Хельги Липецкий
Об истории Ородрэта, Нарготронда и его союзниковНа что интересный персонаж, а сведений о нем до обидного мало. Известны, конечно, основные вехи: родился-правил-умер, - а вот о психологии его, о личности и переживаниях мы можем говорить лишь гипотетически. Знаем разве только, что он любил горы [1]. Но его фактическое участие в историях Берена и Турина, большая политическая роль в Бэлерианде как носителя нарготрондского венца - вызывает целый ряд вопросов о мотивах и поступках второго и последнего короля изгнанников Дома Арфина. Характерно влияние "положительности" Ородрэта и "Золотого Дома", к которому он принадлежал, на впечатление о нем, о его действиях - во время опроса Сабрины о сюжете "Лэ о Лэйтиан" был задан вопрос: "Почему на Королевском Совете молчит Ородрет? Была ли заранее согласована с Ородретом передача ему короны?". С дивным единодушием высказались Айренар, Шай, Ольга Чигиринская, Иллет, Анариэль, Лана Седор, Сэрмал, Эмер, Элхэ Ниэннах: все говорили об особом статусе Ородрэта как фактического "заместителя" Финрода, его постоянного наместника, не имеющего права покидать королевство вместе с ним. Дуглас и Фирнвен обратили внимание на другую возможную причину пассивности Ородрэта в ходе Совета - страх; причем Дуглас связал ее с чарами Куруфина и последующей нарготрондской политикой. Мнения Эленхильд и Аннахель остались неопределенными. Результат налицо: подавляющее большинство высказавшихся было склонно оправдывать поведение младшего арфинга и подводить под него разумное и достойное объяснение. Лучше всего это выразил Айренар: "я просто прошу помнить, что на том же совете был и Гвиндор (а он был лордом совета и военачальником Нарготронда), который всем так нравится, которому так сочувствуют - и которого никто не называет безвольным трусом. И Гвиндора не было среди тех десяти" [18]. Хотя "безвольным трусом" не назвал Ородрэта ни один из участников дискуссии. Что же происходило на самом деле? Здесь я не собираюсь выносить моральных оценок, но лишь рассказать о жизни Ородрэта, насколько она была отражена в преданиях о Первой Эпохе. Наиболее зрелая и окончательная версия происхождения Ородрэта такова: он был сыном Ангрода и Эделлос, внуком Арфина [1], рожденным, наверное, еще в Валиноре, и поэтому имел квэнийское имя, звучавшее как "Артахэр" или "Артарэсто" (синдаризованные варианты: Аротир, Родотир, Родрэт, Ородрэт). Поэтому вполне возможно, что ко времени восстания нолдор он и в самом деле достиг возраста, при котором мог бы участвовать в Споре Принцев: согласно [2], он был единственным, кто поддержал Арфина, когда тот призвал нолдор воздержаться от скорых решений и дел, которые уже нельзя будет потом вернуть. Здесь впервые проявились благоразумие Ородрэта и, должно быть, его склонность к инерции поведения, нередко называемой также "нерешительностью" (хотя здесь правильнее говорить об отсутствии поспешности). Следующее, что узнаем мы об Ородрэте - его свадьба. Он вступил в брак уже в Среднеземье, женившись на "леди из синдар Севера" (народа митрим). В вопросе о количестве его детей источники расходятся. Чаще всего упоминается Финдуилас Фаэливрин, его дочь (и единственный ребенок в традиции [2]). Согласно [1], в основной версии Профессора его сыном также был Гиль-галад (Артанаро, Роднор, Финэллах), а концепции, называющие его среди потомков Финголфина или Фэанора, были случайны и очень недолговечны. Говорят также о сыне Ородрэта, носившем имя Халдир (или Халмир), о котором известно лишь, что он был убит орками в 488 году от восхода Луны [4]. Старшинство среди трех детей остается неустановленным, хотя можно предположить наименьший возраст у Гиль-галада. В основном источники сходятся в указаниях на место жительства и занятия нашего героя в период Осады Ангбанда: Финрод полюбил сына Ангрода, сделал его своим "наместником", и тот держал Долину Сириона и Минас Тирит после завершения постройки Нарготронда. В текстах, полагающих Гиль-галада потомком Ородрэта, не сказано прямо, что отец отослал малолетнего принца в 455 году подальше от северных границ, где шла война - но об этом единогласно сообщают нам другие версии ("сын Финрода", "сын Фингона"). Ради безопасности будущий Верховный Король нолдор воспитывался в Гаванях Кирдана, у родичей своей матери. Я не исключаю, что именно тогда она и дала ему имя "Гиль-галад", по возможности пытаясь скрыть от Ангбанда свое дитя (практика изменения имен с целью конспирации не была чем-то редким в Бэлерианде после падения Осады, и Турин - не единственный известный пример [15]). Впрочем, о Четвертой Битве стоит рассказать подробнее. Этот удар был нанесен после двухсот лет Долгого Мира, когда Моргот совершенно не беспокоил Западный Бэлерианд нападениями, действуя лишь редкими и эпизодическими наскоками и засадами против фэанорингов, карлов Синих гор и людей - обитателей Талат Рунэн. В 310 году орки пытались пробиться через перевал Аглон, сражение было жестоким, а на помощь Майдросу пришли сыновья Финарфина (видимо, Ангрод и Аэгнор) и Беор с ними. К западу от Сириона сохранялись покой и благодать. Тем не менее, несмотря на столь продолжительное затишье, Финрод и Финголфин сумели быстро вступить в бой с большими армиями [2], едва ли уступающими тем, что воевали под их знаменами прежде, в Дагор Агларэб - им не потребовалось много времени, чтобы включиться в битву. Однако мощь Севера возросла чрезмерно, оба потерпели поражение и были вынуждены отступить, - а Дортонион пал. Тем не менее, Ородрэт не погиб в том сражении вместе с Ангродом и Аэгнором, ибо находился не в нагорьях, а держал крепость на Тол Сирион. Он выдержал первый натиск, и, хотя Финрод потерпел поражение в Топях Сереха и вернулся в Нарготронд, Минас Тирит устоял и продолжал обороняться еще в течение двух лет; когда, после разгрома сыновей Фэанора, Моргот снарядил против Ородрэта огромную армию во главе с Горфауром, и после жестоких сражений Долина Сириона была захвачена [4]. С поддержкой Кэлегорма и Куруфина остаткам защитников удалось отступить в Нарготронд. А надобно сказать, что среди подданных Финрода было множество синдар, принявших его власть после постройки тайного города, и его королевство состояло в тесной дружбе и союзе с народом Кирдана, а Дом Арфина более всех нолдор поддерживал теплые отношения с Дориатом. Но после потери Дортониона и всякой инициативы Фэлагунд предпочитал выжидать и вести оборонительные действия, не раскрывая врагу тайны своего точного местонахождения и сил; взятие Минас Тирита укрепило эту линию, потому что в страшный период наступления Моргота никто из эльфийских королей, сохраняя мудрость и осторожность, не решался на активные действия вдали от своих границ - а у Финрода не было в то время союзников, подвергавшихся особой опасности и нуждавшихся в защите. Это не было политикой тотальной изоляции, но временем для накопления сил - никто не мог бы наступать, не оправившись вначале от тяжелых последствий Битвы Внезапного Пламени. Между тем, "до Моргота доходили слухи о тайных планах и приготовлениях эльфийских владык" [2, гл.19], готовящихся оспорить его победу... Более прочих беспокоили его Финрод и Тургон, как-то пропавшие из поля его зрения, и Тингол, чьи силы существенно возросли за счет синдар, бежавших на юг и оставивших северную войну после падения Осады - так что в скором времени дориатрим разгромили крупные армии Врага в районе Брэтиля (458 год) и к северу от Амон Руд (462 год), на чем продвижение Тени в Бэлерианде и прекратилось до Пятой Битвы [4]. Наступило настороженное, переходное время, когда ни одна из сторон не могла уповать на общее превосходство и надеяться на твердо известное будущее в развитии конфликта... Единовластия среди нолдор не было также: после гибели Финголфина титул Верховного Короля стал означать меньше, чем прежде. "К имени Финарфина префикс был добавлен Финродом только после гибели Финголфина в поединке с Морготом. Нолдор разделились на несколько королевств, возглавляемых Фингоном, сыном Финголфина, Тургоном, его младшим братом, Маэдросом, сыном Феанора и Финродом, сыном Арфина, и те, кто последовали за Финродом, составили величайшее из них" [1]. Нарготронд был сильнейшим из королевств нолдор после Браголлах; как видно из дальнейшего - из планов Элу Тингола по освобождению своей дочери путем военной победы - он уступал в то время лишь Дориату. Впрочем, могущество Севера все равно намного превосходило силы разрозненных государств Бэлерианда, и час контрнаступления еще не пробил. Однако с Береном, пришедшим к королю Финроду за помощью, тот был связан клятвой - и потому обратился за советом и поддержкой к своим военачальникам, лордам Совета. Мы знаем, как это привело его к отречению и изгнанию (да и немедленная война против Ангбанда воистину не давала много надежды); но стоило бы обратить самое пристальное внимание на следующий момент в прениях, разгоревшихся вокруг сына Барахира: And after Celegorm Curufin spoke, more softly but with no less power, conjuring in the minds of the Elves a vision of war and the ruin of Nargothrond. So great a fear did he set in their hearts that never after until the time of Turin would any Elf of that realm go into open battle; but with stealth and ambush, with wizardry and venomed dart, they pursued all strangers, forgetting the bonds of kinship. Thus they fell from the valour and freedom of the Elves of old, and their land was darkened. "Лэ о Лэйтиан" описывает их так: Если предположить, что позиция эта выразилась в молчании (ибо тексты не сообщают ничего о роли Ородрэта в обсуждении просьбы Берена), мы все-таки не можем целиком и полностью полагать ее источником чары Куруфина Искусного: будучи наместником Финрода, приближенным к нему с юности, будущий король и в самом деле был связан в своих решениях особым долгом - долгом гаранта безопасности и стабильности при любом отсутствии лорда, долгом соучастника его власти. Тем больший интерес вызывает отношение Ородрэта к той линии, что проводилась Нарготрондом потом, после гибели последнего из сыновей Арфина. Поддерживал ли он изоляционистскую политику, или только терпел ее, не имея ни возможности заставить подданных следовать своей воле, ни права покинуть их, бросив тем самым венец, доверенный ему владыкой? Надо сказать, что нолдор вообще были не робкого десятка, и они доказали это не раз в ходе Великих войн под юными Солнцем и Луной - но все же легенды говорят в этом случае о страхе, сотканном в их сердцах волшебством фэаноринга. Обсуждать градации и степени этого страха можно долго (ср. слова Дугласа "Ородрет, видимо, испытывал тот же страх, может в меньшей степени, но в достаточной для того, чтобы такую политику поддерживать" [18]) - однако такое обсуждение останется бесплодным, не имея опоры в реальных сведениях. Куда продуктивнее будет рассмотреть величину опасений Ородрэта за судьбу королевства и те меры, что он принимал для сохранения его безопасности, для защиты народа, за который нес ответственность. О многом уже сказано было выше в тексте Профессора, как о последствии речей Куруфина; особую важность представляет история Союза Майдроса - ибо в то время Фингон и Майдрос создавали как можно более широкую коалицию, возрождая союз эльдар против Ангбанда. Сказано, что "Ородрэт не желал выступить по слову любого из сыновей Фэанора - из-за деяний Кэлегорма и Куруфина; и эльфы Нарготронда все еще уповали на тайну и скрытность в защите своей секретной цитадели" [2] - здесь источником изоляции выступает скорее народ, чем его король. Но и та единственная дружина, что пришла на войну, взяв знаки Дома Финголфина, сделала это "против воли Ородрэта" [2]. Можно видеть, что и сам он был склонен к сохранению статус-кво и невмешательству Нарготронда в события - такова была его воля, и он не меньше (хотя, наверное, и не больше) своих подданных несет ответственность как за благо, так и за вред, причиненный самоустранением королевства из событий. Хотя Моргот уже знал примерное расположение Нарготронда. Еще в Дагор Браголлах был захвачен Гэльмир сын Гвилина, и Враг слыхал слово "Нарготронд" [2], - а ему, с его великолепным владением эльфийскими языками и языковым чутьем нетрудно было услышать в его звучании "Нарог-ост-Ронд", чем достаточно явно указывается местонахождение города. Известно также, что с Тол-ин-Гаурхот постоянно приходили отряды орков, и они разоряли земли Западного Бэлерианда, и множество синдар и нолдор стали рабами Ангбанда [2]. Однако оборона на Талат Дирнэн по-прежнему была прочной, и уже тогда, по одному этому факту, Моргот вполне мог определить нагорья Таур-эн-Фарот как убежище одного из сильных своих врагов (что он, несомненно, и сделал, ведь позднее, во времена Турина, тайна города не была раскрыта ему как в случае с Гондолином, - а орки и Глаурунг быстрее нолдор подступили к воротам). Пятая Битва была великим торжеством Моргота - и, казалось бы, после нее все должны были перенять образ действий Нарготронда, бежать и скрываться, не дерзая соперничать с Тенью Севера. Но нет, один безумный храбрец все-таки нашелся: The Orcs and the wolves went freely through all the North, and came ever further southward into Beleriand, even as far as Nantathren, the Land of Willows, and the borders of Ossiriand, and none were safe in field or wild. <...> Many now fled to the Havens and took refuge behind Cirdan's walls, and the mariners passed up and down the coast and harried the enemy with swift landings. But in the next year, ere the winter was come, Morgoth sent great strength over Hithlum and Nevrast, and they came down the rivers Brithon and Nenning and ravaged all the Falas, and besieged the walls of Brithombar and Eglarest. Smiths and miners and makers of fire they brought with them, and they set up great engines; and valiantly though they were resisted they broke the walls at last. Then the Havens were laid in ruin, and the tower of Barad Nimras cast down; and the most part of Cirdan's people were slain or enslaved. [2] В [4] сказано, что именно эти стремительные нападения мореходов стали причиной, вызвавшей особый гнев Моргота, и обратившей его натиск в первую очередь против эльфов Фаласа. Но зачем понадобились такие действия Кирдану, правителю, чья мудрость не может быть подвергнута сомнению, тому, кто еще со дней ухода Олвэ в Аман получил дар предвидения, в котором неизмеримо превосходил всех эльфов Среднеземья? (Cirdan received a foresight touching all matters of importance, beyond the measure of all other Elves upon Middle-earth) [6]. Можем ли мы предположить, будто он не ожидал ответного наступления Бауглира или переоценивал свои силы, немало потрепанные в Пятой Битве, и надеялся выстоять против ярости Ангбанда? Нет, глупцом Кирдан никак не был. Право, итоги Битвы Слез заслуживают более внимательного рассмотрения. Она началась с разгрома некоторых сил Врага, затем натиск Фингона был сломлен, а его армии отброшены назад с большими потерями; новый перелом в ходе битвы свершился при вступлении в нее Тургона, проложившего себе путь через море орков, окруживших его брата; и почти тогда же в тыл вражеским полчищам ударили фэаноринги с главными силами Союза Майдроса, - и орки дрогнули, их натиск иссяк, а иные уже обратились в бегство. Едва ли можно сомневаться насчет величины их потерь в этом сражении... Показательно, что больше орки не упоминаются вплоть до момента, когда они надругались над телами павших хадорингов, отрубив им головы и набросав из них золотой холм... Моргот отправил в битву свои главные и последние резервы. Так ему удалось отрезать Фингона от Майдроса (а собственные его отряды оказались тем самым меж двух огней), после чего он нанес массированный удар по восточному войску силами драконов и балрогов, да еще тыл и фланг Майдроса были предательски атакованы Улдором - и, конечно, строй фэанорингов был нарушен, а их рати рассеяны, и они вынуждены были искать путь прочь из битвы, собирая к себе остатки нолдор и наугрим. Но даже при этом драконы понесли такие потери, что тоже бежали с поля боя. Армия фэанорингов, полагаю, проредила драконов и балрогов очень сильно - ведь они были хотя и могучи, но малочисленны, и действовали почти без прикрытия "пехоты" (орочьей смазки) - в этом быстром разгроме самой могучей армии Союза монстры и демоны должны были умыться кровью; да и вся последующая битва показывает, что орды Ангбанда уже были обескровлены, когда Готмог ударил на стык западных войск. В самом деле, они превосходили потрепанные рати Фингона и Тургона всего втрое, и потому были вынуждены концентрировать давление против одного из них, что дало другому возможность отступить; а натиск "всех войск Ангбанда" (уцелевших к тому моменту) сдерживался остатками людей Дома Хадора в течение одних-полутора суток, до самого заката шестого дня. Какими же были потери союзников, скольким из них удалось уйти и бежать от разгрома и уничтожения? Вопрос не праздный, ведь никогда не бывает так, чтобы в бою плен или гибель настигли всех. Согласно [14], 'nearly half of all the Gnomes and Men who fought there were slain'. Это можно перевести как "почти половина" или "около половины", но смысл не изменится принципиально... Вот что является источником появления множества шаек разбойников, "Волков" - людей, скитавшихся по Бэлерианду без крова и пристанища, добывая себе пропитание охотой или грабежом; а надо сказать, что с Пятой Битвой организованное сопротивление Морготу почти прекратилось, и его полчища хлынули на юг - чем вынудили многих сниматься с мест и бежать под защиту Кирдана (ведь не только среди засеянных полей, но "и в глуши никто не пребывал в безопасности" [2]). Свои уменьшившиеся силы Моргот распылил по Бэлерианду и Северу, а вот у его врагов оставался еще важнейший резерв - ведь Дориат и Нарготронд, сильнейшие из эльфийских королевств, практически не пострадали в Пятой Битве. Забегая вперед, вспомню, что после падения Гаваней Враг 22 года (!) не вел активных боевых действий, ограничиваясь лишь мелкой грызней в районе Брэтиля и Тол Сирион (подробный рассказ о ней можно найти в [17]). Выходит, момент, наступивший сразу после поражения Союза Майдроса, был наилучшим для объединения сил врагов одного Врага и нанесения ему контрудара, что был бы способен на время ослабить последствия Битвы Слез и освободить Бэлерианд от владычества Моргота. Похоже, именно это имел в своих планах Кирдан, терроризируя войска Севера своими молниеносными высадками. Может возникнуть вопрос - в каком именно районе они осуществлялись? Очевидно, здесь речь идет о морских десантах, так что вряд ли это происходило в Фаласе. Эльфы Нарготронда защищали свои владения сами, а чужаков преследовали. По Сириону невозможно подняться выше Андрама, и хотя некоторые враги доходили до Нан-Татрэна, их вряд ли было много, и вряд ли Моргота могло сильно обеспокоить сопротивление, оказанное столь далеко на юге. Гипотетической ареной важных высадок могут быть только Хитлум (с Нэврастом) и равнины Восточного Бэлерианда с Талат Рунэн (куда можно добраться, поднимаясь по течению Гэлиона); но что-то подсказывает мне о приоритете Хитлума в данном отношении - эти земли были лучше знакомы народу Кирдана и они не отстояли от Гаваней так далеко. Судьба Хитлума после Нирнаэт Арноэдиат обычно представляется людьми довольно туманно, а при попытке кратко выразить эти представления мы получим примерно следующее: "в страну не вернулся никто из воинов, но ее наводнили вастаки, покорившиеся Морготу, и больше ничего хорошего там не было". Что же, в какой-то мере это действительно так. Но задумывался ли кто-нибудь над такими вопросами: когда именно Хитлум захватили вастаки, не сразу же после битвы (откуда бежали все вастаки, кроме кланов сыновей Бора и Улфанга, а эти были истреблены)? в самом ли деле никто не вернулся туда с полей Нирнаэт, или это лишь поэтическое преувеличение? встретил ли Моргот какой-то отпор в Хитлуме, пусть не прямое военное сопротивление (его, конечно, быть не могло), но партизанское движение? А все эти вопросы имеет смысл задать. Ибо в [8] говорится, что "годы шли, и жизнь исконных обитателей Хитлума, что еще оставались там, становилась все тяжелее и опаснее". Согласно [7], "вастаки ненавидели эльфов, но боялись их еще больше - из-за того они и старались держаться подальше от гор - в горах, особенно на юге, нашло прибежище немало эльдар; так что вастаки, разорив и разграбив южные земли, отступили на север". "Моргот был уверен, что Эред Вэтрин станет неприступной преградой и для беженцев с севера, и для подмоги с юга" [7] - а значит, не был спокоен насчет положения в Хитлуме, и подмоги опасался (причем не мог он не знать, что Эред Вэтрин - не преграда для фалатрим, уже приходивших однажды морем на помощь Хитлуму большим войском). До 481 года посланцы Тингола приходили к Морвэн и передавали дары в обе стороны, и только про этот год сказано, что "власть Моргота возросла за год и весь Хитлум подпал теперь под его тень" [7] (тогда же не вернулись и дориатрим). Прежде главной причиной огражденности Хэннэт-Аннун были "недобрые люди, бродившие в окрестных лесах" [7] - а были это, очевидно, не вастаки, а хадоринги - даже навести порядок в захваченной стране и покончить с разбойниками Север сумел не сразу. Неверно также, будто никто не вернулся в Хитлум с Битвы Слез: мы знаем про Аннаэля из митрим; возможно, к нему стоит прибавить Алгунда и Форвэга из людей Дор-ломина, а также Асгона, чье знание хитлумских перевалов и "удача", известная людям, наводят на мысль, что он принадлежал к старшему поколению [10]. И это лишь имена, сохранившиеся в других легендах. Из [8] известно также, что Риан потеряла разум от горя, "когда Дор-ломина достигли слухи о Нирнаэт Арноэдиат, а о ее супруге [Хуоре] вестей не было" - и это было прежде, чем страну наводнили вастаки [7]. Что касается самой [7], то она существует в двух версиях, одна из которых действительно говорит, дословно, "в Дор-ломин не пришло никаких вестей". Другая же, вынесенная Кристофером в Примечание 3, сообщает, что эльфы, нашедшие приют в тайных убежищах поблизости от Хэннэн-Аннун, не рассказали Морвэн ничего определенного о судьбе ее мужа, поскольку видели, как его оттеснили на юг вместе с Тургоном: таким образом те, кто оставался с Фингоном, в самом деле не знали, что сталось с воинами народа Хадора, и не могли поведать об этом их родичам в Дор-ломине. В 491-495 годах Туор наводил страх на новых хозяев своей земли [8]; а Морготу в 494 году приходилось специально "подогревать ненависть" вастаков к хадорингам и эльфам [10]. Конечно, со временем потенциальные возможности сопротивления падали, и восстание, поднятое в 495 году Турином, не добилось сколько-нибудь впечатляющих результатов - однако и собравшийся тогда отряд сумел уцелеть до 500 года, когда перешел в подчинение к Хурину и покинул страну [10]. Еще любопытнее обстоятельства прихода вастаков в Хитлум. В самом деле, если Моргот обманул их, "так что они уже не были друзьями ему" [8], то почему не остались они в восточных землях, богатых и плодородных? А надо сказать, что фэаноринги и карлы, спасавшиеся из Пятой Битвы, наверняка опередили возвращение вастаков в их дома на Талат Рунэн, по которой и должен был пролегать путь восточной армии Союза Майдроса в ее отступлении к горе Долмэд; о масштабах мести фэанорингов за предательство, учиненной в шатрах вероломных союзников в отсутствие их воинов, можно только догадываться, - однако [7] упоминает, что в народе захватчиков "было мало женщин". Не стоит дивиться после этого недоверию вастаков Хитлума к Морготу и глухому недовольству его властью - что в конце концов, согласно одной из версий, привела к выступлению этого народа под знаменами Эонвэ в Войне Гнева [11]. Несомненно, Кирдан скорбел о бедах, пришедших на людей и эльфов Хитлума, тем более что митрим состояли в близком родстве с фалатрим. В то время он вообще собирал к себе беженцев из Бэлерианда (видимо, также из Хитлума), да и после падения Эглареста и Бритомбара эта политика продолжилась уже с Тол Балар и из крепости в устье Сириона (см. слова его посланцев, Гэльмира и Арминаса, сказанные Туору: "если идешь ты ныне в южные гавани, то путь твой верен" [8], а также историю народа Аннаэля, и спасшихся из Дориата и Гондолина). Но можем ли мы сказать, собирался ли он со временем усилить свои десанты и в их логическом развитии вторгнуться в оккупированный Хитлум? Если вспомнить, что Кирдан мог предвидеть ответные шаги Бауглира - нет. Он ждал нападения на свой край и готовился к тому, чтобы отразить его. А если он сам же и спровоцировал Врага на ответный шаг - не значит ли это, что владыка Гаваней планировал именно так одержать верх над армиями Севера, что он полагал войну в Эгламаре крайне невыгодной для противника? Наверное. Но нельзя сказать также, будто он рассчитывал только на свои силы, подорванные Битвой Бессчетных Слез, и на каменные стены - ведь всего этого оказалось мало. Достаточно обратиться к карте, чтобы понять, на что полагал Кирдан свою надежду перейти в наступление: армия, осаждающая Гавани, открывала спину нарготрондскому королевству! Если учесть, что враги уже на месте строили свои стенобитные машины и потратили немалое время на штурм укрепленных городов (а сколько времени шла война до начала осады, в Эгламаре, мы не знаем), станет ясно, как сильно рисковал Моргот в 473 году. Видно, он изрядно опасался уязвимости Хитлума. Несомненно, что армия Нарготронда, оказавшаяся полностью боеспособной после двухсот лет Долгого Мира, продолжала существовать и после гибели Финрода; ясно также, что Кирдан, претворяя в жизнь свой замысел, не мог не посвятить в него союзников, которых планировал задействовать. Так что полное отсутствие всяких попыток вмешаться со стороны Нарготронда было вызвано не объективными военными трудностями, а соображениями политики. И в них была своя мудрость, которой нельзя отрицать. В самом деле, Север обладал подавляющим превосходством над государствами Бэлерианда, и рано или поздно его мощь должна была сокрушить их все. После неудачи Союза Майдроса это понимал каждый эльфийский король. И в условиях, когда вооруженная оппозиция власти Моргота уже в основном подавлена, активная борьба против него в самом деле не имела смысла: она лишь приводила к обнаружению врагов Тени и уничтожению их превосходящими силами. И об этой мудрости Ородрэта говорят легенды (см. Приложение к [7]), не отрицая ее для времен более поздних, чем падение Гаваней (а именно - для 485-489 гг., поскольку речь там идет о деяниях Двух Вождей на Дол Куартол). Хотя и здесь автор не обходится без ложки дегтя, оговариваясь, что эта мудрость в бОльшей степени соотносится с заботой о своих подданных, и о сохранности их жизней и добра. Известно (также из [7]), что в тот период Нолу Кирдан и Элу Тингол уже находили политику Ородрэта вполне отвечающей сложившимся обстоятельствам, и в 495 году посланцы Кирдана предостерегали нарготрондского короля от открытой войны... Однако в 473 году такая изоляция была несвоевременной, и сохранение Ородрэтом его прежней политики невмешательства в происходящее свидетельствует о непонимании всей важности и глубины критического момента. Ведь никакая армия, осаждающая Гавани, не выдержала бы удара в спину, - а войско Моргота вдобавок находилось в крайне невыгодной позиции, отрезанное от Ангбанда тремя горными цепями и 300 лигами пути через враждебную территорию (250 по прямой). Упершись лбом в каменные стены, вражья орда оказалась бы поймана в ловушку и истреблена. Гавани Кирдана обладали уникальным положением в смысле связности. Именно они могли стать точкой приложения для сил эльфов и людей, а не что-либо еще: отсюда легко можно было добраться и в Хитлум, и в Нарогард. Учинив Врагу подобный разгром, союзники и в самом деле могли бы перейти в наступление и отвоевать Хитлум, восстановив оборону по восточным отрогам Эред Вэтрин. Это неминуемо привело бы к перемещению центра тяжести вооруженной борьбы в район Тол Сирион (как уже бывало раньше). А здесь легко сходились усилия Дориата, Нарготронда, Гондолина и Эгламара, образуя защитное ядро, о которое Моргот мог бы еще долго обламывать зубы. Случившееся же на самом деле было воистину окончательной катастрофой: стратегическая позиция врагов Севера оказалась разрушена, из нее было выбито звено с максимальной связностью - что делало все дальнейшее противоборство бессмысленным. Скажем, всякая попытка освободить Хитлум была заранее обречена на провал в условиях одновременного контроля Мэлько над Эгламаром и Долиной Сириона. Трудно поверить, что жители Нарготронда переступили через долгую дружбу и прямой военный союз, что связывали их с эглайн [5]. Особенно трудно, если помнить, что между представителями двух народов было заключено множество браков [16]. Но "Лэ о Лэйтиан" сообщает нам именно об этом: Кстати, до этого посылалось и много других кораблей: на всякий случай Кирдан готовился к худшему и успел переправить часть своего народа на Тол Балар (где небольшие поселения эглайн были еще до возвращения Моргота [4]). На этот факт указывает примечательное описание переселения эдайн в Нумэнор в первые полвека Второй Эпохи: согласно тексту, построенный для них флот включал от 150 до 300 кораблей, для каждого из которых Кирдан назначил капитана [12]. А это означает, что в то время в его народе набралось еще 150-300 моряков, достаточно опытных для такого поста. Подумаем: ведь и капитаном может стать не всякий, и вовсе не весь народ Кирдана занимался мореходством или постройкой кораблей (ибо всегда есть нужда еще и во множестве представителей других профессий), и даже не все эглайн, далеко не все, вообще происходили из "народа мореходов". Так сказано в [9]: Возникает вопрос - почему же Моргот, приблизительно представлявший себе местонахождение Нарготронда, решился атаковать Кирдана в его Гаванях, подставляя спину под удар рондотрим? Разве мог он знать в точности о причинах ухода Финрода и о волшебных чарах Куруфина? Очевидно, нет, если только Гвиндор не поведал об этом в плену; но знаки Дома Финголфина, под которыми эльфы Нарготронда шли в Битву Бессчетных Слез, могли сказать ему достаточно о политике изоляции, проводимой Ородрэтом. Ибо они свидетельствовали ясно об устранении Дома Финарфина от войны. Ведь уже тогда Майдрос созидал альянс всех эльдар, насколько он мог этого добиться (и Моргот знал об этом от Улдора Проклятого); и народы Эгламара и Нарготронда, издавна состоявшие между собой в прямом военном союзе, уже тогда оказались разделены. Страх же перед появлением фалатрим в Хитлуме заставил Врага пойти на превентивный удар, уводящий его армию в крайнюю даль, где она уже не могла бы получить никакой поддержки от Ангбанда. Едва ли можно сомневаться, что этот страх прекрасно уживался в Морготе с чувством торжества и самоуверенностью. Известно например, что Гитлер принял решение о нападении на СССР до завершения войны с Англией именно потому, что боялся войны на два фронта - его мысль воистину шла весьма извилистым путем, и нет оснований отрицать такую же сложность и противоречивость в мышлении более великого агрессора и тирана. С другой стороны, почему Кирдан, не сумевший добиться согласия Ородрэта на свой план, все-таки продолжал раздражать и атаковать Бауглира, выманивая его войско из северных владений? Скорее всего, эти атаки начались еще прежде переговоров с потенциальными союзниками, ведь с каждым днем Моргот оправлялся от своих потерь, а эльфами и людьми овладевало все большее отчаяние - так что скорость казалась важнее готовности и уверенности в помощи, а каменные стены давали шанс выстоять и сориентироваться в новых условиях. А потом отступать было уже поздно, и Кирдану оставалось надеяться на пополнения, что он получал вместе с беженцами из Бэлерианда. Впрочем, не исключена и задержка с началом предварительной эвакуации мирного населения на Тол Балар, вызванная первоначальной уверенностью Кирдана в победе (и участии Ородрэта). Может быть высказано сомнение в наличии вообще каких-нибудь военных планов, замыслов и сил у Кирдана, ибо читатели часто представляют его эльфов слабым народом - даже не народом, а населением двух гаваней на берегу моря. Но такое впечатление ошибочно: область компактного проживания эглайн была ограничена Эред Вэтрин на севере, Морем на западе и юге, рекой Hэннинг в верхнем и среднем течении на востоке, а также включала неопределенные окрестности ее устья на юго-востоке, и вместе с тем Тол Балар и южное побережье Бэлерианда и Арвэрниэна [2]. Да и помощь, оказанную ими Фингону в 462 году, трудно счесть шуточной... Поэтому я не вижу причин сомневаться в реконструированных намерениях Кирдана относительно реванша за Пятую Битву. Эта схема была осуществимой, о чем свидетельствуют опасения Моргота перед ее повторением в меньших масштабах: в 495 году Враг усилил оборону побережий Фаласа, чтобы не допустить высадки отрядов Кирдана с Тол Балар (!) и соединения их с нарготрондской ратью [8]. О временах, последовавших за падением Гаваней, можно сказать немногое. Изоляция стала теперь единственным мудрым решением, и Ородрэт долго продолжал такую политику без колебаний. Даже когда его подданные, пораженные примером Двух Вождей, заговорили о напрасной медлительности короля и необходимости сражения с Врагом в открытой битве, он не позволил никому из своего народа уйти к Турину и Бэлегу, а к предложению помочь Амон Руд "всем, кроме оружного выступления", его, "как думали", подвигли Тингол и Мэлиан [7]. Однако он запретил отрядам Двух Вождей заходить на территорию Нарогарда или загонять туда орков. Это было в 485-489 гг. Само по себе это ярко характеризует внешнеполитическую линию короля. Когда в 488 году Халдир, сын Ородрэта, был пойман в ловушку и повешен на дереве орками, эльфы Нарготронда стали еще более осторожны и скрытны и не позволили бы даже эльфу проникнуть в их земли [4]. Однако с появлением Турина ситуация стала меняться. Несомненно, над душами всех рондотрим, включая их короля, тяготело великое горе из-за гибели Финрода и десяти верных; для Ородрэта к нему прибавлялись боль от потери Халдира, разлуки с другим сыном и бремя власти. Ибо он, будучи королем, более других эльфов Нарготронда нес ответственность за все то добро и зло, что проистекало из самоизоляции его народа, и не мог не сознавать всего ужаса многих своих решений. Наверное, Турин и сам не понимал, какую рану растравил он в сердцах нолдор, почему на самом деле они идут за ним и слушают его слово. Они снарядили давно бездействовавшее войско и освободили многие земли, вселив надежду в помыслы эльфов и людей. Они построили огромный каменный мост, чтобы отряды малой и средней численности могли быстро пересекать Нарог: во времена Финрода в этом не было нужды, ведь любая война означала прежде всего далекий поход, - а теперь она полыхала у самых границ Нарогарда, на севере, на востоке и на западе... Они хотели искупить совершенное ими предательство, погубившее их короля, смыть вину за свое спокойствие, добытое ценой предательства родства и клятв. Они жаждали отомстить Морготу за прошедшие годы страха, за муку, что поселилась в их душах, за внутреннюю Тень, ужас перед которой лишил их свободы. Но желание это было столь жгучим, что ради него они не прислушались к совету Валы, как прежде отвергли волю Фэлагунда, который "не был одним из Валар, чтобы повелевать ими". И на этом история Нарготронда подошла к концу. Какие осколки остались от нее? Гэльмир-Фарамир и Арминас, ставшие спутниками Эарендиля [10]. Роднор Финэллах Гиль-галад, принявший титул Верховного Короля нолдор после гибели Тургона, и имя Эрейнион, "потомок королей". Когда он назвался так, я не знаю: может быть, услыхав известия о разрушении Гондолина, может быть, после разграбления Устья Сириона фэанорингами, когда Майдрос провозгласил свой сюзеренитет над всеми эльфами Внешних Земель [13]... Но это имя было им прославлено, уже в грядущие дни. 2003 Источники:
return_links();
//echo 15;
?>
build_links();
?>
|