Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Гильрас

Был вечер, падал белый снег
или
Нежданный гость северной столицы и другие.


              "Но Солнце имеет женскую сущность; и, вероятнее, Валой должна быть Арен, дева, которую Мелкор пытался взять в жены (возможно, силой). Гнев и боль охватили Арен, и дух ее был выпущен за пределы Эа, а Мелкор стал черным, обожженным. Темным стало его обличье, и он обратился ко тьме. "

              Толкиен "Преображенные мифы"

              "Лютиэн была прекраснейшей среди детей Илуватора"

              Толкиен "Сильмариллион"

              "Но согласны и сапог и лапоть,
              Как нам наши версты не любить?
              Ведь бранится здесь мудрей, чем плакать,
              А спасаться - легче, чем ловить! "

              Песня из кинофильма "Гардемарины, вперед!"


Рукопись, которую я осмеливаюсь предоставить взыскательному вниманию благосклонного читателя, имеет свою историю, которая с определенной точки зрения может показаться необычной. Я не исключаю, что большая часть здравомыслящих людей отнесет дело всего лишь к простому совпадению и, пожалуй, к моей неумеренной фантазии, но, дабы каждый мог составить собственное мнение на сей счет, постараюсь изложить тут суть всего происшедшего самым исчерпывающим образом. Итак, все началось в один ничем не примечательный вечер, не обещавший, казалось бы, ничего необыкновенного. Просто в конце рабочего дня ко мне на огонек заглянула Юля и у нас потянулась вполне обычная девичья посиделка. Мы начали с обсуждения последних новостей в жизни друг друга, затем перешли на средневековое вооружение, чуть позже коснулись толкинистики, вновь перешли на средневековое вооружение и, заодно, восточные единоборства, после этого самым естественным образом разговор зашел о моде и тряпках, съехал на мужчин, вновь переметнулся к тряпкам, после чего, сделав круг, вернулся к средневековому вооружению. Обсудив таким образом почти все животрепещущие проблемы, мы заговорили об очередных юлиных походах, регулярно предпринимаемых ею в окрестностях Мурманска. Юля - существо подвижное, склонное к пешим прогулкам на природе и близлежащие сопки она облазила чуть ли не полностью. Так что совершенно естественно, что мне хотелось послушать, а ей - рассказать о своих последних похождениях. Тем более что таковые похождения вышли не совсем обычными.

Недавно Юле случилось узнать о неком не совсем обыкновенном месте, расположенным за Питьевым озером. Это был не просто сейд, иными словами озеро, лес, поляна и тому подобные области, признаваемые саамами священными и в свое время (не знаю как сейчас) бывшими у них запретными для охоты и рыболовства; оно же место поклонения языческим саамским богам так же называемое сейдом. Такие сейды вовсе не редкость в окрестностях Мурманска. Достаточно часто в сопках можно наткнутся на более - менее большой камень, угнездившийся на трех или четырех камушках поменьше; а еще бывает, что неожиданно оказавшись на поляне вы замечаете нечто не совсем обычное в общей атмосфере кругом, а чуть в стороне вы можете углядеть несколько больших охапок хвороста, доброкачественного и сухого, как будто специально приготовленного для немаловажной цели. Правда, не менее часто встречаются и оскверненные сейды, вроде того, что притулился неподалеку от Алеши, как у нас называют памятник защитникам Заполярья. Долго оставаться у такого сейда не стоит; вряд ли случится что - либо особо плохое, но день или два впоследствии вполне может поболеть голова.

В общем, как бы там ни было, сейдов на Кольском полуострове хватает, но тот сейд, про который услышала Юля, отличался каким -то образом от других сейдов.

Естественно, что такая информация Юлю не могла не заинтересовать, и, еще более естественно, ей захотелось увидеть воочию то самое необычное место. Сказано - сделано. В ближайшие выходные Юля отправилась в сопки по указанному ей маршруту, но, к своему глубочайшему удивлению, ничего не нашла. Причины ее удивления станут более понятны, если я поясню, что дорогу ей объясняли люди более чем хорошо ориентирующиеся на местности и знающие о чем они говорят, а кроме того, они независимо друг друга предоставили ей совершенно одинаковые сведения. Но как бы там ни было, не смотря на наличие точных сведений и неплохой навык в подобных похождениях, Юля так ничего и не обнаружила и, соответственно, не могла не поделится со мной своим недоумением и своими догадками по этому поводу. Последних было довольно много, и они были самыми разнообразными по характеру. По моему, самой правдоподобной из них была та, согласно которой Юля воспользовалась старой картой 50-х годов 20 столетия, каковую карту в свое время специально нарисовали неправильно, дабы обмануть возможных шпионов. Правда, потом Юля вроде бы вспомнила, что карта была не 50-х, а 90 -х годов; и мы обе так и не решили, стали бы в те годы предпринимать столь решительные меры против возможных шпионов или же нет, даже если счесть помянутые меры целесообразными. Одним словом, мы с ней это все подробнейшим образом обсудили, но, однако же, так ни к чему не пришли, если не считать того, что я узнала о вновь намечающейся второй попытке найти таинственный сейд. Меня заинтересовала вся эта история, поэтому я, не долго думая, напросилась к Юле в попутчицы, тем более что я давно собиралась поучаствовать в каких ни будь ее бесконечных вылазках. Скажу сразу - сейд мы не нашли. Мы долго шастали по сопкам туда - сюда, как будто - то нас водил за нос некий занудный барабашка, устали, промокли и продрогли, и, в конце концов, когда Юля сообщила что мы наконец - то на правильной дороге и уже подходим к нужному месту, мы очутились на поляне в окружении полуразвалившихся избушек. Некоторые из них были почти целыми, а некоторые явно уже доживали свой век. Вся в целом эта картина произвела на меня какое - то странное впечатление, и я предложила забраться внутрь хотя бы одной из построек. Юля идею не поддержала, но мое любопытство успело разгореться и я, после секундного колебания, решилась посетить ветхое строение сама по себе, без какого - либо сопровождения. Увидев, что мое решение непоколебимо, Юля пожала плечами и сообщила, что подобные вылазки не совершают в одиночку, а следовательно, мы пойдем вместе. И действительно, мы так и сделали, но, увы, я мало что разглядела по очень простой причине - практически сразу же я провалилась куда -то вниз. Сломать я себе ничего не сломала и даже почти не ушиблась, но желание исследовать таинственное сооружение у меня пропало.

Поиски сейда мы с Юлей тоже решили на этом прекратить. Но, однако же, перед тем как выбраться из оказавшегося столь негостеприимным жилища, я успела обнаружить там какую -то папку, сиротливо притулившуюся в заштопанном паутиной углу. Я бы ни за что ее не заметила, если бы только практически на нее не свалилась. К моему глубочайшему удивлению в папке оказалась рукопись, написанная на английском языке и распечатанная шрифтом двенадцатого размера. Мои отношения с английским языком достаточно натянуты, но эта рукопись возбудила во мне такое любопытство, что я села и принялась усердно ее переводить. Все - таки не каждый день на мою голову падают непонятные рукописи. Точнее, наоборот, это я на нее свалилось, но как бы там ни было, думаю, что мой интерес вполне понятен.

Прочитанное меня заинтересовало. Возможно, конечно, на мое восприятие наложило отпечаток необычное происхождение рукописи, но так или иначе мне захотелось ознакомить с ней публику. Что я и сделала. Я не профессиональный переводчик и английский язык знаю довольно слабо, так что, уж что получилось, то получилась. Не совсем уверена, что мне удалось вполне адекватно передать содержание моей нежданной находки, но я старалась.

Но перед тем как попрощаться, я, пожалуй, должна отметить две вещи. Во первых, мне, видимо, следует честно предупредить, что отношения между некоторыми персонажами показались мне морально сомнительными.

А во вторых ... во вторых, как честный человек, хотя, вероятно, не самый лучший переводчик, я должна пояснить вот что. Повесть, которую мне довелось перевести, описывает иную реальность, что вторгается в реальность нашу. Точнее, наверное, она описывает несколько таких иных реальностей, и одна из них напомнила мне прочитанное задолго до того. Она напомнила мне книжки Толкина и, даже в большей степени, "Черную Книгу Арды" написанную Ниэннах и Иллет. Так вот, я понятия не имею, откуда взялась рукопись, на которую я свалилась. Может быть, это просто художественный вымысел, а может быть - чем черти не шутят? - это некое вИдение, ведь говорят же некоторые, что и у Толкина и у Ниэннах с Иллет описывается вИдение иного, не нашего мира. Но как бы там ни было, та реальность, которая, если верить неведомому автору, в один прекрасный вечер перекрестилась с реальностью Санкт Петербурга, это не реальность Толкина и не реальность Ниэннах, это какая -то другая реальность. Я не совсем уверена, что это все понятно из моего неумелого перевода, но из оригинала складывается примерно такое впечатление. Разумеется, я могу ошибиться, но...

И еще. Если говорить правду, то я делаю данное предупреждение весьма неохотно. Ведь оно выглядит так, будто я просто пытаюсь избежать возможных упреков и потому выставляю "отмазку", а это, надо сказать, совершенно не в моем характере. Настолько не в моем, что я сначала хотела выпустить это разъяснение, но, в конце концов, оставила все как есть. Я хочу, чтобы замысел неизвестного автора был раскрыт с максимальной доступной мне полнотой, даже если мне не хватает мастерства переводчика. Скорее всего, конечно, это просто художественный вымысел. Это лишь странные совпадения породили в моей голове рой невнятных фантазий. Но художественный вымысел тоже вещь немаловажная, и, кто знает, может быть с определенной точки зрения он даже важнее того, что происходит в реальности...

*** *** ***

А теперь - собственно переведенная повесть....

Ее звали Солльх Айкье, но вторую часть ее имени мало кто помнил. Уж очень плохо оно подходило к маленькой тихой девушке, спокойной и неразговорчивой. Айкье - дерзкая, Айкье - непокорная, Айкье - яростная. Солльх Айкье была полной противоположностью всему этому. По крайней мере, так казалось всем.

И потому - мало кто вспоминал о второй половине имени Солльх1 Айкье2. Ее звали - Солльх. Солльх - то, что потеряно безвозвратно.

И почему - то не все обращали внимание, что эта маленькая девушка с длинными рыжими волосами порою поступала так, как не позволял себе никто.

А ведь это именно она в свое время подошла к мастеру трав и попросила его взять ее в ученицы. В просьбе об ученичестве не принято отказывать. Но так же не принято, чтобы будущий ученик первым обращался к мастеру с такой просьбой. Следует ждать, пока Тано3 не раскроет тебе суть твоего дара. Свой дар не выбирают - мало кому он ведом до прихода в Твердыню.

Но все - таки мастер не отверг просьбу маленькой девушки, уже получившей Имя, но еще не услышавшей разъяснений Тано - по крайней мере, полных. Мастер взял ее в ученицы - и она оказалась талантлива.

День бежал один за другим, а потом - она полюбила Тано. И у нее хватило смелости признаться ему в своей любви. В Твердыне уже случалось подобное, и она об этом знала.

Глаза Тано - две большие звезды, в которые падаешь и тонешь. Сколько песен о них сложили, но все равно иначе как звездами их не назовешь. Звезды они и есть звезды.

- Я люблю тебя, айанто4. Файе тэи5.

- -Ну вот, что же теперь делать...

У Солльх закружилась голова. От глаз, что подобны звездам, или от слов, что сказал айанто?

Она говорит с Тано или слушает песню о Тано и Ахтэнэ?

Ахтэнэ... Солльх не могла решить, что хуже - услышать, что ее любовь отвергнута или, потеряв память, быть выданной замуж любимым за нелюбимого. Отчаяние придало ей решимости. Солльх еще ни разу не спала с мужчиной, но, будучи ведующей травы, знала немало о плотской любви. Пожалуй, даже больше, чем ее замужние подруги. А как же иначе? К кому эти самые подруги побегут, если им станет казаться, что их благоверный мог бы получше выполнять свои супружеские обязанности? Кого они попросят сварить для такого дела настой из трав? У кого спросят совета?

Вместо того, чтобы упасть в обморок Солльх смело шагнула вперед. В глазах помутилось. Теперь она видела только две прекрасные звезды, что сияли на лице любимого, но и те неуклонно расплывались. И, чтобы не видеть уже вообще ничего, она обхватила айанто руками и уткнулась лицом ему в грудь. А ее правая рука начала делать свое дело - нащупала мужское достоинство Тано и стала поглаживать его.

Они сделались любовниками. Об этом никто не знал - Мелькор, почему -то, очень не хотел и боялся огласки. Солльх была счастлива. Правда, как ведующая травы она понимала - с ее возлюбленным что -то не совсем так. Все ж таки трудновато было его расшевелить. И слишком редко бывало это у него для здорового мужчины. Но ее возлюбленный не был здоровым мужчиной; Солльх не могла об этом позабыть, даже если бы захотела. Шрамы на лице и незаживающие ожоги на руках напоминали ей об этом каждый раз, когда она украдкой пробиралась к своему мельдо6. Правда, ей начинало казаться, что ожоги становятся чуть меньше. Или это ей только казалось?

Но Солльх была еще слишком молода, чтобы по настоящему ощутить дискомфорт от недостатка мужской силы у своего возлюбленного. А может быть, она просто очень сильно любила его. А может быть все дело в том, что судьба дала им слишком мало времени? Кто знает ...

О нечастых свиданиях не ведал никто. Солльх так и не довелось обрезать свои длинные волосы, как то делали женщины ее народа вступая в союз с мужчиной. Ее собранные в пучок рыжие кудри спускались ниже пояса, а по утрам, когда она расчесывала их, напоминали старинные жемчужные ожерелья. Те самые, что мастерились из желтых жемчужин и составлялись из многих нитей. Короткие волосы ей носить так и не довелось.

Возможно потому, что миновало не так уж много дней и ночей, когда в земли Севера пришла с войной армия богов. Солльх хотела остаться с любимым, но ей это не удалось - Солльх обнаружила, что она беременна. И потому вышло так, что ей пришлось уйти так же как и другим.

* * *

Солльх открыла глаза, медленно выходя из сна и возвращаясь к реальности этого мира. Мира, в который ее занесло непонятно как и совершенно случайно. И в котором ее даже звали не Солльх Айкье, а Наташей Соколовой. Хотя очень многие обращались к ней по ее настоящему имени. Даже муж.

Вспомнив о муже, Солльх окончательно проснулась. Мужа, разумеется, рядом не было. Он всегда вставал гораздо раньше, чем Солльх. Что неудивительно - профессия "нового русского" требует времени и сил. Но кто-то же должен зарабатывать деньги на самое минимальное - на трехкомнатную квартиру, дачу, "Феррари" и нормальный отдых, хотя бы раз в год - то есть поездку за границу, куда-нибудь в Париж или в Венецию. И столь же понятно, что заниматься всем этим должен мужчина, а не женщина.

Солльх вздохнула. К мужу она не могла предъявить абсолютно никаких претензий. Нельзя же считать претензией то, что он совершенно обычный мужчина из этого самого обычного и скучного мира. Солльх снова вздохнула. Нет, лучше уж не думать обо всем этом, слишком грустно.

За окном бушевала метель. Даже для этого времени года и для этих широт в Питере было слишком холодно. Солльх вздохнула третий раз и решила, что на сегодняшнее утро вздохов вполне достаточно. Как бы там ни было, но в этот день придется выйти из дома. Не смотря на лютую стужу. Если бы речь шла только о праздновании Элло, то можно было бы и остаться. Но именно Солльх попросили прийти пораньше и помочь хозяйке. Естественно, всем же известно, что Солльх не работает и не учится, а, следовательно, с точки зрения окружающих, времени у нее навалом. Но раз уж обещала - надо прийти, а то разговоров хватит на весь следующий год. Солльх все-таки вздохнула еще раз. За окошком разошлась настоящая пурга. В конце концов, подумала Солльх, пойти имело смысл в любом случае. Все-таки Элло. Конечно, фэндом отнюдь не отвечал представлениям Солльх об идеализированном средневековье. Герцоги и бароны, отплясывающие современные танцы в лучшем случае под "Blackmore"s Night", вызывали у нее стойкое отторжение. Причем Темные были ничем не лучше Светлых. Впрочем, чего еще следует ожидать от этой толпы, поклоняющейся Элхэ Ниеннах, которая в свою очередь выдает себя чуть ли не за возлюбленную Учителя. Это же надо такое придумать! В то время как в действительности Учитель сразу же отверг эту самую Элхэ. Что неудивительно. Вначале Элхэ, когда ее еще не совсем оставило чувство реальности, это понимала, хотя и позволяла себе какие-то странные намеки. Но, судя по ее последним текстам, она уже серьезно воображает, что Учитель мог ответить на ее любовь. Что же, мечтать не вредно.

Солльх решительно встала и набросила на себя розовый пеньюар, выписанный из Парижа. Следовало привести себя в порядок. Какова бы ни была публика, но самой всегда следует быть на высоте.

Сначала ногти. Маникюр Солльх делала в лучших салонах Питера, но дизайн ногтей она не доверяла никому. Солльх с детства умела хорошо рисовать, так что подобное дело не составляло для нее труда, хотя и отнимало время. Узор носил название - домино. Черное и белое. Делим ноготь на две части, одну закрашиваем черным, другую белым. Отлично. Теперь проставляем доминошки - черные точки с белой стороны, белые - с черной. Разного достоинства, само собой разумеется. Очень хорошо. Солльх осталась вполне довольна проделанной работой. Как раз самое то для подобного сборища. Где соберутся вместе Темные и Светлые. Хотя, вообще говоря, Светлым не место на празднике Элло. Празднике тех, кого они погубили. Тех, кто погиб от их руки. Но не пригласить Светлых было совершенно невозможно. К тому же, судя по всему, и Темные и Светлые видели в Элло только повод для того, чтобы собраться, выпить и потанцевать. А половина собравшихся вообще были уверены, что отмечают католическое Рождество.

Так, теперь глаза. Темные тени придают лицу мрачный, "готический" облик. Тут главное не перестараться, а то станешь похожей на вампира. А это все-таки слишком. Теперь губы. Ярко-красная помада, черный контурный карандаш. Солльх осталась довольна. Теперь можно одеваться. Черная длинная юбка, полупрозрачная черная блузка.

Все, кажется, она выглядит именно так, как и подобает выглядеть воину Аст Ахэ на подобном сборище. Что ж, можно идти. Нужно только одеться потеплее. Солльх натянула теплые сапоги, надела малиновую дубленку. Теперь ярко-красная шапка, которую Солльх столь удачно купила в Пассаже. Удачно потому что, во-первых, она очень теплая, как раз для таких морозов. А во-вторых, она удивительно оригинальна. Будучи надета, шапка создавала впечатление не шапки, а парика, причем, соответственно, ярко-красного.

Прокручивая в голове столь удачную возможность появится в подобной шапке, а в связи с этим даже на время позабыв о серости и скучности данного мира, Солльх вышла на улицу.

* * *

Солльх пришла слишком поздно, все уже было готово и без нее. Впрочем, похоже, никто особенно не удивился ее столь запоздалому появлению. Все было как обычно. Дурацкие шуточки, смех, водка, танцы под "Blind Guardian" (хорошо еще, что не кантри), вульгарные манеры герцогинь и баронесс. Одна из них почему то сочла нужным привязаться к Солльх. Жизнерадостно помахивая сигаретой, баронесса сообщила, что прическа ее новой знакомой оставляет желать лучшего. Все-таки короткие волосы абсолютно нехарактерны как для средневековья, так и для Арды. Солльх не стала спрашивать баронессу - откуда у нее такие сведения об общепринятой длине волос в Аст Ахэ. Не стала так же и сообщать, что прическа сделана под Мирей Матье. Она только обречено подумала, что волосы, в любом случае, можно и отрастить, а вот хорошие манеры, так просто не приобретешь.

Пора было идти. Разумеется, Солльх направилась к выходу еще до того, как перепились самые трезвые. Впрочем, в Санкт-Петербурге в гостях особенно не задержишься, если, конечно, ты не на машине или не собираешься остаться переночевать. Но Солльх так и не научилась водить, а богемно-тусовочной манере ночевать у знакомых обычно не следовала. А раз так, то было необходимо поторопиться, чтобы успеть до закрытия подземки.

Чуть ли не бегом она добралась до станции метро и остановилась, нащупывая окоченевшими пальцами закатившийся неведомо куда жетон. К вечеру мороз стал еще более жгучим, серовато - темные небеса все еще лениво рассыпали над городом хлопья снега, и потому никакого желания смотреть по сторонам Солльх не испытывала. Однако фигуру какого-то дылды, не придумавшего ничего лучшего, кроме как слоняться по центру города в "прикиде", не заметить было нельзя. Впрочем "прикид" был хорош. Солльх его оценила, насколько, разумеется, вообще можно оценить что-либо, стоя на морозе. Черный "мушкетерский" плащ, черные же сапоги, что характерно, очень удачно стилизованные под средневековье. Дылда явно был хорошим реконструктором.

Но неизвестный дылда вообще производил странное впечатление. У Солльх почему-то возникло чувство, что она когда-то видела, более того, хорошо знает этого долговязого. Что было достаточно странно - ведь лицо дылды она так и не рассмотрела, не говоря уже о том, что среди ее знакомых не числилось столь высоких людей.

Солльх, опять-таки совершенно непонятно почему, почувствовала, что ее сердце сжимается. Вместо того, чтобы скорее бежать к эскалатору, не дожидаясь закрытия станции, она стояла и смотрела на незнакомого дылду. И когда Солльх собралась, наконец, плюнуть на все и идти, незнакомец слегка повернулся. Солльх чуть не закричала. На нее смотрели знакомые целую нескончаемую вечность глаза, похожие на звезды.

Возможно это покажется странным, но Солльх так и не закричала, не упала в обморок, не забилась в истерике, и даже не заплакала. Когда миновало первое смятение, к ней пришло ощущение абсолютной правильности и даже неизбежности происходящего. Она не могла прожить всю свою жизнь в этом сером и скучном мире. Она должна была попасть в мир иной - яркий и красочный - настоящий. Или же настоящий мир должен был прийти к ней. Это уже не имело значения. Впрочем, нет, имело. Солльх была женщиной практичной, несмотря на то, что большую часть жизни ей не приходилось задумываться над практическими вопросами. Утраченного и вновь обретенного возлюбленного следовало в первую очередь отвести домой и накормить. А потом уже решать всё остальное. Но сначала накормить. Тано наверняка хочет есть. Мужчины почти всегда хотят есть.

Всю дорогу Учитель молчал. Он, по-видимому, еще не совсем отошел после своего пребывания за гранью миров. Но Солльх казалось, что это молчание делает ее с Учителем еще ближе. Холодный питерский вечер словно куда-то отодвинулся. Во всех мирах существовали только она и Тано.

Дома Солльх быстренько разогрела котлеты и сделала пельмени. Мелькор с удовольствием уничтожил ее стряпню, по-прежнему не произнося ни слова.

До сего момента Солльх видела своего возлюбленного лишь в полутьме, и потому она только сейчас заметила уродливый шрам, что рассекал щеку Тано. Непонятно почему, но зрелище оказалось для Солльх неожиданным, она не ждала ничего подобного, хотя, казалось бы, - прекрасно знала об этом. Солльх побледнела. "Что - прошептала она, кажется, плохо осознавая смысл своих слов - что надо сделать? Что надо сделать, чтобы его не было? Что?"

Мелькор посмотрел на неё.

-Ты разве не помнишь?

-Но ты... Но я... Ты же говорил... То есть не говорил...

Мелькор молчал.

Солльх подошла к Тано, уткнулась в его грудь и запустила руку ему в штаны. Расшевелить Мелькора оказалось не очень просто, но теперь у неё имелся некоторый личный опыт. Вскоре и она, и её возлюбленный оказались на широкой супружеской кровати. Солльх - совсем без ничего, Мелькор - без штанов. Не смотря на то, что ей пришлось очень постараться, Солльх осталась довольна.

Что касается Мелькора, то он хранил гробовое молчание.

Солльх сочла нужным напоить своего возлюбленного теплым чаем, после чего он заснул. А вот Солльх не спалось. Она немного посидела на краешке кровати, глядя в лицо любимого. Почему-то Солльх ни капли не удивило исчезновение уродливого шрама. Она восприняла как нечто само собой разумеющееся тот факт, что лицо её Тано вновь было удивительно прекрасно. Так и должно было быть. Собственно, так должно было быть с самого начала, но нет ничего более естественного, нежели то, что красоту её возлюбленному вернула её любовь. Пускай не хватило только лишь любви духовной, и потребовалась физическая - неважно. Тем более, что уж кому - кому, а ей жаловаться было не на что. Солльх встала. Она бродила по квартире, даже не одевшись, как была - в костюме Евы. Мир неожиданно приобрел яркость и объем, мир приобрел вкус, мир приобрел цвет. Солльх расхаживала по знакомой до последней мелочи квартире, брала в руки ту или иную безделушку, открывала и даже читала пару страниц той или иной книги, а сама все пробовала, пробовала вкус открывшегося ей измерения. И вкус раскрывал перед ней все новые оттенки своего букета и аромата. Время бежало быстро. На юге уже взошло бы солнце, но в заснеженном Питере в это время года рассветает поздно.

Солльх бродила и бродила по квартире, наслаждаясь оттенками великолепного букета. Она так и не оделась - благо в квартире было не холодно.

Тут совершенно неожиданно Солльх услышала, как открывается дверь, и она вспомнила о существовании мужа. Ну что ж, муж, так муж. Сейчас Солльх ничто не могло испортить настроение.

Муж выглядел точно так же, как ему и следовало выглядеть после возвращения в такое время суток. Иными словами - он выглядел уставшим как собака. С некоторым удивлением посмотрев на абсолютно голую Солльх, он развязал галстук и на ходу снимая пиджак отправился в спальню. По-видимому, муж настолько устал, что не сразу заметил Мелькора, уже проснувшегося, но продолжающего лежать в супружеской кровати, задумчиво глядя на потолок. Муж замер. Некоторое время он смотрел на Мелькора, а потом перевел взгляд на абсолютно голую Солльх.

- Что это? - спросил муж.

- Это Мелькор, - гордо ответила Солльх.

- Мелькор? Но я думал, что Мелькор - это я, ты меня всегда так называла в постели.

Муж снова перевел взгляд на Мелькора, некоторое время задумчиво смотрел на него, а затем стремительно шагнул вперед.

Вряд ли Солльх успела бы вмешаться, если бы между ее мужем и Мелькором не оказалось кресло, по какой-то случайности оставленное не там, где ему следовало бы находиться. И пока муж совершал обходной маневр, Солльх с криком "Не делай этого, Константин!", вцепилась в его руку. Некоторое время Константин пытался стряхнуть с себя Солльх, а Солльх не стряхивалась, но, в конце концов, его усилия увенчались успехом. Солльх с ужасом смотрела на мужа, неотвратимо приближающегося к супружеской кровати. Мелькор казался удивительно маленьким и уязвимым. Солльх попыталась встать, но ноги не слушались ее. Она закрыла глаза. Нет, все-таки надо встать. Еще одна попытка. Еще одна. Солльх открыла глаза в полной уверенности, что уже произошло непоправимое. Сначала она ничего не поняла. Мелькор теперь не лежал на кровати, а сидел, Константин же, напротив, лежал, но на полу. Целую секунду никто не произносил ни слова. Наконец, Константин поднялся. Кажется, у него из носа шла кровь. "Ну, вот что, - сказал Константин. - Убирайтесь. Оба."

Солльх была женщиной практичной, хотя вероятно, сама не подозревала об этом. Перед уходом она захватила все свои драгоценности, довольно, надо сказать, многочисленные. Сложив все в косметичку, гордо сказав мужу - "Прощай", и взяв за руку Мелькора, она удалилась. Найти место ночлега для нее, так же, как, вероятно, и для любого, причастного к толкинистской тусовке, было не очень сложно. После семи-восьми звонков по мобильнику она получила информацию о совершенно свободной квартире, хозяин которой должен был появиться только дня через три. А через пару часов Солльх уже стояла у окна, смотрела на вновь разыгравшуюся метель и вновь пробовала на вкус непонятное и красочное измерение. Мелькор лежал на кровати и, кажется, уже спал.

* * *

Прошло месяца три. Солльх словно подхватило и несло нечто легкое и прекрасное. Она попала в Арту и мир, бывший до того плоским и скучным, стал ярким и расцвел деталями. Каждая снежинка была не похожа на другую. Каждое дерево просило, чтобы его назвали по имени. Каждая веточка хотела, чтобы с ней поговорили. Словно это был не смертельно надоевший Солльх Питер, а Лаан Гэлломэ или земли Севера. Но, что удивительно, все эти перемены были никак не связаны с Мелькором. Разумеется, Мелькор никуда не девался. Он был тут, рядом, в небольшой комнатушке, которую они снимали. Мелькор очень быстро выучил русский язык (что неудивительно, вала ничего не забывает) и целыми днями валялся, читая книги. Время от времени он выходил из дома, гулял, а так же посещал оперу или балет. Чаще балет. Особенно ему нравилось "Лебединое озеро". Значительно реже он удостаивал Солльх своей благосклонности. Солльх это немного нервировало, все же она была старше, чем тогда, в Арте.

Костя тоже иногда манкировал своим супружеским долгом, напряженная работа отнимала много сил, но в целом Солльх была мужем довольна. А в случае чего, знала, как его расшевелить или расслабить. Однако, с Мелькором все было гораздо сложнее и Солльх постоянно приходилось напоминать себе через что прошел ее возлюбленный. Но в общем - это были пустяки. Новая жизнь властно закружила Солльх. Впервые за очень долгое время ей пришлось самой зарабатывать на жизнь. Разумеется, можно было принять от мужа (формально еще мужа) алименты, которые ей причитались по закону, и которые Костя сразу же предложил выплачивать сам7, но Солльх гордо отказалась. К счастью, захваченные ею драгоценности позволяли не бояться возможных проблем в будущем, а знание трех языков помогало обеспечивать настоящее.

Фирма, в которую она устроилась, торговала пушниной, и за специалиста, знающего французский и японский язык, схватилась обеими руками. Плохо было лишь то, что работы оказывалось то пусто, то густо. Сначала Солльх неделю день деньской куковала на работе, а потом неделю или две ее никто не беспокоил, и она могла в свое удовольствие сидеть дома или же разгуливать по улицам с интересом поглядывая на мобильник.

Впрочем, Солльх Айкье начала подрабатывать еще и художественными переводами. Все было ново и непривычно, и в особенности, люди вокруг нее. Солльх достаточно давно почти не сталкивалась с представителями рода человеческого, не принадлежащих к толкинисткой или же светской тусовке, поэтому ощущения возникали необычные. Вот только времени, порой, стало катастрофически не хватать. Дизайн ногтей она теперь делала не сама, но была вынуждена передоверить его маникюрше. Правда, та оказалась толковой, и они вместе придумывали новые варианты рисунков. Дома Солльх зачастую появлялась поздно вечером, усталая и злая, и испытывала горячее желание запустить в кого-либо чем-либо тяжелым. Однако, из "кого-либо" рядом был только Мелькор. Он же являлся единственно возможным объектом приложения истерик, которые в былые дни Солльх время от времени устраивала мужу. Мелькора, в отличие от мужа, Солльх Айкье находила совершенно неподходящим объектом для таких эмоций. Но поскольку никого более подходящего рядом не наблюдалось, она иногда устраивала подобные сцены своему возлюбленному. Мелькор относился к ним меланхолично, и, выслушав всю обязательную часть, обыкновенно выходил прогуляться или же шел на балет. Терзаемая угрызениями совести Солльх в это время пекла пироги, чего никогда не делала для мужа, а Мелькор, вернувшись, с удовольствием их поедал. Так бежали дни. Солльх была счастлива, то ли потому, что рядом был любимый, то ли потому, что жизнь приобрела необычную окраску. Однако течение бытия вновь изменило свое направление. Это произошло в один прекрасный вечер, когда Мелькор очередной раз отправился на балет. На сей раз спектакль назывался "Лебединое озеро".

* * *

В то дождливое мартовское утро Костя проснулся непривычно поздно. В эти выходные не вырисовывалось никакого дела, могущего послужить предлогом для его появления на работе. Костя не мог вспомнить, когда в последний раз выдавался такой день. До того, как Солльх покинула его, он, обычно, проводил выходные дома, лишь временами появляясь в фирме на пару часов. Но после ухода жены Костя использовал любой предлог, для того, чтобы не оставаться лишний раз в холодном и пустом доме. Однако сегодня работы не было, и жены тоже не было, и некого было растормошить и уговорить покататься по дождливому Питеру на новеньком "Феррари". А потом заскочить между делом где-нибудь за городом в новомодний ресторан. Одному или с друзьями Косте этим заниматься почему-то тоже не хотелось. Поэтому он слегка вздохнул, раскрыл "Стратегический менеджмент" и углубился в чтение. От книги Константин отрывался всего пару раз, приготовив себе сначала яичницу, а потом сосиски. И лишь ближе к вечеру муж Солльх Айкье отложил в сторону "Менеджмент" и подумал, что не мешает сходить в театр, либо в оперу или балет, в каковых местах он уже не бывал, бог его знает сколько времени. После просмотра телетекста и короткого раздумья Константин остановил свой выбор на "Лебедином озере", которое как раз в этот день шло в Мариинском театре. Минут через сорок он уже сидел в партере во втором ряду и смотрел на сцену. Костя был парнем из интеллигентной семьи, в детстве обучался игре на скрипке и в зрелом возрасте сохранил некоторый интерес к искусству, не смотря на то, что общественное мнение единогласно считает подобные качества несовместимыми с образом "нового русского". Однако, примерно в середине второго акта бывший муж Солльх перестал получать удовольствие от представления. Причина была проста - в третьем ряду зрительного зала он узрел того самого Мелькора, встреча с коим была для него столь памятна. Не смотря на это, Костя остался и на третий акт (не хватало только менять из-за какого-то идиота свои планы!), но к своему "Феррари" он подходил в весьма мрачном настроении.

Вскоре причин для такого настроения стало больше. Слегка покачиваясь, как моряк на палубе, к Косте подошел невысокий, довольно потрепанного вида мужчина и попытался вступить в разговор о сравнительных ценах на различные автомашины

(разумеется, самые дорогие). Увидев, что у собеседника нет никакого желания поддерживать беседу, потрепанный мужчина обиделся и засунул в руку в карман. И уже в следующее мгновение Костя понял, что все его предыдущие жизненные неприятности никак не заслуживали такого названия. Первая взаправдашняя неприятность стояла перед ним в сию секунду, чуть- чуть покачиваясь, но достаточно твердо, а в руке у этой неприятности поблескивал нож. Рядом никого не было. А если бы кто и был, то вряд ли обратил бы свое внимание на ничем ни примечательную со стороны сцену - двое что-то обсуждающих парней. А если бы и обратил...

Сбоку от Константина возникла еще одна мужская фигура, но Костя даже не успел обрадоваться якобы мелькнувшей надежде - у второго мужчины в руке тоже поблескивал нож. Соколов начал лихорадочно соображать, безуспешно пытаясь привести свои мысли в порядок. "Если это грабители, то может и не убьют" - подумал он. - "Может быть. А вот если они просто перепились... ".

В неярком свете луны и огней большого города мелькнул третий мужской силуэт и Костя понял, что это конец.

Появившийся последним мужчина двигался вроде бы не торопясь, даже как-то лениво, но каким-то образом он очень быстро очутился за спиной одного из нападавших. В ту же секунду тот кубарем полетел прямо на своего сообщника, почему -то уже без ножа. Рядом с ними уже стоял таинственный незнакомец. Костя понял, что кто бы ни были его обидчики, вряд ли их ожидает что - либо хорошее. К счастью для последних, они поняли тоже самое и явно помышляли лишь о бегстве. Через пару секунд ни того, ни другого по близости уже не было.

Нежданный спаситель повернулся к Косте и пригладил себе волосы. "Можно было бы, конечно, прибить их" - задумчиво сказал он. - "Даже лучше было бы прибить. Но стоят ли они хлопот? Я сегодня несколько устал".

Костя в некотором обалдении смотрел на своего спасителя.

Перед ним стоял не кто иной, как тот самый тип, которого он обнаружил в постели своей жены.

- "Ты, это самое", - наконец пробормотал Костя, - "может ко мне домой заедем, выпьем? Что скажешь?"

Мелькор меланхолично кивнул головой. Новенький, не только не пострадавший, но даже не забрызганный грязью, "Феррари" довольно быстро доставил спасителя и спасенного на другой конец Петербурга. И лишь очутившись в привычной знакомой до мелочей квартире, Костя почувствовал, что его трясет. Заглянув в бар в поисках коньяка, он попытался унять дрожь, но получалось у него очень плохо. Говоря точнее, совсем не получалось. К счастью, коньяк нашелся. Он был сейчас совершенно необходим и не только из-за гостя. Костя коротко вдохнул, вновь безуспешно пытаясь унять дрожь, и начал разливать коньяк. Неожиданный спаситель сидел молча. Собственно говоря, за всю дорогу, он не произнес ни одного слова. Костя поймал себя на желании залпом осушить рюмку. "Нет, это не годится", - решил он. "По крайней мере, вот так сразу не годится. Надо хоть тост произнести, но какой?".

Константин осознал, что совсем ничего не знает о своем спасителе. "Зовут-то тебя как?" - спросил он. Сидящий напротив человек молчал и смотрел на Константина какими -то удивительными светло -серыми с серебряным отливом глазами. Странные глаза. Похожи на две жемчужины. Да и в самом знакомом незнакомце, пожалуй, было нечто странное. Высокий, черноволосый мужчина, на голову выше своего собеседника - собутыльника. Столь высокие люди встречаются редко.

"Так как тебя все же зовут?" - повторил Костя. - "Не Мелькором же?".

- Михаилом, - ответил собеседник, - меня зовут Михаилом.

- В таком случае, за тебя, Михаил, - Костя поднял рюмку.

- Да сбудутся все твои желания!

То ли от пережитой нервной встряски, то ли потому, что закуски было мало, Костя быстро захмелел. По дороге домой он забыл купить продукты, а теперь, в его нынешнем состоянии ехать куда-либо было нельзя. Костя пытался, правда, заказать поздний ужин в одном из ресторанов, специализирующихся на такого рода обслуживании. Но, несмотря на рекламу, обещавшую доставку "вкусной и здоровой пищи в любое время суток", ничего съедобного Костя и Михаил в эту ночь так и не дождались. После повторного звонка милый девичий голос трогательно извинился и сказал, что кушанье будет доставлено через пол часа. Через пол часа столь же милый голос извинился еще более трогательно. Больше звонить Константин не стал. К счастью дома нашлись хлеб, селедка и сосиски, пища не изысканная, но вполне съедобная.

За окном было темно, хоть глаз выколи. Ночь выдалась пасмурная и безлунная. На кухне так же было пасмурно, поскольку из трёх лампочек две перегорели.

После нервного напряжения на Костю довольно сильно подействовало спиртное и он болтал без умолку. Не обращая внимания на молчание Михаила, он достаточно подробно и в красках описал проблемы, с которыми сталкивается современный коммерсант. Коньяк быстро закончился, и пришлось доставать водку. От проблем в бизнесе Костя незаметно перешёл проблемам в личной жизни. Рассказ о коварной Солльх оказался длинным, но в конечном итоге эта печальная повесть подошла к концу.

- В общем, с бабами дело иметь не стоит - заключил Костя. - Все они суки."

Мысль господина Соколова зацепилась за эту идею.

- Да, суки - продолжал он, - полные суки, совсем суки и не стоят они, совсем, то есть не стоит с ними...

Костя слегка задумался и посмотрел на Михаила.

- То ли дело мужская дружба. Вот ты, к примеру... Ты думаешь, я на тебя в обиде за Солльх? Ни в коем разе. Потому что дружба... мужская... это любовь... вот. И ты мне нравишься... Слушай, какое у тебя красивое лицо... И как ты вообще хорош... давай я тебя поцелую.

Костя несколько раз поцеловал по прежнему молчавшего Михаила и продолжил свой монолог.

- Да, ты мне нравишься... И я тебе нравлюсь... Ты мне жизнь спас, вот. Это мужская дружба, настоящая дружба, настоящая любовь, то есть, на самом деле... А бабы - это фигня. Полная. Бабы для души ничего не дают. Они только... нет, они совсем ни чего не дают... И за чем они вообще нужны? Эта... ведь есть же те, которые, да... Как их там называют? Забыл. Нет, вспомнил. Го-лу -бы-е. Слушай, а ведь хорошая идея!

- Ты действительно этого хочешь? - спросил Михаил. Удивительно, было совсем не заметно, чтобы он хоть чуточку охмелел. То ли почти не пил, то ли алкоголь на него не действовал.

Костя возмутился -

- Ты что? Как это э... я не хочу!.. Во первых, ты мне нравишься. Я же сказал... У тебя такое хорошее лицо, ну такое хорошее... И ты мне жизнь спас, и вообще... А во вторых, во вторых... Ох, чёрт, что же во вторых... Нет, было ещё что-то во вторых... Но я забыл. Ну как же я мог забыть?

Костя расстроился.

- Но там точно было что-то во вторых, совсем точно! Как я мог забыть!

А вспомнил! Во вторых, я всегда знаю, что говорю и знаю чего хочу. Я - не кто ни будь, я - Соколов! Как ты мог подумать, что я не знаю, что говорю?!

Костя приподнялся и вознамерился, кажется, слегка встряхнуть Михаила, однако же передумал и снова сел.

- Я знаю чего хочу. - уже остывая, но всё ещё с возмущением проговорил он. - А ты мне нравишься - задумчиво добавил господин Соколов заглядывая в свою рюмку и доливая туда водки.

- Да, нравишься... - не менее задумчиво повторил он, уже после поглощения содержимого оной рюмки. - У тебя хорошее лицо... и глаза... удивительные. И я знаю, чего я хочу! - последнюю фразу господин Соколов, кажется, произнёс без всякой связи с предыдущей.

Михаил встал. Он действительно был очень красив. Чёрные, прямые волосы, бледное лицо, это было заметно даже в сумраке. Высокий рост. И глаза, напоминающие звёзды. В нём удивительно сочеталось безупречное совершенство форм и загадочность. Такие мужчины должны очень нравится женщинам.

- Ну что ж, - сказал Михаил, и как-то весьма быстро снял штаны и рубашку.

Дальнейшее Костя помнил смутно.

Что - либо соображать он начал гораздо позже, уже лёжа в постели после самым восхитительным образом проведенных часов (или всё же минут?). Рядом с ним лежал Михаил, и Костя, разглядывая своего любовника, пытался понять - каким образом таковым мог оказаться мужчина. Ситуация была абсолютно нереальной, но факты отрицать было нельзя. И отрицать, что он получил удовольствие, Костя не мог тоже.

Господин Соколов сел на кровать и уставился на Михаила.

- И как это э... у тебя получается?.. - только и смог пробормотать Костя.

Михаил пожал плечами - Если ты имеешь в виду, что я смог сделать тебе приятное, несмотря на то, что ты не относишься к мужчинам подобного сорта, так ведь я вала, всё таки. - В смысле? - удивился Костя. - Ну, то есть, бог, по вашему - меланхолично пояснил Михаил. Костя принялся усиленно тереть себе лоб, лихорадочно соображая, протрезвел он уже или нет, а может быть у него просто белая горячка и всё чудится? Так и не решив вопроса, он вновь начал расспрашивать Михаила.

- А у тебя часто было э... такое? - У меня вообще не было, я решил попробовать - столь же меланхолично ответил Михаил - Мелькор.

Костя решил, что вариант с белой горячкой достаточно правдоподобен.

- Слушай, может быть, расскажешь поподробнее? - наконец выдавил из себя он. - О чём? - Ну как ты здесь очутился, зачем и вообще всё. - Михаил пожал плечами. - Можно и рассказать.

Рассказ Михаила изобиловал какими - то странными словами и выражениями, малопонятными, но в то же время смутно знакомыми Косте.

Ну да, что-то в этом роде он регулярно слышал от жены и её чудных приятелей. Константин постарался сосредоточиться и вникнуть в суть проблем своего э... ну да, любовника. - "Я не помню, сколько времени прошло, с того мгновения, когда меня выкинули за грань" - рассказывал между тем тот. - "Всё было как смутном сне, а может быть - полудреме. Хотя раньше я как раз и не спал. Так что можно сказать - выспался. Не скажу, чтобы было плохо - но странно. А потом словно потянуло что-то. " - Михаил задумался. - "Теперь могу сказать что. Любовь. Это была любовь тех, кто живёт в твоём мире, Константин. В том числе и твоей жены. Но не только. Не знаю, почему меня притянуло именно к ней. Наверное, этому есть причины.

Одним словом, в твоём мире я начал просыпаться потихоньку. Знаешь, как это бывает? Проснёшься утром, вроде уже и не спишь, но ещё и не проснулся. А потом постепенно втягиваешься в бодрствование." - Михаил опять задумался.

- "Это я теперь всё могу так ясно объяснить. А раньше я не спал... не считая пары случаев." - Михаил вздохнул. - "Короче говоря, всё бы хорошо, но за мной из Пустоты какие -то твари увязались. Что они из себя представляют, я так и не понял. Но силы тянут. Я их чувствую - и словно опять засыпаю. А ночью наоборот как-то не так сплю."

"Да что за твари-то" - недоуменно спросил Костя. - "Я же говорю, не знаю. Лишь одно понимаю - мешают. И сильно мешают. Только выхожу из этой дрёмы - они меня как будто дёргают, настроение портят. А если не выхожу - то вроде всё и нормально, только делать ничего не хочется." - Мелькор подумал. - "Хотя бывает, втянешься во что-то как следует, так их и не чувствуешь. Но это редко бывает."

Костя попытался осмыслить полученную информацию. Всё это выглядело каким -то бредом, но всё же не большим чем то, что он переспал с мужчиной.

Как бы там ни было, но какие -то меры принимать было нужно.

"Послушай"- спросил Михаила-Мелькора Костя - "а ты не пробовал побольше развлекаться? Ну, чтобы втянутся во что-то..." Михаил пожал плечами.

-"Ладно". - Костя встал. - "Я этим займусь. Подожди, только кофе сварю. А то голова какая-то дурная."

В доме фактического холостяка может не быть еды, но кофе Константин любил и потому кофе у него был всегда. Кстати, в этом отношении вкусы бывших супругов совпадали.

Отдав должное благородному напитку, Костя принял решение.

- Мы начинаем развлекаться, - сообщил он Мелькору, - поехали, я покажу тебе одно местечко, такого ты ещё не видел.

* * *

Когда в Россию пришёл и по хозяйски расположился капитализм, выяснилось, что жители 1/6 части Земного шара обладают богатой фантазией. Все возможные, а так же невозможные способы вытягивания денег из чужих карманов были задействованы. Примерно в это самое время, наряду с МММ, властелинами и харпер инвестами в Санкт Петербурге и Москве начали появляться скромные чайные домики, куда ближе к вечеру могли зайти состоятельные мужчины и приятно провести время с гейшами. Для тех кто не в курсе - гейша не проститутка. У неё примерно столько же общего с представительницами древнейшей профессии, что и у Майи Плисецкой, Галины Вишневской или любой другой артистки театра, кино, оперы или балета.

Дело гейши - мило и изысканно развлекать мужчину приятной беседой, музыкой и танцами.

А поскольку в России обитает некоторое количество представителей сильного пола, стремящихся к удовольствиям подобного толка, то в ответ на спрос возникло и предложение. Чайные домики были готовы удовлетворить изысканные устремления состоятельных мужчин на изысканный иностранный манер. Именно туда Костя и собрался отвезти Мелькора ибо сам был давним завсегдателем подобного рода заведений.

Правда, по дороге Константину пришлось сделать несколько звонков по мобильнику, дабы разрешить некоторые вполне объективные трудности. Дело в том, что посиделки в чайных домиках проходят, обыкновенно, ближе к вечеру или, по крайней мере, во второй половине дня. А в тот утренний час, когда Костя счёл необходимым приступить к развлечению Мелькора, все гейши, естественно, ещё спали мирным сном. Россия одна из немногих стран в мире, где деньги решают не всё, ибо на ситуацию имеет свойство влиять некоторый бардак. Но гейши оказались дисциплинированными, и буквально минут через сорок Мелькор и Константин сидели в маленькой уютной комнатке за небольшим столом. Напротив расположились несколько молодых девушек в кимоно. Они устроились на небольшом возвышении таким образом, чтобы, сидя на пятках, оказаться на том же уровне, что и гости. Хозяйка чайного домика помогала одной из девушек настроить сямисэн, одновременно стараясь занять посетителей беседой.

Но Мелькор почти не слушал щебетания молодых гейш, постепенно включавшихся в разговор. Его вниманием полностью завладела хозяйка чайного домика - ока-сан. Движения женщины в кимоно были исполнены удивительной грацией и значением. Любой её жест или поворот имел смысл, говорил что-то на волшебном языке искусства, внятное каждому, кто желал прислушаться. Известно, что рискнувшая надеть кимоно женщина, приобретает неизъяснимое очарование, неведомое тем представительницам прекрасного пола, что отдают предпочтение европейской одежде. Разумеется, если только она обладает фигурой, схожей с фигурами типичных японок, ибо такая одежда призвана оттенить красоту лишь строго определённого типа.

И если она умеет носить кимоно.

Таковое умение было свойственно хозяйке чайного домика в высокой степени и потому, уже не очень молодая, достигшая среднего возраста женщина буквально завораживала.

Между тем сямисэн был настроен, хозяйка налила гостям сакэ, одна из молодых гейш исполнила танец.

Разговор оживлялся.

Девушки в кимоно и с выбеленными лицами производили впечатление экзотических птиц непонятным образом оказавшихся в северном Петербурге.

Наконец дело дошло до пения и сямисэн8 взяла в руки ока-сан.

Сначала Мелькор ничего не понял. Музыка всегда производила на него приятное впечатление и отгоняла демонов, что крутились где-то неподалёку. Отчасти поэтому он и любил ходить в оперу и на балет. Но эта песня, казалось, имела особый смысл. Необычный напев, странный аккомпанемент, слова незнакомого языка. Красивый, но далеко не оперный голос немолодой певицы. Ничего похожего на ту, другую песню. Так почему же он вспомнил?

А песня всё лилась и лилась, и Мелькору показалось, что сейчас вот-вот что - то случится. И он оказался прав. Что-то случилось. Раздался грохот, полетели оконные стёкла, гейши завизжали, как визжат в таких случаях все женщины в мире. Мелькор пришёл в себя достаточно быстро - всё же это именно он обучал когда - то нолдор боевому искусству. Но, быть может потому, что с тех пор миновало очень много лет, а быть может - по какой-то иной причине - принять бой ему не пришло в голову.

- "Бежим" - Мелькор дёрнул Константина за руку.

- "Погоди, тут же женщины" - Костя сосредоточено оглядывал комнату и что - то соображал.

- "Да какие женщины" - с досадой ответил Мелькор. -

- "И вообще, поверь мне, пожалуйста, им нужны только мы. Чем скорее нас здесь не будет - тем лучше для всех".

Видя, что его любовник колеблется, Мелькор схватил Константина за руку и на этот раз тот не стал сопротивляться.

* * *

Солльх не находила себе места. Она ждала возлюбленного всю ночь, но он так и не явился. На утро Солльх почувствовала апатию, которая часто наступает после нервного напряжения. Она легла и не то чтобы заснула, но погрузилась в лёгкую дрёму. Сколько миновало времени Солльх не знала, но очнулась она внезапно, словно от какого-то толчка. Неизвестно откуда пришло знание, где следует искать возлюбленного. Не раздумывая долго, Солльх оделась и вышла из дому. Питерские улицы дышали сыростью и в многочисленных лужах отражались деревья и серые тучи. Солльх поёжилась и ускорила шаг. Она добралась до метро, села в электричку и вышла на станции "Проспект ветеранов", не сомневаясь ни минуты, что всё делает правильно. Пока Солльх была под землёй, наверху зарядил дождь, мелкий, но надоедливый. Питерская весна выдавала свои очередные капризы.

Солльх свернула в арку и уверенно подошла к выкрашенной в коричневый цвет пятиэтажке. Столь же уверенно она вошла во второй подъезд и поднялась на третий этаж. Здесь Солльх нерешительно остановилась перед квартирой номер 29. Поколебавшись несколько секунд, она не стала ни звонить, ни стучать в дверь, а просто толкнула дверную ручку и переступила порог.

Беспорядок, а точнее полный разгром, бросающийся в глаза уже в прихожей, почему - то совершенно не удивил Солльх. А вот негромкое треньконье какого-то музыкального инструмента отчего-то привело её в полное недоумение. Стараясь ступать неслышно, она подошла к комнате, в которой, очевидно, обретался неизвестный музыкант, и осторожно заглянула внутрь. Посреди чудовищного разгрома, на полу, в позе, сразу напомнившей Солльх Айкье фильмы о японских самураях, сидела женщина и играла на музыкальном инструменте, смахивающем на гитару. Солльх она, по видимому, не замечала.

Внезапно музыка оборвалась. Женщина, наконец, заметила Солльх. Как ни странно, музыкантша не выглядела удивленной.

- Не знаю, куда тебя посадить - совершенно естественным тоном сказала она. - Сама видишь, какой здесь бардак. -

- Ну разве что сюда - женщина указала на полуразвалившееся кресло, которое каким -то чудом ещё держалось.

- Только сиди спокойно, а то ещё упадешь.

Солльх села.

- А что тут вообще произошло - робко спросила она.

Женщина пожала плечами и взяла несколько аккордов на своём музыкальном инструменте.

- Да как тебе сказать. Влетели в окно какие - то лохматые, страшные, глаза красным огнём горят. Однако никого не убили, не ударили даже, лишь разгром зачем -то учинили и обратно умчались. Девочек только моих перепугали. Да, а тебя как зовут? Меня вот - Наталья Николаевна.

- А меня - Наташа - пробормотала Солльх.

- Надо же, мы тёзки, оказывается - удивилась Наталья Николаевна и взяла ещё несколько аккордов.

- Скажите - робко спросила Солльх - а что тут у вас за учреждение?

- Здесь у нас чайный домик. Что такое гейши знаешь? - Солльх кивнула. - Ну, тогда тебе объяснять не надо.

- Скажите - вновь заговорила Солльх после маленькой паузы - к вам случайно сегодня не заходил очень высокий мужчина с чёрными волосами и странными глазами. Они на ярком свету - как две жемчужины.

- Приходил - кивнула Наталья Николаевна. А с ним ещё один - худощавый такой, тоже черноволосый. И видно сразу - дружки.

- Что?? - у Солльх оборвалось сердце.

- Дружки - повторила Наталья Николаевна. - Ты что, не знаешь, что это такое? А они точно дружки, к нам такие иногда заходят, у меня глаз наметанный. Э, деточка, ты чего?

- Моргот! - закричала Солльх.

- Это что такое? - осведомилась Наталья Николаевна.

- Чёрный Враг.

А... Ну, что делать, все мужики сволочи. То есть, не все, конечно, но многие. Так, а это что такое?! А ну перестань!

От неожиданного окрика Солльх замолчала. Как почти всегда в таких случаях подобное обращение подействовало лучше, нежели ласковые уговоры.

- Ты мне лучше о себе расскажи. Кстати, ты играть умеешь? - Солльх кивнула. - А танцевать? - Солльх кивнула ещё раз. - Хочешь, на работу возьму? - Солльх обалдело уставилась на Наталью Николаевну.

- После испытательного срока, конечно. - уточнила та. - И после того, как я увижу, как ты играешь и танцуешь.

А что ты удивляешься? Знаешь, найти девушек, умеющих танцевать - не сложно, умеющих - играть - тоже, а вот чтобы и то и другое... Хотя не скажу, чтобы таких совсем не было, так что на очень большую зарплату не рассчитывай, особенно в начале. Но клиенты дают чаевые.

Солльх молчала. Менять профессию переводчицы на профессию гейши казалось ей неразумным, но почему -то захотелось опять резко изменить свою жизнь. Во всяком случае, одна такая попытка ей понравилась, хотя и закончилась плохо.

- Я согласна - сказала Солльх.

* * *

В мае - месяце в Санкт -Петербурге светлеет рано. Хотя до знаменитых белых ночей ещё далеко, но уже ранним утром светло как днём.

Майское солнышко настойчиво лезет через неплотно прикрытые занавески, тянется к широкой двуспальной кровати, запрыгивает на постель и по хозяйски располагается там. Солнечные лучи путаются в волосах спящих, временами заскакивая на их закрытые веки. Что-то необычное чувствуется в фигурах лежащих на кровати людей. Неестественное. Хотя... всё зависит от точки зрения.

На двуспальной кровати сладко спят двое молодых мужчин. Их руки даже во сне ищут друг друга, и в мимолётном сонном прикосновении чувствуется какая-то удивительная нежность.

Но вот солнечные лучи сделали своё дело, и один из мужчин открывает глаза. Несколько минут, которые всегда следуют после пробуждения, и он встаёт. Теперь его можно хорошо рассмотреть, и ясно видно, что это бывший муж Солльх Айкье. Костя не торопясь идёт на кухню, варит себе ароматный кофе и погружается в размышления, хотя солнечное утро меньше всего подходит для них. Впрочем, возможно ему приснился дурной сон.

С тех пор, как Костя встретил Михаила, прошёл уже целый месяц. Он был бурный. Костю захватили и понесли неизведанные доселе чувства. К Солльх он никогда не испытывал ничего подобного. Не то чтобы он любил её меньше, просто по другому. Солльх - это было нечто уютное, спокойное, не смотря на все её выходки.

Конечно, выходки терпеть тоже приходилось. Но Костя относился к ним философски, начиная беспокоиться только в тех случаях, когда жена объявляла себя больной.

Но с Михаилом всё было по другому...

Костя достал сигарету. За прошедший месяц он даже начал курить, чего не делал никогда.

Любовник доставил ему столько проблем, сколько за всю их супружескую жизнь даже близко не приносила Солльх.

Чисто житейские хлопоты - это ещё пол беды, хотя и их хватало. Начать с того, что Мелькор - Михаил возымел желание обладать скрипкой, ибо, по его словам, он являлся виртуозом смычка. По этой причине, естественно, скрипка требовалась не абы какая, а, сколь это возможно, чрезвычайно хорошая, точнее даже превосходная. Михаил, правда, тонко намекал, что мог бы и сам сделать замечательный инструмент, но в настоящее время это, по видимому, не возможно, так как его руки ещё не пришли в должную форму после какого-то заболевания. Костя, в глубине души не поверив, как первому, так и второму утверждению своего любовника, тем ни менее отправился в Германию, где в лучших немецких музыкальных магазинах со всем тщанием подобрал для Михаила скрипку стоимостью пятьдесят тысяч долларов. Но, как выяснилось, Михаил-Мелькор не соврал. Он действительно был виртуозом скрипки. Даже скудного музыкального образования Кости, который в детстве ходил в музыкальную школу, хватило, чтобы понять это.

Однако постоянное музицирование Михаила призвало к жизни новые проблемы. По истечении нескольких дней к Косте явились возмущенные соседи и потребовали прекращения этого издевательства. Попытки Константина объяснить, что это не издевательство, а гениальная музыка, действия не возымели. Впрочем, Костя и сам понимал, что соседи правы, и что репетиции даже самого гениального музыканта вряд ли могут доставить удовольствие окружающим, ибо повторение сто и более раз одной и той же музыкальной фразы никак не является тем, что даёт нам эстетическое наслаждение.

Пришлось делать звукоизоляцию.

Звукоизоляционные работы растянулись на месяц, в течение которого соседи, сходящие с ума уже и от грохота, сопровождающего данную переделку и от музицирования Михаила, по крайней мере раз пять грозились стукнуть Костю по голове чем - либо тяжелым. Но к счастью, до драки дело так и не дошло. Что касается Михаила, то он в течение всего времени постоянно давал понять Константину, сколь сильно мешает его музыкальным упражнениям весь этот грохот. Впрочем, прямо он не разу не высказался в данном смысле, хотя не уразуметь насколько велико его недовольство мог бы, разве что, полный идиот.

Но всему когда ни будь приходит конец, пришёл конец и звукоизоляционным работам в квартире Кости. Соседи успокоились, а Михаил мог отныне без помех играть на своей скрипке. Казалось, всё было хорошо.

Но на душе у Кости по прежнему царил полный сумбур. Он не понимал сам себя. Если бы Константин любил читать женские романы, то он, вероятно, охарактеризовал бы свои отношения с Михаилом как любовь - страсть - страдание. Это чувство было совсем не похоже на то, что связывало его когда-то с Солльх; ни на то, что возникло между ними в самом начале их романа, ни на то, во что оно переросло в последствии. "Связывало когда-то"? Но Костя был совсем не уверен, что его любовь к Солльх миновала. Похоже, он любил и свою жену (наверное, правильнее сказать, бывшую жену?) и Михаила, только по разному. Но почему-то ему не разу не пришла в голову мысль предложить Мелькору-Михаилу прокатиться на "Ферарри", разделить его страсть к скорости, почувствовать себя другом вольного ветра.

Костя закурил новую сигарету. Солльх он тоже не очень хорошо понимал. Одно её требование называть её именно Солльх, а не Наташей чего стоило. И нельзя сказать, чтобы жене доставляли очень уж большое удовольствие прогулки на "Феррари", точнее, Костя тихо подозревал, что ей больше нравились посещения кафе, которые обыкновенно происходили в конце их поездки. Вот это она действительно любила - хороший кофе. И лучше всего не дома, а в соответствующей обстановке - в кафе. В конце концов Костя перенял у жены её пристрастие, и даже, пожалуй, сделался ещё большим поклонником этого напитка.

И всё таки... всё таки, чем-то она была ему очень нужна.

Костя закурил третью сигару и усмехнулся, подумав, что, пожалуй, в идеале ему следовало бы жить вместе и с Михаилом, и с Солльх. Михаил-Мелькор трепал бы ему нервы, а Солльх вносила бы в его существование покой, и ещё что-то неуловимое. Странно, по логике вещей всё должно быть наоборот, это Солльх расстроит нервную систему кому угодно, а Михаил кажется таким вежливым и тактичным. Костя затушил сигарету, окончательно запутавшись в своих чувствах.

Сегодня идти на работу было не надо. Костя, по его выражению, взял себе небольшой отпуск, с некоторым трудом разделавшись для этого с делами. "Медовый месяц" - подумал он, вновь усмехаясь.

Константин поднялся. Сейчас, когда у него, наконец, появилось свободное время, можно было заняться тем, что ему нравилось больше всего на свете. Константин любил свою работу, ему нравился бешенный жизненный ритм, сумасшедшие нагрузки, те задачи и операции, что ему приходилось выполнять. Нравилось, что много работая, он получал много денег. Но порой Костя с некоторой ностальгией вспоминал прежние дни. Те, когда он был простым инженером -электронщиком, получал свою маленькую зарплату, а в свободное время на бешенной скорости колесил по улицам Питера и загородным трассам. В те времена никто не знал господина Соколова, зато всем байкерам Питера был хорошо известен Пират, выделывающий удивительные штуки на своём старом драндулете, чиненом и переделанным раз десять.

Теперь же видавший виды мотоцикл был подарен другу, а в гараже рядом с "Феррари" и "Ауди" стоял "Харлей Дэвидсон". Вот только не часто удавалось поездить на нём по настоящему. Совсем не часто... Но сейчас, похоже, это сделать удастся. Костя набросил лёгкую куртку - ветровку и вышел на улицу.

* * *

Время шло. "Медовый месяц" миновал быстро. Отдохнуть, впрочем, не удалось, так как практически всё время заняли хлопоты по переезду. Собственно говоря, квартира была куплена ещё до кризиса, правда в недостроенном доме, и сама стройка прошла довольно споро.

После началась планировка помещения. Это оказалось достаточно длительным процессом, поскольку ни один из приглашенных архитекторов Солльх не нравился, и все их проекты она сочла чрезмерно банальными. Наконец, после длительных поисков всё же удалось найти что-то подходящее. Затем не менее долго Солльх искала строителей, способных воплотить в жизнь её грандиозные замыслы. Однако тут в её планы безжалостно вмешался финансовый вопрос.

Те рабочие, что согласились работать без предоплаты, после внимательного рассмотрения Солльх их предыдущих объектов, были ею отвергнуты, как недостаточно профессиональные. Те же, чьи объекты вызвали её благосклонное одобрение, потребовали 80% предоплаты, от чего Костя отказался сразу и категорически.

После долгих и безуспешных поисков всё же удалось найти фирму "Данила-мастер ", которая удовлетворила как претензиям Солльх так и материальным требованиям Кости. Чистовая отделка была проведена. Далее Солльх не менее долго искала дизайнера интерьера, отвечающего её взыскательному вкусу.

Всё это время семья обитала в трёхкомнатной квартире, расположенной в непрестижном районе, что совершенно не отвечало статусу состоятельного человека.

И вот, наконец, новая квартира была полностью готова. Только Солльх уже не было рядом.

В новое своё обиталище Костя перебрался вместе с Мелькором, продав старое соседям, которым, по счастливой для них случайности, как раз в это время потребовалась дополнительная жилплощадь, поскольку их дочь выходила замуж и ждала ребёнка.

Не успев перебраться на новое место, соседская дочь и её муж пригласили священника освятить квартиру. Как выяснилось, Мелькор пользовался дурной популярностью у соседей. А в это время Костя и Мелькор-Михаил уже прочно расположились в своём новом обиталище на Большом проспекте Петроградской стороны в доме Љ 69. Недалеко от метро - ведь Солльх так и не научилась водить машину.

День бежал за днём.

Мелькор пиликал на своей скрипке (к счастью, в новой квартире, следуя последним веяниям моды, звукоизоляция была сделана ещё во время чистовой отделки).

Не то чтобы Костя так уж хорошо разбирался в классической и современной музыке, но всё же он быстро понял, что Мелькор играет свои собственные произведения. Впрочем, на всякий случай он уточнил этот вопрос у своего любовника и получил подтверждение догадки. Костя не мог понять только одного - почему музыка его возлюбленного столь грустна. Волшебная скрипка Мелькора - Михаила издавала звуки потрясающей красоты и столь же потрясающей печали. Слушая её, хотелось рыдать даже такому несентиментальному человеку как Костя. Плохо было то, что, возвращаясь домой, Константину чаще всего было необходимо работать, а никак не плакать. Музыка Мелькора - Михаила очень мешала сосредоточиться, и Костя с завистью думал о соседях, которым звукоизоляция не давала возможности слышать скрипичные трели.

В те редкие вечера, когда Мелькор не играл, он требовал от своего любовника внимания, реагируя на отсутствие такового весьма ясным выражением неудовольствия, правда, чрезвычайно сдержанным, но выказанным со всей яркостью истинного артистизма. Вообще-то ситуация была для Кости не полностью новой, но Солльх проявляла свои чувства хотя и более бурно, но менее долговременно, к тому же не столь постоянно. Кроме того, Константин ума не мог приложить, как ему следует развлекать любовника. В этом смысле Мелькор разительно отличался от Солльх, которая с удовольствием делила с мужем его развлечения, включая даже скоростные поездки на "феррари", а то и на мотоцикле. Впрочем, кататься Константин Мелькору-Михаилу не предлагал, то ли считая, что ему это не понравится, то ли по какой-то иной причине. Однако, и не учитывая подобных забав, Мелькора ничто не веселило. Даже вторичная поездка к гейшам, в отличие от первой, не доставила ему удовольствия. Возможно, это произошло потому, что после налёта демонов чайный домик переехал, и дизайн его нового местопребывания оставлял желать лучшего. Быть может, дело было в том, что, по печальному совпадению, гейши, присутствующие на вечере, не блистали особым мастерством. Не исключено, что реакция Мелькора объяснялась практическим неучастием в вечеринке ока-сан, которая появилась лишь в самом начале, мило улыбнулась гостям, после чего почти без перерыва беседовала по мобильнику, каковый, соответственно, почти без перерыва звонил. Разумеется, хозяйка чайного домика рассыпалась во всевозможных извинениях, объяснив, что идущий в настоящее время ремонт жилплощади, должной в будущем служить постоянным убежищем для обитателей мира "ив и цветов", требует её постоянного внимания. Но, так или иначе, ока-сан в скором времени была вынуждена покинуть гостей.

А может быть, всё объяснялось тем, что Мелькор постоянно ожидал чего - либо напоминающего давешнее нападение демонов. Он уже понял, что эти твари, питающиеся его отрицательными эмоциями, при отсутствии таковых начинают голодать и, в особенно серьёзных случаях, принимают меры.

В своё прошлое посещение чайного домика Мелькор подобрался совсем близко к какой-то грани, но почти сразу был отброшен от неё. А сейчас он чувствовал себя ещё дальше от того непонятного предела, что он ощутил, когда ока-сан пела свою песню.

Между тем Костя пытался хоть как-то развлечь своего любовника, хотя Мелькору не хотелось идти даже на балет.

Но так или иначе, вскоре после неудачной поездки к гейшам Мелькор-Михаил и его возлюбленный отправились в кинотеатр. Однако это мероприятие, как и предыдущие, оказалось неудачным. Фильм "Звёздные войны, эпизод второй" произвёл на Мелькора неприятное и, даже можно сказать, гнетущее впечатление. Правда, причину такого восприятия он отчётливо не объяснил, но зато выразил твёрдое убеждение, что Костя должен всё понимать и так. "Если хочешь, чтобы с тобой были деликатны - будь деликатен сам" - изрёк Мелькор-Михаил и погрузился в молчание. В следующий раз Костя попробовал вытащить своего любовника в новомодный ресторан, открывшийся в Лесном. Но и эта затея вышла неудачной.

Подъехав к обшарпанному зданию, Константин сначала довольно долго объяснял Мелькору, что увиденное им ни коим образом не является харчевней, но задумано таким, ибо призвано отображать внешность традиционного узбекского обиталища. Затем, пройдя несколько шагов, любовники наткнулись на небольшой загон, откуда на них со сдержанным интересом посматривали четыре барана. Отчасти из-за того, что ему уже надоело объяснять Мелькору суть причудливых вкусов питерской элиты, отчасти из-за природной склонности к шуткам и розыгрышам, Костя сообщил Мелькору-Михаилу, что животные предназначены в пищу посетителям ресторана, дабы они (посетители) могли вкусить самое свежее мясо.

Это высказывание господина Соколова оказалось крайне неудачным. Мелькор расстроился и начал выказывать, как неприятно ему поедать плоть знакомых баранов.

Дело осложнялось тем, что Мелькор-Михаил, по своему обыкновению, не разъяснил смысл своих эмоций сразу же, но высказался более - менее понятно только после того, как шашлык из баранины был уже заказан. Напрасно Костя пытался объяснить, что он пошутил - ему уже не верили. Не помогли подробные разъяснения касательно технологии убоя и разделки туш, а так же информация относительно необходимости спустить кровь животного и требующихся для этого приспособлений. Мелькор стоял на своём и тихо глотал слёзы.

Ситуацию к тому же осложнила официантка, работающая второй день и явно не понимающая, откуда и почему взялись бараны и зачем они вообще нужны. В довершение ко всему эта молодая, одетая, так же как и все остальные, в узбекский национальный костюм, девушка, выглядела до ужаса испуганной, чем так же расстроила жалостливого Мелькора и, как следствие, Костю.

В общем, после поездки в ресторан, Константин отказался от своей идеи развлечения Мелькора-Михаила. Но, поскольку больше ничего он придумать не смог, то Костя был вынужден просто махнуть рукой на своего любовника, тем более, что как раз в это время у него был полный завал на работе. Так оно и шло. Мелькор играл на скрипке, а в свободное от своего пиликанья время бродил по пыльным улицам Санкт-Петербурга. Костя работал, приходил домой поздно, и, похоже, окончательно махнул рукой на попытки как-то повлиять на ситуацию или хотя бы разобраться в ней. Прошел месяц, и решительно ничего не менялось. Мелькор очередной раз выбрался на прогулку. Этот его выход отличался от обычного лишь тем, что Костя, вопреки обыкновению, подбросил любовника на своей машине до Невского.

Не смотря на относительно ранний час, улица была полна народу.

Летнее солнце успело подняться, но покамест не начало палить изо всех сил, обжигая каменный город. Поэтому на Невском было ещё вполне прохладно, но уже - весело. И, пожалуй, даже веселее, чем обычно. Напротив Пассажа расхаживали зазывалы на высоченных ходулях, одетые по последней моде девятнадцатого столетия и чрезвычайно голосисто прославляли достоинства новооткрытой "Трёхгорной мануфактуры".

У дверей только что появившегося магазина стояли красивые девушки с корзинками и в длинных платьях, сшитых по той же моде. Улыбаясь, они предлагали прохожим купить всякие безделушки и не менее настойчиво прославляли вышеупомянутую торговую марку.

Из речей девушек и зазывал можно было понять, что в этот день, в честь своей презентации, фирма организует концерт, в который входят пантомима, фокусы, музыка, и много всякого разного, а главное - всё это совершенно бесплатно. Проходящие люди смеялись, махали руками зазывалам на ходулях, проходили мимо или же заходили вовнутрь.

Большая улица большого города шумела на разные голоса. Мелькор остановился. Как -то так получилось, что он уже давно не бывал на улице. А до того, во время своих долгих прогулок, он никогда не чувствовал себя частью человеческого моря, никогда не разделял его веселье или деловитую спешку. Дома, улицы, эти странно и громко фыркающие существа, которых все называли машинами, он тоже большей частью ощущал, как чужих и чуждых, но людей - тем более. Они шумели и толкались, смеялись и торопились, они залезали в свои странные автомобили и автобусы, они были так не похожи на всё, к чему он привык, пожалуй, из всего, что его теперь окружало, самыми непривычными были они.

А сейчас Мелькор впервые поймал себя на странном чувстве... Впервые? или всё таки нет? Ведь несмотря на всю непривычность и необычность, этот непонятный мир с самого начала чем-то привлекал его. Так что же изменилось? Мелькор - Михаил решил не копаться в себе.

Он постоял немного, слушая шум, смех и крики, а потом вошёл вовнутрь.

Пройдя сквозь несколько торговых залов, Мелькор подошёл, наконец, к залу концертному. Из висящего рядом расписания он узнал, что увеселения будут проходить весь день, но самое главное ожидается вечером, когда почтенная публика сможет узреть и услышать замечательного поп - певца Вячеслава Петрова. Так как память Мелькора-Михаила была памятью валы9, он тут же вспомнил это имя. Впрочем, даже будь у него человеческая память, Мелькор, скорее всего, и тогда не забыл бы данную фамилию, поскольку в своё время он обратил внимание на то, сколь плохо пел её обладатель.

Вздохнув, Мелькор спустился вниз и уселся в мягкое кресло.

В маленьком уютном зале народу было немного, звучала тихая музыка, и люди терпеливо ждали начала очередного представления.

Слушая людской гомон и негромкую мелодию, льющуюся из проигрывателя, Мелькор-Михаил склонил голову и погрузился в привычную хандру. Сейчас его ничто не веселило. Недавняя мимолётная весёлость миновала как сон.

Мелькор настолько погрузился в свои апатичные мысли, что даже не заметил, как началось представление.

Утренние часы глупо занимать слишком интересными номерами и организаторы действа предлагали почтеннейшей публике всего-навсего классическую музыку. На сцене стояли двое мальчишек - один с арфой, другой со скрипкой. Точнее - мальчишкой следовало бы назвать лишь одного, второму, тому что со скрипкой, было лет 17 и он, по видимому, скорее уже перешёл в разряд юношей.

Как бы там ни было, оба выглядели очень торжественно в своих аккуратных концертных фраках, были весьма юны и Мелькор с интересом уставился на старшего. Между тем конферансье довольно быстро представил молодых людей, затем скрипач поднял смычок, а арфист склонился к своей арфе и... из головы Мелькора - Михаила вылетели все чувственные мысли. Юные музыканты играли Моцарта, кажется, какой-то пастушеский вальс, и лёгкость отлично переданного ими буколического настроения произвела странное впечатление на валу. Он немного ошарашено посмотрел на арфиста. Музыканты играли уже что-то новое, тоже нечто классически - буколическое, и у Мелькора возникло чувство, что его застали врасплох.

Техника юного арфиста являла собой потрясающе высокий уровень, но сам он ничуть не напоминал забитого вундеркинда. Это проявлялось во всём - в том, как он садился за арфу, кланялся публике, но особенно в игре - по мальчишески живой и чуть ли не озорной. Это, впрочем, ни чуть не противоречило духу исполняемых произведений, но напротив, что называется, раскрывало их. Маленький аккуратненький двенадцатилетний мальчишка во фраке. Мелькор попытался разобраться в характере обуревавших его чувств, но почти сразу отказался от такой мысли и стал просто слушать музыку.

Музыканты ещё немного поиграли классику, затем с не меньшим энтузиазмом переключились на джаз, в аранжировке старшего из парочки. С видимым удовольствием исполнив несколько известных произведений данного музыкального направления, молодые люди жизнерадостно заиграли чардыш, то ли сочиненный, то ли аранжированный скрипачом - Мелькор не успел расслышать. В любом случае этот венгерский танец они исполнили весьма зажигательно. Мелькору - Михаилу даже стало немного весело.

Между тем смолкли арфа и скрипка, и неизменный конферансье объявил, что почтеннейшая публика имеет уникальный шанс услышать собственное произведение Федора Левицкого "Очарованный странник". На этот раз Мелькор всё хорошо расслышал, но не понял, кто имелся в виду - старший или младший. Оказалось - младший. Мелькора это весьма заинтересовало, и он приготовился слушать особенно внимательно.

Музыка юного арфиста причудливым образом сочетала в себе мечтательность и чисто мальчишеское увлечение приключениями. Было заметно, что композитор начитался книжек о капитане Бладе и вообще о пиратах. Но вот отзвучала последняя нота, музыканты ещё раз поклонились публике и сошли со сцены, а Мелькор всё провожал взглядом младшего из них, и в его ушах всё звучал мотив пьесы об очарованном страннике. Так он и не смог отделаться от этой мелодии всю дорогу до дома.

* * *

Костя пришёл по обыкновению поздно. Он снял галстук, пиджак, зашёл в рабочий кабинет и только тогда осознал, что уже привычные звуки скрипки на сей раз какие-то другие. В них больше не было обычной безнадежной тоски и печали. Костя прислушался, и музыка показалась ему знакомой. Да, точно, он не ошибся, то была "Lacrimosa". А Костя даже не знал, что его любовник вообще успел послушать эту музыку.

Между тем из соседней комнаты вылетел какой-то странный напев, в котором повторялся какой-то вопрос.

Костя сел и стал слушать. Вот скрипка опять стала грустна, почти как раньше. Почти, но не совсем. Не было в ней той разрывающей душу тоски. Широкая, напевная мелодия. И время от времени - маршеобразный припев. Да, это тоже "Lacrimosa". А вот что-то насмешливо - отчаянное. А вот что-то мрачно - воинственное.

Костя поднялся и вошёл в комнату Мелькора.

Высокий, черноволосый скрипач. Красивый. Очень красивый.

Костя некоторое время молча смотрел на своего любовника.

В голове Соколова очередной раз возник вопрос - как вышло, что место в его постели занял мужчина? - и он очередной раз отбросил его.

- Ну вот что - сказал наконец Костя - собирайся, погоняем-ка мы с тобой на мотоцикле.

* * *

На улице в это время успел зарядить дождь, и к тому моменту, когда Соколов и Мелькор вновь вышли из дома, он уже лил как ошалелый. Костя умудрился не обратить внимание на сие явление природы и потому не захватил с собой ни зонта, плаща. Но возвращаться он не стал. Когда -то давно, в детстве и, может быть, в ранней юности, Костя обожал расхаживать по дождливым улицам без зонтика или плаща, в общем, без всякой защиты от водяного бедствия. И ему не было холодно, он ощущал себя частью разлитой кругом дождевой стихии. То время давно миновало. Может быть, он просто перерос, а возможно, дело заключалось в том, что, под давлением окружающих, удивленных столь странным поведением, Костя постепенно начал брать с собой зонтик и, в конце концов, привык к новому стилю и отвык от старого. В редких случаях, следуя по необходимости своей прежней привычке, Соколов мёрз, так же как и все остальные на его месте. Но не сейчас. Сейчас ему было совсем не холодно, но зато как-то весело.

Костя взглянул на Мелькора, пытаясь определить его самочувствие, но, поскольку тот оставался совершенно невозмутим, решил, что для бога летний дождик должен составлять пару пустяков. Так или иначе - возвращаться не хотелось. Любовники быстро добрались до гаража, расположенного рядом с самым домом и вывели оттуда мотоцикл. Дождь и не думал затихать, мимо пробегали очень мокрые и чем-то озабоченные собаки, рассматривая на бегу, как Соколов заводит свою машину. Когда мотоцикл завёлся, Костя обнаружил прямо перед своим носом ещё одну собаку, которая лежала посреди дороги и со сдержанным интересом поглядывала на него. Костя посигналил. Собака задумчиво оглядела мотоцикл и зевнула. Костя ещё посигналил. На этот раз собака никак не отреагировала. Костя сигналил ещё некоторое время, и, когда, наконец, ему совсем надоело данное занятие, и он собрался встать и принять какие ни будь меры к собаке, собака, словно почувствовав это, не торопясь и весьма лениво встала и уступила дорогу. Мотоцикл тронулся с места.

Сперва не очень быстро, потом быстрее и быстрее. Вот он достиг привычных ста пятидесяти. Ещё быстрее. Вот они и загородом, можно было бы прибавить газу, но уже некуда, даже "Харлей Дэвидсон" имеет свой предел. Скорость. Скорость, ночь и дождь. Как давно уже Костя не знал такого сочетания. Скорость.

* * *

Следует, пожалуй, вновь вернуться к Солльх, про которую мы совсем позабыли. Между тем, прошло уже пара месяцев с того часа, когда Солльх решилась вновь изменить свою судьбу или, во всяком случае, профессию. За это время она, по крайней мере, раз десять раскаивалась в своём решении и раз восемь приходила к выводу, что поступила правильно. Дело, скорее всего, было не в новой службе, как таковой. Просто Солльх вообще не привыкла работать. Не смотря на приличное образование, которое она получила, благодаря родителям и своим способностям, не смотря даже на значительный интерес к танцам, которыми она почти систематически занималась не только в детстве, но и в юности, регулярный труд и Наташа Соколова были вещами плохосовместимыми. Впрочем, необходимость в таковом совмещении почти не возникала.

После института Солльх устроили на хорошую работу, куда она некоторое время и ходила, занимаясь в основном заваркой чая для сослуживцев, однако довольно часто снисходя и до переводов. Через некоторое время её сократили. К этому моменту Костя как раз занялся своим бизнесом, так что необходимость в трудовой деятельности Солльх, в общем, отпала. Правда, Соколов не был уверен, что его предприятие не лопнет в ближайшие пару месяцев, и потому, строго говоря, работа жены совсем бы не помешала, но он был доволен, что Солльх перестала, наконец, рассказывать о своих жутких перегрузках.

На этом карьера Наташи Соколовой завершилась. Но, как выяснилось, завершилось лишь временно. Вторая попытка имела место совсем недавно, и, немного неожиданно для самой Солльх, она ей понравилась. Был ли в том повинен её эмоциональный подъём или же она просто слишком засиделась дома, а, быть может, сыграло роль и то и другое, но факт оставался фактом - работать оказалось веселее, чем сидеть одной в квартире или бегать по тусовкам. Но теперь Солльх трудиться начинало надоедать, и она крепко подумывала о том, чтобы явится к бывшему мужу и потребовать у него причитающиеся ей алименты. Однако её останавливала немаленькая возможность столкнутся в ходе этого визита с Мелькором - о бывшем любовнике ей не хотелось даже думать, не то что его видеть. К тому же Солльх очень понравилась сцена, в ходе которой она сообщила мужу о своём намерении не брать у него деньги, и идти так быстро на попятный ей не хотелось. А кроме того, она сильно подозревала - если делать станет нечего, от назойливых мыслей отделаться будет совсем невозможно. В результате Солльх так и осталась в чайном домике.

Время шло.

В материальном плане ситуация складывалась благоприятно - зарплата гейши оказалась больше зарплаты переводчицы, хотя и не намного. Первое время, впрочем, Солльх больше училась, нежели развлекала посетителей. Японские танцы она освоила относительно быстро, а вот с пением коут10 и нагаут11 пришлось повозиться. Не меньше времени ушло на то, чтобы научится ходить в кимоно. Не смотря на проблемы с персоналом и вынужденно ускоренный курс обучения, ока-сан не торопилась отправлять на засики12 необученных девчонок. Клиентуру привлекала в первую очередь экзотика, и её-то хозяйка чайного домика старалась обеспечить в полной мере. Впрочем, нельзя было так же и игнорировать местную специфику. Среднестатический российский мужчина не в состоянии часами рассуждать о тонкостях составления икебаны и изяществе танку. Поэтому задача состояла в том, чтобы одновременно поразить всей чуждостью очаровательно-странного мира "ив и цветов" и не отпугнуть заумностью. Обыкновенно на засики экзотически-японское времяпровождение, типа пения коут и танцев, перемежалось рассказыванием интересных историй на чисто русском языке, которые, впрочем, ока-сан пыталась подавать в японском стиле. Чаще всего люди приходили в чайный домик лишь один или два раза, после чего, удовлетворив своё любопытство, исчезали. Но появлялись и завсегдатели, находившие удовольствие в подобном времяпровождении. Часто на горизонте возникали иностранцы. Ещё чаще приходили японцы, работники и совладельцы совместных предприятий, которых приводили российские деловые партнёры, стремясь наладить с ними контакты. Японцы весьма часто становились постоянными гостями в чайном домике, будучи в восторге как от экзотики российских гейш, так и от феноменально низких для подобных заведений цен.

В общем, клиентов пока, слава всем Богам, хватало, только успевай танцевать, петь, болтать, переводить, а иной раз аккомпанировать постоянным посетителям, желающим воспроизвести какую ни будь коуту, и делающим это, как правило, весьма фальшиво, или же сочинять вместе с ними хайкай-но-рэнга13.

Таким образом, тот вечер, когда Солльх лихорадочно пыталась подделаться под вкусы трёх японцев, двух американцев и одного соотечественника, не представлял из себя ничего необычного. Солльх и ока-сан старательно переводили с японского, остальные девушки усиленно пробовали говорить по английски, соотечественник успел выпить изрядное количество саку, сочинить пять трёхстиший, каковые счёл гениальными, и теперь, при помощи молоденькой гейши, пытался переложить их на музыку. Та заикнулась было, что хайку14 на музыку не кладут, но, вспомнив, что с клиентом особо не спорят, начала покорно подбирать мелодию. В общем, всё было в порядке. И появление в следующие пять минут двух новых посетителей тоже не сулило ничего необычного.

Единственное, что могло показаться странным - один из новоприбывших оказался женщиной. В этом не было малейшего сомнения, не смотря на костюм мужского покроя - галстук, пиджак и, естественно, брюки.

Конечно, существовала возможность тысячи и одной причины появления женщины в чайном домике, однако все же чаще всего они сюда не приходили, не считая, разумеется, гейш и ока-сан. Некоторые девушки повернули головы, но интересоваться гостьей им было некогда.

Второй из посетителей привлекал несравненно меньше внимания.

Он смотрелся довольно невзрачно, особенно в сравнении со своей фигуристой спутницей. Это был среднего роста, почти абсолютно лысый молодой мужчина, с головой, покрытой каким -то белым пушком, который, очевидно, заменял новоприбывшему волосы.

Следует так же отметить, что неожиданный посетитель выглядел чрезвычайно доброжелательным и почти без перерыва приветливо улыбался. Безошибочно угадав в ока-сан старшую, он довольно уверенно направился к ней, не переставая при этом улыбаться. Женщина, судя по всему, подчиненная улыбчивого мужчины, последовала за ним. Выглядела она гораздо менее приветливой, скорее даже мрачноватой, насколько может быть мрачноватой яркая, интересная, осознающая свою красоту женщина, если только ее хорошенько не разозлить.

Занятая по горло ока-сан на секунду оторвалась от перевода японской речи и с удивлением воззрилась на приближающуюся к ней парочку, явно не представляя себе кто они такие. "Добрый вечер" - вежливо поздоровался улыбчивый мужчина. -

"У меня к вам очень важный разговор. И знаете ли, достаточно срочный. Вы не могли бы поговорить со мной наедине?".

- "Нет, не могла бы" - отрезала ока-сан. - "Ни наедине, ни на публике. Я сейчас очень занята." - "Да, но это в ваших интересах" - возразил мужчина, приветливо улыбаясь. - "Может быть, все - таки вы измените свое решение?".

Ока - сан вздохнула. Ей явно хотелось отправить незваных посетителей к черту, но присутствие клиентов заставляло ее сдерживаться. Разборки - это явно не то, что делает вечер приятным.

"Послушайте" - сказала ока-сан, по примеру улыбчивого мужчины тоже улыбнувшись, плотно сомкнутыми губами - своей загадочной улыбкой гейко. - "Послушайте, уважаемые. Раз уж вы смогли меня найти - значит, у вас есть мои координаты. Может быть, вы сначала свяжитесь со мной, договоритесь о встрече, а потом уже мы обсудим ваш вопрос, что у вас там... Ладно?"

Лысоватый мужчина снова вежливо улыбнулся.

- "Ну что ж" - произнес он. - "Думаю, я сделал все, что мог." И в следующее мгновение на месте мужчины и женщины стояли два демона - покрытых шерстью, рогатых и клыкастых, ростом примерно метра два. Один из них, тот, что повыше, был несколько лысоват и мог похвастаться белым пушком, растущим на голове. Возможно поэтому он казался не очень свирепым. Второй же демон, точнее демоница, вид имел до крайности возмущенный, что было хорошо заметно от ее рогов до клыков, несколько меньших нежели у ее спутника, но намного более эффектных. Естественно, что данное зрелище вызвало панику среди посетителей чайного домика и буквально через несколько секунд никого из них в помещении не осталось. Примеру клиентов последовали и гейши. И только Солльх, поддавшись неожиданному порыву, спряталась за занавеску. После общения с Мелькором чудесами ее удивить было трудно, а главный из демонов показался ей неагрессивным. Само собой разумеется, на месте осталась ока-сан. Она не могла не понять, что каково бы ни было существо дела, оно весьма серьезно, и как всегда в таких случаях хозяйка чайного домика сделалась собранной и спокойной.

- "Мне жаль, что так получилось" - сказал лысоватый демон.

- "Вы распугали всех моих клиентов" - промолвила ока-сан. - "В прошлый раз мне повезло, вас почти не видели, да и посетителей было мало. А вот сейчас... Боюсь, мне придется закрыться." - "Мне жаль, что так получилось" - вновь повторил демон. - "Но, думается мне, вы преувеличиваете. Люди склонны забывать неприятности, возможно, некоторая мистика даже подбавит соли вашему заведению. Как бы то ни было, но сейчас мне хотелось бы обсудить с вами несколько другой вопрос".

- "Я вас слушаю" - сказала хозяйка чайного домика и, положив на колени сямисэн, взяла на нем несколько аккордов.

- "Суть дела в следующем" - произнес демон деловым тоном. -

- "Вы помните клиентов, что появились у вас в тот раз, когда мы м... имели несчастье несколько вас побеспокоить? -

- "Естественно" - ответила ока-сан. - "События того дня не скоро вылетят из моей памяти".

- "В таком случае вы должны так же помнить высокого черноволосого мужчину со странными глазами, не так ли? "

- "И его помню" - произнесла женщина, выказывая наконец некоторые признаки нетерпения. - "Послушайте, нельзя ли поближе к делу?"

- "Я прошу меня простить" - демон слегка поклонился. - "Ситуация такова, что пересказать ее очень быстро вряд ли получится. Но я постараюсь быть максимально кратким и не злоупотреблять вашим терпением". - Демон поклонился еще раз.

- "Короче говоря, Наталья Николаевна, - вновь заговорил лысоватый демон, -

- "один из гостей, посетивших вас в тот день, человек весьма необычный, а, говоря точнее, не человек вовсе. И по серьезным причинам он нас очень интересует".

- "Вы имеете в виду высокого черноволосого мужчину с необычными глазами?" - уточнила ока-сан.

- "Совершенно верно, Наталья Николаевна, - ответствовал демон и продолжил свой рассказ.

- "Этот человек, в смысле, нечеловек, появился здесь из другого мира, вернее, в том мире он жил до того как его выкинули за его грань. Существовали причины, по которым с ним обошлись таким образом, впрочем, к теперешнему делу они отношения не имеют. Важно лишь то, что тогда он очутился за гранью, а сейчас - в нашем мире. Человек же этот, Наталья Николаевна, как я уже сказал, на самом деле не человек, а вообще-то бог. А как вы думаете, что будет, если в нашем мире окажется бог? -

- "Откуда мне знать" - пожала плечами хозяйка чайного домика. - "Говорят, раньше на Земле жила тьма тьмущая разных богов" -

- "Так то было раньше, Наталья Николаевна" - мило улыбнулся демон. - "Впрочем, вполне возможно, что скоро на Земле снова будут жить боги. А может и не будут, но, по крайней мере, смогут жить. Хотя бы некоторые. Но не сейчас. В настоящее время положение дел такого, что пребывание богов на Земле крайне нежелательно.

- "Ну так я здесь при чем?" - спросила ока-сан, вновь проявляя некоторое неудовольствие.

- "Терпение, терпение, Наталья Николаевна" - опять улыбнулся демон. - "К этому я и клоню".

- "Как я уже сказал, время сейчас на Земле для богов не подходящее, и, как я так же уже сказал, тем ни менее наш общий знакомый оказался тут. А он - бог. Правда, вследствие долгого пребывания в Пустоте он лишился почти всех свойств своей божественности, но тем ни менее она при нем как была так и осталась, хотя и в непроявленном виде. И может проявиться в любой момент. Собственно, если бы не мы, то уже бы и проявилась. " -

- "Ну так при чем же здесь я?" - второй раз повторила ока-сан.

Она выглядела, по всей видимости, спокойной, и даже прихлебывала чай из маленькой изящной чашечки, оставшейся стоять на столе. Только по отсутствию обычной непринужденной раскованности можно было догадаться, что она принимает вовсе не обыкновенных клиентов. Впрочем, и выглядели гости странно, и чай им ока-сан то ли забыла, то ли не сочла нужным предложить.

- "А при том", - неожиданно жестко и без обычной улыбки ответил демон -

"что именно благодаря вам все наши усилия оказались тщетны".

Хозяйка чайного домика поставила чашку на стол.

- "Я слушаю" - сказала женщина.

- " Мы сделали все для того, чтобы этот человек, в смысле, нечеловек, оставался примерно в том же состоянии, что и во время своего пребывания в Пустоте." - продолжил свой рассказ демон. - " Возможно, нам бы это удалось, а возможно и нет. Но как бы там ни было, его угораздило очутиться в вашем чайном домике и именно общение лично с вами привело к тому, что он начал избавляться от нашего влияния, а на тот момент так и вообще чуть совсем от него не избавился".

Хозяйка чайного домика закашлялась и сделала неловкое движение рукой, чуть не опрокинув чашку.

- "Осторожно, Наталья Николаевна" - произнес демон, вновь обращаясь к своему обычному любезному тону.

Ока - сан промолчала.

- "Вы должны помочь нам" - сказал демон.

- "Мелькор" - (он первый раз назвал таинственного незнакомца по имени) - "Мелькор вновь придет к вам в чайный домик. В прошлый раз он чуть не перешел грань, помогло только наше своевременное вмешательство. Но больше ничего сделать нельзя. То есть, это мы сами ничего больше сделать не сможем. Но если вы заберете у него пояс, то богом он все же не станет.".

- "Постойте" - проговорила ока-сан сжимая руками виски. - "Постойте, я ничего не понимаю. Какой пояс, какой Мелькор?"

- "Мелькор, это тот, кто нас интересует. Впрочем, иногда его называют Михаилом. А пояс... Странная штука этот пояс. Когда -то он удерживал Изначального в Пустоте, не давая вырваться оттуда и попасть в какой - либо мир. Теперь же он содержит в себе большую часть силы Айну. Между ним и поясом пока нет или почти нет связи, но скоро она появится. И появится в полной мере. Больше мы ничего сделать сможем, увы".

Демон, видимо, несколько увлекся, и начал употреблять какие -то непонятные слова, вроде "айну" или "изначальный", но ока-сан как будто стала, наконец, что-то улавливать и потому воздержалась от вопросов.

Никем не перебиваемый лысоватый демон продолжил свой рассказ.

- "Когда Айну появился в чайном домике и ты пела перед ним, сила Изначального и его пояса чуть не сомкнулись. Не хватило совсем чуть - чуть. Но он вновь окажется здесь, вновь услышит твое пение, и мы уже ничего не сможем сделать. Круг сомкнется, бог явится."

- "Так чего же вы хотите от меня?" - спросила ока-сан. - "Чтобы я не выходила к нему?".

- Мы обсуждали этот вариант" - ответил демон - "И мы пришли к выводу, что такой образ действий будет лишь временным решением проблемы. Нет, Наталья Николаевна, мы хотим от вас другого".

Демон на секунду замолчал.

- "Вы должны снять с него пояс"

- "Что?" - ока-сан вновь неловко повела рукой, но на этот раз демон обошелся без предостережений. Возможно потому, что на сей раз чашка была в безопасности.

- "Вы должны снять с него пояс" - повторил демон.

Ока - сан промолчала.

- "Он придет к вам в чайный домик" - демон говорил как-то особенно ясно и отчетливо. - "Вы лично им займетесь и лично будете его развлекать, как обычно развлекаете гостей. А потом споете ему... что ни будь из вашего репертуара. Все равно что. Вы сами почувствуете, что между вами возникнет некая связь. Вы бы ее почувствовали и в прошлый раз, не вмешайся мы вовремя, хотя вы и не знали ничего об этом деле. А сейчас - тем более. И вы сами поймете, когда наступит нужный момент. Тот момент, в который вы сможете снять пояс. Не пропустите его, Наталья Николаевна" - в голосе демона послышались легкие угрожающие нотки. -

- "А когда пояс будет снят, вы отдадите его нам"

Ока - сан молчала.

- "А как я узнаю, что вы сказали мне правду?" - вымолвила наконец женщина.

- "Откуда мне знать, действительно ли этот пояс, в смысле, пояс на пару с богом, мешает нашему миру? Может быть, он, наоборот, помогает?"

- "А вас это очень волнует, Наталья Николаевна?" - осведомился демон.

- "Не то чтобы волнует, но мне интересно" - ответила ока-сан.

- "Ваш интерес праздный" - отрезал демон. -

- "Мы вам не врем, но доказывать что - либо у нас нет времени. Впрочем ... я уже сказал, что перед тем, как вы сможете сорвать с Айну пояс, между ними и вами возникнет некая нить. И вы все (во всяком случае многое) поймете сами. Так что обмануть вас у нас бы не вышло при всем желании".

Ока - сан молчала. Белое напудренное лицо, высокая прическа, кимоно и весь ее облик миниатюрной статуэточки приобрел какую - то неестественность и странно смотрелся в искусственном электрическом освещении. Словно дорогая экзотическая кукла в своеобразном интерьере. Все это резко контрастировало с обычным весьма естественным впечатлением, которое всегда производила хозяйка чайного домика.

- "Между прочим" - сказал демон - "вы вовсе не первая, Наталья Николаевна. Что-то в этом роде уже было. Перед Мелькором уже пели. Не в нашем мире, правда. Но история эта весьма известна и замечательна. И если вы сами, Наталья Николаевна ничего не слышали о Берене и Лютиэн, то вы можете прямо сейчас расспросить на сей предмет одну из ваших гейш, которая в настоящий момент прячется вот за той занавеской".

Кажется, демону удалось вновь удивить Наталью Николаевну. Во всяком случае, она резко подняла голову, и тут раздался довольно резкий стук, который можно было бы ожидать при падении более - менее массивного предмета. И действительно, таким образом дало о себе знать низвержение занавески вместе с карнизом. Разумеется, той самой занавески, за которой до сего момента пряталась Солльх, никак не ожидавшей подобных разоблачений, и потому не удержавшейся от резкого движения, которое и привело к столь разрушительным последствиям.

Демон встал.

- "Ну что ж, Наталья Николаевна, разрешите откланяться" - произнес он максимально любезным тоном.

"Было очень приятно с вами побеседовать, хотя нашу встречу и омрачили некоторые не очень приятные для вас обстоятельства. Но мне хотелось бы вам сообщить, что в наших возможностях уладить все ваши проблемы. Думаю, что беспокоится вам не стоит - полагаю, что с клиентами у вас в дальнейшем проблем не будет. У вас замечательный бизнес, Наталья Николаевна, так что скорее всего в будущем дела у вас пойдут еще более успешно, чем теперь. Если, конечно" - тут голос демона резко изменился и сделался жестким - "Если, конечно, наше с вами сотрудничество будет успешным".

С этими словами демон развернулся и направился к выходу. За ним, грозно сверкнув глазами, последовала и промолчавшая весь вечер демоница.

Дверь за неожиданными гостями закрылась и в комнате наступила тишина. Только перевернутая, быстро покинувшими чайный домик клиентами, мебель и обрушенный Солльх карниз напоминали о странных посетителях. Некоторое время тишину не нарушало ничто. Наконец ока-сан вздохнула, положила на колени сямисэн и взяла на нем пару аккордов.

Странная, экзотичная для северных широт музыка на несколько секунд заполнила комнату и оборвалась.

- "И долго ты еще планируешь там сидеть?" - произнесла ока-сан спокойным голосом.

Ответом ей было молчание.

Ока - сан пожала плечами.

- "Ну ладно, я подожду" - сказала она и возобновила игру на сямисэне. Экзотичная мелодия подействовала на Солльх успокаивающе, и она осмелилась, наконец, покинуть свое уже раскрытое убежище. Увидев гейшу, ока-сан вновь отложила сямисэн.

- "Этот чокнутый демон говорил, что ты можешь мне рассказать про каких - то там Берена и Лютиэн" - произнесла она. - "Так что бери себе чай, садись и рассказывай. Или ты можешь сначала выпить чашку чая, а потом пересказать мне суть дела. А то я и так ничего нее понимаю, и если уж демон сказал, что - то там такое имеет отношение к моей ситуации, то я должна это знать."

Ока - сан слегка пододвинула небольшой чайник, и Солльх покорно села за стол, налила себе чаю и слегка отхлебнула обжигающе крепкий напиток из маленькой расписанной иероглифами чашки. Мысли Натальи Соколовой напоминали клубок хорошо перепутанной пряжи.

Во первых, она еще не успела отойти от своего столь эффектного разоблачения, устроенного лысоватым демоном. А во вторых ... во вторых она никак не могла сообразить, что же именно следует рассказать. Версия Черной Книги не годилась, ибо Мелькор оказался изменником, геем и Морготом. А версию "Сильмариллиона" Солльх Айкъе помнила плохо, к тому же "светлая" версия в ее голове хорошо перемешалась с "темной". И в довершению ко всему повесть о Берене и Лютиэн вроде бы была довольно длинной... Как ее возможно пересказать в двух словах?

- Ну так все таки, кто эти Берен и Лютиэн? - вновь заговорила ока-сан. -

- "Ты мне сейчас расскажешь или сначала чаю попьешь? Может быть, мне тебе пока сыграть на сямисэне?"

- "Нет, не надо" - пробормотала Солльх. - "Сейчас я все расскажу".

Солльх Айкье лихорадочно отхлебнула из чашки, собрала, елико это было возможно, разбегающиеся как барашки мысли, и начала свой рассказ.

- "В общем, так. Лютиэн была эльфийкой, Берен - человеком. Тогда еще война шла ".

- " Между эльфами и людьми?" - осведомилась ока-сан.

- " Да нет, почему?" - Солльх запнулась и принялась вновь собирать упрямо разбредающиеся мысли.

- "Война шла между эльфами, их союзниками - людьми (некоторыми) и ... Темными.

- "Ага, понятно" - ока-сан кивнула. - Темные это плохие, в смысле?" -

- "Нет, то есть да, то есть ..." - Солльх окончательно сбилась с мысли.

- " Наталья Николаевна " - произнесла она, наконец - " не перебивайте меня, пожалуйста".

- "Хорошо, хорошо " - хозяйка чайного домика усиленно закивала головой. -

- " Прости, детка, я теперь буду молчать как рыба".

Солльх вновь лихорадочно отхлебнула из чашки и продолжила свой рассказ.

- "Люди (некоторые) были в союзе с эльфами, но тем ни менее в огражденное королевство, где правил отец Лютиэн, их не пускали. Но Берен все же попал туда, прошел сквозь чародейскую преграду. Его вела судьба, рок, предопределение. Так было предначертано ".

Солльх на секунду замолчала, соображая, следует ли ей отдать предпочтение "светлой" или же "темной" версии событий. Но, поскольку пока повествование не требовало от нее более - менее решительного выбора, она временно выбросила из головы эту проблему и продолжила рассказ.

- "Берен полюбил Лютиэн, и она ответила ему взаимностью. Но король Тингол, отец Лютиэн, страшно разгневался. Он не считал Берена ровней своей дочери, хотя тот был знатного рода и, к тому же, прославленным воином. Стремясь избавиться от нежелательного жениха, Тингол потребовал от него принести в обмен на руку своей дочери ... " - Солльх вновь запнулась. Объяснять, что такое сильмариллы и какое к ним имеет отношение Клятва Феанорингов было слишком долго.

- " Он потребовал от Берена принести ему величайшее сокровище Темных, которым стремились и не могли завладеть высокие эльфийские лорды ".

Солльх сама не заметила, как, обозначив правовых собственников сильмариллов, она склонилась в своем повествовании к "темной" точки зрения на события.

- " Понятное дело, Тинголу и в голову не пришло, что Берен может вернуться живым и с сильмариллами, волшебными камнями, тем самым сокровищем, в смысле ".

- " А он вернулся? " - спросила ока-сан.

- "Вернулся " - ответила Солльх. - "Только ... там много чего случилось. В общем, к Мелькору они пришли вдвоем - Берен и Лютиэн ".

- "Мелькор, это твой любовник, что ли?" - осведомилась ока-сан. -

- " Ты говорила, что он, вроде как, из другого мира, но я думала, что ты фантазируешь".

- "Он " - кивнула головой Солльх. - " Только... " - она замялась, пытаясь осмыслить лишь сейчас пришедшую ей в голову мысль. - " Некоторые говорят, что миров, вроде Средиземья, много. А мой Мелькор, наверное, из немножечко другого мира, похожего, но другого".

Солльх сама удивилась, почему ей раньше не приходила в голову такая возможность. Ока - сан задумчиво смотрела на гейшу и молчала, и та продолжила свой рассказ.

- "Лютиэн помогла Берену подойти к самому трону Мелькора, и сама она была рядом. Она предстала перед Темным Властелином и сказала, что споет ему, как поют менестрели Средиземья. И Лютиэн запела ... странную песню ".

Солльх уже сама не знала, что она пересказывает - "Сильмариллион", Черную Книгу или же какую -то свою собственную версию.

- " Она запела свою песню и та удивительным образом подействовала на Властелина Тьмы. Он вспомнил о том, что было давным - давно, и что навсегда миновало ".

Солльх запнулась, вновь мучительно соображая - какой же версии - светлой или темной - ей следовать.

- " Короче говоря, им удалось получить один сильмарилл. И они ушли, забрав с собой Камень, ибо Мелькор отпустил их ".

- " Почему? " - поинтересовалась ока-сан.

- " Так подействовала на него песня " - ответствовала Солльх.

Хозяйка чайного домика взяла было сямисэн, но, то ли спохватившись и не желая прерывать Солльх Айкье, то ли по другой причине, отложила инструмент, не сыграв и пяти нот. Вместо этого она поднялась, сделала несколько шагов, достала из укромного места пачку сигарет "Vouge" и закурила. Тонкая изящная сигарета в ее пальцах странно сочеталось с кимоно и набеленным лицом.

- " Так вы курите? " - спросила Солльх.

- " Практически нет " - ответила ока-сан. - " Так, раза два в год,

не больше ". - " Ты рассказывай, рассказывай дальше. Интересные вещи ты говоришь. Похоже на ту нагауту, где рассказывается про птицу - нуэ, что поет "долгим днем весенним, когда поднимается мгла". А еще говорят, что песня той птицы может призвать души умерших. Впрочем, некоторые это относят не к птице - нуэ, а к птице - ёбуко, что поет весной".

- "А при чем тут Лютиэн ? " - удивилась Солльх.

- "Да так, ни при чем " - ответила ока-сан, вновь затягиваясь сигаретой. - "Ты рассказала про необычную песню, вот мне и вспомнилось. Ты рассказывай, детка, рассказывай".

- "Да я уже почти все рассказала" - ответствовала Солльх, решив закругляться с концом истории.

- " Берен и Лютиэн уже почти ушли из э... Ангбанда, когда появился огромный и страшный волк Кархарот. Он откусил Берену руку, в которой тот держал сильмарилл, и тут же взбесился и убежал, ибо Камень жег его

внутренности ". -

- "Бедное животное " - вздохнула хозяйка чайного домика.

- "Ну, наверное" - нерешительно сказала Солльх. - "Берен его убил потом. Правда, и сам погиб. Но это уже позже было. А пока - ему пришлось заявится к отцу своей суженной без всякого сильмарилла. Его спасло только то, что обещание Тинголу он, в свое время, сформулировал так - "Когда я в следующий раз предстану перед тобой, король, в моей руке будет сильмарилл". Вот он перед ним и предстал, и объяснил, что сильмарилл и ныне в его руке (что и являлось чистой правдой). В общем, Берен и Лютиэн поженились, ну и ... все хорошо стало".

- " Да, но ведь ты вроде сказала, что он вскоре погиб? " - возразила ока-сан.

- "Да, погиб " - ответила Солльх - " Только он тут же и воскрес. И Лютиэн

тоже ... она побывала вместе с Береном в царстве мертвых и вернулась. Только она Смертной стала. Эльфы бессмертны, они умирают лишь от оружия или болезни, а не от старости. Но Лютиэн стала смертным человеком, иначе бы Берена не отпустили ".

- " Интересно " - задумчиво сказала хозяйка чайного домика. -

- "Красивая история ... только не совсем понимаю, причем здесь я? Хотя кое о чем догадываюсь ... возможно... "

Она вновь затянулась своей тоненькой изящной сигареткой и тут же загасила ее о край блюдца.

- " А как вышло, что им разрешили вернуться? " - спросила ока-сан.

- " Ну " - Солльх запнулась, опасаясь, что сейчас от нее потребуется не менее длинный рассказ, нежели тот, что она закончила. - "Он же вроде как выполнял указ Эрэ, бога того мира, в смысле".

- "Это как ? " - удивилась хозяйка чайного домика.

- "В смысле не выполнял" - поправилась Солльх. - "Просто он сделал то, что тому богу требовалось. Эрэ сотворил тамошний мир и сделал так, чтобы в нем было все предопределено наперед. Потом, правда, Властелину Тьмы удалось то предопределение порушить, но с Береном и Лютиэн у Эрэ получилось".

- "Надо же, как интересно" - вновь задумчиво протянула ока-сан. Она привстала, подлила испускающего вишневый аромат чаю себе и Солльх, и вновь вернулась к беседе.

- " Ты мне вот что скажи " - промолвила она. - " Откуда вообще вся эта история взялась, которую ты рассказываешь? Я кое - какие имена слышала, теперь вспомнила. Они ведь из Толкина, верно? Того самого, по чьей книжке недавно фильм сняли? Но он же, вроде бы, все выдумывал?"

- "Это он так думал, что выдумывал. На самом деле ничего подобного ". - ответствовала Солльх. - " Тот мир уже другие люди успели увидеть. Элхэ Ниэннах, например, да и я сама. Про Мелькора, что теперь у нас в городе живет, я уже и не говорю. В своем физическом теле, правда, там, кажется, отсюда еще никто не был, но это не важно. К самому Толкину это тоже относится, он видел Средиземье лишь во снах и глюках. В общем, выяснилось, что он многое довольно точно описал, хотя многое и перепутал. К примеру, про Предопределение он ничего не знал, насчет него уже после выяснилось ".

- " А кто выяснил ? " - спросила ока-сан.

- " Элхэ Ниэннах, разумеется " - пожала плечами Солльх.

- " А как она выяснила ? " - вновь задала вопрос хозяйка чайного домика.

- "Так видно же " - пояснила Солльх - "Там совпадение на совпадении. Так в жизни не бывает".

- " А в книжках часто встречается " - заметила ока-сан.

- " Правильно, но это же не вымысел, а реальность " - ответила Солльх.

Ока - сан отхлебнула немного чая и помолчала.

- "Если бы ты и я были бы литературными персонажами, то тебе бы принадлежала важная роль в развязке всего дела " - заметила она.

- " Почему? " - опешила Солльх.

- " Потому что ты подслушала наш разговор, а потом поговорила со мной и сообщила кое - какую информацию " - пояснила ока сан. - "А еще потому, что ты была любовницей Мелькора. Все ружья должны стрелять".

- " А, тогда может быть " - нерешительно проговорила Солльх

- " Но если в нашем мире тоже есть Предопределение, то и в этом случае ты должна будешь сыграть важную роль в развязке " - добавила ока-сан.

- "Почему ? " - вновь опешила Солльх.

- " Как же, ты же объяснила" - с некоторым удивлением

ответила ока-сан. - "Предопределение действует как автор книги. Все ружья стреляют".

" А, ну это да" - несколько растеряно согласилась Солльх.

- "Таким образом, мы сможем узнать, есть в нашем мире Предопределение или нет" - заключила ока-сан.

Солльх лихорадочно отхлебнула чай и ничего не ответила.

После небольшой паузы ока-сан вновь достала сигарету и закурила.

- "Надо же" - задумчиво проговорила она - " Этак я, пожалуй, курить начну. А ведь никогда со мной такого не было. Разве что в Японии в какой -то степени, и то только потому, что моему любимому нравились курящие женщины".

- "Вы были в Японии?" - с удивлением спросила Солльх. Неизвестно почему, но она не ожидала такого поворота дела.

"Да, я там жила" - ответила ока-сан. - "Сначала приехала по контракту консумацией заниматься. Кстати, ты имей в виду, это в любой другой стране консумация - проституция. А в Японии консумация есть только то, что есть - подсаживаешься в баре или кофе к мужчине, развлекаешь его беседой, раскручиваешь на заказы. Мне лично нравилось" - хозяйку чайного домика почему -то потянуло на воспоминания. - "А потом я встретила одного ...

человека, а он любил захаживать на засаки. Кончилось тем, что я стала гейшей; мне это дело нравилось еще больше, чем работа в баре. Веселее. Пожалуй, намного веселее. Хотя и сложнее. А может все дело в том, что я влюбилась и хотела разделять все интересы любимого. Ох, как я любила" - женщина вздохнула. - "С ума можно сойти, как я его любила. Вот только как же его звали? Тацуро, кажется. Или Такиро. Что - то на " т".

Ока - сан подлила чай себе и Солльх и продолжила свой рассказ. Похоже, что на воспоминания ее потянуло сильно.

- "Кончилась моя любовь, вернулась я в Россию, а там уже устроилась официанткой в ресторан. Не очень престижно, но платили хорошо. Им были нужны работники со знанием языков, а я и английский, и французский, и японский знаю. Да еще и немецкий немного. Поработала официанткой, потом стала соммелье. Так называют человека, который отвечает за винный погреб, дегустирует вина и дает советы посетителям на сей счет. Профессия в России новая, нигде на нее не учат, только отдельные консультации в ходе работы плюс талант" - ока-сан явно не страдала ложной скромностью. - "В общем, устроилась неплохо, деньги были, и работа мне нравилась. Но тут моим дочерям захотелось жить за границей. Что делать" - ока сан вздохнула - "пришлось решать вопрос. Теперь моя старшая живет в Австралии, а младшая - в Израиле".

- " Вы еврейка?" - удивилась Солльх - "Вроде не похожи".

- "Нет, я не еврейка" - ответила ока-сан. - "Первый муж был евреем. Старшая дочка от него".

- "Но вы же сказали, что в Израиле живет младшая?" - вновь удивилась Солльх.

" Что делать" - пожала плечами ока-сан. - "Ребенку захотелось именно в Израиль".

- "А как вышло, что вы организовали свое предприятие с чайным домиком? " - после небольшой паузы осведомилась Солльх.

"Да так" - ока-сан вновь пожала плечами. - "Ресторан, где я работала, создал филиал с японской кухней. Меня попросили присмотреть за организацией интерьера. Потом по вечерам начали устраивать засаки. Этим тоже я занималась. А потом я от них отделилась и создала свое предприятие. Все, собственно".

Хозяйка чайного домика отпила еще немного чая и загасила сигарету.

- "Ты знаешь" - промолвила она, резко меняя тему разговора - "это, наверное, глупо, но я очень не люблю, когда мною манипулируют. Хотя иногда этого и нельзя избежать, но все равно не люблю. Не нравится мне эта история. А как поступлю, пока еще понятия не имею".

***

Мелькор появился в чайном домике не скоро, и о том, что же все - таки решила ока-сан, Солльх не знала. Жизнь шла своим чередом, и ни в быстром мелькании дней, ни в поведении хозяйки заведения никаких изменений не наблюдалось. Солльх вначале часто думала об удивительной истории, свидетельницей которой ей довелось стать, и, будучи существом любопытным, много размышляла о том, чем же кончится дело. Но, поскольку время шло, и развязка так и не наступала, она постепенно перестала возвращаться мыслями к странному происшествию, и когда, наконец, узнала, что дело благополучно завершилось без нее, то почти не огорчилась, несмотря даже на невозможность узнать подробности. Собственно, Солльх так и не получила никаких толковых сведений. Просто девушки, во время своих нескончаемых пересудов, пищи для которых было так много в последнее время, рассказывали, что необычные гости появлялись вновь, хотя и не на долго. Но Солльх так никогда и не узнала, что за песенку спела в тот день хозяйка чайного домика, что случилось с поясом Мелькора, и какое участие в тех событиях принял ее бывший муж. Впрочем, о том, что Костя присутствовал в тот вечер в чайном домике, его бывшая жена тоже никогда не узнала. Между тем события развивались самым будничным образом и, с точки зрения постороннего наблюдателя, пожалуй, почти что не представляли из себя ничего интересного. Во всяком случае, если упустить из виду несколько бурную развязку.

Действительно, что может быть удивительного в том, что чайный домик посещают двое, судя по всему, состоятельных мужчин? Что странного, если в ходе того визита хозяйка чайного домика берет в руки сямисэн? А если при этом из комнаты выставляются все остальные гейши, то сие, возможно, и не очень привычно, но не столь уж и поразительно. Ну а вылетевшие из окна вещи, шум, повышенные мужские и женские голоса, и, наконец, безумная автомобильная гонка по ночному Петербургу? Кто - то что-то, конечно, видел, кто -то что -то слышал, но толком, однако же, никто ничего не понял.

Между тем, так или иначе, но дело пришло к развязке. И остолбеневшие демоны, и ошарашенный Костя только и успели, что проводить глазами вылетающий из окна пояс. "Какая странная штука " - промелькнуло в голове у Кости - "Странно, что я не замечал его раньше. Но зачем же она его выкинула?".

"Зачем ты его выкинула?" - громоподобно заорал лысоватый демон. Впрочем, впечатление от его рыка несколько смазал прорезавшийся в конце фразы фальцет.

Ока - сан пожала плечами, потянулась к чашечке чая, но, наткнувшись на яростный взгляд демона, сочла, видимо, эту демонстрацию излишней и поставила чашку на место.

- " Вы были правы" - сказала она негромко. - "Вы действительно не могли бы меня обмануть. Теперь мне ясно, пусть не все, но многое. И ничего не случится, если пояс так и останется валяться на улицах. Впрочем, если его получите вы или кто другой - тоже ничего не случится. Я уж не знаю - перепутали ли вы что -то сами или же думали, что я не разберусь". - Ока - сан не выдержала, дотянулась все же до чашки чая, и начала его не торопясь прихлебывать. С видимым удовольствием - скорее всего не от самого напитка.

- "А сделать вы мне ничего не можете" - добавила она. - " И помочь вам мне придется. И ведь вы же это с самого начала знали, не так ли? " - с этими словами ока-сан вновь отхлебнула немного чая, настоящего, японского, настоянного на лепестках сакуры.

Демон молчал. То ли потому, что не знал, что сказать, то ли потому, что обдумывал - что делать.

_ "Кстати " - вновь заговорила хозяйка чайного домика - "Может быть, скажете, что у вас за дела с кошачьей канцелярией Токио? Мне сразу показалось, что то был не просто сон, а уж когда вас увидела..."

Демон молчал.

- "Ладно, как хотите " - вздохнула ока-сан - "Однако же было бы интересно узнать - правда ли, что моего любимого увела от меня кошка - оборотень или нет... ".

Демон продолжал молчать, и что означало это его молчание так и осталось навсегда неизвестным ибо в тот момент подала голос демоница, до сего времени не произнесшая ни слова (по крайней мере в присутствии ока-сан и гейш) и выражавшая свои эмоции лишь посредством красноречивых взглядов. Ее голос оказался громким, пронзительным, самую малость фальцетным и не лишенным командных, а так же, скорее всего, артистических ноток.

"Их здесь нет, их здесь нет! " - воскликнула демоница. - " Они исчезли, они сбежали!".

Лысоватый демон и ока-сан оглянулись почти одновременно. Кости и Мелькора в комнате уже не было.

***

"Феррари", как известно, машина скоростная, гоночная и в этот злополучный вечер данное обстоятельство весьма пригодилось.

Костя нисколько не удивился, обнаружив за собой погоню, хотя темпы той погони все же вызвали у него неприятное удивление. Что делать, человек всегда надеется на лучшее, хотя, собственно, чего он еще мог ожидать? Впрочем, "Феррари" не подкачал. Проскочив на огромной скорости Лиговку, Костя уже начал сворачивать к Электросиле, когда, в последний момент, (но, к счастью, все же вовремя) на избранном направлении он обнаружил засаду. Столь хорошо ему запомнившееся темно - красно - коричневое двигательное средство, негромко пыхтящее и плюющееся темно - фиолетовым паром

(странно, почему никто не обращает внимания? или они думают, что это какой -то новый вид топлива?) тихо стояло за углом и всем своим видом изображало самые мирные намерения. Костя вполголоса ругнулся, резко повернул, объехал поток встречных машин (хвала богам, не очень многочисленных в это время суток) и вот уже "Феррари" на полной скорости мчится по Московскому проспекту.

Вдали показалась Сенная площадь. Похоже было, что господину Соколову и Мелькору удалось оторваться от погони, хотя кто бы мог за это поручится? Костя свернул на Садовую. Традиционный способ ухода от слежки - возвращение по собственным следам, но ничего лучшего он придумать не мог. Невский проспект. Московский вокзал. Неужели ушли? Так просто?

Костя остановил машину. "Думаю, нам лучше пройтись пешком" - сказал он. - "Надеюсь, они не запомнили мой номер". - "Я бы не стал на это надеяться" - меланхолично проговорил Мелькор. - " В любом случае, нам пока лучше передвигаться на своих двоих" - с некоторым раздражением ответил Костя. - "Насколько я понимаю, им нужна не машина, а мы".

На улице, конечно же, уже давным - давно было темно. В этот поздний августовский вечер от знаменитых белых ночей, казалось, не осталось даже воспоминаний. На фоне полной луны четко выделялись черные веточки с зеленой, не обнаруживающей пока даже тени увядания, листвой.

"Как красиво ... " - задумчиво проговорил Мелькор. Хотя окружающая действительность явно более чем заслуживала подобного замечания, оно почему -то вызвало у Кости приступ раздражения. В молчании любовники достигли здания вокзала, миновали закрытое помещение и вышли на перрон. Отбытие поезда, судя по всему, в ближайшее время не ожидалось, и в окрестностях кроме Кости и Мелькора не наблюдалось ни души. Звуков тоже почти не было. Безлюдье и тишина в обычно столь шумном и многолюдном месте производили странное впечатление и невольно настраивали на таинственный лад. Любовники молчали. Из -за угла показалась абсолютно белая кошка, слегка покосилась на Костю, и, видимо не удовлетворенная осмотром, проследовала дальше. "Если дорогу перейдет черная кошка, то это дурная примета" - невольно подумал Костя. - "А если белая?". Из -за другого угла показалась еще одна кошка, чуть поменьше, тоже абсолютно белая, и, подняв хвост трубой, деловито зашагала куда -то по своим делам, не обращая ни малейшего внимания ни на кого из любовников. Где -то вдалеке красивый женский голос затянул песню и тут же оборвался на полуслове.

- Женский голос затих вдали.

Или то отозвалась

Моя душа? - несколько меланхолично произнес Мелькор.

Костя снова почувствовал некоторое раздражение, но вновь сдержал себя. В конце концов, атмосфера действительно была какой -то таинственной, а к артистическим наклонностям своего любовника он уже успел привыкнуть. "Давай посмотрим, может быть, буфет еще открыт?" - немного подумав, предложил Костя.

Буфет оказался открытым, а ассортимент очень даже неплохим. Костя заказал себе шашлык, салат и, после некоторого размышления, рюмочку водки. Все- таки не каждый день ему приходится удирать от демонов, и это занятие немного действует на нервы. Мелькор ограничился салатом и бокалом вина.

После уничтожения позднего ужина Костино настроение заметно улучшилось. Жизнь стала казаться совсем не дурной, а приключение - скорее веселым и забавным, нежели травмирующим. В конце концов, отнюдь не каждому доводится в жизни встречаться с демонами, да еще и убегать от них, причем удачно. Костя подтянулся, зевнул, и только было собрался встать, когда неожиданно заметил странное безлюдье по всей вокзальной забегаловке. Нет, конечно, час был уже поздний, но тем ни менее минут пять назад за соседним столиком кто -то ошивался, а кроме того, естественно, поблизости наблюдались работники торговли. Впрочем, господин Соколов уже успел расплатиться, поэтому очередной перекур помянутых работников его не особенно заинтересовал. Костя встал, слегка кивнул Мелькору, давая понять, что посиделки закончены, после чего размашистым шагом направился к выходу. Однако, дойти до дверей ему было не суждено.

Костя не успел оглянуться, когда обнаружил себя в охапке крепкого толсторожего детины, до неприличия похожего на "братка", какими их изображают в кино.

- "У тебя, козел, что, совсем память отшибло?" - грозно проревел "браток".

Ошарашенный Костя попытался высвободиться, но неудачно. "Браток", похоже, даже не заметил этой попытки. "Сергей Сергеич Петров - это ты?" - проревел "браток" еще более грозно. - "Какой я вам к черту Петров" - возмутился Костя, все еще предпринимая попытки освободится, но уже начиная осознавать их бесперспективность". - "Это ж надо, еще и отпирается" - искренне восхитился детина, и даже как-то подобрел. - "Ребята, подержите его пока, а я за хозяином схожу. Да, и вот этого, второго, тоже подержите" - детина кивнул головой в сторону Мелькора. Крепкие молчаливые ребята, похожие уже не на "братков", а скорее на гангстеров, довольно споро зафиксировали и Костю и Мелькора в своих железных руках и, по видимому, приготовились ждать появления босса. Наступило молчание. Косте оставалось надеяться только на загадочного хозяина, но он смутно подозревал, что путаница в этом деле может быть еще больших масштабов, чем выглядит поначалу. По всему вокзалу, кроме запутавшихся в своих делах бандитов, похоже, не было ни души.

Костя покосился на своего любовника. Соколов прекрасно помнил тот день, когда Темный Вала столь быстро и лихо разобрался с его нежданными собеседниками. Но на сей раз Мелькор не проявлял никакого желания разбираться с кем бы то ни было. "Интересно, о чем он думает" - тоскливо подумал Костя.

Мелькор в этот момент размышлял о бандите, который непосредственно контролировал его, Мелькора. Бандит был раза в два крупнее Мелькора - Михаила и примерно во столько же раз мускулистее. И сильнее, разумеется, если сравнивать с его нынешней фана15. Бандит заломил обе руки Мелькора назад, так, что не давал последнему даже пошевелится; при этом он, судя по всему, явно осознавал свою силу, и наивно полагал, что высвободится из его хватки совершенно невозможно. Мелькор решил временно не разочаровывать своего бандита. Молчание затягивалось. Таинственный хозяин все не появлялся.

- "Простите, ждать еще долго?" - вежливо спросил Мелькор - "Не твое дело" - не очень вежливо ответил один из гангстеров. - "Что ж, не мое так не мое" - вежливо - покладисто проговорил Михаил - Мелькор, слегка подался назад, повернул бедрами, и шагнул чуть в сторону от своего бандита, с удивлением соображавшего в эту секунду, каким образом он мог оказаться на полу.

По досадной случайности бандит оказался на полу не где ни будь, а под ногами сразу двоих своих товарищей, которые, в свою очередь, тоже не смогли удержаться в вертикальном положении. На ногах оставались лишь трое из шестерых "гангстеров", несколько ошеломленных, но, судя по всему, не растерявшихся и быстро изготовившихся к обороне и нападению.

Мелькор двигался как -то неторопливо и в тоже время удивительно быстро. Миг - и он оказался рядом и чуть сзади одного из своих противников, второй - и уже взведенный ствол перелетел в его руки, третий - еще один бандит к своему глубокому удивлению летит на пол, причем так неудачно, что сбивает по пути и всех остальных. Довольно энергично приложив каблуком одного из упавших, без всякого зазрения совести поправ моральный постулат, согласно которому "лежачего не бьют", Мелькор обернулся к предыдущим "гангстерам" уже успевших подняться и, похоже, как раз собравшихся перейти к агрессивным действиям. Взведенный пистолет подействовал на них умиротворяюще.

"Пошел к двери. Быстро!" - скомандовал Мелькор Косте, и, не спуская глаз с "гангстеров", принялся отступать сам. Пара секунд - и дверь захлопнулась, а засов - задвинулся. "Что встал? Давай, двигай!" - вновь скомандовал Мелькор Косте, указывая на старинный дубовый буфет, с виду довольно массивный.

Первое впечатление не обмануло, буфет и впрямь оказался весьма тяжелым, и господину Соколову пришлось изрядно попотеть, прежде чем на пару с Мелькором им не удалось сдвинуть его с места и подволочь к двери. Кстати сказать, работал в основном господин Соколов, Мелькор не то чтобы совсем не помогал, но все же больше давал ценные указания. Впрочем, ценные указания действительно оказались ценными, они и впрямь очень помогли Косте справится с делом и забаррикадировать проклятущим шкафом дверь столовой.

- "Теперь " - невозмутимо произнес Мелькор - "у меня есть, по крайней мере, часа полтора. Должно хватить".

- "Должно хватить?" - медленно проговорил Костя - "Это для чего это?"

Мелькор молчал.

- "Так для чего все - таки?" - вновь вопросил Костя начиная потихоньку заводится. - "Может объяснишь? - И вообще, что это, черт побери, значит? Почему за тобой гоняются какие -то демоны и откуда, тысяча чертей, здесь взялись эти бандюги? И как они умудрились перепутать меня с тем придурком, за которым гоняются?"

- "Бандиты" - невозмутимо пояснил Мелькор - "появились здесь, скорее всего, из -за возмущения причинно - следственного поля. Из-за того же, возможно, они и перепутали тебя со своим объектом. Хотя не исключено, что это произошло только лишь по причине обычного бардака свойственного данной местности".

"Ах вот как?" - произнес Костя - "Так ты говоришь, причинно следственное поле виновато? А какого хрена оно вдруг возмутилось?"

"Ну как же" - вновь пояснил Мелькор - "появление на Терре иерархий иного порядка, в сочетании с активацией существ и структур типа - "они" - вполне естественно могло повлиять на случайно - системные вибрации в точке локализации изменений".

"Ага, это, значит, естественно" - протянул Костя. - "Ну - ну. Так может все -таки объяснишь, что ты здесь устроил? Какого черта ты сюда приволокся, что здесь забыли демоны, чего им от тебя надо, и кто ты вообще такой?"

- "Кто я такой я тебе, собственно, объяснял" - ответил Мелькор.

- "Объяснял? Ну да, объяснял. А как вышло, что я тебе поверил? То есть, сейчас -то я вижу, что дело не чисто, но почему я раньше просто не принял тебя за сумасшедшего, а? "

- "Может быть, ты инстинктивно почувствовал искренность моих слов?" - предположил Мелькор.

"Искренность твоих слов!" - Костя почувствовал, что он уже окончательно завелся. - "Какая, на фиг, искренность! Блин. А как вообще вышло, что ты оказался в моей постели?! Черт побери, у меня никогда не было "голубых" наклонностей!"

Костя почувствовал острое желание схватить Мелькора за грудки и слегка потрясти, но, вспомнив только что виденную им расправу, воздержался от реализации данной идеи.

"Ты что, заколдовал меня, что ли?!" - возгласил Костя - "Блин, да объяснишь ты мне все в конце -то концов или нет?"

Мелькор некоторое время слушал Костю молча, затем вздохнул и пожал плечами.

"В таком случае" - вымолвил он - "ты можешь предположить, что я целенаправленно, чудесным образом привязал тебя к себе, задействовав так называемые "нити" или "узы", о которых ты уже должен был слышать от жены".

"Дда?" - только и смог проговорить Костя.

"Ну да" - ответствовал Мелькор. - "Про это ты слышал. В ардианских реалиях ты, конечно, не разбирался, но про это слышал".

Костя начал смутно припоминать, что действительно слышал что -то такое. Кажется, Солльх и ее друзья очень сильно и долго возмущались какой - то мисс Твинкль, которая не понимала, что такое любовь и полагала совершенно естественную привязанность учеников Мелькора к своему Учителю следствием неких таинственных чародейских "нитей". Так же она полагала саму эту привязанность уродливой и неестественной (хотя и не гомосексуальной, как поначалу решил Костя) демонстрируя тем самым в полной красе всю свою резко извращенную мораль. Особо же возмутительным в писанине мисс Твинкль16 было то, что она вычитывала свои гнусные инсинуации не где ни будь, а в Черной Книге Арды.

"Так ты что хочешь сказать, что ты меня заколдовал?" - спросил совершенно сбитый с толку Костя.

"Я хочу сказать" - произнес Мелькор - "что мне надо идти к железнодорожному полотну. Неплохо будет, если со мной отправишься и ты. Ты идешь или нет?"

С этими словами Мелькор развернулся и направился вниз. Костя последовал за ним.

***

На платформе было столь же тихо и безлюдно, что и во время их предыдущего появления здесь. Мелькор молчал. Костя тоже не произносил более ни звука, прекратив свои расспросы. Поддерживая сложившуюся традицию мимо молчаливой парочки одна за другой проскочили три совершенно белые кошки, видимо очень торопясь куда - то по своим делам. Последняя из них, пробегая мимо Мелькора, энергично помахала длинным пушистым хвостом, как - будто подавая некий сигнал. Или это только показалось Косте? Неудивительно, после событий сегодняшнего вечера может почудиться и не такое.

Из - за угла появилась еще одна кошка, для разнообразия черная. Гордо подняв хвост, она прошествовала вдоль железнодорожного полотна и скрылась в каком - то закоулке.. Через секунду из того же закоулка выпорхнула девушка; Костя даже вздрогнул от неожиданности, увидев, что на сей раз перед ним человек, а не кошка. С маленьким чуть вздернутым носиком, с небольшими светлыми кудряшками, вьющимися как у овечки, она была похожа на белошвейку с картинки. Энергично процокав каблучками девушка свернула на одну из выходящих на перрон лестниц и скрылась.

Еще через пару секунд опять из того же самого закоулка, что и первая девушка, выпорхнула еще одна молодая особа, на сей раз брюнетка. Завидев ее, любой мужчина повернул бы голову, и Костя не был исключением. Точеная фигурка, короткое платье значительно выше колена, туфли на высоченных платформах и густая волна темных волос ниспадающих до середины спины. Картину удачно дополняла маленькая лохматая собачка, которую девушка несла на руках. Женщина сказала бы, что животное придавало и без того удачному стилю вышеописанной молодой особы окончательную гармоническую законченность, но Костя просто оценил все в целом и восхитился. Быстро и довольно лихо продефилировав на своих платформах, она завернула на лестницу, что спускалась вниз неподалеку от той, на которой только что исчезла первая девица, и, в свою очередь, тоже пропала из виду. После этого на перроне пару минут не появлялось ни девушек, ни кошек. Однако же, через небольшой промежуток времени в поле зрения Мелькора и Кости обнаружилась черная кошка, стремительно бегущая по направлению к лестнице, по которой ранее, очевидно, спустилась вниз белокурая девушка с кудряшками. Кошка, видимо, так торопилась, что передвигалась галопом, как выразился бы конник, то есть попеременно опиралась то на одну, то на две

(переднюю и заднюю) ноги, а в промежутках как бы летела над землей. Добежав до соответствующей лестницы, животное скрылось из виду. "Да что они, превращаются друг в друга, что ли, кошки и девушки" - подумал Костя и решил, что он уже окончательно свихнулся.

Еще через пару минут из того же лестничного пролета, где уже успели исчезнуть две девушки и кошка, вновь появилась девушка. Как оказалось, это была та же самая темноволосая молодая особа, что во время прошлого своего появления смогла привлечь интерес и внимание Кости. Правда, в ее руках уже не было лохматой собачонки. На сей раз девушка передвигалась более неторопливо, несла уже другую (хотя и такого же цвета) сумочку, а на поводке и в ошейнике прямо перед ней гордо ступала совершенно белая кошка с изящным худым телом. Время от времени кошка пронзительно мяукала. Миновав Костю и Мелькора девушка и кошка свернули в какой -то закоулок (кажется, переходящий в одну из многочисленных лестниц) и скрылись. Поскольку Мелькор никак не прокомментировал события, Костя тоже молчал. Вдали раздался паровозный гудок - к платформе приближался состав поезда.

- "Пожалуй, я все же уеду" - негромко проговорил Мелькор.

Костя потер лоб рукой. - "Постой" - растеряно возразил он - "но ведь сейчас нет и не может быть никого поезда. Я это точно знаю. Как раз билетами для компаньона занимался, на завтрашний день еле достал. А сегодня вечером на Московский вокзал и вовсе никто и никуда не приходит и не отходит". Костя снова потер лоб рукой. - "Да и вообще, куда это ты собрался?"

Мелькор молчал. Пыхтя и громыхая, к платформе подъехал паровозный состав и, издав громкий гудок, остановился. Дверь ближайшего вагона распахнулась, и на пороге появился проводник, одетый в обычную железнодорожную форму, только отутюженную до блеска, и, почему - то, в белых перчатках.

- "Отъезжающие, показывайте документы и проходите в поезд. Провожающие, поторопитесь" - скрипучим голосом объявил проводник.

"Черт возьми, так ты скажешь, куда и зачем уезжаешь?" - на всякий случай очередной раз вопросил Костя.

Мелькор пожал плечами. - "Не могу сказать, что мне здесь совсем не понравилось, но, после некоторого размышления, я решил отправиться дальше. За нитью, в другой мир, а может - и в другие миры".

- "Отъезжающие, поторопитесь. Провожающие, поторопитесь" - вновь не менее скрипучим голосом повторил проводник.

- "Ничего не понял" - сказал Костя - "Ну да ладно. Как бы то ни было, прощай".

Мелькор кивнул, развернулся и исчез в раскрытой двери вагона. Через пару минут дверь захлопнулась и поезд двинулся с места, с каждой секундой ускоряя свой ход и исчезая, наконец, в непонятной дали.


Примечания

1 солльх - вереск, печаль (или память) о том, что не вернется; ах энн

2 айкье - непокорный, дерзкий; яростный; ах энн

3 Тано - Учитель (не имеет формы множественного числа); ах энн

4 айанто - Высокий; ах энн

5 файе тэи - прости меня; ах энн

6 мельдо - возлюбленный; ах энн

7 Наташа Соколова (Солльх) вышла замуж за Костю еще до того, как он разбогател, поэтому она формально по закону имела право на половину его состояния. Но, поскольку такой раздел имущества на практике затруднителен, в таких случаях обычно присуждаются более - менее большие элементы в пользу бывшей супруги (или, вообще говоря, супруга). Если, конечно, богатый муж не станет скрывать от суда свои доходы или не придумает что ни будь еще.

8 сямисэн - трехструнный музыкальный инструмент, традиционно используемый гейшами.

9 вала - иерархия Сил в согласии с Толкином и Черной Книгой. Примерно то, что имел в виду Мелькор, назвав себя богом.

10 коута - вид пения, исполняется под аккомпанемент музыкального инструмента (обычно сямисэна).

11 нагаута - вид пения, исполняется под аккомпанемент музыкального инструмента, обычно сямисэна.

12 засики - вечеринка с гейшами, собственно мероприятие.

13 хайкай-но-рэнга - цепочка трехстиший и двустиший (обычно нерифмованных) построенная таким образом, чтобы двустишье по смыслу вытекало из трехстишья, а последующее трехстишье из двустишья. Как правило, представляет из себя импровизацию двух и более человек.

14 хайку - традиционная для Японии форма стихосложения, трехстишие, обычно нерифмованное.

15 Мисс Твинкль - познакомиться со статьей мисс Твинкль и узнать, что она думает о Черной Книге вообще и о "нитях" в частности, можно вот по этому адресу - http://www.kulichki.com/tolkien/arhiv/chka/twinkle.shtml

Так же можно познакомится и с критикой взглядов мисс Твинкль: статьей Дугласа вот тут - http://www.kulichki.com/tolkien/forum/showthread.php?s=&threadid=238 и статьей Гильрас вот тут - - http://www.kulichki.com/tolkien/forum/showthread.php?s=&threadid=867

По последней статье так же можно более подробно ознакомится с вопросом, касающимся пресловутых "нитей"; в данном конкретном случае в этом тексте сдержится аргументация той же точки зрения, что и у мисс Твинкль.



Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>