Главная Новости Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Личные страницы


Ноло Торлуин

Мир тяжелого слова

Если второй том романа был человечен - в самом традиционном для литературы смысле этого слова, то третий том оказался неожиданно глобальным - для истории Арды.

Второй том - гимн пробудившейся надежды - казалось, давал читателю возможность "вернуть" искаженную автором фактологическую реальность в русло "Сильмариллиона", возвращая Эарендилю возможность молить Валар о прощении для людей и эльфов.

Третий том отсылает нас не к эльдарам - к Эру. К Айнулиндалэ. К миру Предпетому.

К фразе Единого "И ты, Мелькор..."

В мире Толкина она обычно трактуется как предупреждение Всеотца восстающему против его созданию.

В мире ПП в итоге оказывается, что дело отнюдь не в том, что Мелькор посмел восстать.

Мелькор был единственным, кто посмел спросить.

Ровно то же самое "послепламенный" Эру мог сказать любому, кто дозвался бы до его.

Предвечному духу. Эльфу. Человеку. Гному. Орку.

Независимо от того, темный он или светлый, сражается на стороне Валар, нолдор, Мелькора или новой силы, только появившейся в мире - двуглавого Властелина Мордора.

Финал второго тома обещает, что все можно избыть - не только собственные ошибки, но даже силы Судьбы, из плена которых вырывается Феанор. В третьем томе автор, сам того не желая, забирает свое обещание назад.

Потому что ключевое понятие всего романа - ПРЕДПЕТО. Недаром Моргот так жалеет о данной поневоле клятве. Даже он - сильнейший из Валар, по понятным причинам не призывавший в свидетели Эру, оказывается в плену произнесенного слова.

Изреченное слово приобретает в мире ПП неодолимую силу.

И сколько бы не пытались герои вырваться из деспотии Предпетого - им все равно это не удастся.

Второй том был гимном победителей.

Третий - плач проигравших.

Каждый из героев проигрывает возможное и казавшееся таким близким будущее.

С нолдорами - после Нирнаэт - и так все ясно. Посмотрим на тех, кто вроде бы победил.

Моргот теряет Воплощенный Пламень - и самого себя.

В тисках замершего настоящего бьются пятеро ушедших из Ангбанда майар. Саурону, восставшему второй раз в своей жизни, остается рассчитывать на помощь Валар или Эру! - и за этим видна ехидная ухмылка Единого.

Даже вастаки, вроде бы получившие все, что хотели - героическую гибель и бессмертную славу, качество которой их совершенно не волнует - а самом деле проиграли. Кто через пару тысяч лет будет помнить, кто именно предал Маэдроса? Уже к началу Третьей эпохи большинство жителей Средиземья понятия не имеют, кто это вообще такой...

Роман о людях (в широком смысле этого слова) превращается в роман о Боге.

Мир находится на низшей точке развития - и тем, кто заперт внутри него, кажется, что вверх уже никогда не подняться.

Все роли распределены заранее, и пьеса идет своим чередом.

Причем режиссер, ее ставящий, не позаботился даже о том, чтобы актер хоть мало-мальски соответствовал требованиям предназначенной ему роли.

Предназначение и индивидуальность не только не дополняют, но даже зачастую противоречат друг другу.

И два Предвечных духа, смотря свысока, произносят свой приговор этим букашкам, искренне думающим, что их возня может хоть что-то изменить.

"В мире воплощается Тема". А если сказать шире - воплощается Предпетое.

Зачем явился в мир Воплощенный пламень? Видимо, чтобы погубить Мелькора - или, точнее говоря, заставить его пропитать собой всю Арду. Зачем? Ну кто же знает мысли Единого? И Воплощенный Пламень с успехом исполняет свое предназначение. И желания и действия Феанора как индивидуальности уже не имеют ровным счетом никакого значения. Ведь он не причинил бы зло другу ни при каких условиях. Сыновья Феанора, за весь третий том так и не вспомнившие о Берене и Лучиэни (исключение - Маэдрос, но его интересуют исключительно мотивы отца, а не сам Камень или возможность его добыть), очень скоро окажутся в тисках Клятвы - и их личные предпочтения, интересы и качества опять-таки не окажут никакого влияние на исполнение предпетого им. И Саурон, сам того не подозревая, готовит появление нового Врага, без которого не будет исполнено Предпетое для Средиземья...

Талло и Ирбин - единственные Поющие Ангбанда, продолжающие творить Музыку ради Музыки - очень хорошо это чувствуют. И, желая своему Властелину добра, искренне надеются, что кто-нибудь окончательно освободит Мелькора от Моргота, Стихию - от индивидуальности, с каждым днем становящейся все более жалкой и отвратительной. Только вот сами они на такое не решатся, Саурону - самому верному стороннику Темы Восстающего в Мощи - развоплотить Мелькора не удается, а нолдора, который мог это сделать, больше нет.

С первого взгляда кажется, что речь идет о Феаноре.

Но Феанор - на самом деле - не смог изменить в Предпетом ровно ничего, несмотря на дарованное от рождения могущество. Даже Клятву о Сильмарилах он не преодолел, а обошел, просто подарив Камень. С прелестной формулировкой: "Пусть решит судьба".

Как будто произнесенное предпетое спрашивало его разрешения...

Мне кажется, речь тут идет о Мори. Единственном нолдоре, почти принявшем Тему Мелькора - вопреки изреченному, что ни один эльф не согласится служить врагу.

Какой бы выбор ни сделал подросший Уголек - он равно оказался бы вне рамок Предпетого.

Мори мог бы окончательно перейти на сторону Врага - и надень он Венец, итог Войны Гнева не смог бы предсказать никто.

Мори мог бы вернуться к Свету - и, использовав накопленные за долгие годы жизни в Ангбанде умения, вернуться в Крепость и, выбрав подходящий момент, поразить Врага, развоплотив его, - и Стихия, потеряв навсегда облик, обрела бы, пожалуй, мощь, близкую к прежней - и сохранила бы индивидуальность. И тогда вместо Войны Гнева сразу началась бы Дагор Дагорат - что опять-таки в планы Эру явно не входило.

Поэтому Мори фактически от выбора отказался.

И совершенно неважно, каковы были мотивы такого решения. В мире ПП, чем больше герой пытается "дергаться", тем вернее и быстрее запутывается о в паутине Предпетого. И тем полнее оно воплощается.

От окончательного перехода на сторону Врага "такого нолдора" удерживает память о Феаноре.

Так величайший из нолдорских мастеров исполнил волю Эру еще один раз.

Хочется надеяться, что Феанор о своей роли в мире Арды так и не узнал.

Не любил он Единого.

И роман "После Пламени" очень хорошо объясняет, почему.

Видимо, нелюбовь к Единому тоже была предпета.


Размещено: 31.05.06



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>