Герман Рыльский КОГДА УШЛА Потерялся зыбкий след - удержать тебя не мог тот неверный тусклый свет, тот лучины огонек, ты ушла, и для тебя нет возврата в этот мир, ты была смелее нас, кто бы что ни говорил. А то не черным вороньем ночь закроет небосвод, день ушел, и мы уснем, мы отправимся в полет... Как небрежною рукой крошки хлеба со стола - и за то, что ты со мной, и за то, что умерла... Места в жизни не нашла, хоть искала много лет, а теперь, когда ушла, за оградой места нет, и молитвы над тобой не прочтут за тяжкий грех - только это не беда, ты была смелее всех. А то не черным вороньем ночь закроет небосвод, день ушел, и мы уснем, мы отправимся в полет... Как небрежною рукой крошки хлеба со стола - и за то, что ты со мной, и за то, что умерла... А за то, что не пошла ни на север, ни на юг, и поверить не смогла самой близкой из подруг, и за то, что умерла, не послушавшись людей, станешь ветром и дождем, стаей белых лебедей. А то не черным вороньем ночь закроет небосвод, день ушел, и мы уснем, мы отправимся в полет... Как небрежною рукой крошки хлеба со стола - и за то, что ты со мной, и за то, что умерла... МАЛЕНЬКАЯ КОЛДУНЬЯ Большое кресло, что старый трон, в камине искры, как светлячки, и в белой муфте, забыв про сон, сжимаешь бледные кулачки. За стенкой тихо скребется мышь, и дремлет ворон под потолком, лишь только ты в этот час не спишь, все утираешь слезу тайком... Тебя опять пригласить забыли лететь на шабаш в ночь полнолунья - лишь звезды окна посеребрили, и плачет маленькая колдунья. А ночь темна, но блестят снежинки, в твоей руке догорает свечка, заносит вьюга в лесу тропинки, и бьется маленькое сердечко. А на окно колдовской узор к утру опять наметет мороз... В твоей душе полыхал костер, и лился дождь бесполезных слез. Камин погаснет, и, словно дым, на помеле улизнешь в трубу - гордясь своим ремеслом дурным, ты твердо веришь в свою судьбу. Зевнув, заложишь в волшебной книжке страничку мятой фольгой конфетной, но не уснется тебе, глупышке, своей пленилась мечтой заветной. А ночь темна, но блестят снежинки, в твоей руке догорает свечка, заносит вьюга в лесу тропинки, и бьется маленькое сердечко. *** Когда я дойду до последней черты и в узел сплетутся три разных дороги, и в камне оставят навеки следы своими копытами единороги, ты вспомнишь о том, как трещали костры и плети терзали распятое тело, и снова заглянешь в лицо пустоты, лицо, что белее, чем маска из мела; когда черных крыльев невидимый взмах закроет окно, и слепая ворона, на время забыв о незрячих глазах, посмотрит со спинки старинного трона, ты в сердце направишь мне злую стрелу, спокойно нажав на курок арбалета, а после сама превратишься в золу сгоревших костров позабытого лета. Ты не помнишь, как выглядят лунные блики, но тупятся мечи и ломаются пики, и, услышав сквозь сон неродившийся крик, ты откроешь глаза - пусть всего лишь на миг. А зимние ночи все так же темны, когда ищут факел дрожащие руки, и те, кто уже не вернулся с войны, не смогут почувствовать горечь разлуки. Ржавеют доспехи, в которых лишь прах, и больше рука не поднимет забрала, и снова в знакомых до боли чертах, плечами пожав, ты меня не узнала, и в черном безмолвье прошедших веков, как в мраке сыром пересохших колодцев, видны, как следы от тяжелых оков, зловещие тени горбатых уродцев. И тайные знаки на впалой щеке оставят твои пересохшие губы, и факел погаснет в дрожащей руке, когда заиграют вновь медные трубы. Ты не помнишь, как выглядят лунные блики, но тупятся мечи и ломаются пики, и, услышав сквозь сон неродившийся крик, ты откроешь глаза - пусть всего лишь на миг. ТРОЛЛИ В муке катаясь и прыгая в соли, в амбаре бесятся глупые тролли, и ты услышишь их пьяные речи, вниз головою на пол падая с печи. Пробила крышу труба от камина, в твоей косе вплетена паутина, есть для гостей у нас дырявая кружка, к тебе опять не заходит подружка... Вдень в озорную медь волос серебристый бубенец, из росы и диких роз ты сплети себе венец, древней пляской рассмеши всех языческих богов, яркой краской распиши колдовскую зелень мхов! А тролли гадят в муке и припасах и нагло дрыхнут в копченых колбасах, и под руками фальшивят аккорды, когда ты видишь их пьяные... лица! Пробила крышу труба от камина, в твоей косе вплетена паутина, есть для гостей у нас дырявая кружка, к тебе опять не заходит подружка... Вдень в озорную медь волос серебристый бубенец, из росы и диких роз ты сплети себе венец, древней пляской рассмеши всех языческих богов, яркой краской распиши колдовскую зелень мхов! Комментарий ЭовинГермана Рыльского можно назвать начинающим с трудом. В краснодарской толкинистской и рок-среде он уже снискал определенную славу и как поэт, и как музыкант. Однако, среди широкой публики стихи и песни Германа еще неизвестны, и это, в принципе, и стало причиной того, что публикуются они именно в Гостиной. Подборка сия состоит из четырех текстов, в узком кругу уже достаточно известных. "Светло-суицидальная" "Когда ушла", трогательная "Маленькая колдунья", загадочная "Когда я дойду до последней черты", веселые "Тролли" - все стихи-песни совершенно разные, в каждом свое настроение, своя изюминка. Еле заметные формальные шероховатости, конечно, есть - но песенное исполнение и не такие недочеты сглаживает. Конечно, жаль, что Гостиная пока не имеет возможности вывешивать звуковые файлы (выношу порицание своему компьютеру с его ограниченными возможностями ;)). Так что знакомьтесь пока с текстами - надеюсь, что вы их оцените.
|
return_links();
//echo 15;
?>
build_links();
?>