Семинар на тему: "Продолжения и дописывания к книгам Толкиена: сильные и слабые стороны" Вводная (Эстера) Семинар будет проходить в игровой форме суда. Состав суда вон там сидит и сейчас уже выйдет (смех в зале). Все присутствующие будут либо присяжными, либо свидетелями по делу. Присяжные задают вопросы и уточняют формулировки, а потом, в конце, высказывают свое мнение о книге, желательно, печатными словами (смех в зале). Свидетели высказываются: когда говорится "Вызывается свидетель обвинения по такой-то книге", и вам есть что сказать в обвинение, то поднимаете руку и говорите. Если вам есть что сказать в защиту, поднимаете руку и говорите, когда вызывают свидетелей защиты. ПРОТОКОЛ г.Томск, IX СибКон              04.02.2001 г. t = 6OC Состав суда. Судья : Светлана Голева Обвинитель : Полина Федорова aka Эстера Защитники : Людмила Дубина Змей (отыгрыш Андрея Кузоваткина) Алексей Коцюрбенко aka Жерар Тимофей Корякин Судфэнтэксперт : Альберт Петров aka Хольгер Секретарь суда : Алексей Егоров aka Гарет Пристав и палач в одном лице : Илья Рамазанов aka Так, Обезьяна от Архивов Присяжные заседатели и свидетели : зрители. Пристав: Встать, суд идёт. Судья: Слушается дело о продолжениях. Господин пристав, введите обвиняемых. Пристав: Дык, ваша честь, а как я их введу-то? Они ж не ходят. Судья: Хм-м-м. Тогда внесите обвиняемых. Пристав: Слушаюсь, ваша честь. (Вносится стопка книг) Судья: Обвиняются: книга "Последний кольценосец", принадлежащая перу некоего господина Еськова; ЧКА, именуемая в просторечии также "Чёрная Книга Арды", и "Исповедь стража", принадлежащая перу Ниэннах и Иллет - в переводе Васильевой и Некрасовой (смех в зале); трилогия "Кольцо Тьмы", принадлежащая перу... Перумова (смех в зале)... Ника; книга "Человек с Железного острова" Алексея Свиридова. Цикл "Хоббит и все-все-все", принадлежащий перу некоего Суслина - отпущен на поруки ввиду несовершеннолетия. Книга "Война сказок", принадлежащая перу Сухинова - объявлена во всесоюзный розыск. Кто видел - несите, суд объявит искреннюю благодарность. Прочие подозреваемые по делу о продолжениях находятся вне пределов юрисдикции нашего суда, а конкретно - в сети Интернет. Всем привлечённым к суду вменяется в вину то, что они являются художественными продолжениями книг Джона Рональда Руэла Толкиена о Средиземье. (вскакивают сразу двое защитников) Защитник "Исповеди стража": Ваша честь, я протестую. Мой подзащитный, а именно - "Исповедь стража" Некрасовой не является ни художественным произведением, ни продолжением книги Джона Рональда Руэла Толкиена. Она является продолжением "Чёрной Книги Арды", написанной Ниэннах и Иллет. Судья: Протест защиты принят. Обвинение снимается. (книгу уносят) Защитник "Последнего кольценосца": Протестую, ваша честь. Мой подзащитный не является продолжением произведений Джона Рональда Руэла Толкиена о Средиземье, так как у моего подзащитного свой отдельный мир. Для подтверждения моей точки зрения прошу суд заслушать мнение эксперта. Судья: Полагаю, мы можем предоставить слово эксперту? Господин эксперт, прошу вас принести присягу на этой священной книге (смех в зале). (Выходит эксперт, кладёт руку на академическое издание "Властелина колец") Повторяйте за мной: "Перед Эру..." Судфэнтэксперт: "Перед Эру..." Судья: "...Профессором..." Судфэнтэксперт: "...Профессором..." Судья: "...людьми и другими народами..." Судфэнтэксперт: "...людьми и другими народами..." Судья: "...клянусь говорить только то, что знаю" Судфэнтэксперт: "...клянусь говорить только то, что знаю" Судья: Предоставляю вам слово. Судфэнтэксперт: Итак, оценка мира, описанного в книге Еськова "Последний кольценосец" состоит в следующем. Существует известная теория, согласно которой: если события, описанные в разных книгах, могут быть совместимы и не совпадают только в деталях (в качестве примера приведу книги о Гражданской войне в США, с одной стороны "Унесённые ветром", с другой - "Хижина дяди Тома"), то они описывают один мир. Если же события, описанные в разных книгах, существенно не совместимы между собой, то они описывают два разных мира. Что с этой точки зрения представляет собой "Последний кольценосец"? Здесь мы имеем следующее. Во-первых, в условиях средневековых технологий абсолютно невозможно: а) создание мощной шпионской сети; б) система управления, включающая гранты Аннуминасского университета и т.п.; в) одновременное наличие атрибутов многих культур, к тому же чересчур сильно повторяющих культуры нашего мира. В силу всего этого, а также в силу абсолютного несоответствия между характерами героев мира Еськова и мира Толкиена, я считаю, что в этих книгах описаны существенно разные миры. Судья: Благодарю вас, господин эксперт. В таком случае, прошу обвинение уточнить формулировку. Обвинитель: Подсудимым вменяется в вину злостное несанкционированное использование мира Средиземья для выражения чуждых ему идей. Судья: Вам слово, господин обвиняе... обвинитель (смех в зале) Эстера: Так меня ещё не оскорбляли. Судья: Суд приносит свои извинения. Обвинитель: Уважаемые господа. Мы имеем дело с беспрецедентным по своей гнусности преступлением против мира Толкиена, против русского языка и против душ людских. Вот посмотрите на обвиняемых (смех в зале), посмотрите на них внимательно. Вам кажется, это просто безобидные книги? Не судите по первому взгляду. Не без оснований было сказано: "Слова ранят больнее меча". Все обвиняемые нарушают цельность и внутреннюю логичность мира Толкиена. Они вводят в Средиземье новые силы, происхождение и функции которых не объясняют, и которые в концепцию мира абсолютно не укладываются: Тьма, Не-тьма, Свет, Не-свет, Пустота в "Чёрной Книге Арды"; Великий Орлангур и Равновесие в "Кольце Тьмы"; магия в техническом, рациональном мире "Последнего кольценосца" и её взаимодействие с техникой. В "Последнем кольценосце" есть также особый грех: загромождение картины излишним на общем рационалистическим фоне упоминанием о высших силах, функция и роль которых в происходящих событиях совершенно непонятна, но постулируется. Происходит расширение границ исходного мира и снижение значимости происходящих событий. Они становятся лишь одной маленькой гранью какого-то большого конфликта. В "Чёрной Книге Арды" это конфликт Пустоты и Мироздания (на фоне которых битва Валар с Мелькором - не более, чем местные разборки); в "Кольце Тьмы" это битва трех сил - Тьмы, Света и Равновесия; в "Последнем кольценосце" события первоисточника низводятся до уровня мелких конфликтов в захолустном уголке мира. Отдельное обвинение "Чёрной Книге Арды": туманным и противоречивым стал характер многих народов Средиземья. Валар изображены как мелочные люди, просто неспособные по своему характеру быть правителями целого мира. Эльфы выглядят вечными детьми, которые не взрослеют и не умнеют. Но самое потрясающее противоречие - эльфы тьмы, которые ухитрились стать людьми, оставшись при этом эльфами. Как такое возможно - вопрос великий, потому что если ты эльф, то остаешься в мире навсегда, пока он существует, а если человек - уходишь из него. Видимо, эльфы Тьмы должны совмещать это, правда, непонятно как. Неясна и суть орков: либо они изначально чужды Арде и искажены настолько, что не поддаются исправлению (зачем тогда Мелькор берётся за это), либо же они могут быть исправлены (тогда почему Мелькор бросает дело на половине - научил их пользоваться оружием... и всё). Все обвиняемые приносят в Арду несвойственные ей законы и отношения, под которые приходится перекраивать мир и факты. В "Чёрной Книге Арды" это законы сентиментального романа, в "Кольце Тьмы" - законы нашего земного Средневековья, причем увиденного глазами современного нам человека, а в "Последнем Кольценосце" - вообще законы нашего мира и времени, которые вряд ли возможны на фоне средневековых технологий. Все обвиняемые воспроизводят сюжеты и образы первоисточника, но при этом их символический смысл, значение и идею они упрощают или игнорируют совсем. В "Чёрной Книге Арды" история Берена и Лютиэн из символа надежды и единения между эльфами и людьми превращается в очередную иллюстрацию подлости Светлых и благородства Мелькора (дал Сильмарилл отобрать и даже лицо себе ножичком порезать). В "Кольце Тьмы" распадается образ хоббита как маленького человека (обывателя) и получается: с одной стороны - супер-Фолко, по самые гланды закованый в мифрил, а с другой - тупые, необразованные крестьяне (в то время как в первоисточнике у хоббитов грамотность была довольно высокой). В "Последнем кольценосце" очень сильно страдает образ Арагорна. Он был символом надежды, священным королем древних эпосов, освобождавшим от проклятья не выполнивших клятву, в "Последнем кольценосце" же это просто заурядный авантюрист-некромант, поднявший мёртвых (зомби), чтобы они помогли ему захватить власть. Особое обвинение "Кольцу Тьмы" и "Адаманту Хенны": их идеи противоречат друг другу. Светлые силы к третьей книге резко глупеют, а Фолко, Олмер и Орлангур, представители, вообще говоря, трех противоборствующих сторон, умудряются выступить совместно против Валинора, "косность" которого якобы ведет Арду к гибели. Отдельный разговор - о художественных качествах продолжений Толкиена. В "Последнем Кольценосце" и "Чёрной Книге Арды" язык не соответствует сюжету. В "Последнем Кольценосце" он нарочито современный, содержащий невозможные в реалиях Средиземья обороты (типа "Штыки в землю, пошли по бабам"). Романтическая составляющая сюжета схематична и плохо проработана. Чего стоит хотя бы такой потрясающий пример: казалось бы, у Толкиена - эпос, психологизма в нём должно быть немного, тем не менее, сопоставляется история наивной и в то же время возвышенной любви Эовин к Арагорну, и земной, женской любви к Фарамиру, той самой любви, "от которой дети рождаются". У Еськова всё просто как пять копеек: обманутая женщина нашла себе лучшего мужчину. Язык "Чёрной Книги Арды" чрезмерно поэтичен, и происходит смешение двух жанров, эпоса и сентиментального романа, из-за чего получаются совершенно нежизненные образы, лишенные как свойственного эпосу символизма, так и свойственного роману психологизма. Отдельное обвинение "Чёрной Книге Арды": её невозможно понять, не имея под рукой первоисточника, ибо многие сюжетные линии начинаются в "Сильмариллионе", а в "Чёрной Книге Арды" лишь заканчиваются, иные же - с точностью до наоборот. Всем обвиняемым свойственны фактические ошибки, связанные с незнанием специальных вопросов истории, экономики и военного дела. Эти ошибки иногда признаются и самими авторами (и исправляются в последующих редакциях)... Многие нейтральные слова и словосочетания с легкой руки обвинямых начинают неадекватно восприниматься читателем. "Учитель", "Звезда", "Крылья", "Полынь", "Память и Боль" ("Чёрная Книга Арды"); "мифрильная кольчуга", "репа", "Золотой дракон", "Равновесие" ("Кольцо Тьмы"); "джакузи" ("Последний кольценосец"). Противоречия с миром Толкиена и его идеями порождают завуалированную проповедь антигуманистических идей. Явно или неявно пропагандируется человеческий шовинизм, изначальная враждебность людей другим расам. В "Последнем кольценосце" декларируется, что люди и эльфы биологически и социально чужды друг другу, и никакой компромисс между ними невозможен. В "Чёрной Книге Арды" люди объявляются высшей расой по принципу возможности ухода из мира. Во всех книгах эльфам Валинора приписывается желание властвовать над людьми и отношение к людям как к низшей расе. Неопределённость метафизики "Чёрной Книги Арды" влечет нечёткость этических норм, когда единственным положительным примером является сам Мелькор, в то время как Мелькор далеко не безгрешен. Он повинен в убийствах, кражах, преступной халатности, приведшей к гибели двух народов (Эллери Ахэ и Воинов Твердыни). Все обвиняемые декларируют в качестве положительного этического идеала концепции, не относящиеся к этике. В "Чёрной Книге Арды" идеализируется творчество в любом его виде, даже в ущерб творчеству остальных. Пример тому - Весна Арды: Валар делали-делали, а пришел Мелькор и всё порушил (и дово-о-олен!). Приветствуется получение информации в снах и видениях, причем так, что и читатель испытывает соблазн заняться тем же. В "Чёрной Книге Арды" проповедуется полная и безоговорочная преданность Учителю, обсуждать и осуждать решения которого нельзя. Это сближает этику "Чёрной Книги Арды" с этикой тоталитарных сект. В "Последнем кольценосце" идеализируется прогресс и свобода человеческой личности, и не показываются отрицательные стороны этих явлений, что на рубеже XXI века просто преступно. Мы уже видели, к чему ведут свобода человеческой личности и прогресс, если не накладывать на них никаких ограничений. По меньшей мере - преступная халатность, а по большей... В "Кольце Тьмы" положительным идеалом выступает свобода личности и равновесие, реализуемые, к сожалению, чрезвычайно примитивно. Герои постоянно переходят из одного лагеря в другой, предавая вчерашних друзей и союзников, а свобода личности, особенно в "Адаманте Хенны", понимается не как свобода делать что-то, а как свобода от чего-то, свобода бороться с чем-то, что приводит к идеализации бунтарства. Отдельное обвинение "Чёрной Книге Арды": она предельно пессимистична. Победа добра объявляется невозможной, поскольку мир сотворен жестоким и властолюбивым демиургом. От этого один шаг до мысли: "Если добро не может победить, то зачем оно вообще нужно?" Таким образом, вам были предоставлены доказательства преступлений обвиняемых. На основании вышеизложенного прошу вас определить степень их виновности и кару, достойную их преступлений. В связи с технической невозможностью (Эстера: "Ну не смогла я прочитать дальше третьей страницы, скучно стало") для ознакомления с делом обвиняемого "Человек с Железного острова" Алексея Свиридова передаю слово свидетелю обвинения. Тимофей: Только что прозвучали обвинения в адрес трёх книг. Я должен сказать, что по сравнению с ними четвертый обвиняемый - "Человек с Железного острова" - выглядит ещё хуже. Если по отношению к "Кольцу Тьмы" и "Чёрной Книге Арды" ещё можно было говорить о какой-то системе этики, пусть даже и не совпадающей с системой этики Толкиена, то мой обвиняемый представляет собой попытку исправить всё, что не нравится его автору в Средиземье. Для этого туда приводится отряд землян, который начинает заниматься прогрессорством, причем в его худшей, стайерской форме, то есть сразу, не просчитывая всех возможных последствий. В результате получаются очень неприятные вещи. Среди стандартных обвинений, которые были представлены - обвинение в расширении границ мира. Оно больше всего подходит к моему обвиняемому. Он не просто расширяет границы мира, он вводит новые народы, в то время как в первоисточнике было четко указано, какие народы существуют, и кто сотворил каждый из них. Листая обвиняемого, мы находим непонятных вахлаков, краболовов, хаттлингов... У Толкиена был один-единственный Горлум, можете ли вы представить целую народность хаттлингов, точно таких же (смех в зале), используемую в качестве диверсантов. До этого даже мир "Кольца Тьмы" докатился далеко не сразу - только к "Рождению мага". Кроме того, мой обвиняемый был первым по времени написания, поэтому на нём лежит ответственность за ту вакханалию, которая наступила позже. Именно он заложил традицию. И самое главное: поскольку писалось это ещё в восьмидесятые годы, здесь имеют место наихудшие примеры незнания первоисточника. Как я уже упоминал, от незнания вводятся новые народы, вводятся новые ученики Мелькора (чего не было даже в ЧКА) - это ещё два чародея первого уровня, одного из которых главный герой-землянин успешно с полпинка выносит. И непонятно, почему во "Властелине Колец" все так долго с Сауроном-то воевали. Опять-таки, снижение уровня конфликта: поскольку в описываемом мире существует очень много сил, которые могут себе позволить с помощью всего-навсего каких-то двух посланцев передавать Силу, способную решить исход дела, весь пафос конфликта во "Властелине Колец", как конфликта вселенского, затрагивающего всех, снижается до уровня разборок в песочнице. У меня всё. Судья: Благодарю. Гарет: Некоторое уточнение. Обвинителем было сказано, что только А.Свиридовым вводятся новые народы. Здесь была допущена некоторая фактическая ошибка. Н. Перумовым вводятся в Средиземье как минимум два новых народа. Во-первых, некие черные карлики - носатые, а во-вторых - некие перьерукие в "Адаманте Хенны", обладающие крыльями, совмещенными с руками. Фактическое уточнение завершено. Судья: Слово предоставляется защите. Защитник "Последнего кольценосца": Ваша честь, уважаемые советники, господа присяжные. Я представляю защиту двух обвиняемых: "Последнего Кольценосца" Кирилла Еськова и "Человека с Железного острова" Алексея Свиридова. Начну с "Последнего Кольценосца" (для чего меня сюда, собственно, и пригласили). Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что в данном произведении рассматривается идея, оправдывающая методы, на которые так эмоционально и с таким негодованием ссылался обвинитель... (Змей: "Ну что поделаешь, всё-таки живые, они ж действительно эмоциональные люди, бывает") (Эстера (в сторону): "Зомбак чертов!") Это произведение показывает две противоречащие, а в данном случае и противоборствующие системы развития мира. Одна (большинство государств Заката), именуемая магической, опирается на очень высокоуровневые рецепты, артефакты и, возможно, какие-то свойства, которые далее никак не объясняются и не исследуются, то есть - магию (сошлюсь на подзащитного, упоминающего слова Сарумана: "Мы не можем приумножить знания, полученные нами от Оромэ и Ауле, мы можем лишь их постепенно преуменьшать"). Другая, противоборствующая с ней система развития мира - техническая, представленная наукой, лишь начинающей развиваться, но способной развиваться быстро - это все государства Восхода, то есть Мордор, частично Харад (за счет мордорских дипломатов и проповедников), частично Умбар. Далее я хотел бы сослаться на прецеденты. А именно подобные конфликты рассматривались в произведениях "Цирюльник" С Логинова и "Маг в законе" Г.Л.Олди. В данном случае, противоборство этих двух идей оправдывает те методы, которые используются в произведении. Во-первых, расширение границ мира и внесение в него новых законов (а именно - законов современности), ибо только при наличии законов нашего мира могло возникнуть упомянутое противоборство. Во-вторых, что касается упрощения сюжетов и идей первоисточника и, в особенности, образа Арагорна. По последнему пункту я буду категорически возражать, поскольку Арагорн показан достаточно хорошим человеком, но при этом он всё-таки остается политиком и для достижения своей цели - правления Арнором и Гондором - использует все средства (извините, но "Цель оправдывает средства" - это закон, хотя и де-факто, а не де-юре). Что же касается романтических сюжетных линий, то они присутствуют именно в той мере, которая необходима для развития действия и более полного раскрытия идеи (ну не нужны тут романтические глюки типа ниэнновских, извиняюсь). Далее. Было высказано обвинение в человеческом шовинизме. Как уже было сказано в речи обвинителя (за что выражаю ему свою признательность), в данном произведении был описан не просто конфликт между двумя равными расами. Здесь ставится вопрос о выживании человечества как самостоятельно развивающегося вида, цивилизации и т.п. Опять-таки сошлюсь на своего подзащитного: там указано, что эльфы, в случае их победы и установления эльфийской системы мира, не будут врагами людям, как человек не является врагом, скажем, оленям и другим животным. Он, конечно, иногда их убивает, режет на мясо, охотится на них, но с другой стороны разводит в королевских лесах, создаёт заповедники... Далее. Что касается прогресса личности [1], о котором так эмоционально говорил обвинитель, и связанных с ним отрицательных сторон жизни на Отражении Земля в XXI веке. Всё-таки, с одной стороны, речь шла скорее об отрицательных сторонах технического прогресса, а не прогресса личности, с другой стороны, у прогресса есть и большие преимущества. Извините, но у вас [2] нет рабства, большинство болезней уже не являются смертельными, намного увеличилась средняя продожительность жизни и т.д. Таким образом, я ответил на предъявленные обвинения, поэтому заканчиваю на этом свою защиту и перехожу ко второму своему подзащитному. В данном случае по причинам опять же техническим (подготовку защиты делало несколько человек, и у коллеги это получилось лучше) я вызываю основного свидетеля защиты (смех в зале). Судья: Прошу свидетеля принести присягу. Илья: Ну что ж... Перед Эру, профессором и кем там ещё?.. (смех в зале) клянусь говорить только то, что знаю. Так вот. По "Человеку с Железного острова", насколько я помню, были выдвинуты следующие обвинения. Первое - в прогрессорстве землян, пришедших в чуждый им мир. Прошу прощения, но это означает, что либо обвинитель не очень хорошо знаком со Стругацкими, либо он намеренно исказил понятие прогрессорства. Прогрессорство означает, что втайне от людей, населяющих чужой мир, идет целенаправленная деятельность по изменению его социальной структуры. Ничего подобного в "Человеке с Железного острова" нет, за исключением одного: во второй части имеется оговорка о создании неких кооперативов в каких-то отдалённых деревнях. Но мало ли что, это ещё отнюдь не намек на то, что общественный строй идет к колхозному (смех в зале), кооперативы тоже могут быть эффективны в некоторых случаях. Кроме того, уртазым-моргузы ни в коем случае не стремятся изменить социум мира, в который вторглись, и вообще, не стремятся ничего изменять. Они изучают мир и попутно оказывают желающим совершенно явную и ими самими требуемую поддержку, да и то не в полной мере, поскольку их ресурсы ограничены. Что касается расширения границ мира. Прошу прощения, у Толкиена мир описан не весь, и он это неоднократно подчёркивает. Вообще-то говоря, сущности, вроде Тома Бомбадила могут происходить откуда угодно. Если кто помнит, то во второй части у Древня был список свободных народов, но хоббиты явились для него открытием, и мало ли сколько таких открытий может ещё быть. Тем более, что в конце второй эпохи облик мира был изменён целиком и полностью, и возникло множество новых земель, так почему бы им не быть эхом или отражением Средиземья, описанного в трилогии "Властелин Колец". Что ещё было в обвинении? Не напомнит ли свидетель обвинения свой третий пункт? Судья: Прошу напомнить. Тимофей: Несоответствие реалиям первоисточника. Илья: Вот это, пожалуй, обвинение, которое трудно опровергнуть. Оправданием для моего подзащитного является то, что его первая часть (это можно проверить) была завершена до выхода двух последних томов трилогии, не говоря уже о "Сильмариллионе". То есть, вообще говоря, автор обвиняемого должен был домысливать мир с целью придания своему рассказу занимательности. Поскольку эксперт утверждает, что во всех продолжениях описаны разные миры, я не вижу в этом ничего плохого. Тимофей: Можно задать несколько вопросов свидетелю? Судья: Это, конечно, не по процедуре. Вы закончили свою речь? Илья: Ну, пожалуй, что да. Судья: Тогда мы можем немного нарушить протокол. Тимофей: Во-первых, свидетель допустил некоторый передёрг, сказав, что кооперативы организуются в захолустных деревнях. Они организуются в достаточно большом королевстве, и заведует ими целый совет при государе - в количестве 12 человек. Во-вторых, само по себе влияние уртазым-моргузов не ограничивается этими кооперативами. Есть ещё так называемое Круглое царство, которое без их помощи не просуществует и дня. В-третьих, по поводу отсутствия идеологического воздействия. Если уж они снабжают орков, не говоря уже о людях, ракетами, то тем более они снабжают их технологическим видением мира. У меня всё. Илья: Ах, да. Еще было обвинение в художественном несоответствии. Его я не упомянул, поскольку оно, на мой взгляд, вообще не существенно. Даже на один и тот же мир можно глядеть с разных точек зрения, и поскольку главный герой книги - простой натовский водитель танка, то его взгляд на мир, естественно, несколько своеобразен, но имеет свои преимущества, вообще говоря. Ну и, что бы там не говорили, читать занятно. Защитник "Последнего кольценосца": Я хотел бы уточнить у свидетеля защиты понятие прогрессорства. Насколько я помню, оно было определено как тайное вмешательство в мир без согласия и даже знания об этом жителей этого мира. Было ли в данном случае вмешательство скрытым или же открытым и с согласия самих аборигенов? Илья: Разумеется, это было открытое вмешательство. Что касается участия Валар в судьбах Средиземья, то это обвинение я в принципе отводить не собираюсь (я свидетель, а не адвокат), поскольку я сам понимаю дальнейшую судьбу Средиземья не совсем так, как подсудимый, то здесь я возражать ничего не буду. Судья: По процедурному вопросу: сейчас мы заслушаем остальных адвокатов, чтобы не терять времени, а затем будет общее обсуждение. Слово предоставляется защитнику "Чёрной Книги Арды". Защитник ЧКА: Господин судья, господин прокурор, господа присяжные. Мне досталась трудная задача. Не потому, что я считаю свою подзащитную действительно виновной в тех деяниях, которые ей приписывают, но по причине множества злобных нападок, которым она подвергалась с момента своего появления на свет. И всё же я настаиваю на том, что большинство обвинений отводится самой сюжетной основой произведения. И здесь я призываю в свидетели "Исповедь стража", принадлежащую перу Иллет, которая убедительно и доказательно объясняет, каким образом могла быть в Средиземье создана "Чёрная Книга Арды". В этом смысле моя подзащитная даже ближе к миру Средиземья, чем прочие обвиняемые. Итак, "Чёрная Книга Арды" была создана людьми, и не просто людьми, но Видящими. Здесь обвинитель высказывался по поводу того, что, дескать, это вредный дар. Но я смею напомнить уважаемым слушателям, что моя подзащитная является фантастическим произведением, и будучи таковой, она имеет право представлять нам людей, обладающих различными необычными способностями, неважно, кто, когда и как им эти способности даровал. И она имеет право использовать эти способности, как основу для сюжетного развития. Но если мы основываемся на том, что "Чёрная Книга Арды" - это взгляд людей на события первых эпох Средиземья, то мы должны признать и то, что люди имеют право на некоторую, рискну сказать, необъективность. Вспомните, насколько возвышенными представляли своих богов древние греки и римляне? Почему вы считаете, что жители Арды должны иметь о Валар какое-то иное мнение? Тем более, те жители, которые не имели близкого общения с эльфами. Эльфы. Раса бессмертная, раса нестареющая, раса, как следовало из показаний эксперта, высказанных перед началом суда, почти не изменяющаяся со временем. Удивительно ли, что люди приписывают им вечное детство? Орки. Это тоже вполне объяснимо. Люди живут в мире, где орки, не подчиняясь никому, бесконтрольно разбойничают и грабят. Для людей они враги. Но в то же время, Видящие говорят (и легенды это подтверждают), что некогда орки служили Мелькору, которого почитают именно эти люди, эти народы. Так что же, как это совместить? Пожалуйста, это вполне логично совмещается. Да, орки служили Мелькору, но на то не было его воли. Тут также упоминалось нарушение цельности и логичности мира, расширение границ мира и некоторые другие обвинения того же плана. Но скажите пожалуйста, разве в произведении Толкиена (а я считаю его всё-таки достаточно объективным свидетельством об истории Средиземья) нет намеков на то, что мир не ограничивается пределами Арды? Куда-то же уходят fea людей. И даже если бы это было так, если бы вся Вселенная Средиземья была одной лишь Эа с одной планетой Арда в нем, даже и тогда разве не имеют люди Средиземья права домыслить иные миры? Ведь мы же себе это позволяем. Сколько альтернативных миров было создано нашими писателями? Я также возражаю против утверждения о нелогичности философской системы мира "Чёрной Книги". На мой взгляд, система вполне логична и обоснована. Пустота и Мироздание, две враждующие силы, каждая из которых имеет два проявления: Свет и Тьма, как две стороны Мироздания, и, соответственно, не-Свет и не-Тьма, как две стороны Пустоты. Некоторое несходство подобной картины мира с концепцией Джона Рональда Руэла Толкиена может, конечно, послужить основанием для обвинения, но всё же я должна ещё раз повторить, что "Чёрная Книга Арды" высказывает точку зрения (и всего лишь точку зрения), которая не претендует на истину. Или на единственность. Что касается художественного уровня произведения. Здесь прозвучало обвинение в излишней поэтичности, ну что ж, на это я могу только развести руками. Если по отношению к художественному произведению излишняя поэтичность - это уже обвинение... Нарушение законов жанра, то есть смесь эпоса и сентиментального романа, объясняется тем, что эпизоды книги писались разными людьми и в разное время, что подробно анализируется в "Исповеди стража". И, наконец, самое серьёзное обвинение, которое здесь прозвучало. Обвинение в том, что моя подзащитная идеализирует сектантство. В связи с этим я должна представить суду протест против так называемых толкиенистов, которых исключительно в целях политкорректности я не именую сектой, и которые постоянно подвергают мою подзащитную гонениям и нападкам. Я напоминаю суду, что сектантство - это явление, которое возникает под влиянием не только внутренних, но и внешних причин. Как только некая группа людей оказывается изгнанной из общества, она автоматически рискует превратиться в секту. И наконец, что касается предельного пессимизма. Я ещё раз и последний раз обращусь к свидетельству госпожи Иллет, представленному ею в книге "Исповедь стража". Основная часть "Чёрной Книги Арды" создавалась в Нуменоре времен затмения, незадолго до его падения. Скажите, если Видящие, обитавшие там, могли видеть не только прошлое, но и будущее, что могло в этом будущем внушить им оптимизм? На этом я прошу позволения закончить свою речь. Судья: Благодарю вас, господин защитник. Слово предоставляется защите Перумова. Просьба выступать коротко и по существу, иначе мы рискуем не дожить до решения суда. Защитник "Кольца Тьмы": Во исполнение просьбы госпожи судьи, постараюсь быть кратким. Итак, господин судья, господин прокурор, господа отсутствующие здесь присяжные (смех в зале), господа свидетели и зрители. Буду отвечать конкретно по пунктам обвинения. Что касается нарушения целостности и внутренней логичности мира, то тут уже достаточно было сказано об этом, поэтому остановлюсь на тех "новых" понятиях, во введении которых обвиняют моего подзащитного. Во-первых - Равновесие. Насколько мне известно, это понятие имеется и у самого Толкиена. Правда там оно понимается не как равновесие между Светом и Тьмой, а как равновесие, скажем, тех сил, что присутствуют в Арде, то есть, говоря другими словами, это - гармония, гармония существующего мира, мира Арды. Ну что ж, господин Перумов понял это по-своему. Что касается Великого Орлангура, на которого, кстати, нападают все кому не лень, утверждая, что в изначальном замысле такого не было: никакой Третьей Силы, никакого Золотого Дракона. Говоря сразу и о Третьей Силе, и о Равновесии, замечу следующее: во-первых, Третьей Силой он не сам себя именует, так его называют другие, которые могут и ошибаться, ведь безгрешен, как известно, только Единый, Творец. Во-вторых, по этому поводу ясно говорится, что у Весов (кстати, слово это следует понимать, конечно же, иносказательно - как символ равновесия, а не как весы, которые могут с какого-то там черенка соскочить) есть только две чаши - Свет и Тьма, и любое деяние, если оно совершается, падает либо на одну чашу, либо на другую. То есть, Третья Сила может быть таковой лишь в том случае, если она абсолютно бездействует. Если же она совершает хоть что-нибудь, хоть какое-либо деяние, оно автоматически будет либо деянием светлым, либо деянием темным. Таким образом, здесь, по-моему, нет никакого выхода за рамки того дуализма, что имеет место у Толкиена. Даже Третья Сила (не говоря уже о четвёртой, пятой, шестой, буде такие появятся), в конечном счёте всё равно обречена либо не делать ничего, либо делать что-то во имя Света, либо во имя Тьмы. Четвёртого не дано. Теперь что касается обвинения по поводу внесения чуждых для мира Толкиена отношений: конкретно, обвинение в том, что в "Кольце Тьмы" описывается наше Средневековье, да ещё и глазами современного человека. Что я могу на это сказать? Конечно, с этим обвинением я в принципе согласен. Сами посудите, много ли знаем мы в нашем мире книг, написанных о нашем земном Средневековье (хотя бы в XX веке) глазами несовременного нам человека? Я не говорю уже о Средневековье (если его можно так назвать) другого мира, мира Толкиена. В конце концов, автор жил в наше время, и, боюсь, ему было бы весьма затруднительно писать об ином времени и ином мире языком людей того времени и того мира - по причинам чисто техническим. Что касается упрощения сюжета. Тут было одно конкретное обвинение по поводу того, как на страницах моего подзащитного изображены хоббиты. Для сравнения вспомним, как изобразил хоббитов сам Профессор. Я имею в виду не начало "Властелина Колец", а конец, последние главы, где описывается возвращение четверых Хранителей в Шир. Вспомните, что они застали, войдя туда. Говоря современным языком, обыкновенное тоталитарное государство, причем при молчаливом согласии многих его обитателей. Никакого активного протеста там не было: большинство поддерживало установленный порядок, несогласные же отправлялись в Исправноры. И потребовалось появление четырёх Хранителей, четырёх героев, чтобы, что называется, поломать этот порядок, который, в общем-то, многих устраивал. Если вы считаете, что такое изображение хоббитов лучше, то я тут ничего не могу добавить. А что касается репы, уже навязшей в зубах (смех в зале), то что же такого предосудительного в том, чтобы выращивать репу? Тем более, что хоббиты издавна славились по всему Средиземью как очень неплохие садоводы и огородники, и если уж у них это хорошо получалось, почему бы этим не заниматься? Выращивали же они, согласно тому же Толкиену, трубочное зелье, которое тоже славилось на всё Средиземье, и неплохо выращивали. Даже на экспорт. Да и хоббиты в изображении моего подзащитного вовсе не такие уж примитивные. Грамотность у них действительно была поголовной. Кроме того, вспомните опять же окончание уже не "Властелина Колец", а книги, которую я сейчас защищаю, а именно - "Кольца Тьмы". Вспомните, как повели себя хоббиты, когда к ним попробовал вторгнуться один из отрядов Олмера-завоевателя, и что постигло этот отряд. По-моему, получилось не хуже, чем в свое время у хоббитов в мире Толкиена с Саруманом и его служителями. Голос из зала 1: Трупов больше (смех в зале). Голос из зала 2: И отряд был больше. Защитник "Кольца Тьмы": Вспомните, кто возглавил это сопротивление - суперхоббит Фолко (смех в зале). И наконец, что касается проповеди антигуманистических идей. Тут не было конкретного обвинения в адрес именно моего подзащитного, но я всё-таки хотел бы сказать пару слов об этом. По-моему, едва ли не всех продолжателей Толкиена обвиняют в "великолюдском" шовинизме, в том что они изображают людей как высшую расу, а все остальные должны, что называется, жить и умирать в специально отведенных им местах. Во-первых, у моего подзащитного такие взгляды разделяют отнюдь не все персонажи, даже среди людей, не говоря уже о других народах; и наряду с негативным отношением к эльфам там вполне можно найти примеры и позитивного. Кстати, то же самое имеет место и в первоисточнике. Вспомните, ведь не все люди были друзьями эльфов. Здесь то же самое. Ну, а во-вторых, если вспомнить хорошо историю, то вы, я думаю, согласитесь, что люди могут предъявить эльфам некоторые претензии подобного же рода, то есть, говоря тем же языком, - в "великоэльфийском" шовинизме, хотя и не в таком прямом смысле. Вспомните, как относились к людям хотя бы те же нольдор, особенно пресловутые Феаноринги, как относились к людям те же эльфы Тингола и сам Тингол. Я не думаю, что они считали людей равными себе. Об этом можно встретить упоминание и у самого Профессора. Что же касается людского шовинизма, то опять же повторю, что далеко не все люди разделяли это мнение. Если рассматривать моего подзащитного, то подобные взгляды высказывает один только Олмер, все остальные же эльфов скорее наоборот - защищают. Так что о полном неприятии эльфов тут говорить тоже не приходится. В общем, я ответил по всем пунктам, которые были предъявлены непосредственно обвинением. Если будут какие-нибудь дополнительные замечания, как в пользу моего подзащитного, так и против, то я готов их выслушать и ответить. Кстати, что касается "Адаманта Хенны", у меня было намерение, основываясь на прецеденте "Чёрной Книги" и "Исповеди Стража", заявить протест, суть которого в том, что "Адамант Хенны" не следует рассматривать как продолжение Толкиена, а следует его рассматривать как продолжение Перумова (смех в зале), написанное им же самим. Причем (и госпожа обвинитель об этом упоминала), идеи, изложенные в "Адаманте Хенны", резко противоречат идеям мира Перумова (смех в зале), изложенным в первых двух книгах. Не говоря уже о том, что, насколько мне удалось понять при знакомстве с моим подзащитным и его делом, первые две книги, именуемые "Кольцо Тьмы", являются вполне законченным произведением, не предполагающим какого-либо продолжения, а "Адамант Хенны" упоминается там в самом конце - как отдельная летопись, которая здесь (то есть в "Кольце Тьмы") не приводится. Кроме того, хочу обратить ваше внимание ещё на такой факт: если внимательно рассмотреть "Адамант Хенны", то опять же в самом его конце имеется ссылка на так называемый мир Хьёрварда, который не имеет абсолютно никакого отношения к миру Толкиена. Следовательно, рассматривать "Адамант Хенны" исключительно как продолжение мира Толкиена, по моему, нелогично, поскольку он одновременно является, так сказать, приквелом к миру Хьёрварда. Голос из зала: Давайте посмотрим книгу, как там написано - продолжение или нет. Защитник "Кольца Тьмы": Я говорю о том, что книга написана позже "Кольца Тьмы"... Голос из зала: Что вполне естественно. Защитник "Кольца Тьмы": ...причём на несколько лет. Судья: Если у защиты всё, то защитники и обвинители могут пригласить свидетелей. Обвинитель: Вызываются свидетели обвинения по "Последнему кольценосцу". Судья: Желающие высказаться есть? Гарет: Есть. Судья: Прошу вас. Гарет: Прежде всего, говоря о "Последнем кольценосце", хотелось бы обратить внимание почтенных свидетелей и участников суда на ход адвоката данного обвиняемого, который я не могу назвать иначе как недостойной почтенного юриста уловкой. В речи уважаемого обвинителя были названы две основные внеэтические ценности, постулируемые в данной книге как этические, а именно, свобода личности и прогресс, тогда как почтенный защитник возражал против обвинения К.Еськова в прогрессе личности, что, собственно говоря, является совершенно третьим явлением, и не имеет отношения ни к первому, ни ко второму. Защитник "Последнего кольценосца": В обвинении был указан именно прогресс личности - в речи обвинителя. Обвинитель: Не было. Судья: Мнение присяжных? Голос из зала: Обвинение говорило "прогресс и свобода личности". Судья: Защита?.. свои возражения сняла. Гарет: Таким образом, остается проблема серьёзного морального релятивизма и, собственно говоря, неполноты этики, описанных в "Последнем кольценосце". Поэтому, если можно в той или иной степени принять слова защитника, которые защищают или опровергают обвинение "Последнего кольценосца" в искажении и преступлении против мира Толкиена, то обвинение против "Последнего кольценосца" в преступлениях против душ людских пока не снято. На этом завершаю своё выступление. Благодарю вас за внимание. Защитник "Последнего кольценосца": Я не стал отвечать на обвинение в некромантии, якобы использованной Арагорном, хотя и принадлежу к потомкам той самой гвардии, описанной моим подзащитным. Извините, но мы были подняты достаточно давно, и до сих пор верно служим Соединённому королевству Арнора и Гондора. Теперь, что касается вопросов свидетеля. В чём заключается неполнота системы этических ценностей, какие ценности, вы считаете, там не отражены? Гарет: Как таковые, собственно этические ценности у Еськова не отражены. Имеет место простейшая видовая борьба, плюс воспевание прогресса как такового, свободы личности как таковой, безотносительно зла и добра, применительно к каждой конкретной личности и к судьбам людей. Кроме того, в произведении Еськова ни один из героев, насколько я помню (если я ошибаюсь, прошу меня поправить), не поступает, исходя из соображений блага ближнего своего, а не соображений краткосрочной или долгосрочной политической выгоды, либо послушания, обусловленного зависимостью от объекта приказа. Защитник "Последнего кольценосца": В данном случае я хотел бы уточнить у свидетеля: считает ли он, что этика христианская и этика общечеловеческая - одно и то же? Гарет: Нет, не считаю. Я считаю гуманистическую или общечеловеческую этику урезанным вариантом христианской этики. Защитник "Последнего кольценосца": И ещё один вопрос. Вы обвинили героев моего подзащитного в том, что они действуют, исходя из соображений выгоды в данном политическом или экономическом контексте. Речь, насколько я понял, шла о короле Арагорне и его действиях по укреплению Соединённого Королевства? Гарет: Отнюдь нет... Защитник "Последнего кольценосца": Насколько я помню, тот же Арагорн - что в произведениях Толкиена, что у моего подзащитного и в последующих произведениях - воспринимается как один из лучших представителей и правителей Соединённого Королевства. Вы считаете, что он был лучшим правителем именно потому, что он был вот таким вот добрым и наивным? Извините, он был правителем, это его работа - иногда причинять зло. Эстера: Ему досталась доля сучья... Гарет: Возражаю сразу же по двум пунктам. Во-первых, эта претензия относится отнюдь не только к Арагорну, и в первую очередь она относится к компании Халадина, Тангорна и т.д., потому что то, что они делают - это подлость и мерзость. Играть на материнской любви для того, чтобы достигать своих целей, манипулировать людьми - это мерзко и подло. Более того, читателю это предлагается как позитивный этический идеал; читатели будут брать с них пример. Скажите честно, вы хотите жить в мире, где все поступают как Тангорн, как Халадин и иже с ними, которые будут манипулировать вами, предавать вас во имя своих целей? Обвинитель: Мы в нём живем, в этом мире. Защитник "Последнего кольценосца": Вообще-то здесь вопросы задаю я, но я всё-таки отвечу на вопрос: да, хочу, ибо, извините, тот же Халадин, тот же Тангорн и... ещё третий был, извините, уже не помню - склероз, всё-таки мозги за несколько тысяч лет... Гарет: Орокуэн был... Защитник "Последнего кольценосца": Да, орокуэн. Так вот, в данном случае они идут на явную и почти наверняка заведомую смерть - ради спасения своих идеалов, ради спасения тех, кого они считают близкими и дорогими. И то, что они делают, они делают по отношению к врагам. Извините, с врагом нужно поступать так, как он того заслуживает. Те же материнские чувства: это мать Элоара, который вырезал семью этого орокуэна без всяких на то моральных и этических оснований. Извините, так им и надо. Гарет: Момент первый. Собственно говоря, то, что было неоднократно отражено в произведениях художественной литературы - риторический вопрос, а чем мы тогда будем от них отличаться? Хорошо, в результате мы получили не одного Элоара, а двух. Второго - в лице Тангорна и иже с ними. Защитник "Последнего кольценосца": Извините, господа, вопрос... Гарет: Позвольте мне... Судья: Минуту внимания. Я вашу дискуссию прерву, поскольку это переходит уже в склоку. Я думаю, зал выслушал ваше мнение и составил своё собственное. Мы же перейдём к следующему обвиняемому... Защитник "Последнего кольценосца": Прошу прощения, возможно есть ещё желающие высказаться по моему подзащитному. Судья: Есть желающие?.. Прошу поклясться на клятвенной книге. Шерхан, Новосибирск: Перед Эру, Толкиеном и народами Средиземья клянусь говорить только то, что знаю. Книга "Последний кольценосец", как это ни странно, может быть, прозвучит для зала, не имеет никакого отношения к этике. Вообще, рассматривать эту книгу в рамках концепции "этично - неэтично" абсолютно невозможно, в отличие от "Чёрной Книги Арды", по крайней мере в её первом варианте, и, естественно, работ Толкиена. "Последний кольценосец" является прекрасно написанной работой военного историка, это тщательно разработанный конфликт двух стратегических блоков, тщательно расписанная стратегия и тактика прямых и непрямых действий, прекрасно расписанная работа разведок. Работа разведок, к сожалению, всегда абсолютно неэтична. Именно поэтому к данной работе мы не можем подходить с точки зрения этики. Естественно, что, скажем прямо, война есть война, война - это кровь, грязь, а война разведок - тем более. Если мы будем базироваться на книгах Толкиена, на том, как Средиземье описывается именно Толкиеном, брать это за идеал, Еськов со своей работой, конечно, никуда и никак не годится (смех в зале). Это скорее перенос реалий наших спецслужб, наших реальных войн, наших конфликтов конца XX - начала XXI века на слегка изменённый мир Толкиена, то есть, как уже говорилось, конфликт технического прогресса и магии. Все остальное - тактика и стратегия. Он - военный историк. У меня всё. Судья: Благодарю вас. Защитник "Последнего кольценосца": Комментарий защиты. Во-первых, благодарю свидетеля: хотя он и заявил, что является свидетелем обвинения, но проделал большую часть работы защиты (смех в зале). Шерхан: Я свидетель обвинения, потому что с моей точки зрения работа Еськова - одна из худших работ последователей Толкиена вообще. К сожалению, мне не попадался "Человек с Железного острова", и я не могу сравнить эти две книги (смех в зале). Судья: Кто-нибудь ещё желает высказаться? Тимофей: Я прошу суд сделать маленькое уточнение. Кирилл Еськов всё-таки не является профессиональным военным историком. Он - географ. Гарет: И палеонтолог. Тимофей: Да, и палеонтолог. Голос из зала: Он палеоботаник (смех в зале). Защитник "Последнего кольценосца": И ещё один коментарий - насчет войн конца XIX - начала XX века. По-моему, он почти точно описывает конфликт начала XX века, известный как "Парагвайская война". Обвинитель: Да Еськов ничего не слышал про Парагвайскую войну до тех пор, пока Переслегин или Бережной (не помню, кто из них) ему про это не сказал (смех в зале). Судья: Прошу не уклоняться от темы - всё-таки, мы уже немножко замерзаем. Обвинитель: Свидетели защиты по "Последнему Кольценосцу" есть? Голос из зала: Может ещё по обвинению скажут? Обвинитель: Или по обвинению есть? Судья: Неужели никто не хочет высказаться? Хольгер: Повторю уже ставшее несколько стандартным выступление. Я хотел бы отметить достаточно тонкий момент, который до сих пор не отмечался никем из участников. Кроме всего прочего, во-первых, в "Последнем кольценосце" (если принять его за истинную реальность) получается победа Тьмы вместо победы Света и становится совершенно неясно, кто победил (вспоминается известный советский анекдот, где Александр Македонский, Чингисхан и Наполеон стоят на трибуне Мавзолея во время военного парада, и первые двое восхищаются советской боевой техникой, а Наполеон говорит: "Если бы у меня была советская пресса, мир никогда бы не узнал о моём поражении под Ватерлоо"). Во-вторых, вызывает разочарование (и то же самое можно сказать и в отношении произведений Перумова) отсутствие такого понятия, как estel. Эстера: Надежда... Хольгер: Да. Получается мотив безысходности, получается, что любые, даже самые лучшие идеалы обязаны уступить грубой силе, грубой и нечестной игре. Это абсолютно несовместимо с концепцией Толкиена, потому что его книги были не только неплохими авантюрными романами, но и блестящими этическими, нравственными произведениями. Это существенный момент. Обвинитель: А вообще, возможна ли estel в безбожном, атеистическом мире? Да невозможна она там. Так что это вполне логично. Судья: Здесь, кажется, у нас адвокат хочет выступить в роли свидетеля? Защитник "Последнего кольценосца": Нет, у меня замечание к свидетелю. Он только что заявил, что произведение "Последний кольценосец" является отдельным от мира Толкиена произведением, и поэтому переносить туда понятия мира Толкиена будет, извините, некорректно. Это раз. Второе - насчет надежды и безнадёги. Соединённое Королевство существует уже несколько тысяч лет, и книга "Последний кольценосец" является историческим и, в некоторой степени, художественным произведением, написанным с точки зрения историка, жившего несколько тысяч лет спустя. Этот историк (его фактически можно назвать рассказчиком) появляется в послесловии. Поэтому это даже не взгляд современника, это взгляд с позиций времени. Так что в данном случае о безнадёге речь в принципе не идёт. И, наконец, третье - насчет прессы и всего прочего. Вы не представляете прессу Арнора и Гондора, вспомните хотя бы описание сцены гибели Короля Назгулов (точнее, командующего Южной Армией, именуемого таковым). Извините, но все до сих пор считают, что его прикончил невысоклик с мохнатыми лапами. Обвинитель: Хотя технический прогресс и развитие знаний о мире уже давно должны были показать, что невысокликов с мохнатыми лапами вообще в природе не существует... Защитник "Последнего кольценосца": На самом деле, какое-то там племя живёт на севере, и у них была небольшая смута в конце Третьей Эпохи, но всё остальное - детские сказки. Судья: Кто-нибудь ещё желает выступить? Обвинитель: Речь идет не о надежде на победу какой-то конкретной стороны, а о надежде на победу этических идеалов, всё равно, кем бы они ни были представлены: хоть Мордором, хоть Гондором. Защитник "Последнего кольценосца": Извините, но это историческая... Судья: Извините, но мы опять отклоняемся. Обвинитель: То есть речь идет о безнадёге именно в этом смысле. Кстати, уважаемый адвокат ничего не сказал в защиту. Защитник "Последнего кольценосца": Сошлюсь на свидетеля обвинения, который сказал, что это действительно военное произведение. Этика рассматривается как противоречие двух систем. Всё остальное является... Обвинитель (со стоном): Не называйте этикой... Судья: Извините, диспут закончен. Слово предоставляется следующему свидетелю. Тимофей: Позвольте мне выступить как свидетелю защиты. Судья: Пожалуйста. Тимофей: Прежде чем мы получим настоящую склоку. Как уже было сказано, "Последний кольценосец" представляет собой историческую реконструкцию, но, помимо всего прочего, он представляет собой ещё и уникальную модель мира, в котором могла бы возникнуть уже заранее написанная книга. Утверждение о том, что в книге Еськова отсутствует estel, ещё отнюдь не гарантирует отсутствие в ней намёков на то, что в книге, возникшей после описанных событий, будет присутствовать эта estel. Обвинитель: Каким образом? Тимофей: Я бы хотел подчеркнуть, что задача Еськова была в какой-то мере двойственна задаче Ниэннах и Иллет. Они написали книгу, которую могли бы создать в Средиземье, а Еськов создал мир, в котором могла бы быть написана книга "Властелин Колец", со всеми его этическими нормами. Обвинитель: Тогда вопрос, каким образом, кем и когда мог бы быть написан "Властелин Колец"? Если бы это были хроники Гондора, они бы не упоминали о том, что своей победой Гондор обязан какому-то там невысоклику с мохнатыми лапами. А если бы это была хоббитская книга, то эльфов бы в ней не восхваляли. Тимофей: Почему? Обвинитель: По той простой причине, что характеру хоббитов, который описан во "Властелине Колец", это чуждо. Судья: Прошу прощения, обвинитель уже оправдывается. Он имеет право задавать вопросы свидетелю. Тимофей: Хорошо, будем рассматривать это как вопрос. Должен отметить, что во "Властелине Колец" прямо указано, что эта книга - хоббитская. И я не вижу причин, по которой маленький народец, живущий спокойной жизнью, не может восхищаться всеми теми событиями, в том числе и загадочными эльфами (а тайна всегда привлекает), и возносить их над собой. Судья: Ещё кто-нибудь желает высказаться по данному произведению? Обвинитель: Вопрос ещё такой. Каким образом могло возникнуть... (замечая скорбный взгляд судьи...) Ладно, вопрос снимается. Судья: Извините, у нас регламент, и мы из него вышли. Обвинитель: Свидетели обвинения по "Чёрной Книге Арды"? Судья: Пожалуйста, к присяге. Обвинитель: Лориэль, город Владивосток. Лориэль: Перед Эру, профессором, людьми и другими народами клянусь говорить только то, что знаю. Я не готовила никакой речи, но постараюсь максимально привести в порядок все свои соображения. Здесь пока говорилось только о художественных достоинствах и недостатках обвиняемых, но ничего не было сказано об их воздействии на читателя. Я считаю, что "Чёрная Книга Арды" нанесла объективный вред Движению, и довольно большой. Идеализация Тьмы, как единственной силы, которая хранит Арду (Арту по Ниэнне)... Я не знаю, есть ли такие проблемы в ваших регионах, но у нас ниэннисты не просто цветут пышным цветом, у нас это - нечто. Понимаете, когда молодые дети, умные, но просто очень эмоциональные, начитавшись "Чёрной Книги" (обычно взрослые люди этому не подвержены - это чаще всего девочки до двадцати лет), красятся в чёрный цвет, надевают стальные браслеты, не снимая их ни в жару, ни в холод, ни под душем (ужас этот ржавый на руках таскают)... Что я собственно хочу сказать? Если, допустим, Перумов, Еськов, Свиридов (при всем моём к нему уважении) все ж таки мир Профессора изувековечили настолько (смех в зале), что его уже можно не рассматривать как мир Профессора, то Ниэнна очень хорошо знает первоисточник, даже слишком хорошо, и очень хорошо им пользуется. Поэтому человек, который захочет что-то раскопать, он полезет, раскопает и обнаружит: "Да, у Профессора это есть! Оно там хоть вскользь, но упоминается, а Ниэнна взяла это и развернула. Значит, она ему не противоречит. Значит, она, может быть, права?" В сущности, Ниэнна (извиняюсь перед теми, кто её, может быть, любит), как заметил справедливо Собака Тюменский, сыграла роль Геббельса. Она, как фашисты в своё время, берёт всё самое лучшее у Профессора и ставит на службу себе. Если она не может, так сказать, перевербовать что-то на свою сторону, то либо она это принижает, превращает благородного героя в подлеца редкостного, если она и этого не может сделать (как, например, Финрода - поскольку это такая фигура, которую невозможно замарать ничем), то она его делает сомневающимся, в конце концов. Или же она производит всё хорошее, что она не может исказить, от Эллери Ахэ (смех в зале). В конечном счёте, у неё даже Трандуил оказыается потомком кого-то из них. Получается, всё хорошее, что в мире есть - от Мелькора. Существует такой документ, который я, к сожалению, суду предоставить не могу, поскольку его нет с собой - это письмо Ниэнны нашей Илмире, в котором она сама признаётся, что сознательно использовала в "Чёрной Книге" приёмы НЛП. Это единственная из всех представленных книг, которая занимается сознательной проповедью. Вспомните, как называют Ниэнну? Ниэнна-проповедница. Пару слов по части остальных обвиняемых. Что касается Свиридова, то я бы его вообще не рассматривала. Это явно записанный AD&D (то есть dungeon), что сразу видно... Тимофей: Прошу прощения, я спрашивал об этом у самого Свиридова. Это - не AD&D. Лориэль: По крайней мере, это очень похоже на то. Змей: Эмоциональный комментарий: рассматривать или не рассматривать как продолжение - это, извините, уже вопрос вкуса. Лориэль: Может быть и так. Змей: Потому, что кому-то нравится поп, кому-то попадья, а кому-то - свиной хрящик. Лориэль: По большому счету, запоминается только одной фразой: "в гробе я видал такие развлечения". Змей: Хотя бы этой фразой. Судья: Прошу не отклоняться от темы. Лориэль: Хорошо. Еськов, он всё-таки несколько оправдывается эпилогом, в котором он сам признает, что не претендует на истину в последней инстанции, и что лишь записал предание одного из орочьих кланов. А что там эти свихнувшиеся после поражения орки могли написать... Мало ли... Что такое Перумов?.. Не знаю, как у вас, а у нас его любит и читает только определенный контингент - что называется, гопники (смех в зале, аплодисменты). Есть, правда, ещё детишки, выросшие на "Mortal Combat" и жанре action, для них Толкиен слишком сложен и зануден. Змей: Это уже наезд. Лориэль: Это лишь моё впечатление, может в вашем регионе и по-другому, я не спорю. Обвинитель: Вопрос. Влияет ли отрицательно на психическое и физическое здоровье, на жизненную позицию страстное увлечение Ниэнной? Есть ли данные об этом? Лориэль: Влияет. На душевное здоровье - безусловно. Голос из зала: В каком плане - в отрицательном или положительном? Лориэль: В отрицательном. Голос из зала: Как это выражается? Тимофей: Примеры можно привести? Лориэль: Примеры?.. Судья: Вообще-то, мы уходим в психологию, а у нас всё-таки семинар литературный. Лориэль: Семинар, конечно, литературный, но нельзя рассматривать литературу в отрыве от читателя. Змей: Обвинение было. Судья: Обвинение было. Свидетель обвинения закончил свою речь или что-то хочет добавить? Лориэль: Если вопросы есть. Защитник ЧКА: Вопрос к свидетелю обвинения. Собственно, это два вопроса. Первый: считаете ли вы, что моя подзащитная, то есть собственно произведение "Чёрная Книга Арды" (и её автор, если немного отклониться от процедуры) несут непосредственную ответственность за действия, направленные во вред себе, совершаемые поклонниками этой книги? Это первый вопрос. Лориэль: Если автор, подобно Профессору, написал великую книгу, а кто-то начинает по ней глючить... Думая, если бы Профессор видел, что из него сделали, он, может быть, ничего бы писать не стал. Но Ниэнна это делала вполне сознательно. По её собственному признанию, она написала свою книгу для того, чтобы "открыть глаза на истину" (смех в зале) всем, кто слишком светел. Я не могу представить суду её письмо, но оно существует. Защитник ЧКА: Благодарю Вас. Ещё один вопрос (и одновременно - комментарий): в таком случае мы должны упомянуть, что существует немало других прецедентов, то есть книг, авторы которых совершенно сознательно рассчитывали на психологическое воздействие на читателя и, кроме того, на проповедь. В том числе и классические произведения русской литературы, входящие в школьный курс обучения. Как быть с этим? Лориэль: Я не помню ни одного... Защитник ЧКА: Я не привожу конкретных примеров, но если хотите, приведу - "Преступление и наказание". Лориэль: Простите, а что, собственно, проповедует "Преступление и наказание"? Что убивать старушек - это хорошо? Защитник ЧКА: Нет, оно проповедует вполне христианские идеи. Но по силе психологического напряжения оно вполне способно вызвать негативную психическую реакцию. Это просто очень тяжёлая книга для подростков, тем не менее, её рекомендуют в школьной программе. Лориэль: Способно, но, тем не менее, оно для этой цели не написано. "Чёрная Книга" же написана с определённой целью. Защитник ЧКА: И ещё один вопрос - всё по той же тематике. Несмотря на, как вы утверждаете (у меня нет таких сведений), применение в "Чёрной Книге Арды" специальных приёмов, воздействующих на психику читателя, эти приёмы действуют только на читателя, подготовленного к восприятию подобной информации. Читатель, настроенный скептически, способный учитывать разные точки зрения и не ищущий идеала, которому он мог бы отдаться всей душой, вполне может прочесть "Чёрную Книгу Арды", найти в ней пару-другую интересных идей, но не заглючить по ней. С другой стороны, считаете ли вы, что те девочки и мальчики, которые играют в черных менестрелей, носят железные браслеты и оплакивают память бедного Учителя, не нашли бы себе другого идола для поклонения, если бы не было "Чёрной Книги Арды"? Другими словами, причинила ли моя подзащитная больший вред, чем тот, что был бы причинён и без неё? Лориэль: Я полагаю, что, конечно, человек, склонный глючить, может делать это хоть по "Курочке Рябе". Жерар: Хоть по Профессору. Лориэль: Да, но, тем не менее, позвольте аналогию. Русские сказки все в детстве читали, вспомните такой момент. Заходит Иван-царевич или, может быть, Иван-дурак (ну дурак, потому что он это сделал) в подземелье, где висит на цепях Кощей. Этот несчастный Кощей просит у Ивана попить, дескать, триста лет ни капли воды во рту не держал. Иван, он человек хороший, добрый, ему жалко этого несчастного Кощея, он приносит ведро воды, Кощей его выпивает, рвёт цепи, крадёт Василису, и этому же Ивану приходится идти её выручать. Не питаем ли мы, а точнее, те, кто жалеет несчастного Мелькора, своей жалостью своих же врагов? Понимаете, ведь Ниэнна проповедует, что Тьма - это не просто хорошо, это единственно правильное на Арде. Жерар: Значит, вы отрицаете сострадание к врагам? Лориэль: Почему же отрицаю сострадание? Жерар: Выходит, что их нельзя жалеть? Лориэль: Ну вы же помните: у Профессора жалость остановила руку Бильбо. У Професора это всё есть, но у него нет этого садомазохизма. Люда: Ну, и в заключении скажу, сняв шляпу[3], что ЧКА, действительно, книга очень сильная по эмоциональному воздействию и, разумеется, может быть опасна для экзальтированных натур. Лидия Пестова, Красноярск: Я клянусь на этих книгах великому Эру, Толкиену и всем присутствующим народам, что буду говорить только то, что знаю. Я пришла в ролевое движение недавно и уже в таком возрасте, когда, в общем-то, век уходит. То есть у меня так получилось, что мои дети как-то спровоцировали мой приход туда. И вот, когда я для себя его открыла, для меня это было что-то такое необыкновенное, вы не представляете. То есть я как будто находилась в комнате без окон, а потом открылось окно - и такой вот мир. Тем более, что у меня есть какой-то жизненный опыт, у меня есть какое-то мировоззрение, довольно сложившееся, и этот вот совершенно свежий воздух - он меня вообще с ног свалил, скажем так. Я почему-то подумала, что люди просто не знают, а вообще-то это не может не нравиться, что это должно нравиться. Потом я столкнулась с тем, что практически все мои сверстники этого не читали и не воспринимают (и не хотят воспринимать). То есть, для них это совершенно неинтересно. Точно так же, когда кто-то из моих друзей пытался склонить к чему-то (к какой-то вере или к чему-то еще), я к этому относилась спокойно и знала, что я выслушаю, посочувствую, но, тем не менее, останусь при своём. Вот так и здесь я почувствовала, что это на них никак не отразится. И вот, когда я его прочитала... Сразу скажу о детях, о воздействии на читателя. Самое странное, что вот те девочки во Владивостоке, о которых говорили, подражают, скорее всего, тем, кто прочитал, а сами могут и не читать - вот что самое страшное. Я работаю в школе и вижу, что даже хорошие ученики этих произведений не читают (ну, может быть, одну книжку за четыре года прочитают по доброй воле). У них сейчас телевизор и другие средства информации настолько заполнили все, что книги они в принципе не желают и не хотят читать - для них это такой напряг. Даже если самая интересная книга, они её могут начать, но до конца не дочитать. С этим я столкнулась однозначно, и на этот счет у меня есть большая уверенность, потому что я даже анкету проводила на своих уроках: что ты прочитал? Причём старалась её так провести, чтобы не спрашивать в лоб - человеку, может быть стыдно, и он наврёт. Поэтому бояться этого... Читают те, кто читают, и те, кто как-то анализируют. Я считаю, писать нужно по принципу: если пишется, то пусть человек пишет. Единственное, что мне не понравилось: я вот прочитала Толкиена, и мне хочется дальше, чтобы было что-то ещё, а ничего нет. Я уже прочитала "Сильмариллион", со всеми этими сложными родовыми связями разобралась, мне это всё равно было очень интересно, тем более, что я начала читать с "Властелина Колец", потом "Хоббита", потом "Сильмариллион" - вот в таком порядке у меня получилось. Когда я всё это прочитала, мне захотелось ещё. И тут я нахожу Ника Перумова (смех в зале), беру его, и мне страшно, потому что это другой человек, значит, он писать будет как-то по-другому. И у меня с первых страниц такое невосприятие, мне так было плохо, потому что я чувствую - не то. А потом, когда я прочитала шесть его книг: первую трилогию вместе с "Адамантом Хенны", потом вторую ("Хьёрвард") - что я извлекла для себя полезного? У меня уже был какой-то идеал. Я знала, что красивый человек должен соответствовать таким-то стандартам, внешним и внутренним. И когда я прочитала Толкиена, меня поразило, что там в качестве главных героев не самые красивые люди, скажем так, а простенькие... Обвинитель: У Перумова?.. Лидия Пестова: Подождите, я про Толкиена говорю. Как правило, любая книга завязывается на любви, страданиях, заставляющих человека переживать. А Толкиен показал счастливую Хоббитанию, то есть, у него это немного по другому. И то, что у него главные герои - вот эти маленькие невысоклики... Раньше я в жизни таких людей встречала (карликов, допустим, или просто людей увечных) - и мне их было жалко, как бы я не знала, что они счастливы, потому что они не такие, как мы, не могут всего испытать. И когда я у Толкиена прочитала про таких людей, и как они хорошо сосуществовали, то меня это так поразило! И я стала смотреть по-другому на людей, уже к ним относиться не по внешности: а вдруг внутри он вот такой же - герой или ещё кто-то. То есть совершенно изменилось моё отношение к миру. Потом, что положительного я нашла у Перумова. Я не говорю, что это хорошо - я уже рассказала о том, как мне было трудно его принять. Потому что взять на себя ответственность, когда ты попал в чужой мир и можешь его испортить - он это, наверно, тоже ощущал. Потому что каждый, кто берётся за переделку чего-то уже существующего, очень даже может навредить. А понравилось мне у него то, чего не было у Толкиена - он как бы его немножечко дополнил. У Толкиена Тьма чёрная - и всё, нет серого. Он никак не анализирует страдания и переживания орков, они для него не существуют, а ведь по большому счету это всё ж таки хоть и искажённые, но эльфы. У Перумова орки стали петь, а раз они запели, это уже надежда на то, что они не совсем орки, что-то в них прогрессирует в лучшую сторону. И потом, что ещё мне очень понравилось у Перумова - то, что он этого невысоклика помещает в отряд к оркам в качестве лазутчика; и когда они вместе с ним из одной чашки похлебали и в одних турнирах поучаствовали, когда у них уже возникли чисто человеческие отношения (хоть они и не люди, но всё равно), то ему потом было тяжело поднять на них руку, когда они оказались опять по разные стороны баррикады. И вот это мне кажется положительным. Вообще, есть люди, которые стараются взять мир, чтобы найти в нем только слабые места и использовать его славу. Как Мелькор, который уже не мог ничего создавать, а потому взял готовое и исказил, наверное, "Чёрная Книга Арды" - что-то в этом роде. Но писать имеют право все. А мы, читатели, просто должны иметь голову на плечах, когда читаем. Судья: Благодарю свидетеля. Тимофей: Я хотел бы выступить в защиту "Чёрной Книги Арды", которую обвинили в том, что она дурит мозги молоденьким девочкам и представляет собой проповедь. Я хотел бы обратиться к истории ролевых игр, когда в первых проводившихся ХИ все персонажи, в том числе и чёрные, отыгрывались, то есть не были мастерскими персонажами. Соответственно, поневоле приходилось придумывать идеологию, потому что отыгрывать без идеологии, извините меня, невозможно. Если бы "Чёрной Книги Арды" не было, её следовало бы придумать - в любом варианте. Не надо вырывать книгу из контекста, в котором она появилась. Если бы не было Ниэнны, по чёрным фанатели бы всё равно. Был бы кто-нибудь другой. Обвинитель: Таких полно. Была бы идеология в духе Ницше. Тимофей: Возможно. Судья: Ваше мнение будет учтено. Еще желающие выступить есть? Прошу вас. Шерхан: В общем, так получается, что предыдущую обсуждаемую книгу (Еськова) я по роду своих основных занятий воспринимаю как работу, посвящённую военной истории, а "Чёрная Книга" для меня (лично для меня) является прекрасным примером вещи, написанной ради идеологической войны. В принципе, "Чёрная Книга Арды" является единственной работой последователя, написанной целиком и полностью в мире Толкиена. Она действительно никак и ничему не противоречит. Но, как уже до меня говорили, называя Ниэнну современным доктором Геббельсом, это действительно справедливо. Вся методика построения книги, сюжетные ходы, художественные приемы направлены на то, чтобы дать идеологию, обратную идеологии "Властелина Колец". И это действительно получается. О вреде, который несёт или не несёт эта книга, позвольте, я говорить не буду. Я не согласен с предыдущим оратором, который, я полагаю, выступал в защиту Перумова, но говорил и о "Чёрной Книге Арды", высказав мнение, что она несёт безусловный вред. Я видел людей, которые фанатеют по "Чёрной Книге Арды"; фактически, это безобидные люди. Потому что, несмотря на пропаганду Тьмы, мы вынуждены разделять понятие Тьмы в мире Толкиена и понятие Зла в нашем мире. Лориэль: Позвольте уточнить. Я не имела в виду, что они наносят вред окружающим, они наносят очень большой вред себе лично. Шерхан: Я не психолог, поэтому мне трудно об этом судить. Здесь нужно мнение эксперта - профессионального психолога. Возможно, не правы ни вы, ни я. В заключение выскажу свое личное мнение, что среди последователей Толкиена Ниенна является, пожалуй, самым последовательным (смех в зале), самым уважительно относящимся к Толкиену и самым вредным с точки зрения толкиенизма (смех в зале, аплодисменты). У меня всё. Судья: Благодарю. Эстера: Можно перевоплотиться и выступить в качестве свидетеля защиты? (смех в зале). Это не я, это мой призрак. Тимофей: Айриэль... Обвинитель: Айриэль - в качестве свидетеля защиты. Гарет: А кто будет выступать от обвинения? Судья: Призрак Эстеры (смех в зале). Обвинитель: Да. Гарет: Так, понятно. Судья: Тогда к клятвенной книге, Айриэль... Айриэль, город Томск: Перед Эру, Профессором, людьми и прочими народами клянусь говорить только то, что знаю. Предыдущий свидетель защиты обратил внимание на то, что вне развития ролевого движения "Чёрную Книгу Арды" рассматривать нельзя. и это справедливо. Дело в том, что это было после первых Игр, когда и Тёмных и Светлых играли люди, и не только Тёмным нужна была какая-то положительная идеология, но скорее всего, и среди Светлых были люди, которые поступали неэтично, по принципу: мы Светлые - нам все можно. И это был этический протест, что "они Светлые, им всё можно" - нет, они Светлые, но им не всё можно, что этика, правильность поступков не определяются той стороной, на которой воюет человек. И ещё насчет пессимизма "Чёрной Книги Арды". Простите, по сравнению с тем же "Последним Кольценосцем", пессимизм "Чёрной Книги Арды" - это прогресс. Прежде чем получить веру, надежду, estel какую-то там, нужно, по крайней мере, осознать несовершенство мира, в котором ты живёшь. По крайней мере, нужно сначала переехаться, а потом уж... Судья: Так, благодарим призрака Айриэли. Есть вопросы? Обвинитель: Призрак Эстеры задает вопрос (смех в зале): если застрять на всю жизнь в этом переезде, то тоже ничего хорошего не выйдет? Судья: Наблюдаем обыкновенную шизу (смех в зале). Прошу Айриэль ответить на вопрос, заданный обвинителем (смех в зале). Айриэль: Ну что ж, злоупотребления возможны везде, в том числе и среди толкиенистов - правоверных Светлых - существуют люди явно пессимистического склада характера, например, моя персона - сама в себе Айриэль. Стихи почитать как вещдок или не надо? Судья: Не надо, стихи только не надо (смех в зале). Так, вопросы к Айриэль, пока она не развоплотилась окончательно, есть? Хольгер: Вопрос к Айриэль следующий. В свое время мы с уважаемой Эстерой говорили, что многие люди проходят эволюцию по следующим четырем ступеням. Сначала - оптимизм (соответствующие мерки в мире литературы - Толкиен, Карсак, Крапивин, Маккефри). Потом появляется пессимизм - когда человек видит несовершенство мира, ему кажется, что мир изменить трудно, он начинает болеть (в смысле психологически). Следующий шаг, однако, у большинства - не оптимизм снова, не estel, а такое чувство, что нравственные ценности мало что значат, а ценность имеет только одно - выживание в мире. То есть, следующим шагом является не возвращение к Толкиену, а переход, скажем, к Сапковскому, Перумову, Еськову и другим предосудительным элементам. Судья: Попрошу без высказываний. Айриэль: А что, они не предосудительные? Разве они тут не подсудимые, хотите сказать? Голос из зала: Они не осужденнные, а подсудимые. Судья: Они подсудимые, они не осуждены. Айриэль: Мы не говорим, что осуждённые... Судья: Прошу воздержаться. Айриэль: В каком-то смысле это верно, это только этап - такое вот тёмное, пессимистическое мировоззрение. Но важно не перейти к третьей фазе - разочарованию во всём подряд и циничному отношению к миру, а быстренько проскочить её и перейти в четвёртую, то есть - гармоничное и целостное восприятие мира со всеми его горестями и радостями. Защитник "Последнего кольценосца": Не является ли третья стадия возвращением к первой? К реальному миру, который ты начинаешь видеть снова. Может быть, немного по другому, согласен - прочитав книги... Айриэль: Понимаешь, ты начинаешь видеть только реальный мир, то есть вещественную часть, а Бог, Свет, Добро, Зло - это как-то отодвигается в необозримую даль. И ты с этим уже смиряешься. Защитник "Последнего кольценосца": Это называется здравым прагматизмом. Айриэль: Ага. Судья: Вопросы по существу ещё есть? Защитник ЧКА: Свидетель, а не считаете ли вы, что после третьей стадии может наступить развилка - либо к первой, либо ко второй? Айриэль: Опять? Жерар: Зацикливание... Айриэль: Пожалуй, да. Судья: Ещё вопросы по существу есть? Защитник ЧКА: Нет. Судья: Свидетель отпускается. Гарет: Перевоплощается. Судья: Продолжаем? Гарет: Продолжаем. Судья: Кто-нибудь ещё желает высказаться по книге? Ага. Мы видим нового свидетеля. Прошу к присяге - возложить руку на клятвенную книгу и поклясться. Макдуфф (Алексей Семёнов, Санкт-Петербург): Именем Профессора клянусь говорить только то, что было мною продумано и то, что есть на сердце. Здесь много говорилось по поводу оценок, как литературных, так и этических. Вот по этому поводу я и выскажусь. Чем привлекательны книги Профессора? В своем эссе "On Fairy Stories" ("О волшебных сказках") он много пишет об очаровании. Вот этим очарованием-то они и привлекательны. Это вот тот самый эльфийский театр, о котором Профессор пишет, где во вторичном творении проявляется внутренняя логичность творения первичного, реального. И об этой вот способности человека - создавать вторичные миры - Профессор постоянно напоминает не только в своих программных статьях, но и в своих литературных произведениях. Он эту способность, эту возможность постоянно отстаивает. Квинтэссенцией этой позиции является его произведение в стихах, называемое "Мифопоэйя". Наверное именно поэтому Профессор в своих произведениях сознательно избегает упоминания о каких-либо ритуалах, поклонениях, о божествах, по крайней мере, во "Властелине Колец". Почему он это делает? Потому что, во-первых, это есть вторичное творение, а во-вторых, он не хочет указывать пальцем, где есть Бог. Многие пытались определить это (Профессор был филолог и об этом знал), многие пытались доказать, что Бог есть, многие - что его нет, но как выясняется, доказать что-либо путем спекулятивных логических размышлений невозможно. Мы можем сказать, что Бога нет там, там, там, но мы не можем сказать, что его нигде нет. Поэтому здесь-то и появляется свобода. То есть, мы связаны с окружающим нас миром какими-то связями, что накладывает на нас определённые обязательства (закон всемирного тяготения, другие законы). Даже когда ничтожная пылинка падает, мы должны уточнять, так как все взаимосвязанно. Есть ли высшая сила, которая все это создала и направляет, называть ли её Богом или как-нибудь иначе, например, объективным физическим законом - мы не знаем. Поэтому, как к ней относиться, мы должны определить сами, то есть мы ставим какие-то пределы сами себе. В этом-то как раз и проявляется наша свобода. И это сложно - здесь требуется сделать выбор. То есть, мы сами в себе находим причины себя, сами себе полагаем предел. Вот эта вот свобода у Профессора есть. Поэтому все существа обязаны сделать свой выбор, пусть даже это выбор идеологии, но она, тем не менее, есть - свобода через выбор. Если переходить к "Черной Книге Арды", как наиболее идеологичной из всех произведений продолжателей Толкиена (о чём уже было сказано), то да, действительно, если учитывать все материалы Профессора на английском языке, которые постепенно становятся доступны, то та идеология Тьмы, которая разработана у Ниенны, ничуть не противоречит той идеологии тьмы, которая разработана у Профессора. Она разработана, она есть. Это идеология несвободы, идеология жесткого иерахического подчинения, идеология фашизма. У Ниенны этот самый Бог, на него показано пальцем: вот он, Эру, от Него все идет. Чтобы кем-то быть в этом мире, надо действовать так, как говорит Он. Чем плоха эта позиция? Так же трудно доказать правильность или неправильность выбранной позиции, как доказать путем логических умозаключений, есть Бог или его нет. Можно выбирать и то, и другое. Но! Я обращусь к Льву Николаевичу Гумилеву, к его фундаментальному труду "Этногенез и биосфера Земли" (это говорит не только он, просто мне он более знаком). Можно созерцать мир и любить его, поступая так в согласии со своей верой. Можно заменить мир какой-то жёсткой структурой, в существование которой веришь, и объявить её единственной существующей реальностью, как это сделали фашисты, коммунисты: сколько было религий, столько было и атеизмов, сколько было систем, столько против них было построено антисистем. Можно объявить существующий мир иллюзией, а то, что мы должны из него сделать - реальным. А поскольку реальное объявляется иллюзией, а наша иллюзия - реальным, то в общем-то нечего и жалеть, и незачем. Поэтому такие вот антисистемы приводят к разрушению окружающего мира, к полной его деструкции. Что самодостаточно? Самодостаточна бесконечность, потому что на любой заданный вопрос можно построить ответ с помощью тех элементов, которые находятся в бесконечности. Самодостаточна Пустота, потому что где нет ответов, там нет и вопросов. Обе позиции равно последовательны, в конечном счете, и обе равно бездоказательны. Что выбирать - дело каждого. В этом-то и выбор. Кому что нравится. Как пишет Лев Николаевич, кому-то нравится система, кому-то - антисистема. Мне нравится Лев Николаевич Гумилёв, мне нравится Профессор. Как христианину он мне нравится. Это моё личное мнение. Поэтому говорить о какой-то вредоносности книг Ниенны... В них действительно Бог (неразборчиво), если выбрать ту самую позицию, которую она там использует и где идеалом объявляется Пустота. Потому что что такое Мелькор? Это дьявол. Что такое (неразборчиво). Позиция же Профессора - это церковная позиция (неразборчиво) Поэтому вред границы между эльфами, светлыми, добром, (неразборчиво) она проходит по сердцу. Поэтому появление книги Ниэнны в своё время было неизбежно, а приносит она пользу или вред и как к ней относится - личное дело каждого. Чтобы сделать этот выбор, (далее неразборчиво) Что касается Перумова, то Николай Данилович сам заявлял в своем интервью журналу "Резвый Пони" (выходил такой, издавался Санкт-Петербургским Толкиеновским обществом, ныне этим же обществом издается журнал "Палантир" - очень хороший), оправдываясь, что, дескать, есть книги, в которых пафос созидания, а есть те, в которых пафос разрушения. Как современную книгу он называл "Архипелаг ГУЛАГ" Александра Солженицына - вот, мол, говорят, что есть в ней такой пафос разрушения, какая-то космическая рапсодия, космическая музыка, искушение... дескать, и я тоже - Светлый, гибель - она тоже прекрасна, Гондорская империя - всё было красиво, значит, можно разрушать. Разрушали, правда, долго - пятьсот лет, Перумов же разрушил её до конца и этим ограничился - ему это удалось. Опять же, никакой идеологической цели не преследуется - писал то, что писалось. Другое дело, что получилось-то, в общем, то же самое. По принципу: у Профессора так, сделаем это иначе. А как иначе? Иначе - наоборот. Иначе - идеология антисистемы получается, если расценивать с точки зрения этики. С точки же зрения литературы (я о художественных достоинствах)... Профессор основывался на материалах эпоса, на материалах своих филологических познаний, на языках, которые он сначала изобретал. Началось-то все с языков, с попытки воссоздать ту мифологию древней Англии, которой нет, как это описывает сам Профессор. Что касается всех его продолжателей, то основываются они на одном только тексте - тексте самого Профессора. Так ответила на вопрос, что она тоже взяла только то, что надо, Мария Семенова, и здесь надо отметить, что, несмотря на все художественные недостатки её произведений, русским языком она владеет неплохо, и научный аппарат у неё есть. А вот в этих продолжениях Толкиена этнографии нет никакой - зато уши Толкиена торчат повсюду. В этом-то и кроется то недоочарование, которое присутствует у всех продолжателей. И нет того очарования, которое есть у Толкиена. Поэтому, да, немало всяческих красивостей в "Черных Хрониках Арды", но вот той мощи, того очарования, которое есть у Профессора, у неё нет. Я уж не говорю о Перумове. Из первой книги "Кольца Тьмы" (остальные я не читал - скучно стало) можно немало привести цитат, которые показывают, насколько это коряво написано. Про крайней мере, "запах забористого гномьего самосада" на одной из первых страниц, или предложение на полстраницы со всеми мыслимыми и немыслимыми знаками препинания, где к концу уже непонятно, с чего все началось... Вот, в общем-то и всё. Выводов из моего выступления никаких делать не надо. Судья: Благодарим (аплодисменты в зале). Вопросы к свидетелю есть? Тимофей: У меня не вопрос, у меня маленькое замечание. Предложение на полстраницы можно встретить и у Желязны, и у Алана Милна... Макдуфф: Да-да-да, я согласен. Тимофей: Поэтому в качестве самостоятельного обвинения это не подходит. Другое дело, что предложение может быть несогласованным, и даже непонятно, для чего оно написано. Судья: Ещё есть вопросы? Голос из зала: Вы сказали, что у Толкиена нет ритуалов. Какие ритуалы вы имели в виду? Похоронные у него есть. Макдуфф: Нет богослужений. Судья: Благодарю. Если к свидетелю больше нет вопросов, то мы его отпустим. Макдуфф: Во-первых, я говорю о "Властелине Колец", во-вторых, сам ритуал там все-таки не описан. Да, сказано было, что совершались всякие приношения даров, а уж как оно все было... С другой стороны, можно анализировать (я сам это и делал), что вся власть в мире Толкиена благословлена Богом. У него царит теократия, скажем так, то есть верховный владыка, истинный Король является и верховным жрецом. И когда эти две функции совпадают, государство процветает. Когда же этого нет, как в Гондоре, где наместники выполняют роль истинного Короля, они не могут взять на себя эти функции предстоятеля народа перед Богом. Оттого и обречена эта война Гондора, которым руководит Денетор, пока не появляется истинный Король, который с одной стороны - символ Бога, а с другой - предстоятель своего народа и королевства перед Богом; и только тогда появляется надежда на победу. Это опять же не придумка самого Профессора, это так во всех эпосах, во всех мифологиях, от самых древних и до христианских. Судья: Благодарю. Люда: И ещё один вопрос, точнее, комментарий и вопрос сразу. Хотя я в целом поддерживаю то, что было сказано, и те мысли, которые были высказаны, но вначале было также замечание о том, что в мире Толкиена боги (неразборчиво) Бог, он как бы не подчеркнут и не проявлен. Но там есть такой момент: Эру, как Бог невоплощенный, но всемогущий и милосердный, явно выступает аналогом христианского Бога, тогда как Мелькор имеет, несомненно, все признаки языческого божества, включая атрибутику. Макдуфф: Такой миф - это... Хольгер: Кстати, да... Макдуфф: Впоследствии. Поначалу, когда этот мир только начинал твориться Профессором, Мелькор Мелькором-то не был, каким он стал потом. То есть это действительно был один из языческих божеств, и звался он не Мелькор, а Мелко, и был кем-то вроде Локи - таким вот Трикстером скандинавской мифологии, который ни Богом, ни Дьяволом не является, а Черным Властелином он становится потом. Для Профессора это естественно, он был католиком, христианином, он от этого никак не отказывался, и поэтому в конечном итоге Мелькор не мог не претерпеть подобную эволюцию, чтобы соответствовать христианским представлениям. Можно громко рассуждать о том, хорошо ли христианство или плохо... Голос из зала: Речь не идет о том, хорошо или плохо, а речь идет о том, что поскольку Мелькору были преданы черты языческого божества, это, собственно и дало точку опоры, которая позволила превратить его в божество в "Черной Книге Арды". Фактически, в "Черной Книге Арды" он из Люцифера стал Мессией. Но все-таки, там подразумевался не только дьявол, потому что железная корона - это скорее от дьявола, а молот - это скорее от бога. Кроме того, единственный из Вала, он проживал постоянно в Арде - после изгнания из Валинора. Макдуфф: Дьявол - князь мира сего... Жерар: Дьявол, Антихрист и лжепророк в одном лице Макдуфф: ...а языческим богом он сам себя сделал. Гарет: Можно замечание. Историческая справка: согласно христианскому богословию 4-5 веков и дальше языческие божества отождествлялись с демонами и бесами. Поэтому в данном случае наличие у Мелькора атрибутов как языческого божества, так и Люцифера вполне оправдано и не нарушает христианской традиции. Илья: Маленькое замечание. Переход от языческого божества к Люциферу - да, но не совсем от божества. Это старый и многими эксплуатируемый приём: переход от дьявола к мессии через Прометея. Вот недостающее звено в этой цепи. То есть сочетание Люцифера и Прометея использовали многие, и Ниэнна в их числе. Макдуфф: Верно, такое сочетание могло возникнуть во времена становления христианства. Прометей был культурный герой, а дьявол - это соблазнитель, один из бесов... Гарет: Мелкий бес... Макдуфф: ...один из падших ангелов. Голос из зала: По Толкиену Эру является вроде как бы христианским Богом, тогда получается, что Мелькор - это вроде как противопоставление Эру, Люцифер, Сатана. А Ниэнна, она не справилась: она пыталась создать свою религию... Макдуфф: Пускай бы она пыталась создать свою религию. Дело ведь в том, что каждая религия, она к чему-то призывает... Голос из зала: Получается, что христианство как бы и не нужно. Макдуфф: А антихристианство, значит, нужно? Хольгер: Еще мелкий комментарий. Я просто хотел бы высказать точку зрения человека, не присутвующего здесь, но которого приличная часть участвующих знает лично - это Эльвинг. Она высказала на доске Аст-Ахз следующее. С одной стороны, Ниэнна очень ярко попыталась прорисовать христианские образы, Мелькор у неё местами списан с Христа: все эти слова из Нового Завета, стигматы, все такое прочее... А потом получается момент, который начисто перечеркивает все эти христианские мотивы. В христианстве, как известно, распятием дело отнюдь не кончается, следует краткий промежуток времени (три дня), после которого сценарий радикально переламывается, в результате чего в христианстве мы имеем то, что в мире Толкиена называется estel. У Ниэнны этот момент отсутствует практически начисто. Правда, Иллет говорит, что в первом издании "Черной Книги Арды" какие-то намеки на это есть, но во втором уже нет. Вот этим и отличается, что кто-то похожий на мессию есть, но кончается всё безысходностью. Макдуфф: Я сейчас скажу последнюю реплику насчет христианства, антихристианства, Ниэнны. Две главнейшие заповеди Христа, которые он высказал в Новом Завете, и которыми фактически заменил десять заповедей Моисея, приведенные в Ветхом Завете, первая: "Возлюби Господа своего превыше всего" и вторая: "Возлюби ближнего своего как самого себя". То есть, вместо заповедей-догм, заповедей запрета - заповеди любви. Этих заповедей у Ниэнны нет. У профессора - есть. Можно откланяться? Судья: Да, конечно. У нас открытый семинар. Тимофей: Может защита желает ещё что-то сказать? Защитник ЧКА: А защите нечего добавить (смех в зале). Судья: Что у нас ещё осталось? Гарет: Перумов и Свиридов. Судья: Свидетели, желающие высказаться по "Кольцу Тьмы": кто-нибудь хочет ещё? Что, совсем никого? Гарет: По-моему, три или четыре свидетеля уже по нему прошлись. Судья: Тогда ладно. Кто-нибудь желает высказаться по "Человеку с железного острова"? Гарет: Наверно, адвокату "Кольца Тьмы" нужно предоставить возможность высказаться. Жерар: Мне пока говорить нечего. Судья: Ну что ж... Если ни у кого никаких замечаний больше нет, минутное совещание присяжных. Илья: Судья: Минуточку, у нас есть свидетель. Илья: Я всё-таки хотел бы уточнить этическую позицию, отвечая на те замечания, которые были высказаны по "Человеку с железного острова" и параллельно по Еськову. Дело в том, что в обоих этих произведениях этика таки присутствует, несмотря на то, что нет этического абсолюта. Это этика человека, который осознанно, обдуманно, ни в коем случае не тупо по-солдатски, выполняет свой долг. Причем выполняет его несмотря ни на что. Я не философ, поэтому не могу уверенно оперировать такими понятиями, как моральный релятивизм и все такое прочее, но сам Еськов в своей статье, в которой он, собственно, пытался объяснить, зачем он написал апокриф, называет своим предшественником в этом Киплинга - вот этот романтизм человека, который действует наперекор всему, так, как считает нужным. Обвинитель: А почему он так считает нужным? Как он это мотивирует? Илья: Базис мировоззрения как свиридовского Алика, так и положительных героев Еськова - это, вообще говоря, общечеловеческие ценности по принципу: "Свобода моего кулака заканчивается там, где начинается свобода вашего носа" (смех в зале). По-моему, всё. Судья: Благодарю. Гарет: Если будет мне позволено, хотелось бы обратить внимание на один важный момент, касающийся фактически всех четырех обвиняемых. Специфической особенностью мира Толкиена (это, кстати, относится к тому вопросу, на который я так и не ответил - от почтенного защитника "Последнего кольценосца") является существование такого понятия, как Промысел. Иначе говоря, развитие этого мира не ограничивается банальными причинно-следственными связями. Человек (эльф, гном и т.д.), поступающий этично, получает (непонятно, может быть, почему) дополнительный шанс на победу - в силу самой этичности, победа, скорее всего, будет за ним, а неэтичность рано или поздно приводит к ошибке, к проигрышу. Начиная от элементарного, ставшего после Толкиена уже шаблонным, приема, когда главные неэтичные (отрицательные) герои передираются между собой и тем дают возможность героям положительным победить, и кончая тем вариантом, который после Толкиена практически никто не использовал (а зря совершенно), когда внеэтик, как правило, игнорирует чужой альтруизм, судит о других по себе. И поэтому Саурон не может себе представить, что кому-то придет в голову гениальная мысль: выбросить Кольцо в Ородруин. Соответственно, из текстов Толкиена следует вполне позитивная мораль: для того, чтобы добиться своей цели, необходимо всё-таки следовать этике. Цель не оправдывает средства, иначе они замарывают цель, которая превращается в... опустим возможные эпитеты. Во всех четырех обвиняемых этого промысла нет. В них есть голая причинно-следственная связь: Фолко, напяливший на себя мифрильныю кольчугу, становится мифрильным хоббитом и выносит всех вокруг (смех в зале). Соответственно, Мелькор, который бедный, несчастный - один, а четырнадцать Валар его выносят, хотя Мелькор прав, строго говоря, в рамках Арты, а Валар - нет. Соответственно, все четыре книги проповедуют чисто рационалистическую мораль. Правота там уступает рациональности-функциональности. Собственно, торжество такой морали в нашем мире во все века приводило к самым мрачным последствиям. На этом реплика завершена. Благодарю за внимание. Защитник "Последнего кольценосца": Два протеста. Первый протест: "все четыре книги". Если такая вещь, как промысел, существует, то у моего подзащитного наиболее этическими являются действия той, скажем так, компании, которая работает против Зеркала. В данном случае Защитник "Последнего кольценосца": Всё-таки, насчет рационалистической и прочей подобной морали, как отрицательной. Извините, я вот её считаю положительной, ну и что? Во многих системах она действует и действует прекрасно. Обвинитель: Никто не говорил, что она отрицательна, говорят, что она не всегда действует. Защитник "Последнего кольценосца": Но она, чёрт побери, действует. Судья: Достаточно. Тимофей: Можно добавить? Судья: Да, только коротко - мы уже завершаем. Тимофей: У Еськова таки промысел существует. Основываясь ещё на древнем римском изречении "Бог - это тот, решения которого нельзя изменить" (надеюсь, присутствующие здесь филологи смогут повторить это на латыни), Еськов вводит промысел от лица того, который не любит окончательных решений. Гарет: Прошу прощения, насколько я знаю, проводилась экспертиза данного вопроса, и по словам самого Еськова данный некто, кто не любит окончательных решений, есть образ автора, который... Обвинитель: Неправда, как раз наоборот. Я лично получила письмо от Еськова, что это высшие силы. Я задала-таки вопрос генеральному свидетелю, то бишь Еськову, откуда там появились высшие силы - с бодуна что ли проснулись и решили вмешаться (смех в зале), но ответа пока не получила. Гарет: Приношу извинения, я был дезинформирован. Судья: Мы завершаем? Напоминаю: у нас обвинение было по продолжениям, что они используют реалии мира Толкиена для выражения своих чуждых миру Толкиена идей. Поскольку у нас присяжных нет, то выдержавшие наше заседание призываются в присяжные. Мы просим вас выказать мнение, имеют ли продолжения в таком плане право на существование, или передать их нашему приставу на сожжение (смех в зале)? Прошу высказываться. Голос из зала: Я считаю, что имеют, иначе бы мы здесь не собрались, а это было так здорово. Судья: Следующее мнение, пожалуйста. Голос из зала: Подобные работы будут писаться, независимо от того, будем мы их сжигать или нет, потому что всегда будут находиться люди, которые это будут читать. Лидия Пестова: Потому что раз пишут, значит они думают, значит их задел-таки мир Толкиена. Значит, они что-то в нём нашли. Голос из зала: Их будут читать хотя бы потому что очень увлеченным людям не хватает тех произведений, которые уже есть, они хотят ещё чего-то. И с ними здесь уже ничего не сделаешь. Макдуфф: Отвечу словами из "Имени Розы": "Книги, которые богоугодны, должны существовать и храниться в нашей библиотеке, потому что они богоугодны. А книги, которые не богоугодны, тоже должны существовать и храниться в нашей библиотеке для того, чтобы мы могли их опровергнуть" (бурные аплодисменты). Лориэль: Любые книги, даже вредные, жечь просто неэтично. Потому что книга - это... книга, это святое. Лидия Пестова: Книга - это мысль наша, правда же. Потому мы и люди, что мыслим. Перестанем думать... Гарет: Если можно, то в тему старый советский лозунг: "Книга есть не что иное, как человек, говорящий публично". Всем рот не заткнёшь (смех в зале). Жерар: А начавший с сожжения книг рискует получить сожжение людей. Лориэль: Тем более, что с появлением Интернета... Судья: Еще мнения высказываем. Голос из зала: Раз уж написано, то написано, сжигать - это бред. Но я бы предпочел, чтобы больше не писали (смех в зале). Тимофей: Ещё напишут. Перумов сидит и переписывает "Адамант Хенны". Лориэль: Мне ещё пришло в голову такое замечание. Если даже все книги по всей стране собрать и сжечь, мы им окажем огромную услугу. Они будут расходиться в ксерокопиях, их будут читать под подушкой, как мы когда-то читали "Мастера и Маргариту", которую на одну ночь давали. Обвинитель: Они будут цениться на вес золота!.. Судья: Благодарю. Следующее мнение высказывайте. Кто ещё? Голос из зала: Наоборот, каждому по комплекту. Судья: Кто-нибудь ещё желает высказаться? Жерар: Самое радикальное средство - включить эти книги в школьную программу (смех в зале). Хольгер: Мое мнение следующее. Критерий такой: сильные книги живут долго, заурядные - не очень. Поэтому любые такие книги пользуются популярностью один-два года, не более того, потом сходят со сцены. А книги Толкиена пользуются популярностью более сорока лет, и признаков спада не видно. Лидия Пестова: И не видно необходимости его защищать от кого-то, правда же?.. Хольгер: Да. Лидия Пестова: Потому что не дотянутся. Судья: Ладно. Хай живэ (смех в зале). Гарет: Да будет так. Аминь. Примечания 1. Андрей: вообще-то прогресс и свобода личности. Я отвечал на обвинение, и "прогресс личности" - это просто неправильный термин. 2. Андрей: нелишним будет напомнить, что я отыгрывал персонажа, описанного в моём же подзащитном. 3. Обвинитель и защитники были в судейских шапочках. Свои мнения "вне роли" они могли высказать только сняв их. (с) Текст - указанные авторы. Отекстовка стенограммы - КЛФ "У Жерара", Томск. Верстка - Гарет.