Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Мари Жють

Корень учения

Нет, что бы там не говорил Старик, держать себя в руках, когда твой первый ребенок должен вот-вот появиться на свет - кто на это способен? Рози была в ожидании. Сэм тоже. Но, странное дело, - чем ближе подходил срок, тем спокойнее становилась будущая мать. А вот на будущего отца было просто жалко смотреть. У него не просто все валилось из рук - оно еще и разбивалось. Или мялось. Или рвалось.

А потом Сэм, сам того не заметив, позорно подрыл корни двух розовых кустов, которые собрался пересаживать. Розы, разумеется, засохли, и Старик сказал сыну все, что думал о его способностях садовника. Сэм покорно терпел - когда погубишь лучшие розы во всем Шире, хвастаться становится нечем.

Но вот, наконец, настал День. Схватки начались с утра, и Сэм просто потерял голову. Из супружеской спальни его без всяких церемоний выставили - мисс Азалия Праудфут, повитуха, за свою долгую карьеру насмотревшаяся всякого, была не слишком высокого мнения о мужском элементе. Мистрис Коттон на секунду сжалилась над зятем, но и она была слишком занята дочерью, чтобы уделять внимание Сэму.

Вот тут-то Старик и оказался на высоте. Он просто подхватил Сэма под локоть и увел его в сад, в то самое место, где сплелись ветками хитроумно подстриженные кусты сирени. Там, в тенистой беседке, на вкопанном в землю столе уже стоял немаленький бочоночек пива и пинтовые кружки.

Сначала Сэм хотел отказаться. Видано ли дело - хлестать пиво, когда малышка Рози вот-вот... и маленький?.. Но горло у него и правда пересохло, поэтому он решил сделать глоток, один-единственный... Пиво оказалось отличное, в "Зеленом драконе" плохого не подают. Старик поднял его на смех - пиво-де было из "Ветки плюща", и не понять этого не смогла бы разве что пьяная улитка... Но что с него взять, с Сэма; раз хоббит повадился якшаться с эльфами - толку от него уже не жди... Словом, спор завязался не на шутку, кружку пришлось осушить, а потом налить и вторую... Навестить зятя пришел фермер Коттон, заглянули и соседи - все почтенные отцы семейств, и разговор пошел о прибавлении семейства - для будущего отца самый интересный... Но Сэм по-прежнему сидел, как на иголках.

И все-таки всему на свете бывает конец, даже этому невозможному ожиданию. И вот его уже зовут обратно в дом, а Старик и мистер Коттон вышагивают по сторонам и чуть сзади - ни дать, ни взять - почетная стража. Вот их спальня, окно приоткрыто, и молодые побеги плюща с полураспустившимися нежно-зелеными листьями с любопытсвом заглядывают в комнату - видно, им тоже хочется посмотреть на маленького... Мистрис Коттон сидит у изголовья постели, а мисс Праудфут стоит в ногах с таким грозным и торжественным видом, что любая эльфийская принцесса просто лопнула бы от зависти. Но Сэму в этот момент совсем не до нее; более того, почтенная мисс Праудфут для него сейчас просто вредное препятствие, потому что массивная фигура повивальной бабки полностью загораживает от него Рози.

- Поздравляю, мастер Сэмвайз, - говорит повитуха и кланяется с непередаваемым достоинством, но на удивление легко, и бесшумно отплывает в сторону. И Сэм бросается к Рози, а она улыбается ему, и на руках у нее замый замечательный сверток в мире - белоснежные батистовые пеленки, схваченные громадным шелковым бантом, а в самой середине, в пене кружев - крошечное, сморщенное, отчаянно недовольное младенческое личико. Самое прекрасное из всех.

- У нас девочка, Сэмми, - говорит Рози и протягивает ему сверток. - Эланор.

Имя они выбрали давным-давно, с подсказки мистера Фродо.

Сэм берет дочь на руки, и Эланор открывает глаза - на удивление большие, голубые и ясные, совсем не младенческие. Рози смотрит на них обоих, и вдруг тихо вскрикивает, прижимает руку к животу и бледнеет. Мистрис Коттон тут же бросается к ней, а мисс Праудфут - к Сэму.

- Поздравляю еще раз, мастер Сэмвайз, - повитуха ловко выхватывает Эланор у него из рук, - двойня! Ступай, любезный мой, это женское дело!

Опомнился Сэм уже за дверью...

* * *

- Элли, ты спишь?

- Нет еще - Эланор подняла голову. Вообще-то, она уже задремала, но ей не хотелось обижать сестру... - Что случилось, Нори?

- С днем рождения!

- Ой, не может быть! Который час?

- Четверть первого.

- С ума сойти! Почему ты не спишь так поздно?

- Ждала, пока все лягут, - Нори забралась в постель (близнецы до сих пор спали вместе) и завозилась. Но укладываться она явно не собиралась, наоборот - чиркала огнивом, что-то бормотала себе под нос (Элли прекрасно знала, что именно, но предпочитала не прислушиваться). Наконец, ей удалось зажечь свечу; мерцающий огонек осветил растрепавшиеся волосы, разрумянившиеся щеки и блестящие от возбуждения глаза. Одна из ее затей явно была в самом разгаре.

Так и есть - из широкого, украшенного затейливой мережкой рукава ее ночной рубашки появился лист бумаги. Этим листом Нори завертела под носом у сестры с таким неподдельно ликующим видом, что Элли не смогла сдержать улыбку.

- Это что?

- Письмо короля Арагорна, - Нори старалась говорить небрежно, но попытка была обречена на неудачу с самого начала.

- Нори, ты что! Не может быть! Где ты взяла?

Нори улыбнулась. Неужели Элли совсем забыла, что ей уже пятнадцать лет? Завизжала почти что в полный голос, чуть не перебудила весь дом... Всегда спокойная, ласковая Элли... Кто бы мог подумать?

- Я приметила свиток еще утром, последила, подождала, пока все лягут спать и стащила у папочки в конторке, где же еще? - Нори излагала обстоятельно, отчасти по привычке, отчасти, чтобы немножко помучить сестру. - Но если ты мне не веришь...

- Верю, верю! Покажи!

Не выпуская листа из рук, Нори передвинула свечу на ночном столике поближе. Сестры склонились над письмом - две головки, светлая и темная...

Старшие дочери Мастера Сэмвайза, близнецы, были, тем не менее, мало похожи друг на друга. Вернее, они были и похожи, и не похожи. Обе были очень стройны - куда стройней, чем обычно бывают хоббитские девушки, и на редкость белокожи. Кумушки в округе говаривали, что будь старшие девочки Гэмджи чуть-чуть повыше ростом (фута на три), так их было бы не отличить от эльфиек... Впрочем, они и так были хорошенькие - Элли золотоволосая и светлая, словно майский полдень, голубоглазая и веселая, неизменно приветливая. Нори, в отличие от сестры, была темноволосой - для хоббитянки совсем не редкость, но вот волосы у нее были не кудрявые, как обычно бывает у хоббитов, и не волнистые, как у сестры, а совершенно прямые, очень густые и тяжелые. Глаза у нее тоже были темные, но совсем не хоббитские - темно-зеленые, как вода лесных озер в тени высоких темных елей... Нравом она была куда бойчей своей спокойной и ласковой сестры, на язык остра (по мнению соседок - даже чересчур) и всегда готова к любым затеям... Несмотря на всю разницу (а, может быть, именно потому - кто знает), сестры были очень дружны, с рождения - что называется, не разлей вода; все у них было общее, даже имя. Здесь, правда, виноват был Сэм, но у кого бы повернулся язык его осуждать - двойни он не ожидал и, когда родилась вторая дочь, вошел в такое умопомрачение, что не смог придумать ничего лучше, чем назвать ее тоже Эланор. Но в конце концов все устроилось - старшую называли Элли, младшую - Нори. Дни рождения они тоже праздновали раздельно - Элли 25 марта (она родилась за пару часов до полуночи), а Нори, которая родилась утром - 26. Так что и здесь все было хорошо, по справедливости.

... На следующий день праздновали день рождения Элли. С утра, как всегда, начали прибывать поздравители - вся родня и все соседи (куда больше, чем за десять миль в округе). Элли никого не отпускала без подарка - пусть хоть шелковая ленточка, хоть кружевная салфетка... Подарки принимались с великой радостью (Элли еще совсем девочкой была рукодельница на диво) и никогда не передаривались. (О том, что осенью и зимой, готовя подарки, Элли проводила за рукодельем каждый вечер мало кто знал. О том, что ей, как всегда, помогала Нори знали еще меньше.)

День рожденья удался на славу. Это, конечно, была не Бильбова деньрожденная вечеринка, но народу, пожалуй, было не меньше и повеселились от души, а поздно вечером, когда гости разошлись, и сама именница получила подарок - Сэм торжественно достал из конторки и прочел всему семейству письмо Короля Арагорна. (Близнецам при этом удалось не то что не хихикать, но даже и не переглядываться.) Впрочем, новость была до того ослепительная, что даже хохочи они в голос, никто бы этого не заметил - Король собирался к ним на Север! Более того, Король собирался приехать к мосту, чтобы поздороваться со своими друзьями! И самое-самое-самое - Король и Королева приглашали всех своих друзей (с семьями, так-то!) погостить в их новом дворце на Сумеречном озере.

* * *

Тебе будет стыдно, Нори Гэмджи, - пробурчала она себе под нос, теснее прижимаясь к стене. Юбка зашуршала, и Нори вздрогнула, - тебе будет очень стыдно. Потом. Когда тебя поймают, - объект ее слежки не обратил на подозрительный шорох ни малейшего внимания, и она перевела дух. - Если поймают.

Собственно говоря, поймать ее могли только трое - дядюшка Пиппин, дядюшка Мерри и собственный отец. Вот их хоббитскими уловками не проймешь, но все трое - и ей это было прекрасно известно - уже ушли спать. Нори недаром просидела последние два часа, свернувшись калачиком, за креслом короля Арагорна; за ним-то она и кралась сейчас по коридору. Вернее, не столько за ним, сколько за его спутником.

... Уже три недели, как по приглашению Арагорна они все жили в его новом дворце на Сумеречном озере (или Ненуал, как его зовут эльфы; Нори выучила эльфийское название и страшно задирала нос). И все эти три недели она самым бессовестным образом выслеживала Леголаса. Она увивалась за ним, как хвостик, невидимый и бесшумный; не то, чтобы ей не было стыдно - было, и еще как! Но она была в него влюблена с тех самых пор, как научилась читать, и Алая книга начала проводить ночи под подушкой у близнецов... А теперь, когда она увидела его взаправду, она уже просто ничего не могла с собой поделать. Да и не хотела...

Хоббиты ступают легко и практически бесшумно, расслышать их шаги, когда они того не хотят, непросто даже Следопыту. Или эльфу, тем более, что и Арагорн, и Леголас были явно увлечены разговором. Нори боялась только одного - ее могла выдать шорохом парадная юбка. Она, конечно, была - загляденье, из шелковой тафты, сплошь расшитая маргаритками по лазурному полю, но при малейшем движении своей хозяйки она шуршала, словно густо заросшее камышом болото. А сейчас под нее был надет еще и ворох нижних юбок - батистовых, туго накрахмаленных. Зрелище прелестное, что и говорить - тоненькая хоббитяночка в ворохе шелка и батиста и в самом деле походила если не на эланор, то на маргаритку уж точно, но вот двигаться бесшумно в такой одежде было делом очень и очень непростым.

Оставалось только одно… Нори замерла, выжидая, чтобы Леголас с Арагорном отошли подальше. Очень скоро она потеряла их из вида - в коридоре было темно, а ни свечи, ни факела у них с собой не было. Темнота, впрочем, ее не пугала - звонкий голос и серебристый смех Леголаса были отличной путеводной нитью и превосходно заглушали еле уловимый шелест ее собственных движений. (Не будь она так напугана собственной дерзостью, она бы уже давно догадалась об этом сама.)

Они шли к небольшой боковой двери, явно собираясь по лужайке спуститься к озеру. Нори прикусила нижнюю губу. Приходилось рискнуть - подойти поближе, чтобы увидеть, запрет ли Арагорн за собой дверь. Пусть даже и запрет - невелика беда, Нори было известно еще три-четыре боковых выхода (за последние недели все ходы и переходы дворца стали ей знакомы не хуже, чем самому Арагорну). Но если ей придется бежать в обход, а потом разыскивать Арагорна и Леголаса на обширной лужайке или в зарослях ивняка на берегу, она вполне может упустить почти весь разговор…

Ей повезло - дверь была открыта, и Арагорну даже в голову не пришло запирать ее за собой. Они направились к озеру; Нори пробиралась следом, примерно в десяти шагах. Ей снова повезло - ночь была хоть и звездная, но безлунная и довольно темная…

Так и есть - они направились к огромной, явно очень старой иве, нависшей над самой водой. Леголас, не замедляя шага, легко пробежал по огромному корявому стволу, лежащему почти горизонтально, и устроился в развилке мощных сучьев. Каким-то непостижимым образом тонкие ветви сплелись вокруг эльфа, раскинувшегося, словно в гамаке, вытянув длинные ноги и заложив за голову правую руку. Левую он небрежно свесил вниз, болтая в воде длинными тонкими пальцами, разбивая в мелкую рябь отражения крупных серебряных звезд. Арагорн, в свою очередь, уселся в изгибе ствола и раскурил трубку. Нори заняла превосходную наблюдательную позицию - до нее, скрытой от друзей необъятным стволом, отчетливо доносилось каждое слово. Правда, сначала ей было жутковато - огромное дерево слишком напоминало ей Старый Ив из рассказов отца. Злокозненного Ива она всегда боялась куда больше, чем всех девятерых Черных Всадников, вместе взятых; уж больно нереальной угрозой казалась ей Сауронова нечисть… Нори вздрогнула, когда ее голые коленки царапнули жесткую кору - а ну как и ее затянет в щель? Неизвестно, что хуже - оказаться пленницей злобного дерева или, сгорая от стыда, звать на помощь. Нет, на помощь звать она ни за что не станет - даже если мерзкий ив заглотит ее целиком… Но пока все было тихо, и старое дерево никаких враждебных намерений не проявляло…

- Зачем ты увел меня сюда, Арагорн? Заставил прервать веселье, - Леголас внезапно перестал раскачиваться в ветвях. Арагорн выпустил клуб ароматного дыма. Нори, затаив дыхание, ждала, что он вот-вот начнет пускать цветные кольца, но тягаться с Гэндальфом королю Гондора и Арнора было явно не по плечу. - Что-то гнетет тебя?

- Я просто хотел поговорить наедине, - Арагорн отложил трубку. - Хотел узнать, когда ты поедешь к отцу.

- Почему ты решил, что я собираюсь в Зеленолесье? - В голосе Леголаса, по-прежнему мягком, словно прозвенели льдинки. На секунду он умолк, затем снова заговорил, негромко и, как показалось Нори, очень печально, - Все, что мой отец и я желали сказать друг другу, уже давно сказано. Его решение неколебимо… и мое также.

- Я так и думал, - проговорил Арагорн мягко. - Когда ты отплываешь?

- О, этот день еще очень далек, мой друг, - Леголас внезапно рассмеялся. - Разве ты не знаешь? Неужели Гэндальф ничего тебе не сказал?

- О твоем отплытии - ничего, - Нори показалось, что король перевел дух с явным облегчением. - Когда ты отправился со мной сюда, на север, я решил, что ты просто хочешь попрощаться с друзьями. Напоследок… И, быть может, попытаться уговорить тех, кто еще здесь…

- Мы никогда не уговариваем друг друга, тем более, в подобном… Совет - опасный дар, Арагорн, а уговоры могут быть гибельны… Я не стану уговаривать даже тех, кто последовал за мной в Итилиен. Мои намерения им известны, но подобное решение каждый принимает сам… Что касается поездки сюда - я решил сопровождать тебя, потому что ты и Гимли просили меня об этом. И мне действительно хотелось повидаться с друзьями, но вовсе не потому, что я собираюсь вскоре покинуть Средиземье. Я останусь здесь до тех пор, пока жив хоть один из вас, братья мои…

- Это больше, чем я мог надеяться, - глуховатый, низкий голос Арагорна вдруг стал таким молодым и радостным, что Нори с трудом его узнала. - Ты остаешься со мной до конца! Я не смел просить тебя... Так именно об этом мне должен был рассказать Гэндальф?

- Я так полагал, - Леголас снова негромко рассмеялся. - Но благодари хоббитов, мой друг, по крайней мере, троих - Сэма, Пиппина и Мерри. Это они вынудили меня дать слово... Но им нелегко пришлось - Гэндальф был страшно зол, особенно на Пиппина - как всегда, и хотел сурово выбранить его... Мне пришлось вступиться.

- Подожди, я ничего не понимаю, - весело перебил Арагорн. - Ты дал слово? Какое? Кому? Расскажи по порядку!

- Как пожелаешь... Пока мы жили в Минас Тирит, ожидая твоей коронации и свадьбы, Пиппин, Мерри и Сэм составили заговор против меня.

- Ты не первый, кто пострадал от их заговоров! - Арагорн захохотал во весь голос. - Тебе известно, каким образом они оказались в Ривенделле вместе с Фродо? Они следили за ним - все трое, и много лет, имей в виду...

- Мне это известно... Мерри рассказывал во всех подробностях и не раз - эта история его очень занимала. Как бы то ни было, наши друзья не хотели, чтобы я плыл на Запад - во всяком случае, сразу после Победы. И, будучи решительны и отважны, они стали действовать.

- Не сомневаюсь... Решимости им не занимать, - Арагорн перестал смеяться, но голос у него был по-прежнему веселый. - Впрочем, постой... Пиппин, Мерри и Сэм, говоришь ты? А Фродо? И Гимли... Зная о вашей дружбе, я бы ожидал, что душой заговора будет именно он. Так в чем же состоял заговор?

- Гимли был посвящен во все планы, от начала до конца, не сомневайся. Что же до Фродо... Он не хотел никого принуждать, как он сказал... А заговор был прост - в один прекрасный день три могучих хоббита застали меня врасплох - не спрашивай, как им удалось меня провести.

- О-ох! Леголас, прошу тебя... - Арагорн снова смеялся до слез. - Я вижу эту сцену словно наяву! Так они повалили тебя на пол...

- Вот именно! Трое на одного... Сэм и Пиппин держали меня за руки - каждый за свою, а Мерри - он ведь вырос больше остальных - за ноги, уселся верхом... Ты сам понимаешь, отбиваться я не мог - я просто боялся искалечить их резким движением, а кроме того, я совсем обессилел от смеха, едва дышал... Они пообещали защекотать меня насмерть, если я не поклянусь остаться в Средиземье.

- И ты... поклялся? - спросил Арагорн странным, внезапно севшим голосом.

- Ну конечно же! Прошу тебя, оставь тревогу - разумеется, это была всего лишь дурацкая хоббитская выходка, но что делать - именно так они проявляют свою любовь, странный народ... Гимли стоял рядом - он не мог поднять на меня руку, даже в шутку, но и расстаться со мной было свыше его сил... Так что Пиппину ничего не стоило втянуть его в заговор.

- Не сомневаюсь, что Пиппин и был зачинщиком, - проговорил Арагорн с чуть заметным неудовольствием. - Ты слишком снисходителен, Леголас.

- Ах, оставь! К тому же, ты ошибаешься - зачинщиком был Мерри. Подобный разговор он заводил со мною не в первый раз; но до того дня я неизменно уходил от ответа... А в тот день не смог... и не захотел. Видишь ли, друг мой, я знал, что Гимли не осмелится просить меня остаться... И сердце говорило мне, что и ты не станешь просить об этом, как бы горько ни было для тебя расставание... Но верь мне, Арагорн, разлука с вами была бы для меня столь же мучительна, сколь и для вас - со мной... И мне она еще предстоит... Но я не желаю думать об этом сейчас, когда сады Минас Тирит стоят в цвету, и птицы поют в ветвях... когда благодатный Итилиен вновь стал прекраснейшей страной в Средиземье.

- Без тебя Итилиен не был бы и вполовину так хорош. Уж не говоря о Минас Тирит... Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Всех вас, друзья мои...

- Когда я вижу тебя и твой народ в радости, а леса Итилиена зеленеют и благоухают, мне этого довольно, и тоске нет места в моем сердце. Пока что...

... С Нори уже несколько минут творилось что-то странное... Сначала у нее защипало в носу - как бывает, когда хочется чихнуть, только куда сильней. Она начала усиленно тереть переносицу - обычно это помогало, но теперь, почему-то, становилось только хуже. Потом защипало в глазах и терпеть стало почти невмоготу. А тут еще Арагорн с Леголасом перешли на эльфийский, и голос эльфа был до того красивым и печальным, что Нори стало совсем худо - из глаз вдруг потекли ручьи, из носа (к ее величайшему стыду) - тоже... Нори начала лихорадочно искать, чем можно утереть лицо; сообразив наконец, поспешно задрала подол своей выходной юбки и утерлась одной из нижних. На секунду ей полегчало, но не слишком - жесткая от крахмала ткань плохо впитывала влагу, а в носу по-прежнему свербило, да и глаза не унимались... Пришлось тихонько отползать назад, к дворцу...

Эту ночь (вернее, ее остаток) Нори не спала. Она лежала в широченной, мягкой и удобной кровати, прислушиваясь к легкому дыханию сладко спящей Элли, и потихоньку всхлипывала, стараясь не разбудить сестру. (Правда, теперь у нее под рукой лежал солидных размеров носовой платок, и Нори, по мере надобности, прикладывала его то к глазам, то к носу.) Слова Леголаса: "... тоске нет места в моем сердце. Пока что..." звучали у нее в ушах, и слезы почему-то лились все сильней...

Следующим утром Нори отказалась от завтрака. Вернее, она хотела отказаться от завтрака... Еще верней, она совсем ничего не ела первые двадцать минуть, ну совсем ничего, и смотрела в пустую тарелку с таким удрученным видом, что за столом поднялся легкий переполох. Все принялись выяснять, в чем дело, и не больна ли она, и не обидел ли ее кто... Нори стало жалко своих, она положила себе несколько кусков (ей было совершенно все равно, что есть), потом начала с неохотой жевать, но все было такое вкусное... Словом, к концу завтрака от вселенской печали не осталось и следа...

Но почему-то она целый день не могла найти себе места. Вообще-то они с Элли были придворными дамами Королевы Арвен, но никаких обязанностей этот почетный титул за собой не влек. При дворе Арагорна Мастер Сэмвайз и его семья были самыми уважаемыми гостями, и Нори могла делать, что хотела.

Какое-то время она слонялась по комнатам, как тень, потом ей это надоело, и она выбралась на воздух, а потом ноги сами принесли ее на вчерашнюю лужайку.

Огромная ива по-прежнему нависала над водой. Нори с облегчением подумала, что при свете дня старое дерево выглядело абсолютно безобидно. Она до того осмелела, что взобралась (не без труда) на корявый ствол и прошла по нему до развилки, где вчера раскачивался Леголас. От его гамака из ветвей, разумеется, уже не осталось и следа, поэтому Нори просто уселась верхом на толстую ветку и принялась болтать ногами над самой водой.

Апрельский день был серенький и теплый, как это часто бывает весной здесь, на севере. Солнце пробивалось сквозь высокие тонкие облака, и над озером словно висела прозрачная серебристая дымка. Ветер утих; в лесу, на другом берегу озера, щебетали птицы; Нори некоторое время прислушивалась к их песне, но веселее ей от этого не стало.

Может быть, потому, что она не спала ночь, а, может быть, потому, что вокруг словно была разлита тихая печаль, Нори вдруг расплакалась. Сначала по щекам просто скатилось несколько слезинок, потом из глаз потекли настоящие ручьи, и через несколько минут Нори уже плакала навзрыд и не могла остановиться.

Она так всхлипывала, что совсем не слышала, как ее окликнул мелодичный звенящий голос, и опомнилась только тогда, когда нежная рука легла ей на плечо. Вздрогнув, она обернулась и встретилась с недоумевающим и встревоженным взглядом серых глаз Королевы.

Не получив членораздельного ответа (Нори старалась изо всех сил, но унять рыдания уже было не так-то легко), Арвен поняла, что дело было серьезное. Она всмотрелась в замурзанную, залитую слезами мордашку (нос, губы и веки вспухли и покраснели, а щеки были полосатыми от слез) и вдруг легким движением склонилась к воде. Нори наконец-то перестала плакать и смотрела на Королеву во все глаза; Арвен слегка отжала носовой платок и принялась осторожно уничтожать следы мировой скорби.

- А теперь, леди Эланор, - мягко приказала Королева, когда ее участием личико Нори приобрело почти нормальный вид, - расскажи мне о причинах твоего горя.

Нори было стыдно. Так стыдно, что она отвернулась (на глаза опять навернулись слезы, теперь уже от стыда)... Но снова реветь или даже упрямо глядеть в сторону было бы просто позорно... "Не надо плакать больше, прошу тебя," - негромко сказала Арвен; нежная рука ласково потрепала волосы маленькой хоббитянки. И Нори решилась...

Они долго беседовали в тот день - дочь Элронда и дочь Сэма Гэмджи. Но о чем они говорили Нори не рассказывала никому. Никогда.


... В Хоббитоне поднялся настоящий переполох, когда после Праздника Урожая семейство Гэмджи вернулось домой без Нори. Видано ли дело - отпустить девочку одну в Гондор, пусть даже в свите Королевы Арвен? Мэр что, ума решился? Отец называется!.. Вот оно - если хоббит повадился якшаться с эльфами... Добро бы еще сам чудил, а дочь-то причем?! Сэм отговаривался, более или менее успешно, Нори исправно писала домой, Рози зачитывала избранные места из ее писем соседкам. Судя по всему, жилось ей в Гондоре припеваючи, да и народ при дворе Короля Арагорна, похоже, был солидный, с понятиями, так что разговоры постепенно затихли.

* * *

Пара, что появилась теплым вечером в самом начале июня на мосту через Пивную реку привлекла бы внимание кого угодно, не только любопытных хоббитов. Ну представьте себе - роскошный всадник из Больших, темноволосый, сероглазый - настоящий дунадан, верхом на крупном кауром скакуне (и конь-то был красивый, своему хозяину под стать), а рядом с ним - наездница на пони. Кто такая - не видать, потому как по самый нос закутана в дорожный плащ. Рост, правда, не скроешь, а ростом она была мала - девочка лет двенадцати, пожалуй.

- Мастер Инголд, прошу тебя, - голос у всадницы был милый, звонкий, но не детский. - Неужели ты действительно уедешь, не побывав в Шире? Не подвергай подобному испытанию наше гостеприимство.

- Поверь мне, леди Эланор, я в отчаянии от того, что вынужден пренебречь твоим приглашением, но приказ Короля Элессара нерушим - ни один Человек не смеет ступить на земли хоббитов. Я могу лишь проводить тебя через мост и я это сделаю с великой охотой, но не далее.

"Можно подумать, Арагорн узнает, если сам не разболтаешь" - подумала Нори, но вовремя прикусила язык. Леди Эланор Морвен (так ее называли в Гондоре, чтобы отличить от сестры), воспитаннице Короля и придворной даме Королевы Арвен подобает вести учтивые и достойные речи.

- Нас встречают, - Инголд, капитан Гондорской гвардии, козырьком приставил ладонь ко лбу и всмотрелся. - Полагаю, это твой благородный отец, леди Эланор.

- Нет, это должно быть Мериадок Великолепный, - Нори понятия не имела, кто такие были всадники, что сейчас спешили им навстречу во всю прыть своих пони. Она и не подумала известить родителей о своем возвращении из Гондора - незачем, Нори всегда любила сюрпризы. Но вот дядюшка Мерри вполне мог узнать о ее приезде - они ночевали в "Гарцующем Пони", а Барлиман - сплетник известный, и с него станется послать гонца в Бакленд - новость-то какая! А тогда уж дядюшка Мерри непременно поедет ее встречать.

Всадники тем временем подскакали к мосту. Копыта их пони звонко забарабанили по новым, еще совсем светлым доскам. Их было трое - впереди действительно сам Мерри, Мериадок Великолепный, а с ним двое младших троюродных (кажется) братьев. Одного Нори узнала сразу, хоть он порядком растолстел - Бонифаций Брендибак (для нее, впрочем, Бонни), а второго забыла. Ничего удивительного - запомнить всех представителей славного клана Брендибаков даже ей, хоббитянке, было потрудней, чем перечислить поименно эльфийских героев Древних Дней.

Мерри и его компания спешились. Инголд тоже соскочил с седла, снял с пони свою спутницу (Нори так разленилась, что позволила ему это, не моргнув глазом), поклонился по-гондорски - учтивей не бывает. С обеих сторон полились достойные речи - сначала здоровались, потом прощались - Нори с Инголдом, потом Инголд с Мерри, потом хоббиты снова начали приглашать, а Инголд учтиво отказывался... Наконец, гондорец снова вскочил в седло, в последний раз поклонился (так низко, что его локоны смешались с гривой коня) и отправился обратно. Мерри и Нори несколько минут смотрели ему вслед.

- Арагорн отрядил для тебя неплохой эскорт, - сказал Мерри, когда хоббиты, в свой черед, пустились в обратный путь, - капитана своей гвардии. Почему ты не предупредила отца о приезде, Нори? О себе уж и не говорю...

- Хотела сделать сюрприз, - Нори тихонько вздохнула про себя. Надо же, не успела вернуться, а ей уже начинают выговаривать. Инголд уехал, и разыгрывать из себя утонченную даму уже вроде не было нужды... но и отвечать по-хоббитски как-то не хотелось.

Тут ее размышления прервали. Бонни, неимоверно конфузясь и глядя в сторону, все-таки нашел в себе силы пролепетать, что Гондор-де - дело хоть и славное, но прошлое, а теперь кузина Нори дома, и добро пожаловать в Шир.

"Надо же, расхабрился," - подумала Нори, а язычок ее сам собой по всем правилам благодарил неожиданного заступника, причем куда приветливей, чем было в ее привычках до отъезда. Да что это с ней такое? Неужели она так соскучилась по Ширу?

А пока велись все эти речи, пони бежали и бежали бодрой рысцой. Нори легонько похлопала своего скакуна по шее, направляя его обогнать остальных. Ее пони, крепкий, серый в яблоках роханец, коротко заржал и пошел ровно и споро, оставив остальных позади. При этом он еще мотал головой и весело покручивал хвостом - Шир ему явно нравился.

Да и кому бы не понравился Шир в эту пору? Молодая листва на деревьях, уже густая и плотная, была еще пахучей и свежей... Солнце уже порядочно склонилось к западу, и воздух чуть-чуть посвежел - после дневной жары очень приятно. И самое главное - снова начали благоухать цветы... Нори вдохнула полной грудью и вдруг замерла... Тонкий, легкий аромат, такой неуловимо знакомый... Тут же пришла и разгадка - именно так пахли благодатные луга Итилиена...

... До Бренди-Холла добрались без приключений, а там Нори попала в самую середку Брендибаков и ни на что другое внимания уже не обращала. Семейный ужин затянулся за полночь; собственно, за столом просидели бы и дольше, но тут Мерри напомнил, что утром Нори рано вставать, и вообще, родители ее тоже ждут... Нори отпустили спать, с условием, что она скоро приедет погостить и все-все расскажет.

Дорога домой оказалась самой приятной, какую только можно пожелать. Дома, разумеется, поднялся переполох - ее не ждали. Младшие повисли у нее на шее, Рози всплакнула от радости и расцеловала в обе щеки, Сэм удержался от слез (хоть подозрения и были), но от поцелуев воздерживаться не стал. Элли скромно стояла рядом, но когда Нори, стряхнув младших, бросилась на шею сестре, расплакалась и она...


... Утро после Возвращения началось довольно шумно. Когда все семейство собралось к завтраку, выяснилось, что малыш Хэмфаст (хоть и названный в честь деда, но на почве садоводства пока еще себя не проявивший) не выполол клубнику. Преступление само по себе было бы невеликое, если бы только он не канючил весь прошлый год, выпрашивая для себя эти несчастные грядки. В конце концов Сэм сжалился над ним; Хэм дал слово, что сам будет следить за ягодой, "от цветков до варенья" и, на тебе - не сдержал обещания. Рано утром, еще до завтрака, Сэм обошел сад и обнаружил, что сын запустил свои грядки до такой степени, что обнаружить клубнику среди сорняков уже было почти невозможно.

Сэм основательно пробрал сына. Хэму было велено, не мешкая и не дожидаясь окончания завтрака, отправиться в сад и привести грядки в порядок. Он уже совсем было захлюпал носом - на столе было еще полным-полно вкусностей.... и вообще, он что, бездельник?.. но потом застыдился (уж больно насмешливо смотрела на него Нори; надо же, столичная штучка...), торопливо выхлебал свой стакан молока и вскочил.

- Сядь, Хэм,- спокойно сказала Элли, - и поешь, а то оладьи остынут. Я все выполю после завтрака, если папочка позволит.

Сэм почесал в затылке. Он уже совсем остыл и начал раскаиваться, что слишком сильно разбранил сына. Элли, как всегда, предложила ему отличный выход. Он украдкой взглянул на жену; Рози одобрительно кивнула.

- Но клубничного варенья ты в этом году не получишь, - сказала она наставительно. Хэм захлопал глазами - такого удара он не ожидал. Рози выдержала эффектную паузу. - Впрочем, если сможешь собрать урожай со своих грядок - так и быть, получишь и варенье.

Хэм снова замигал - переход от отчаянья к надежде был резковат - и, чтобы не разреветься окончательно, поспешно сунул в рот пончик и принялся с усердием жевать. Элли аккуратно сложила салфетку, поблагодарила мать и поднялась.


Как бы то ни было, на грядку она отправилась не одна. Нори шла рядом - совсем как в старые времена, и сестры несли большую корзину - Нори за одну ручку, Элли - за другую. Не то чтобы им было тяжело - пустая корзина почти ничего не весила, а просто они так делали всегда.

Дойдя до грядок, сестры совершенно одинаковым движением подоткнули юбки и опустились рядышком на колени. Пожалуй, было бы умней разойтись каждой в свой конец и полоть навстречу друг другу, но уж больно долго они не виделись.

- Как хорошо, что ты вернулась, Нори, - Элли крепко обняла сестру и на мгновение склонила голову ей на плечо. - Я так по тебе скучала...

- И я скучала, Элли! Ты не представляешь, как скучала! И по тебе, и по матушке с отцом, и по Златовласке, и по Старику... По всем! И по Ширу... - голос Нори вдруг зазвенел такой тоской, что сестра вздрогнула.

- Сестричка, не может быть! Неужели с тобой в Гондоре дурно обращались? Ведь король Арагорн...

- Что ты, Элли, что ты! Со мной там все были очень ласковы - и король, и Королева Арвен, и... - Элли затаила дыхание, но имени, которого она ждала, не последовало. Нори резко умолкла и принялась обеими руками сосредоточенно обрывать плети противной ползучей травы. Сорняк, разнежившийся на мягкой, хорошо удобренной земле, уже выбросил мелкие белые цветочки.

- А... он? - Собравшись с духом, Элли решилась, наконец, задать вопрос.

- И он тоже... - Нори перестала выдирать траву и взяла в руки хитрый садовый инструмент (изобретение Сэма) - с одной стороны недлинной рукоятки сидела лопатка, с другой - зубцы небольших грабель. - Он был добрее всех... Он-то и учил меня эльфийскому...

- Но почему же ты тосковала? - Элли была в таком неподдельном недоумении, что на секунду Нори подняла глаза на сестру и улыбнулась.

- Вот именно поэтому... Знаешь, Элли, эльфы очень любят детей - пожалуй, даже больше, чем хоббиты. Но когда я это узнала, я поняла - я всегда буду для него ребенком... Дочерью Сэма - и все... Ничего больше...

Нори снова умолкла, но потом заговорила сама, не дожидаясь вопросов сестры.

- Вообще, сначала я была очень счастлива, Элли. Долго - год, наверное... Я ведь видела его почти каждый день; ну, каждую неделю уж точно. И я думала - все, больше мне ничего не надо, только смотреть на него, понимаешь? Слышать его голос... Только потом оказалось, что я совсем не этого хочу... - Нори перевела дух. - Он ведь не картина, Элли! И я не ребенок, и не кукла... Я хочу за него замуж, и чтоб у нас были дети - много.... дюжина... или даже еще больше... Только ведь это все дурь, Элли, самая что ни есть дурацкая дурь... Королева Арвен учила меня истории, я теперь знаю все сказания не хуже, чем Бильбо, даже по-эльфийски... - Нори усмехнулась, очень печально, но все-таки (или это только показалось ее сестре) с чуть заметным самодовольством. - Эльфы не женятся даже на Больших, а уж на хоббитянку ни один эльф и смотреть не станет. И вообще... Ну, представь его в нашей норе...

Элли на секунду зажмурилась, потом вскинула на сестру свои чистые голубые глаза.

- Представила, - сказала она честно. - Не поместится.

- Вот и я о том... - Нори подкапывала корень одуванчика с таким старанием, словно собиралась пересаживать последний в Средиземье росток Белого дерева. - И вообще... Мне надо замуж, Элли... и поскорей.

- Не рано ли? - Элли, казалось, совершенно не удивилась неожиданному обороту разговора. - Нори, ты же еще только в двадцатиках. У тебя в любом случае отбоя от женихов не будет.

- Спасибо, сестричка... А насчет женихов - вот уж не уверена... Сама знаешь - столичные фасоны у нас не всем по нраву... Помнишь, как Старик говаривал: "Эльфы и драконы, счет и грамота! Коли хоббит повадился якшаться с эльфами, толку от него уже не жди." И он в Шире не один, кто так думает.

- Нори, ну что за мысли, в самом деле! Как будто я не видела сама! Вчера за ужином мастер Бонни просто глаз с тебя не сводил, даже дядюшка Мерри заметил...

- Бонни... - Нори на секунду задумалась. - Ладно, пусть хоть и Бонни, ничего в нем дурного нет... Нет, дурость все это! Элли, сама подумай - Бонни Брендибак! Он же из Бакленда!

- Ну и что? Дядюшка Мерри тоже из Бакленда. Бонни из очень хорошей семьи - ты же знаешь, его мать - двоюродная с ...

- Элли, не сравнивай! Дядюшка Мерри - это дядюшка Мерри, а в Бакленде народ жутко странный, все, как один, это же всему Ширу известно! Как хочешь, а я там жить не стану!

- Так ведь я тебя и не сватаю, Нори! - Элли вдруг засмеялась, звонко и весело, как весенний ручеек. - Прости, сестричка, но ты похожа на Старика куда больше, чем ты думаешь!

- Да уж, наверно...Он мне все-таки дед, - Нори рассмеялась вслед за сестрой. - Замуж мне все равно не завтра, а там - будь, что будет...

- Будь, что будет, - эхом откликнулась Элли, быстро, как птичка, повертела головкой и придвинулась к сестре. - Нори, это секрет, но я тебе скажу... Сегодня утром папочка целых два часа писал приглашения... Через неделю - праздник... по случаю твоего возвращения.

* * *

Нори была замужем уже четвертый год (и ждала первенца), когда Рори вернулся из Бренди-Холла в необычно приподнятом настроении. Оказывается, Мастер Мериадок, два дня как вернувшийся из своей очередной поездки в Рохан (и, как всегда, с заездом в Гондор), собирал небольшую вечеринку - только для Хранителей. Но, представьте себе, на вечеринку были приглашены и Нори с мужем - для Родерика радость и честь неописуемая.

...Замуж она вышла через несколько лет после своего возвращения; ей тогда еще не исполнилось и тридцати - для хоббитянки в самый раз, может, даже рановато. И женихов, несмотря на все ее опасения (неясно только, истинные или наигранные) у нее хватало. Бонни Брендибак до самой ее свадьбы не сводил с нее собачьих глаз, но признаться толком так и не решился. Нори таких не уважала - она была девушка решительная и предпочитала, чтобы за ней ухаживали настойчиво, но не назойливо.

В конце концов она получила именно то, что хотела. Родерик Брендибак, троюродный племянник Мерри по отцу, оказывается, дни считал, ожидая, когда она вернется из Гондора. Правда, его поленом было не выгнать из родного Бакленда, но как-то раз они все-таки встретились... а там и пошло. Рори был, даже по хоббитским меркам, флегма; Нори, разумеется, была с ним знакома, но, по правде говоря, не слишком высоко его ценила (Гондор все-таки испортил ей вкус). И вдруг оказалось, что тихий, даже вяловатый Рори может и пошутить при случае, и отлично поет, да и вообще - хоббит и должен быть спокойный и домовитый... Словом, после нескольких лет помолвки Нори вышла за него замуж и об этом не жалела.

...Нори слегка подогрела энтузиазм мужа, хотя особой нужды в этом не было - Рори просто распирало от счастья. За ужином в тот вечер только и разговоров было, что о Мериадоке Великолепном, Великом Походе, Воссоединненном Королевстве Гондора и Арнора и прочих подобных вещах, от которых у любого нормального хоббита начинается жуткая головная боль минут через десять (ну, то есть, если тему такого рода не спрыснуть пивом... Да и тогда мало кто продержится больше получаса...). Нори еле дождалась окончания ужина и сразу же ушла спать. Рори страшно обеспокоился ее самочувствием - супруг он был на редкость заботливый, и Нори пришлось потратить еще четверть часа на уговоры и заверения...

Вечеринка прошла очень мило - впрочем, это был скорее семейный ужин, только свои: Мастер Мериадок, Тан Перегрин и Мэр Сэмвайз с женами, Эланор и Родерик. Мерри весь вечер рассказывал Гондорские и Роханские новости, потом Хранители, как всегда, ударились в воспоминания... Жены слушали, не забывая охать в самых патетических местах; у Рори горели глаза, а Эланор думала о своем.

Мерри передал Сэму письмо от Короля; Нори - привет от Королевы Арвен. На секунду Нори показалось, что этим приветом дело не ограничится, тем более, что перед этим дядюшка Мерри восхищенно расписывал удивительные сады в Итилиенской резиденции Наместника Фарамира, но Мерри сменил тему и начал рассказывать о короле Эомере.

Ужин уже подходил к концу (а хоббитский ужин - дело небыстрое, особенно когда за хозяина Мерри Брендибак), когда у Нори вдруг закружилась голова. Ничего страшного, просто в обеденном зале стало душно, да и надымили порядочно... Она извинилась (извинения, разумеется, были приняты с охами, ахами, восклицаниями сочувствия и пожеланиями беречь себя) и вышла на воздух.

- Прости, Нори, я совсем забыл, - Нори так задумалась, что не заметила, как у нее за спиной появился дядюшка Мерри, и чуть не подскочила, услышав его голос. - Тебе привет от Леголаса.

Вот так так! Не напрасно, выходит, она ждала весь вечер, сама не зная, чего...

- Спасибо, дядюшка Мерри. Выходит, он меня не забыл? Вот уж не ожидала.

- Такую, как ты, так просто не забудешь... Он спрашивал, помнишь ли ты еще эльфийский, - Нори молча ждала продолжения. Почему-то у нее вдруг сильно забилось сердце. - Занятия с тобой попортили ему столько крови...

- Он так и сказал? - Нори пришлось сделать над собой невиданное усилие, чтобы голос звучал ровно, потому что сердце вдруг подскочило к горлу и забилось так, что, казалось, вот-вот выскочит изо рта.

- Нет, конечно... Прости, Нори, малышка - это неудачная шутка... Моя шутка, - Мерри приметно смутился. - На самом деле он сказал, что гордится тобой - такую старательную и смышленую ученицу можно только пожелать.

Сердце вдруг перестало биться и съехало куда-то вниз.

- Но он действительно беспокоился, что ты забудешь язык, - продолжал Мерри. - Он ведь понимает, что в Шире тебе на синдарине особенно беседовать не с кем. Так что я тебе привез кое-что от него. Держи... - Мерри осторожно положил на колени Нори туго обернутый шелком пакет. Большой и тяжелый.

Нори осторожно развернула плотный серебристый шелк. Внутри лежала книга - большая, переплетенная в темно-зеленую замшу, мягкую, как бархат. По корешку серебряным тиснением бежала знакомая вязь тенгвар. Нори медленно прочла вслух: Glir-i-Thawarwaith, "Песни народа Леса".

- Чтобы ты не забыла синдарин, - сказал Мерри. Нори раскрыла книгу. Бумага была плотная, упругая, чуточку шершавая. Нори осторожно коснулась страницы и вдруг снова оказалась в Минас Тирит, в дворцовой библиотеке. Точно такой же плотный светло-кремовый лист лежал перед ней на столе, а сама она сидела на высоком стуле, сжимая тонкую кисточку. Леголас стоял у нее за спиной и смотрел ей через плечо, а она, упрямо закусив губу, выводила тенгвар непослушными пальцами... Кляксы уже усеивали полстраницы, и ее маленькая рука была вся перепачкана чернилами, чернила были даже на носу. Леголас, вздохнув, принес ей новый лист и вдруг накрыл ее руку своей, уверенно направляя ее. Затаив дыхание, она смотрела, как под их пальцами ясные линии, то паутинно-тонкие, то черные, твердые складываются в четкие, летящие строки эльфийского письма - "Баллада о Нимродель".

Нори тряхнула головой, отгоняя видение. Далеко на юге остались в прошлом и светлый Минас Тирит, и благодатный Итилиен. Не видать ей больше, как солнце глядит сквозь цветные стекла высоких окон в королевской библиотеке, и радужные огни горят на футлярах старинных свитков, на кожаных переплетах массивных фолиантов... Но она выбрала свою судьбу и не станет рыдать под звездой, которую все равно не снять с неба... Звезда совершит предназначенный ей путь, а она, Нори, совершит свой.

Нори осторожно перелистывала страницы, исписанные знакомым безупречным почерком, крупным и изящным. Книга начиналась с баллады о Нимродель, но большинство баллад - а их было примерно четыре дюжины - были ей незнакомы. К каждой песне была сделана иллюстрация, иногда даже несколько; Нори рассматривала их, затаив дыхание... К ее удивлению, после каждой баллады несколько страниц были оставлены пустыми.

- Это он сам сделал... для меня? - спросила она тихонько.

- Сам, - важно подтвердил Мерри. - И работал не один день, можешь мне поверить. Но вот что он просил меня передать тебе, Нори - ты очень талантливая девочка, очень. И очень ленивая - настоящий хоббит; нечего надувать губы - это его подлинные слова, и мне их было слушать не намного приятней, чем тебе... Ну ладно, к делу... Сама видишь, после каждой песни есть чистые страницы, а в конце - основные эльфийские размеры стиха, все три, описаны подробнейшим образом. Это все для тебя, чтобы ты сделала перевод.

- Ой... Дядюшка Мерри... Ни за что! Переводить эльфийские баллады - я же ни за что не смогу!

- Сможешь! Между прочим, Бильбо переводил их дюжинами, просто так, для забавы. Жаль только, что все свои бумаги он так и забрал с собой... Кроме Алой книги, то есть... Так вот, Нори, Леголас был настроен очень решительно. Мне было велено сказать, что если ты сейчас запустишь синдарин и забудешь его - а так оно и будет, если ты не начнешь работать - значит, он зря с тобой возился все эти пять лет...

- Не зря, - пробурчала Нори, низко опуская голову и отворачиваясь (глаза опять были на мокром месте. Что-то слишком легко стало ее растрогать - или все потому, что она ждет ребенка?) - Я займусь этим, дядюшка Мерри, заполню всю книгу. Даю слово.

- Вот и хорошо, - сказал Мерри одобрительно, кладя руку ей на плечо. - Между прочим, меня он тоже пробрал. Сказал, чтобы я перестал ныть, как меня интересует история Эорлингов, и брался за дело. Так что в этот раз я по крайней мере записал рассказы Эомера... и переписал всех королей Роханской династии. Вот так-то, Нори, начало положено... остается только продолжать.

- Это правда, - отозвалась Нори, - продолжать остается нам.


Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>