Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Лайхэ

РАГНАРЁК КВАРТИРНОГО МАСШТАБА

(стихи 1996-2003 гг.)


Яххи - Хэрильтану
Гэлтор через год после Битвы Гнева
Хэрильтан
Куда мне спрятаться, где скрыться...
Трасса Мелеуз - Москва
Песня Хагвен
По кусочкам собрала витраж...
На что ещё кошке надеяться?..
Это просто одиночество, не больше...
Я не стала сильней с веками...
Вырвав из сердца...
Помолчи обо мне в предрассветной тиши...
Осенний бред
Зиланткон. Профилакторий. Ночь
Песенка Андабата
А я опять мечусь промеж флажков...
Песенка о богах изначальных
Стихи для Эны
Стихи для Эны - II
Я тоже умела держать...
Удержи ресницами холод...
Наш Рагнарёк
Память ветрена, брат...
Идти...
Рекомендация
Мне теперь не встретиться с тобой...
Брату
И могла бы ведь поплакать по-русски...
Колыбельная себе
Гипотетический разговор с ангелом-хранителем
Иисус
Настало время плакать мужчинам...
Я - идол мёртвого бога...
Зарисовочка
Летнее
Мы - символы простого алгоритма...
От наскучивших объятий...
Те, кто скажут: "Люблю", - не солгут...
Я вам дарую, мой сеньор, кусочек тени...
Той, кто была...
Мы - старее старого Нового года...
Дороги мои затянутся дерном...
Загаданному - исполниться...
Финрод - Ниенне
И город чужд, и дом чужой...
Розовый город, укутанный солнцем закатным...
Я выдержу. Я все, конечно, выдержу...
Если вспомню о себе - мельком...
Мы живем как будто понарошку...
Попытка галантных стихов
Осенний пессемизм
Пой и играй. Давись любовью...
Сказочка для Диэр
Про меня уже ходят басни...
Если падает звезда - значит, кто-то...
Московские снегири
Оставьте траур плачущим...
Холод
Пальцы изранить узорами оберегов...
Двое
Каждое слово - благодарение...
Финроду
Все, что было, - то было, и будет, что будет...
Прошлое
Все было немного слишком...
Стихи для Линни
Осенне-элегическое
Это не сказка, это не чья-то придумка...
Задумчивое

ЯХХИ - ХЭРИЛЬТАНУ

(Из цикла "Золотистая кошка") Не назовут нас преданья героями славными, Наши мечи только воры тайком подберут... ...А руки твои еще пахнут целебными травами... Но - за оружие! Солнце восходит. Нас ждут. Смерть - значит, смерть. Ведь и так слишком много потеряно. Знамя - под небо. Нам не о чем звёзды просить... С нами остался союзник один - ветер северный, И есть минута - прощальную чашу допить. Нас не спасёт ни проклятье, ни благословение; Свора бессмертных получит награду богов... Вот догорела свеча - запоздалым знамением... Нас не забудут: в полуночной песне волков, В шёпоте листьев да в голосе ветра крылатого Будем помянуты. Значит, слова не нужны... ...Как же отчаянно пахнет полынью и мятою... Как же нелепо звучит это - "обречены"...

ГЭЛТОР ЧЕРЕЗ ГОД ПОСЛЕ БИТВЫ ГНЕВА

(Из цикла "Золотистая кошка") За два года счастья - столетья платить по счетам. Куда возвращаться? - осень горящая листьями бьёт по щекам. Лютня рассохнется, струны сорвутся с колков... С воем да вздохами тащат зиму по земле стаи белых волков. Звенящей весною ручьи будут петь о тебе. Болью земною - имя твоё, как горячий рубец на судьбе. Песню былинную кто-нибудь звонче меня допоёт. Шелест осиновый имя твоё будет лето шептать напролёт. Дорога всё вьётся, где-то кричат журавли... Снова рванётся пламя осеннее - пламя усталой земли. Тучи без просини и листопад - как красивая яркая смерть... ... Холодно осенью лютню сжимать, не в силах хоть что-нибудь спеть...

ХЭРИЛЬТАН

Верили бедам - но горстью огонь зачерпну. Берег неведом, только усталость клонит ко сну, только дрожащим пламенем на ветру - бред настоящего... Я и теперь не умру. Песня устала - но крылья удержит полет. Время настало идти. И закончится год, это эпоха в ладони ляжет клубком; живы? Неплохо. Значит, еще поживем. Мне не вернуться и крови с рук не отмыть. Ветви пригнутся, проталины греет сныть... Тысячи весен - и все же - одна весна... Верили в осень. А лучше б - верили снам... Февраль 2003г., Москва

* * *

(Из цикла "Кошка в городе") Эне, Морнэрэ Куда мне спрятаться, где скрыться - Сквозь сотни лет Богиня с головою львицы Взяла мой след. Волчицей дикою укроюсь Я в лес густой, Я рыбой в ил речной зароюсь, Сгорю - травой, Я рухну в небо чёрной птицей, Нырну в рассвет - Богиня с головою львицы Не бросит след! Петляет чёрная дорога Меж белых скал, И усмехнулся от порога Мне бог-шакал. А в небе едет колесница Дорогой дня - Бог с головою хищной птицы Нашел меня... Нет сил ни плакать, ни молиться - И смерть близка... Что ж - вот тебе, богиня-львица, Моя рука! Твоя взяла - и, если хочешь, То мы вдвоём К Владычице зверей и ночи С тобой уйдём. По грани воздуха и тверди, По тишине Пройдём, бросая песню смерти В лицо Луне! ...Жизнь на бегу сгорела свечкой В моей руке. Но может оказаться вечным След на песке...

ТРАССА МЕЛЕУЗ - МОСКВА

(Из цикла "Песни трассы") Моро ...А мы уходили в пламя... Рассвет смеётся: "Вы - тоже?" Пыль по обветренной коже; Дорога моя - лишь круг... Кто рискнет идти с нами? Пламя, бывает, жжётся... В небе - разбитое солнце... Но живо ведь слово - друг. Разве нам страшен холод - Нам, без страха сгоравшим? Уже даже боль - не страшно, Наскучило умирать... Солнце - больной осколок... Мне хватит силы вернуться, Дороги до неба вьются - Но мы научились ждать. Несказанных слов цепочки В письмах скомканы будут... А звёзды о нас забудут, Когда мы уйдём в рассвет. Жизнь расставит все точки, Прорезав черту итога Одной строкой эпилога Через страницы лет. Кто нас теперь осудит? Песня крыльев не сложит... Просто быть честным - сложно, Если ложь бьёт больней. Мы оба знаем, что будет... Пусть нет ни богов, ни Бога - Единой стала дорога... Что ж - мы пойдём по ней.

ПЕСНЯ ХАГВЕН

(Из цикла "Сумерки богов") Алой лентой полотняною Утро в волосы вплетается... Вновь бродяжкою незваною Под окном беда слоняется. И узор по шёлку мечется, Нить сплетая с заклинанием... А ветра, летя из вечности, Нас оплакали заранее. И война из двери скалится Мне ухмылкой белозубою... Ныне чермный шёлк украсится Не оплечьем, а кольчугою, И иголка вышивальная На священный меч заменится... Только - в это утро раннее Даже мне в войну не верится За работой женской вечною... Что ж ты, скальд, не грянешь струнами? ...Завершив рубаху вечером, В шёлке выйду к полнолунию; Примет кровь и клятву верности Меч, откованный из пламени... Сколько нас умрёт в безвестности Под багряно-чёрным знаменем, Не испив победной радости, Принимая смерть в молчании?.. ...Что-то волю бабьей слабости Я дала над вышиванием...

* * *

(Из цикла "Акела промахнулся") По кусочкам собрала витраж - Дерзкую и взбалмошную маску. По утрам накладываю краску, Прячусь под веселый макияж. Весело и дерзко хохочу, Даже если в горле - ком от боли. Целый день не выхожу из роли; Хочется завыть - я вновь молчу... Радио не слушаю давно - Мне плевать, что делается в мире! Всем смертям назло курю в квартире И хлебаю скверное вино. Пусть мне на работе говорят, Что во мне ответственность уснула - Я пускаюсь в наглые загулы Штук по пять рабочих дней подряд. Что с того, что сплетен - буйный лес? Шавка тявкнет - ветер и разносит... Пусть кто любит или не выносит - Только бы под маску не залез! ...Скоро выжгут изнутри глаза Слёзы, что кипят, не проливаясь... А со стен церквей, не отрываясь, Лживо-свято смотрят образа. Святость - значит жить слепым рабом, Пифией дуреть в дымке кадила, Волю придушить, развеять силу, Обезножить соляным столпом... Я бегу сквозь вату, как во сне, Сквозь глухую мякоть желатина... Пыль дороги держит, как трясина... ...Я не верю в свечку на окне, Я не верю в правду пышных слов, Я уже изверилась - так рано... Рвите маску - те, кто не обманут; Братья, рвите! - слёзы смоют кровь, Рвите маску стервочки пустой, Ссадины и шрамы - чёрт бы с ними! Пусть остатки краски ветер снимет... Дайте же мне стать самой собой...

* * *

(Из цикла "Кошка в городе") Моро На что ещё кошке надеяться? Девятая жизнь - последняя... А знаешь - всё же не верится, Что есть ещё предназначения. И зимы смоются вёснами; Платком замотаю волосы, В апрель, словно в омут, падая... И будут - дешёвой славою - Сплетни гулять да вымыслы... Хочешь - я всё это вынесу, Буду молчать до горечи, Спрятавшись в гулкой полночи? Кружево звёзд искристое... Плакать ли, петь ли, верить ли? ...Коль это плата за искренность - Я снова подохну нелюдью...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Чёрной кошке по имени Ольга Это просто одиночество, не больше. Это - седина в пушистой чёлке, Это - осень в облетевшей голой роще, Это - цепь легла на горло волку, Это - слово, брошенное в небо, Это - ветер в чёрных переулках, Это просто снова жизни ребус, Это - эхо в переходах гулких, Это - ночь и сигареты на исходе, Это - реквием любви в руладах птичьих, Это - морок, что во тьме за руку водит... Это значит - мы ещё живём, сестричка...

* * *

(Из цикла "Кошка в городе") Я не стала сильней с веками... Жизнь опять летит колесницей - Снова некому мне молиться, Снова та же грязь под ногами. Я не стала с веками лучше, Я забыла прежние песни... Лишь огонь снова - зол и весел, Да безмолвие сны приглушит. Петропавловский шпиль иглою Прорывает время и небо... Я тихонько сгинула в небыль, Ты остался в веках героем... Петербург обнимет за плечи Невесомой рукой тумана, И опять заведёт, заманит Невский ветер, летя навстречу. Изразцы голубого цвета, Уходящие сны и песни... Кто из нас для тепла воскреснет, Кто ещё уйдёт до рассвета? Только город опять, как прежде, Встретит нас дождём и мостами... Мы согреты его ветрами - Мы, рождённые для надежды; И звенят, исходя ручьями, Этих улиц прямые струны... ...Ты смеёшься? Но я не безумна - Я не стала старше с веками...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") К. Вырвав из сердца последние струны тепла, Я сотку тебе холст - ведь прежний давно уже выцвел. Он ткался другому... Нет, что ты, - меня не со зла Убили тогда. Я меняла не маски, а лица, С дешёвым кокетством бросая серебряный холст Под ноги ему... Я тогда не сумела - иначе... На мой немудрёный вопрос ответ был так прост - Нельзя петь на ветер, нельзя любить наудачу. А ночью лишь сумрак обнимет за плечи тебя... Ты опять побоишься с моих усталых ладоней Взять сбережённые чудом полгорстки тепла, И чёрное небо туманом колени преклонит, Вручая тебе, как венец - королю, ту звезду, Что нами звалась звездой одиноких скитальцев... Мой холст - это ветер... А я - что ж, я снова уйду. Я только прошу - научи меня возвращаться...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Ленке Помолчи обо мне в предрассветной тиши. Пусть лишь снег по узорчатым окнам шуршит, Пусть на землю ложится прозрачная мгла... Я когда-то - ты помнишь? - другою была, Я когда-то так лихо рубила сплеча - Холодна, словно мрак; как огонь - горяча, И умела мечтать, не умея любить, И хвалилась способностью весело жить, И смеялась, не веря ни в слезы, ни в страх... А теперь - только пепел в усталых руках, Только холод да снег, что по стеклам шуршит... ...Помяни же меня в предрассветной тиши...

ОСЕННИЙ БРЕД

(Из цикла "Искры одиночества") Моро Знать, недолго до беды - Скоро осень... У огня глоток воды Кто попросит? Пусть оплачет вороньё Надо мною Все неспетое моё, Все живое... Перекрёсток, - стой, мой конь, - Три дороги. Здесь до Бога далеко - Ближе боги. Помолюсь шальным ветрам - Вдруг услышат... Кошке путь по облакам - Как по крышам. Или то не облака - Грань туманов? Чьи глаза за мной в закат Не заглянут? Для кого ты, ветер-друг, Песню плачешь - Или то звенит вокруг Вой собачий? Три дороги - выбирай Ту, что ближе. Может, в Хель, а может, в рай Детских книжек Погоняю скакуна - Будь что будет. Если пить, то уж до дна - Скажут люди. Звоном призрачных подков Ночь взметнётся... Или это сталь оков Хрустко рвётся? Капли горечи густой - Холод снежный... Только чашу надо мной Кто подержит? Не змея мне яд в лицо Уронила - То ветра свились кольцом, Хлещут с силой... ...Не ищи, кто виноват В прежних бедах... Я - всего лишь осень, брат. Я приеду.

ЗИЛАНТКОН. ПРОФИЛАКТОРИЙ. НОЧЬ

(Из цикла "Акела промахнулся") Моро Ты не смотри, что я курю, смеюсь, На свечку щурюсь и меняю позу - Неправда. Я всего лишь слиток бронзы, Я - статуэтка, впаянная в грусть И дикий хохот минувших веков, Я - храмовое изваянье кошки. И глаз разрез не макияжем скошен - Так просто принято изображать богов. Меня совсем несложно обмануть Простой улыбкой - слышишь, ночь подкралась! Мне от тебя нужна такая малость - В улыбке отогреться и уснуть, И позабыть, что ты - совсем чужой, И ночь - чужая, и что будет утро... Ну, обмани - хотя бы на минуту! И станет статуэтка вдруг живой, И над тобой, уснувшим наугад, Я потихоньку выплачу молитву, И тишину разрежет лунной бритвой Стук бронзового сердца невпопад. Но ты молчишь, и щерится беда В моё окно, как птица, сев на ветку. Я утром снова стану статуэткой - Но только не из бронзы - изо льда...

ПЕСЕНКА АНДАБАТА

(Из цикла "Акела промахнулся") Кому посвящается - тому посвящается Уже подсчитаны утраты, Уже не отыграть назад... Я - древнеримский гладиатор, Я - шут арены, андабат. Толпа от хохота устала, Лорарий подгоняет нас... Ах, будь он проклят - шлем с забралом, Тот, что без прорезей для глаз! Мне друг сегодня на прощанье Сказал: "Что ж, вот всё и сбылось..." А нам когда-то обещали Совсем иное ремесло. Нас воинами быть учили... И, боги, сколько было слов О чести, искренности, силе И даже что-то про любовь! Мы свято верили в победу Добра над злом, что впереди... Порою не было обеда, Зато обетов - пруд пруди. Ну, что же - не единым хлебом... Щенки сопливые - нет слов... Любовь и честь - святее неба! Учитель - выше всех богов! Мы жили ради этих истин... И проворонили тот миг, Когда учитель стал ланистой И андабатом - ученик. И вот нашёлся тот патриций, Что прикупил нас всех зараз... Учитель! Часом, их не тридцать - Монет, полученных за нас? ...А в новом доме белостенном Царил изысканнейший пир. Весь высший римский свет степенно Болтал, пил, ел и снова пил. И ты, ланиста, бал там правил, Был остроумен, тонок, щедр - Не человек, а сборник правил По утончённости манер. Блистали пряжки, диадемы, Роняли розы лепестки - Когда в слепых громоздких шлемах Шли в бой твои ученики...

* * *

(Из цикла "Акела промахнулся") ... А я опять мечусь промеж флажков (Банален образ, но флажки реальны). Подранен бок, на сбитых лапах кровь, И в смерти нет ни мистики, ни тайны. И можно ведь рвануться под флажки, Но это не по-волчьи - по-собачьи... В предсмертный миг все в стае вожаки - До выстрела, что каждому назначен. Ну что же, я затравленно живу, - Но пока ветер ноздри мне щекочет, Пока приклады до плеча плывут И даже после выстрела - по-волчьи...

ПЕСЕНКА О БОГАХ ИЗНАЧАЛЬНЫХ

Вязали ожерелия Из песен и стихов, Что вытканы капелями На ткани облаков, Не верили подложному, Венчались вкруг ракит - Солдаты невозможного, Иваны-дураки. Входили в мир распятыми, Горели и в воде, Скрепляли судьбы клятвами, Узду на ветер вздев, С февральскими порошами Неслись вперегонки, Мололи звёзды в крошево, Когда сжимал виски Мороз чужого берега, Безумцами звались, Весенними побегами Врывались в чью-то жизнь, Могли забвенье вынести - Властители страстей, - Даря молящим милости С беспечностью детей, Сходя в могилу толпами, Не вымирали всё ж, Схороненные с помпою По смете в медный грош... И дышит мир по-прежнему Молитвами богов - Солдатов неизбежного, Иванов-дураков...

СТИХИ ДЛЯ ЭНЫ

Мы - демиурги одиночества, Не спеть нам вместе песнь творения... (Хоть иногда до чёрта хочется Послать по матери все трения, Опять, в который раз, возникшие, И тихо выпить под закусочку...) Воспитаны мы, может, книжками, Но жизнь лупила нас нешуточно - И, побратавшись безвозвратностью, Мы ляпали миры ненужные Такой же крепости и гладкости, Как лёд подтаявший над лужами. Мы - тоже в чём-то боги, видишь ли: Мы, огурцом солёным хрумкая, Сидим на кухне и, подвыпивши, Творим свои миры над рюмками. А люди всё возносят почести Богам, покрытым слоем плесени... Мы - демиурги одиночества. Что нынче сотворим мы песнею?..

СТИХИ ДЛЯ ЭНЫ - II

(ТАРО) Мне попалась эта карта... Что ж, сестрица по Арбату, - Проживём; а к жизни ратной Нам не привыкать. Наше висельное счастье Не исчезнет в одночасье: Многим ли дано в ненастье Сердцем замерзать? Будет лето, будет трасса... Да, вот так: всего и сразу; Дождь - как бусы, капли - стразы, Холодно рукам... Надавав богам по морде, Выжив в серенькой свободе, Позабыли о заботе: Мир спасать - не нам...

* * *

(Из цикла "Акела промахнулся") Я тоже умела держать серые тени в ладонях, Я тоже умела петь, идти, не чувствуя ран... И время настало жать, но лён мой стоптали кони, А те, кто не верили в смерть, Поймали горлом аркан. Удавка - тоже струна на лютне смертельной стыни, А мы смеялись взахлёб, ломая пальцы о гриф, И верили, что весна живёт в букете полыни, И снег превращался в лёд, и кто-то был снова жив. А может быть, это я казалась себе моложе, Не видела мёртвых рук, не трогала мёртвых лиц. На строфы был мир разъят, и ветер царапал кожу, И шорох старинных рун был взмахом твоих ресниц. И вновь у меня в руке плясали серые тени - Проекция серой тьмы и серых, как небо, глаз... В витрине негр-манекен, - пластмассовый, без сомненья, - Смотрел, как уходим мы... И он был живее нас.

* * *

(Самайн) (Из цикла "Искры одиночества") Эне Ильиной Удержи ресницами холод. Сколот день вчерашний ударом ночи. Впрочем, это только слова... Ты права - псы умеют летать не хуже стужи... Псы - коты, день и ночь, серп и молот... Удержи ресницами холод. Окаянной памяти строчки - точно птиц пунктир сквозь морозный ветер. Веришь в игры шальных богов? Звуки слов - лишь сухой горох в погремушке... Слушай, как слагаются в час урочный окаянной памяти строчки. Волхованье на рунах снега... Бегом волка зимнего любоваться, В пяльцы натянуть рушник - ломкий клик торжествующего предвесенья. Сенью туч буранных спуститься с неба - волхованье на рунах снега. Мы придуманы не богами... Сами соберём, что от нас осталось - малость - и пойдем на второй виток, впрок запасаясь ритмами вьюги, руки расцарапав о грани утра... Сутры отчитает монах над нами. Мы придуманы не богами, ветер точит памяти строчки, День расколот, в ресницах - холод...

НАШ РАГНАРЁК

(Из цикла "Акела промахнулся") Старуха вёльва давно слепа, Мир еще жив, боги впали в кому. Тем, кто в закат уходил из дома, В спину смеялись: вот, мол, пропал. Один, наверное, пропил глаз, А не сменял на мудрость когда-то. Сонная пьянка в его палатах, Залитый пивом, огонь погас. Было - весь мир летел кувырком, Корчась в агонии мук жестоких, Вольно и дерзко смеялся Локи, Когда распускался пожар цветком. Жили - горя, умирали - влёт... Мир погибал - но его не добили. И, полутруп, захлебнувшись пылью, Куда-то вслепую ещё ползёт. Кто каплю яда тогда подхватил, Кто заливал его раны синью? Может быть, ты, кареглазая Сигюн, Войско любви подняла из могил? Небо похоже на дым пустоты. Мир не погиб, и прошли все сроки. Но горько стиснуты губы Локи, Но Сигюн жжёт за собой мосты. Может, кто-то и нас исцелит: Мы видели солнце и знаем небыль... Или - в котомку горбушку хлеба И в рубище сером - на край земли?..

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Моро Память ветрена, брат. Уходи. Синей лентою взгляд позади отмечает твой путь сквозь стекло. Погляди - проводить да отпеть тебя солнце зашло. Только кто ждет тебя, рыцарь снов, руки чьи теребят лён-любовь, чьим глазам ты не слёзы дарил? Ты богов создавал из бумаги и капли чернил. Память ветрена, брат. В добрый путь! Ты сумеешь назад не взглянуть. Память ветрена, я - не свята. В добрый путь. Да хранит твою поступь вовек Пустота.

ИДТИ...

(Из цикла "Акела промахнулся") Снега талого комья - безликие серые лица. Слышишь - звонок? Нервный срыв - бубенцов перезвон. Это паршиво, коль хочешь до чёрта напиться. Страшно - когда ты не хочешь уже ничего. Идти - не замешкав - шальной Белоснежкой к домику горному, разумом скорбною - гномам-насмешникам травушки вешние выстелить, выгладить - выгадай грошик ломаный - золото - холодно... Монетку навскидку - в ладонь дурака-скомороха. Ох, и споём мы, да так - хоть святых выноси! Это, ребята, капелью исходит эпоха. Это, ребята, я просто устала просить... Идти - не замешкав... В ладонь выпасть решкой, банька по-чёрному, казни позорные, - в пламени корчиться, огненным кочетом прянуть над крышами... Слышишь ли? Плачу - снегуркой стылою, милый мой...

РЕКОМЕНДАЦИЯ

Поверьте, - это, право, так забавно - писать стихи рассудком, а не сердцем: от реквиема чувств легко избавит бездумное изысканное скерцо. Поверьте, крик души отнюдь не в моде, (да, кстати, "крик души" - уже банально!). Гораздо лучше вздох - ну, что-то вроде внезапного legato в танце бальном. А если сердце бьется как в угаре, и если песня комом в горле стынет, и если - три аккорда на гитаре, и если плачешь рифмами простыми, - пусть вьюга слов в безумном вальсе кружит, пусть через боль кричишь о самом главном - что толку. Ты - банален. Ты не нужен. ...Пиши рассудком - так куда забавней...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Моро Мне теперь не встретиться с тобой Ни во сне, ни в чуткой полуяви. Сломан меч мой. И последний бой Завершён в зловонье чёрной ямы. Кончен затянувшийся забег Четырёх беснующихся вёсен, Но в ладье, стремившейся к тебе, Злой Харон не досчитался вёсел. Ты живи. Весна - всегда весна, Пусть глаза её - как взгляд двустволки. И в твоих - отныне мирных - снах Не мелькнуть затравленному волку...

БРАТУ

("The Legacy") (Из цикла "Мензоберранзан. Песни Вирны") В этом мире выживать тяжело, Но труднее - умереть навсегда. Сталь щекочет сердце - время пришло, Поцелуем стал последний удар. Быстрый выпад невесом, словно мысль, Я уйду без боли в чёрный покой. Перечёркнут путь клинком - только мы Навсегда ли распрощались с тобой? Я успею стать собой - ещё есть Полмгновенья, четверть взгляда и вздох... Нас обоих перепутала сеть Паутины несовпавших дорог. Только выдох твой беззвучный: "Мне жаль..." И моё немое: "Благодарю..." Капля инея - прохладная сталь - Подарила синеву янтарю. Полмгновенья, четверть взгляда... прощай. Улыбнусь - навскидку, влёт, наугад... Капюшоном колдовского плаща Смерть прикрыла мне глаза... Славься, брат. Тяжко жить. А умирать - так легко... Смерть - конец, но жизнь - начало конца... Может, смерть подарит вечный покой Тем, кто жизнью всей покой отрицал, Может, все же наконец повезло Бездне душу без возврата отдать... ...В этом мире выживать тяжело, Но труднее умереть навсегда...

* * *

(Из цикла "Акела промахнулся") И могла бы ведь поплакать по-русски, И коня пустить вскачь свистом татарским - Да уж больно-то приличная блузка, И за юбку заплатила по-царски, Каблучки - цок-цок! - стучат, - просто леди, Мэри Поппинс отдыхает - да где ей! Им, приличным, здешний ритм крайне вреден: Кожа портится и грива редеет. В макияже, словно рыцарь в забрале, С сигаретой и с ехидным прищуром - Я иду... аккорд мелодий подвальных, Криво вписанный в твою партитуру. Точка старта сладострастнейших сплетен - Там, где кончен героический эпос. Это мне - удар "общественной плети", Это мне рисуют сфинксы свой ребус. Научившись жить с циничной ухмылкой, Проломившись через жалость и злобу Да свернувшись чёрным джинном в бутылке, Став такой, что негде ставить и пробы - Я иду. Иду сторожкой походкой Огороженной флажками волчицы. Не зову. Не жду. Не плачу. И водкой Заливаю твой кинжал под ключицей... А приду - так лишь незваною гостьей, А сверну с пути - шепнёшь: славься, Боже! ...Что же слез нет - отрыдать на погосте, Что же сил нет - на коне в бездорожье...

КОЛЫБЕЛЬНАЯ СЕБЕ

(Из цикла "Акела промахнулся") Спи, ребенок, спи, волчица, кошка, спи... кому не спится? Сон опять сморгнут ресницы - ну и пусть. Улыбнись, забудь о песнях, вновь усни и вновь воскресни, день прошёл - поставим крестик... В добрый путь! Кто в загоне - тот в законе. Сон догонит и обгонит, шорох призрачной ладони в волосах. Ветер ночи тёплый - словно самый преданный любовник - отсечет чертою ровной старый страх. Идол твой - степная Баба. Бьёшь-то сильно - дышишь слабо. Только ночь когтями шкрябать да молчать... Сквозь усталые ресницы сон пролезет и приснится. Четверых не-ставших лица - зов волчат... ...Не уснуть. А сердце злое водит в память за собою, зверем бешеным завою - на беду, или на луну залаю... И кого я жду - не знаю, в струны песенку вплетаю - просто жду...

ГИПОТЕТИЧЕСКИЙ РАЗГОВОР С АНГЕЛОМ-ХРАНИТЕЛЕМ

- Как спичку, в пальцах имя верчу... - Чего же ты хочешь? - А я и не знаю, чего я хочу... а впрочем... Хочу равнения: Вера - Любовь, пусть мать их - так-то! Хочу безумия искренних слов - вне такта. Хочу - безумств. Тишины хочу! - А ветер - предал... Смешно. Грешно. С утра саранчу Клевала Леда. - Уйди. Умри. - Да япона бог! - Подохнуть - нате! Видала я весь высокий слог в тепле кроватей! - Един Господь наш, что был распят - канон известен... - Берите душу - хоть в рай, хоть в ад, - подайте песен...

ИИСУС

Захлебнусь глотком вина. Проклят? - Честен. Жрите, псы, - хоть вам буду нужен. Эй, Иуда! Ты же видишь - мы вместе. На осину тело? Я - на крест душу. Я был первый еретик. Знаешь, страшно Воскресать от никчемного слова. Имя - всуе. И твой однокашник Руну вырежет осиновым слогом, Философский камень искрой завертит То, что было, - как в бронзе отлито... Вы не веруйте, родные. Вы верьте. Я вернусь, когда утихнут молитвы...

* * *

Настало время плакать мужчинам. Женщинам - каменеть.

* * *

Анэт Я - идол мёртвого бога. Каменной крошкой раны подёрнулись. По дёрну-то славно скользить кошкой, гранью тёмного слога. Ладони хватают вечность. Сказки неспетой отзвук оттаявший... Отмаявшись, поздно за парапеты падать - сгибает плечи груз песен усталых улиц. Господь твой да будет ласков и милостив... Мир листвы - сказка истёртых орудий. А я - догоревший улей.

ЗАРИСОВОЧКА

(Из цикла "Акела промахнулся") От сакрального апреля - до избитого июля. Будем жить, коль протянули руки тёмных горьких улиц отзвучавшие капели. Не пресытиться подачкой... На ладонь ржаною крошкой падать. Засапожной ложке оставаться в дымном прошлом: время Истины бардачной. Всё. Допелись, досмеялись. А психушка - как награда... Отдаваться за полвзгляда, за тепло... Ушёл? Я рада. Любишь? Нет? Ну всё, замяли...

ЛЕТНЕЕ

Эне Ильиной Ветер ложится на плоскость дня, Как основа для маникюра. Положим сверху лак солнца И золотой жары... И, как религию лето приняв, Разрежет полдень твоя фигура, Глотком воды из колодца Запив чей-то нервный срыв. Где-то в песках безумствует Сет, Зноем паля города и веси. И в горькой ухмылке Сета Солнце печет коржи... Утром же ты наколдуешь рассвет, И день в бесчисленный раз воскреснет. Ты выжила этим летом... И мир, кстати, тоже жив...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Рэю Мы - символы простого алгоритма, Кусок известной детям аксиомы. Ритм вальса станет рок-н-ролльным ритмом - Мы живы. Всё привычно и знакомо. Пройдём какой-то чёртов перекресток, Подержим чьё-то Солнце на ладони... И, в общем, жизнь идёт легко и просто, Как действие в комедии Гольдони...

* * *

(Из цикла "Акела промахнулся") Мама спит, она устала... А.Барто От наскучивших объятий, от заклятий, от проклятий время влезло на полати - отдохнуть. Там склубочилось, угрелось, напоследок огляделось, и - щекой к подушке белой: в добрый путь! И, в безвременье зачаты, по избе шумят ребята, расцарапаны, косматы - огольцы. И в квашне засохло тесто, стрелки замерли на месте - им уютно и не тесно между цифр. Время дремлет на подушке, старый пес повесил уши, мы хандрим и ноем... Слушай, к чёрту всех! Неужели шаг до двери обернётся злой потерей, отчего мы в осень верим по весне? Что в избе темно и зябко - просто печка не в порядке, в книгу пёструю закладку положи, отвлекись от мыслей... Бросим дров сухих в огонь - и осень улетит. К чему вопросы? Это - жизнь. Только вот дрова сырые, только головы пустые, только осень вьётся стынью меж стропил. Время спит, и нам тоскливо, где был сад - растет крапива, если даже петь - лениво, будем пить...

* * *

Те, кто скажут: "Люблю", - не солгут, но я снова спрячусь в насмешку. Ну, зачем ты опять промешкал наложить мне на горло жгут...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Я вам дарую, мой сеньор, кусочек тени - Прирученной, но дерзкой, как и я. Я вам дарую искорку сомнений, Блестящую, как бритва, по краям. Не перечесть моих подарков вам... а впрочем, Задержимся на истине простой: Я вам дарую право первой ночи В моем священном браке с пустотой.

ТОЙ, КТО БЫЛА...

(Из цикла "Акела промахнулся") Я знаю: ты опять придешь во сне, и взгляд зеленых глаз - живой, как прежде. За нами встало слишком много дней - их только бритва памяти отрежет. И мы с тобой опять поговорим о чем-то очень важном и понятном, покурим, посмеемся, помолчим, на Солнце вновь подсчитывая пятна, и будут звезды, небо и полынь, и ветер будет вновь солен и ласков... Ведь сны - они как маленькая сказка, написанная в пригоршне золы. ...А после я припомню этот сон - на все шесть лет мы были в нем моложе. Пустые ссоры, гордости заслон... А может, это возраст нас стреножил... Был можжевельник, и была сосна, была полынь тогда - но и была манжетка... Мы встретимся, конечно, - но во снах. А в жизни, слава богу, встречи редки. И клятвы были - а куда без них? - и слезы, и беседы до рассвета, и холод был, и черный ветер стих, и мы идем, как шли, и песня не допета, и за окошком снова - белый снег, и сигарета обжигает пальцы... Я знаю - ты опять придешь во сне. Во сне не нужно верить и прощаться...

* * *

(Из цикла "Искры одиночества") Моро Мы - старее старого Нового года, дети судьбы, ошибка природы, мы сероглазы и неприкаянны, сердца нараспашку ведают тайнами, сквозь теоремы и аксиомы к черту уходим, лишенные дома, перебор капели в чьей-то купели отмолим - врозь - вместе нельзя, родные? чужие? просто друзья? - делим ложе чужой полыни во веки веков, и присно, и ныне, и на песке воздвигаем храмы - безликие ноты безликой гаммы, столкнемся плечами - случайно, с ходу... Мы старее старого Нового года...

* * *

Дороги мои затянутся дерном - не встретить мне смерть в пути... ...За сыновей моих нерожденных Заклинаю весну прийти. Приблуда, стерва, судьбы найдёнка - тебе ли о прошлом ныть?! За сыновей моих нерожденных - я запомню судьбу весны...

* * *

Моро Загаданному - исполниться, а мы будем пить и петь. Вовеки святая вольница - двоим не сдохнуть в толпе. Не верю гаданьям святочным: зима отзвонит по нам. Ночь в мягких пушистых тапочках шагает по фонарям...

ФИНРОД - НИЕННЕ

Эйлиан Это - вздох ветвей, это детский страх шевелится в сердце леса. Прости меня; сотни дней, что состарили души и лица - это память и смех огня. Это - стон-туман, это сумерек теплая заводь в горстке пепла, и не вздохнуть... Канет Тьма. Это горько - на смертника ставить, но я верю в нашу весну. Я пойду с тобой. Пусть во сне не видно пророчеств - этот путь я выпью до дна: не герой... Для меня, госпожа, - холод ночи, для нее - навеки весна... Не шепчу молитв - ведь тебе молитв не возносят. Разрываюсь на сон и явь... Сотни лиг стелет нам, госпожа, эта осень. Я иду с тобой. А может, уже не я...

* * *

И город чужд, и дом чужой, И мысли, в общем-то, чужие - Как будто радость и покой Мы в долгий ящик отложили. И за окном - чужая жизнь, И вкус чужой у сигареты... К стеклу ладони приложив, Дышу росой чужого лета. А утром - окна на восток - Чужое солнце смерит взглядом... ...И так насмешлив холодок Нетронутой подушки рядом... Май 2003г., Казань

* * *

Розовый город, укутанный солнцем закатным, - ты мне не снился. Ты был для меня - наяву. Круг завершен - и теперь я вернулась обратно; словно родные ладони, глажу листву твоих тополей и твоих ракит серебристых, подле которых венчалась с чужой судьбой... Я-то грешила - но ты оставался чистым, розовый Город-в-закате, заветный мой! Я не умею гадать на кофейной гуще и делать ставки в играх мертвых богов... Просто я верю: ты снова меня пропустишь в исповедальню своих кружевных дворов... Июнь 2003г., Мелеуз

* * *

Я выдержу. Я все, конечно, выдержу - назло чертям, наперекор богам. Я выживу - я где угодно выживу. А сердце... Ну, привычно, - пополам. Воспета в сплетнях или обесчещена - устала милосердия просить... Но знаешь, как выносливы все женщины? Я - выживу. Сумеешь - так прости... Июнь 2003г., Мелеуз

* * *

Если вспомню о себе - мельком, как пророчила - все так было... Я немножко подожду, мельдо, я пока еще дышу, милый... А у ночи холодны руки, а у осени в глазах - звезды, я еще не отпила скуки, я еще не пропила вёсны... Не смеяться мне теперь: "Помню...", не бросать сквозь жизни вдаль взгляды: ночь была, но вот теперь - полдень. Ты не шел тогда со мной рядом... Сигаретный дым опять ровно тянет запахами той гари... Что ж - в который раз - судьба снова сероглазыми меня дарит? Октябрь 2003г., Москва

* * *

Мы живем как будто понарошку, не всерьез, единым днем и хлебом... Может, и цена мне - медный грошик в этой жизни и под этим небом, может, я лишь тем и виновата, что мой меч ржавеет тихо в ножнах... ...Если ты уйдешь тропой заката, я пройду еще полшага, можно? Октябрь 2003г., Москва

ПОПЫТКА ГАЛАНТНЫХ СТИХОВ

Ах, как банально, боже, - "море слез" (да и кому они нужны, те слезы?) - и с ними даже не срифмуешь "грозы", поскольку миновало время гроз. Какие тут уж грозы в октябре - паскудный дождик, изморось и сырость. Я попросту надеялась на милость - на вашу милость, сударь Жиль де Ре. Ну, что там дальше? Точно: боль в груди, и сердце, как положено, разбито... (А если прямо - кованым копытом по мне прошлись. Но это - позади). Одна. Один. Одни. Еще? Одно. Я так устала... За окном - ненастье. И мой донос на все мои несчастья Господь брезгливо прячет под сукно. Октябрь 2003г., Москва

ОСЕННИЙ ПЕССИМИЗМ

Диэр Наверно, все еще будет - но крылья расправить песня моя не смогла... Э. Деметр Наверно, все еще будет, и осень нас не осудит, и странные наши судьбы еще исправит весна... Наверно, безумно глупо себя изучать под лупой, закусывать водку супом и думать, что мир - по нам. Зато - по колено лужа, зато - чей-то голос нужен, зато - беззаветно служим утерянной тишине... У неба отходят воды - что родится сегодня? На зов отзовется зёвом осень тебе и мне... Октябрь 2003г., Москва

* * *

Пой и играй. Давись любовью, как битым стеклом. Холод. Надлом. Фи, как пошло. А к изголовью приник мой страх. Гром в небе осенней ночи. Хочешь? Пойдем. Пойдем через гарь. Пепел безверья. И я промолчу... Холодно? Чушь. Солнышко-смерть... Плачущий вереск. Так что, идем? Чу! - ты же меня проверил - не молитву шепчу... Дорога - как плеть. Нет, не устала... нет, не держу... Блекленький абажур лампы-Луны... Курева мало, хотя - живу... Жуть - опять начинать сначала... впрочем, ныть перестала... нет, не устала... нет, не держу... Ноябрь 2003г., Москва

СКАЗОЧКА ДЛЯ ДИЭР,
или
САГА О НЕВОЗВРАЩЕНЦАХ

Не осуждай того, кто первым спрыгнет с разбитой громыхающей телеги: о лошадях, несущихся к обрыву, заботится пусть тот, кто держит вожжи: в конце концов, ответ за катастрофу держать перед конюшенным начальством ему придется, кучеру-придурку, который сослепу не разобрал дороги. А пассажиры с визгом разбегутся, роняя рюкзаки, очки и тапки, и будут страшно громко материться и сожалеть о бедненьких лошадках, но забежать вперед, вцепиться в гривы и попытаться завернуть всю тройку - не жди, никто из них не суицидник. ...Потом телега скроется за горкой и повернет у самого обрыва, и лошади, дыша еще неровно, тихонько порысят опять куда-то. А те, кто так за горкой и остался, решат, что им и тут вполне неплохо и зарекутся ездить на телеге - уж лучше никуда совсем не ездить. Наверно, в этой глупой зарисовке все дураки: и лошади, и кучер, и тот, кто до последнего остался и нынче снова катится в телеге. А умные - они за поворотом. За горушкой. Они - не у обрыва. Они такие умные, аж страшно. А дураками славится Россия... Ноябрь 2003г., Москва

* * *

Из цикла "Кошка в городе" Про меня уже ходят басни - мол, иду всегда напролом... ...А ты знаешь - созвездья гаснут, если их не кормить теплом; угасают так помаленьку, незаметно - не уследишь... А у кошки на шее - лента... Неудобно. Не цапнешь мышь. Говорили: пока ты любишь, будут песни твои дышать... Дышат. Только уходят люди - равнодушно так, не спеша... Я живу не совсем по праву: зодиак Любви - мед и плеть. Побратаюсь я с ней на славу... ...А потом перестану петь... Ноябрь 2003г., Москва

* * *

Из цикла "Кошка в городе" Если падает звезда - значит, кто-то отгулял, отпел свое на планете... Небо - улей, а созвездия - соты: капля меда пролилась... Степь и ветер. Непростительно, наверно, - а впрочем, не прощайте, мне и даром не надо: мои судьи - одинокие ночи... Да, грешна. Но я люблю звездопады. Ноябрь 2003г., Москва

МОСКОВСКИЕ СНЕГИРИ

(Гэлтору) Приснись на мгновенье, руки мои отогрей - мне холодно в мире, которому я чужая... И снова снится, как я на коне въезжаю в лес, окровавленный стаями снегирей. Сквозная рана дороги в плоти небес - и сероглазый ветер, крылатый вестник... Холоден мир, в котором не сложит песен тот, с кем венчал меня снегириный лес. Как беззащитен зов - в пустоту дорог... Как же стыжусь надежды полуминутной... Умерло что-то - а может, умолкла лютня: видимо, даже песням выходит срок. Не окликаю по имени - стоит ли звать? Знаешь, я в сказки не верю почти что с детства... Имя молчу - да ведь помню, куда мне деться... Но если ты мертв - то я для кого жива? Годы в спину толкают - беги, да скорей, скорей! И от зимы - лишь шаг до звона капелей... ...Твой ли голос во сне?.. - Не печалься, Эллейн, услышь мою песню в щебете снегирей... Январь 2004г., Москва

* * *

Оставьте траур плачущим, оставьте птицам гнезда, оставьте нам, незначащим, кусочек неба в звездах, оставьте крепко верящим надежду на Спасение, оставьте детям вереска их глупости нетленные... Май 2004г., Москва

ХОЛОД

Из цикла "Кошка в городе" По черному бархату песни моей имя твое - узор серебра. Мне бы сказать: позабудь о ней! Но я говорила - брат. По ломкой бумаге писем моих - имя твое пророчит беду... Мне бы почуять, что ветер стих... Но я говорила - жду. По белому - черным, по ране - нож... Впрочем, взялась за гуж... Мне бы понять: не ко мне идешь... Но я говорила - муж. Скользнуть по волне усталой ладьей да заглянуть в глаза... Наверное, слово еще за мной - но что я могу сказать?.. Май 2004г., Москва

* * *

Из цикла "Кошка в городе" Пальцы изранить узорами оберегов, выть или петь на луну меж семи холмов, беду заломить лихим гасконским беретом и - наголо шпагу! - одной против войска снов. Криком кричать на груди безмолвия ночи, звать невпопад, безумствовать без любви, смеяться до слез анекдотам похабно-сочным, на ветви тоски гнездо заботливо вить, глупо болтать, уже ничему не верить - вот и дорога моя... и кубок роскошен - пей же девятую жизнь свою, дура-кошка! Пусть и невкусно, но истинно - полной мерой... Май 2004г., Москва

ДВОЕ

Из цикла "Искры одиночества" Диэр Одна - в цветах, другая - в золоте, Одной - струна, другой же - мантия, Одна - хрусталик, чуть надколотый, Другая - темный скол проклятия. И отцветали асфоделии, Мечи ржавели мертвой грудой... Светла в безумии Офелия, Безумна в горечи Гертруда. Сходясь в стихах, в движенье, в нотах ли - Пределы боли пели истово... И души-латы скрыты коттами, И на двоих молитва: выстоять. И то ли сестры в длани Хроноса, А может, порожденье бреда, - Одна - с распущенными косами, Другая - стяг земной победы. Одной - двенадцать струн. Как месяцы, Как Зодиак, как откровение... Другой - ступеньки черной лестницы И, Бог даст, чье-нибудь прощение. А жили - обе, обе пели - и Не верили, что верить - трудно... ...И ты - до старости Офелия. И я с шестнадцати - Гертруда. Сентябрь 2004г., Москва

* * *

Каждое слово - благодарение: были, и есть; что потом - неведомо, прикосновение - исцеление; свято молчание. Пусть не победами - вехами горечи путь мы разметили, пусть исказили и кривду, и правду, - не о любви - о свободе радетели, - но оглянуться - священное право. Губ равнодушие, глаз неистовость - просто, и сложно, и снова просто... Не на молитвы - только на искренность могут еще отозваться звезды. Пасть бы к распятью - да жаль, не верую. Где она - Правда богов тех истинных? Белое, черное... Есть лишь - серое. Уходит - один. А уйдет - единственный... Сентябрь 2004г., Москва

ФИНРОДУ

Здравствуй, златовласый! Вот ты и в легендах... Повезло, наверно. (Впрочем - боже мой!..) Символ светлой власти, и любви, и веры, свой король для бедных, и для знати - свой. И такой красивый, и такой влюбленный, жутко благородный, весь такой... такой! И поэт - на диво... Украшенье рода! ...Но багрянцем клена гаснет образ твой. Залюбили книгу, залюбили имя, залюбили вусмерть, начисто, дотла. Только плечи никли под хвалой изустной, только по предзимью ночь - белым-бела... Кто увидит проседь сквозь златую кипень? Кто в бравурном марше различит минор? Снег падет на осень... Ты не станешь старше... Да и писем кипа - все ж - не разговор... В странном чуждом мире став удачным брендом, превратился в символ и попал в тираж... А за гибель вира - для раздавших силу - склеп или легенда... ...И - скупой витраж... Ноябрь 2004г., Москва

* * *

Все, что было, - то было, и будет, что будет. Отблеск свечки дробится в переливах зеркал... А ведь жили ж когда-то веселые люди, Сочинявшие к сказкам счастливый финал. В сигаретном дыму меркнут ноты и краски: Накурить посильнее и не видеть лицо... И к финалу спешит наша глупая сказка - Скучноватая сказка с печальным концом. Осень 2004г., Москва

ПРОШЛОЕ

Из цикла "Искры одиночества" Прошлое - подслухом за косяком двери. Прошлое-пошлое... Выбор знаком: верю! Верю в тепло твое, верю, как в свет, - надо. Если - вдвоем, то бросишь ли "нет" взглядом? Тошно мне. Писем крапленых масть - нежить. Это все прошлое - жадная пасть: режет когтем, клыком, холодком зрачков души. Если - вдвоем, что ж ночи покров душен? Зимней порошею под шерстяным пледом - теплое прошлое, стань ледяным бредом. Я оглянусь, но пойду-то вперед - знаю. Только вот грусть навылет придет... Тает время снежинкою, словно волшба фэйри. Легким нажимом на кнопку набат в двери магнитофонная запись швырнет - здрасте. Выкусь да накось, вплавляемся в лед... ...Счастье. Декабрь 2004г., Москва

* * *

Из цикла "Искры одиночества" Все было немного слишком: Слишком поздно. Слишком внезапно. Слишком долго и слишком странно. И болезненно. И бездумно. За единственное откровение Потеряла свой дар пророчица. Приняла из руки усталой Кубок Ночи шальная ведьма. И еще - было слишком больно. Было. Есть. И, наверно, будет. А проклятье глазами карими Усмехается ненавязчиво... Я знаю многому цену: До донца выпитой горечи, Нелепости пустоцветия И даже скрипу капканному. Все было немного слишком... В святом огне инквизиции Господа нашего Быта Сгорела шальная ведьма... Прости же меня, пророчица: Твой кубок я расплескала. Август 2005г., Москва

СТИХИ ДЛЯ ЛИННИ

Из цикла "Акела промахнулся" Под кружевными арками эхо бьется чечеткой... Мальчишка с глазами яркими, с легкой солнечной челкой бежит беспечно и радостно навстречу морю и небу и рассыпает радугу горстью в светлую небыль... ...Фигурка - вовсе не детская, Морщины от недосыпа, Здоровье на злости держится, Полгода не ела сытно, Квартплату опять повысили, Зарплату опять зажали, Мечтами и горними высями Поужинаешь едва ли, Дома наглеют вписчики, Месяц - пустая гречка, Солнцу подставить личико - Это куда ж нам, грешным! ...Прибой бирюзово-ласковый, дельфины свистят у пирса, небо светится красками бледного аметиста. Творит мальчишка лишь песенкой, сердцем - не стылым Знаньем - доверчиво, звонко, весело магию Созиданья... ...Ботинки уже на пенсии, Мерзко чавкает слякоть. Ей давно не до пения - Только бы не заплакать. Замучила в ноль депрессия; Беды по женской части; Призрак-поезд над рельсами Мимо уходит к счастью. Сны - как лекарство - горькие, Радуга незнакома, В арках пасутся гопники. ...Путь от метро до дома. Сентябрь 2005г., Москва

ОСЕННЕ-ЭЛЕГИЧЕСКОЕ

Из цикла "Искры одиночества" Ольге Чеботаревой Сестренка, видишь? Вот и снова осень... Интимный шепот падших листьев ярких, Клен стриптизерски покрывало сбросил - Ждет серебра, как девки ждут подарки... Мы тоже догорим, как свет кленовый, Нам серебром виски подкрасят годы, Мы и теперь-то - вовсе уж не новы, Мы заигрались в летнюю свободу. Сестренка, веришь? Нам впритык под тридцать, Нас больше нет - сверкающих и юных, И как же в осень нам переселиться - Родившимся в июле и в июне? Давай помянем нас - еще недавних, Веселых, ярких и чуть-чуть вульгарных... А с осенью мы примем бой на равных, С колясками гуляя по бульварам. Мы станем тише, крепче и мудрее. Дай бог удачи - многого не просим... Над нами снова лист кленовый реет. Сестренка, это здорово, что осень... Октябрь 2005г., Москва

* * *

Это не сказка, это не чья-то придумка - зов горько-соленой звезды. Это - жизнь. Раз услыхав этот зов, ты уже не сумеешь забыть копье серебристо-полынного цвета, перечеркнувшее небо, а люди будут говорить - "Млечный путь"... Это не сказка. Умей посмотреть не глазами - в глаза этой странной звезды. Не узнать, скольким она светила впустую, но ты ведь сумел увидеть. А люди, конечно, скажут - безумец... Сказки забыты - ведь мы же давно не дети. Но отчего ж звездный свет врывается в сон? Может быть, сказки все же порой становятся былью? Может быть, звезды живут не только в сказках? Может быть, зов горько-соленой звезды - просто наш путь к Постижению?.. Ноябрь 2005г., Москва

ЗАДУМЧИВОЕ

Яххи, Золотистая Кошка 3 июня-20 июня Ниэннах. Звездный календарь Руку лизнет язычок огня... Огонь не исчезнет при свете дня - Он просто станет прозрачным. Имя мое легко подхватив, Ты понесешь летне-пыльный мотив: Кому же он предназначен? Легкие режет звездная пыль - Я ворожу на сон и на быль, Но пламя не греет руку... Я не устала в глаза смотреть: Боль от потерь - не больней, чем смерть, А дохнуть - такая скука! Я - не стрела, не клинок, не щит... ...Зимой - пельмени, супы, борщи, Летом - шашлык да окрошка, Работа, стирка, вся жизнь - юла... Как я, скажи, все это - смогла, Родившись под знаком Кошки? Руку лизнет язычок огня - Глаза потеплеют при свете дня И станут оттенка мая. А жизнь - зубаста, старая тварь: Ползти сквозь ноябрь, декабрь и январь... ...- Мэй антъе. Я - принимаю. Ноябрь 2005г., Москва


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>