусь, - сказала тихо Лутиэн.
- Возьми ножку, taro.
- Мне легче поголодать еще неделю, чем попробовать такого угощения, - виновато улыбнулся Финрод.
Хуан добрал тушку, оставив потроха и шкурку.
- Куда мы направимся, taro?
- Ближе всего идти к Тол-Сириону. Но, боюсь, там нас и будут искать.
- Следует держаться реки - вода будет нам защитой, - заметила Лутиэн. - Если же этот путь окажется закрыт, попробуем пройти чекрез глухие леса Бретиля в Дориат. В Бретиль постоянно уходят отряды наших разведчиков, мы можем встретить их.
Берен размотал тряпки. Теплый радостный свет залил пещерку. Лежащий у выхода Хуан прищурился и высунул язык, как на солнцепеке.
- Так вот он каков, Предвечный свет, - задумчиво произнесла Лутиэн. - Он пронизывает меня насквозь и словно смывает ужас Ангбанда.
- Он просто тепел и живителен, как майское солнце. А что чувствуешь ты, taro?
Нолдо ответил не сразу. Живые эльфийские воспоминания унесли его далеко через Море и прошедшие годы к зеленым травам у подножия Ойолоссэ. Возвращение отозвалось болью.
- Я думаю: не сделай Феанор эти камни - погубил бы Моргот Древа?
- Этой гадине лишь бы пакостить, - хмыкнул Берен. - Он и веретено приспособит глаза выкалывать... Taro, стоит ли нам нести с собой эту ангбандскую железяку?
- По-моему, ее следует выбросить поскорее и подальше.
Берен взял в руки меч и, не удержавшись, согнул лезвие в кольцо. Оно распрямилось с мелодичным звоном. Коснувшись черного железа, клинок окутался сиянием. Четыре взмаха - от короны остались тускло блестящие куски.
- Какова сталь! И кольчуги! Тебя ведь достали ниже рукава, taro, прочие удары только изрезали куртки. Если бы твои двоюродные братья, Феанорионы, были не лордами, а лишь мастерами!..
Беоринг, подобрав камни, завязал их в кусок сукна.
- Возьми, melde, и храни их у себя... - и тут перехватил изумленный взгляд Финрода.
- Что случилось, taro?
- Ты спокойно трогал голой руккой корону Моргота, а теперь взял и Сильмариллы!
- А, вот ты про что! Корона - железо как железо, шершавое даже, а ваши заклятые камешки просто гладкие и приятно теплые.
Финрод торопливо развязал узелок.
- Нет, это Сильмариллы, которые я видел в венце Феанора. Никто не сумел бы сотворить ничего даже просто похожего на них. Возьми, seler, и спрячь получше.
Хуан обшаривал лес впереди, разведывая дорогу. Беглецы двигались очень медленно. Берен с трудом переставлял онемевшие ноги, Финрод то и дело тер глаза, отгоняя туман слабости.
Изрезанные щелями обрывы Дортониона давали им укрытие от холода поднимающихся по ночам туманов. Весна только еще набирала силу в ущелье Сириона.
На третий день пути они решились разжечь костер. Мясо пойманной псом косули стало первой пищей для Лутиэн и короля Нарготронда. Тинголиэн с удовольствием обглодала два ребрышка, Финрод едва заставил себя съесть кусок печени.
Нолдо ненавидел себя за слабость. Каким защитником будет он друзьям, если их обнаружат? И когда же осилит он отраву? Келегорм лежал пластом все койрэ и потом еще долго выглядел вялым. Но того посекли сильно, а здесь один неглубокий порез...
На девятый день скалы ушли далеко влево. Если пойти по-прежнему вдоль них, путь к Дориату сократится, но заведет в такие места, куда лучше не заходить даже с дружиной. Опять тот же Келегорм в годы Долгого мира взялся подчистить Нан-Дунгорфеб. Аглонцы перебили видимо-невидимо нечисти, но привезли отравленными чуть ли не половину дружины. Тяжкие же мороки не поддались и нолдорским мечам. Теперь нечисть воспряла. Следовало держаться подальше от ельников под южными склонами Дортониона.
Водоразделы левобережья заросли березовыми лесами. Травы в них были низки и свежи. Сила весеннего роста скоро поднимет их, спрятав следы адана. Немного бы везения - чтобы вышел навстречу лучник со знаком Дориата на рукаве...
Хуан вскочил, колотя себя хвостом по бокам. Берен рванул меч.
Орки с воплями ринулись с трех сторон, держа в лапах не мечи, а сети. И два легких клинка тут же доказали им бесполезность такого оружия. Тогда отскочившие выхватили ятаганы.
- Держись ближе, taro!
Нолдо тоже стоял на месте, не в силах двигаться быстро. Клинки разрубали щиты и доспехи, но что могут два бойца... или даже три - Хуан валил орков ударами широченной груди - против трех десятков?.. Вдруг орда отпрянула и бросилась врассыпную.
- Я сотворила морок - конницу под знаменем Келегорма, - Лутиэн дрожала от усталости.
- Надо скорее перейти какую-нибудь воду, - облизывая сухие губы, сказал Финрод.
Нолдо и беоринг получили новые раны, легкие, но болезненные, ятаганы поцарапали и Хуана. Под вечер беглецы добрались до реки шириной в пять саженей, текущей среди лугов. Орки плавают не лучше камней, воды боятся самой мелкой, а мостик построят нескоро. Но что стоит им, бегающим медленно, но неутомимо, догнать трех измученных путников на следующий день?
- Что если перебраться на правобережье, taro? Там уже твои земли.
- До реки три дня пути, Берен. А до Бретиля один. Давайте соберем все силы и будем идти всю ночь.
К счастью, было ясно.Свет Итиля тоже пугал орков, лишая резвости и предприимчивости.
Лутиэн помогла спотыкавшемуся на каждом шагу Берену. Финрод шел впереди, держа в руке обнаженный меч.
Перед рассветом беглецы услышали далеко позади вой орды и звон металла.
- Их хорошо встретили, - Берен обернулся. - Может, пойдем туда, к месту боя?
- Нет, melin, пограничники найдут нас и так. Следует спешить вперед.
Едва анор метнул первые лучи, беглецы без сил свалились на траву. Финрод чувствовал, что рана у него на плече открылась, кровоточат и недавние порезы. Орочья отрава пробудила боль даже в заживших рубцах на спине и руках. Саурон пускал в ход то тонкую плеть, то щипцы, то угли...
Хуан вскочил. Финрод поднял голову.
От северных опушек к ним летели два всадника. И передний сидел на звездно-буланом коне.
Трое Феанорионов осадили коней. Берен и Финрод заслонили Лутиэн. Хуан стоял перед ними, вытянув хвост палкой.
С Келегормом и Куруфином был Карантир. Возле его вороного коня встали два пса. Эти волкодавы совсем немного уступали в росте Хуану. Финрод знал, что они редко снисходят до охоты на зверя, но в одиночку берут вооруженных орков, а вдвоем одолевают перебирающихся через Эрэд-Луин чудовищ.
- Приветствую короля Нарготронда, - насмешливо произнес Келегорм. - Предлагаю ему со спутниками пищу и отдых у нас в лагере.
- Мы ценим ваше гостеприимство, но спешим продолжить путь, - ответил Финрод.
- Почему же идете на восток, а не в свои земли?
- У нас есть дела на этом берегу.
- Несете в дар Тинголу чужое достояние?
Финрод промолчал.
- Лутиэн, ты отвергла честную любовь эльда и держишься за руку адана, покупающего тебя у отца? - презрительно спросил Куруфин.
- Уйдите с нашей дороги, голодрим, - твердо ответила Лутиэн.
- Да, убирайтесь! Иначе кто-то извас заплатит своей жизнью за наши! - Берен поднял меч.
Карантир пронзительно свистнул. Конь его метнулся в сторону. Тут же сорвались с места и остальные братья. Хуан с рычанием бросился за черно-голубыми волкодавами.
Карантир крутнул над головой длинную веревку. Петля охватила плечи Берена, рванув его в сторону. Меч выпал из руки адана. Хуан прыгнул, чтобы перекусить волочащую беоринга по замле веревку, и тут же оба волкодава напали на него. В этот миг Куруфин барсом обрушился на Финрода. Арафинвион вскрикнул от боли в плече и упал в траву. Когда он очнулся в руках Феанориона, Карантир уже поднял оба их меча. Лутиэн стояла посреди луга, Хуан, оскалив клыки и поджимая правую переднюю лапу, не подпускал к ней Келегорма. Оба волкодава хелеворнца упорно смотрели на черно-серебряного пса.
Карантир вскочил на коня и снова стал раскручивать веревку.
- Может быть, дева добровольно сядет ко мне на седло, не дожидаясь броска аркана и новой собачьей свалки?
- К тебе?! Ни за что в жизни!
- Ну, к любому из моих братьев.
Лутиэн погладила разорванное ухо Хуана.
- Мы побеждены, песик. Только не покидай меня... Оставь свою петлю, Карантир, и помоги мне сесть на коня.
Куруфин вытащил из седельной сумки полотенце и связал руки Финроду.
- Это ненадолго, toronja. Я опасаюсь, что из верности роду Барахира ты вдруг спрыгнешь с коня.
Келегорм посадил позади себя Берена, связанного арканом.
- Не боишься, что я перекушу тебе горло, нолдо?! - с ненавистью произнес Барахирион.
- Ты и это можешь? - равнодушно усмехнулся тот.
- Неужели вы мне тоже свяжете руки? - Лутиэн надменно посмотрела на Карантира.
- Непременно, - ответил тот. - Феарлин сколько раз сдергивала меня с коня в игре, а ты почти такая же высокая.
- Я не воин.
- Кто знает? Если бы вы захватили меня, я бы вырвал у тебя кинжал, приставил тебе к груди и потребовал, чтоб нас отпустили...
- Придержи язычок, Narinja! - одернул его Келегорм.
- Вряд ли Тинголиэн воспользуется подсказкой, - качнул головой Куруфин.
На берегу Ривиля были поставлены шалаши из свежих веток. Несколько воинов приветствовали Феанорионов.
- Готовьтесь немедленно выступать, - приказал Келегорм. Идти будем день и ночь, чтоб быстрее миновать Полусветные воды.
Пленников сняли с коней.
- На тебе и твоем вассале кольчуги моего плетения, тoronja, - заметил Куруфин, помогая раздеть Финрода. - И мои мечи сослужили вам службу.
- Берен хотел бы, чтоб ты был мастером, а не лордом.
- Того желал бы и Моргот. И чтобы я оказался у него в рабах. Берен не мечтал о таком же?
Двое воинов осторожно смыли грязь и кровь с тела короля.
- Ты дорого заплатил за свое кольцо, toronja! Морготов прислужник не оставил на тебе живого места.
- Берен поплатился так же.
- Тогда его потери больше. Ведь любовь ниже чести.
- А как очистите вы свою честь после сделанного сегодня?
Куруфин усмехнулся:
- По вашим следам идет орда. Передовых мы выбили сегодня ночью, но с севера бегут еще и еще сотни. Если бы мы обошли вас, оставив на лужайке...
- Выходит, вы нас спасли?
- Получается так.
- И что сделаете со спасенными?
- Ниже Теснины нас ждут ладьи. Мы увезем вас очень далеко на восток. А когда ты отлежишься, заживут раны, сойдут вот эти мерзкие рубцы, тебя с великим почетом отвезут в Нарготронд. Разве ты нам враг?
- А Лутиэн?
- Она ведь не ранена? Дева побудет у нас, а потом поедет с эскортом к отцу и матери.
- Тиелкормо не станет ее больше удерживать?
- Получив решительный отказ? За кого ты нас принимаешь?!
- Что будет с Береном?
- Уедет с тобой, если захочет. Или уйдет в любую сторону. Он нам не нужен.
В сумерках на стоянку примчались полсотни всадников.
- С ордой покончено! - весело и жестко сказала Альквэн. - Выбили полторы сотни. У нас семеро раненых, но только один серьезно - стрелой в шею.
- Уступи мне что-нибудь из своей добычи, Карнистиро, - улыбнулся Келегорм.
- Выбирай, - хелеворнец щедро указал на сидящую у прогоревшего костра дочь Тингола и ближний шалаш, в котором лежал Берен.
- Я не буду скромен и возьму лучшую часть: Лутиэн и своего Хуана.
- Не смей приближаться ко мне, Феанорион! - воскликнула та, вскакивая.
- И не подумаю. Куруфинвэ, устрой мою долю добычи получше.
Лутиэн снова села, спрятав ладони между обтянутых рваными штанами колен.
- Поручаю тебе эту деву, Альквэн, - сказал Куруфинвэ.
- Ты лишаешь меня командования арьергардом, лорд?!
- Стеречь Эльвэн куда труднее, чем рубить орков.
- Я довезу ее невредимой.
Альквэн подошла к дочери Тингола.
- Пойдем, я дам тебе хорошую одежду и плащ, а отдыхать ляжешь в новом шалаше. Ты усидишь на коне, или тебе приготовить носилки?
- Я хочу остаться со своим мужем.
- С кем?!
- Берен Барахирион мой муж по законам квенди уже целый год, - твердо произнесла Лутиэн.
Они стояли напротив друг друга: светловолосая полутэлэри из Тириона и странно чернокосая синдэ. Альквэн была чуть ниже ростом, но как рождена в сверкающей стали с мечом на поясе. Оборванная исхудавшая Лутиэн рядом с ней выглядела беженкой из погибшего города.
- Все же, ты пойдешь со мной, Тинголиэн. Какую пользу принесут твоему мужу твои грязные лохмотья и сухие листья в волосах?
Альквэн взяла синдэ за запястье, и та почувствовала, что никогда не сможет вырвать руку из ее пальцев.
Келегорм откинул угол серой суконной тряпки. Свет жаркого полудня озарил тесный шалаш.
- Неужели все получилось? - Карантир протянул было руку и задержал ее в воздухе, не коснувшись камней. - Мне не верится. Может, я все еще сплю под добрые песни Вильялотэ? Проснусь - а надо мной сосновый потолок, и курчавая Шамир собирается поить меня бульоном?
- Вот нескладеха! - Келегорм шлепнул брата по спине. - Атаринкэ, вместо того, чтобы смотреть на отцовские камни, мы сейчас будем утирать глаза и нос этому растяпе.
Куруфин провел ладонью над камнями:
- Они устали во тьме Ангамандо. Моринготто, увидев их на голове отца, решил, что это какие-то особые самоцветы. А они тоже живые существа. Они соскучились по свету и рукам мастера.
- Дадим взглянуть на них Ариэн? - спросил Келегорм.
- Да. И подставим под лучи Итиля. Они ведь просто печальны от темноты и тоски.
- Я боюсь, что мы их опять потеряем, - на переносице и шеках Карантира выступили веснушки. - Давайте, я возьму их и один поскачу вперед? Одинокий всадник не привлечет внимания тех, кто охотится за Финдарато и его спутниками.
- Очередная глупая выдумка, - хмыкнул Келегорм. - Вместе мы дойдем быстро и с меньшим риском.
- Нам ведь следует опасаться и Тингола, - заметил Куруфин. - Может, отошлем его дочь к нему прямо сейчас?
- Вот тогда-то нам и нужно будет его опасаться, - Келегорм насмешливо прищурился. - Уйдем как можно тише и как можно скорее.
Сильмариллы поймали серебристый лучик, пробившийся через дырку в зеленой крыше. Трое Феанорионов ощутили, как камни оживают.
Силы оставили Финрода как-то сразу. Он заснул во время перевязки и очнулся, почувствовав губами теплый край чашки. Едва напившись, снова провалился в темный сон. С ним что-то делали - сознания достигали едва ощутимые отголоски боли. Точнее, он догадывался, что эти ощущения должны означать боль.
Однажды при пробуждении снова настиг страх улететь из Эндора. Он почти тут же догадался, что просто покачивается на конных носилках. Лошади шли в ногу широкой иноходью, и подвешенное между ними полотно поднималось и опускалось, как корабль на округлых волнах. Над конскими ушами проносились зеленые ветви и клочки чистого неба.
"Поход окончен. Но окончено и Изгнание! Против воли мы помогли Феанарионам сдержать их Клятву. Теперь мир непредсказуемо изменится, и с ним судьбы эльдар. Вот только в стороне останется судьба Берена и Лутиэн... Разве я не сделал все, чтобы помочь им? Ведь я мог умереть в подбашенном подвале Тол-Сириона, пять раз убит в стычках во время бегства. Это тоже судьба, и свое слово я сдержал".
Лутиэн сидела на холке рыжего коня, свесив набок обутые в новые крепкие сапожки ноги. Было тепло, и рысий плащ она сбросила, постелив на арчак седла. Хуан на трех лапах тащился за конем. Когда отряд поднимался на холмы, одолевал склоны оврагов, плечо Лутиэн касалось кольчуги Альквэн.
- Ты можешь поравняться с носилками моего мужа? Я хочу сказать ему несколько слов.
- Как только тропа станет пошире.
Рыжий конь легко догнал двух иноходцев.
- Как ты, melin?
- Хорошо. обо мне заботятся, как о своем дружиннике. Где мы сейчас?
- Лесная опушка слева - Бретиль.
- Если бы судьбе было угодно послать нам навстречу пограничников твоего отца!
- Это была бы злая судьба! - бросила Альквэн и одержала коня.
Нолдор двигались быстро. Чтоб скорее миновать границы Дориата, даже не останавливались кормить коней, и четыре дня ехали без отдыха. На пятый они свернули к берегу широкого и быстрого здесь Сириона.
- Что вы хотите делать? - спросила Лутиэн свою стражницу.
- Переправиться на другой берег. Оказаться в водах Эсгалдуина нам вовсе не хочется, - ответила та.
- Но на том берегу уже близко владения Финрода. Вы отпустите короля Нарготронда?
- Боюсь, что и его пока нельзя отпускать. Нам не хочется драться с дориатцами, а уж с нарготрондцами...
- Почему обязательно драться?
- Потому что Финдарато обещал помогать во всем потомкам Барахира. А твой муж вобрал себе в голову обязательно завладеть Сильмариллами.
Кони вошли в воду. На нескольких плотах расположились дружинники.
- Я и в кольчуге догоню тебя в воде, Тинголиэн. Я умею переплывать самые бурные горные реки.
- Я не прыгну в воду, пока мой муж в ваших руках, - холодно бросила Лутиэн, усаживаясь на снятое седло.
- Правильно. По этой равнине уже вольно бродит осмелевшая нечисть.
Переправлявшиеся были уже на середине реки, когда с северо-востока показались две быстро приближавшиеся точки. Альквэн подняла лук и, приглядевшись, опустила:
- Орлы.
Огромные птицы пролетели над плывущими, наклонив крыло, сделали широкий круг и заскользили обратно на север в потоке попутного ветра.
- Тебе не встречалась гадина в виде летучей мыши, Лутиэн? Впрочем, вряд ли твоя мать пропустила бы ее в ваши земли.
- В шкуре этого существа я проникла в Ангбанд, - в синих глазах Лутиэн блеснула насмешка. - Нашла ее в башне Тол-ин-Гаурхота.
- Приятная весть! Еще приятнее она будет для Карантира. Тварь все же добралась домой с тремя его стрелами в брюхе, да там и околела.
Кони, громко фыркая и взмахивая мокрыми гривами, вышли на берег. Они тут же принялись хватать высокую и мягкую траву заливного луга.
- Разреши, я сама накормлю моего мужа.
- Зачем? О нем хорошо заботятся.
Лутиэн посмотрела на воительницу:
- Я люблю его, и мне приятно быть с ним.
Та пожала блестящим плечом.
- Любишь? За что? Он хороший воин, но не лучший, чем, скажем, Финрод. Он храбро сражался в покинутом Дортонионе? Но я много раз уходила в дальние разведки с небольшим отрядом и причиняла немало вреда врагу. Он в одиночку прошел Нан-Дунгорфеб? Я побивалась через эту долину с обозом раненых и довезла всех живыми. Он красив?.. Пожалуй, в нем есть гордость и величие, редкое среди эдайн. Но ты видела Келегорма и Куруфина...
- Разве любят за красоту или воинскую доблесть?
- Конечно! Еще - за мастерство и ум.
- У нас в Дориате тоже иногда рождаются юноши и девушки, подобные тебе. Холодные, как зимний ветер, носятся они по лесам, охотясь и сражаясь на границе. Их сердца слишком тверды, чтобы вместить в себя любовь. Потому что любовь - это судьба.
- Я это знаю, - Альквэн глянула на разложенные на полотенце лепешки и копченую рыбу. - Она ведет и повелевает.
- Ты любила кого-то? - удивилась Лутиэн.
- Люблю и сейчас, хотя дух его заключен в Мандосе. Но я-то знаю, за что я люблю его! Он - величайший из рожденных в Арде!
- Феанор?! - Лутиэн даже отстранилась. - Но... за Морем осталась его жена!
- Да, самая прославленная из нисси. Если бы она пошла с нами, она стала бы нашей королевой, - Альквэн рассмеялась. - А я бы служила в ее дружине.
- Так любят дети, Альквэн. Мне Берен дорог и сейчас, когда, ослабевший от ран, нуждается в моей опеке.
- Когда Келегорм попал в засаду у берега Сириона, мы отбили его у орков. Спасти вождя - великая честь!
- Это гордость, а не любовь.
- Тогда мы не понимаем друг друга. Ешь и отдохни. Совсем скоро мы поедем дальше.
Всадники держались плотной группой, готовые вступить в бой или умчаться прочь. Вдали синим облаком уже виднелся кряж Рамдала. Карантир иногда уносился вперед со своими разведчиками, проверяя путь. Собаки не перехватили ни одного следа. Казалось, войско Нарготронда перестало существовать.
Берен не мог, как эльфы, оставаться в забытьи по нескольку суток кряду. Как ни ровен бег иноходцев, качка тревожила его раны.
Иной раз мимо носилок проезжали Феанорионы. Самый ненавистный из них, Келегорм, не удостаивал взглядом адана. Сильмариллы наверняка в поясной сумке этого гордеца! Если когда-нибудь ему, Берену, удастся вырваться на свободу, он пустит в ход все свои силы и умение, чтоб однажды перерезать гладкое белое горло этого красавчика или по рукоять вогнать кинжал под его тонкую ключицу!
Лутиэн иногда подъезжала к носилкам, говорила ласковые, ободряющие слова. Оставалось лишь ждать конца пути.
Две ладьи помчались к правому берегу, наискось персекая бурлящую воду. Здесь Сирион нес рыхлую пену, желтоватую и розовую, над водоворотами и гребнями висела изморось. Водопады заглушали голоса.
Сперва ладьи перевезли обратно на степной берег всех лошадей, кроме звездно-буланого коня Келегорма и еще пяти боевых скакунов. Воины уходили вдоль Рамдала в земли младших Феанорионов. На ладьях оставалось не больше десятка лучников.
Альквэн привела Лутиэн в каютку под носовым настилом.
- Плыть будем долго - столько же, сколько ехали лесами.
- Чем бы мне занять это время? Может быть, ты принесешь арфу или лютню?.. Нет, сначала я починю одежду воинам.
- Как хочешь.
- Можно мне будет выходить на палубу?
- Конечно. Сейчас я вернусь и помогу тебе вымыться.
Финрод заложил руки за голову, глядя в плотно сбитые доски переборки. Куруфин встал и подтянул ему одеяло под подбородок.
- Откровенно говоря, смотреть неприятно.
Арафинвион усмехнулся:
- Должно же это когда-нибудь зажить.
- Чего от тебя хотели?
- Покорности. Еще: кто, откуда, зачем забрели сюда в личинах орков... Саурон не знал меня. Моргот узнал сразу.
- Еще бы! Он к нам ко всем принюхивался в Тирионе! Правильно сделал отец, посоветовав гнать от себя этого непрошенного помощника. А ты с ним говорил.
- Говорил, - вздохнул Финрод. - Мне было интересно. Теперь я знаю, что было интересно ему.
- Он тебя тоже?..
- Нет, только пугал. Обещал влить в жилы какую-то отраву, которое подчинит ему мое roa... - он невольно коснулся пальцами шеи. - Сказал, что жизни это не повредит, лишь останутся синие пятна...
- Синие пятна?! - сидевший в углу Карантир вскочил.
- Что ты мечешься? - Куруфин нагнулся, поднимая с полу упавший наконечник.
- Помнишь, я говорил тебе про помешанного адана?! Он пришел ко мне и заявил, что принесет присягу дружинника. А через несколько дней ударил меня ножом. У него были синие пятна по обе стороны горла!
Финрод вздрогнул и приподнялся:
- Значит, это возможно?!
-Жаль, что Вига зарубил этого адана. Вильялотэ нашла бы противоядие. Теперь же...
- Ну, будем искать такие пятна у всех пришельцев, - равнодушно ответил Куруфин.
- Хорошо, что я принял эти слова за хвастовство, - тихо произнес Финрод.
- Сегодня ночью минуем Нарог, - искоса глянув на него, бросил Куруфин.
- Думаете: я попробую свернуть угол простыни и отодвинуть защелку? - Финрод улыбнулся. - Я знаю, что у меня просто не получится. Я даже на палубу не поднимусь сам... а что Берен?
- Странно, но он крепче тебя. Неплохо ест, ходит по каюте, - Карантир презрительно раздул ноздри. - И без конца признается в глубочайшей ненависти к нам.
- Потому-то ты и сидишь на моей ладье?
- Побегу я от какого-то бродяги! Я хочу говорить с Финдарато об Ангамандо. Скажи: что ты видел там?
- Лестницы, Пещеры, Своды, - Финрод смотрел в потолок. - Горы изгрызены коридорами. И трон Моринготто, окруженный мраком. Тьма, пронизанная злобой и враждой ко всему сущему. Когда он подтащил меня к себе через эту тьму...
- А каковы силы, скрытые в этой крепости?
- Силы? Разве нам разрешили ходить там и заглядывать во все углы?
- Значит, ты ничего не видел?
Финрод, приподнявшись на локте, глянул в глаза Карантиру:
- Если бы я снова оказался там, я не нашел бы дороги. Тьма вылизала память. Хорошо помню лишь чудовищную морду и жадные глаза...
Карантир тряхнул рыжей головой:
- Будь я на твоем месте...
Финрод представил себе упрямого и дерзкого Феанориона в лапах Моргота. Пожалуй, Карантир пустил бы в ход зубы и ногти, плюнул в зубастую морду, выкрикивал оскорбления, и Черный Вала свернул бы ему шею... Нет, Моргот наслаждался бы бессильным сопротивлением и выламывал суставы, дожидаясь, когда же яростные выкрики сменятся воплями боли...
- Нет, на моем месте лучше не бывать никому.
- Воображаешь себя самым храбрым?!
- Не самым. Но ведь и трусом ты меня не назовешь?
Карантир независимо повел плечом.
Слева от ладей разворачивался морской берег, то скалистый, то сбегающий широкими песчаными пляжами. Финрод, научившийся одолевать шестнадцать ступенек трапа, сидел на носовой палубе. Ему почему-то хотелось броситься в зеленую воду, почувствовать ее прохладную плотность, силу волн. Казалось, что море залечит раны. Но Феанорионы торопились достичь какого-то одним им известного места.
Лутиэн тоже выходила наверх и подолгу смотрела на берег. Дружинники не мешали дочери Тингола беседовать с Финродом.
- Как ты думаешь, что с нами теперь будет, toron?
- Я вернусь к себе, а ты к себе.
Лутиэн метнула рзгневанный взгляд:
- Отец снова лишит меня свободы!
- Разве ты - маленькая девочка, свалившаяся с дерева и разбившая коленку? Даже детей за шалости не запирают надолго.
- Отец презирает род Смертных, а я не могу отречься от Берена!
- Скажи это Феанорионам. Они не испытывают к Смертным ни презрения, ни ненависти.
- Келегорм заявил, что вернет меня отцу, потому что так велит ему его честь. На самом деле он просто зол на меня за отказ. Поговори с ним ты. Иначе я все равно убегу из Дориата!
- Тебе не хочется искупаться?
- Финрод!
- Не обещаю, что мое заступничество что-то изменит.
Ладьи поднялись по Гелиону и вошли в его приток. Непроходимый лес встал по обеим сторонам русла. Ветви деревьев затеняли ладьи, бегущие по стрежню. И однажды на рассвете борта притерлись к деревянному причалу.
Лутиэн ехала теперь одна на подведенном ей рослом сером коне. Даже уроженке лесной страны дебри вокруг узкой дороги казались неприветливыми. Тем удивительнее была просторная поляна, летний жар над ней, город за высокой стеной и молодые сады вокруг него. Дерево построек не успело по-настоящему потемнеть.
- Некоторые лайквэнди Оссирианда пожелали поселиться здесь после битвы на севере, - пояснила Альквэн. Попасть сюда не легче, чем в Нарготронд.
- Ты по-прежнему будешь стеречь меня?
- Зачем же! - улыбнулась та. - Я как можно скорее уеду за Аскар. Нечисти убавилось не сильно, с ней надо драться. Тебя будет опекать кто-то из здешних nissi. Я только провожу тебя в твое жилище.
Двухэтажный бревенчатый дом был не роскошен, но уютен. Зеленоглазая лайквэнди показала Лутиэн спальню, комнатку-мастерскую с вышивальным станком, полки с книгами.
- Можешь ходить гулять в сады, прекрасная гостья. Прямо через город течет речка, в которой мы купаемся. Только остерегайся забредать в чащу. Там иногда встречаются странные и опасные звери.
- Со мной моя собака.
- Все же не отходи далеко от города.
Врачевательница собирала отмоченые от ран бинты.
- Сейчас наложу настоящие повязки. Корки вздуются, а потом отвалятся вместе с выступившим ядом. И всего тебя измажу вот этой мазью так, что станешь похож на травяную лягушку. Будить буду только чтобы поить лекарством.
- Долго мне придется лежать, Вильялотэ? - спросил Финрод, не открывая глаз.
- Пожалуй, мелкие абрикосы успеют созреть.
- Неужели этот яд так силен?
- Тебя угнетают не столько раны, сколько мрачные мысли.
- Да. Я боюсь, что еще ничего не окончено, и произойдет что-то страшное.
- Может произойти многое, если у нас не хватит ума предотвратить это.
Берен, тяжело опираясь на палку, вышел за городские ворота. В саду дети рвали крупную белую черешню. Лайквэнди почему-то дичились Смертных, и малыши поглядывали на гостя с опасливым интересом.
Хуан выбежал навстречу, молча толкнув адана головой.
Лутиэн сидела на траве возле полной корзины.
- Melin!
Берен обнял прильнувшую к нему синдэ.
- Давай уйдем подальше. Вон туда. Персики еще совсем зелены, и под ними никого нет.
Они присели под невысоким краснолистым деревом.
- Феанорионы, кроме Куруфина, уехали, melde. Мы почти свободны.
- Они и не ограничивали нашу свободу. Этот город сликом уединен, леса слишком густы, чтобы пытаться уйти отсюда.
- Значит, мы будем покорно ждать исполнения их воли?
- Я просила Финрода поговорить о нас.
- И что сказал король?
- Келегорм только посмеялся и заявил, что не променяет союз с моим отцом на репутацию устроителя свадеб.
- Проклятие! Они ничего не хотят знать кроме этой своей войны!
- Дождись меня у Финрода, melin. Я обязательно вернусь к тебе.
- Когда? Сколько продержит тебя твой отец? Для вас год - всего лишь смена времен роста и покоя, а для меня - кусок жизни.
- И все равно мы встретимся, melin, как прежде любящие. У нас будут дети, и мы станем радоваться жизни, хотя бы и бродя в таких вот глухих лесах.
- Дети... Твой отец убьет и меня, и тебя, если это случится.
- Какие нелепости ты говоришь.
Она обняла его и прижалась губами к его губам.
- Этот Келегорм... он пытался тебя целовать?
- Без моего согласия? Разве это возможно?
- Он способен на любую подлость. Я боюсь, что он попытается силой принудить тебя к браку.
- Как это можно сделать? - Лутиэн засмеялась. - Это все равно, что силой заставить вот эти песики созреть.
- Разве ты не знаешь, как мужчины силой берут женщин, делая своими женами?
- Я тебя не понимаю. Нас схватили и привезли сюда против воли, но как он сможет достичь большего? Я не люблю его!
- Прости, melde. Я не буду оскорблять твое воображение, рассказывая о повадках некоторых мужчин. Но все же опасайся оставаться наедине с этим Феанорионом.
- Он и сам не желает больше говорить со мной.
Берен поглаживал маленькие руки Лутиэн. Хуан развалился в тени, дергая зажившим ухом.
Финрод оперся локтями на подоконник и посмотрел на далекую гриву леса.
- Можно мне теперь выходить из дому?
- Даже нужно, - Вильялотэ погладила его по спине. - Но потом я тебя снова хорошо намажу. Надо помогать roa разглаживать шрамы.
- Феанарионы вернулись на границу?
- Куруфинвэ здесь. Я думаю, скоро приедут и остальные. Моринготто было бросился на Врата, но его отбили.
- А на западе?
- Пока вестей нет, но, думаю, Финдекано тоже устоял. Иначе орды лезли бы через Рамдал, а там спокойно. Чем тебя накормить?
- Ты будешь смеяться, но больше всего мне хочется горячей горбушки.
- Сейчас принесу, - улыбнулась Вильялотэ.
Жесткие луговые васильки розовели между созревшими метелками травы. Финрод присел под деревом, ощущая легкое головокружение. Жара позднего лета проникала сквозь кожу, изгоняя память о ледяном подземелье башни.
У самых пальцев лежал лопнувший от спелости абрикос, и в трещине возилась пчела. ФФинрод стряхнул ее и лизнул янтарную мякоть. Выплюнув косточку, подобрал еще несколько плодов.
Хуан подбежал к королю и заворчал радостно. Лутиэн помогла сесть Берену и сама упала рядом.
- Ты так жадно ешь эту падалицу, toron! Нарвать тебе немятых?
- У тех, которые уже лопнули, особый запах...
- Но ты весь вымазался, как маленький.
- Ну и пойдемте искупаемся.
Берен остался сидеть.
- Я знаю, что ваши обычаи не запрещают мужчинам и женщинам видеть друг друга нагими. Но все же...
Лутиэн наклонилась к нему:
- Я только умоюсь, melin.
В неглубокой реке плескались дети. От города показались рысящие всадники. Воины быстро сбросили одежду и завели коней в воду.
Красно-гнедой белозвездный и белоногий скакун зашел подальше и поплыл, положив на воду голову. Всадник соскользнул с его спины, держась за гриву. конь повернул обратно и вышел на берег, блестя мокрой шерстью.
Финрод смотрел, прикидывая, из какого камня вырезать такую скульптуру. Для коня хорошо бы подобрать кусок очень темного турмалина, а белая фигурка на его спине очень похожа на перламутр...
Куруфин спрыгнул на песок.
- Вижу, эта жуть начинает заживать. Шрамы просто розовые, а кое-где и побелели.
- Твой конь разрешит мне сесть на него?
Гнедой подставил бок.
Приятно было ощущение упругих конских мышц между коленями, покачивание легкого уверенного шага. Конь снова вошел в реку по грудь и остановился. Финрод прыгнул с его спины в блестящую воду.
- Куруфинвэ, найдется в этом городе молоток, наковальня и два кусочка золота?
- Что ты хочешь сделать?
- Кольца.
- Для кого?
Финрод показал глазами на отмель, где Лутиэн бросала палки носившемуся по мелководью Хуану.
Куруфин удивленно округлил брови и рассмеялся:
- Это будет здорово! Эльвэ... Кого же ты будешь представлять при обмене колец?
- Невесту. Мы же родичи.
- Тогда я буду на стороне жениха!.. Но все же Лутиэн должна вернуться в Дориат, хотть и с золотым кольцом на пальце.
Финрод глянул внимательно и строго.
- Эльвэ требует дочь. Мы ее вернем - а дальше пусть разбираются сами. Если он так одичал в своем лесу... Вот, пошли к сестре, пусть поможет Лутиэн уйти из Менегрота. А я велю Альквэн подобрать ее за Завесой. Она охотится на орков у самых ворот Ангамандо - горе-вояки Эльвэ и не заметят ее отряда!
- Это все не то, Куруфинвэ...
- Чем ты недоволен? Ну, можешь еще раз пожертвовать собой и подставиться Эльвэ, прикрывая побег его дочери. Бить тебя он не будет, но взаперти насидишься и недобрых речей наслушаешься!
- Я обдумаю твой план, - серьезно ответил Финрод.
В зале большого дома было прохладно. В открытые окна дул вечерний ветерок, обещая назавтра перемену погоды.
- Я хотел бы, чтобы мое кольцо Лутиэн надел бы кто-то другой, - сказал Берен, глядя в глаза Куруфину.
- Как хочешь.
Феанорион бросил колечко на стол и шагнул к выходу.
- Ну зачем ты так, melin.
- Не хочу ничем быть обязанным этому роду!
В зал вошел совсем юный лайквэнди.
- Что я должен сделать, Финрод? - спросил он с интересом. - Лорд Куруфин велел мне помочь тебе, а в чем - не сказал.
- Надень Лутиэн на палец вот это кольцо и можешь возвращаться к своему соколу.
- Куруфин издевается надо мной! - Берен швырнул свой костыль.
Лайквэнди отшатнулся.
- Еще одно слово, и в этом городе никто не посчитает тебя умным, - шепнул Финрод.
Король Нарготронда надел кольцо на помягчавший за время лечения палец адана. Лайквэнди взял руку Лутиэн и пристроил на место свое.
- Будь счастлива, дочь Тингола... - торопливо произнес подросток. - Нет, подожди. Лорд Куруфин велел обязательно надеть тебе вот эту подвеску.
В синем камне на тонкой цепочке переливалась восьмилучевая звезда. Трижды вспыхивала она алым, трижды - солнечно-оранжесым и так до лилово-пурпурного цвета.
- Финрод! - ахнула Лутиэн.
- Феанор научил нолдор делать рукотворные самоцветы, в которых живет свет. Куруфин - его сын. Я тебе, Берен, могу подарить лишь вот этот кабаний клык. Хуан прикончил одинца с помощью волкодавов Карантира, а я оправил его трофей в серебро.
- Главное, что этой вещи не касались руки Феанорионов.
Итиль висел над самым лесом и кащался огромным щитом. Лутиэн видела под серебряным парусом узкую ладью, прорезающую самые верхние волны Ильмена. Над речкой стлался едва заметный туман.
- Что означает обряд, исполненный королем, melde?
- Лишь то, что мы подтвердили свой брак перед другими квэнди, melin.
- Стал ли он законом для всех, как становится законом союз мужчины и женщины в нашем племени, когда жениха и невесту обводят вокруг родового огня и связывают за руки священным поясом?
- Он стал законом еще раньше, по прошествии года с того мига, как мы сказали друг другу о своей любви.
- Лутиэн! Некоторые мужчины бегут со своими избранницами и поселяются отдельно. Но род не считает их семьей и требует возвращения!
- У вас очень злые законы, melin. Не проще ли жить по нашим, раз ты далеко от своей семьи и своего народа?
Берен вздохнул.
- Я боюсь за тебя, melde. Твой отец... и Келегорм...
- Отец смирится. А Келегорм уже смирился и, кажется, для утешения придумал себе презрение к нам, - Лутиэн рассмеялась. - Во всяком случае, Куруфин старательно изображал его сегодня.
- Значит, у меня есть все права мужа?
- Какие права? Зачем ты говоришь о пустяках?
- Но...
Он схватил синдэ в объятия и с силой прижался к ее губам, не давая вдохнуть. Потом поднял ее на руки.
- Ты легка, как ветер. Я отнесу тебя к себе. Ты не против?
Она с тихим смехом обняла его за шею.
Зрелые травы, рассеяв семена, полегли под сухими ветрами. Яблони медленно роняли листья. Странно выглядели на фоне осенней листвы вечнозеленые деревья юга.
Куруфин придержал коня.
- Вот, мы тут травим антилоп, а на севере начались темные ночи!
- Дурные вести? - спросил Финрод, попавнявшись с ним.
- Орды бьются в рубеж без конца. Моринготто хочет перебить нас раньше... чем мы выполним Клятву. Я не дождусь, когда пропадет нужда сидеть здесь и стеречь камни отца!
- Вы что-то решили?
- Я думаю: пусть Дириэль один плывет за Море. Мы останемся драться, пока не придет помощь... или мир не переменится. Полагаю, все согласятся с такми планом.
Финрод погладил коня.
- Тогда я тоже уезжаю. Мы выйдем к Топям и ударим оттуда.
- Хорошо. Хоть мне трудно решать одному, я отправлю тебя Морем. Через эти леса придется пробираться до весны.
- Когда ты дашь мне ладью?
Как только приплывут близнецы. Они доставят тебя в Нарготронд, а оттуда Амбарто увезет Эльвэн в Дориат. Ты проводишь их?
Финрод молча кивнул.
Небо раскисло и сыпало на потемневшие леса мелким дождем.
Лутиэн, напевая, крутила веретено. Два котенка все старались схватить его, но не успевали за быстрыми руками синдэ.
- Melin! Неужели ты ездил на охоту в такую сумрачную погоду?
- Нет. Я стоял в воротах. Прискакали младшие Феанарионы, а с ними Келегорм и Карантир. На севере война, они скоро уедут. А близнецы повезут Сильмариллы за Море!
Лутиэн пожала плечами, снова крутнув веретено.
- Сейчас я развеселю тебя, melin.
- Чем?!
- Ну, тем, что следующую осень мы будем встречать втроем.
Берен замер:
- Неужели?!.
- Да. И жаль, что мудрая Вильялотэ уехала к воинам. Она бы уже сейчас сказала: будем мы растить сына или дочь.
- Melde! Но как поступит твой отец?!
- Полагаю, он подарит мне новое ожерелье и коня той породы, что привезли голодрим. И так долго будет любоваться внуком или внучкой, что мне придется напоминать ему, что ребенка пора кормить.
- В нашем племени детей, рожденных неизвестно от кого, бросают в болото.
Веретено покатилось по полу.
- Разве это можно?!
- Melde, иногда женщины пропадают надолго и возвращаются беременными. Они чаще всего рожают уродов. но и дети, вроде бы обычные, со временем становятся подобны оркам нравом. Ведь отцами их были орки или другие порождения Моргота. Потому детей без отцов убивают.
- Это страшно. Но какое отношение этот ваш обычай имеет к нам?
- Я не могу придти в Дориат, не сдержав слова королю.
- Ну, мы и не пойдем туда еще год. А потом я приеду к тебе.
- Феанорионы...
- Посмотрим, как они поспорят со мной, когда я стала матерью!
Дириэль весь светился от радости. Шагнув к Карантиру, он вдруг бросился на него и, обхватив за пояс, толкнул на диван. Амрод тоже вцепился в старшего, заламывая ему руки.
- Сейчас мы тебя...
Тут они оба отшатнулись, увидев до зелени побледневшее лицо брата.
- Что?!.
- У меня плечо прострелено... Подождите, пока заживет... Вот тогда я вас обоих затолкаю под кровать... А то привыкли меня вдвоем колотить...
- Ты всегда первый нас ловил.
- Еще бы: вы были такие вертлявые, как щенята. Вы ведь даже кусались в детстве.
- А ты щекотался!
Келегорм поймал за локоть самого младшего:
- Стой!.. Меня тоже зацепило в бок. Просто хочу еще раз на тебя посмотреть. Ты первым увидишь маму.
Тот нахмурился, покусывая губу.
Лутиэн вошла в комнату и окинула Феанорионов горделивым взглядом.
- Ваш сокольничий велел мне собираться в путь. Я не стала его гонять лишний раз и сама пришла сказать, что никуда не еду. Надеюсь, вы дадите защиту мне и моему ребенку еще на два года.
Пять пар разноцветных глаз уставились на нее с удивлением.
Лутиэн, скрывая улыбку, повернулась и вышла за дверь.
- Все равно мы должны отправить ее домой, - сказал Келегорм.
- Но как... - приподнялся Карантир.
- Надо добиться, чтобы войско Дориата, наконец, вышло в поле. И вернуть Лутиэн - единственная возможность заключить союз с Эльвэ.
- Тогда я не поеду! - воскликнул Амрод. - Я не хочу, чтоб меня бранила женщина! Это же не Тинтил, наша лучница!
- Поеду я, - решительно встал Карантир. - И пусть меня все ругают потом, но я это сделаю.
Лутиэн взволнованно ходила от окна к двери:
- Я скажу им, что они поступают бессовестно! Где это видано, чтобы муж жил отдельно от жены, когда та носит ребенка! Карантир будет красным, как его волосы, и сгорит со стыда раньше, чем довезет меня до ладьи!
- Нет, моя Тинувиэль, словом их не проймешь. Если мы сейчас расстанемся, то не встретимся вовеки. Я... я знаю, что можно сделать!
И Берен выбежал вон.
- Король, я оставил твое кольцо в Нарготронде. Но ты не выполнил своего обещания. Сильмарилл еще не у меня.
Финрод вздрогнул:
- Чего ты теперь хочешь от меня?
- Я требую: вызови на поле Келегорма! Я брошу вызов Куруфину, ибо они послали нас в темницу Тол-ин-Гаурхота!
- Вызвать Келегорма?!
- Ты клялся, король!
Дождь давно перестал, через прораны в облаках падали ощутимо твердые лучи.
Финрод встал напротив Феанорионов:
- Я в долгу перед родом Барахира. И во исполнение своего слова прошу уступить Сильмарилл Берену.
Те застыли у высокого крыльца.
- Ты знаешь, чего просишь, Финдарато?!
- Да. И потому вызываю старшего из вас на поединок. Пусть один из камней достанется победителю.
Келегорм глянул на братьев с усмешкой:
- Ладно. Если тебе так хочется, бьемся до первой крови.
- Нет, Келегорм! До победы! - выкрикнул Берен. - Я вызываю Куруфина!
- Иди оденься, toron, - не обращая внимания на адана, бросил Келегорм и шагнул в дом.
Келегорм отбрасывал меч Финрода отточенными движениями опытнейшего бойца. Король Нарготронда больше думал о защите. Нужно было поймать момент и царапнуть Феанориона в кисть руки или ниже колена. Но лучше было бы, если бы тот успел сделать то же самое раньше.
Келегорм не спешил. Уже два раза выбивал он у Финрода оружие и, опустив меч, ждал, когда тот поднимет свой. Наклонившись второй раз, Арафинвион перехватил исполненный жгучего презрения взгляд Берена. Адан считал, что король нарочно поддается противнику.
Финрод пошел вперед резче - Феанорион ускользал, не тратя сил на парирование. Братья пересмеивались, глядя на поединок.
Финрод шагнул, целясь в бедро противника. Келегорм подставил умбон прижатого к плечу щита и вдруг покачнулся. Отбитое лезвие самым кончиком кольнуло его в горло. Феанорион успел только удивленно глянуть на Финрода. Струя крови хлынула из маленькой ранки, и Келегорм рухнул на мокрую траву. Братья бросились к нему, Финрод, отшвырнув меч и щит - тоже. Келегорм был мертв.
Дириэль вскрикнул, припал к брату, пачкая лицо в его крови. Куруфин бестолково теребил стынущее тело, Карантир что-то шептал, наклонившись. Старший из близнецов плакал, закрыв лицо ладонями.
Карантир глянул на Финрода и вскочил:
- Нет, не все так просто! Попробуй убить и меня!
Глаза его пылали нерассуждающей яростью, меч Келегорма вздрагивал в руке.
- Я не хотел...
- Бери оружие!
Финрод опустил клинок к земле. Кровь его, казалось, застыла, как замерзает игольчатым льдом вода в ручьях. Хотелось упасть на острие, на котором краснела кровь Феанориона. Но не хватало сил приподнять меч.
- Атакуй же! Или ты такой трус, что бросишь оружие?!
Финрод сделал усилие и поднял клинок перед собой.
Карантир ударом отшвырнул его меч и сразмаху опустил свой, разрубая ожерелье кольчуги. И тут же сам застыл, глядя на поток крови, заливающий блестящие кольца, на спокойные, печальные глаза Финрода.
- Что мы наделали...
Рыжие пряди скользнули вниз, спрятав уткнувшееся в траву лицо Карантира.
Берен видел лишь открытую смуглую шею четвертого Феанориона. Выхватив меч, он полоснул по этой девичьей шее там, где от затылка начиналась ложбинка...
Куруфин прыгнул вперед. Адан не успел поднять щита, как сталь, пробив кольчугу, рассекла его грудь.
Лутиэн, бежавшая от подножия холма, упала в лужу смешавшейся крови. Куруфин шагнул к ней с окровавленным мечом в руке.
- Не спеши, Феанорион. Я ухожу вслед за мужем. Твоего удара не потребуется, и мой ребенок не увидит света.
Она опустила голову на грудь Берену.
Оба волкодава коснулись носами искалеченного тела Карантира и глухо завыли.
Свет Сильмариллов наливался кроваво-красным жгучим пламенем.