Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Стихи Decoratrix

Розовый грейпфрут
Марта открыла окно...
О Рембрандте и об иных
Подражание Хименесу
Ариадна на Наксосе
На крытом каменном мосту с тобою мы сидели...
К командной легенде
За бархатными шторами дождь хлещет по стеклу...
ИЗ ЛАРЦА
Давид Риччо
Генри Дарнли
Джеймс Хепберн Босуэлл
Будь ты не собой, тебя звали бы Тойво...
Их первый день пропах лавандой...
Последний эльф
Финрод в темнице
Рождественские висы
Кладёт бессонница гранат в подставленную горсть...

Розовый грейпфрут

Если взглянуть на небо пьяной беспечной ночью, Будет луна казаться долькою апельсина, Если взглянуть на небо ночью тоски и гнева, Будет луна казаться черствой лимонной коркой. С первой звездою в море все корабелы выйдут, Курс проложив за теплым светом в ночи кромешной; Тихо стоят матросы, смотрят в ночное небо, Тянут ладони к небу, пьют из ладоней сладость. После луна заплачет едким душистым соком - Тихой седою гладью вдаль поплывет долбленка. Ночь напролет в долбленке будет гореть фонарик - Ясному злому свету кормчий лицо подставит. Кто-то уснет, не видев, кто-то воскликнет: "Чудо!", Где-то всплакнут сирены на темно-серых скалах: Вспыхнет луна багровой темной старинной бронзой Ночью любви и гнева, ночью тоски и долга. Кто-то стакан наполнит, кто-то на миг проснется: Ночью любви и долга, мужества и печали Вспыхнет луна победной розовой новой медью - В сумерках предрассветных...

***

Марта открыла окно, В кухне пахнет очищенной рыбой; Она знает давно о приходе Его, ибо видела солнце во сне. Мери сидит на полу, Как святые и кошки - могли бы, И рисует пастелью зеленую розу на белой шершавой стене. Марта совсем молода, Но уже повидала немало; Ее юбки, как вихрь, и на шее - янтарь, и запястья оправлены в медь. Мери - болотный цветок, Мери смотрит светло и устало; Ее косы белы, точно лен, но в глазах больше не отражается смерть. ...А потом угасающий день Тронет дом их горячей ладонью, Согревая прощальным приветом и крышу, и тех, кто укрылся под ней, Тогда Марфа поджарит форель, А Мария зажжет благовонья, Чтоб усесться на старый топчан у стены, ожидая прихода гостей.

О Рембрандте и об иных

...У Агари содраны коленки, А глаза темны от белладонны; Третьи сутки не стихает вьюга - Холод, холод изо всех щелей! Что я сделал, подарив ей шубку, Сару наградив венком Помоны... Смотрят на меня, не отрываясь, Две владычицы судьбы моей. ...Городок наш замело по крыши - Климат здесь совсем не иудейский; Я к камину подошел и грею Руки возле синих изразцов. ...Первая угасла в одночасье, Растворив себя в улыбке детской; О другой же ничего не помню. Нет следов. И не осталось слов. ...Замело по форточку! Теперь я, Кажется, один на целом свете; Холст на покосившемся мольберте - Запоздалый, но бесценный дар. ... И Аврам склоняется к запястьям Сары, белокурой, словно Гретхен, И уходит прочь по желтым листьям Рыжая фламандская Агарь.

Подражание Хименесу

Сиеста. Воздух раскален. Он нереально зыбок От солнца, страсти и тоски, и запаха цветов... Рисуя на твоей спине прозрачных ярких рыбок, Она не говорит - поет - и плачет - про любовь. Пусть плачет! Будет легче ей, хоть не помочь слезами, Когда стеклянная стена и мало общих тем; Но если пахнут сны ее твоими волосами, Позволь ей думать иногда, что это насовсем! ...Из лабиринта снов она придет совсем другая - Твои забудутся черты, когда спадет жара; Уйдешь за солнцем по воде, следов не оставляя, А рыбки канут в глубину до самого утра.

Ариадна на Наксосе

...Неумолчно - неумолимо - Удаляясь - стучат копыта... Как пройти Бессмертному мимо, Если женщина родом - с Крита? Если женщина тихо дремлет, Улыбаясь светло и мудро? Если спит - и пока что верит, Будто Смертный вернется утром? "... Уберечь, заслонить от ветра, Смыть обиду - вином, не кровью..." "Как пройти..." - шепчет вновь Бессмертный, Опускаясь у изголовья. "Как пройти..." - абрикосовым клеем, Темным, приторным, лаковым взглядом - Будто амфору... Медленно зреет Между ребер кисть винограда.

***

На крытом каменном мосту с тобою мы сидели, И, вспомнив об иной земле, заплакали украдкой, И слёзы падали в стакан октябрьского эля, И тёмная вода казалась медленной и сладкой. ...Вавилон начинается с тёмно-зелёных угрюмых предместий, Чьи названья вельможны, дремучи, крепки, самобытны и плавны. Их дорожные знаки сверкают во мгле позолотой на жести, Чего очень пугаются птицы. А пришлые люди - подавно. Внизу Империя - пирог на антикварном блюде, Огромный сонный зверь в нечеловеческом покое... Мы грызли жареный миндаль и грезили о чуде, А мост казался фонарём над тёмною рекою. ...Бутерброды, сосиски и чай - у подножья колонн; Вавилон суетится, стараясь успеть за собою - вчерашним. Позолота фонтанов, искрясь, отражает вечерний неон, И банальной кирпичной стеной притворились развалины Башни. Ты хотел покорить этот город любовью своей... Ты пытался поймать этот взгляд, приручить это пламя - Вавилон отвечает изящным движеньем бровей, Изогнув дуги арок моста в тёмной глади под нами. Но этот город прихотливей записной кокотки: Он губит и отдавших жизнь, и заложивших душу. Родник в асфальтовом разломе - крепче царской водки. Глотай искристую струю. Ложись ничком. И слушай. Мы услышим крылатых коней в бирюзовой мозаике храма, Белоснежных слонов с золотыми, как летнее солнце, глазами, Сквозь казённый кирпич очертания призрачной Башни услышим; Мы пойдём по хрустальным ступеням и синим чешуйчатым крышам. Это счастье пьянит, словно воздух лесов перед Градом Небесным. Но хрусталь под ногами дрожит и, звеня, осыпается в бездну.

К командной легенде

(ХИ-97) И имя - забыто, и место - забыто, Лишь ящерки дремлют на каменных плитах. Где город стоял величаво и грозно - Лишь ветер да вереск, лишь небо да сосны. Мы шли по болотам, брели сквозь туманы, Мы ранили ноги об острые камни, Мы шли по бесчисленным пыльным дорогам, Чтоб дом свой найти, тихо встать у порога, Шагнуть в тишину сквозь зеленые тени, В траву средь развалин упасть на колени, К замшелым камням прикоснуться руками, И чувствовать, как возвращается память.

***

За бархатными шторами дождь хлещет по стеклу, Сова на черном посохе нахмурилась в углу, Плащ сброшен на пол; ты сидишь, колени обхватив - Нанизываю бусины на песенный мотив: ...Легкий полупоклон, шаг вперед, реверанс... Вы ошибка, Вы сон, я придумала Вас! ...Уходи... оставайся... молчи... говори... ...Раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три... О чем ты думаешь сейчас? Покоя память не дает? Не бойся, скоро лето в нас умолкнет, отболит, уйдет; Холодный ветер унесет тоску, полынный аромат, Усталый взгляд, ночной полет, и листопад, и звездопад... Сквозь мелькание дней, сквозь прохладу ночей - Навсегда! - только взгляд и рука на плече. Город грустно глядит уходящим вослед... - Ненавижу прощаться! - Увидимся? - ...

ИЗ ЛАРЦА

Давид Риччо

Перчатка лучника! Зеленое на черном; В чертополохе чья-то тень мелькнула. С дрожащих плеч накидка соскользнула - К чему, Давид, берешь аккорд минорный? Перчатка лучника! Взгляд ясен и невинен - Амор не знает промаха, прицелясь. Откуда грусть? Откройся, песнопевец! Здесь холодно и тесно... О, Богиня Любви... Он целится... Над ухом прозвенела Струна, и стрелы воздух раскалили... Перчатка лучника! Я ранена навылет. Стрелой? Струной? Увы, не разглядела.

Генри Дарнли

Придворные шепчут: "Не пара, не ровня..." - Мой выбор! И пусть их от злости трясет. Не бойся злословящих, мой хладнокровный, Твоей королеве позволено все. Весь мир у твоих башмаков, посмотри! Я дам тебе все, что захочешь, cheri. Вперед! Не страшись осуждающих взглядов! Щекою к щеке - не разделит и смерть! - На новых монетах - два профиля рядом: Henricus - Maria - вовек не стереть. Весь мир у твоих башмаков, посмотри! Корона и сердце впридачу, cheri. Пусть молод, становятся сильными львами Неловкие львята - и время за нас: Когда вы состаритесь, мы будем править И счастливы будем - тогда и сейчас. Весь мир у твоих башмаков, посмотри! Я чту в тебе то, чем ты станешь, cheri.

Джеймс Хепберн Босуэлл

Накрыт верещатник туманом сырым, Мой сокол проворный и серый, как дым; Стальною стрелой он летит над равниной, Летит мое сердце вдогонку за ним. ...Он мчится по полю об руку с женой, Он держит поводья железной рукой; Как после того, что случилось однажды, Он может быть столь безучастным со мной? Вчера был совет... Вспоминаю с трудом... Как на эшафот, поднимаюсь на трон. Смотрю сверху вниз, неотрывно, как в омут, В глаза - зеленее травы подо льдом. Что делать мне дальше - никак не пойму! ...Сама ее выбрала в жены ему... Не выдать себя. Не утратить достоинства. Не уступить. Не сказать. Никому.

***

Будь ты не собой, тебя звали бы Тойво, Я знаю, тебе подойдет это имя - С твоими чертами, и все же иными; Проходишь по миру, не узнан другими... Будь ты не собой, тебя звали бы Тойво. Будь я не собой, меня звали бы Тильда - Насмешливый рот и широкие скулы. В предутренний час даже звезды уснули... Стрелу твою вырвать из сердца - смогу ли? Будь я не собой, меня звали бы Тильда. Будь мы не собою, ушли бы с рассветом Куда-нибудь в Данию, если не дальше; А здесь я боюсь, что не выдержу фальши, Не выдержу больше молчанья и фальши... Будь мы не собою... Зачем я об этом?

***

Их первый день пропах лавандой, Второй - корицею и миртом, На третью ночь пахнуло бризом, В четвертый день разверзлись хляби, На пятый - появилось небо, А на шестой - стеклянный остров. А после, выйдя к побережью, Они упали на колени, И океан омыл им лица, И унаследовали землю.

Последний эльф

- Откуда он? - Не знаю я... Пока в сознаньи был, шептал Про Запад, что его, мол, ждет... Бог весть, что тем хотел сказать! - Что он оставил? - Горстку фраз, блокнот - и старые носки! - А флейта? - Был открыт футляр - она рассыпалась в руках. - Что он любил? - Чертополох и башенки Кинкакудзи; еще - цветы... И тишину. - А... ты, Мари? - Не знаю... Нет. - И... что теперь? - Да что теперь! Пойду домой, дела не ждут. Вода безгласна, камень нем, а флейта - бывший клен - и все.

Финрод в темнице

(на мотив Криса Сфириса) Думаешь, я помнил о тебе? Вовсе нет, я просто жил тобой; Растворившись в крови, ты осталась в моих Венах, Как тягучий терпкий яд. ...Ты идешь по золотой траве, Скрыв лицо под маской золотой, Обрывая с лозы, что, как сеть, оплела Стену, Золотой, как солнце, виноград. Пусть уплыл без меня Лебединый корабль - это не беда! Об одном лишь мечтаю - Пока не наступит рассвет, Дотянуться рукой до ярчайшей в созвездии Лебедя, Самой светлой звезды изо всех, что зажгла Элберет. Смертный брат мой спит лицом к стене, Обретя на полчаса покой; Он метался в бреду, "Соловей мой, - шептал, - Где Вы?", Пел и рвался из оков. ...И гореть нам на одном огне, Пригвожденным легкою стрелой - Не уйти! Он - серебряной, я - золотой К древу, Пьяному от собственных плодов. Улетела моя Серебристая стая не навсегда! ...Перед тем, как рассыпаться В пыль на холодном полу, Я зароюсь лицом, как в песок, в отражение Лебедя В ослепительной тьме за оконной решеткой в углу.

Рождественские висы

Белые птицы Кружатся в небе, Белые кошки Ходят по крышам, Белые волки Тянут по небу Белые санки Матушки Холле. Матушка Холле - Снег на ресницах, Полные горсти Серебряных денег. Матушка Холле - Снежные пальцы - Сыплет монеты Горстью на землю: Овцам - приплода, Птицам - приюта, Меч - для героя, Щит - для возницы, Мужу - достаток, Женщине - тягость, Лук - для мальчишки, Прялку - для девы, Песни - для лорда, Перстни - для леди, Флаги - для башен, Свечи - для дома, Юному принцу - сказку на вырост, Трем пилигримам - звезду из колодца.

***

Кладёт бессонница гранат в подставленную горсть; Сквозь ночь, жасмин и тишину идёт наш поздний гость; Внимает поступи его весь город, чуть дыша; Дрожит неверный лунный блик на блюдцах и ножах. Песком засыпана тропа в благоуханный сад... И как жалела я тогда, что дама - не солдат! Бокал об стол, штыком поддых - и вместе - на Восток... Идёт по следу Командор - и плавится песок. Бесстрастен, он не тронул блюд и не пригубил вин; Он вёл тебя - лицо во тьме сияло, как жасмин. Спустились в склеп - один из вас немедленно умрёт... Момент - ты выхватил клинок и ринулся вперёд. Ты верно бил, ты предвкушал триумф и торжество... А он стоял неколебим, ты не задел его, Твой нож беспомощно скользил по бронзовой груди... Он проводил тебя на свет и молвил: "Уходи". Ты далеко, ты нынче там, где нет знакомых слов, А есть песок, жара и львы, и кровь чужих врагов. Ты убиваешь, молишься и плачешь от стыда; Я знаю, где-то через год он вновь придёт сюда. Он уведёт меня с собой по улицам ночным, Шагнёт в чернеющий пролом - и я шагну за ним, И буду в подземельной тьме, покорная судьбе, Растить вино, лущить гранат и думать о тебе.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>