Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Айриэль (Эстера)

Где закончится путь, или Диалектика дивности

I
Пламя.

Это был безумный год.

Была прозрачная весна, влажный ветер бил в лицо - он пах водами Моря Белегаэр и приносил эльфийские песни. Солнце казалось новорожденным - как будто его только что коснулись благословляющие ладони Варды. И было сладко от того, что знаешь дорогу, и горько от того, что туда пока нельзя.

А потом было лето. Прогретая солнцем пыль дорог, знойный запах смолы и медового разнотравья - казалось, ветер нес его по Прямому пути из лесов Йаванны и выплескивал мне в лицо. И я ловила его губами, раскрывала объятия деревьям, бежала навстречу солнцу и пропыленный зеленый плащ, развевающийся за моими плечами, походил на крылья волшебной птицы.

А потом была осень. Бледное хрустальное небо, звонкая тишина и желтый тополиный лист, запутавшийся в волосах - и он показался мне листом маллорна, вместе с ветром прилетевшим из Золотого леса. Волшебство, иллюзия?

А потом была зима. Звонкие снега и пряно-морозный ветер, по Прямому пути летящий с вершин Пелори, отливающее бирюзой, бледно-золотистое на западе закатное небо... Как тогда, когда уходили...

Я вспоминала печаль прощания с Валинором, но тоскливо мне не было. Была радость, после благополучной скуки и благонамеренного скептицизма, которые сопровождали меня с самого рождения и надоели мне безмерно, наконец-то окунуться в настоящую жизнь со всеми ее горестями и радостями, но без пугавших меня страстей и преступлений, которых так много в нашем мире. Была радость знать, что все не зря, что я послана Творить и Хранить, что у меня есть цель в этой жизни, а не только мысли о той.

В конце концов, мой выбор был сделан еще в Валиноре. Я ушла оттуда, чтобы помогать людям Средиземья, а когда моя миссия там закончилась - пришла сюда, в этот серый мир, искаженный гораздо больше, чем Арда. Я была не изгнанницей из мира богов, но и не дочерью персти земной - я была посланницей и проповедницей того высшего мира.

Так я верила тогда. Mea culpa. Кто сам никогда в это не верил - бросьте в меня камень. Уверена, таких камней наберется изрядная кучка, но теперь они не достигнут цели - я давно уже в это не верю. Так получилось.

А год тот безумный улетел вместе с ветром, по Прямому пути - обратно, в Аман. Лети, разноцветный, в Сады Ирмо - чтобы вернуться обратно хотя бы во сне, раз уж наяву невозможно.

II
Дым.

...Эта хрустальная чаша слишком хрупка, чтобы пить из нее. Этот прекрасный мир слишком чист, чтобы в него верить. Этот божественный свет слишком ярок, чтобы быть реальным...

Я была безгрешна в своей детской любви к тому миру. Я тянулась к нему, но и его тянула к себе, свет его падал мне в душу, но и впитывал в себя частички моей души. Я посмотрела на то, чем он стал, и не узнала своей мечты.

Я увидела мир, населенный многочисленными подобиями меня самой. Лучшие менестрели что в Валиноре, что в Средиземье пели мои песни с моими интонациями, лучшие философы высказывали мои мысли и даже лучшие каллиграфы писали моим почерком! Что это за мир такой, где даже лучшие не поднимаются выше моего уровня? Уютный мирок, как раз мне по мерке, но к тому ли я стремилась? Мечта должна быть выше ее обладателя, она должна подвигать его стремиться всегда вперед, но в таком мелкотравчатом уюте можно завязнуть навсегда, упиваясь своим мнимым величием, начисто утратить какие бы то ни было стремления.

И - что у меня была за миссия здесь, на Земле? Чему мне учить настоящих гениев, героев и праведников? Или они тоже посланники? Но мой мелкотравчатый Валинор не мог их породить. Им вообще не было места в моем мироздании.

Мне стало сначала страшно, потом противно, а потом меня охватила такая злость, что я приняла решение, о котором не раз потом жалела - но сделанного было уже не вернуть.

Так больно было рвать тонкие, разноцветные нити, но я рвала их без жалости. Лучше пусть будет больно мне, лучше пусть навсегда закроется дверь между тем миром и мной, лучше пусть того мира не будет - но пусть он будет звонок и хрустален, ласков и безгрешен, суров и многотруден... Пусть его не будет, но пусть он будет - иным.

Средиземья - нет.

Пусть оно живет в чистой, хрустальной своей нереальности, пахнущей снегами Таникветиль, милосердной и равнодушной - пусть живет, но не для нас, грешников. Пусть его не будет, но пусть оно будет - выше меня. Пусть будет хоть что-нибудь выше меня.

Средиземья - нет. Да здравствует Средиземье!

Но долго еще где-то внутри мучительно колол осколок сомнения: а правильно ли я поступила, а нельзя ли было - по-другому?..

III
Пепел.

В этом городе никогда не видно звезд. В этом городе ночь дышит в лицо асфальтовым перегаром. В этом городе живет тот, кто уже давно перестал быть человеком - комок вялой ненависти и агрессивного равнодушия, беспочвенных надежд и вечной разочарованности. Для всех - просто неудачник, для меня - напоминание.

Он пытался показать мне путь в Арду - еще до того, вечно памятного года. Я тогда не пошла за ним - слишком высок, слишком светел показался мне его путь, я не до конца поверила в него, да и себе казалась недостойной. Я вообще никогда не верила в свои силы - никогда, кроме того безумного года, когда у меня весь мой скепсис как отшибло... радоваться мне или огорчаться, что не навсегда?

А потом нас разбросало по разным городам, и я не могла найти его след, а ведь как хотела! Хотела сказать: "Посмотри, вот и я нашла дорогу!" Но потом я отреклась от Арды, но его продолжала искать, не зная, зачем - может, надеясь, что ему не пришлось отрекаться. Что его путь был чище и прямее, чем мой.

И вот нашла - случайно, уже перестав и надеяться на встречу. Нашла и увидела не его, а свой ужас и напоминание о том, что могло быть и со мной.

Он не свернул вовремя с того пути, с которого успела свернуть я. Я не могла понять, то ли он сорвался, не пройдя до конца, то ли сам путь искривился и завел его сюда. Какая разница - сорваться с пути или исказить его?

Получилось то, что получилось. Комната с ободранными обоями и продавленным диваном, густой сигаретный дым, пивные бутылки и куча народу, чужого друг другу и ненавистного хозяину. Зачем они здесь? Чтобы не было одиноко. Чтобы можно было бы заткнуть сосущую пустоту в душе. Так он говорит. Меня тоже просит остаться - кажется, он меня ненавидит меньше, чем остальных. И совсем не винит за то, что свернула с пути - говорит, что правильно сделала, что умею беречь нервы себе и людям, что в такой толпе сумасшедших один прагматик не помешает...

А я ошарашенно смотрю на его серое небритое лицо, на сигарету, нервным жестом подносимую к искривленным в злой усмешке губам, бормочу, сама не понимая что и пытаюсь понять: как же это получилось? Откуда такой цинизм в устах того, кто шел столь высоким путем? Почему он думает, что я отреклась просто из эгоизма? И ведь ни за что не поверит никаким другим объяснениям, сколько ни старайся. Почему?

И она встает передо мной - нагая и серая, простая и страшная истина, столь же серая и страшная, как душа этого уже-не-человека. Мы все в это играли. Искренне и самозабвенно, но все-таки играли. Думали, что все дается даром, что мы ничего не должны ни этому миру, ни тому, что оба существуют ради нас. Даже моя "миссия" была всего лишь усладой для моего самолюбия и ни к чему меня всерьез не обязывала. Накормила ли я голодного, обогрела ли замерзшего, внушила ли надежду отчаявшемуся во исполнение ее? Да с какой бы стати? Но я поняла, остановилась, отказалась, а многие - нет.

И он не отрекся вовремя, потому что не понял, что играет и что все всерьез. Отрекся только тогда, когда и отрекаться было уже не от чего - все игры переиграны, миры закрашены одинаковой серой краской и аккуратненько сровнены с землей. Игра закончилась и за душой ничего не осталось - пустая, пресыщенная и ни на что доброе не годная душа, пересохшая и бесплодная, как земля в засуху. Игра должна была так закончиться. Иного исхода у нее быть не могло.

Я не останусь здесь - в этой комнате с ободранными обоями, продавленным диваном, пивными бутылкам, тараканами и кучей левого народу и даже в этом городе, где не видно звезд и ночь дышит асфальтовым перегаром в лицо.

Я уйду, постигнув правду и ложь своего давнего отречения - отречения, которого не могло не быть и которое было, пожалуй, единственным по-настоящему правильным - возвышенным, если хотите - поступком в моей жизни. Вот она, диалектика дивности!


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>