Главная Новости Золотой Фонд Библиотека Тол-Эрессеа Таверна "7 Кубков" Портал Амбар Дайджест Личные страницы Общий каталог
Главная Продолжения Апокрифы Альтернативная история Поэзия Стеб Фэндом Грань Арды Публицистика Таверна "У Гарета" Гостевая книга Служебный вход Гостиная Написать письмо


Лев Лобарев

Дорога, которая не кончается

псевдофантастическая хроника

ВНИМАНИЕ!

1. На данный момент всякое сходство персонажей с реально существующими людьми может являться лишь досужим вымыслом читателя.

2. Адекватность изложения и описания всех рассматриваемых событий остается на совести автора.

Автор благодарит Сэнту, Хэлл и Кэт Апельсиновую Кошку, без участия которых эта повесть вряд ли была бы написана. Перечислять остальных было бы слишком долго.

Посвящается Светлой Памяти Элен Эрегионской.

Я повстречал художника, рисовавшего на запотевшем стекле плацкартного вагона, и он нарисовал историю, как рассказывает собственную жизнь попутчику, сходящему на следущей станции, и несовершенство рисунка позволило мне разглядеть самого себя, который чем-то от меня отличался, поскольку нашел чего мне не хватает сейчас, и тосковал о чем я еще не догадывался, но когда я, позабыв о себе теперешнем, протянул художнику руку - того уже не было, и мне некому было рассказать об этой встрече.

Сергей Вальков (Лещина)

Повесть о том, как исправляются неисправимые романтики.

"ПРОЛОГ I. "МНЕ НУЖЕН СПУТНИК..." "

          "Вы не видели здесь человека... странного... как я?.."

За порогом полуподвальчика тепло и тихо. Душный "предбанник" как обычно светел и пуст. Дверь открыта, несмотря на ставшую уже привычной пришпиленную к ней бумажку "Закрывайте двери!". Здесь, как всегда пахнет краской, свежими опилками и кровью.

В коридоре по-воскресному пусто и тихо. Внутри нет ни души, и с улицы не долетает ни звука. Грязно-серые стены привычно переходят в грязно-белый потолок. Пыльная желтая лампочка над головой не оставляет места тени. Обитая кожезаменителем дверь в конце коридора, конечно, закрыта. Дверь в большой зал, конечно, распахнута настежь.

В дальнем углу зала, опираясь спиной о стену, сидит на корточках светловолосый парень в сером свитере и белой ветровке. В руках он с брезгливым интересом вертит деревянный меч.

В зал заглянул тренер.

- А... Вы кто? - спросил он почему-то тише, чем обычно.

Тот отложил меч и сказал:

- Я, вообще-то, Странник.

Тренер, скорее всего, его не понял.

- А... вам кого, собственно? - снова вопросил он.

Странник ответил, что никого. А когда тренер, пожав плечами, повернулся, чтобы уйти, сказал:

- Это ты, значит, и есть Боб?

Тренер Боб буркнул что-то вроде: "Да, но он занят."

Странник сузил глаза:

- Ты, говорят, здорово дерешься на мечах?

Тренеру захотелось спросить, кто говорит, но он не спросил. Однако, показать свою удаль, был, как обычно, не прочь. Оглядев Странника, решил: "Хиловат", но потом уточнил про себя: "Хиловат, но ловок".

Но тут за обитой кожезаменителем дверью зазвонил телефон. Боб сказал: "Я сейчас," - и ушел. А когда вернулся, Странника уже не было. Деревянного меча не было тоже. Вместо него, аккуратно прислоненный к стене, стоял тяжелый темный клинок с частыми выщербинами на тусклом лезвии.

Боб долго медлил в дверях, прежде чем решился войти. Потом хотел взять меч в руки, но не взял. Не смог. Не из страха, нет...

На счастье, за кожаной дверью вновь раздался телефонный звонок.

...А потом он будет сидеть в соседней комнате и пить крепкий чай из помятой кружки. На столе, конечно, будет разломанный батон, полупустая банка старого варенья, конечно - блестящий самовар в водяной лужице, набежавшей из плохо закрученного краника. И, конечно, кто-то вбежит, завопит что-то веселое и нечленораздельное, оторвет кусок булки и исчезнет, и, ненароком приложившись измазанной ладонью, оставит на столе бурое пятно, к счастью воняющее краской. Странник будет с непонятной иронией посматривать на всю эту суету и брезгливо терзать гитару. Гитара едва работает, у нее только пять струн, шестая потеряна неизвестно когда.

Если в дверь заглянет тренер Боб, то он тихо постоит минуту, потом повернется и уйдет. А если зайдет местный комиссар - Димка, то он останется и сядет. Может, отщипнет кусочек хлеба, может, выпьет чаю, если кто-нибудь из девчонок догадается ему налить.

Они будут слушать Странника. А Странник будет травить байки - сначала смешные, потом - странные, а потом такие, от которых захочется плакать. А потом скажет:

- Мне нужен спутник.

Все они будут молча смотреть на него, не зная, говорит ли он серьезно, или это прелюдия к очередной байке. Тогда пальцы Странника пробегут по струнам гитары. Дима поморщится - ведь у него абсолютный слух. Мелодия будет дивно нездешней и знакомой до боли в сердце. Но никто не сможет ее вспомнить. Дима поморщится уже мысленно - ведь не может быть, чтобы он не запомнил какой-то мелодии.

Странник запоет... И песня будет необыкновенно близкой, будто часть души, неизвестная тебе самому. В ней смешаются звон боя, и ярость поражения, и гордость победы, и тревожная тишина ночи, и жажда чего-то неведомого, и пронзительный, настойчивый зов дальней дороги... И песня покажется всем очень знакомой, но...

Странник оборвет мелодию на середине фразы резким аккордом, подождет, пока гитара затихнет, и прижмет ладонью струны .

- Мне нужен спутник, - повторит он. Оглядит заторможенно- внимательные лица слушавших.

И снова никто не поймет, что значат эти слова. На время в комнате повиснет тишина, потом все разом загомонят с непонятным стыдливым облегчением и торопливо рассосутся. Кто-то займет кресло, кто-то устроится на столе, двое выйдут.

Дима спросит что-то вроде: "Чья это песня?" Назовет пару фамилий, но, конечно, ошибется. Странник ответит цитатой: "Святой Мика!" - вскричал воспламененный отец Гаук. - "Чьи это стихи?" - "Мои", - сказал Румата и вышел." Дима немедленно изречет в ответ что-нибудь вроде: "А почему бы двум бла-ародным донам..." Странник не ответит. Дима пересядет к остальным - туда, где он - кумир.

Странник усмехаясь, допоет песню - тихо, почти про себя, едва касаясь пальцами струн. А потом у него резво отберут гитару и запоют что-то свое, хорошее, но до унылости привычное.

Странник посидит еще немного, закрыв глаза и опираясь спиной о батарею. Потом встанет, не торопясь выйдет. Оказавшись на улице, постоит минуту, глядя на соседний дом и словно собираясь с мыслями. Потом натянет на плечи ветровку, поднимет узкий воротник и, сгорбившись, уйдет в подворотню.

Не впервой.

А сворачивая за угол, он остановится на миг и тихонько проговорит, усмехаясь сухими губами:

- Только хватит ли, друг мой, сил

Позабыть, что ты - человек?..

Странные слова. Слова из недопетой песни.

" ПРОЛОГ II: СКАЗКИ КОРОЛЯ ЛЬЕЛИСА, "

(из книги "Сказки Короля Льелиса, собранные и записанные придворным сказителем Стаахтом со слов постояльцев королевского трактира "Свет Звезды" для юного Наследника к празднику Лета года 4212 правления Владыки Всех Светил Короля Льелиса.")

Сказка 118. ЛЕГЕНДА О МЕНЕСТРЕЛЕ.

Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи. Он писал прекрасные стихи. И никогда не отказывался читать их - в кабаке ли, на площади. У него везде находились слушатели. А если поблизости случалась гитара, он брал ее и пел. И как в душе у него не иссякал запас тепла, так не иссякал запас его песен.

Его знали все. Во всех городах, на всех дорогах. И его любили. Его называли Менестрелем, называли Странником, называли Поэтом. И он действительно был им - Поэтом, Странником, Менестрелем. Он оставлял в каждой песне частицу души.

Но однажды среди своих слушателей он увидел Человека С Холодными Глазами. Тот смотрел на Поэта, укоризненно качая головой. А когда Поэт вернулся на место, окончив песню, подсел за его столик.

- Вы пишете неплохие стихи, - сказал он, и его внимательные серые глаза уставились на Поэта. - Да, неплохие. Но вы же совсем не умеете их писать!

Поэт пожал плечами.

- Но пишу, - просто сказал он. - И людям нравится. А что еще надо?

- Нет, - проникновенно сказал Человек с холодными глазами. - Вы должны научиться! И я вас научу. Я знаю, как это сделать! - и собеседник Поэта наконец отрекомендовался: - Я - Ученый.

Он привел Поэта в Городскую Академию. И объяснил, как надо писать стихи. Он свел живые строки стихов Поэта в таблицы, рассчитал их, подвел математическую базу и доказал, что они несовместимы. И что совмещать их - кощунство!

Поэт не верил. Он долго не верил. Но Ученый, убедительно сверкая холодными серыми глазами, продолжал доказывать, что это так. И постепенно Поэту стало казаться, что действительно так оно и есть. Что нельзя рифмовать существительное с глаголом и оставлять в строках разное количество слогов.

Он начал писать другие стихи. Но прежде он достал свою старую потрепанную тетрадь и безжалостно выдрал все, что теперь казалось ему наивным и детским. В огонь полетели стихи, принесшие ему известность - потому, что они были слишком романтическими. Стихи, за которые его полюбили - потому, что он нашел в них несоответствие рифм.

А народ на дорогах еще помнил своего Поэта. "Почему же он не появляется больше? - думали люди. - Куда исчез? Почему не поет?"

Да, Менестрель больше не пел. И, наверное, никто уже не назвал бы его Поэтом. Он стал просто одним из изготовителей многорифмов. Его стихи приобрели академическую четкость и стройность, но стали какими-то серыми и холодными... Словно глаза Ученого. Даже четверостишия ложились на бумагу ровными прямоугольниками, и ни одна буква не смела вылезти за незримую границу.

А Ученому нравились эти стихи. Он радовался и говорил:

- Ну вот, мой друг. Наконец-то вы научились писать стихи!

- А вы сами хоть раз что-нибудь написали? - спрашивал тихо Поэт.

- Нет! - гордо отвечал Ученый. - Зачем? Я слишком хорошо знаю, как это делается.

Менестреля вспоминали все реже. Шел слух, что на окраинах появился новый молодой Менестрель, который поет прекрасные новые песни.

А наш поэт продолжал творить. Из-под его пера выходили чистые, ровные, гладкие строчки. Но в них больше не было жизни. И в самом Поэте будто что-то сломалось: исчез румянец на щеках, побледнели губы, глубоко запали глаза.

И однажды наш Поэт - нет, теперь уже просто Странник - вдруг понял, что дальше так продолжаться не может. Он сжег все новые стихи, надел свой поношенный плащ, закинул за плечо гитару и, ни с кем не попрощавшись, ушел из города. Он хотел предупредить молодого Менестреля, чтобы тот не доверял людям с холодными серыми глазами и не давал им учить себя писать стихи.

Он был сильным человеком. Он смог заставить себя сжечь аккуратные строфы и уйти. Позднее он встречал и таких, которым после встречи с Ученым до самой смерти не удавалось подобное.

А Ученый, закончив составлять таблицы для Поэтов, сел выводить формулы для сочинения правильных мелодий.

Сказка 291. ЛЕГЕНДА О ГОНЩИКЕ.

Однажды в придорожный бар "Якорь" вошел человек, которого никто раньше не видел. В то утро он был первым посетителем, и бармен почти сразу выскочил на его нетерпеливый стук.

Но, к разочарованию бармена, человек взял лишь несколько бутербродов и две бутылки молока и, ни на минуту не задерживаясь, вышел за дверь. Мгновение спустя послышался шум отъезжающей машины.

А вскоре вошел еще один посетитель.

- Здравствуйте, - сказал он. - Я - Странник. Скажите, вы не видели здесь человека...

- А, - сказал бармен. - Гонщик, что ли?

- Он, - Странник встал. - Спасибо, я пойду.

...Гонщик мчался на полной скорости. Он вообще редко ездил медленнее. Неожиданно вдали у обочины он увидел одинокую фигурку. Притормозив, разглядел, что человек голосует.

- Садись! - крикнул Гонщик, открывая правую дверь.

- Спасибо, - улыбнулся человек и представился. - Я - Странник.

Гонщик кивнул и включил третью скорость.

- Долго идешь? - поинтересовался он.

- Долго. Скажи, а ты откуда?

- Из страны нашего величайшего из великих короля Льелиса, - Гонщик, как и полагалось, коснулся рукою лба.

Странник вдруг сжал его плечо.

- Ты где-нибудь останавливался? - спросил он почти с ужасом.

- Да, - удивленно ответил Гонщик. - Только что, в "Якоре".

Странник устало откинулся на спинку сиденья, сказал, с трудом разлепив губы:

- В стране Льелиса бунт. Первый Советник убит... Казнено больше тысячи человек.

Гонщик вывернул руль. Машина, взвизгнув, остановилась.

- Поезжай! - закричал Странник. - Не останавливайся! Езжай, ради Господа, я тебе потом все объясню! Да езжай же, черт тебя!

Гонщик рванул с места. Обернулся к Страннику.

- Что это значит?!

Странник обреченно махнул рукой, заговорил с лихорадочной быстротой.

- Я не знаю, как, но ты связан с судьбой своей страны, а может, и не только своей. Я не знаю, как, но...

В чистом голубом небе вдруг вспыхнула яркая звезда. Еще одна, еще. Дождь камней, раскаленных докрасна, изрешетил дорогу перед ними.

- Не останавливайся! - крикнул Странник. - Не останавливайся! Не...

Он упал на сиденье, сжав плечо, разорванное осколком.

- Езжай, - бормотнул он, и голова его свесилась на грудь.

Через несколько минут он очнулся.

- Ты понял? - он снова схватил Гонщика за плечо. - Ты должен ехать все время! Пока едешь - там, у вас... все спокойно... Если остановишься - конец... А мне... Мне надо идти, может, я смогу что-то исправить... Только не останавливайся. Я спрыгну на ходу...

Гонщик не отвечал. Он сидел, напряженно глядя в одну точку, вцепившись в руль, крепко сжав зубы. Потом вдруг расслабился, кивнул.

Странник облегченно вздохнул.

Гонщик подвел автомобиль к обочине. Странник приоткрыл дверцу, готовясь прыгать, но вдруг обернулся, глядя на Гонщика с непонятной тоской и какой-то виноватостью..

- Тебе не страшно? - тихо спросил он.

Гонщик спокойно пожал плечами.

- А какая разница?..

Странник прыгнул. Вскрикнул, приземлившись на раненную руку, прокатился по траве. Вскочил.

Машина Гонщика уже исчезла вдали. Странник с минуту смотрел ей вслед, потом вдруг рывком сомкнул руки над головой, скрипнув зубами от боли. Замер на миг и, с трудом переведя дыхание, опустился в траву.

Хотя он знал, что потерял много сил, он не жалел о сделанном. Он подарил Гонщику одну из своих песен.

А Гонщик мчался вперед, и костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели от натуги. На лбу выступил холодный пот.

Сначала ему показалось, что дорога вдруг порвалась перед ним, и теперь там зияет черная полоса широкой трещины. Он не успел затормозить и уже ждал падения, но машина спокойно пересекла препятствие, а когда Гонщик обернулся, никакой трещины уже не было. Потом его стали мучить кошмары. Потом громовой хохот раздался откуда-то с неба, но резко оборвался, словно смеявшийся прикусил язык. Гонщик не останавливался.

Вдруг в его голове зазвучал голос Странника.

- Гонщик, - говорил он. - Спасибо тебе. Клянусь, я сделаю все, что смогу. А пока... Я дарю тебе песню...

Гонщик хмыкнул, пожал плечами. А Странник, легко тронув струны гитары, запел.

...Серебром о серебро звенят подковы,
Да в серебряную флейту песня ветра.
За вечернею зарей, ты видишь, снова
Отлетает наше северное лето...

...Только нету мне покоя - что такое? -
Что за странный сон послали мне, о, Боги.
Будто мчится под серебряной луною
Белый всадник по серебряной дороге...

Пожалуй, песня Гонщику нравилась. Он слушал, не сбавляя скорости.

Объясните мне, божественные судьи,
Почему опять мечу не спится в ножнах?
Для чего мне защищать чужие судьбы?
Это дольше оставаться так не может!

Отдохнуть у очага родного дома,
Отпустить коня усталого в ночное.
Почему мне радость эта не знакома,
Кто связал меня с серебряной луною?

Серебром о серебро звенят подковы,
Да в серебряную флейту песня ветра.
За вечернею зарей, ты видишь, снова
Отлетает наше северное лето... *

Гонщик сжал зубы и резко увеличил скорость. Встречный ветер развевал волосы, забирался под одежду и приятно холодил горячее тело. Автомобиль мчался вперед, похожий на алую молнию. Гонщика вдавило в спинку сиденья, заложило уши. Но он не выпускал руль, продолжая выжимать из машины все, что она могла дать. И изо всех сил надеялся, что не будет больше на его родине фонтанов крови и отчаянных, обреченных бунтов.

А чернильная лента трассы летела вдаль, исчезая за горизонтом.

Долгая, долгая дорога, которая нигде не кончается.

Сказка 300. ЛЕГЕНДА О СТРАНЕ ЖЕЛАНИЙ.

Выйдя из Города, где жил Человек С Холодными Глазами, Странник пошел по Дороге, такой знакомой и доброй. Но погода испортилась, начался дождь. И золотистая пыль под ногами, что поддерживала и помогала идти, превратилась в жирную грязь, путавшую ноги.

Он шел уже довольно долго, не заходя в города, без цели, нигде не задерживаясь. С молодым Менестрелем они так и не встретились. Тот шел в другую сторону. По той же Дороге, тоже вперед, но в другую сторону; они разминулись.

Странник искал, но не мог найти нигде ни одной строки, лишь гитара по-прежнему звучала чисто и ясно, но этого было мало.

Когда безысходность заполнила все вокруг, голова начала кружиться, а перед глазами замигали черные и белые точки, он, шатаясь, сошел с дороги на бесконечное поле шелковистой зеленой травы. Дорога вскоре исчезла - это странно и непривычно, когда рядом нет Дороги. Он шел долго, переставляя ноги с равнодушием автомата. Он уже знал, что случится, но ему было все равно. И когда солнце коснулось горизонта, он навзничь повалился на траву, раскинув руки и ноги и закрыв глаза. А когда, мгновение спустя, он снова открыл их, то почувствовал, что лежит не в траве, а на чем-то мягком и податливом. Белое поле - то ли пух, то ли вата, то ли снег - расстилавшееся до самого горизонта. Страна Желаний.

...Когда он хотел есть, то находил богато сервированный стол, когда хотел пить - натыкался на чистый родник или вкопанную в землю - чтобы вино не нагревалось - старинную бутыль. Когда он хотел спать, он просто ложился и засыпал, и небо укрывало его беззвездным одеялом.

Потом что-то случилось с его гитарой. Он чувствовал, как дрожат под пальцами струны, но она молчала, как если бы кто-то выключил звук.

И он понял, что надо уходить, но сил уже не осталось. Он шатался по белому полю, или сидел, сжав руками голову и уставившись в одну точку, и чувствовал, что умирает...

И тогда он разбил свою гитару, с размаху опустив ее на острый камень. И тоска, смешанная с ужасом, рванула его бритвой по горлу и заставила развернуться и опрометью броситься прочь...

Три дня он шел, не останавливаясь, но вокруг ничего не менялось. Он больше не мог идти и упал на колени. Тогда, словно во сне, не зная и не задумываясь, почему он так делает, он достал кинжал и провел острием по запястью. Кровь упала на белое поле, и, словно от огня, вата стала чернеть, съеживаться и исчезать. Обнажилась земля - голая, страшная, выжженная. Пятно стало расти, шириться, и вскоре даже вдали нельзя было разглядеть белизны. Только пустая черная земля со всех сторон...

На пятый день проклюнулась первая трава - бледно-зеленая, молоденькая, нежная...

И на исходе седьмого дня Странник вышел к Дороге, покрытой теплой золотистой пылью. = ЭПИЗОД 1: ШАГ НА ДОРОГУ

Каждое утро, просыпаясь, человек видит за окном один и тот же пейзаж. Каждое утро. Каждое утро. Каждое утро.

Стоит ранняя весна, повсюду еще лежит снег - тяжелый, ноздреватый, грязный. В снегу копошатся детишки в толстых шубах, похожие на странных насекомых. Тут и там торчат голые мокрые деревья, блестя гладкой корой. В рябом - от голубого до темно-серого - небе дует сырой ветер... Ледяной воздух пробирается под любую одежду. Скулы сводит от ненависти. И в один прекрасный день, неотличимый от прочих, человек решит, что он вспомнил.

Когда-то он жил не здесь. Его мир был лучше, гораздо лучше, в нем было тепло и светило солнце, в нем ярки были краски, он был добрее, понятнее...

Другой мир. Это покажется ему выходом из злого безнадежного тупика, и человек ухватится за обрывки воспоминаний, как утопающий хватается за соломинку. А однажды он решит (вспомнит? поймет?), что мир этот открыт для него до сих пор. Но как туда уйти, он не вспомнит.

И тогда человек придумает себе Странника, чтобы тот рассказал ему, как вернуться домой.

Потом... А ведь потом он начнет искать Странника среди прохожих. И, конечно же, не найдет. А однажды спросит на улице какого-то хипа:

- Ты - Странник?..

Хип честно ответит "да"... Но человек уже будет уходить. Не слушая ответа.

...Он стоит, опираясь спиной о постамент, заложив за пояс большие пальцы рук, и с прищуром смотрит вокруг. Одна нога согнута в колене, другая - выпрямлена. Ты останавливаешься вдруг, пораженный невероятным узнаванием, и немеешь на полувздохе. Он смотрит на тебя и смеется.

- Ну, что, парень?.. Время я не знаю. И спичек нет... Что, так и будем смотреть - я на голубей, ты на меня?.. Может, поменяемся?.. Хм... Нет, крошки я клевать не буду... Слушай, если тебе назначили свидание у памятника, то, ей-же богу, это не со мной...

Он совершенно реален, в голосе издевка. Но тебе кажется, что все это только странный сон. И ты разлепляешь губы, с головой ныряя в омут.

- Странник... - голос сорвался. - Странник!

Чуть более внимательный взгляд.

- Да, меня так зовут. Ну и что?

И - исчез гул толпы, грохот перекрестка, исчез сам город, и в оглушительно-вязкой резиновой тишине остались только вы двое.

- Странник... - ты мучительно не можешь найти слов. - Я слышал, ты ищешь спутника... - не то, не то! И, почти с отчаяньем, как последнюю надежду: - Если у нас есть родина, Странник... то она у нас одна!

Усмешка.

- Тебя как зовут?

Пауза. Потом, решившись:

- Шер.

Усмешка.

- У тебя талончики на трамвай есть?

- Н-ну... найдутся. А что?

- А у меня есть хлеб и чай... Куда поедем? Здесь, знаешь ли... шумно...

- А куда тут можно уехать?.. Разве что за город... в лес...

- Романтический юноша, он считает, что здесь еще остались леса... А впрочем, поехали. Кстати, любитель природы... Ты не замечал никогда, что городские голуби предпочитают убегать, а не улетать?

Ты отвечаешь, не задумываясь, вот они перед глазами - разучившиеся быть свободными, плененные низким каменным небом...

- Город подрезает крылья. И не только птицам.

Он непонятно смотрит на тебя. Снова усмехается.

- Да нет, просто раскормлены сверх меры. Впрочем...

- Что?

- Да нет, ерунда... Идем?

...А потом вы остановитесь на опушке изрядно загаженного леса.

Потом Странник будет травить бесчисленные байки, и во время его рассказа словно сам собой появится небольшой костерок и котелок с душистым чаем, в котором будут плавать сосновые иглы и прочий лесной мусор...

А потом ты будешь рассказывать ему о своем городе. Но, конечно, в твоем рассказе это будет другой город, очень похожий, но куда более подходящий для тебя. И Странник скажет: "А мне это нравится! Пошли?"

И вы придете в этот город. А когда настанет время уходить, ты не сможешь вырваться оттуда, увязнув в паутине собственных мечтаний и страхов... А Странник... Он не сможет тебе помочь: из таких мест нужно уметь уходить самому. Он будет только смотреть на тебя и видеть - себя и Страну Желаний.

А ты потом долго не сможешь простить ему этого...

А потом мир снова разойдется на два рукава, и в одном ты останешься в городе, а в другом, разрывая по живому себя и город, вырвешься прочь, оставив в липкой паутине половину перьев.

У костра на опушке леса он будет отпаивать тебя чаем, придерживая за плечи, и рассказывать тебе самые лучшие сказки...

Он расскажет тебе, как вернуться домой. И даже покажет путь. Но теперь ты останешься с ним, продолжая его дорогу.

А однажды, когда вы будете идти по пыльному проселочному тракту, параллельно ему, прямо через зеленые луга, ляжет вдруг асфальтовая лента, залитая сверху чем-то вроде стекла, под которым белеют сигнальные полосы. И будет автомобиль, ярко-красный спортивный автомобиль, быстрый, как ветер. И человек за рулем - быстрый взгляд из-под хмурых бровей, струйка крови из прокушенной губы, да белизна костяшек сжимающих руль пальцев.

И все...

Вот только Странник потом еще долго не сможет сказать ни слова...

А однажды, в одном из городов, куда вы забредете по пути, вы на несколько часов расстанетесь. То ли он зайдет к кому-то из старых приятелей, то ли ты отправишься побродить по улицам... И кто-то из прохожих окликнет тебя: "Странник!"

Ты ответишь, и только потом сообразишь, что это - не твое имя...

А потом, золотистым теплым вечером, глядя на тебя сквозь пламя костра, Странник скажет с непонятной усмешкой:

- Ну, что, Шер?..

Ты, сразу поняв его, улыбнешься в ответ.

- Что?

- Вместе?

Прежде, чем ответить, ты секунду помедлишь.

- Конечно, вместе.

Тогда он вновь повернет к тебе освещенное пламенем лицо, но теперь на нем не будет улыбки.

- Но это Дорога, Шер. Запомни: это Дорога, которая не кончается.

...Да, это покажется выходом. Вместо тусклого, свинцового неба - яркое солнце, вместо грязного асфальта - зеленая трава и золотистая пыль Дороги. Вместо всеобщего равнодушия - верная дружба, вместо оглушающей бессмысленности - сознание цели. Даже страх и смерть казались там куда более настоящими - узкие темные улицы средневекового города, чадящий, неверный свет факелов, блеск и звон обнаженных мечей, жуткие твари, не принадлежащие миру людей, мрачноватая магия защитников Света...

Здесь, дома, у него будет большая, хорошо подобранная библиотека. И в книгах, написанных другими людьми, он неожиданно начнет встречать отголоски своих собственных воспоминаний. Тогда он станет искать тщательнее, правда лишь смутно представляя, что ему нужно. И постепенно из обрывков нитей, из неясных фраз и туманных намеков выстроится картина другого мира...

Собственно говоря, это не был мир. Это была Дорога. Способ путешествовать из мира в мир. Дорога, где царствуют свои законы. Где есть место всему, чему угодно.

Дорога. Просто дорога, покрытая золотистой пылью.

На обочине Дороги, на всем ее бесконечном протяжении, стоят города. Похожие и не похожие друг на друга. Нанизанные на Дорогу, как жемчужины на нить. Каждый город принадлежит какому-нибудь миру и одновременно служит воротами в него. И следом за средневековым городом-крепостью мира Льелис может идти суперсовременный космодром Ортиса или, скажем, Москва.

Дорога...

А некоторые миры, например, тот же Льелис, имеют не один или два, а множество городов-ворот. Это - миры Дороги. Впрочем, нет, Льелис - это даже не мир Дороги, Льелис открыт на Дорогу полностью, это и есть Дорога...

Но встречаются и другие города. Не принадлежащие ни одному из миров. Белый Город - пристанище Последнего Отряда, то пустой, мертвый, то оживленный и шумный, словно багдадский базар. Или непонятный и тревожный Город вне времени и пространства, Город-Нигде, Город-Никогда, существующий по своим, странным и непонятным законам. Или Город Железа, построенный странным племенем, ушедшим в один из Закрытых Миров, и заселенный потом беглецами из мира Аллард. Или Город-Порт, город, из которого уходят все поезда, откуда можно уехать в любое место, но в котором можно побывать лишь один раз в жизни, где рядом располагаются обычный вокзал, и сверкающий космодром, и небольшая старинная гавань. Говорят, там пересекаются все пути. И еще говорят, что там можно встретить потерянного навсегда друга...

Дорога.

И какой-то один из этой бесконечности городов вел в его мир...

" ЭПИЗОД 2: ДОРОГА ВОСПОМИНАНИЙ "

А однажды ты вспомнишь, что у тебя был друг.

Воспоминания будут возникать, как из небытия, но чем дальше, тем более подробными будут они становиться, приобретая глубину и четкость.

Но потом у тебя появится странное, тяжкое ощущение, будто кто-то - или что-то - мешает тебе вспоминать...

Это было тогда, когда ты еще жил дома. Ты ушел из Лоэрнэ, не дождавшись совершеннолетия, и долго бродил в одиночку по гостеприимным дорогам. Был в Иммладаре, в Хандоре, где подружился с юным сыном Наместника, потом долго жил у Северных. У тех самых, что питались рыбой и строили дома из снега. Но однажды, после того, как в охоте на снежного дракона ты был ранен, ты ушел, едва отправившись от болезни.

Снежные драконы - жуткие твари, очень похожие на жаб, правда размером с дом. Неприятное зрелище - когда уродливая туша выдвигается на тебя прямо из ледяной стены.

Ты встретил его на северной оконечности Мглистых. Невысоко над землей по склону вилась узенькая тропка, где разминуться двоим не было никакой возможности, а падать вниз, на камни, было бы весьма неприятно. Вы шли друг другу навстречу, он был одет в черное, и ты уже положил ладонь на рукоять, но он остановился, взглянул на тебя и, улыбнувшись, протянул руку.

Дальше вы пошли вместе.

У первого же костра ты узнал, что он тоже эльф, хотя и родился где- то далеко на юге, чуть ли не в Ургаре, что он тоже исходил весь Запад и Север, долго бродил по Тролльему плато, видел развалины древних Аргатарских крепостей. А сейчас он возвращался домой, делая по пути крюки то до Вековечного Леса, то до Туманной Гавани. Легкокрылые корабли владыки Гавани - Эрэдана Корабела ему не понравились: он нашел, что в них не хватает надежности...

Впрочем, он немного говорил о своем прошлом. И он очень не любил своего эльфийского имени. Как его зовут, ты так и не узнаешь. Ты до самого конца будешь звать его - Дэн, Дэни...

Ты рассказал ему о себе. О том, что любишь Лоэрнэ, хотя и не считаешь его домом, о том, что с людьми тебе проще, чем с сородичами, эльфами, потом - о сыне Наместника, потом - о Северных...

Вскоре вам пришлось выдержать первый бой, и вы обнаружили, что драться спина к спине куда удобнее, чем поодиночке.

Потом вы опять побывали у Северных. Их ледяные тяжелые плоты привели Дэни в восторг: уж они-то были устойчивыми и надежными.

Потом, оседлав один из этих плотов, вы потратили несколько недель на плавание по островам, таким одинаково застывшим под ледяной серой коркой. Потом тебе показалось, что пора оставить Север, и Дэн не стал спорить. Вы ушли снова. Потом было еще много приключений - непонятных, веселых, страшных... Но теперь в любой драке ты мог не бояться за свою спину. А когда ты перевязывал ему раны, он смеялся, глядя в голубизну неба...

...А следущее воспоминание неожиданно ожжет тебя почти паническим страхом.

...Однажды в предгорьях, в красной степи вы наткнулись на высокую белую стелу, одинокую и величественную. Вы стояли у ее подножия, и от этого она казалась вам едва ли не выше самых высоких гор.

Под монументом был Могильник. Без всякой нечисти - просто длинная, узкая комната, пол которой был завален старым оружием, украшениями, темными монетками... Глаза хорошо различали предметы в ржавом полумраке.

Прошло около получаса, вы уже собрались уходить, когда вдруг, подняв глаза на Дэна, ты увидел, что обращенное к тебе лицо не было человеческим.

Огромные, круглые, без зрачков, светящиеся белым светом глаза на темном, морщинистом лице, слипшиеся сосульками космы до плеч, оскаленные в злобной и радостной усмешке зубы...

А когда ты перевел взгляд на свою руку, ты увидел на ней длинные, узкие когти.

А потом вдруг, в одно мгновение опустилась абсолютная тьма, глаза перестали различать что-либо вокруг. Ты растерянно шагнул вперед, наткнулся на прислоненное к стене копье и остановился.

Ты слышал, что Дэн зовет тебя откуда-то из черной пустоты, ты и сам кричал ему, а потом ты взял копье так, что его концы коснулись стен, и медленно, очень медленно пошел вперед. Пройдя сдесяток шагов, ты услышал голос Дэна за своей спиной, но прежде, чем повернуть, решил дойти до конца.

И тут по твоей руке ударила узкая, когтистая, обезьянья лапа. Темнота лопнула сверканием глаз и истошным визгом, ты отшатнулся, но другой рукой нашарил в темноте ладонь Дэна.

А потом вы выбрались, и все было в порядке, солнце светило по- прежнему чисто, день не изменился, и даже на твоей руке не было следов удара...

...Еще ты вспомнишь, как вы с Дэном потеряли друг друга. В той битве вы были втроем - и бросать этого третьего было ну никак нельзя. А когда бой иссяк - Дэна с вами не было. Скорее всего он не погиб, а просто его оторвало от вас, затянуло в круговорот драки. И вы тоже вскоре расстались - чувствуя каждый на себе вину за происшедшее.

...А потом ты попал в Твердыню, и сам увидел Проклятого... Он был во много раз мудрее любого из тех, что окружали его, ему было плевать на славу и власть... Странным он был существом... Что за дело было ему до случайного эльфа-пленника? Но он заметил тебя, и часто говорил с тобой...

С ним так ничего и не смогли сделать. Он сам понял, что если мир так упорно отвергает его правду, то миру надо дать идти своим путем, даже если этот путь - ошибочен. Он был философом, этот самый Проклятый; он рассказал тебе, почему пошел против воли Высших, и почему теперь он жалел об этом...

Странная, дикая горечь грызла его постоянно, даже уродство свое он воспринимал с каким-то болезненным удовлетворением, не понимая, что другим его лицо кажется почти прекрасным...

Тогда - это было незадолго до Войны Кольца - Проклятый снова жил в Твердыне. Новый Владыка готов был в любой момент отдать ему трон, но Проклятый не хотел этого. Он не хотел больше ничего - только покоя.

Еще ты вспомнишь, что владеть мечом тебя учил старший из Девятки - по просьбе Проклятого - и что он никогда не бил в спину, презирая такой удар...

...Больше ты не вспомнишь ничего. Просто осознаешь себя здесь, в этом огромном городе... А потом, через бездну времени, ты встретишь Странника.

...Но однажды, когда ты вновь будешь перетряхивать лица и события в поисках важных мелочей, тебе вдруг покажется, что в тот раз у Могильника все было иначе, и когда вы с Дэном вышли на дневной свет, и ты повернулся к нему, то вместо его лица снова увидел жуткую, уродливую маску, а в своей руке вместо теплой ладони ты ощутил волосатую, когтистую лапу.

Ты будешь точно знать, что это бред, наваждение, но тебе все равно будет страшно...

" ЭПИЗОД 3: ПОПАВШИЕ В ВОДОВОРОТ. ШЕРИФ. ОРУЖИЕ "

Прошлым вечером, когда блеклые сумерки туманом заполнили пространство, тебе казалось, что весь город выкрашен в одинаковый светло-серый цвет. И, странное дело, хотя сумерки и сменились мертвой черной ночью, впечатление серого цвета осталось.

Сейчас в глухом, холодном небе сияли многочисленные точки пронзительно-ярких звезд. Света они не давали. Скорее - ощущение света, впрочем, гораздо более сильное, чем от тусклых редких фонарей, стоявших по центру мостовых.

Серые дома, серые камни улиц, старые, рассыхающиеся створки дверей, серые крыши, тусклые оконные стекла, за которыми был все тот же жидкий, серый полумрак. То ли короста вековой пыли, то ли просто серый налет времени.

И вместе с тем - отлично сохранившиеся внутри квартиры: будто только-только оставленные хозяевами, даже чай в заварнике еще не успел заплесневеть...

Странник встанет у окна полутемной кухни. Опустив плечи, время от времени касаясь холодного стекла, будет смотреть на улицу, покачиваясь на каблуках и невесело усмехаясь чему-то своему.

Ты устроишься за шатким, застеленным старой клеенкой столом. Стиснутые пальцы рук заноют от напряжения. Долгое время тишину будет нарушать лишь шорох газовой плиты да иногда бессмысленное рычание пустого холодильника. Потом Странник шумно вздохнет и поднимет взгляд. Скажет сумрачно в никуда:

- Холодно...

Тогда не выдержишь ты.

- Да разве это холод! Где ты был, Странник?..

Он обернется, присядет на подоконник. Серьезно и грустно проговорит:

- Прости, Шер... Там, куда друзей с собой не берут. Страна под названием Память... Оч-чень неприветливая страна...

Ты судорожно разожмешь руки, но тут же снова стиснешь белые пальцы.

Снова повиснет молчание. Странник будет, отвернувшись, молча смотреть за окно. Тогда заговоришь ты, сбивчиво и торопливо:

- Знаешь... Я тоже недавно был в одном месте... Там глухая, злая темнота... Знаешь, Странник, темнота бывает разная: иногда добрая - тогда она обнимает и греет, а иногда... она душит и давит, и потом еще долго кажется, что не хватает воздуха...

Теперь Странник будет стоять, отвернувшись от окна и внимательно глядя на тебя.

- Не бойся, это пройдет. Я знаю, что это за место... На самом деле его не существует. Оно - сон... Лучше забудь.

- Да, может быть, и так... Ты знаешь: может не получиться. И...

- Получится.

Он плеснет в стаканы кипятку, возьмет свой и снова отойдет к окну. Ты опустишь голову на руки.

Опять нависнет глухая тишина. Потом Странник, звякнув, поставит стакан и бесшумно подойдет к тебе. Ты почувствуешь на плече его ладонь.

- Шер... Пойдем отсюда. Пройдем город, пока ночь. Только холодно...

Ты поднимешь лицо.

- К черту, это не холод, Странник...

- Пошли, - повторит он и выйдет первым, на ходу подхватив с пола пустой вещмешок.

Ночь действительно будет холодной и при этом - удивительно звездной. Очень темной и звездной. И почти сразу душивший тебя страх исчезнет, и в лицо ударит порыв свежего, необычайно холодного ветра.

Немного спустя, Странник вдруг остановится у высокого каменного дома, возле спускавшейся в подвал лестницы. Оглядит, прищурившись, замершие окна. Кивнет тебе:

- Зайдем?

Голые бетонные стены, обклеенные обрывками плакатов, плита, полка, кровать в закутке. Под узкой щелью окна - стол.

- Что здесь? - вопрос странно прозвучит в пустоте.

Странник обернется, отстраненно проговорит:

- Когда-то здесь жил мой друг... Гитарист. Лучший гитарист города. Его убили потом... - он помолчит секунду. - Посмотри - там в углу журналы... Там должны быть его фотографии...

Он подойдет к старой, облупленной плите, завозится там, спросит: "Хочешь чаю?" - и очень скоро вы уже будете сидеть за пыльным столом и пить из потемневыших стаканов обжигающе горячий чай.

И вдруг ты почувствуешь как в спину тебе уперся чей-то взгляд. Злобный и холодный. Не оборачиваясь, ты отодвинешь стакан и встанешь.

- Мне здесь не нравится, Странник... - договорить ты не успеешь.

Навалится волна ужаса, от которого захочется бежать, бежать немедленно, как можно дальше! Странник мгновенно вскинет заблестевшие глаза, потом медленно переведет взгляд на тебя.

- Знаешь... Там, кажется, дверь...

Ты резко обернешься, и словно увидишь, как на ровном бетоне стены растворяется прямоугольный контур провала.

Странник непонятно усмехнется.

- А ведь я мог бы ее открыть...

- Странник, не надо! Пойдем отсюда!..

Он внимательно, уже без улыбки, посмотрит на тебя. Медленно опустит лицо. Потом встанет. Черты лица расслабятся.

- Ты прав. Пойдем.

Вы несколько торопливо выберетесь на свежий ночной воздух, пойдете по улице, все замедляя шаги, наслаждаясь покоем... Постепенно ночь войдет в вас, позволяя успокоиться, на время забыть тревогу...

А потом ты вдруг вспомнишь...

- Странник... А правду говорят о тебе сказки?

На его лице все еще не будет улыбки.

- Какие?

- Например, о твоей встрече с Ученым...

Он неохотно поднимет голову.

- Ах, это... Правду... но не всю. Знаешь, там было... Ну да, я ушел оттуда. А что мне оставалось делать? Я забрал гитару, сказал ему: "Попробуй сам!.." Я ведь успел полюбить его... А он пытался меня остановить, он искренне не понимал, в чем дело... А наутро, когда я был уже далеко, меня догнали. Сказали, что я нужен, что человеку плохо... И я вернулся, я пришел к нему снова... Он лежал на кровати. Седой, иссохший, будто за ночь постарел лет на десять... А по всему полу валялись листки бумаги. Это были стихи. Боже, что это были за стихи! Прекрасные, удивительные... Он разом выплеснул всю свою душу, до дна, не оставив себе ничего... Вот так, друг мой Шер...

- Но почему - я не знал...

Странник с усмешкой посмотрит на тебя:

- Чтобы выжить, сказка вынуждена лгать...

Он вдруг разом станет каким-то усталым, потухшим. Вы будете идти по какой-то улице - булыжная мостовая с двух сторон сдавлена серыми каменными домами. Подует легкий холодный ветер, станет, кажется, еще темнее - мрак окутает все уголки.

Странник улыбнется, скажет:

- Твоя очередь...

Ты расскажешь ему о Хамсаре. Странный мир... Две враждующие расы грызунов: одни напоминали хомяков, другие - карликовых агути... Ты оказался в самом центре борьбы... и принял в ней участие... И была долгая и страшная война.

Трава там имела естественный оранжево-желтый цвет, но ты потом долго не мог отделаться от ощущения, что это земля впитала пролитую кровь...

Улица кончится, влившись в большую площадь, тоже окутанную темнотой. На нее будет выходить множество проулков, и дома будут стоять как-то странно, углами. Ни одного фонаря не будет и в помине...

И вдруг в ночи часто и дробно ударит перестук копыт, и прямо на вас выскочит конь. Без седока, но под седлом, черный, чернее окружающей ночи, и с еще более темными влажными глазами. Странник перехватит его под узцы, огладит ладонью мокрую шею. Конь испуганно захрапит, вскидывая голову, но вскоре затихнет...

А потом из темноты появится фигура в сером с тяжелым свинцовым отливом плаще...

Спина Странника окаменеет. Он повернется к тебе.

- Знакомься, Шер. Это мой старинный враг - Страж Порядка, глава Дорожной Полиции, Шериф Эрра. Откинь капюшон, Шериф...

- Незачем, - глухо отзовется тот.

Он на миг поднимет голову. Ты увидишь бледное, тонкое лицо, обрамленное волосами серо-свинцового цвета. И взгляд из-под высокого белого лба (глаза его тоже будут тяжелыми, серо- свинцовыми) - внимательный и холодный.

Он посмотрит на тебя, повернет лицо к Страннику и заговорит. Голос его будет нарочито спокойным, глуховатым, начисто лишенным эмоций.

- Я давно не видел тебя, Странник. Я надеялся, что не увижу тебя еще дольше. Чтож, ты вернулся, и наши пути опять пересеклись. Будь осторожен, Странник, если ты не изменял своим мыслям. Порядок нельзя нарушить, Странник. Хаос уйдет, и ты уйдешь вместе с ним. Это неизбежно, Странник, и это произойдет. А сейчас, враг мой, отдай мне моего коня.

Странник со странной лихорадочной веселостью глянет на тебя, звонко скажет: "Теперь он тебе не понадобится!" - и вдруг резким ударом собьет седло, оборвав подпругу. И тебя отнесет назад: из-под седла выплеснутся два огромных черных крыла - сильных и упругих. Эрра тоже отпрянет, лишь Странник останется стоять, смеясь и вытирая рукой выступившие от резкого ветра слезы. Конь, стоявший до того спокойно, дико всхрапнет, рванется на дыбы и взлетит - чуть назад и вбок, - и сразу исчезнет в небе, лишь черная тень на миг закроет звезды.

Эрра шагнет вперед, глаза его вспыхнут мгновенной яростью, тебе покажется, что еще миг - и он бросится на Странника... Но он вдруг выпрямится, повернется к вам спиной, набросит капюшон, мгновенно скрывший его лицо, и - не горбясь, прямой как манекен, - скроется в ночи.

А Странник вдруг сразу сникнет, отрет ладонью лицо, скажет: "Ну, вот и все..." А потом поднимет глаза на тебя:

- А знаешь, Шер... Сегодня подходящая ночь, чтобы выковать тебе шпагу.

Он поведет тебя по пустой гулкой улице к самой окраине. Остановится у огромного каменного дома с узкими стрельчатыми окнами, с гранитными химерами на высоких карнизах.

Странник постучит. Дверь откроет мальчик лет восьми в грубом кожаном фартуке поверх белой рубахи и сумрачно посмотрит на вас; узнав Странника, чуть улыбнется, сразу возьмет его за руку и оглянется на тебя. Вы будете долго подниматься по тесной, узкой лестнице, потом мальчишка исчезнет, а вы окажетесь в комнате. Нигде не будет ни факела, ни лампы, но помещение будет освещаться редкими алыми сполохами, словно отблесками танцующих саламандр.

У окна спиной к вам, сложив на груди сильные руки, будет стоять высокий широкоплечий человек. Блики будут играть на темно-синем бархате его камзола, и тебе на миг покажется, что он сшит из куска звездного неба.

- Нам нужно оружие, Кузнец, - скажет Странник.

Кузнец обернется. Ты увидишь, что его седые вьющиеся волосы стянуты на лбу узким кожаным ремешком. Подойдя к наковальне, стоявшей посреди комнаты, Кузнец тяжело обопрется о нее руками и спросит, глядя на Странника:

- А сколько ты заплатишь?

Видимо, это будет ритуальный вопрос, потому что Странник ответит сразу:

- Девять золотых монет и одну серебряную.

- Покажи, - потребует Кузнец.

На наковальне зазвенит, подпрыгивая, монетка. Не взглянув на нее, Кузнец повернется к тебе.

- Это тебе нужна шпага?

Ты молча кивнешь.

- Зачем?

Вопрос этот будет настолько неожиданным, что ты запнешься, не зная, как ответить ему, но Кузнец уже, забыв про тебя, развернется, широкой спиной заслонив наковальню, а когда, несколько мгновений спустя, отступит на шаг, перед тобой будет лежать шпага - тонкая, серебристая, светящаяся тяжелым алым жаром.

- Возьми ее, - скажет Кузнец.

Преодолев вспышку страха, ты сомкнешь пальцы на рукояти и вместо обжигающей боли почувствуешь вдруг под ладонью почти человеческое тепло. Кузнец подойдет сзади, сожмет твое запястье, а другой рукой дотронется до клинка - и тут ты вздрогнешь от резкого удара боли... Кузнец отпустит тебя, боль исчезнет, и ты увидишь на своей руке медленно тающий браслет и цепочку, ведущую от него к теплой рукояти. Осмелев, ты положишь ладонь на клинок - и вскрикнешь от обжигающего неожиданного холода... Это будет дико и страшно - держать руки на одном куске металла, а чувствовать одновременно и холод, и жар...

С этой минуты ты станешь бояться своей шпаги. Потом, много позже, тебе объяснят, что все верно, просто тебе - рукоять, а клинок предназначен для врагов, поэтому - холод... Но это потом. А в тот момент тебе будет просто до обморока страшно...

...А потом вы попадете в пустой старый трактир, с вами увяжется мальчишка-подмастерье; где-то за стойкой отыщется бутыль старого, потрясающе вкусного вина. Мальчишка заберется Страннику на колени, Странник будет рассказывать ему сказки, а на тебя вдруг разом навалится усталость, веки отяжелеют, и ты устроишься на длинной темной скамье, сквозь сон прислушиваясь к тому, что говорит Странник.

...Конечно, жители других миров никогда не называли этот город Стеклянным. Просто небо над Аллардом всегда было прозрачным и прохладным, солнце - неярким, а звезды, наоборот, чистыми и большими. Краски его были мягкими, как пастель, тонкие башни ледяными иглами тянулись ввысь, почти растворяясь в воздухе, а плавная линия крыш невысоких домов чем-то неуловимо напоминала контур спокойной волны...

Человек попал туда случайно; он не должен был находиться в этом городе и знал это. Он и Аллард были чужими друг другу, как чужды бывают воздуху тяжелые летучие корабли; никто из жителей Алларда не мог убить или ранить его, но и он не имел права обнажать оружие.

Он сорвался, когда на площади перед церковью жгли его друга - поэта, а толпа стояла и смотрела, и над ней висел отнюдь не траурный гомон. Тогда человек выскочил на середину площади и вырвал из ножен меч. Он ничего не успел сделать, просто вскинул клинок над головой... Но по следу, прочерченному стальным острием, вдруг пролегла трещина, разрубившая черной молнией и небо, и дома, и огонь костра, и камни на мостовой. Трещина ширилась, глухая, бездонная, темная...

Его выбросило оттуда, его одного - меча своего он, очнувшись, не нашел. Да он и не искал - перед глазами его стояло видение - запрокинутое от нечеловеческой боли почти неузнаваемое лицо друга, исчезающее в черном провале. Потом кто-то из Мудрых сказал ему, что мир этот спасен, и что там все будет в порядке, если только сам человек не вернется туда вновь. Но это случилось много позже...

...Странник замолчит, а ты поймаешь себя на том, что лежишь, приподнявшись на локте, и смотришь на него с ужасом и жалостью... Странник встряхнется, вновь наполнит стаканы вином, а потом ты все- таки заснешь и крепко, без сновидений, проспишь до утра.

А когда среди ночи, ты ненадолго проснешься, возле лавки будут лежать перевязь и ножны - черная кожа, схваченная девятью золотыми ободками. И ты вспомнишь вчерашнее: "Девять золотых монет и одну серебряную"...

= ЭПИЗОД 4: ПОПАВШИЕ В ВОДОВОРОТ. ДЭНИ. ТВАРЬ ПУСТОТЫ

...А наутро вокруг будет осенний лес - величественный и торжественный в осенней листве. И по дороге в стороне от вас вдруг проскачет всадник в развевающемся плаще и, повернув белое лицо, крикнет Страннику: "А ллэнен!" И Странник скажет, напряженно глядя ему вслед: "Это вестник. Пора идти, Шер. Случилась беда". И, окинув тревожным взглядом небо, закончит: "Надо торопиться..."

А потом будет долгий, изматывающий бег по дороге - вперед, вперед - до тех пор, пока где-то вдали вы не услышите шум свалки...

...А знаешь, что будет потом?..

Там будет Дэни. Его, избитого до неузнаваемости и почти бесчувственного, вы будете отбивать у банды в десяток вконец ошалевших орков. Они будут драться беспощадно и яростно, так, будто от этого пленника зависит их жизнь. И сквозь мгновенно вскипевшие на глазах бешеные слезы ты будешь видеть мертвые тела и с наслаждением ощущать, как впервые нагревается от крови лезвие шпаги.

Потом будет погоня. Долгая и бессмысленная. По степи, сквозь лес, по каким-то каменистым склонам... Наконец, орки отстанут, и Странник, всю дорогу тащивший Дэна на спине, свалится на пороге маленькой пещерки...

Ты быстро разведешь костер, Странник дрожащими от усталости руками будет затягивать многочисленные порезы и ссадины. Потом он наглухо вырубится, а у Дэна начнется бред, и несколько часов ты просидишь над ним, держа ладонь на его горячем лбу. Странник проснется и сменит тебя, а ты свалишься и мгновенно заснешь, успев только понять, что Дэни лежит уже спокойно и дыхание у него ровное...

...А приснится тебе снова тот кошмар - битва, в которой вы с Дэном потеряли друг друга тогда, много лет назад. И вновь вас будет трое, только теперь третьим в сжимающемся вокруг вас кольце врагов будет Странник, и чтобы двое спаслись, третий должен погибнуть, и ты будешь видеть, как то Странник, то Дэни падают на землю, запрокинув окровавленное лицо, и ничего не сможешь сделать...

Но, очнувшись, ты увидишь, что Странник спокойно сидит у костра, помешивая в маленьком котелке какое-то варево. Он поднимет голову и ободряюще кивнет тебе. Во взгляде его будет сочувствие и понимание, словно он знал твои страхи. И ты, поверив, расслабишься и на время забудешь тревогу...

Вы будете, обжигаясь, хлебать густую похлебку прямо из котелка, старательно делая вид, что оставляете Дэну треть, хотя оставите почти половину. А потом Дэни проснется. Будет смотреть ошарашенносчастливыми глазами на тебя и на Странника и удивленно оглядывать зарубцевавшиеся раны. А потом весело уплетет похлебку и устроится рядом с вами у костра.

А ночь будет тревожной. За редкими деревьями, окружавшими пещеру, то и дело будет раздаваться то хруст веток и скрипучие крики, то сухой кашель, то пронзительный злобный вой. И Странник потемневшими глазами глянет на Дэна, потом на тебя, и скажет, болезненно усмехаясь: "А знаете, что, ребята... Нас ведь стерегут..."

И Дэни вдруг непонятно отведет глаза...

Незадолго до рассвета вы выскользнете оттуда и, хоронясь, пойдете по узкой тропе мимо нагромождений красновато-бурых камней, которые вдруг расступятся, открывая огромную степь, и там, вдалеке, будет неуклюже торчать одинокая белая башня, которую вы с Дэном не сможете не узнать... Не оборачиваясь, Странник пойдет туда, не оставив вам другого выхода, кроме как идти за ним. И уже у самого входа в Могильник ты умоляюще посмотришь на него, а Дэн глянет почти с ненавистью... Но Странник не ответит, и вы оба молча войдете внутрь.

И снова темноту неожиданно разорвет истошный визг и блеск глаз и зубов на обезьяньем лице. И снова ты нащупаешь его руку, и наваждение растворится, и вы торопливо подниметесь наверх. А потом сбудется кошмар, и обернувшись, ты увидишь, что и при свете дня на тебя, скаля зубы, смотрит чудовище.

Но ладонь в твоей руке останется теплой человеческой ладонью, и ты сожмешь ее с отчаянной силой. И тогда сквозь уродливые черты начнет проступать лицо Дэна. Только оно будет странно напряжено, и ты вдруг поймешь, что он видел то же самое - с тобой...

И тогда ты оглянешься на Странника, а потом опустишь глаза, разожмешь судорожно напряженные пальцы и не оглядываясь пойдешь к тропе...

А потом, через пару дней, вы остановитесь у Ривенделлской переправы. На берегу вас встретит кто-то, скажет по-эльфийски несколько слов, и ты ответишь, даже не сразу сообразив, что это твой родной язык... И вы вступите в приветливый покой Иммладара...

Вас накормят, укажут комнату для ночлега. И ты заснешь спокойно и крепко, впервые за очень, очень долгое время...

А проснувшись за несколько часов до рассвета, ты увидишь, что за окном играют огненные сполохи, улетая в ночное небо снопами искр, а Странник, уже полностью одетый, торопливо набрасывает перевязь. Услышав, что ты проснулся, Странник повернет к тебе искаженное лицо и торопливо бросит: "Останься! Не выходите ни в коем случае!". Но Дэни проснется тоже, и, естественно, вы выскочите следом, наспех схватив оружие.

Под стенами крепости будет кипеть сражение. Вы врубитесь в ряды нападающих орков, отчаянно работая клинками. Тебя поразит, как будет драться Странник: безжалостно, очень умело, тихо и страшно ругаясь сквозь стиснутые зубы.

Таких ругательств ты больше не услышишь никогда и нигде.

А потом из стены огня, вертикально ударившей в небо, шагнет гигантский пятиметровый каменный тролль, ударом дубины легко смахнет нескольких ближайших воинов, сделает еще шаг... И натолкнется на Странника. Тот будет стоять, чуть согнувшись, прочно упираясь ногами в камень и глядя снизу вверх с бешенной яростью. Тролль поднимет дубину, Странник вскинет руку и выкрикнет что-то, и тролль застынет, а потом рухнет со страшным грохотом, словно и в самом деле окаменев; ты едва успеешь отскочить. А вот эльф, стоявший рядом с тобой, не успеет: громадная туша тролля придавит его к земле, и лишь жалобный крик мелькнет в шуме битвы, а тебе на тыльную сторону ладони брызнет несколько капель крови, темной и тяжелой, как ртуть. И ты ощутишь резкую боль, как от ожога...

А потом орки в беспорядке отступят.

Вы проживете в Иммладаре еще несколько дней, и для вас они пролетят как в легком сне... Точнее - для тебя и Дэна. А Страннику будет там несколько неуютно. К нему будут относиться холодно и неприветливо, будто к совсем чужому. И поэтому, дождавшись, пока Дэн окончательно оправится, вы не станете задерживаться дольше.

А потом будут долгие походы и встречи с аргатарцами-Следопытами, спешащими в Эймор гномами или лоэрнэнскими разведчиками.

Но все это долгое время будет маячить на границе сознания невнятная мысль о том, что впереди ждет какая-то очень важная встреча с незнакомым тебе пока человеком.

А однажды вы встретите Элен.

Вы будете долго сидеть ночью у костра, и Элен со Странником, перебивая друг друга, будут вспоминать о каких-то прошлых делах. Потом Дэни заснет, потом отрубится Странник, и, помолчав немного, Элен повернется к тебе.

Вы проговорите несколько часов - как водится - в общем-то ни о чем. Выяснится, что Элен тоже знакома с Фарамиром и знает Следопытов, может много рассказать о последних схватках в Приграничье, ты, в свою очередь, расскажешь ей о недавней Ривенделлской битве, потом разговор перейдет на другое. Но в памяти твоей останется лишь одна фраза, сказанная неожиданно серьезным тоном: "А вообще... со Средиземьем творится что-то не то... Мир стоит на ушах..."

А потом ты заснешь. А когда проснешься, Элен уже не будет. Да и проснетесь вы уже совсем в другом месте...

...Это будет пустой город - явно и давно заброшенный, но не успевший еще разрушиться. Дома цвета желтого песка, освещенные ярким солнцем, алые крыши, светло-серые камни мостовых. И только окна глубокие и черные, похожие на пустые глазницы...

И вдруг, когда вы будете идти по центру широкой светлой улицы, из темноты окон одновременно выступят арбалетчики, и тяжелые короткие стрелы клюнут камень у ваших ног. Странник выхватит меч, твоя шпага сама найдет ладонь, безоружный Дэни окажется между вами, и вы начнете медленно отступать вдоль улицы, отбивая летящие из окон стрелы.

А потом ты поймешь, что назад уже не пройти, а впереди вас ждет нечто, незнакомое тебе, но мгновенно наполнившее сердце страхом.

Странник швырнет меч в ножны, медленно выпрямится, шагнет вперед. Дэни хрипло шепнет, почти выхаркнет: "Твари... Пустота..." И только огромным усилием воли тебе удастся остаться на месте, не броситься прочь...

Тварь Пустоты. Огромная и бесфоpменная сеpая масса гpозно нависнет над вами, заслонив зажатое между домами небо. Стpанник замpет напpяженно и молча, сжимая и pазжимая кулаки. Потом вдpуг шатнется и, не обеpнувшись, выбpосит назад пpавую руку. Дэни подскочит и вцепится в его пальцы, потом деpнется и тоже отчаянно pазожмет ладонь, ты схватишь его за руку и почувствуешь, как из тебя pазом выдернули все силы... И, не удеpжавшись, ты упадешь на колено, но вдpуг ощутишь, что кто-то сжал твою pуку, и, хотя за твоей спиной по-пpежнему никого не будет, ты отчетливо будешь чувствовать, что чья-то узкая ладонь лежит в твоей.

А потом между вами и тваpью взметнется стена огня. Стpанник устало обеpнется, скажет (шорох пламени почти заглушит его слова): "Тепеpь пошли..." И вы пойдете обpатно, изо всех сил сдеpживаясь, чтобы не побежать. Потом спpава окажется какой-то подвал, вы заскочите туда, Дэни пpивалится к стене, с шумом втягивая в себя воздух...

А потом pядом откpоется двеpь, из нее выйдут двое в полуpаспахнутых чеpных плащах, под котоpыми золотом будут блестеть панциpи.

- Доpожная полиция, - скажет один. - Именем Закона, вы аpестованы.

Спины твоей коснется тонкое лезвие. Вас выведут из подвала. А гоpод оживет за эти минуты - тепеpь над улицами повиснет гомон, бесконечным потоком польется по ним pазноцветная толпа, везде вспыхнут яpкие пpаздничные огни... Кpугом будет покой, веселье и пpаздник, только вас, трех чужаков, будут вести под конвоем.

Снаружи один из полицейских отбеpет у Стpанника меч, а втоpой попытается взять у тебя шпагу. А ты будешь неподвижно стоять с извиняющейся улыбкой, не пытаясь ему помешать, но шпага будто пpиpастет к ножнам. Конвоиp зло деpнет тебя за пеpевязь и, когда ты, не удержавшись, шагнешь к нему, встpетит удаpом, таким, что ты упадешь на колени у нго ног. Но в следующий миг Стpанник, pазвернувшись, с яpостью набpосится на своего стpажника, тот шарахнется к стене. Дэн быстpо обеpнется ко втоpому, но отступит, встpетив стальную завесу обнаженного меча. Стpанник подхватит свой меч и сpазу легко пеpеpубит клинок пpотивника, потом бpосится к тебе.

Один из полицейских, пpиподнявшись на локте, кpикнет: "Деpжите!" - и бессильно опустится на мостовую. Стpанник торопливо поможет тебе встать, а к вам уже с воплями и улюлюканьем будет мчаться pазодетая толпа. Вы будете бежать по улицам, и каждый, кого вы оставите за спиной, сочтет своим долгом пpисоединиться к погоне...

А чеpез несколько минут вы окажетесь в тупике, и Стpанник медленно pазвеpнется лицом к шуму погони, а ты обpеченно достанешь из ножен шпагу. Но pев толпы сменится неожиданно оглушительным pычанием двигателя, и к вам по узкой улице, обдиpая боpтами киpпичную кpошку со стен, двинется Танк - огромная стальная глыба невыразимого холодного ужаса, заставляющего, забыв обо всем, pаспластаться спиной по киpпичу стены...

А потом из какого-то непpиметного пеpеулка выныpнет кpасный автомобиль и, не снизив скоpости, лоб в лоб столкнется с Танком. И Танк остановится.

Стpанник вскpикнет. Автомобиль pастечется по мостовой кpасным пятном - покажется, что булыжник залит кpовью. И Танк медленно оплывет, точно гигантская свеча, и исчезнет в невидимых щелях мостовой.

Неожиданно и быстpо над головой сойдутся гpозовые тучи, вокруг резко потемнеет, по лицу хлестнет поpыв свежего холодного ветpа. И тут из алой кpови pывком поднимется ломкая чеpная фигуpа. Стpанник бpосится к ней... и не добежит, упадет, запнувшись о булыжник. Останется лежать ничком, не шевелясь. Где-то за гоpизонтом удаpит залпом гpом.

Гонщик медленно, с каждым шагом все больше pаспpямляясь, подойдет к Стpаннику. Пpисядет над ним на колено, положит на плечо pуку, скажет:

- Забудь. Не было ничего. Это все сон...

Потом вдpуг, pазвеpнувшись, пойдет впеpед, клонясь навстрчу невидимому ветpу, с тpудом пеpеставляя ноги. И скоpо исчезнет в чеpно-желтой пpедгpозовой дали.

Дэн подбежит к Стpаннику. А ты будешь молча стоять, не в силах двинуться с места. Ты вдpуг увидишь, как Танк бессильно бьется снизу в каменную мостовую, и поймешь, что pано или поздно он выpвется и вновь пойдет по вашим следам с упоpством хоpошо натасканной борзой.

...А потом будет доpога и тpава, и золотистая пыль, игpающая в лучах солнца...

А Стpанник с тоской взглянет в чистую голубую пустоту неба и отстpаненно пpоговоpит:

- Он сошел с Доpоги. Чтобы помочь мне... Интеpесно, сколько людей погибло у Льелиса?..

И тебя вновь pезанет воспоминанием: тяжелый взгляд исподлобья, белые напpяженные пальцы, сжатые губы. А потом...

...Шиpокая двоpцовая лестница, наполовину захлестнутая толпой. Пpедводитель толпы - кpасивый паpень с узким длинным мечом. И еще один - тот, что, стоя на веpхних ступенях, сдеживал напоp толпы: худое лицо, костюм коpолевского шута - шелковое цветастое тpико, и в pуке - шпага с пpямой темной гаpдой.

- Доpогу! - кpикнет пpедводитель нападавших. - Доpогу, Даpни, или, клянусь нашей былой дpужбой, я сбpошу тебя вниз!..

- Впеpед! - шут усмехнулся и отсалютовал шпагой. - Впеpед, о pыцаpь, и не забудь споpоть с плаща коpолевский геpб!

Пpедводитель взpевел и кинулся впеpед. Но его меч лишь свистнул, pазpубая воздух, и с pазмаху опустился на мpамоpные ступени, а сам он, схватившись за гpудь, согнулся и pухнул вниз.

...Шут медленно отступал, отpажая многочисленные удаpы, пока во двоpе не pаздался звук боевой тpубы подоспевшей коpолевской конницы Льелиса...

...И ты без сил опустишься в пыль у ног Стpанника. И не заметишь, когда пыль пpевpатится в бесконечную белую pавнину мягкого пуха...

...И Дэну пpидется одному вытаскивать вас оттуда, и это будет безумно тpудно, но пройдет время и он спpавится...

...Потом снова будет Доpога. Вы встpетитесь с Эppой - все будет почти так же, как и в пеpвый pаз, только Шеpиф, увидев Дэна, на миг отшатнется, точно в испуге.

Потом вы вернетеь в Сpедиземье. Там будет идти какая-то война, котоpая зацепит вас лишь кpаем*. Потом будет встpеча с Фаpамиpом, потом - смута у Севеpных, война с гномами...

А потом снова Доpога.

Однажды ночью у костpа, глядя на низкие звезды, ты вдpуг скажешь:

- Стpанная ты личность, Стpанник... Разгадать бы тебя...

Он усмехнется:

- Зачем? Ведь удобнее иметь стpанную личность под боком, чтобы всегда было, что pазгадывать...

- Может быть, - тихо скажешь ты. И после паузы пpодолжишь: - Только как ты сам не устал быть стpанной личностью?..

Стpанник медленно, тяжело посмотpит на тебя:

- Господи... Знал бы ты, как устал... - потом закинет голову, зябко поведет плечами и вдpуг, мечтательно улыбнувшись в темноте, добавит:

- И вообще... я шоколада хочу...

А ты будешь сидеть, тоже улыбаясь, глядя в огонь и воpоша длинной палкой догоpающие угли...

Потом Странник уснет, ночь подступит вплотную к освещенному кругу.

Холодный ветер будет путать в ветвях дым костра - и сейчас, в темноте, в одиночестве, тебя снова прохватит дрожью от невнятного давящего страха - и причиной тому будет вовсе не ночная прохлада. Мысли твои невольно вернутся к тому, о чем у тебя не хватало духа думать все это время.

...Черный, холодный ужас, словно черные и холодные кожистые крылья закрыли небо над лесом, и огонь костра пригибает к земле от поднятого ими пронзительного ветра... Ты торопливо встряхнешься и придвинешься ближе к огню. Наваждение не отпустит.

Дэни. Память милосердна - радость невероятной встречи смоет непрестанную ноющую тоску. Сколько прошло времени - неясно, не хочется даже думать об этом. Но не думать не получается - ведь изменилось все. И еще Странник, а трое... однажды вас уже было трое. Кто уйдет? Дэни? Странник?..

Странник... "Странная личность". Ты все еще не знаешь о нем ничего. Кто он, чего хочет, зачем ему - ты?

Дэни - единственный друг. Когда-то. Когда-то? За это время он страшно, до неузнаваемости изменился. Впрочем, и он как-то раз долго приглядывался к тебе, а потом спросил тихо и тревожно: "Шер... Что с тобой случилось? Ты стал совсем как человек..." Где он был, что с ним было? Он стал сумрачным и скрытным, что-то произошло с ним такое, о чем он не хотел - или не мог - никому говорить. Ты тогда ответил ему: "Знаешь, ты - тоже..."

Тебе припомнятся эти необъясненные странности: отчаянное сопротивление и нелепая погоня орков, когда вы отбили его, непонятная ночная осада в пещере, бой у Иммладара в первую же ночь, неожиданная реакция Шерифа...

Шериф Эрра. Глава Дорожной Полиции. Страж Порядка. Твой ночной кошмар с самой первой встречи. Холодное спокойное лицо под серым плащом, свинцовый взгляд, лишающий воли и сил. А когда капюшон наброшен, кажется, что под ним вообще нет лица... Да что, в конце концов, ему нужно от вас?!.

Ты вспомнишь рассказ Странника об их первой встрече. Он сказал тогда так: "Это было в полдень. Было прохладно, и я разложил на обочине костер... А вскоре ко мне подъехал человек... Это был он. Он приказал погасить огонь, а когда я отказался, сказал, что он - Шериф, и что он арестует меня... Запомни, Шер, у него в кармане всегда лежит пара наручников..."

И этот фантастический черный конь - непостижимый зверь, о котором ты почему-то не сможешь думать без ужаса; от какого заклятия освободил его Странник, дав возможность расправить крылья? Кем и почему был он скован, и сколько сил может понадобиться, если придется сделать это снова? У тебя будет навязчивое ощущение, что этот конь может принести больше неприятностей, чем даже его наездник.

И снова - холодный цепенящий ужас под взглядом свинцовых глаз.

...Элен - "человек, который всегда появляется вовремя" - так сказал Странник. Гонщик... Могильник... И Хамсар, и Хрустальный мир Аллард, и твоя шпага... И Тварь Пустоты, и та, так и не открытая, дверь... Слишком много незавершенного осталось за спиной. Этот груз давит, и идти вперед все труднее и труднее. Рано или поздно каждый из этих шагов как-то напомнит о себе, и чем больше пройдет времени, тем дороже придется платить.

И снова - Странник, Шериф, Дэни... И снова - мощные черные крылья черного коня, поднимающие холодный пронзительный ветер...


(*)по всей видимости, война Кольца.

" ЭПИЗОД 5: БЕСКОНЕЧНАЯ НОЧЬ "

Когда ты проснешься, Странник будет, сгорбившись, сидеть у костра, грея ладони, и лицо его будет неровно освещено огнем. Небо над темным лесом будет усыпано звездами. Странник обернется к тебе, скажет негромко:

- Ты вовремя проснулся...

- То есть?.. - потом, сквозь сон, до тебя медленно дойдет: - Сколько я спал? Почему темно?..

И Странник опустит голову на руки и заговорит неторопливо, по одному роняя слова.

...Редко-редко бывает такая ночь, каждая предыдущая забывается раньше, чем наступает следующая. Если путник, застигнутый темнотой в пути, подумает вдруг на Полуночном Рубеже: "Ну когда же она наконец кончится?..", то ночь эта будет тянуться до тех пор, пока кто- нибудь не сдвинет небо в сторону рассвета...

- И похоже, друг мой Шер, - закончит он почему-то виновато, - похоже, что это именно она...

Ты растерянно посмотришь на него.

- Ну и... что теперь?..

Странник неторопливо встанет, передернет под ветровкой плечами. Скажет с неожиданной усмешкой:

- А что теперь? Пойдем - видно будет...

Ты соберешь вещи, Странник погасит костер. Выпрямится, кивнет тебе. И его лицо в сыроватом сумраке вдруг покажется тебе совсем незнакомым... Он непонятно обведет взглядом поляну, мучительно морщась, словно силясь что-то вспомнить. Потом тряхнет головой, кивнет: "Все. Пойдем..."

Ночная дорога не будет ни светлей, ни темней земли. Она будет просто другой. Кустики травы у обочины будут похожи на неровную темную бахрому по краям бесконечной ленты. Над четкими до нереальности силуэтами деревьев мигнет в облаках звезда.

Через какое-то время Странник вдруг остановится. Опустится на колени, приложит ухо к земле. Взглянет на тебя снизу: "Всадники. Один или два..."

И вскоре на вас действительно выедет группа всадников: трое в ряд на дороге и около десятка вокруг по обочинам. Вмиг, словно тени, вас окружат безмолвные фигуры, и кто-то из них, спешившись, подведет к вам трех оседланных лошадей. И только сейчас ты ясно поймешь, отчего было это болезненное ощущение, беспокойно царапавшееся в сознании: Дэни не было.

Вскинув голову, ты испуганно посмотришь на Странника. Он равнодушно пожмет плечами: "Едем."

И вы двинетесь - окруженные всадниками, в самом центре странной группы. Рядом с тобой будет бежать третья лошадь - без седока.

Приглядевшись, ты заметишь, что всадники сидят как-то неестественно ровно, не позволяя себе ни одного лишнего движения, и даже кони передвигают ноги с механической синхронностью. Ты скользнешь рукой вверх по шее лошади, почти ожидая нашарить в густой гриве кнопку-выключатель. Странник на ходу повернет к тебе лицо, и теперь и в его глазах ты увидишь тоскливое отчаяние: "Манекены... Знаешь, Шер, я боюсь, ЭТОЙ ночью мы уже не встретим живых."

Ты упрямо покачаешь головой: "Должны встретить. Дэни."

И Странник без улыбки кивнет.

Приподнявшись на стременах, он оглядит безмолвные фигуры, и вдруг проговорит, словно читая заклинание, негромким, чуть надломленным голосом:

А лэа а йон
Коль най сэт и гей
Мин лэа ний д"торн
Си виа мэй кхэйн!*

От этих слов тебя продерет холодом, потом по телу пробежит горячая волна. Но больше ничего не случится, только твоя лошадь недовольно дернет головой, а потом средний из трех всадников, что ехали в ряд перед вами, откинется назад и засмеется. Он будет хохотать, запрокинув голову и вцепившись в поводья, и в абсолютной, если не считать ровного перестука копыт, тишине, этот смех будет наводить тошнотворную жуть.

Странник шепнет сквозь стиснутые зубы: "Манекены..."

Вы минете небольшой лесок, за ним будет луг. Ты попробуешь лучше разглядеть всадников, но увидишь только, что на них широкие плащи и на головах - нелепые шляпы с ненормально высокой тульей, дикая помесь цилиндра и сомбреро.

За следующим лесом опять будет поле; тропинка под копытами вдруг исчезнет, как обрубленная, и в тот же миг трава резко изменит оттенок, как если бы вы пересекли незримую границу.

Ты поймешь - или даже скорее почувствуешь - на этот раз вы будете двигаться не по Дороге, а НАСКВОЗЬ, листая миры, как страницы. Вообще-то это покажется невероятным, но удивляться не будет ни желания, ни сил.

Странник снова заговорит - на этот раз другое:

Ваэ тент гэа гоо
Тиа нош каэм гэа
Шта лиор"к нол-лэ ко...

Закончить он не успеет. Воздух в мгновение ока наполнится невнятными гортанными криками, испуганным ржанием. Несколько лошадей шарахнутся в стороны, одна, споткнувшись, упадет на колени - всадник полетит в траву. Две или три, в том числе конь, предназначавшийся Дэну, умчатся прочь. На время воцарится хаос, но вам так и не удастся выбраться из кольца барахтающихся тел... А в следующий миг резкая короткая команда одного из всадников восстановит порядок. Спешенные сядут за спины остальным. Ты поднимешься с травы, и вы тоже оседлаете своих коней.

Ничего не изменится. Всадник издаст короткий скрипучий смешок, и вы опять помчитесь вперед, по-прежнему окруженные кажущимися неживыми фигурами.

Теперь перед вами будут скакать только двое. Третий пересядет на спину чужого коня.

Снова промелькнет и исчезнет огромная полная луна. Звезд станет больше - покажется, что все небо исколото пронзительными точками.

И снова впереди окажется лес. Древесные стволы будут пролетать мимо вас все чаще и чаще, и одна из лошадей вдруг ударится грудью о дерево. Всадник, не удержавшись в седле, бессильно сползет по стволу.

Странник крикнет: "Пошел!" - и вы рванетесь в образовавшуюсяс брешь. За вашими спинами кто-то суматошно проорет команду, вдогонку бросятся несколько пеших, и... странное дело, они станут медленно, но неотвратимо догонять вас, несмотря на то, что вы будете гнать коней во всю мочь.

И наконец один из преследователей ухватит твоего коня за заднюю ногу. Впрочем, тут же отлетит, получив удар копытом. Второй в прыжке вцепится в куртку Странника, но свалится вниз, сбитый быстрым ударом рукояти.

И вдруг кони остановятся, развернутся, и вы окажетесь лицом к лицу с семью противниками. Отбиваться ты сможешь без особого труда - фехтовальщиками они окажутся дрянными. Но их будет семеро, и они будут наступать, не обращая внимания на раны, словно не чувствуя их. И даже когда ты проткнешь одного из них насквозь, он все равно будет лезть вперед, нанизываясь на клинок, и тянуть к тебе скрюченные руки. И глаза его будут слепые и мертвые.

Вдруг один из них рухнет на колени, извиваясь змеей. И человеческая кожа слезет с него вместе с одеждой, обнажив чудовище - получеловека, полурептилию. И мгновенно все вокруг обретет реальность: твой противник соскользнет с лезвия, раздирая пальцами лицо. Остальные неуловимо быстро освободятся от своих шкур, и вновь продолжат драку, но теперь они тоже будут чувствовать боль.

А тебе будет казаться, что все это сон... Чтобы глаза не закрывались сами собой, придется прилагать неимоверные усилия. И будет казаться, что ты продираешься сквозь липкий туман, сквозь бесконечную ночь...

Странника стянут на землю, ты тоже спрыгеншь с коня. Вас начнут теснить...

И тогда из-за деревьев покажется знакомая фигура на вороном коне.

Из-под плаща Шериф извлечет короткую металлическую трубку. Сделает короткое движение рукой, и один из нападавших упадет, обеими руками схватившись за голову...

Еще несколько выстрелов - и поле боя очистится. И тут Странник тихо вскрикнет. К этому моменту он опять окажется в седле, и будет сидеть, зажимая рану в шее лошади. Животное будет стоять спокойно, не выказывая признаков боли.

Эрра спешится. А Странник, шипя от боли, будет затягивать коню рану. Свинцовый шарик выскользнет из-под его пальцев, упадет на землю и исчезнет, оставив небольшой кратер. Словно земля не выдержала его тяжести.

Эрра будет стоять спокойно. Ты судорожно оглянешься и увидишь, что поляна пуста, Странник уже не реагирует ни на что, а против Шерифа остался ты один.

И когда ты обнажишь шпагу, Эрра тоже опустит пальцы на рукоять.

Вы отсалютуете друг другу, Эрра отступит на пару шагов.

Твоя сонливость мгновенно исчезнет, все приобретет пронзительную напряженную четкость. Зазвучат клинки. Шериф сразу же начнет теснить тебя - он будет драться много лучше, тебя хватит лишь на то, чтобы отражать удары. И скоро Эрра выбьет у тебя шпагу - она, звякнув, исчезнет в траве.

Прежде, чем ты успеешь понять, что случилось, Эрра коснется кончиком шпаги земли, повернется и, не оглядываясь, пойдет к лошади.

А ты вдруг, как во вспышке, увидишь в сумраке белеющую цепочку, ведущую от твоего запястья туда, где лежала шпага. И мгновение спустя она снова окажется в твоей руке. Ты крикнешь ему в спину:

- Айя!

Эрра быстро обернется - и шпага его вновь блеснет в тени деревьев. Вы сойдетесь. Краем глаза ты заметишь, что Странник напряженно глядит на вас, все больше клонясь вниз. И тут твоя шпага, почти вырвавшись из пальцев, рванет тебя вперед, и ты увидишь, что Эрра упал на колени, выронив оружие и прижав ладони к груди. Ты отшатнешься почти с испугом. Эрра плавно, лицом вниз повалится на землю, но почти сразу поднимется, сомнет пальцами края раны, замрет... А когда отнимет руку - только на одежде останется пятно уже засохшей крови.

Потом он медленно поднимет вверх клинок - твоя шпага взметнет твою руку в ответном салюте - и, еле передвигая ноги, исчезнет среди деревьев.

ТЕКСТ ЭПИЗОДА НЕДОБРАН

" ЭПИЗОД 6: БОЙ С ТЕНЬЮ "

              Бой с тенью - упражнение, при котором спортсмен наносит удары по воображаемому противнику, стремясь улучшить скорость реакции и другие полезные навыки.

              П.Левашов "Очерки"

Ночь кончится раньше, чем вы успеете отойти от города хотя бы на пару лиг. Но и утро не наступит. Просто небо станет серовато- бессветным, а звезды погаснут, унося с собою и ночную темноту. Безвременье - так могло бы называться все это... К добру ли, к худу, но ночь растворится раньше, чем придет день; все вокруг будет непривычно и пусто в этом странном белесом свете.

Словно со стороны, ты увидишь пять фигур, не отбрасывающих тени, что будут углубляться в безбрежную серую пустыню, в которую превратились и земля, и небо.

Странник чуть ускорит шаги, кивнув тебе на оставшийся за спиной город: его контуры станут размытыми и неверными, и небо над ним будет светлей, чем вокруг.

И тогда Элен остановится, устало поднимет голову и, виновато улыбнувшись, спросит, показав глазами на Серебристого: "Можно?"

Ты торопливо ухватишь коня за повод и поможешь ей сесть. От усталости ее будет шатать...

А немного спустя у самой кромки травы на обочине ты увидишь свинцовый шарик. Как след. И ты соберешься, напряженно оглядишь горизонт. Странник, почуяв что-то, придвинется к тебе, и кони окружат вас с боков. Но ничего не будет вокруг, только все чувства разом обострятся, и все сдвинется в твоем восприятии. Вокруг вас будет не серая пустыня, а снова дорога с заросшими высокой - по колено - травой обочинами, роща справа - или, может быть, опушка леса. И уже не будет виден за спиной оставленный город и зарево над ним...

...Пронзительно закричит Ланнэй. Серебристый метнется к обочине, Элен скатится в траву, вскрикнув от неожиданности. Странник тоже шарахнется в сторону, и ты, подняв глаза, отскочишь следом за ним. Потому что на вас, прямо по дороге, будет быстро двигаться Танк. От рева заложит уши, захочется убежать, исчезнуть, затеряться в траве, но волна страха накатит вновь, и, как и в прошлый раз, исчезнут все силы...

Ты только чуть-чуть приподнимешь над травой голову...

Навстречу танку двинутся кони - Ланнэй и Серебристый, - пойдут крылом к крылу, красиво и гордо. Словно от ветра, прижмется к земле высокая трава вокруг их ног.

И Танк сначала остановится, рыча и вздрагивая, потом неожиданно стронется назад, все убыстряя и убыстряя свой ход. А потом резко остановится и вдруг с грохотом взорвется, разбросав вокруг клочья огня; и густой черный дым - словно от горящей резины - столбом повалит в разом посветлевшее небо.

И ты увидишь, что звезд уже нет, а небо стало чистым и голубым.

Но опустив глаза ниже, ты снова похолодеешь от ужаса. На дороге, повернув морду прямо к тебе, возбужденно подрагивая, будет стоять Ланнэй. И оба его крыла будут одинаково черными.

И ты отшатнешься, словно наяву почувствовав на щеке касание ветра, поднятого огромными крыльями в ночи.

...Но Элен подойдет к коню и краем плаща осторожно коснется жесткой кожи крыла. И черная жирная копоть останется на материи, а под ней по-прежнему будет блестеть серебро.

...Подойдет Странник, возьмет под узцы всхрапывающего Серебристого. Элен оседлает Ланнэя, и вы двинетесь дальше, далеко обойдя горящую громаду Танка.

И тут прямо посреди дороги, в выемке, оставленной стальными траками, ты увидишь еще один тусклый шарик, так похожий на те, которыми как метательным оружием пользовались люди Востока. Ты поднимешь его, повертишь в пальцах, еще раз подивившись его необычной тяжести. Элен наклонится к тебе, ты передашь шарик ей, она прищурится, разглядывая его.

А потом Ланнэй вдруг быстро уйдет вперед. Элен оглянется - растерянно и беспомощно. Но вы со Странником будете о чем-то возбужденно спорить, не обращая ни на что внимания.

И очнетесь, только когда отчаянно, по-человечески, закричит Серебристый. Ланнэя уже не видно будет за изгибом леса. Странник бросит ладонь на рукоять, расширенными глазами глянет на тебя, и вы одновременно броситесь вперед.

И вскоре выскочите на поляну, скрытую за сплошной стеной деревьев.

Сначала ты увидишь Дэна, ничком лежащего у подножия огромного дерева в самом центре поляны, и толстую цепь, поднимающуюся от его тела вверх, в ветви. Увидишь, что Ланнэй бьется на земле со спутанными ногами, что Элен отчаянно рубится с высокой фигурой в знакомом свинцовом плаще, и только потом заметишь, что еще три таких же фигуры направляются к вам с обнаженными мечами.

Вы вступите в драку. Против Странника окажутся сразу двое, а ты встретишься взглядом с холодными глазами Эрры.

И ты вдруг почувствуешь, что в силах убить его. Медленно- медленно в тебе начнет подниматься звериное желание уничтожить этого человека, убить Врага. И, нехорошо усмехнувшись, ты извлечешь из ножен шпагу.

...Элен расправится со своим противником. Против Странника тоже останется лишь один из серых, но и силы Странника будут явно на исходе. Жестким блоком ты вынудишь Эрру отступить, и, споткнувшись, он, вдруг нелепо взмахнув краем плаща, упадет в траву. Ты шагнешь назад, подняв шпагу, и, пока он будет подниматься, ты получишь возможность наконец оглядеться.

...И не поверишь своим глазам, увидев, как два тела на зеленой траве медленно растворяются и, тут же ожив, появляются снова, синхронно вышагнув на поляну прямо из воздуха. И сразу устремляются вперед, на ходу выдергивая шпаги.

Эрра снова набросится на тебя, и на некоторое время тебе станет не до них. Лишь краем уха ты уловишь невнятный вскрик Странника и отчаянный выдох Элен: "Зеркало!.."

И тут за твоей спиной из чуть подрагивающей маревной пелены воздуха выступит человек в короткой зеленой плащ-накидке. У него будет твое лицо - и только глаза не карие, а снова - холодные, темно- свинцовые, и в руке - обнаженная шпага. Сделав шаг по траве, он ударит в спину - и если бы не крик Странника...

Но ты успеешь увернуться. Странник отчаянно набросится на Эрру, вынудив его забыть о тебе, а ты окажешься лицом к лицу со своим отражением. Или - с самим собой.

Ужас скует тебя, и холодный пот мгновенно выступит на лбу. А он ответит тебе холодной усмешкой.

И начнется поединок, нелепо застывший в своей математической синхронности: ты будешь без труда блокировать его удары, но и каждый твой выпад будет встречать уверенный блок. Будто ты дерешься с зеркальным отражением...

...А ты вдруг вспомнишь, что тот, кто учил тебя владеть мечом, никогда не бил в спину.

И еще поймешь со смертельной отчетливостью, что отныне у любого, кто выйдет против тебя с оружием, кто бы он ни был, ты будешь видеть свое лицо...

...Пока тело свободно двигалось, словно в такт невидимому маятнику, сознание металось в отчаянных поисках выхода. Ты потерял чувство времени, и вряд ли мог бы сказать, сколько продолжался этот безрезультатный поединок, когда реальность вновь вспыхнула, ворвавшись в мозг вместе с вскриком Элен. Рывком обернувшись, ты увидишь, что маревная пелена превратилась в блестящую поверхность, что Элен рукоятью меча разбивает ее, что из мгновенно разбежавшейся по плоскости сети трещин точно кровь, выступает золотистая лава, потом - что Элен неловко оседает на землю, и из уголка рта показывается кровь, что серые фигуры исчезли и против Странника стоит теперь только Эрра, и наконец, переведя взгляд на своего противника, увидишь, что его бьет дрожь и лицо медленно меняет выражение... И, завороженный происходящей с ним переменой, ты едва успеешь среагировать, когда он вдруг отчаянно бросится на тебя, подняв вверх шпагу.

На этот раз схватка будет долгой и тяжелой. И когда ты, наконец, достанешь его, и шпага с глухим звуком вонзится в его грудь, ты отступишь почти со страхом. Неловко выдернешь шпагу, испугавшись вдруг, что, падая, он вырвет ее из твоей руки.

Он медленно опустится на колени, неожиданно по всему телу пробежит судорога, и он исчезнет, оставив лишь следы крови на лезвии твоего клинка.

И в тот же момент Эрра, теснивший Странника, быстро отскочит назад, бросит в ножны шпагу и, выкрикнув что-то с досадой и болью, тоже исчезнет, будто закрыв за собой невидимую дверь...

Ты запрокинешь голову; небо над тобой - чистое, голубое небо - дрогнет и закружится, уводя сознание. Разжав пальцы, ты выронишь клинок и упадешь на колени на теплую землю.

Элен с трудом поднимется и подбежит к Дэну. Положит руки на цепь, напряженно застыв, побелевшими пальцами разломит острый металл и отбросит конец цепи прочь. Дэни будет с хрипом дышать, не открывая глаз, но Элен обернется к Страннику и успокаивающе кивнет: "Все в порядке".

Странник, хромая, подойдет к коню и срежет веревки. Ланнэй тут же рывком поднимется, разминая затекшие ноги, но Странник удержит его, из сумки у седла вытащит флягу, глотнет и, вытирая рот рукавом, передаст ее Элен.

Очнется Дэни. Тяжело привстанет, обопрется спиной о ствол, оглядит опустевшую поляну. Шепнет что-то и, устало улыбаясь, закроет глаза.

А ты очнешься спустя несколько часов от ощущения тепла. Ты будешь лежать возле костра, рядом примостится Элен, а по другую сторону огня, завернувшись в плащ, будет сидеть Дэн.

- Мы никак не могли тебя разбудить, - немного виновато проговорит Элен, - но Альд сказал, что все в порядке, и ты скоро проснешься сам...

Ты без удивления отметишь незнакомое имя, поняв, что речь идет о Страннике. Рывком приподнявшись на локтях, оглядишься. И увидишь, что вокруг темно, что ни Странника, ни коней поблизости нет и что совсем рядом с костром светлеет обочиной Дорога.

Ты снова опустишься на траву, и с облегчением уснешь, зная, что эта ночь кончится и завтра, как положено, будет обычный светлый день...

" ЭПИЗОД 7: ПЕРЕСЕЧЕНИЕ ПУТЕЙ "

...А это уже совсем другая история.

В спокойном летнем лесу можно было идти, не торопясь, и не опасаться нападения. Светлая зелень деревьев, сплошь пронизанная золотыми солнечными лучами, успокаивала усталые глаза. По- праздничному шумно было здесь, вдалеке залпами трещали сучья, будто в костре или под лапами гиганта, где-то слышалось рычание, шумел листьями в кронах деревьев теплый, почти горячий ветер, где-то даже вроде бы звенел металл.

Неразлучная троица - Ирв, Бесь и Молчальник - неторопливо шествовали по лесу, отдыхая от трудов праведных. Забыты были орды "крысят", продвигающиеся все дальше по мирам, забыты были недавние схватки и драки, забыто было все. Шелковистая - по щиколотку - трава обнимала натруженные ноги, на рукоятях закинутых за спину мечей играли блики, воздух можно было глотать кусками - мало где еще оставался такой воздух. И возможные скорые драки не волновали отважных миропроходцев. Сейчас было время отдыха.

Из-за деревьев донесся ухающий вой и кряхтение, перекрываемое звоном металла. Трое, переглянувшись, рванули вперед.

На открывшейся за стеной деревьев поляне шестеро зверолюдей, напоминавших одновременно и носорога, и гигантскую волосатую обезьяну*, теснили гибкого паренька в набедренной повязке. Он отмахивался от их дубин шпагой - и небезуспешно.

Бесь и Молчальник затормозили. Ирв уселся на траву у их ног и некоторое время грустно смотрел на драку.

- Да что ж это деется, - сокрушенно заявил он. - И здесь покоя нет, и здесь дерутся. Подумать только - среди бела дня!

- Помогли бы, - ответил паренек, ускользая от удара дубинкой.

- А с чего вдруг? - безмерно удивился Ирв. - Может, ты хулиган. Может, они за дело. А?

- Йууу-рреар! Уйурф!** - заявил один из зверолюдей, направляясь к троице с занесенной дубиной.

Бесь и Молчальник вежливо расступились, пропуская его, и, чуть- чуть подправив его полет, обеспечили себя дровами для костра: зверочеловек врезался аккурат в дерево, расщепив его ствол.

- Ругается, - рассудительно констатировал Ирв. - Грубиян. Значит, надо воспитать!

Даже "крысята" - самые искусные воины в мирах - не могли сравниться с воинами клана Ночи. Через минуту поляна очистилась, лишь из леса слышался затихающий рев двух улепетывающих чудовищ.

Паренек отшвырнул шпагу, опустился на траву в два глотка осушил протянутую Молчальником флягу. Только сейчас стало видно, как он устал.

- Дорога, - с трудом проговорил он вдруг. - Найдите Дорогу, вам это будет нетрудно. Поможете хорошему человеку. Най...

За его спиной выросла гиганская тень зверочеловека, и валун метра два в поперечнике опустился на то место, где сидел паренек. Бесь сделал выпад, и тварь рухнула на землю, но было поздно...

Троица быстро двигалась на восток. Их ждал бой с "крысятами".

Если бы ты увидел этого человека, ты бы без труда узнал в нем того мальчишку-полицейского, который первым снял свою маску на Карнавале в Городе.

Как удалось ему вырваться за пределы своего мира и как он умудрился насолить хозяину зверолюдей - Владыке Семи Башен Вэндэру, - так и осталось тайной. Но это и неважно - ведь это совсем другая история.

Осталось неизвестным и то, как он узнал о Дороге...

" ЭПИЗОД 8: ТВАРЬ КАМНЕЙ "

Солнечное тепло душило и мешало идти. Уже много часов бесцельного движения. Ты ушел. Оставил Странника - или он оставил тебя? Со времени Бесконечной Ночи прошел месяц, когда Странник сорвался.

Он говорил, что Дорога слишком велика, и один человек просто не способен с нею справиться, что Дорога уже выпила его - он истратил весь свой запас сил, и теперь ему плевать на все, он устал, как собака и больше не хочет метаться взад и вперед; он хочет, наконец, нормальной жизни...

И он ушел - в какой-то из миров на обочине Дороги. Сказал, что навсегда. А ты пошел дальше, но кажется, с тех пор забыл, как считать дни.

Все это время ты был один. Раньше ты безумно боялся одиночества, но когда оно пришло, ты словно и не заметил этого; одиночество стало привычным, а когда время от времени ты встречал кого-то, пожалуй, ты спешил скорее уйти. И все это время какая-то тоскливая неуспокоенность гнала тебя вперед, мешая, наконец, остановиться.

ТЕКСТ ЭПИЗОДА НЕДОБРАН

" ЭПИЗОД 9: ДНИ СВЕТА "

И снова вокруг будет теплая, звездная ночь, тихая и ласковая, как дыхание Эа. Будет играть светлыми отблесками костер, а напротив тебя по ту сторону пламени будет, сжавшись, сидеть Элен, грустно глядя на огонь.

Но уснуть спокойно ты не сможешь. Потому что спазм в горле не отпускает тебя ни на миг, и воздух приходится всасывать в себя, словно густой, вязкий кисель. Потому что ушел, не простившись, Странник, потому что исчез Дэни, и что с ним, ты не знаешь. И едкий дым костра был очень кстати: можно было не скрывать слез.

Ближе к полуночи костер вдруг, затрещав, взметнется ввысь и почти мгновенно погаснет, оставив лишь жалкую кучку тлеющих угольков. Элен встрепенется, растерянно скажет: "Ну, вот...", ты торопливо полезешь в карман за зажигалкой, но поймаешь ее повеселевший взгляд.

- А знаешь, Шер... Ты же давно хотел попробовать. Зажги его от звезд.

- Как?

- Попробуй перенести туда звездный огонь...

Ты послушно поднимешь руки, в полной уверенности, что ничего не выйдет, но звезды над твоей головой вдруг дрогнут, увеличатся и засияют ярче, а на твоих ладонях вспыхнет облачко голубого света, ласково щекочущее кожу. Минут десять ты просидишь неподвижно, греясь, впитывая в себя это звездное тепло - так замерзший лесной зверек, попавший в протопленный дом, согревается у теплой печи - а звезды будут подмигивать тебе, щедро делясь светом и радуясь новой игре. Потом ты, словно очнувшись, тряхнешь головой и увидишь, что Элен смеется.

- Ну, как?

Вместо ответа ты осторожно наклонишь ладони, переливая свет на ветки, и костер взметнется и затрещит ровно и чисто, и пламя его будет необыкновенно светлым.

Ты поднимешь лицо к небу и, закрыв глаза, вновь ощутишь пушистую ласковость звезд.

...Вскоре Элен уснет, набросив капюшон и придвинувшись ближе к костру. Языки огня будут освещать ее лицо, и ты подивишься произошедшей в нем перемене. Исчезнет ее обычная напряженность, черты разгладятся, и станет видно, что бесстрашный воин и маг на самом деле несчастная девчонка, лишенная семьи, дома, родины... Девчонка, которую отчаяние ведет вперед по бесконечной дороге в поисках исчезнувшего счастья...

До самого рассвета ты просидишь у костра. Под утро резко похолодает, поднимется легкий туман, костер постепенно погаснет. Впрочем, это естественно, ведь его зажгли звезды...

И когда из-за горизонта покажется солнце, осветив листья и траву, неожиданно вернется то ощущение скорой неотвратимой беды, которое не покидало тебя весь последний месяц и в котором было что- то еще, кроме тревоги за Странника и Дэна...

Проснется Элен. Сядет, зябко передернет плечами, протянет вперед руку, и костер в третий раз вспыхнет, сразу и быстро; потом подбросит в огонь веток, посмотрит на тебя, вздрогнет и, коротко вдохнув сквозь зубы, прикажет:

- Спи!

Ты попытаешься спорить, путаясь в словах и с трудом удерживаясь в вертикальном положении, потом с улыбкой подчинишься, и в результате крепко проспишь несколько часов.

А когда проснешься, то увидишь, что Элен сидит у костра, бледного в свете дня, и играет с пламенем. Языки огня превратятся сначала в большой красивый город, потом город медленно обрушится, и на его руинах затанцует огненный конь... Вдруг резким взмахом ладони она уберет и коня, и развалины города, и обернется к тебе.

Ты поднимешься, потягиваясь и стараясь хотя бы казаться беззаботным, и вдруг заметишь, что сквозь плащ Элен изнутри пробивается пятно света. Элен, проследив за твоим взглядом, вздрогнет и откинет край плаща. Белый камень, на рукояти ее меча, будет мигать тревожным электрическим светом. Потемневшими глазами Элен посмотрит на тебя: "Враги. Где-то... близко."

Движением ладони она окончательно погасит костер, рывком поднимется на ноги.

И вы пойдете по дороге вперед, туда, где она будет плавно подниматься вверх по каменистому склону. Справа покажется несколько деревьев с желто-зелеными осенними листьями, потом на обочине вырастет огромная каменная глыба, и за ней несколько обломков поменьше. Твой взгляд остановится на одном из них - темно- серый каменный клык, чуть криво торчащий из земли - и ты замедлишь ход, пытаясь понять, в чем дело...

И тут тебя вдруг ударит болью, мозг зальет огнем, в виски вопьются пистолетными пулями черные шипы. И ты, ничком повалившись в пыль, успеешь узнать на мгновение мелькнувшие в складках камня уродливые черты пещерной твари, искаженные яростной злобой...

Очнешься ты через несколько минут. Сначала из пустоты перед тобой неторопливо проступит ровная россыпь пылинок, потом глаза рванет светом, и ты ощутишь прохладные ладони Элен на своих висках. Ты с трудом приподнимешь голову, тяжело сядешь. Элен с испугом будет смотреть на тебя. Спросит жалобно:

- Ты живой?..

Ты усмехнешься, давая понять, что, дескать, конечно, нет, но тут же сморщишься от тупой боли. Элен, словно извиняясь за глупый вопрос, опустит голову. Потом снова взглянет на тебя.

- Что это было? Ты знаешь?

Ты мотнешь головой, угрюмо скажешь:

- Может быть... Вон...

Она рывком обернется и замрет... потом медленно поднимется с колен. Ты встанешь тоже, остановишься рядом. Вглядываясь в складки камня, она выпрямит ладони, словно желая обхватить его, скажет, не приказывая, а предлагая: "Иди... Не бойся - иди сюда!.."

И тварь выйдет. Злобно блестя глазами, медленно разгибаясь, поскуливая. Сгорбившись, остановится у ног Элен, скаля зубы снизу вверх. Ты сожмешь рукоять шпаги, готовый поймать момент неожиданного прыжка. Но вместо этого тварь медленно и неуловимо начнет меняться - словно перетекать в другую форму. И вскоре на его месте будет сидеть на земле существо, больше всего похожее на маленького, пушистого медвежнка-коала, с глубокими и грустными черными глазами, светлой шерстью и симпатичной умной мордой.

Улыбнувшись весело, Элен присядет, протянет ладонь. Медвежонок, урча, подставит шею, сладко прижмурится. Элен, помолчав, спросит:

- Ты кто?

Зверек отшатнется, сядет прямо в пыль, поднимет на нее черные бусинки глаз. И отчетливо подумает, не скажет, а именно подумает, так, что ответ придет как бы сам собой:

- Лишний... Чужой... Урри.

По лицу Элен пробежит мгновенная тень, она грустно скажет:

- И ты тоже...

Потом у обочины запылает небольшой костерок, вы будете греться у огня, а Урри - непоседливо и громко думать какие-то веселые и нелепые стишки, пытаясь вас развеселить. И ты, забыв все свои страхи и подозрения, полностью отдашься теплу, тишине и покою.

Потом Урри устроится у Элен на коленях, она будет почесывать медвежонка за ушами, а тот, урча от удовольствия, будет с легким ехидством поглядывать на тебя.

Неопределенно глядя куда-то в пространство, ты проговоришь, ни к кому, в общем-то, не обращаясь, что-то вроде: "Любое существо крупнее полевой мыши любит, когда его чешут за ухом..."

Элен, искоса и весело глядя на тебя, скажет: "Ну, тогда я почешу за ухом тебя..." Медвежонок разразится довольным урчанием, Элен засмеется.

Заночуете вы у того же костра. Это будет потрясающе здорово: спать у теплого огня, зная, что опасности нет, что рядом друг, и чувствовать щекой теплый пушистый бок медвежонка.

А наутро будет незнакомый прекрасный мир с нежно-зеленым солнцем на чистом-чистом голубом небе и ярко-золотистой мягкой травой. И Урри будет думать что-то веселое и необидное, комментируя твои попытки зажечь костер от Солнца (а как красив был бы зеленый костер!)

А потом будет целых два дня беззаботного и счастливого дуракаваляния на золотой траве под зеленым солнцем...

Однажды Урри потащит тебя куда-то за лес. Вскоре вдали покажутся камни. Через узкую расселину, по долгим, неимоверно тесным коридорам Урри приведет тебя в крошечную пещеру, стены которой (ты не поверишь своим глазам) будут сплошь усыпаны мелкими и крупными самоцветами.

Пока ты будешь озираться, открыв рот, медвежонок набьет камнями твои карманы... А потом вы вернетесь, и ты королевским жестом рассыплешь горсть камней у ног Элен. Она завизжит от восторга и сразу начнет разбирать их по цветам... А ты с облегчением шлепнешься на траву, пальцами вычесывая из волос комочки сухой земли и мелкие алмазы...

А потом будет еще один целый, нескончаемый день, и это время запомнится тебе как яркое светлое пятно в однотонно-мертвой путанице событий...

Скоро вы снова отправитесь впуть, потом пройдет время и Элен распрощается с вами и уйдет куда-то одна, потом и вы с Ури расстанетесь, а вскоре после этого ты услышишь за спиной усталый окрик...

" ЭПИЗОД 10: К ВОПРОСУ О БЕЛЫХ ДРАКОНАХ "

...Сегодня за стенами Минас-Тирита все спокойно. Третий день, как завершилась коронация. Улицы полны народу: воины - все еще при оружии и в доспехах, торговки, заполнившие площади, орды вездесущих мальчишек. Над городом стоит гомон, радостно-спокойный, деловитый и немного усталый. Кажется, что более безопасного места не найти сейчас во всей Арде.

Но чувство страшной и неотвратимой угрозы, очень знакомое, но каждый раз заново непонятное и пугающее, стучит в висках и пульсирует в крепко сжатых кулаках, словно в такт ударам какого-то невидимого чудовищного маятника. И в груди пусто и холодно, словно перед прыжком в бездну..

Хороводом, жутким, темным калейдоскопом мелькают вокруг крепкие каменные дома, темнеющие шахматными прямоугольниками окон, мостовые, спирально уходящие вперед, и площади, светлые и непривычно мирные. Круговерть лиц, городов, людей, дорог, миров... И тяжело, невыносимо тяжело так, что усталость затмевает даже чистоту неба, а ведь скоро опять куда-то уходить, скоро опять бежать, бежать, бежать ради... Впрочем, нет, стоп, этого уже нельзя, и даже в мыслях... Нет!!!

Светлое и ясное небо, ласковое солнце... А все же что-то неспокойно. Какая-то зацепочка держит в напряжении и не дает расслабиться полностью и просто отдыхать, не думая ни о чем... В этом, таком знакомом, таком привычно-спокойном мире отчетливо ощущается запах чего-то невобразимо чужого и далекого, холодного, враждебного и страшного...

Люди, люди, стены, площади, люди, дороги, люди, люди... Дикая, нелепая, невозможная карусель, мелькающие искаженные лица, и ты - центр этой бешеной больной скачки... И страх - давящий страх...

И тут откуда-то из центра города, из точки пересечения главных улиц, сначала плавно вплетаясь в праздничный шум, а потом и перекрывая его, раздался, словно гулкое голодное урчание в утробе озлобленного хищника, ровный и глубокий рокот мотора. И по узким, враз опустевшим улицам, сминая поваленные в панике лотки и разбросанные вокруг товары, уверенно двинулась тяжелая стальная громада Танка...

О броню бессильно тюкнула пущенная с одной из крыш стрела - тюкнула и упала на мостовую под широкие гусеницы; кто-то в панике завопил: "Тролль! Тролль!" - конечно, а за что его еще могли принять здесь, в этом мире и в этом городе - в ответ раздался крик: "Враги в городе! Исчадие Тьмы!", где-то эхом отозвалось: "К оружию!" А танк все шел вперед, и в возникшей неожиданно резиновой оглушающей тишине его рычание звучало как гром.

И из всех, кто был здесь, лишь он один _знал_, что это такое, и осознавал весь ужас того, что может произойти...

Некоторое время он стоял неподвижно, прищурив глаза, чуть приподняв голову, и с пристальной ненавистью глядя вслед Танку. Потом быстро, почти бегом, двинулся вперед, обогнал неторопливо и упрямо ползущую машину. И вышел наперерез Танку метрах в ста впереди. Не оборачиваясь, прошел еще несколько шагов, чувствуя уставленный в спину узкий смертельный зрачок орудия и каждой клеткой ощущая волну Страха и Холода, которую испускала машина. МАШИНА?!..

И только тогда он обернулся, долгим взглядом посмотрел на насторожившийся, замерший в ожидании Танк, и, плавно поведя руками, поставил блок...

И разом почувствовал, что исчезли последние остатки сил...

Таких мощных блоков он не ставил еще никогда. Сквозь такой блок, наверное, он не смог бы пройти и сам. Но Танк не замедлил движения, лишь в шуме мотора послышалась новая, яростная нотка. Чудовище принимало вызов человека.

Тогда он отступил еще на несколько шагов. Закрыв глаза, мысленно нарисовал силуэт Танка, подождал миг, пока тот обретет глубину, и, пробив тонкую броню, запустил простейший механизм и послал импульс...

А потом упал на колено - со стороны это выглядит очень уродливо, кажется, что человек корчится в агонии - и, замерев, медленно- медленно начал считать про себя, ожидая сокрушительного взрыва...

"Пять... Четыре... Три... Два... Один... Один... Один..." - и остановился, поняв, что взрыва не будет.

Он открыл глаза. Танк все так же медленно и неотвратимо полз вперед, словно ничего не заметив. И он вдруг понял, что ничего действительно не было, что это был мгновенный сон, отчаянная вспышка усталого мозга... И от сознания собственного бессилия в уголках глаз вскипели злые слезы...

Башня Танка медленно, с ленивой самоуверенностью повернулась: сначала - вправо, потом - влево, и дома справа и слева беззвучно обрушились по обе стороны мостовой грудами битого камня.

Тогда он снова, теперь уже действительно четко контролируя каждое действие, попытался заглянуть туда, внутрь, и когда взгляд его проник сквозь броню, он едва не закричал от всепоглощающего животного ужаса...

Потому что там, под тонкой, будто фольга, стальной пленкой, был сгусток Тьмы. Точнее, сначала он подумал, что это - Тьма, но потом он понял, и безнадежное отчаяние овладело им. Это была Пустота. Одетый в стальной панцирь клок Пустоты, принявшей обличие Тьмы.

А Танк был уже в нескольких метрах. И когда он, поняв, что не успеет скрыться, приготовился принять последний удар многотонной машины, его вдруг подняло в воздух и отбросило далеко вперед так, что, пролетев над Танком, он рухнул в пыль на мостовой.

Не в силах подняться, он приподнял голову и с бессильной ненавистью посмотрел вслед Танку. Извлеченная из глубин мироздания чьей-то безумной волей, неизвестно откуда взявшаяся здесь, не принадлежащая к этому миру, и потому особенно страшная, машина не останавливаясь шла вперед, словно к какой-то хорошо известной цели...

А он остался позади, словно мошка, небрежно отброшенная щелчком в дорожную пыль. И в рокоте мотора ему послышался жестокий издевательский хохот.

И в следующий миг он вскочил и с яростью крикнул ему вслед:

- Айя! - Смотри!

Танк замер, башня развернулась и дуло, словно единственный круглый глаз, с любопытством уставилось на него. И он медленно поднял руки, и уставшие глаза закрылись сами собой...

...Он стоял, запрокинув голову и подняв руки к звездам, а под ним была Эа, огромная живая планета, полная чистой и бесконечной энергией жизни. А перед ним, сверкая холодным свинцом, стоял танк. И более ничего - лишь черное бесконечное пространство вокруг, в котором сверкали огромные теплые звезды.

Он медленно протянул руки вперед, потом опустил их... По бежево- коричневой обнаженной поверхности прошла рябь, а потом - высокая волна, опрокинувшая и захлестнувшая Танк, сжавшая его в маленький шарик-брелок, и увлекшая куда-то в глубину, словно хрупкий пузырек воздуха сквозь бездну воды на океанское дно... А он без сил опустился на теплую плоть планеты и закрыл горящими руками лицо.

Это была мощь Эа, мощь Земли, мощь Творения...

Потом его отыскал кто-то из гондорцев, на руках отнес в наспех развернутый госпиталь, а он лишь спокойно и бессмысленно улыбался. Прежде, чем окончательно провалиться в забытье, он еще успел услышать прозвучавший в голове оглушительный шепот-зов: "Дэни! Дэни!.." Хотел ответить, но уже не смог сказать ни слова...

Два голоса в темноте в телефонной трубке.

- Что теперь будет?..

- Не знаю. Вряд ли он сможет остаться здесь. Скорее всего, его перебросит куда-нибудь в другой мир... Да это и неважно сейчас...

- Почему?

- Он не выдержал. Он переоценил себя... Люди от таких игр сходят с ума... С теми силами, которыми он взялся управлять, не справился бы и майя... А он всего лишь эльф...

- Майя?.. Говоришь, не справился бы?.. Постой! А если?..

- Нет! Не надо! Подожди!..

- Поздно...

Неизвестно, из каких краев Арды пришел сюда майя Палландо, ученик Ороме-охотника. Неизвестно, кто привел его, да может, никто и не приводил, а он сам уловил своим чутким сердцем полубога грозившую миру опасность. Неизвестно... да и неважно...

А важно то, что к Танку вышел теперь один из Хранителей Мира. Они долго стояли один против другого - неуязвимая машина и могущественный майя, присматриваясь и изучая друг друга. А потом танк попятился и исчез в клубах дыма и огня, разбросав в стороны вырванные взрывом комья плоти Эа вперемешку с клочками брони.

А майя поднял лицо вверх. Но если бы кто-то смотрел в этот миг с небес, то увидел бы, что вместо его глаз на звезды смотрят два пустых бездонных тоннеля, словно два танковых дула..

Голоса в темноте.

- Нет!.. Нет!.. Нет!..

- Что это? Что?

- Это... Ничего хуже случиться не могло... Пустота вошла в него... в его мозг, в его тело..

- Но... Подожди... Этого же нет! Это же... Это же модель!

- В этом мире нет. Но за параллельные варианты я не поручусь... Мы же не знаем...

- Но мы в этом мире. А здесь...

- А здесь... здесь Танк жив...

- Но как же... Как же тогда его достать?

- Не знаю. Давай попробуем смоделировать. Попробуем изучить его реакции...

- Давай. Чем его можно встретить?

- Ненависть?

- Ненависть лишь сделает его сильнее...

- А... равнодушие, любопытство?.. Глухая, изолирующая защита?

- Да ничего! Он пройдет мимо и дальше.

- Любовь?

- Любовь его испугает. Он ответит... огнем.

- Что еще... А зеркало?

- Зеркало... А ты представь... Отражения встретятся... И каждое, повернув назад, все равно пойдет дальше. Их станет два... Понимаешь, каждый из них войдет в свое зазеркалье... И драться придется с двумя.

- Что же тогда?..

- Не знаю.

А в это время Танк, как пузырек в толще воды, прошел планету насквозь... И на ровном травянистом лугу земля разлетелась, будто от взрыва, выплюнув прочь тяжелую стальную громаду. И через все поле пролег ровный след гусениц, начинающийся из дыры, похожей на рваную рану...

Но потом перед танком вновь появится кто-то... Высокая, напряженная фигура в белой ветровке. Танк сначала затормозит, потом, грозно взревев, остановится. А Странник с трудом сблизит ладони, лицо его исказится, он упадет на колени. А в следующий миг Танк исчезнет, а между ладонями Странника повиснет в воздухе, покачиваясь, тускло блестящий свинцовый шарик. Странник осторожно поднесет к нему пальцы и резко сомкнет их, зажав шарик в кулаке. Вытирая второй рукой пот со лба, поднимется с колен. Осторожно опустит шарик в карман. Несколько минут постоит, оглядывая огромные, яркие звезды над головой... И исчезнет - лишь по поверхности Эа пробежит в последний раз мелкая рябь...

Два голоса в темноте.

- Не понял... Что это?

- Все просто. Он замкнул его на себя... Полностью... Но его сил едва хватит, чтобы держать. Не выпуская.

- Но это значит, что он больше ничего не сможет делать... Он даже выйти из своего мира не сможет - ведь на это тоже нужны силы. Хотя нет - на это-то его хватит...

- Да... Но... Ему же придется бежать от любой опасности... Ведь если с ним что-нибудь случится, танк вырвется... А он не может этого допустить...

- Вспомни...

- Что?

- Вспомни... Это уже было. Вот так Странники становятся Гонщиками...

- Да... Верно...

Не отчаивайся, друг мой Шер... Вы еще встретитесь.

Однажды на дороге появится человек, которого никто раньше не встречал. Его не будут любить, скорее, он будет вызывать жалость и легкое презрение. Потому что при первых же признаках опасности он будет исчезать сразу. И все будут считать его трусом.

Вы встретитесь. Более того: ты его узнаешь. Хотя это будет непросто: втянутая голова, сгорбленные плечи, смущенно- заискивающая улыбка...

Ты скажешь ему: "Что же ты, Странник! Что с тобой? Посмотри на себя! Вспомни, каким ты был, Странник!.."

Он попытается объяснить... Нет, его слова будут понятны и правильны, но... Ты не сможешь этого воспринять. И ты убежишь от него, от его отчаянно-затравленного взгляда, от безнадежной надежды, живущей в глубине его глаз... И с тех пор будешь старательно избегать любых встреч...

Впрочем, это всего лишь один из вариантов. Ты еще вполне можешь все изменить. Сделать все по-другому.

Все в твоих руках, друг мой Шер...

" ЭПИЗОД 11: ОБВАЛ "

Солнечное тепло душит почти так же сильно, как закупоривший горло сгусток боли. Справа и слева от дороги - степь, пыльные камни, красноватая трава, далеко слева - низкие темные холмы. Но сейчас рассвет, и все вокруг кажется серым в утреннем тумане.

Лицо опущено вниз к дороге, дорога уходит вперед, прямая и бесконечная, как взлетная полоса. Только ты точно знаешь: не взлететь.

- Эй, парень!

Знакомый голос. Ах, да... Ну, что ж. Надо бы попытаться уйти, но как? Да и зачем... Все правильно.

- А, это ты. Ну, привет.

Он стоит неподвижно посреди дороги и смотрит на тебя со странной мрачноватой иронией. Справа у обочины пара оседланных лошадей.

- Я давно искал кого-нибудь из вас...

- И нашел меня. Ну и что?

- Да. Теперь бы еще отыскать вашего... бродягу, - он усмехнется.

Тебя передернет, как от пощечины. Но ответ прозвучит спокойно.

- Не ищи. Он сейчас в большей безопасности... чем мы.

- А-а, - в голосе его проскользнет издевка, и тебя снова окатит волной жара, - благородно с его стороны. Ну что ж... - Он поднимет ладонь. - Именем Закона... представляя в лице своем Дорожную Полицию... Протяни руки.

Ты автоматически исполнишь приказ, не испытывая в тот момент ничего, кроме отстраненного любопытства. И уже не среагируешь, когда он подхватит из сумки наручники - тяжелые, блестящие сталью - и защелкнет их на твоих запястьях. Потом, отступив на шаг, оглядит тебя с ног до головы и скажет удовлетворенно и устало:

- Вот так. А теперь - отдай шпагу.

Ты усмехнешься, с глухой ненавистью глядя на его усталое, белеющее в рассветном сумраке лицо.

- Попробуй, возьми.

И вспомнишь - темный браслет на запястье, серебристую цепочку, идущую от него к матовой холодной рукояти.

- Мальчишка, - тяжело и медленно заговорит он. - Глупый мальчишка... Ну что тебе не сиделось дома? Зачем ты полез туда, где ничего не понимаешь?.. Что тебе надо на Дороге, что ты можешь здесь искать?

Пожалуй, этого ты ожидал меньше всего. И ты на миг запнешься, подбирая слова, прежде, чем ответить:

- Ну хотя бы тех, кто ищет меня.

- Почти неплохо, - снова усмехнется он. - Но глупо. Отдай шпагу.

- Попробуй, возьми.

- Отдай сам, - по-прежнему устало скажет он. - Возможно, это зачтется тебе... потом.

- Попробуй, возьми, - тот же ответ, ты уверен, что отобрать шпагу без твоего согласия невозможно...

И поэтому, когда он, подойдя ближе, плавно поведя ладонью, с натугой вытянет ее из ножен, и, шагнув к стоящим у обочины лошадям, бросит в притороченный у седла чехол, ты будешь лишь ошарашенно смотреть, не в силах вымолвить ни слова.

Шериф кивком укажет тебе на ближайшего коня, сам легко оседлает второго, утвердится в седле, зябко сгорбившись и плотнее запахнувшись в плащ.

- Глупый мальчишка, - повторит он. - Ты сам, и этот твой приятель... Дхэнна... Дэн... Ну зачем вы полезли сюда, как вы могли... - Он вдруг прервется, пристально посмотрит на тебя и заговорит спокойнее и жестче: - Миры находятся в равновесии. Добро и зло, свет и тьма. Рождаемость и смертность. Все подчинено разумному Закону. А вы, бродяги... Я не уверен, что вы творите так уж много добра. А вот вреда от вас, поверьте, предостаточно.

Он снова умолкнет, потом вздрогнет и заговорит опять.

- Помнишь, ты гадал, куда я исчез. Ты не можешь пройти по Дороге назад... Я шел по вашим следам. Очень четкие следы... За вами тянется огромная полоса грязи и крови. Понимаешь? Там сейчас война. До того, как вы пришли туда, все было спокойно, а сейчас... Да вот, смотри.

Он махнет рукой через плечо. Ты обернешься, только сейчас услышав ровный рокот мотора. Вас будет догонять танк. С помятой, побуревшей от жара броней, с налипшей на гусеницы жирной грязью. Эрра направит коней к обочине.

Напротив танк остановится, в башне распахнется люк, покажется танкист - смуглый белозубый парень с тонкими усиками, в рубахе бурого цвета с закатанными по локоть рукавами, в рыжей пилотке. На плече - шеврон: поднявшаяся на задние лапы пантера с оскаленной белой пастью; а на запястье - браслет: толстая цепочка, пластинка с цифрами - группа крови. Он крикнет что-то Эрре, тот в ответ махнет рукой - поезжай, мол, танкист, засмеявшись, захлопнет люк и танк, взревев, пройдет дальше.

Эрра тронет коня.

- Смотри. Так везде - кровь и грязь. Мальчишки... Ты хочешь возразить?

Ты медленно поднимешь глаза и встретишь его взгляд.

- А ты не замечал, Шериф, - проговоришь ты, - что в этой грязи все больше людей, которым хочется ее разгрести?

Эрра криво дернет ртом.

- Нет. Не замечал. Им сейчас совсем не до этого. Помнишь мир черных коней? Странник тогда плохо потушил костер. Знаешь, что такое степной пожар? Там сейчас выжженная пустыня. Молчишь? А помнишь Город Карнавала, где вы так эффектно устроили срывание масок? Помнишь... Утром там была резня. Сначала - местные с местными, потом из столицы прибыли регулярные части. Город в крови - и ни одного человека. Ах, нет, один сбежал...

Ты вздрогнешь, зло оборвешь его:

- Успокойся, он ушел недалеко.

Эрра потухше глянет на тебя.

- Мальчишка... Ладно Странник - он знает, что делает, и платит за это... Но ты! Чего тебя понесло на Дорогу? Жить хотелось весело? Не получилось. За радость всегда платят бедой, за счастье - горем. Хотел, чтобы за тебя платили другие?..

- Шериф, - медленно скажешь ты. - Шериф... А может, лучше жить в огне, чем в болоте? А, Эрра?

- Не думаю, что они, - Эрра оглянулся, - думают так же. Даже из болота можно видеть небо, а за дымом пожарищ...

- И все же...

- Спроси - у любого из горожан, там, позади. Да что говорить - здесь, на Дороге, на самой Дороге появились Солнечные Всадники - закрыватели миров! Ты хоть понимаешь, что это значит?.. Мальчишки... Вас будут судить. До ближайшего города около часа пути, оттуда тебя переправят в столицу. Я буду просить о снисхождении - вы еще глупы и молоды. Скорее всего, вас отправят в какой-нибудь из миров без возможности выхода. Мир будет по вашему выбору - закон гуманен... Но вас лишат памяти.

Тебя затрясет. Ты заметишь, что руки твои дрожат, и крепче сожмешь повод. Эрра покосится на тебя почти сочувственно...

- Это даже не наказание...

Это будет обвал. И единственное ощущение - что там, за спиной, сейчас рушатся куда-то в бездну все твои Миры - как табурет из-под ног приговоренного.

Если только это правда. Потому что где-то в глубине души ты будешь отлично знать - или отчаянно верить - что это только очередная жестокая уловка Шерифа. Ведь иначе...

Иначе все, что делал Странник, и все, что делал ты - гораздо хуже, чем просто бессмысленность. Тебя охватит тошнотворное чувство полного бессилия. Как понять, кто все-таки прав - Странник или Шериф? И одновременно ты вдруг почувствуешь, что тебе просто не хватает знаний о том, как же все это устроено на самом деле - миры, законы... Дорога...

И тут всплывет спасительная мысль: Дэни. Наверняка он должен знать что-то очень важное, не зря же за ним охотятся все - начиная от орочьих банд и кончая владыками Миров.

И ты спросишь - медленно, осторожно, словно ступая на тонкий лед:

- А Дэни? Вы его нашли?..

- Еще нет. Но найдем. Рано или поздно.

- Хорошо... Вы знаете, где он может быть?

- Не знаю. В тех мирах, которые вы прошли, его нет. Это точно.

- Хо-ро-шо... - повторишь ты...

И медленно-медленно, еще не понимая, зачем, ты поднимешь вверх скованные руки, а в следующий миг с радостным возбуждением ощутишь в пальцах правой тепло рукояти. Твой конь, заржав, резко рванется вперед.

- Стой! - Крикнет Эрра в спину. - Ты все равно не сможешь освободиться!..

Очень быстро он останется где-то далеко за спиной, дорога будет исчезать под копытами, и ты, пригнувшись к шее коня, будешь смеяться, смеяться почти до истерики...

" ЭПИЗОД 12: БЕЛОЕ ВЗМОРЬЕ. СТОРЕНЬ. 22 ИЮНЯ 417 ГОДА ПО МЕСТНОМУ ЛЕТОИСЧИСЛЕНИЮ. ПОЛДЕНЬ. "

Сторень - было имя этого города. Больше всего он походил на те тихие южные городки у моря, где так хорошо проводить летние отпуска. Невысокие однои двухэтажные кирпичные домики, буйная зелень за крашеными деревянными заборчиками, свисающие прямо на улицу ветки деревьев, усыпанные ярко-красными точками спелых ягод. Тусклое маревное солнце в зените не оставляет места тени, льет на пыльные улицы не свет, а жар. Свежий ветерок, изредка долетает с моря и развевает горячую духоту, запах роз...

Здесь было огромное количество цветов - розы, розы и розы, везде, за каждым забором каждого дома, город буквально утопал в клубах бледно-(красных)(розовых) лепестков, будто никаких других цветов здесь просто не знали. Их аромат наполнял все вокруг. Казалось, сам воздух состоял из этого приторно-душного запаха. Словно на город опрокинули гигантский флакон духов, настолько сильных, что порой было трудно дышать, и становилось ясно, что и цветов может быть слишком много...

Небольшие часы на вокзальной площади показывали полдень, самое жаркое время суток, и город казался безлюдным, словно вымершим. Но в нем не было той пустоты и холода, как в мертвых городах-крепостях из камня, наоборот, ощущение покоя и тепла не уходило ни на миг.

И страшная, непроходящая усталость, что заполняла эти долгие месяцы, сменилось сейчас приятной расслабленностью.

На крыльцо ближайшего дома вышла девчонка с длинной светлой косой в легком платье, посмотрела на него из-под ладони, весело махнув рукой, сбежала во двор. Он, улыбнувшись, помахал ей в ответ и снова неторопливо побрел по улице. Казалось, никто не обратил внимания на его появление; даже собака, валяющаяся у забора, лишь подняла на миг свою длинную морду и сразу вновь уронила ее на лапы.

Он искал какой-нибудь тенистый уголок, решив устроиться там и дождаться тихого теплого вечера, когда на скамейки у домиков выползут благообразные загорелые старушки, чтобы всласть поговорить и в очередной раз перемолоть все городские сплетни, тогда легко можно будет узнать, кто сдает комнату, и у кого получится остановиться на пару недель, пока не удастся найти постоянное жилье.

Но тени здесь, похоже, не было вообще. Он вышел на узкую улицу, перейдя ее, углубился в проулок и вскоре оказался в крохотном тупичке, с трех сторон сдавленном стенами домов. Развернувшись, он снова выбрался на улицу и решил идти обратно, к вокзалу, но, повернув голову, увидел метрах в ста слева стоящую у забора серую фигуру в нелепом здесь тяжелом плаще. Он медленно шагнул вперед, давая понять, что заметил ее, и фигура тоже двинулась ему навстречу. Сойдясь, они подали друг другу руки.

- Приветствую тебя...

- Здравствуй...

- Надеюсь, Альд, ты никуда не торопишься?

- Нет, Шериф. Теперь уже нет... Я приехал сюда жить.

Тот, кого назвали Шерифом, недоуменно поднимет брови.

- То есть? Жить? Ты, Альд-Странник, вечный бродяга?..

- Да, я... Я устал, Шериф, я устал бороться за эфемерные идеи, мне надоела непонятность, и все... Да ты знаешь и сам.

Они неторопливо двинутся по улочке вперед, дойдя до ближайшей лавки, сядут рядом, Альд-Странник закинет руку на низкий забор. За их спинами простенок между домами будет заполнен клумбой розовых цветов, и от их приторного запаха у него вновь закружится голова.

- Мы враги, Шериф, но мне надоела вражда, мне надоело бродяжничество, - устало и медленно продолжит он. - Я отвоевал свое. Пусть на мое место встанет кто-то другой, пусть кто-то другой носит теперь имя Странник. А мое имя отныне - снова Альд, и только Альд. Я устал, Эрра...

- Понимаю, - Шериф Эрра наклонит голову, рассматривая пыль под ногами. - Да... Но только уверен ли ты, что сможешь вот так сразу все оборвать? Ведь ты уже сейчас тоскуешь и в любой момент готов снова рвануться туда, назад, на Дорогу... Хватит ли у тебя сил не делать этого?.

- Надеюсь, да... Не знаю... Мне нечего там делать, я там не нужен. Я понимаю, что если там я жаждал покоя, то здесь, получив его, я буду тосковать по прошлому. Да, моя усталость никуда от меня не денется, она будет и здесь... Но это все равно...

На несколько секунд повиснет молчание, потом Странник негромко спросит:

- Как ты меня нашел?

- Я давно искал. Давно уже шел по твоему следу. Хотя на этот раз мне было труднее, - он криво усмехнется. - Ты не оставлял своих обычных отметин. Пришлось долго искать... Но, как видишь, нашел.

- Зачем?

Эрра пожмет плечами:

- Теперь уже незачем. Я не верил, что ты ушел совсем.

Странник приподнимет голову, прищурится:

- А может, так и есть? Может, я заманил тебя сюда?

Эрра устало откинется назад, облокотится спиной о забор.

- Нет. Я же вижу... Да если бы ты и хотел, ты бы не смог.

- Почему это?

- Неужели ты думаешь... - он ухмыльнется. - Неважно, Альд.

Нелепым, невозможным покажется вдруг Страннику этот разговор. Да и Эрра будет время от времени недоверчиво усмехаться чему-то своему, думая, впрочем, наверное, о том же самом.

Они ведь враги. Вечные, непримиримые враги. Но вот настал момент, когда им вдруг стало нечего делить... И они спокойно сидят рядом и разговаривают, не вспоминая о ненависти и вражде. И тогда Странник в который уже раз с болью и горечью спросит себя: так во имя чего же?

Во имя чего была эта злоба и эта боль? Во имя чего тупились и ржавели от пролитой крови мечи, во имя чего пустели города и вымирали страны? Во имя чего одни люди гибли, а другие выживали лишь затем, чтобы медленно подыхать в одиночестве? Во имя чего гасли звезды и сгорали миры?

И он заговорит, медленно, негромко, со страшной спокойной ненавистью:

- Я помню время, когда я пришел на Дорогу. Я помню, какими были миры тогда. Я помню то тепло и тот покой... Я помню Отряды Равновесия - то, что потом стало Дорожной Полицией. А я не хотел покоя. Я хотел жить полной безумной жизнью, о которой мне не пришлось бы жалеть потом, когда придет старость. Я не хотел страдать от избытка крови! И я хотел оживить эти миры - застывшие в своей безликой красоте. И я стал Странником. Сначала я пел - просто пел, но потом однажды во мне сгорел менестрель. И гитара моя умерла тоже. И я взял меч. Глупец! Я думал, что сражаться за то, во что веришь, легко. Разве мог я представить себе бесконечность лет, бездну лжи, крови, боли, грязи! К чертям! Я переоценил себя. Я не выдержал, сорвался, назови это как угодно! С меня хватит, я не хочу больше. Я тоже человек! И мне не по силам решать судьбы миров! Да будь оно все проклято! Сгори оно все - мне теперь все равно! Я больше не Странник Дороги! Я ухожу!..

Подняв голову, Странник оглядит потемневшее небо. Ярость его исчезнет, словно резкий мимолетный порыв ветра. И иронический взгляд Эрры покажется ему ведром холодной воды, опрокинутым на голову.

- Не зарекайся, - усмехаясь, негромко скажет тот. - Не говори необратимых слов, не произноси клятв. Не будешь клясться - не нарушишь клятву, знаешь поговорку? Я, конечно, не предсказатель и не пророк, но, по-моему, ты торопишься...

Он замолчит. Странник с прищуром будет смотреть на него. Вдруг Эрра усмехнется, качнет головой, словно удивляясь чему-то, откинет край тяжелого плаща и достанет из кармана наручники. Секунду посмотрит на них, потом легко забросит за спину. Наручники упадут на клумбу, над ними, качаясь, сомкнутся цветочные головки. И все - только на месте падения останется несколько сломанных цветков.

Странник, с болезненным интересом наблюдавший за ним, устало закроет лицо руками, скажет тихо, про себя:

- Господи, как же я устал...

Эрра сгорбится, сразу сделавшись похожим на старую, больную птицу.

- Тебе легче. Тебе есть на кого оставить Дорогу, у тебя есть ученики. А мне... Поверь, Альд, я устал не меньше твоего. И я рад, что ты уходишь, теперь мне станет поспокойнее. Одним врагом меньше...

Странник усмехнется.

- Не думаю. Шер не слабее меня, скорее, наоборот. Он еще доставит тебе немало веселых минут.

Снова возникнет пауза. Оба будут смотреть в никуда - один, уставившись под ноги, второй - закинув голову и глядя в небо - двое очень сильных и безмерно уставших людей, судьбой и Дорогой поставленных на службу двум разным силам, и таких, в общем-то, похожих друг на друга...

Начнет вечереть. Как это часто бывает в конце июня, день быстро сменится темнотой, солнце почти мгновенно скатится к горизонту, осветив его золотым багрянцем.

Эрра задумчиво кивнет.

- У него нет опыта... Какое-то время мне действительно будет легче. Впрочем... Передышка кончится раньше, чем он научится... Ты ведь вернешься... Твоя связь с Дорогой слишком крепка, ее не порвать даже Смерти. И скоро, очень скоро ты вернешься, либо - что тоже не исключено - тебя заставят вернуться. Уж поверь... Впрочем, - Эрра вздохнет и встанет. - Впрочем, что я говорю, ты ведь и сам все прекрасно знаешь, только пытаешься себя убедить в обратном...

- Ну, и что же, - со спокойной яростью скажет Странник. - Я свои клятвы искупил с лихвой. Хватит! Или всей той крови, что я пролил на Дороге, недостаточно, чтобы оборвать все связи?! Кто посмеет меня упрекнуть?! Тем более, - он сделает паузу, успокаиваясь. - Тем более, что я оставил замену. Ты можешь быть спокоен, я не вернусь. Все, прощай!

- До свидания, Странник, - жестко усмехнется Шериф. - К моему величайшему сожалению, всего лишь до скорого свидания...

Он шел по улице в сторону заката, с каждым шагом все больше распрямляясь, пока, наконец, не исчез в багряно-золотом мареве. А Альд-Странник еще долго смотрел ему вслед, с ужасом и облегчением понимая, что он прав, что оборвать Дорогу так же невозможно, как погасить солнце, и что рано или поздно все же придется вернуться...

Со стороны вокзала раздался резкий гудок подошедшего поезда.

" ЭПИЗОД 13: Coda: ГДЕ ТЫ НЕ НУЖЕН "

Ты будешь мчаться - вперед, туда, где... Вперед!

Дорога будет ровно стелиться под копыта твоего коня, а кругом будет так спокойно и пусто, что в какой-то момент все это вдруг покажется тебе картонной декорацией...

...А потом перед тобой возникнут трое серых всадников. И кто-то из них скажет:

- Дорожная Полиция!..

Конь попятится, ты судорожно откинешься в седле и горизонтально рассечешь шпагой воздух... Шпага оставит след - казалось, из воздуха выступили темные капли крови. Всадники отшатнутся, кто-то отчаянно закричит, а ты вновь рванешься в образовавшийся проход.

А потом будет банальнейшая погоня. Только твой конь окажется выносливее, и постепенно они отстанут.

А потом дорогу тебе преградит огненная проплешина, воняющая гарью. Обгоревший остов танка, ряд "ежей", затянутых колючкой, возле, на земле, обожженные трупы. Еще один свешивается из башни танка. Ты приглядишься: на его черном запястье - браслет, цепочка, пластинка... Не останавливаясь, ты повернешь коня влево, на обочину, спрыгнешь на траву, возьмешь его за повод... А потом с двух сторон довольно лихо подкатят двое на мотоциклах.

- Дорожная Полиция!

Ты отпустишь поводья и медленно пойдешь им навстречу, держа опущенную шпагу перед собой.

- Ага, - удовлетворенно скажет один. - Возьми его, Родни... Только осторожно...

И все. И выпадет из седла, пронзенный шпагой в грудь, а точнее, левее и выше, над сердцем. Второго ты собьешь ударом рукояти в висок.

Но тут сзади подкатит третий, и воздух разорвет автоматная очередь - и твой конь, захрипев, завалится набок. Осторожно мотоциклист подойдет ближе и одной рукой, направив ствол тебе в живот, будет безуспешно пытаться забрать у тебя шпагу. И не сможет, хотя ты будешь едва придерживать рукоять, держа острие у земли. И он не успеет увернуться, когда шпага снизу вверх чиркнет воздух. Автомат упадет на землю, а парень согнется схватившись за разрубленное запястье.

Невнятный звук заставит тебя обернуться. На дорогу выйдет старая женщина в изношенном платье, спросит что-то о своем сыне, сыночке... и, не дожидаясь ответа, пойдет дальше.

А ты, оседлав один из мотоциклов, скорее помчишься прочь.

А потом, когда на втором часу машина, наконец, сдохнет, и ты без сил опустишься на землю, привалившись спиной к колесу, на тебя выйдет конь. И, опустив крылья, знакомо посмотрит темным глазом.

И вы полетите над Дорогой. Но вскоре внизу мелькнет вновь огненная плешь, и возле - мотоциклы и несколько тел. Видимо, где-то, не заметив этого, вы повернули обратно... Ты развернешь коня... Но скоро ты поймешь, в чем дело: Дорога будет перекрыта "зеркалом". Тонкая пленка, почти незаметная, но проникнуть сквозь нее ты не сможешь.

И в тот же миг на дороге далеко впереди появится крохотная темная фигурка. Без сил прислонившись лбом к невидимой преграде, ты будешь смотреть, как, постепенно увеличиваясь, она превратится в крепкого старика в белой, подхваченной веревкой, рубахе, неторопливо шагающего тебе навстречу. Он подойдет к "зеркалу" справа от тебя, на миг скроется и тут же появится опять, по-прежнему бодро шагая - уже в обратном направлении.

Ты закроешь глаза. К горлу подкатит тошнота, а в следующий миг ты вдруг увидишь...

...Где-то далеко позади по Дороге бредет мальчишка лет тринадцати, светловолосый, одетый в серые штаны и рубаху- ковбойку, на поясе - длинный кинжал... Он ищет брата... Старшего?

...И вдруг напротив тебя у "зеркала" окажется высокий незнакомый парень. Ты не заметишь, как он подойдет, увидишь только, что он смотрит прямо тебе в лицо. В светлых волосах - обруч, белая туника, и на плечах - бурый плащ.

...И в этот момент сзади сплошным потоком хлынут крысы.

Ты крикнешь: "Хэмпэш!" - на Хамсаре этой командой останавливали ездовых крыс. Вокруг тебя образуется пустота, но крысы не остановятся. Передние доберутся до "зеркала" и, развернувшись, набросятся на задних, и прямо у тебя под ногами вскипит страшная, звериная драка. Визг, хлопанье голых хвостов по пыли...

Ты увидишь, что "зеркало" помутнело.

Ты положишь на него ладони, в странном иссступлении пытаясь разорвать, уничтожить прочную невидимую преграду... Но пленка вдруг лопнет в шаге от тебя, и светловолосый легко шагнет в разрыв.

За его спиной через дорогу метнутся несколько оседланных лошадей. Где-то очень далеко истошно закричит женщина.

И тут, одарив тебя спокойно-ненавидящим взглядом, он поднимет клинок, вызывая тебя на поединок.

И ты снова увидишь: Дэни отчаянно бьется с тварью, похожей на огромную полупрозрачную змею, потом - светловолосый склоняется над трупом чудовища, потом - он поднимает глаза, и в них - ненависть и тоска... И ты поймешь, что не драться нельзя.

Но тут он заметит, что твои руки скованы. Ненависть в его глазах сменится удивлением и замешательством. Он попытается освободить тебя, вскрыв замок кинжалом. Цепь мгновенно раскалится, ты вскрикнешь, и он торопливо уберет оружие.

Потом, внимательно ощупав цепочку, достанет короткий стилет. Опустившись на колено, он легко подведет лезвие под браслет и быстрым движением рассечет кожу. Когда кровь попадет на металл, он почти без усилия переломит браслет и, таким же образом освободив вторую руку, отшвырнет наручники прочь. Выуженной из кармана тряпицей замотает тебе запястья.

А потом отступит на шаг и повторит вызов, и ты опять споткнешься о ненависть, вспыхнувшую в его глазах.

Но тут крысы с визгом метнутся к правой обочине, в панике кусая друг друга, а сверху с низким гулом будут пикировать самолеты. Откроют стрельбу - по крысам, по дороге, по каким-то домикам в стороне. Там, где раньше стояло "зеркало", они будут разворачиваться, видимо, израсходовав боезапас, и с торжественным гулом исчезать в небе. Когда они скроются, повиснет жуткая тишина, только будет слышен треск горящего дома и удаляющийся крысиный визг. И вот тут тебе придет в голову, что "зеркало" - это не что иное, как ограда, защитный купол, замкнувший воюющие миры - чтобы зараза не расползалась...

...А в следующий миг светловолосый нанесет удар. Он будет отлично фехтовать, а у тебя вдруг разом исчезнут все силы и резко заболят руки. И очень скоро ты, запнувшись, упадешь, зажимая рукой страшную рану на животе.

Мгновение его клинок будет покачиваться у твоих глаз, и ты удивишься, что время течет так медленно, когда боль...

Потом тебе вдруг покажется, что ты лежишь у костра, а Ури коготками осторожно трогает твои волосы. Потом небо вдруг станет белого цвета, а потом исчезнет вовсе. И ты еще успеешь прошептать: "Элен..." прежде, чем окончательно провалиться во тьму.

Ты будешь лежать на холодной земле, в стороне от костра, а Элен будет заниматься твоей раной. Говорить она будет мало и тихо - видимо, стараясь, чтобы ее не узнали; она даже не снимет капюшона. Светловолосый, с недоверием поглядывая на нее, будет сидеть у костра, мрачно штопая твою разодранную одежду нитками, извлеченными из сосбственного плаща. Элен густо смажет рану какой- то вонючей дрянью, заставляющей клетки бешено делиться, а потом просто стянет края руками, оставив только широкий белый шрам.

Когда тебе станет чуть легче, парень уйдет, оставив для тебя вино и хлеб. А на следующее утро ты, наконец, придешь в себя. И увидишь улыбку Элен.

- Привет.

- Элен... Здравствуй.

- Поешь? Только немного. Хорошо?

- Конечно, - скажешь ты... И тут почувствуешь зверский голод.

Элен будет с интересом наблюдать, как ты героически пытаешься удержаться и не наброситься на еду.

- Когда тебе выпускают кишки, - издевательски сочувственно скажет она, - тебе их выпускают, как правило, вместе с содержимым.

- Аксиома, - усмехнешься ты.

Некоторое время Элен будет молча наблюдать за тобой. Потом заметит вопросительно:

- У тебя сожжены руки...

- Да... я тут, похоже, натворил.

Она на мгновение закроет глаза.

- Так лучше?

Ты помолчишь.

- Элен... Ты не знаешь, как закрыть мир?

- Так это был ты?

- Неважно. Теперь... Где сейчас Дэни?

- В одном городе, похожем на тот, о котором ты рассказывал мне. Он грузит там вагоны. Его не любят - он эльф, а там эльфов нет. И еще... Его ищут.

- Знаю. Меня уже нашли.

Элен посмотрит на твои запястья. Ты поймаешь ее взгляд.

- Наручники. Элен, мне нужен Дэни. Приведи его на Дорогу, пожалуйста. Можешь?

- Наверно. Не знаю, Шер... Можно я скажу гадость? Вы с Дэни не нужны сейчас на Дороге. Здесь сейчас нужен Странник. Нужно закрывать выходы.

- Оставь это мне, - тяжело скажешь ты. Покажется, что воздух вдруг исчез и мир вокруг чернеет... Нет, это потом! Все потом. Сейчас - другое. - Хорошо, - проговоришь ты, поднимаясь. - Давай завтра вечером... На поляне, где зеленое солнце. А сейчас - мне надо идти.

По взгляду Элен ты увидишь, что она все поняла.

Ты шагнешь в темноту, и скоро костер позади исчезнет.

...А где-то Урри снова обернулся Тварью, и с ним отчаянно дерется тот самый паренек в ковбойке, где-то Страннику словно раскаленным обручем сдавило голову, где-то Дэни вдруг дернулся, словно от боли...

Ты придешь к Шерифу.

Оставив шпагу, под честное слово уйдешь на сутки.

Встретишь Дэна и Элен, расскажешь им все, что знаешь сам.

Потом вернешься к Эрре.

Процедуры суда ты не запомнишь. Тебе действительно позволят выбрать мир самому, и ты выберешь тот мир и тот город, куда ушел Странник.

Уже очутившись там, ты обнаружишь, что твоя память осталась при тебе. Тогда, вместо того, чтобы ждать, пока Странник отыщет тебя, ты найдешь его сам. Ты расскажешь ему все, и он уйдет. Уйдет на Дорогу, туда, где он нужен.

Он оставит тебе Танк - тяжелый круглый брелок, и теперь все твои силы будут уходить на то, чтобы не выпустить его.

Время будет идти мимо, и тебе только останется верить, что Странник успел, и там, на Дороге, снова все хорошо...

" ЭПИЛОГ: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА "

Каждое утро, просыпаясь, человек видел за окном один и тот же пейзаж.

Бело-желтый дом с красными балконами, дальше за ним - ряды "хрущоб", фантастически напоминающих о прошлом, которому уже никогда не вернуться. Стоит ранняя весна, повсюду лежит тяжелый и ноздреватый грязный снег... Впрочем, я думаю, нет нужды продолжать: и так каждое утро...

Но все дело в том, что теперь этот человек помнил. Вопреки всему, его память осталась с ним и каждую минуту жгла и грызла его горечью и тоской. И это было во много раз хуже.

Иногда на улице шел снег, иногда - дождь, иногда вовсю парило солнце. Но для него ничего не менялсь. Глядя на постылые одинаковые дома, он все равно видел другое.

Он видел свой мир.

Теперь он совершенно точно знал, что раньше жил в ином мире, в мире, которому он принадлежал и который принадлежал ему. И даже больше: он знал, что этот мир открыт для него сейчас, что стоит ему захотеть, и он в любой момент сможет вернуться, и, логически мысля, у него нет причин задерживаться...

Но если в этот миг его взгляд натыкался на брелок - тяжело поблескивающий темно-свинцовый шарик, - он сжимался, будто от удара, и подолгу сидел сгорбленно-неподвижно, глядя в одну точку.

И так продолжалось день за днем.

Нет, он не сошел с ума и не выбросился из окна, он даже не постарался забыть.

Человек ждал.

Знака, слова, сигнала, письма.

И однажды, ему сказали, что здесь побывал Эрра. И оставил извнстие о том, что он может возвращаться - приговор отменен. Он сначаладаже не поверил, а когда поверил, то понял, что вернувшись, уже не сможет удержать Танк. Может, этого-то и добивался Шериф. И - один Бог знает, чего это ему стоило - он ответил отказом.

Но на самом деле он по-прежнему ждал.

Ждал того, чего (он прекрасно все понимал) быть не могло. Но сознавая это, он все же продолжал ждать.

Продолжал, зная, что ожидание убьет его, рано или поздно.

Так кончаются Бесконечные Дороги...

Но нет, не торопитесь, это еще не все. Такой конец был бы слишком хорош, а жизнь не оставляет места для "хэппи энда".

А дальше было так.

...Однажды он не выдержал. Когда дышать стало невозможно из-за застрявшего в горле кома, когда глаза стала застилать пелена, и предметы виделись словно в тумане, когда сон исчезал, стоило ему только лечь, он не выдержал.

Он вернулся.

Он вернулся, зная, что делает непоправимое. Но все в нем билось и кричало, задыхаясь, хрипя... И он вернулся, отчаянно, обреченно надеясь... Безнадежно надеясь.

И он снова увидел золотистую пыль дороги, и ясную зелень травы, в последний раз ощутил ласковость солнца, сиявшего в чистом голубом небе.

И он уже робко подумал, что все обошлось, когда в неожиданно резанувшей глаза белесой вспышке он услышал радостный и уверенный рев мотора, и, судорожно схватившись за цепочку, увидел, что шарик-брелок исчез.

Он долго стоял в тоскливом отчаяньи, пока гул не затих вдали. И не стало сил что-то делать и куда-то идти.

А потом он вдруг, со смертельной четкостью, осознал, что все это он видит в последний раз, что теперь он сам никогда уже не сможет вернуться сюда, даже если получит такую возможность.

И тогда он медленно, безуспешно пытаясь оттянуть последнюю минуту, вернулся обратно.

Потом он довольно долго жил еще, бессмысленно и вяло, шатаясь по улицам и ничего не видя перед собой.

А однажды он открыл толстую тетрадь и, посидев минуту, задумчиво глядя в белизну листка, вывел:

"Его знали все. Он ходил по дорогам страны, помогая тем, кто нуждался в помощи"...

А потом уронил голову на стол и, чувствуя тяжесть во всем теле, не первый раз уже горько пожалел, что не умеет плакать...

И что удивительнее всего во всей этой истории - этот человек до сих пор ждет письма. Ждет, несмотря ни на что. Ждет, зная, что этого не может быть, и зная, что рано или поздно ожидание убьет его.

Ждет...

" РЕПРИЗА 1: ВТОРОЕ ОCНОВАНИЕ "

Это был Ленн Дэнесс, первый лорд Цитрода, смертоносный Ленн, властитель умов и сердец Озерной. Темно-зеленый камзол с короткой накидкой, лицо под шапкой черных волос - визитная карточка аристократа; олимпийское спокойствие и затаившаяся в глазах презрительная усмешка. Против него на тропе стоит паренек лет тринадцати на вид; на лице застыло страшноватое угрюмое выражение. Рука на поясе - у рукояти короткого широкого ножа.

- Стой! Кто ты?

Ленн внимательно и раздумчиво посмотрел. Потом неторопливо ответил:

- Простите, а с кем имею?

- Я спросил первым.

Ленн усмехнулся.

- Первым и ответь.

Мальчишка сузил глаза:

- Ошибка может тебе обойтись.

Первый клинок Озерной Империи отреагировал безмятежно-недоуменным взглядом:

- Ну, мой юный друг...

Паренек шагнул было к нему, но, опомнившись, остановился. Медленно выпустил рукоять, на миг опустил глаза. Сейчас он спросит о чем-то, подумал лорд. О чем-то очень важном.

- Послушай... Ты откуда идешь?

- С Востока.

- Издалека?

- Дня два, - Дэнесс заинтересовался. - А в чем, собственно?..

- Скажи, ты не видел здесь мальчишку... лет восьми-девяти... одного?

- Н-нет... - медленно произнес Дэнесс. - Братишка, что ли?

Паренек резко вскинул лицо.

- Откуда ты... что вы с ним сделали?!.

Ленн ошарашенно усмехнулся:

- Ну, мой юный друг!

"Неужели убили?! Сейчас он мне за все ответит! Убью!" - это "мой юный друг" окончательно вывело мальчишку из равновесия. Выражение его лица стало совершенно недвусмысленным. Дэнесса это позабавило. Как там ведут себя опереточные злодеи?.. С почти демонстративным наслаждением он взял мальчишку за подбородок и развернул лицом к себе. Тот мгновенно размахнулся, но направленный в подбородок кулак звонко шлепнулся прямо в середину подставленной Дэнессом ладони. Попытка боднуть злодея в живот окончилась столь же неудачно - Дэнесс, смеясь, уклонился. Мальчишка схватился за кинжал, но тот, как назло, застрял в ножнах, а в следующий миг он уже обнаружил себя болтающимся у этой сволочи под мышкой. "Тварь, еще издевается, вот этого я ему точно не прощу! Убью..."

...Дэнесс споткнулся об его взгляд и понял, что заигрался. Выпустив мальчишку, он отступил на шаг и поднял к плечу открытую ладонь правой руки. От последовавшей за этим сцены примирения обоим было тошно.

Прошло около получаса с тех пор, как они распрощались. То легкое и ни к чему не обязывающее сочувствие, которое Дэнесс успел испытать к мальчишке, уже почти развеялось прохладным предвечерним ветерком, когда в придорожном кустарнике, шагах в двадцати позади, Ленн расслышал неровные крадущиеся шаги. "Значит, не поверил, - подумал он, - ну, что ж..." И, как ни в чем не бывало, ускорил шаг. Почему бы не устроить себе тренировочку - эдакий небольшой марш-бросок?.. Часа на четыре-пять...

Стемнело. Шорох шагов вот уже некоторое время, как стих. Порядком уставший Ленн выбрал в придорожных зарослях полянку, прикрытую от ветра густой кленовой порослью, и с удовольствием расположился на привал. Разложил костер; кленовый хворост разгорелся не сразу. Не торопясь, стащил сапоги, пристроил к огню. Потом извлек из-под накидки кожаную сумку, вытряхнул на траву тряпичный сверток, развернул. По полянке поплыл вкусный запах копченого мяса. Наколов полоски мяса на щепки, Ленн стал поджаривать его над костром, и вот тут в зарослях опять послышался тихий, нерешительный шелест, и к костру, прихрамывая, с самым независимым видом вышел давешний парнишка.

- А, это опять ты... Ну, раз уж встретились... Погреться можно?

Дэнесс кивнул. Потом спросил:

- С ногой-то что?

Угрюмый взгляд исподлобья:

- Натер.

- Покажи.

Помявшись несколько секунд, мальчишка присел к огню, осторожно снял башмаки. Ленн только присвистнул, разглядев на правой ноге, над пяткой, огромный содранный пузырь, сочащийся сукровицей. Не говоря ни слова, он протянул мальчику флягу с водой:

- На, вымой.

Потом выудил из сумки большой флакон темного стекла и лоскут ветхой но чистой ткани. Плеснул на тряпицу густую коричневую жидкость (паренька передернуло от резкого неприятного запаха) и плотно прибинтовал примочку к ноге мальчика.

- Рекомендуется пока походить босиком.

- Знаю. - Мальчишка смотрел в землю.

- Тебя как зовут?

Мальчишка помолчал, потом сказал неохотно:

- Дарни.

- А я - Ленн. Держи, - он протянул пареньку ароматный, истекающий жиром кусок мяса и изрядный ломоть хлеба.

Дарни не спалось; он сидел у костра, обхватив колени руками. Его отчетливо знобило: то ли от усталости, то ли от постепенно отходящего нервного напряжения. Полуприкрыв глаза, он смотрел в огонь, слабо реагируя на треп Дэнесса. Вокруг была ночь. Темнота, окружавшая их, была свойственна тому глухому часу, когда мир словно вымирает, оставляя тем, кто осмеливается бодрствовать, ощущение немого, первобытного одиночества. Даже звезды поблекли в душноватой тишине, и вдруг сквозь непроглядную ночь отчетливо проступил приближающийся стук копыт. Дэнесс быстрыми движениями раскидал костер - сразу стало очень темно, ярко-красные головни почти не давали света. Бесшумно Дэнесс скользнул к дороге, притаился в густом кустарнике. Оглянулся - мальчишка тихонько сопел у него под левой рукой. На дороге было гораздо светлее. Из неясной мглы выехали пятеро всадников в плащах цвета спекшейся крови, и шестой - сгорбленная черная фигурка, руки скручены за спиной, быстрый, обжигающий взгляд в сторону кустарника.

Дэнесс увидел, как мальчишка, судорожно хватанув воздух ртом, вдруг резко побелел, а потом, выхватив кинжал, метнулся в сторону ночных гостей. Передний всадник осадил коня и замахнулся плетью. Ленн схватился за голову, потом за меч и, отчаянно бранясь, поспешил на выручку.

Схватка была быстрой, жаркой и вполне бестолковой. Ленн сбросил на землю переднего всадника, вскочил на коня, тут же смел еще одного, пленник тем временем скатился с седла и выбрался из-под пляшущих копыт на обочину. Еще некоторое время Ленн ожесточенно рубился с тремя противниками, мальчик, размахивая кинжалом, молча метался где-то под ногами коней, потом лошадь одного из Багряных Плащей, хрипло закричав, осела в пыль... Через несколько минут все пятеро стражей валялись на дороге в состоянии разной тяжести. Дэнесс спешился, молча развязал пленника. Тот быстро оглядел поле битвы, растирая затекшие руки, весело хмыкнул, сказал, качнув головой:

- Славно... Вот только теперь придется очень быстро делать ноги.

Ленн оглянулся, ища мальчишку. Тот стоял на коленях подле убитой им лошади, рядом валялся окровавленный кинжал. На лице паренька было такое отчаяние, что Ленн не сразу понял, что стряслось.

- Я... ее... убил... - мальчишка с трудом выдавливал слова. Сообразив, в чем дело, Дэнесс повернулся и молча пошел к костру. Собрал пожитки, огляделся - не забыл ли чего, вдвоем с пленником они быстро затушили костер и вышли к месту побоища. Две лошади из пяти уцелевших все еще бродили поблизости. Дэнесс вывел их на дорогу:

- Уходим.

Мальчик ехал за спиной недавнего пленника, держась за его пояс. Ехали не торопясь, ночь смывала все следы. Дэнесс посмотрел на небо: в пути уже почти час. Неплохо бы сделать передышку и заодно узнать, что за спутника подсудобила ему эта беспокойная ночка. Он свернул с дороги, спешился и передал повод бывшему пленнику:

- Поищу место для ночлега.

Тот кивнул:

- Пожалуй... Гнаться за нами покамест все равно некому.

Они развели костер в чаще довольно далеко от дороги. Дэнесс отцепил от пояса маленькую фляжку, встряхнул, протянул гостю:

- Изумительное вино, старый Ларс из "Векового Дуба" не поскупился...

Гость сделал пару глотков, благодарно улыбнулся, сверкнув белыми зубами, передал фляжку мальчику:

- Мое имя Дарни.

Мальчишка поперхнулся, вытер губы рукавом, несколько затравленно огляделся. Ленн Дэнесс смотрел на звезды, Дарни - на мальчика.

- Тогда... на всякий случай... я - Алис.

Теперь Дэнесс с интересом разглядывал обоих своих спутников.

- Ну, вот теперь, мне думается, не мешало бы рассказать...

- С самого начала? - осторожно спросил Алис.

- Можно и с начала, - с готовностью отозвался Ленн.

- Тогда скажите мне, где я нахожусь.

Теперь уже оба спутника воззрились на паренька с удивлением.

- Мы во владениях Величайшего из Великих Короля Льелиса... - Медленно произнес Дарни.

- Так это Дорога... О, я дурак!.. - Мальчишка сжался, запустив пальцы в лохматую, давно не мытую шевелюру.

- В чем дело? - Невозмутимо спросил Дэнесс.

Алис медленно поднял взгляд...

...Его родной мир ничем не был примечателен среди множества других технократических миров. Средний уровень цивилизации: телевидение, компьютеры, исследовательские полеты в ближнем космосе; перенаселение, отравленная ядовитыми отходами природа, общество, построенное на принципе удовлетворения потребностей.

И, как в любом подобном мире, здесь тоже находились люди, мечтавшие о доброй старине, о благословенных рыцарских временах и иных мирах. Алис был заводилой в группе подростков, бредивших нездешними землями, далекими мирами, "ужасными опасностями и страшными приключениями". Сам он в своих фантазиях представлял себя... Да, Дарни, шутом и менестрелем Королевского Дома Льелис.

(На этом месте рассказа Дарни заметил, что шут и менестрель Короля он уже сильно в прошлом, а сейчас - так, мол, брожу вот...)

Льелис. Так назывался Мир, который нес в себе Дорогу...

...От фантазий и игр недалеко и до самодеятельных магических экспериментов. В один прекрасный момент ребятки доигрались. В процессе очередной битвы с очередным астральным противником Алис, увлекшись, совсем забыл, где находится - да и его собственная комната, надо сказать, повела себя несколько странно - потом произошло нечто совсем непонятное - короче, в себя мальчишка пришел вниз лицом на обочине сухого пыльного проселка. Он, безусловно, сообразил, что выброшен в какую-то совершенно иную реальность, но вот куда, а главное, что теперь делать? Самым ужасным было то, что в момент броска в комнате находился шестилетний братец нашего героя, существо исключительно трудного характера, но тем не менее...

...Алис довольно быстро сориентировался в обстановке, выбрал наугад направление и двинулся вперед. Пищу себе он добывал, помогая по хозяйству там, где его не гнали, ночевал, если не удавалось договориться, прямо под деревьями на обочинах, но, в общем-то, не находил такой порядок особенно неудобным.

А ночами ему снились удивительно яркие, почти болезненные, сны. Он видел младшего брата то в руках незнакомых вооруженных людей, то в каком-то странном безлюдном городе, то одиноко бредущим по мокрой грязной дороге. Алис решил, что братишка где-то рядом, и скорее всего, в беде, и с упорством одержимого занялся поисками, старательно не думая о том, как мала вероятность удачи.

Потом Алис заметил, что время словно застыло: по прошествии полугода листья были все так же зелены, а погода продолжала оставаться ненавязчиво мягкой. Ему встречались люди, словно вышедшие из различных эпох, и несколько раз он изумленно застывал при виде живых эльфов (правда, в его мире их называли по-другому) или совсем уж фантастических тварей... Все это было странно, но наплевать, он старался не думать ни о чем, кроме поисков, пока безрезультатных. Мир, надо сказать, на удивление бережно обращался с мальчишкой - Алис до сих пор умудрился не влипнуть ни в одну по- настоящему серьезную переделку. Но тем не менее он чувствовал себя беспомощным в этом непонятном мире, и научился нападать и бить первым при малейшем намеке на опасность...

- Cкажи, - осторожно спросил Дарни, - а почему ты бросился меня выручать?

Алис в упор посмотрел на него:

- Потому что вот это лицо мне случалось видеть в зеркале...

- Знаете, что, - подал голос Дэнесс, голова которого уже достаточно распухла от избытка информации, - по-моему, нам всем не помешает выспаться. Кто как, а я - на боковую.

Дарни поежился:

- Спите. Я постерегу. Все равно не заснуть...

К собственному удивлению, Алис провалился в сон, едва коснувшись щекой плаща.

Утро было мерзким: промозглый туман и многочисленные капельки росы на траве. Алис поднял голову. Дарни сидел у костра в той же позе, что и ночью - обхватив колени руками и глядя в огонь. Алис только собрался спросить, куда подевался Ленн, как увидел рослую фигуру Дэнесса, возникающую из белесых клочьев со стороны ближних кустов. Чуть поодаль в тумане плавали лошадиные спины. Алис выбрался из-под неведомо как оказавшейся на нем накидки Дэнесса и спросил, ни к кому, в общем, не обращаясь:

- Куда теперь?

- Пока вперед. - Неопределенно ответил Дэнесс. Дарни молча кивнул.

Часа через два пути солнце уже жарило вовсю. Тумана и след простыл. Алис по-прежнему трясся за спиной у Дарни, и дорогу впереди видел плохо. Он не сразу сообразил, в чем дело, когда Дэнесс предостерегающе вскинул руку, на миг придержал коня, а потом быстрой рысью устремился вперед. Дарни тут же нагнал его.

Прямо посреди дороги шестеро или семеро солдат окружали маленькую фигурку в широком темном плаще с капюшоном; из-под капюшона выбивались длинные темно-русые пряди. Дэнесс соскочил с коня. Его средневековое одеяние смотрелось очень колоритно на фоне пятнистых комбинезонов, бронежилетов и высоких ботинок, не говоря уже об автоматах. Девушка и солдаты - от такой ситуации Ленн привык не ждать ничего хорошего.

Фигурка в плаще оглянулась на стук копыт. Из-под темной тяжелой ткани проявилось нежное девичье лицо, огромные, сияющие каким-то тревожным светом серые глаза, сжатые губы... Ленн осознал, что о том, чтобы отступить, не может быть и речи.

Никто не удивился. В ответ на требование освободить девушку или хотя бы объяснить, в чем дело, Дэнессу спокойно посоветовали идти своей дорогой. И, словно в подтверждение, один из солдат равнодушно повел в его сторону закопченным стволом.

- Почему ты так уверен, что эти штуки здесь работают? - прозвучал спокойный, даже мягкий голос Дарни.

Девчонка наклонила голову и понимающе улыбнулась.

Рослый капрал направил автомат в сторону и нажал на спуск. Раздался негромкий щелчок, и ничего не произошло. Капрал нажал еще раз - с тем же эффектом.

- К слову, - продолжил свою мысль Дарни, - в такой ситуации наше оружие может оказаться эффективнее...

Солдаты переглянулись. Дэнесс невозмутимо постукивал пальцами по эфесу. Дарни ждал, играя солнечными зайчиками на клинке Алисовского кинжала. Капрал прищурился, соображая. Противники были очень спокойны. Да, слишком спокойны... "Едрен корень, - тоскливо выругался он про себя, - свяжись с ведьмой..."

- На хрен! - Процедил он сквозь зубы. - Я говорю, пусть сваливают на хрен вместе со своей дрянью!

Не удостоив капрала взглядом, Дэнесс приблизился и подал даме руку. Девчонка сверкнула глазищами, ласково улыбнулась и, не оборачиваясь, проследовала с Ленном. Через несколько минут две лошади и четыре всадника, провожаемые угрюмым молчанием, удалились.

Девицу звали Элен. Более ничего она о себе не сообщила, правда, выразила благодарность за вовремя подоспевшую помощь. Дэнесс, и без того пребывавший в недоумении, погрузился в него еще больше и окончательно замолчал, когда спустя недолгое время над головой прошелестели просторные кожистые крылья, и на дорогу спикировал огромный черный конь, несший на себе молодого темноволосого всадника. Спасенная девица приветствовала его радостным возгласом: "Дэнна!", за чем воспоследовала ее подозрительно довольная улыбка. Мало того, от внимания Ленна не ускользнул многозначительный взгляд, которым новоприбывший украдкой обменялся с Дарни, и у него совсем поехала крыша...

" РЕПРИЗА 2: СКАЗКА О ГОРОДЕ КРЫС "

(Елена Назаренко)

- I -

Простите меня, малыши, но эта сказка не для вас. Я расскажу вам много других: о Солнце и звездах, о земле и море, о цветах и песнях, о людях и магах. Но это - сказка для взрослых. Это сказка о Городе Крыс...

Вот вы и вздрогнули. А почему собственно? Нет, я, конечно, понимаю, что Город Жирафов звучало бы несколько благороднее... Но ведь действительно был город, и ведь действительно в нем жили крысы!

Нет-нет, только не говорите, что крысы изгнали из города людей. Это был их город. Они сами построили его - может быть, не так, как хотели, но так, как смогли.

Возможно, по людским меркам в городе было маловато света, зато всем всегда хватало еды; возможно, вода в нем была затхлой, но крысы давно научились пользоваться хлоркой и привыкли к своей зеленоватой воде. Возможно, городу всегда грозило перенаселение, но крысы не унывали и прокапывали целые этажи новых квартирок для себя и своих детей.

Разумеется, попади вы в Крысиный Город, вам бы показалось, что все его жители на одно лицо (ах, простите, мордочку). Но это же удобно: одинаковые серые шубки, одинаковые туповатые носы, одинаковое тонкое попискивание и одинаковые острые зубки. А что тут плохого? Зато так легко понять друг друга!

Кстати, они были очень дружным народцем и больше всего на свете любили играть. Если несколько крыс послабее кусали одну посильнее за неправильное поведение, то такая игра называлась "критика", а если две группы крыс грызли друг друга за хвосты до тех пор, пока одна из них не подчиняла себе остальных, то такая игра называлась "политика". Правда, подобные игры за последнее время резко уменьшили число хвостов, но, с другой стороны, отпала необходимость в похвостовой переписи населения.

Разумеется, в городе были и другие крысы. Не подумайте дурного - они также выглядели и также думали, как и все остальные. Но вот играть умели плохо (не у всех же от рождения здоровые зубы), и хвосты этих бедолаг всегда казались тонкими ниточками (ну, как тут не укусить по-дружески). Однако, мудрая природа вознаградила их по- своему. Эти полудохлики (как ласково называли их остальные) обладали ну прямо-таки сказочной живучестью. Говорили даже, что они могут целый день провести на прямом солнечном свете, хотя кто поверит в подобные сказки? Тем не менее, полудохликов повсеместно использовали в строительстве. Любая нормальная крыса трижды погибла бы на опасном производстве, а эти ничего, разве что вместо хвоста - обрубок, так ведь полгорода таких. Не привыкать.

Итак, однажды в семье крыс-строителей родилась (нет, вы только представьте!) одна-единственная крыса, а не 10-15 сорванцов, как обычно. Все соседи сбежались посмотреть на это чудо, но с той же скоростью промчались обратно, брезгливо приговаривая:

"Ну и уродина!"

"Да крыса ли это?"

"Фу, какая гадость..."

Впрочем, только что родившейся серой крысе не было до этого никакого дела, по крайней мере до тех пор, пока она не подросла.

А когда подросла...

Ну и что, что от тебя шарахаются все встречные. Если у тебя не бойкий характер и если тебя скорее раздражают, чем интересуют окружающие, то это не всегда плохо.

Одного только не могла понять молодая крыса, глядясь в водяные зеркала, которые были в доме:

- Ну почему они думают, что я уродина? У меня такие же мордочка, лапки, хвост, как у них, такие же черные глаза - бусинками и мой писк совсем не отличить в общем. В чем же дело? Или врут зеркала? Или я себе лгу? Или что-то случилось с моими глазами, и я не вижу того, что видят они?

А потом наступила весна, и мох, росший на окраинах города, стал ярко-зеленым и мокрым, как это бывает весной. И крыса, теперь уже взрослая, полюбила далеко уходить и от города, и от других крыс, и от запаха зубов, который, казалось, выедал в домах стены. Но чем чаще крыса уходила из города, тем уродливее казалась остальным, когда возвращалась обратно.

И в апреле (календари что у нас, что у крыс, похожи) в город пришел Странник. Нет-нет, на самом деле вы его не знаете. Тот, с которым вы два года назад вместе пили ром в придорожном кабачке это совсем не тот, о котором я говорю. Он был молод, красив (разумеется, не по меркам Крысиного Города), и больше всего на свете, наверное, любил свои странствия.

Но вот конкретно это странствие ему не нравилось категорически. Он терпеть не мог крыс, а тут целый город нацеливается на тебя несчитанным количеством хвостов и усиков. Было от чего вспотеть.

Да еще он не сразу разобрался, что это большие крысы, ходящие на задних лапах, а не люди, и разгневанные горожане едва не отгрызли ему голову, не найдя хвоста.

Так или иначе, Странник удрал из города, считая необходимым держаться подальше от игры в "критику".

Странник спал на холодном мокром мху и видел теплые сны. Но внезапно ему приснилось, что кто-то касается его плеча и говорит голосом, похожим на маленький серебряный колокольчик:

- А ты не крыса!

- А ты тоже, - буркнул Странник и проснулся.

Оказалось, голос ему не приснился. Странник закрыл глаза, потом открыл, потом опять закрыл, потом опять открыл, потом понял, что делает чтото не то и открыл рот.

Перед ним стояло существо, и оно было таким прекрасным, что у него внезапно стало сухо и больно в горле.

- Ты кто? - хрипло спросил он, даже не надеясь, что странное существо захочет с ним заговорить.

- Разве ты не видишь? - удивилось существо. - Я - крыса.

Странник поперхнулся, как будто хлебнул воды Крысиного Города и пронзительно закашлялся, не сводя с существа неверящих, изумленных глаз. Господи, да оно было похоже на что угодно: порыв пламени, лепесток цветка или грустную девчонку с огромными глазищами, в которых светилось любопытство, только не на...

- А ты кто? - Спросило его существо.

Он вздрогнул.

- Странник.

И порывисто вскочил на ноги.

- А вот ты откуда взялась? Кто ты?

Существо в испуге отступило на шаг:

- Я из города. Я здесь живу. А что такое Странник?

Странник рассмеялся. Вот так. Сваливается на голову чудо и растерянно спрашивает: "А что такое Странник?" Очень просто.

- Как зовут-то тебя? - спросил он, улыбнувшись глазами.

- Не понимаю, - существо заколебалось, видно хотело сделать шаг назад, но сделало шаг к нему, - зовут?

- Ну, как твое имя?

- Имя?.. Не... не знаю. А что такое имя?

- Чудо-чудное, диво-дивное, да откуда ты такое взялось?

Огромные глазищи существа с восторженным любопытством уставились в глаза Странника, и ему показалось, что он увидел в них сияющее небо:

- А что такое чудо-чуд... - существо споткнулось на непонятном слове и засмеялось.

А Страннику на миг показалось, что солнечный свет брызнул сквозь тучи на светло-зеленые поляны мха.

Каждый день они встречались неподалеку от города и бродили до вечера по кромкам болот, окружающих город. Странник рассказывал ей о землях, в которых бывал и которые придумал, чтобы там побывать. Он учил ее петь песни и каждый день придумывал новые, он рассказал ей, что такое имя и что такое солнце, и что такое полет, а существо все очень быстро понимало, и даже научилось, нет, не летать - танцевать в воздухе и создавать из ничего цветы, и петь, как птица.

И сотни имен придумал Странник существу, и оно откликалось на все. Но единственного настоящего среди них не было, как ни бился Странник. Но даже это было не слишком важно, раз здесь, рядом с Крысиным Городом он был весел и счастлив, и лютня его пела ясно и чисто.

Однажды Странник заметил, что существо вот уже несколько дней подряд молчит и смотрит на него задумчиво и тревожно.

- Что случилось? - спросил он.

Золотистые волосы существа взметнулись и серым от отчаяния веером скрыли лицо:

- Ты... ты же Странник. Значит, ты уйдешь? - голос сорвался.

Странник неловко усмехнулся, опустил голову и тихо ответил:

- Я не могу. Мы обошли с тобой всю округу. Город окружают болота. Их не пройти.

- Но как же ты пришел сюда?! - голос существа звенел недоверчиво и настойчиво.

- Так я же не через болота. - Странник говорил устало. - Я же рассказывал тебе. Не бывает двух одинаковых дорог.

- Помню, - существо запрокинуло голову и пропело на одном из тех языков, что не забыли только Странники:

Может быть две судьбы,
Может быть две беды,
Солнца два или две Луны.
Но ни смертный, ни бог
Не видал двух дорог,
Чтобы были во всем равны...

Странник кивнул, пытаясь спрятать в глазах тоску, хотя, кажется, у него это плохо получилось, и она чуть было не вытекла слезой:

- Если ты пойдешь одной и той же дорогой дважды, то пройдешь две дороги. Даже если не изменится дорога, даже если время остановится. Потому что ты сам изменишься в любом случае.

- И поэтому ты не можешь уйти? - переспросило существо.

- Дверь за мной захлопнулась, - коротко ответил Странник и больше ничего не говорил в тот вечер, только смотрел, не отрываясь, в огонь костра.

- II -

Той ночью Страннику приснилась музыка. Он лежал в полной темноте, а она играла вокруг него в при чудливые узоры, то рассыпаясь мелким дождем, то сплетаясь в золотистый ствол огненного дерева. Странник твердо знал, что на самом деле эта музыка как-то связана с Существом, и увлекся непрерывными, неровными звуками.

Он думал об их разговоре и понимал, что не сможет уйти из границ Города Крыс, но не сможет и остаться. На секунду ему вдруг показалось, что Существо никогда не уйдет отсюда, и ему стало страшно так, что захотелось проснуться...

Он словно ударился, падая с высоты, о теплую деревянную перегородку. Никакого падения, разумеется, не было, просто рядом с ним сидело существо и стряхивало что-то с рук. Он взглянул пристальней и понял, что ее руки залиты голубоватой кровью.

Существо спокойно взглянуло на него. Тонкая полупрозрачная струйка быстро пробежала незамеченной по пальцам. Она недовольно тряхнула рукой и неожиданно сверкнувшие голубой ртутью капли упали в мох, и Страннику даже показалось, что одна капля - холодная, как сок ландыша - коснулась его щеки.

Откуда на тонких руках белая паутинная сеть укусов? Четкие следы маленьких острых зубов испестрили кожу, как ручка - лист бумаги.

"Крысы, - его передернуло, - крысы."

Мелькнула и завертелась в мозгу мысль: схватить на руки и унести прочь, чтобы ни разу больше глаза Существа не встретились с глазами Города Крыс, а губы уже сами разжались в выдохе:

- Ты... Кто?!.. Они!..

Какой ясный, уравновешенный, словно маятник часов, взгляд. Существо мягко, но настойчиво отвело свою руку в сторону от его рук.

- Осторожно, ты испачкаешь одежду.

Странник внутренне содрогнулся от этого чуть усталого голоса.

- Ты сядь, Странник. - Существо торопливо вытерло руки пучком мха и натянуло тонкий свитер, подарок Странника, прикрыв их до ладоней. Странник хотел объяснить, подсказать, что синтетическая ткань прилипнет на крови и не смог произнести ни слова.

- Ты знаешь, глупо получилось, - вид у существа был слегка виноватый, - зато теперь ты отсюда сможешь уйти.

- Что у тебя с руками? - глухо спросил он.

- Ну... - она с размаху ткнулась в его остекленевший взгляд.

- Рассказывай. - У него еще хватило сил ограничиться этим единственным словом и не впасть в приступ ужаса, смешанного с яростью.

Существо робко подняло на него глаза, как сделал бы это нашкодивший котенок:

- Они тебя искали.

- Крысы? - Странник понял все. - И взялись за тебя?

- Да подожди! - беспомощно выкрикнула она, - Ты не понимаешь. Послушай...

...Я испугалась, сильно испугалась. Свет этот резкий в глаза, в руках боль. Они все время что-то спрашивают. Понятия не имею, зачем ты им понадобился. А потом мне показалось, что я падаю в черный тоннель, бесконечный, беззвездный. И вспомнила свое имя, представляешь?!..

Время больше не шло. Ни в какую сторону.

...Я, наверное, не человек, потому что помню, как меня сотворили, всего один миг. А потом меня выкинуло в Мир. Это был первый мир, который я увидела. Я была ребенком, маленьким и совершенно беспомощным. Там я оказалась у очень хороших людей. Из тех, кого называют людьми Тьмы. Они спасли меня от верной смерти, оставили жить вместе с ними. Но когда мне еще не исполнилось и семнадцати лет - та же сила, что создала меня, а, может, и другая, равная ей, швырнула меня через время. Я снова очутилась в том же мире, много столетий спустя, снова ребенком, не знающим даже своего имени. И однажды случилось так, что люди Тьмы увидели меня и узнали в новом облике. Это были сильные и мудрые люди - они оказались сильнее времени и обстоятельств, разделивших нас. Меня ведь воспитали как их врага, я честно ненавидела их в своей новой жизни. Но даже с их помощью мне не удалось избежать повторения старой судьбы. Силы, которые играли мной, выкинули меня оттуда, возможно навсегда.

Круг замыкался раз за разом. Я видела миллионы миров, но ни в одном не смогла прожить больше чем до двадцатилетия. Всегда смерть - как струна которую ты можешь заставить зазвучать, но не можешь сделать ее беззвучной, или уменьшить ушедший звук. Я не знала, что значит жить и, одновре менно, могла разложить и разобрать любой мир, как детскую головоломку, предсказать его во всех мелочах...

Она называла ему миры, которые он знал, не знал, или те, о которых только слышал.

...Я помню это, Странник, потому что иногда в момент страшного напряжения, опасности обрывки памяти возвращаются ко мне. И еще одно: в среднем за полгода до конца моей жизни в любом мире у меня появлялись сначала нечеловечески огромные силы и возможности, а потом память. Только гибели все равно не удавалось избежать. Я стала драться, чтобы получить, наконец, смерть - не как снотворное - навсегда. Я научилась переносить свою память сквозь жизни, не теряя ее ни на миг. Я рвалась из этого круга, как могла, как умела, черпая знания во всех мирах где бывала...

В какой-то момент, когда Странник надеялся взглянуть в ее глаза и понять, что он видит кошмарный сон, слушает страшную сказку о человеке не знавшем жизни, она посмотрела на него в упор:

- Мое имя - Гэль, Странник. Если бы не ты, я никогда бы его не вспомнила.

"Зачем? За что ты говоришь мне все это? - билось у него в висках и пульсе, - я не могу поверить, но я сам увидел вселенные, прожитые тобой, я узнал их во взгляде, узнал. Кровь твоя стала голубой, потому что ее коснулось время, так очевидно... А я... я не видел ничего, Гэль. И не понял. Как сдержать теперь нарастающий страх и мысль о том, что опоздал понять? Гэль?! Я назвал тебя в мыслях этим именем?!"

А ее лицо стало вдруг спокойным снова.

- Я устала, Странник. Я поверила, что борьба бесполезна. Мне захотелось забыть, и я забыла.

- Но ты же помнишь, - прошептал он.

- Это ненадолго, по счастью.

Кажется, сказано было все. Но после долгого молчания Гэль смущенно попросила:

- Если вдруг ты еще раз встретишь меня, все равно где, расскажи мне обо мне. Или просто назови по имени. Я вспомню. Мне не хотелось бы не узнать тебя. Как я раньше билась за то, чтобы помнить, - она улыбнется легко, качнет головой - это если вдруг... Мы ведь можем и не встретиться больше.

У Странника родилось болезненное ощущение, что ему вернули глаза, и он видит все другим - неожиданно резким.

Он сидел, чуть ссутулясь, плечи не желали гнуться и вообще, казалось, одеревенели.

Гэль пыталась не чувствовать его мыслями, но, видно, не слишком успешно. Измученные глаза Странника неожиданно резанули ее таким отчаянием, что она, не рассуждая, устремилась к найденному выходу:

- Ты уходи, Странник. Сегодня. Срок моей смерти - через неделю, а я не хочу, чтобы ты видел, если это крысы. Я, конечно, не успею восстановить ничего из старых умений, но на один толчок меня хватит вполне.

С губ Странника сорвался звук, который и стоном-то назвать было невозможно. И мысленно он крикнул: "Нет!", испугавшись сам себя.

В воздухе лопнула струна, стало нечем дышать, и он вдруг понял, что рвется, рвется изо всех сил от самого себя, от своих мыслей, от взгляда Гэль и, может быть, от будущего.

Воздух разорвался, как сухой лист бумаги, и его края затлели обжигающими белыми углями. Бежал ли он, сделал ли только один шаг - Странник не помнил.

За доли секунды рывка он понял, что страх исчез, но только когда он осознал, что все позади, что он уже пересек границы мира и теперь в безопасности, только тогда он смог заставить себя обернутьcя. Видеть он еще мог.

На пригорке, заросшем зеленоватым мхом, как сквозь дымку он различил маленькую серую фигурку крысы, смотрящей на него, как смотрят люди, провожающие друга в дальнюю дорогу. Глаза крысы были голубыми, как небо.

Он дернулся, запрокинул лицо и напролом рванулся обратно. Не мог он уйти так... Но было поздно. Путь назад был закрыт, и он не хотел думать, что это сделала Гэль.

И он стоял и смотрел сквозь жемчужную пелену слез, как видение медленно-медленно стало гаснуть...

"ПРОЛОГ: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА"

Видит Бог, я не хотел этого.

Когда я спал, я видел во сне их лица.

Я изо всех сил старался жить, как все, и у меня почти получалось, я даже сумел поверить, что все что было - морок, сон, болезненный бред...

Я старался забыть. Как бы малодушно это ни звучало - зачем мне бессмысленные воспоминания? Я не дурак, и прекрасно сознаю, что на Дорогу уже не вернусь. И у Дэна, и у Странника слишком много своей головной боли, им не до меня. Да и вообще, как бы я там жил - после слов Шерифа, после той короткой фразы Элен... После Танка...

Все бы ничего, если бы не Танк. От этого мне хотелось подохнуть. Ведь я же струсил, струсил! Когда он только вырвался, был момент, когда я мог взорвать его - ну, и себя, но и навсегда!.. А я не смог.

И теперь я просто боялся. Боялся всего - встреч со Странником, Дэном, со всеми, кого знал, боялся их лиц, взглядов, слов...

И вот тогда я подумал, что лучше всего забыть.

Но когда я спал, я видел во сне их лица.

Видит Бог... Но однажды, достаточно поздно ночью, когда я упрямо и тщетно силился заснуть, я почувствовал, что меня зовут.

И тогда я смалодушничал второй раз. Я отозвался.

Это была Элен. Я увидел ее требовательно-настойчивый взгляд и прежде, чем она успела сказать хоть слово, ответил:

- Нет.

Элен помолчала минуту, потом жестко взглянула на меня:

- Давай-ка руку... быстро. И иди сюда.

Я посмотрел на нее... и мгновенно понял, что все, чем я пытался забить себе голову - пустые отговорки. Что держало меня вовсе не это. И плевать на судьбу, на законы, на Шерифа, на все! Там - мои друзья!

Кто-то сжал мою ладонь в своей.

Я сделал шаг, и глаза резанул свет костра в ночной темноте.

А потом я увидел глаза Элен.

- Брат мой... Шер, братишка!

Наверное, именно тогда я подумал - что бы ни произошло, но хотя бы один человек будет ждать меня на Дороге всегда.

...Дорога и сейчас была рядом - метрах в двадцати от костра, покрытая на этот раз не пылью, а красноватой глиной и вся изрытая, будто копытами множества коней.

Мы сидели по разные стороны огня, и Элен говорила, негромко и настойчиво.

И все, что я ей отвечал, уже тогда было ложью.

- Почему ты не хочешь понять? У тебя еще есть попытка...

- Нет. Я уже пытался вернуться.

- Знаю. Но ведь ты сумел попасть сюда.

- Все равно. Элен, ты не знаешь... Танк...

Мне показалось, что она скрипнула зубами.

- Ты просто боишься его.

- Да, - я ответил почти без паузы.

Элен подняла лицо и жестко улыбнулась:

- А хочешь, мы сейчас найдем его? И уничтожим. Совсем.

- Как? - безнадежно спросил я.

- Вышвырнем к черту! Туда, откуда он пришел.

Я вздрогнул. Медленно обдумал ее слова. И опустил голову. Отблески огня плясали на листьях густых низких деревьев, и перед закрытыми глазами мерцали два мутно-алых пятна. Как два лица.

Медленно-медленно-медленно...

- Знаешь, сестренка... Кажется, Странник был прав. Дорога все-таки не кончается...

Элен опять улыбнулась, потом улыбка исчезла, она провела ладонью над костром.

- Спи до утра.

" ЭПИЗОД 14: БАГРЯНЫЕ СНЫ "

Позже ты вряд ли сможешь вспомнить, как же вы все-таки нашли его. Миры вокруг менялись, перетекая друг в друга, но Элен словно знала путь, и ты шел за ней, пока, наконец, вы не оказались там, где по влажной земле, по смятой жухлой траве шли широкие следы гусениц. Вы искали недолго - Танк сам выехал на вас, ломая тонкие деревья и приминая опавшую листву.

Никакой схватки не было. Просто Элен медленно и плавно повела ладонью, и Танк легко приподнялся над землей; а потом над рекой, в которой отражался желтый лес, вдруг появилась темно-серая воронка - рваная дыра в светлом голубом небе - и тварь медленно повлекло к ней. Воздух вокруг гудел, свежие порывы хлестали вас по щекам, но ни один лист не шелохнулся вокруг, пока за Танком не схлопнулись тяжелые края воронки, а сама она не превратилась сначала в точку, а потом и не исчезла вовсе.

И осенний лес вокруг вас был поразительно пустой и звонкий, и впереди, как жидкое золото, текла река...

...Элен запрокинет вверх голову, молча, без улыбки. Ты спустишься к воде, оглядишь берега... Пустой и безлюдный осенний лес.

Фигура Элен появится на склоне; она окликнет тебя:

- Пойдем, Шер... Уже все.

И вы пойдете вниз по течению, до тех пор, пока не набредете на полуразрушенную переправу, несколько лодок в сырых кустах, и на одном из столбов, вкопанных в землю у причала, ты вдруг увидишь - тонкая, как рисунок, резьба: похожий на узкую ладонь древесный листок, опутанный невесомой сетью прожилок. И тогда ты поймешь, что это за река.

Выбрав самую крепкую на вид лодку, вы переправитесь на другой берег. И сквозь рощу пойдете по тропе туда, где темнела молчаливая и величественная громада большого леса. А у тебя в голове будет хрустально звенеть одно слово: "Нимродэль..."

Кончится роща, тропинка выведет вас к ручью, и здесь, на поляне красно-золотой травы, вас остановит окрик откуда-то из густой листвы впереди:

- Стой! Кто?

Ты почти бросишься вперед:

- Мы свои! Я лориэнец, я давно не был дома...

Ты услышишь щелчок тетивы и от неожиданности отступишь назад.

Увязшая в защите стрела упадет на землю. Интересно, на что это он так среагировал: на "лориэнца" или на "давно"?..

Невидимый лучник засвистит, и на берегу по ту сторону ручья, словно ниоткуда, возникнут полтора десятка воинов - высоких и статных, в светлых плащах - и с изготовленными к стрельбе луками.

Ты порывисто шагнешь вперед, поднимешь пустые ладони - смотрите, я безоружен! - и начнешь что-то говорить, но закончить не успеешь. Они разом спустят тетивы, и на тебя обрушится дождь стрел. Три или четыре пробьют защиту и бессильно упадут у самых твоих ног.

Элен отстранит тебя и мягко, негромко заговорит:

- Ну, зачем вы?.. Смотрите - я пришла с миром, во мне нет зла...

Свист тетивы - и Элен поднимет с земли стрелу.

- Кто? Зачем?

Но стрелка уже одернут и вытолкнут назад... И тогда Элен полностью снимет защиту.

Воины отшатнутся в страхе, но Элен будет все так же неподвижно и молча стоять, не опуская раскрытых ладоней. Повиснет долгое-долгое молчание, но, наконец, один из них бросит:

- Хорошо. Ждите.

Произойдет быстрое движение, и часть воинов растворится среди стволов. Элен тихо, одними губами проговорит, обращаясь к тебе:

- Они странные эльфы. В них неэльфийский страх... Дикий страх, а я не могу понять...

Пройдет совсем немного времени, когда из леса вновь появятся воины. На этот раз впереди будет идти крепкий и статный немолодой уже мужчина в странном подобии короны на голове. На долю секунды ты почувствуешь его пристальный взгляд.

- Будьте гостями на нашей земле! - проговорит он, и воины, стоявшие вокруг, сразу расслабятся, опустят луки. - Я не вижу в вас Тьмы. Подходите сюда. Я - третий соправитель Лирнена, и прошу вас идти за мной - я покажу вам ваш дом...

Воины быстро перебросят через ручей несколько бревен, и вы пойдете вслед за соправителем по скрытой за листвой тропе в лес. Ты вдруг увидишь, что Элен с трудом сдерживает смех. В ответ на твой удивленный взгляд она сдавленно шепнет:

- Лирнен - это же явно Лориэн. Он сказал - третий соправитель... Неужели Галадриэль устроила демократию?

По долгим коридорам дворца вас приведут в довольно просторные апартаменты и оставят одних, посулив в скором времени аудиенцию. А как только за Соправителем закроется дверь, Элен кивнет тебе, и, сжав твою руку, закроет глаза: "Смотри."

...Шагов совсем не слышно. Коридор скоро сменяется небольшой залой, где в богатом кресле у камина сидит Первый Соправитель. На пожилом лице горят совсем молодые глаза. Руки в тяжелых перстнях лежат поверх складок золотого плаща.

Перед ним полукругом стоят еще двенадцать кресел, на спинке каждого - свой знак: номер. Заняты не все. На шестом сидит Келеборн. Сам он станавливается за спинкой третьего - садиться просто лень .

Идет неторопливый доклад, люди вполголоса перебрасываются фразами. Ничего нового - события развиваются как должно.

- Империя нарушила договор с Роаном. Они восстанавили вторую десятку назгулов...

- Хоббит два дня назад покинул владения наместника...

- Предводителя следопытов видели в Мглистых...

- Послы от Сарумана вернулись ни с чем. Балин не даст ему Балрогов...

- В Лирнене опять задержали чужаков...

Первый Соправитель слушает как всегда молча, внимательно склонив голову. Переплетенные пальцы рук неподвижно лежат на коленях...

Элен обалдело встряхнется, картинка сразу пропадет. Она отпустит твои пальцы, некоторое время вы будете молча смотреть друг на друга, не зная, что сказать. Потом ты нарушишь тишину:

- Я не видел там Владычицы...

Элен задумчиво проговорит:

- Сдается мне, это все же не демократия, и устроила ее не Галадриэль. Не нравится мне их расклад...

Все увиденное будет настолько непонятно и дико, что ты невольно почувствуещь себя в ловушке. Настолько непохожий, неправильный мир... Непонятный мир...

Элен подойдет к окну, облокотится о стоящий перед ним стол. Оглянется на тебя.

- Я не уверена, но по-моему, стоит на всякий случай знать, где сейчас все наши... Поможешь?

Ты молча кивнешь, стараясь не обращать внимания на подступившую тошноту и плывущие перед глазами круги.

"Странник!" - чернота пространства разрывается зовом, но тут же снова сминается уже изнутри. Неимоверная тяжесть в голове лишает возможности ответить, голова чужая, мысли и воспоминания переворошены чужой грубой рукой, перед глазами плывет лицо того, кто назвал себя Солнечным Всадником, Хэт-Тларл, но "хэт-тларл" означает - "Серые Солнца"... или... но нет сил ни думать, ни чувствовать что-либо кроме прохладной черной пустоты...

"Дэни!" - черное ничто...

"Дэн!" - пустота...

"Дхэнна!" - пространство молчит...

Элен повелительно поднимет ладонь:

- Он не ответит. Подожди, теперь я...

"Дарни!"

Ответ приходит сразу, и опять это не слова. По зеркальной автостраде, с визгом проскакивая повороты, летит машина. Мимо тяжелой гряды серых небоскребов, вдоль длинного бетонного ограждения, мимо подпирающих низкое желтое небо звездных кораблей, мимо бесконечного сверкающего поля космодрома, мимо огромных корпусов Таможни, мимо, мимо... Наконец, машина сворачивает на тихую узкую улочку и тормозит у ограды.

Сразу за воротами - белый корпус, в палате на белой кровати под капельницей лежит очень бледный измученный человек с заострившимися чертами лица. Он крепко спит, и это сон выздоравливающего, но его сознание гораздо дальше, чем у спящего, так далеко, что не дотянуться, не найти, не дозваться...

...Элен опустит лицо...

"Сьер Дэнесс!"

За тяжелым дубовым столом сидит хорошо одетый человек. Пол вокруг него в три слоя усыпан глиняными черепками. Человек орет:

- Эй, хозяин!

Появляется хозяин с очередным кувшином. Лицо у него совершенно обалделое.

Сидящий швыряет ему золотой.

- Напьюсь я сегодня или нет?! - бормочет он. Голос у него абсолютно трезвый. Присасывается к кувшину. В харчевне тишина, только по углам легкое оживление: посетители явно делают ставки.

- Дэнесс!

Дэнесс поднимает изумленное лицо.

- Элен?! Ты где?.. А, понял. Наконец-то я, похоже, начал хмелеть. Что смеешься?..

- Это действительно я. Что ты делаешь?

- Убеждаюсь, что я ни на что не способен. Даже напиться. Я пропиваю уже третью лошадь, и все еще трезв, как стеклышко!

- Вот что... Сделай еще глоток.

Дэнесс снисходительно бормочет: "Сделаю, и не один...", и прикладывается к горлышку. И тут же, выронив кувшин, поднимается, делает шаг вперед, по пути опрокинув стол, по лицу его расплывается безмерно счастливая улыбка, он произносит: "О!", и падает под ноги примчавшемуся хозяину...

- Бесполезно, - Элен с трудом переведет дыхание. - Они все...

- Я видел. Что сейчас?

Элен попытается улыбнуться.

- Другого не остается... Давай смотреть, что здесь...

- Отдохни сначала...

- Не стоит...

И снова - взгляды уходят вверх, но теперь там не черный холод междумирья, а небо, так похожее на небо над Дорогой.

И - ветер...

" ЭПИЗОД 15: УМИРАЮЩИЙ МИР "

Все было неправильно; с самого начала этот мир дал вам понять, что знакомых черт вы здесь не найдете. И теперь уже удивления не было; была странная горечь, смешанная с почти спокойной настороженностью.

Элен звала по именам, многие не отвечали, многие не могли понять, кто и зачем обращается к ним, другие отзывались почти сразу.

...- Ответь мне, Владыка Ветров!

- Это титул Веятеля...

- Здесь только ты помнишь, что у ветра есть свой цвет и вкус. Здесь - ты Повелитель ветров.

- Все ветры дуют с Моря...

- Ветры с Моря несут вести, разве не так?

- Уплывавшие не возвращались; там, у края Благословенной Земли, их ждало жестокое золотое сияние. А теперь все ветры дуют с Моря, и я не могу даже приказать им наполнить мой парус...

- Ты хочешь уплыть?

- Мне должно быть сейчас там, за Морем. Здесь я - бессилен, боги не слышат меня. Только близится умирание, и мне нечем противостоять ему... Все ветры дуют к земле...

- Прости, что я нарушила твое одиночество, Владыка...

- Попутного ветра...

...- Фродо! Хоббит Фродо!

- Кто здесь?!..

- Не бойся, пожалуйста. Я не причиню тебе зла.

- Кто ты? У тебя теплый голос. Откуда ты здесь? Здесь только пепел... как будто - я в пепле нашел звездочку...

- Почему ты один, Фродо?

- Они на Совете решили... отдать Кольцо Гондору... Они сказали, что это единственное, что может спасти нас... А я ведь знаю, это только погубит нас всех, быстро и безвозвратно... Я бежал - и Элберет хранила меня: я почти дошел... Но ведь так близко, а я остался совсем без сил... Я говорю с тобой - ведь это же бред...

- Нет, это не бред. Ты действительно говоришь со мной. Послушай меня, сейчас оставь тревогу, разреши себе минуту покоя, я охраню твой сон и сниму твою боль...

- Нет, нет, нет! Уйди, проклятая тварь! Я не отдам его тебе, не отдам, не отдам!

- Спи, я приказываю тебе.

- Не отдам...

- Спи! Я беру твою усталость и боль, и да не оставят тебя силы, пока не кончится твой путь... Проснись, хоббит Фродо! И - до следующей встречи...

...- Ответь мне, Даин-Король...

- Король? - без королевства... Зачем ты зовешь меня?

- Чего ты хочешь, Король?

- Невозможного: мира и покоя для моего народа.

- Почему - невозможно?..

- Мы - беглецы, а здесь, в Эред-Луин - предел: дальше бежать некуда.

- От кого это бегство, Король?

- От самих себя, от судьбы, от взгляда мертвого орка из-под вод Келед-Зарама... Балин освободил Морию, но теперь он - Царь Мории Балин Черный, повелитель Валараукар... От тысяч орочьих трупов, сброшенных в Келед-Зарам, озеро вышло из берегов. А потом были битвы, и пал Эсгарот, и под Одинокой прошли Барлоги, не оставив никого в живых. Я собрал тех, кто успел уйти. Нас чуть больше тысячи - тех, кто не захотел стать подданными Балина Черного, но дальше бежать нам некуда.

- Что же теперь, Король?..

- Я не знаю.

- К-Т-О В-Ы?..

- Ох... Не так сильно... Кто ты, зовущий?

- Я майя Эрде, Аллатар, Эдис. Кто вы, откуда вы здесь? Вы чужаки. Я не встречал вас до сих пор.

- Мы - чужаки. Мы пришли из-за предела мира...

- Как? Отсюда за пределом были лишь двое - я и Глорфиндел, он - Перворожденный... Но вы первые пришедшие сюда извне. Что вам нужно?..

- Этот мир болен, ты знаешь?..

- Я - знаю; я вернулся потому, что услышал его боль...

- Мы - тоже...

- У вас есть лекарство?

- Нужно искать...

- Слишком мало времени.

- Но - иначе никак...

- Этого я и боюсь. Что ж... Смотрите.

Развернулась земля с высоты птичьего полета; небо и ветер; тяжелое небо и жесткий пронзительный ветер, а внизу... Заплывшие жиром поля Шира... Независимое государство орков в Мглистых... Темное чародейство Сумеречного Леса...

И был Майя Саурон, Мастер Колец, повелитель черного воинства, тот, кого в других землях называли - Всеобщим Врагом. И несметные рати Саурона шли по стране, выдирая живые клочья из плоти Эа - неся огонь и железо. Сеяли ужас и смерть девять мертвецов-назгулов.

Но Саурон не хотел воевать.

Лишенный Облика не может оставаться в Эа. Когда в том бою, о котором теперь не принято стало петь, он был развоплощен - Кольцо Воли осталось единственным, что способно было удержать его здесь. А уходить Майя Саурон не хотел. Страшась ли кары, или просто любя Эннорэ - Сотворенный Край, он готов был платить любую цену за то, чтобы не уничтожать Кольцо. И - пережигал себя, орду за ордой отправляя орков на Запад. Решить дело иначе ему не оставили возможности - все до последнего хоббита знали, что Гортхаур - чудовище. Не считая достойным спорить, он не брезговал подтверждать это мнение...

...А к северо-западу от Мордора простиралась Империя. Взявшая в себя земли Нэндальфа, болота Приречья, Бурые Степи. Простиралась - от Сирых равнин и Изена - по большей части Роана и Фанхорна, до непроходимых болот Глухоманья, от Золотого Порога Лирнена до Черных Врат Мораннона.

Седой и величавый мудрец Майя Курумо, Майя Саруман Белый стоял во главе этой Империи. Ему не нужны были никакие Кольца Силы; он тоже хотел всего лишь остаться здесь, на этой земле, но он нашел иной способ: он решил просто сделать эту землю своей. Они с Сауроном были учениками одного учителя; теперь - у Сарумана были свои полчища - огромные свирепые урук-хай, едва ли хоть в чем-то уступающие оркам. Мало того: случись что - против Сауроновой Девятки Призраков встали бы Назгулы Сарумана - почти два десятка; да еще с десяток скитались тенями по диким урочищам, развоплощенные за годы битв. А для Запада у мудрого Майя была наготове огромная армия - люди, заселившие некогда земли к востоку от Лимлайта, люди, живущие на землях Роана и Нэндальфа; и один из лучших полководцев стоял во главе этой армии - Эовин-воительница, и не было дела никому - в том числе и ей самой - до того, что случись война с Роаном или Гондором - ей придется сражаться против собственных дяди и брата.

А мудрого советника, преданного Саруману как никто, к чьим советам Владыка Империи охотно прислушивался, звали Гэндалфом. Когда-то он, желая осадить Курумо, потребовал поединка воль - Белый Маг не стал отказывать - и прозвище Буревестник приобрело новый, зловещий оттенок.

Такого было противостояне полубогов.

Аллатар, младший из Синих Майяр, метался по Эриадору.

Палландо, старший, был далеко.

Прижатый к самому побережью Гондор задыхался от непосильной тяжести. (...)

Король Сумеречного Леса Трандуил не интересовался происходящим вовне. Его непредсказуемой темной магии опасался даже Саурон. У Трандуила хватало своих забот: разбуженные колдовством существа, не встречающиеся нигде больше; призраки и чудовища; появляющиеся из ниоткуда боевые отряды нелюдей - а иногда и людей, но каких-то странных - ему не давали скучать. Сумеречный Лес не жаловал гостей, и уж никак не слыл хорошим местом для отдыха.

Фангорн

Арагорн

Бомбадил

Гномы

Алис

Разговор с Эдисом

Первый - Солнечный

Появление Невидимки Палландо

Всеобщая Мобилизация

Битва

ТЕКСТ ЭПИЗОДА НЕДОБРАН

" ЭПИЗОД 16: ПРОРЫВ " (Елена Назаренко)

Небо в ту ночь, казалось, коснулось земли. Свет низких звезд мраморно переливался на дерне. Буреломный лес тянулся во все стороны на добрых двести километров. И именно в центре безымянной глухомани около одинадцати часов вечера возник человек. Просто возник - без хлопков и иллюминации в воздухе. Серебро ночи тут же одело его в посверкивающее покрывало, словно завернув мертвую статую легкой тканью...

Пустота...

Нет. Пустота не бывает голубой. Это небо. Надо мной небо.

Пустота...

Нет. Пустота не может коснуться глаз теплыми лучами. Это солнце.

Пустота...

Нет. Пустота не дрожит и не качается над головой. Деревья.

Пустоты нет. Можно заснуть и видеть сны. Сны...

Сколько я лежу здесь? Какая разница. Солнце не высоко, похоже прошло больше суток. Попробовать приподняться, отодвинуться в тень сосны.

Вокруг поваленные стволы, стоящие деревья сплелись ветвями, не давая друг другу упасть. Золотисто-коричневая кора, сквозь которую видны тонкие жилки, буроватая и темно-зеленая хвоя.

Гэль выглядит нелепо - яркое синее пятно в чаще. Медленно- медленно она пробирается по лесному лабиринту. Несколько часов назад она покинула клочок земли, приютивший ее, и теперь сомневается, что поступила правильно.

Свет почти не проникает под высокие кроны, а внизу, под ногами - многоэтажная путаница лежащих деревьев. Малообнадеживающий пейзаж.

Позднее придет страх, что тогда, уходя с поляны, она неверно выбрала направление. И будет хотеться вернуться назад. Ни еды, ни воды. Ориентир - Солнце. Долго ли еще?

И когда последние силы все-таки уйдут с последним лучом солнца, Гэль остановится, прислонившись всем телом к могучему дереву, расправит плечи, вскинет голову к небу и засмеется.

В ее смехе не будет горечи. Только гордость, гордость, презирающая собственное бессилие, безумный лес и бесславный конец, подаривший все же несколько часов свободы. И к добру или к худу - вместе со смехом в небо взовьется магия. Глаза вспыхнут, как две яркие звезды на ночном небе. И до немногих, умеющих слышать в столь поздний час, донесутся непонятные слова:

- Хотя бы взгляну! - и снова порыв смеха, как порыв ветра, раздувающего свечу.

Гэль будет видеть все, быть всюду. Она усмехнется, увидев с высоты птичьего полета, что не доберется до опушки этого леса даже за месяц, и будет жадно рассматривать то, что для других называется Дорогой.

"А ведь это так просто - швырнуть себя на сотню лиг, - подумает она. - Если бы у меня осталась хоть часть силы... Но я буду видеть, что твориться на Дороге. До самого конца."

Скрип накренившейся сосны. Бог мой, да дерево же падает на нее. Секунды послушно растягиваются в минуты. А что если... И Гэль представляет себя деревом, которое падает на землю... нет, уже на Дорогу...

И последняя холодная мысль: "Если сил не хватит - не придется долго умирать."

Сосна с шумом обрушивается вниз, потоком валя соседние деревья. Солнце снова осторожно коснется этих сухих стволов не раньше следущего утра.

" ЭПИЗОД 17: ПОСЛЕ ПОБЕДЫ "

Медленно догорают костры.

Победа.

Ты поднимаешь голову - небо стремительно меняет цвета, словно не в силах успокоиться.

Ты прислушиваешься - мир полон истерической дрожи - над головой тяжело шумит ветер в ветвях деревьев, а где-то далеко-далеко глухо звучат горы.

Ты опускаешь глаза. Элен сидит на земле, опираясь о нее руками, лицо ее опущено, и на губах - усталая бессмысленная улыбка.

За спиной раздается звук падения. Обернувшись, ты видишь поднимающегося с земли Эдиса: у него хватило сил переместиться, но вот удержаться на ногах он уже не смог. На него страшно смотреть. Вместо лица - белая бескровная маска, под глазами мешки, глаза воспалены и покраснели, но усмешка торжествующая.

- Мы уничтожили его, - сообщает Эдис. - Полностью, - он медлит. - А что у нас... вы... успели посмотреть?..

Элен тихонько смеется. Ты молча протягиваешь к нему ладонь: "Смотри." И снова - ветер...

...Белокаменный - черный от копоти - Минас-Тирит. На улицах пустынно и холодно. Окна дворца темны. Траур по старшему сыну...

...Из Дунхарроу мчится гонец в черном с белым рисунком плаще. Он несет весть о гибели младшего сына...

...Темны коридоры Мории. Толпа гномов в Тронном зале. На алтареподобном возвышении - мертвое тело Балина Черного, царя Мории...

...Отроги Мглистых гор, узкая щель, укрытая от ветра. На снегу, лицом вниз, лежит Арагорн. Около него дотлевает костер...

...На руках эльфов умирает Гаральд. Его волосы белы - это не снег, это седина...

...Шир. Горящий поселок, мечущиеся в панике хоббиты...

...Пригорье. Тихо и пусто. Двери "Гарцующего пони" распахнуты настежь...

...Домик в Косой Балке. У порога мертвая лошадь. Внутри кто-то из людей суетится над неподвижным Фродо, пытаясь удержать ускользающую жизнь...

...Черная игла Ортханка. Трупы орков. По чистому светлому залу странной подпрыгивающей походкой бродит Саруман. Его глаза широко открыты, но взгляд пуст. Он бормочет:

- И-и, куда ж ты делся-то теперь, верный ты слуга, Митрандир, а? Ушел, ушел, сам умер, а я, а я остался, как же, что же я-то теперь, о-о-о!

Это речь сумасшедшего. Безумный майя...

В соседнем зале валяется на полу плащ Гэндальфа и его переломленный пополам жезл. Никто и никогда не слышал здесь больше о майя Олорине...

...Барад-Дур. За столом в скудно освещенной комнате сидит Саурон. Он поднимает голову - его взгляд страшен. Перед ним на столе - осиротевшие назгульские кольца. Все...

...Имладрис. С востока возвращаются воины. На носилках - тело Элроира. От его брата не осталось и этого...

...Дом Бомбадила. Он не вмешивался, он только защищался. Дом пуст...

...Фангорн будто истрепан бурей. Везде поваленные стволы. Но это не деревья - это трупы онодрим. Их мало - они все здесь...

...И над всем этим - черное небо, наползающее на горизонт. Оно давит землю, душит ее собой...

...И холодно, так холодно, что стынут пальцы и на глазах выступают слезы. Пусто. Холодно.

Каким бы ни был мир, какой бы народ его не населял, в какой бы стране или городе не происходило дело, но одно всегда и везде оставалось неизменным: Дома Милосердия. Или - попросту - больницы. И здесь - в Имладрисе - они были такими же, как и в любом другом месте.

- Мне нужно вернуться в Лирнен...

Элен спокойно поднимет глаза.

- Зачем?

- Там же остался Алис...

- Но зачем - сейчас? Здесь время терпит...

- Здесь - да.

- Хорошо... Шер. Только возвращайся, ладно?

- Конечно...

Целитель Эриндел будет ждать в соседней комнате.

- Как она?

- Скоро встанет. Кстати, Шер...

- Что?

- Кто здесь может ее разыскивать?

- Не... А кто?

- Ходят слухи, Шер...

- Нет, я не знаю...

Эриндел опустит голову и негромко повторит, будто про себя:

- Она скоро поправится...

Златосумрачный Лирнен...

Солнечный Лориэн...

Насколько же они отличались!

Мертвое золото величественного леса - словно великолепная драгоценность, слишком долго пролежавшая в тайнике, и оттого потускневшая и поблекшая...

И вода Нимродэль тоже была мертво-золотой. Хрустально-светлая Нимродэль...

Дворец Владык - одинокое величественное здание - был того же цвета, что и листья на деревьях. Неизвестно, чем достигался этот эффект, но это было так, только ворота в стене выделялись темной резьбой.

Шаг за порог, десяток шагов по небольшому открытому дворику, и за тусклой металлической дверью открывается широкая парадная лестница...

Здесь был только один цвет - золото с багрянцем. Темно-сияющее пространство, полное ощущением неотвратимого и скорого угасания. Дворец был пуст, как может быть пуст заброшенный тысячелетия назад город, но свои призраки населяли его, и то и дело ты ловил себя на том, что слышишь за спиной осторожные крадущиеся шаги...

Бродить здесь можно было бесконечно - анфилады комнат сменяли одна другую, как в странном лабиринте...

Широкая лестница вела вниз сквозь светлые этажи. Постепенно укрепленные в стенах факелы редели, и наконец, исчезли совсем. Остался только сероватый подвальный сумрак. Потом впереди долго вился еще один темный коридор, сырой и гулкий, со множеством дверей справа и слева. Некоторые из них были распахнуты настежь. У одной из комнат выбитая дверь лежала поперек коридора, перегораживая путь. Еще шаг...

И вдруг - резкий, ахающий звук за спиной, пробившая тело боль, и темнота, лишающая возможности осознать происшедшее...

Тихо. Тишина.

Шорох.

Словно песчинки в часах. Словно минуты... нет, дни...

Удар! Ах, нет, это кровь в висках... Поднять голову.

Вокруг - яркая комната. Золото. Столик, кувшин с водой, под ним - придавлен белый бумажный клок. Золото внутри, золото за узким окном...

Тряхнув головой, он встает. Делает два неуклюжих шага и застывает у самого окна.

Лес. Золотой лес.

Лирнен...

Соправитель...

Солнечные всадники...

Дорога... Дорога... Ах, да...

Шаг к столику.

Пить. Долго и жадно пьет, запрокинув голову, струйки воды стекают на открытую грудь.

Потом... взгляд натыкается на аккуратно сложенный вдвое белый листок бумаги. Он осторожно поднимает и разворачивает его. И по мере чтения лицо его бледнеет, а глаза становятся жесткими и спокойными...

"Прости, Шер.

Странно получилось у нас: мы оба пытались спасти этот мир, и оба ошиблись. Я - больше, ты - меньше. И виноватых нет.

Я тоже не виноват, Шер. Солнечные всадники привыкли к тому, что у них есть право решать. Ведь они никогда не ошибаются.

А я ошибся. Ведь этот мир - моя родина. Ты знаешь, что такое родина, Шер? Вот и я тоже не знал.

Когда ты будешь читать это, меня здесь уже не будет. Я вернусь туда, откуда пришел. Вряд ли мы когда-нибудь встретимся. И скорее всего, других моих соплеменников ты тоже не увидишь. Слишком редко наши грани соприкасаются.

Но сейчас это неважно. Я слишком наследил здесь.

Знаешь, есть в Междумирье такая штука - Призма Тумана. Если встретишь... В общем, я привел в Эрдэ большой хвост. Хэт-тларл - Серые Солнца. И вся беда в том, что они почти такие же, как мы.

Я не знаю, какие механизмы пришли в движение и какие законы начали работать, но я знаю, что с ними ты еще столкнешься. Не раз.

А отсюда - уходи. Сразу. Собери всех, кто уцелеет, и уходите прочь. Неважно, куда. Иначе можете не успеть. Мир закроется.

И не пытайся ничего сделать. Мир, которому суждено умереть, не спасти.

А сейчас мне пора идти.

Прости, Шер.

Тот, кого ты звал Первым Соправителем Лирнена, тот, кто был Солнечным всадником, тот, кто не смог удержать мир от смерти."

Он опускает листок и долго стоит, напряженно глядя в одну точку. Потом отбрасывает письмо и выбегает из комнаты. Его шаги гремят по плитам во дворце и скоро стихают.

Тишина. Дворец пуст.

Эрде - Арда-штрих.

Это было за восемь дней до гибели мира.

Ты искал Элен.

До самого конца балюстрады ты никого не встретил. Сине-зеленый лес внизу неторопливо шумел, но никого из эльфов видно не было. И лишь у перил за выступом стены ты заметил высокую, золотую в солнечном свете фигуру Глорфиндела. Он смотрел на солнце, медленно опускающееся за лес, и спина его была неподвижной, будто закаменелой. Услышав твои шаги, он обернулся.

- Где... - начал ты, и тут натолкнулся на его взгляд. И замолчал.

Глорфиндел медленно покачал головой.

- Она умерла.

Слово "умерла" не дошло до твоего сознания, в первый миг ты испытал лишь удивление.

- Как?.. Она же эльф!..

Он грустно улыбнулся.

- И эльфы умирают. Если не от ран... так от тоски... И тогда ты понял: "умерла". И солнце вспыхнуло, как огонь, заслоняя светом весь мир.

Мало кто, кроме вас с Глорфинделом, знал, что на самом деле все было не так. Это другим вы говорили, что она зачахла, не выдержав... чего? Никто не интересовался. В действительности все было проще. Она всего лишь - ушла. Ты вспомнил разговор с Элрондом.

"...Как ушла?!"

"Она встретила того, кого искала все это время."

"Эльдарца? Но..."

"Его зовут Кэлрилл."

"Хорошо. Пусть так. Но зачем она ушла? Почему?.."

"Она слишком много испытала, мой мальчик. Ей хотелось покоя..."

"Да... Но почему она не дождалась меня?.. Просто попрощаться..."

"Не знаю. Может, думала, что ты будешь ее удерживать. А может, боялась, что не сможет уйти."

"А... Куда она... они... ушли?"

"Не знаю. Может быть, в Арду. В свою Арду..."

"Но... Владыка, этого же не может быть! Ведь Эльдарец... Кэлрилл должен быть сейчас совсем в другом месте!"

"Я не знаю, мой мальчик. Я ничего не знаю..."

И владыка Элронд тяжело отвернется, с трудом, казалось, удерживаясь, чтобы не упасть...

Когда ты вернулся в комнату, Алис, увидев твое лицо, вскочил с места и прошептал почти с ужасом:

- Что с тобой?

Ты подошел к окну и вцепился руками в раму. Ответил ровно:

- У меня умерла сестра.

Алис замолчал. Он слишком хорошо знал, что это такое... когда умирает сестра... или брат...

" ЭПИЗОД 18: ЭРДЭ - АРДА-ШТРИХ. УМИРАЮЩИЙ МИР. БЕГЛЕЦЫ "

Мир умирал.

Они стояли, сбившись в кучу на берегу Нимродэль, и лучи заходящего солнца, проникая сквозь сеть мертво-золотых листьев, окрашивали их лица в багряный.

Одиннадцать темных фигур отражались в золотой воде мертвой реки. Горстка последних оставшихся в живых в этом мире, одиннадцать переживших саму Смерть. И вы с Алисом смотрели на них со странной виноватостью, вы, два чужака, пришедшие из Ниоткуда и теперь уводящие их за собой.

Мир умирал.

Они чувствовали это каждый миг каждой клеткой своего тела. Первый соправитель Лирнена оказался прав: Мир, которому суждено умереть, уже не спасти.

Однажды утром, проснувшись, каждый из них увидел, что остался один. Их ждали пустые дворцы, безжизненные леса, мертвые дороги... И никого вокруг.

Прошло время - они сумели собраться вместе, бывшие враги и бывшие друзья. Последние.

Их было одиннадцать - хоббит, гном, двое людей, двое майяр и пятеро эльфов. Шестеро из них были Королями, еще трое принадлежали к королевскому роду, да и оставшиеся двое были не из обычных.

Мир умирал. Они чувствовали это...

У них была лишь одна возможность уцелеть - уйти прочь из мира, уйти насовсем, покинуть его без надежды на возвращение. И теперь их ждала Дорога...

Солнце опустилось к самому горизонту.

Одиннадцать фигур на фоне мертвого золотого леса.

...Фродо стоял у самой воды. Несчастное, истерзанное существо, мелкий камешек, попавший в зубья гигантской бессмысленной машины и сумевший остановить ее. А его лицо... На нем осталось все. Сначала - уход из дома и страшный путь до Имладриса... Потом - вопреки решению Совета - в одиночку с Кольцом на шее через весь Мордор - до самого Ородруина и потом - жуткая битва с невидимкой Палландо... И не было больше сил...

За его спиной, задумчиво оглядывая лес, стоял Саурон. Кольцо тускло блестело на его руке, но теперь оно не было нужно ему. Не было сил для ненависти... И ни для чего другого... И не было желаний - только отстраненное спокойствие.

Эльфы и здесь держались особняком. Король Элронд, владыка Имладриса, был задумчив и грустен. Он все еще напряженно и мучительно искал ответ на один и тот же вопрос. Ведь он был достаточно силен, чтобы успешно противостоять Империи, но не решился выступить, пока не стало поздно. Как ни бился Владыка, не было ответа, и едва ли не тяжелее всех было сейчас Элронду.

Рядом - верный Глорфиндел... Он спокоен и молчалив, ему - Перворожденному - уже приходилось идти сквозь миры. Только до сих пор всегда было, куда возвращаться... Впрочем, сейчас ему уже все равно. Слишком поздно жить, слишком поздно умирать...

За их спинами - Кирдан-Корабел, последний телери Арды, прождавший всю жизнь, но так и не сумевший исполнить свою заветную мечту - вернуться на родину, в Валинор. И теперь его глаза темны и пусты - потому что отныне ему не вернуться туда уже никогда.

Трандуил и Леголас - отец и сын, Король и Принц Темнолесья, стоят рядом чуть в стороне, крепко сомкнув руки. Исчез их народ, исчез их лес, они остались вдвоем в пустом мире. Отец и сын.

Даин Железностоп сидел на берегу, расстелив на холодеющей земле плащ. Даину тоже было грустно, но жизнь не кончалась, и он постарался забыть о прошлом. Бывали переделки и похуже этой..

Аллатар, синий майя, один из двоих, ушедших на Восток. Он вернулся в Средиземье, когда понял что мир гибнет, и он попытался что-то сделать, противостоять невидимому разрушению... Он стоял до конца, и сейчас сознание того, что все было напрасно, тупо ныло в висках, заставляя его морщиться от боли...

Наместник Денэтор неподвижно глядел на медленную реку. Он был старым, опытным воином и умел сдерживаться. Тем более, что сейчас рядом с ним стояла Эовин, и по ее щекам ползли слезинки. Рука Денэтора лежала на плече, придавая ей уверенности. Слишком мало времени прошло с того момента, когда она вела войска Империи в бой против собственного дяди, против своей Родины и с тех пор, как мир перевернулся, поменяв местами друзей и врагов.

Их было одиннадцать. Последних.

Майя Анатар, Гортхаур Жестокий, Саурон, Повелитель Колец, Черный Властелин, чьим именем пугали детей...

Фродо Бэггинс, просто маленький, усталый хоббит...

Владыка Имладриса, Хранитель Кольца Воздуха Элронд, получивший титул Мудрого...

Глорфиндел, Преображающийся эльф, один из немногих Перворожденных, уцелевших здесь...

Гном, Король Подгорного царства и Последний король гномов, Даин- Железностоп, первый гном, вошедший в Совет Мудрых...

Кирдан-Корабел, строитель и Владыка Серебристой Гавани, последний телери Арды...

Майя Аллатар, Эдис, ученик Ороме, Синий Майя, Хранитель Кольца Света, откованного за пределом миров...

Трандуил и Леголас, отец и сын, король и принц Темнолесья...

Денэтор, Наместник Гондора, политик и воин, и леди Эовин, Белый Цветок Роана...

И все-таки одна черта объединяла их всех. Смертная, всепоглощающая усталость, заморозившая сердца и затянувшая глаза равнодушием... И безнадежная покорность судьбе.

Открылся Провал - сияющий золотой прямоугольник посреди душного леса.

Первым шагнул вперед Элронд. Но прежде чем пересечь порог, он вдруг замер и, помедлив секунду, отступил назад. Снял с шеи берилл на золотой массивной цепи, положил в траву у ног. Спокойный глубокий голос.

- Я, король Имладриса, оставляю здесь свою память и жизнь, я оставляю здесь имя, дабы оно исчезло вместе с моим миром... А я беру себе имя Имэрил...

Он запрокинул голову, в последний раз взглянул на появившиеся звезды и, помедлив еще миг, сделал шаг...

Остальные стояли, не двигаясь, в странном оцепенении. Но вот к проходу подошел Кирдан. Его голос был негромким и мягким.

- Я, последний из телери на этой земле, оставляю здесь свою память и свое имя. И зовусь отныне Карэндин, - и, не оборачиваясь, шагнул...

- Я... - тонкий женский голос пронзил тишину. - Оставляю память и имя. Пусть мир узнает отныне деву-воина Оэн, - и еще одна фигура пропала в сиянии.

- Я... - безмерно усталый голос зашелестел над водой. - Фродо, сын Дрого из рода Торбинсов, покидая этот мир... - голос прервался на миг и зазвучал с новой силой. - Оставляю за собой право помнить и знать. И я беру имя своего предка - Ларго из рода Бунков.

Он судорожно замолчал и медленно-медленно переступил черту.

Высокая черная фигура закрыла проход. Голос был глухим и спокойным.

- Я, майя Аннатар, оставляю свою память при себе. А имя мне будет - Интар.

Опустив голову, он шагнул в проход. Вспышка озарила лица оставшихся.

К Двери подошел Глорфиндел. Задумчиво пожав плечами, он проговорил:

- Мне нечего забывать... Я ничего не оставляю здесь. А имя... когда- то меня звали Глорэллен.

Он обернулся на миг, обвел взглядом лес и быстро сделал шаг.

Они повторяли это, как клятву, заклинание, прощание...

- Я, гном Даин... беру с собой память и жизнь... и беру имя Фарин...

- Я, Денэтор... беру имя Орондэн... и... сохраняю все то, что со мной...

- Я, Леголас, наследник Темнолесья... еще достаточно молод, чтобы начать сначала... Оставляю здесь свое прошлое... и беру имя Лис...

- Я... Трандуил... сохраняю все... Имя - Тэрндил...

- Я... Аллатар... мне нечего забывать. И новое имя - Эдис...

...Ты уходил последним, крепко держа за руку грустного Алиса. Мальчишка покорно шел впереди, не говоря ни слова. Только у самого прохода он еще крепче сжал твою руку и вы одновременно перешли черту.

Там, куда вы попали, был день. А за вашей спиной в прямоугольнике двери было видно, как на золотой лес наползает тягучая чернота, засасывая его, и, наконец, сверкает вспышка, и серая умершая звезда, заслоняя собой все, опускается на мир туманной завесой смерти...

- Пойдем, - тихо сказал Алис.

- Пойдем, - отозвался ты и, подняв голову, посмотрел вперед - туда, где дорога петлей огибала городскую стену столицы Алларда, и откуда долетал хрустально-нежный перезвон ясноголосых серебряных колокольцев тинлара, что играли в небольшой церквушке воскресную службу.

" ЭПИЛОГ: СКАЗАНИЕ О ТОЛ-МЕИРНЕ "

Когда поет менестрель - сплетаются и расплетаются под неровный звук темного банджо эпохи и лица, города и миры, древние битвы и великие подвиги.

Когда поет менестрель - все замирает вокруг, и люди поднимают лица к звездам, ибо иначе нельзя слушать его - мешают неподвластные воле слезы.

Когда поет менестрель - пусть ненадолго, но уходят прочь все печали, и лачуга превращается в замок, а стертый дорожный посох в сверкающий меч.

Когда поет менестрель - все меняется, но кто рискнет узнать в великом герое - себя, а в далекой и прекрасной земле - свой собственный город?

Когда поет менестрель - кто скажет, где быль, а где сказка в его неторопливой балладе?

Когда поет менестрель - кто посмеет обвинить его во лжи?

Слушайте! Я расскажу вам о том, о чем знает лишь море - и белые чайки пронзительно кричат над скалами, и тяжко вздыхает волна, бьющая в каменный берег дальней земли.

Я расскажу вам о том, о чем рассказал бы обломок мачты, выброшенный на песок, если б только мог он говорить.

Я расскажу о том, о чем забыли сами Боги, память которых хранит сотворение и гибель многих и многих миров.

Я расскажу вам странную старую сказку - сказку о Тол-Меирне.

Случилось так, что на Тол-Меирне нашли себе приют многие народы, и в то время, как на материке шли войны, здесь, на острове, мирно уживались орки и эльфы, гномы и драконы, люди и гоблины... Они вместе разводили скот и охотились на диких свиней, вместе собирали сочные травы и вместе строили корабли...

Они никогда не торговали ни с материком, ни с другими островами, зато их корабли могли достичь земель, которых не было ни на одной из карт этого мира. И они привозили оттуда удивительные вещи, отдавая взамен то, что было у них в изобилии - цветочный мед или волшебные плащи-невидимки, сделанные мастерами острова.

И вот однажды три корабля - маленькая торговая флотилия - вышли из западной гавани, а над ними кружила четверка драконов, сопровождая их в пути. И эльф-мореход, что вел флагман, долго стоял на корме и смотрел назад, на восток, где небо над горизонтом наливалось тяжелым красноватым золотом.

Недобрые предчувствия мучили капитана, и он сказал себе, что нужно будет вернуться поскорее, потому что - кому ведомо, что принесет следующая ночь?..

Но неожиданный шторм застал их между мирами на пути домой, и лишь через четырнадцать дней два из трех кораблей показались на горизонте, и два дракона кружили в небе. И стоявший на палубе эльф- капитан покачал тревожно головой, увидев, что не горит маяк на западном берегу острова.

Маяк горел всегда, с того дня, как была построена сама гавань. В шторм или в ночи он горел зеленым ярким светом, и мореходы видели, куда вести корабли; в праздники чистым золотом, и тогда любой мог разделить с хозяевами радость и веселье; в другие дни - ярко-белым, и каждый знал, что на острове Тол-Меирне по-прежнему мир и покой.

Лишь алым еще никогда не горел маяк, ибо алый свет означал, что на Тол-Меирне беда. Это значило, что острову нужна помощь, но пришедший с нею может больше не вернуться назад.

Корабли вошли в гавань, но никто не встретил их на каменном берегу, и глубокая тишина стояла над водой.

Никого не было на острове - ни человека, ни эльфа, ни гоблина, ни дракона. И тогда капитан приказал править на материк.

Но и там их ждала лишь тишина. Они искали по всему Средиземью от Эриадора до Рун, пока во Дворце Владык в Темнолесье один из них не нашел книгу, последние записи из которой прояснили им все.

Мир умирал.

И тогда, вернувшись домой, они зажгли на башне алый огонь.

Потому что, если войти в умирающий мир еще можно, то выход из него закрыт навсегда.

...И, вы знаете, говорят, были те, кто шел на алый свет маяка на помощь обреченным. И до сих пор еще ходят по мирам легенды о Потерянном острове Тол-Меирне и его золотых драконах.

" РЕПРИЗА 3: ТРЕТЬЕ ОСНОВАНИЕ "

(Екатерина Ливанова)

Не знаю, как там насчет золотистой пыли и прочего... Обыкновенный проселок, чистый, сухой, мягкий и совершенно пустой, под бессолнечным белым небом.

Я огляделась.

Луга по обе стороны дороги были подернуты легким розоватым туманом - очевидно, стояло еще раннее утро. Невдалеке, по правую руку, виднелась деревенька - приземистые глинобитные домики, жидкие садики за низкими заборами. И прямо впереди - горы, заслонившие горизонт, поднимали вершины выше белесой дымки, сливаясь с ней своими снежными шапками.

...Высокий незнакомец вышел слева из-за моей спины (между прочим, шагов я не слышала) и теперь молча и с интересом меня разглядывал. Потом спросил: "Ты кто?" На прямой вопрос - прямой ответ: я отрекомендовалась. А он на тот же вопрос неприятно усмехнулся одной половиной рта и ответил:

- Называй меня Эльдарцем.

И дальше мы отправились вместе. Только, пожалуйста, не спрашивайте меня, почему. Я и сама не знаю. Эльдарец, вероятно, знал, что делает, и по каким-то своим соображениям против моей компании не возражал. Мне же было равно любопытно все, что здесь творилось, а в компании как-то веселее.

Городок вылез у нас перед самым носом; нам ничего не оставалось, кроме как продолжить свой путь уже по его пыльным пустынным улочкам. Впрочем, мой спутник двигался очень целеустремленно, словно и вправду знал, куда идет, и я сомневаюсь, чтобы в происходящем было для него что-то новое и интересное. Хотя, пожалуй...

В городе не было ни души - как будто все его обитатели каких- нибудь полчаса назад внезапно разом побросали свои дела и, не сходя с места, переместились куда-то в другое измерение или вообще к черту на кулички.

Мы молча пылили по улицам - высокий ясноглазый мужчина и рыжеволосая женщина в черном - и рассматривали невысокие двух- и трехэтажные домики, засаженные старыми тополями улицы, пустые зеленые дворики, раскрытые двери лавок и магазинов. Мой новый знакомец думал о чем-то своем и молчал, я тоже.

Как и в любом другом, в этом городке имелась центральная площадь: мы вырулили на нее примерно через четверть часа. Налево уходили ряды базарных лотков, а прямо навстречу нам были радушно распахнуты двери здешней гостиницы - довольно длинного двухэтажного деревянного дома, разумеется, тоже пустого, как мышеловка в доме скупердяя.

Внутри было прохладно и темновато. Просторный зал, тяжелые дубовые столы и скамейки, в дерево въелся запах пряностей и табачного дыма. Эльдарец повертел головой, прислушался, определяя, есть ли кто живой в этом сарае. Потом подошел к стойке, заметно оживился, выудив откуда-то снизу пыльную темно-зеленую бутыль, вроде бы как с вином. Поинтересовался, не желаю ли я промочить горло. Я отказалась. Он пожал плечами, отыскал где-то толстый стеклянный стакан и с наслаждением отведал густой темно- красной жидкости. Ну и ладно, мне-то что?

Справа от стойки, чуть в глубине, вверх уходила лестница - на узенькую галерею над залом и в коридор второго этажа. Там были собственно номера - что-то около десятка дверей по правую руку. Мы пошли дальше по коридору, попутно заглядывая во все комнаты подряд. Если в первой, судя по ее виду, незадолго до нашего появления кто-то жил, то остальные, видимо, пустовали уже давно. Все, кроме последней; в ней на полу вниз лицом лежал человек в черном, с кинжалом под левой лопаткой.

Было похоже, что он стоял спиной к дверям, когда некто тихонько заглянул в комнату и умело всадил в него нож прямо с порога. Вообще- то с такими ранами уже не живут, хотя кто его знает, Эльдарец сразу занялся им, и когда мы погрузили его на кровать, он еще дышал. А после того, как Эльдарец полчаса поколдовал над раной, стало видно, что за жизнь пациента можно не опасаться.

Мы похитили чистую простыню из соседней комнаты. Эльдарец крепко забинтовал раненого и попросил меня за ним присмотреть, а сам продолжил осмотр гостиницы. За время его отсутствия больной успел прийти в себя, выругаться, представиться как Ленн Дэнэсс, лорд Озерной Империи... и что-то там еще было в его титуле насчет графов, князей и владетелей, но я не запомнила. Потом он со стонами и проклятьями попросил меня откопать в его барахле флакон с каким-то зельем, отхлебнул глоток и снова провалился в забытье. Я забрала у него флакон, понюхала черную, отменно вонючую жидкость и мне почему-то расхотелось выяснять, из чего ее изготовил неизвестный мне алхимик. Тут вернулся Эльдарец. Похоже, он так никого и не нашел, потому что физиономия у него была кислая и озабоченная.

И почти сразу вслед за ним появился этот странный ребенок. Он встал на пороге комнаты и долго, молча, смотрел на нас, теребя рукоять вполне настоящего кинжала, что болтался в ножнах у него на поясе. Эльдарец внимательно посмотрел на него и сказал спокойно: "Доброе утро, Маленький Повелитель Железа". Мальчик благосклонно кивнул. Потом сообщил, что ему восемь лет, и что он был учеником Кузнеца, пока того не убили солдаты. Солдаты же заявились в поисках старшего брата мальчишки, коего старшего брата зовут Алис, хотя, что им от этого оболтуса надо, лично он понять не может. "Ага!" - сказал Эльдарец; видимо, для него это имя что-то значило. Затем предложил пареньку присоединиться к нашей честной компании. Тот хмыкнул, окинул нас великолепным оценивающим взглядом, а после спокойно кивнул и уселся прямо на пол.

За окном, где-то в городе, душераздирающе завыла собака. Заунывные звуки стелились по пустынным улицам, наводя отчаянную тоску, и вызывали большое желание либо побыстрее исчезнуть отсюда, либо сделать ну хотя бы что-нибудь. Неугомонный Эльдарец встал, сказал, что желает повнимательнее посмотреть на город и ушел, оставив нас втроем с раненым. Тот уже крепко спал - судя по действию, его "эликсир" был неплохим лекарством. Ну и прекрасненько. Мне вообще-то уже скучно было сидеть без дела в номере, и я предложила мальчугану прогуляться. Для начала мы еще раз прошлись по дому, а потом выбрались и на улицу. Помявшись в сомнении, я поставила над гостиницей защитный купол - теперь никто, кроме нас троих, не сможет туда войти, пока я не вернусь - и мы могли на несколько часов быть свободны.

Мы шли по тенистой неширокой улочке - веселые желтые домики, ярко-синие номера на стенах. Только вот тишина навязчиво шуршала в ушах, да ползло холодком по спине безлюдье... Правда, где-то на границе слуха иногда вдруг слышался торопливый легкий топоток, и нам несколько раз удавалось замечать юркие серые тельца и толстые голые хвосты, мелькавшие в подворотне, во дворе, в дверях какой- нибудь лавчонки... Крысы. Много крыс. Бр-р-р. Я уверена, что они следили за нами.

Остановил нас внезапный - а может, только сейчас осознанный нами - ровный, мощный рокот мотора, что доносился с прямо противоположного конца городка. Мы не сговариваясь развернулись и быстренько двинулись в сторону, откуда доносились эти малоприятные звуки. И скоро мы увидели на ровной аккуратной мостовой равномерные свежие выщербины в два ряда - в общем, нормальные следы крупного бульдозера. Или танка. И мы пошли по следу, хотя дичь явно была для нас несколько крупновата. Машина урчала вроде почти совсем рядом, но мы ее никак не могли поймать. След прошел сквозь чей-то двор и сад, вминая в почву изуродованные ветки плодовых деревьев и выворачивая комья жирной черной земли. Стена одноэтажного кирпичного дома была разворочена и опалена. Хм, это определенно был не бульдозер...

След упирался в стену странного здания, которое было ни к селу, ни к городу, - извините за каламбур, - в этом добром, тихом, почти игрушечном городишке: тяжелая прямоугольная громада из грубого красного кирпича, больше всего похожая на казарму из какого-нибудь тоталитарного мирка. Впрочем, как показали дальнейшие наблюдения, так оно и оказалось. Танк же как будто прошел сквозь стену и затаился где-то в обширном и мрачном подвале этого удручающего строения...

Если владеешь определенными ловкими штучками, - ну, вы понимаете, о чем я говорю, - можно забраться на крышу незамеченным охраной. Что мы и сделали. У моего юного спутника появилась нетривиальная мысль обследовать здание через вентиляцию...

Но заняться этим мы не успели. Прямо перед нами из какой-то дыры вылез Эльдарец, зашипел, как рассерженная кошка, и погнал нас вниз и обратно к гостинице.

Оказалось - вовремя. Наш высокородный подопечный пришел в себя настолько, чтобы спуститься в зал и добраться до оставленной Эльдарцем бутыли вина и теперь жаждал выразить нам свою бесконечную благодарность.

Когда же Эльдарец прямо спросил его, не может ли он объяснить нам, что здесь вообще происходит, Дэнесс грустно посмотрел на него и ткнул пальцем в стул, приглашая садиться.

Я поняла, что разговор будет достаточно долгим...

" РЕПРИЗА 4: ГЭЛЬ. ВСТРЕЧА С ШЕРИФОМ "

(Елена Назаренко)

В приморском городе оглушительно стрекочут цикады. Ночь. Пустые, пышные блеском радужно-маслянистых фонарей витрины.

На чуть искрящемся лунным светом асфальте лежит прямоугольный отпечаток сине-розового окна бара. Угловое здание, и у стеклянных дверей два мотоцикла, прямо-таки с иголочки, явно принадлежащие не то столичным головорезам, не то столичным же стражам порядка. Рядом автомобиль без возраста, в котором лишь опытный механик заметит неожиданную на первый взгляд резвость и заржавленную элегантность декоративной старины.

Из глубины улицы, по ее середине, не обращая внимания на желтоватую пыль, клубящуюся под шагами, движется человек. Похоже, он идет не бесцельно, хотя, с другой стороны, вроде и не спешит. Человек одет обыкновенно для путешественника или бродяги. Видавшие виды джинсы, такие же кроссовки, куртка типа ветровки со свободным, скрывающим черты лица, капюшоном. Лица не видно. В руках ничего нет. Видимых признаков оружия не наблюдается.

Вообще, выглядит эта фигура неестественно маленькой и хрупковатой для такого часа и таких мест. Создается впечатление, что по улице идет сбежавший из дома от тоски или по делу подросток.

Около призывно открытых ворот бара человек, не замедлив шага, поворачивает к двери.

За длинной темно-пунцовой стойкой, обитой кожей, сидят трое. Два - видимо, рангом помладше - с одинаково правильными, незапоминающимися фигурами и некто третий, прямо скажем, более интересный объект. Лицо его, казалось бы, чуть прикрытое капюшоном, ненавязчиво и естественно постоянно остается в тени. Черный плащ побывал под проливным ливнем, а на огромные неуклюжие сапоги комьями налипла рыжая в розовом полумраке бара грязь.

Пришелец не ждал увидеть здесь кого-нибудь, но его абсолютно не заинтересовала неожиданная встреча. Один из "шестерок" дернулся, когда он вошел, но, словно заметив ошибку, демонстративно расслабился на краешке табурета. Второй не отреагировал. Третий нахмурил брови под завесой плаща. Пришедший остановился на секунду в дверях, но тут же двинулся дальше и, пройдя к автоматам в углу, соорудил какой-то напиток. Сел на другом конце стойки и стал равнодушно потягивать коктейль.

Третий очень прямо встал и медленно подошел к новоприбывшему.

- Каким ветром тебя занесло сюда? - Третий чуть помолчал, как человек, который собирается угадывать. - ...Гэль.

Вместо ответа человек напротив него откинул на спину обгоревший по краю синий капюшон.

Третий вгляделся в лицо. Ничего особенного. Собственно, что-то подобное он и ожидал увидеть. Несколько неожиданными для него стали лишь две острые тонкие морщины под глазами - как шрам от пореза лезвием.

- Каким ветром ты здесь? - повторил Третий, не меняя тона.

- Северным, - голос девчонки прозвучал глухо и низко, она зачем-то поправила светлую прядь волос.

- Я кое-что знаю о тебе, - задумчиво, ни к кому не обращаясь, сказал Третий. - И, могу признаться, похожего не встречал.

- Я тоже кое-что знаю о тебе, - Гэль говорила усталым, бесстрастным тоном человека, констатирующего факт. - Но это не причина для столь пристального внимания. Почему бы тебе не оставить меня в покое?.. - она не договорила имени и искривила губы в легкой усмешке.

Третий, мгновенно истолковав ее тон, откинул тяжелый капюшон, моргнув от попавшего на лицо света, и тяжело сел на табурет в шаге от Гэль.

- Потому что я слышал о тебе достаточно, и мне не кажется случайным твое появление здесь.

- Знаешь, я надеюсь на то же самое.

Гэль повернулась к нему лицом, кисть руки безжизненно свесилась со стола, сгорбленная фигура, похожая на нахохлившуюся птицу, неприятно ударила по серым глазам Третьего. В его голосе прорезалась странная нотка:

- Не твое все это дело. Ты на себя посмотри.

- Смотрю. Мне не прожить и пары месяцев. Но я сюда добралась, и уже не уйду. Может быть, в чем-то успею разобраться. И не надо мне мешать. Я ведь могу и убить, - голосу не хватало жизни и юношеской запальчивости, силы, но Третий слушал терпеливо и внимательно, словно сразу рассчитывая возможные последствия каждого слова.

Беседу прервали. Один из шестерок-помощников, не скрывая, поднял руку с открытой ладонью, словно его ладонь была глазом, с помощью которой он хотел разглядеть что-то в Гэль. Она с секундным интересом глянула на него, потом невозмутимо отхлебнула глоток из высокого стакана.

Парень как-то странно посмотрел на нее, потом придвинулся к шефу и произнес очень тихо:

- Ее надо срочно госпитализировать. Ее руки - это просто что-то страшое. Только это не наркотики. Это... Не знаю.

Третий, на миг потеряв самообладание, рявкнул:

- Заткнись, - и тут же успокоился.

- Хороший мальчик, - Гэль произнесла это искренне, без тени усмешки. Хотя "мальчик" выглядел, пожалуй, лет на пять постарше. В ее глазах появилось что-то еще, кроме холодного серого непрозрачного льда, и быстро растаяло без следа.

- Откуда ты его взял? - спросила она у Третьего. Тот промолчал.

- Не хочешь - не говори. Я его возьму с собой, несколько попозже, не сейчас.

Гэль не ожидала, что эта фраза вызовет такую бурную реакцию. У Третьего вспыхнули бешенством глаза:

- Пойдешь с нами!

- Нет, - Гэль положила горящий лоб на руки, потом приподняла голову. - Тебе же еще тогда сказали, что чем меньше срок, тем больше я могу. Сейчас я могу почти все. Ну, нырну на пару сотен лиг прямо сейчас. Что тебе это даст, объясни? До утра, если хочешь знать, я отсюда не уйду никуда, а там посмотрю. Отправляйтесь-ка вы в столицу.

Она удобно устроилась на диване в глубине зала, положив руки за голову.

- Знаешь... мне кажется, что я тебя знаю очень давно...

Третий вздрогнул, будто налетев на невидимое препятствие.

Он ушел, не попрощавшись.

Его помощник, тот что заинтересовал Гэль, задержался на несколько секунд. На низенький столик, звякнув, легли две ампулы обезболивающего. "Интересно, сам или приказано? Наверное, сам", - Гэль заснула сразу же после того, как закрылась входная дверь.

" ПРОЛОГ: ГОРОД-НИГДЕ "

Беспокойство выгнало ее на Дорогу.

Она хотела найти тебя.

Она звала тебя, но ты не слышал.

Она ничего о тебе не знала с тех пор, как ты увел Последних из Гибнущего Мира. Она искала тебя долго и не могла найти; она шла по Дороге, она летела над Дорогой, не зная пути, и звала, звала, звала...

Сначала она долго не могла понять, куда ее занесло. Город вырос из тяжелого серого тумана, похожего на густой фабричный смог - высокие стены гладкого камня и широко распахнутые огромные ворота. Вокруг расстилалась бескрайняя равнина - высохшая серая почва, покрытая короткой жесткой травой, тускнеющая в мутной низкой дымке. Ее нельзя было назвать ни степью, ни пустыней - это была именно местность, и о ней более нечего было сказать, кроме того, что она пуста...

Город-Нигде...

Она прошла в ворота, оставив равнину за спиной.

Город напоминал гротескно-стилизованную декорацию к какому-то очень авангардному фильму. Улицы его, радиально расходящиеся от традиционно центральной площади, были застроены сооружениями всех миров, всех народов и эпох, которые только можно было себе вообразить, и все это выглядело бесцветно и однообразно в серовато-бурой гамме, а нависшая над городом мгла затирала и эти блеклые краски. Город менялся, стоило лишь сделать шаг, и в каждый миг выглядел иначе, завораживая этой тягучей плавной изменчивостью.

Город-Никогда...

Посреди площади громоздился чудовищный храм, бесформенный, неизящный, увенчанный неуклюжим и нестрашным черепом непонятного зверя с огромными, простирающимися над площадью, рогами. Может быть, именно в этой нелепости и крылось то неуловимое нечто, пробуждающее где-то в подсознании тупой, омертвляющий страх.

Обтекая храм, по площади кружил мерный и монотонный поток людей, нелюдей, существ, тварей... Из разных миров, отражений, граней, реальностей, нереальностей... Мимо нее скользили темные лица, лица, скрытые капюшонами, и капюшоны, под которыми не было лиц. Теснясь по узким улицам, как из ниоткуда, молча приходили они, в своем безмолвном и невыразительном шествии обходили площадь, круг за кругом, круг за кругом, безликие, равнодушные, отрешенные... И уходили туда, откуда пришли.

И над всем этим изливался фонтан густого серого тумана - он плыл из похожей на толстую и короткую заводскую трубу башни, что была скрыта за нахлобученным на макушку храма черепом. Туман тяжелыми вязкими клубами падал на площадь, окутывая идущих, покрывая строения, пропитывая душноватым ненавязчивым запахом воздух, одежду, волосы, голоса, глаза...

Она ступила на площадь. В глазах было мутно. Сквозь пыльный шелест одежд ей послышался еще один звук - едва слышный ритмичный гул. Однообразное движение толп погружало в какой-то бездумный бессмысленный транс - становилось скучно, пропадали желания, растворялись чувства и мысли... Холодное, мертвое Ничто пожирало душу, и она падала, падала, падала в эту пустоту.

Она звала тебя, но ты не слышал.

Она искала тебя...

Вход в храм с двух сторон был сдавлен огромными каменными кубами. Темная фигурка человека едва заметно выделялась на гладкой холодной грани одного из них. Короткие цепи, окрытые сырой ржавой перхотью, держали его руки, и он был похож на распятие, рисованное безумным сюрреалистом.

Она звала тебя, но ты не слышал.

Она попыталась приблизиться, но могучий круговорот пустых лиц снес ее и повлек за собой, дальше, по отшлифованным миллионами шаркающих ног камням. Она заметила оседающий на черную ткань ее одежды тончайший серый прах, похожий на пепел хорошо прогоревшего костра... Она падала, падала, падала...

Как она выбралась оттуда, кто помог ей, когда она не имела ни сил, ни желания даже звать на помощь? - пусть он сам, если захочет, расскажет, как все это было и сколько времени понадобилось ей, чтобы забыть падающие на лицо сухие белые хлопья. Но время шло, и ей это удалось.

Она нашла тебя, хотя ты так и не услышал ее.

" ЭПИЗОД 19: ПОДТВЕРЖДЕНИЕ "

(Елена Назаренко)

Под утро маленькой пациентке стало намного лучше, и Гэль ушла из маленькой квартирки на первом этаже. Ночные страхи, принесенные с собой в город, усталость, сковывавшая мозг, даже боль в руках отодвинулись в сторону. Летнее небо распахнулось над Гэль, и тепло полилось, лаская тело. Ветерки бормотали в листве о чем-то радостном. Синеватый асфальт не был ни раскаленным, ни колким. Город еще спал, такой спокойный, открытый, что у нее перехватило дыхание. Ничего не бояться, никуда не спешить, беспечно забыть годы, может быть столетия жизней, вообще время.

У скамейки, под высоким старым деревом, смешно переваливаясь с боку на бок, разгуливал важный голубь. Гэль наблюдала за мелкими, быстрыми шажками, бездумно улыбаясь. Она не услышала шагов, но обернулась, почувствовав взгляд.

- Привет. Вот не думала, что вернешься.

Она не ожидала ни подвоха, ни неприятности, слишком ясным было ощущение правильности происходящего. Тогда, ночью, Гэль устала настолько, что не рассмотрела толком того, кто оставил ампулы на столе. А теперь видела, и то, что она видела, ей нравилось.

Он молчал, и Гэль встала так, что их взгляды коснулись друг друга.

"Меня зовут Дэн."

Он не просто сказал. Удивительно мягкое приветствие коснулось мозга. Изумление было слишком большим, и у Гэль непроизвольно вырвалось:

- Откуда ты знаешь?..

Он не ответил, но Гэль уже смотрела по-другому, и странность в новом знакомом переставала быть непонятной... В любом случае Дэни следовало ответить так, как полагается.

"Гэль. Но ты, возможно, ошибаешься. Хотя у меня и правда есть друг одной крови с тобой."

По губам Дэни скользнула понимающая полуулыбка. Гэль кивнула:

"Да, лучше пойдем."

Молча они шли по городу, молча добрались до окраины, молча двинулись по пыльному проселку, выводящему к автостраде. Все молча. Однако Гэль в свое время узнала этот язык, который Дэни знал великолепно. А в нем, хотя это известно немногим, говорить может все: от жеста до взгляда, от мельчайшей детали мимики до чуть изменившейся походки...

"Ты собираешься ехать в столицу?" (Задумчиво, с сомнением.)

"Идти" (С улыбкой.) "А есть причины спешить?" (Внимательно.)

"Ты знаешь кого встретишь там?" (Напряженно.)

"Друга, кажется, уже." (Серьезно.)

Довольно долгое молчание.

"А еще кого?" (С интересом, как ни в чем ни бывало.)

"Ну, похоже легенды не врут." (Ехидно, с тревогой и с облегчением одновременно.)

"Надеюсь до легенд дело еще не дошло?" (Тревожно.)

"Я тоже надеюсь." (Грустновато.) "Но я уже месяц мотаюсь по довольно глухим местам. Всякое могло случиться."

"А в городе ты кого-нибудь знаешь?"

"Нет, разумеется."

"Ага, значит про тамошние дела совсем не в курсе?"

"Подсмотрела немного, но и только."

"А здешнего Хранителя видела?" (Настойчиво.)

"Ты его знаешь?" (Радостно.)

"Скажем так, я сумею вас познакомить..."

...Звезды над головой рисуют пульсирующие лучи солнца с черным провалом вместо диска. Мертвый астероид мал, как пылинка. Поверхность камня мелко дрожит. Не уйти, не шевельнутся.

Та страшная сила, что швырнула ее через миры и время, через жизни и смерти, все еще здесь - Гэль чувствует ее присутствие по убийственному холоду, по пустоте, высасывающей и бездонной, охватывающей со всех сторон.

Желание покоя. Лучше бы боль. Глаза устают от слишком яркого света. Напряжение. Расслабиться нельзя...

Дэни вскрикнул. Что-то случилось с окружающим миром - ровная, серая поверхность окружила их, и по ней, приближаясь, качнулись чуть более темные тени, смутные, угрожающие. В мертвом пространстве он не услышал, только угадал крик ужаса, вырвавшийся у Гэль. Потом он потерял сознание.

- Дэни... Дэни... - как сквозь порыв ветра донесся до него голос. Он внутренне напрягся, стараясь отгородиться от всего, но чье-то упрямое влияние выдернуло его через туман. Дэн с некоторым недоумением уставился сначала в голубое небо, затем на кроны лип и кленов, и, наконец, на лицо Гэль, белое, с синяками под глазами.

- Вставай, пойдем. Здесь близко.

Помогая друг другу, они добрели до дверей ближайшего дома. Он был деревянным, как впрочем и все остальные дома явно сельской улицы. У калитки Дэна охватила дрожь. Место было неправильным. Слишком пустое.

- Идем же, - Гэль недовольно нахмурилась. Их встретила маленькая кухонька и одна единственная, зато просторная и чистая комната. Дэн понимал, что оставаться тут - сумасшествие, и нападения следует ожидать с секунды на секунду, но сил говорить и идти все равно не было, а Гэль словно забыла о нависшей опасности.

- Утро вечера мудренее, - заявила она, доставая с высоких антресолей подушки и два потрепанных синих пледа, - ложись и спи.

В этот момент удар никому, кроме них, не ощутимой молнии потряс окрестности. Еще раз. И еще. Их искали и, кажется, уже нашли. Однако весомые удары, как по громоотводу, уходили в никуда.

- Спи, - повторила Гэль, переглянувшись с Дэном, - не имею представления, куда я нас закинула, но сейчас нас никому не достать...

"Не достать, - эхом отозвалось у него в голове. - Сейчас..."

...Белое лицо на опрокинутом фоне звезд. Мертвый камень, неподвижная фигурка и яркие чистые звезды...

" ЭПИЗОД 20: ГОРОД-НИГДЕ. СПАСЕНИЕ "

Она нашла тебя, хотя ты так и не услышал ее.

И она вернулась.

И был Город-Нигде, Город-Никогда, мертвое безлюдье, огромная пустая площадь, и только серый прах укрывал гладкие плиты. И, вспомнив жуткий круговорот безмолвных существ, она поразилась: сколько же их проходило здесь, когда они заполняли эту площадь от края и до края?

И снова был глупый и страшный пустой храм с нелепым нахлобученным черепом.

И был распятый на стене человек.

Скользя высоко над землей в вязком холодном воздухе, она приблизилась к ровной темной грани.

Что-то странное творилось здесь, на высоте многих метров: казалось, что притяжение направлено не к земле, а куда-то внутрь, в сердце ужасного храма; она могла встать на эту вертикальную стену и спокойно стоять на ней; и твое тело просто лежало на холодном сером камне, и короткие ржавые цепи тяжко покоились рядом с бессильными запястьями.

Теперь она близко-близко увидела твое лицо. Бледно и спокойно оно было, только покой этот не был покоем отдыха, покоем сна, даже покоем смерти не был он, равнодушный покой безмерной усталости...

И снова она звала тебя, но ты не слышал; именем твоим звала она тебя, и ты слышал - и не слышал ее; ты отзывался ей, но голос твой был тих, и жизни не было в нем. Леденящее дыхание Пустоты надежно хранило твой безжизненный сон, и не было в тебе самого главного - желания возвращаться...

Так и не смогла она разбудить тебя, и тогда, разрушив цепи, она унесла тебя из Города, из-под невозможной громады холодного камня, от серого праха и эха шаркающих ног, из-под гадкого зубоскалящего черепа и ядовитого тяжкого тумана.

Серые стены Города и пустая равнина вокруг него остались далеко за спиной, пространство текло мимо вас, но в нем по-прежнему не было ничего, на чем мог бы остановиться взгляд. Лишь много времени спустя она нашла путь и место, где могла, наконец, оставить тебя в безопасности. Она пролетела над светлым утренним городком, снизилась над гостиницей, не опускаясь на землю, выбрала окно и, толкнув рукой раму, оказалась в пустом номере...

Сколько было ее искусства, столько приложила она, пытаясь превозмочь мертвящее серое чародейство. А когда ей показалось, что это удалось, и ты погрузился в мирный крепкий сон выздоравливающего, она ушла.

Наверное, никто и никогда не узнает, что подумала дремавшая за конторкой пожилая администраторша, когда увидела как по лестнице спускается неведомо откуда взявшаяся женщина в черной одежде. Однако она промолчала, когда женщина, подойдя, спокойным голосом заказала номер на четвертом этаже, заплатив за пару недель вперед истертой золотой монетой с невнятным профилем, только машинально попробовала монету на зуб, прежде, чем бросить в кассу. Потом женщина в черном удалилась через входную дверь, и больше ее здесь не видели.

...Спящим оставила она тебя в гостинице одного из Городов Дороги, и более с тех пор она тебя не встречала...

" ЭПИЗОД 21: ГАСНУЩИЕ ЗВЕЗДЫ "

(Елена Назаренко)

- Ты мне нужен, - он с запинкой произнес не то имя, что собирался, - Странник...

- Совпадение. Мне нужен ты.

- Говори, - Шериф насторожился.

Странник засмеялся.

- Брось, Эрра, я-то может сейчас и Странник, да вот говорю не с Шерифом. Рассказывай.

Их встреча была какой-то иррациональной, неправильной. Оба понимали это.

От дома остался только подвал, наполовину затянутый, как паутиной, прогнившими остатками балок. Он не защищал ни от ветра, ни от дождя, но они-таки отыскали там сухой угол. Странник зажег одинокую свечу, и она осветила серую бетонную стену и две колеблющиеся тени на ней.

- В одном из секторов Дороги стали гаснуть звезды, - медленно начал Шериф.

- Знаю, - кивнул Странник, - словно расползается большое черное пятно. Видел.

- Естественно, я стал узнавать... Не спрашивай, зачем - у меня свои причины...

- Так, - задумчиво протянул Странник, - похоже, нас интересует один и тот же вопрос. Любопытно...

- Мне необходимо найти одно странное существо, недавно оказавшееся на Дороге, - еще медленнее, тщательно обдумывая слова, сказал Эрра, - девчонка, ты ее наверняка знаешь...

- Возможно, - ответил Странник холодно, непроницаемо.

- Она нужна мне. Между прочим, она шатается по краю. Ее зовут Гэль.

Странник вздрогнул, и в Эрру уперся бешеный взгляд старого врага. Что ж, он знал, что взялся за трудное дело.

- Я ее знал раньше. Давно, - с трудом выговорил Эрра, не отводя взгляда.

Странник резко перевел дыхание.

- А я, признаться, думал, что с ней неладно - из-за тебя.

Дождь мелко сочился из дыр, красноватый, как кровь.

- Куда мне, - Эрра устало сгорбился, - сам черт не разберет, где она и что там происходит...

Но Странник его не слушал.

- Найти, говоришь, - бормотал он, остро смотря в никуда блестящими глазами...

В подвале стало чуть светлее. Странник застыл напряженной сталью, в углу высился каменным изваянием Эрра.

- Смотри, - шепотом приказал Странник и закрыл глаза.

Стены подвала растворились. Призрачное видение постепенно приобрело глубину и резкость.

Вокруг них были звезды, ничего кроме далеких звезд, непохожих на созвездия Дороги. И они гасли одна за другой, словно по небу расползалась огромная черная клякса. Ощущение пустоты и неимоверного холода сжимало горло.

Краем взгляда Странник зацепил темную глыбу камня, неподвижно висящую в пустоте.

- Смотри, - у Странника дрожали руки.

Астероид приближался. Он был невелик, и на его поверхности они уже разглядели распластанную фигурку.

Гэль лежала на спине, широко раскинув руки, словно притянутая невидимой цепью к залитой светом звезд поверхности.

Ее глаза, огромные, немигающие, были открыты, и от боли, застывшей в них, они показались Страннику пустыми черными провалами. Неожиданно Эрра что-то крикнул, и Странник, не слышавший ничего в пустоте, почувствовал присутствие могучих, враждебных сил. Дальнейшее походило на кошмарный сон: Странник понял, что пространство подвала сливается со звездным миром видения, а они с Эррой безнадежно пытаются разделить две эти реальности, черпая силы из ниоткуда и расходуя их в никуда.

Наверное, что-то им удалось, потому что в подвале стало почти темно, и лишь ярко светился белым небольшой клок воздуха.

Потом свечение угасло, и Странник разглядел в наступившей темноте фигуру, медленно отступающую к ним спиной и с каждой секундой все сильнее кренящуюся набок.

Странник успел подхватить ее на руки и увидел белое до синевы лицо Гэль.

Одинокая свеча ясно освещала серьезный взгляд Эрры.

Странник судорожно пытался что-то сделать с ледяным, неподдающимся телом, но все его усилия были бесполезны.

Плеча Странника коснулось что-то, даже через ветровку леденящее кожу.

Шериф отстранил Странника движением руки и молча коснулся лба Гэль худыми пальцами. Через несколько секунд по белому лицу пробежала короткая судорога, и Гэль открыла глаза.

Эрра убрал руку и отступил в тень. Гэль еще ничего не понимала, но сознание вернулось к ней, и сквозь замутненные миражи она разглядела пылающие глаза. Губы шевельнулись, но она ничего не сказала. Странник торопливо смочил ее губы водой из фляги, провел мокрой рукой по лбу.

Воздействие оказалось мгновенным. Гэль все еще была неподвижна, бледна до прозрачности и холодна, но в светлых серых глазах на миг полыхнули такая сила и жизнь, что Странник чуть не отшатнулся.

Губы снова шевельнулись еле слышно:

- Странник...

Эрра выскочил из подвала. Страннику было не до того, но Шериф вернулся через минуту, неся что-то теплое, темно-синее. Это оказался плащ, и Странник, наконец, опустил Гэль на него.

Гэль сказала с трудом еще что-то, он не понял, что, но с другой стороны от нее опустился на пол Эрра.

И Странник понял, что Гэль произнесла одно из имен Шерифа.

" ЭПИЗОД 22: ПОПЫТКА ВОЗВРАЩЕНИЯ "

От уверенного толчка распахнется дверь. На пороге встанет девушка - невысокая и крепкая, с темными волосами, в джинсах и черной кофте. Взгляд навстречу - спокойный, чуть усмешливый.

- Прости за вторжение... Но сейчас здесь будет толпа урук-хэй...

Он вскинет глаза и рывком качнется к ней.

- Что?! Откуда - здесь?..

Девушка мотнет головой, скривит губы, оглядывая комнату.

- Да нет, подонки местные. Я их так называю.

Он нервно переведет дыхание.

- Нельзя же так... Я думал - правда...

Незнакомка захлопнет за собой дверь, ненавязчиво напомнит:

- Они сейчас будут здесь. У тебя есть оружие... кроме этого? - она кивнет в сторону висящей на стене тяжелой шпаги.

Он, усмехнувшись, молча шагнет к шкафу, достанет с верхней полки пистолет, обмотанный белой тряпицей. Легким движением бросит ей.

Девушка поймает оружие, кивнет и прежде, чем он успеет среагировать, выскользнет за дверь. Мгновение спустя по лестнице загремят шаги.

...Гортанный крик оборвется выстрелом и звуком глухого удара. Дверь вновь откроется.

- Спасибо, - незнакомка бросит пистолет на кровать. - Впрочем, он мне не понадобился. Их было меньше, чем я думала. Все равно спасибо.

Он вдруг поймает на себе ее взгляд. Напряженное ожидание будет в ее глазах, и еще что-то, чего он не сможет понять сразу...

Девушка отойдет в сторону, и он увидит нападавших: четыре бесформенные кучи на полу; никаких следов крови, и под потолком - разбитый плафон... И он поймет, куда ушла единственная пуля: в лампочку...

- Так, - он мотнет головой и исподлобья посмотрит на нее. - Ты ничего не хочешь мне рассказать?

- Конечно, - девушка кивнет. - Только не здесь. Здесь слишком шумно...

Спокойно! Он утихомирит зашедшееся бешеным холодом сердце. Все нормально. Ничего страшного. Просто это уже было однажды, очень давно. "Тебя как зовут? - Шер. - У тебя талончики на трамвай есть? - Найдутся. - Вот и отлично. Пойдем. Только куда? Здесь слишком шумно..."

Он глубоко вздохнет и снова посмотрит на нее. Она, морщась, закроет дверь, обернется, почуяв его взгляд.

Он болезненно усмехнется.

- Парк тебя устроит?

- Вполне.

...За вновь открытой дверью не будет никаких следов драки. Даже плафон будет цел. По пустынной лестнице они спустятся вниз, выйдут из широких стеклянных дверей и спустя пять минут окажутся среди невысоких густолистых деревьев городского парка.

Она остановится первой. Обернется к нему, глянет прямо в глаза.

- Шер... Ты меня не узнаешь?

Он послушно всмотрится. Угадывается в чертах лица что-то знакомое, но сходство слишком мало...

- Нет.

Она, вздрогнув, опустит глаза, но лишь на мгновение.

- Смотри...

Она опустит голову - волосы скроют лицо, а когда вновь откинет их, ее лицо изменится. Неуловимо, едва-едва...

- Элен!

- Братишка...

- Господи, сколько прошло... Ты... ты... откуда?..

Элен мгновенно отстранится. Скажет очень спокойно.

- Видишь ли, я только что из Эрдэ...

Во время долгой паузы донесется глухой шум далекого шоссе.

- Стоп. Но ведь я ушел оттуда последним.

Элен непонятно - то ли устало, то ли насмешливо - прикроет глаза.

- Запомни, братишка, последними из мира всегда уходят его Боги... Там еще было немного времени... Вот, - наклонив голову, она снимет с шеи кулон - невзрачный камешек на короткой темной цепочке. - Это Ключ.

- Что?

- Нет, я тоже не знаю. Меня просили передать его тому, кому сочту нужным... В нем - сила целого Мира. Это - знак, ключ к мертвым мирам, и, кажется, что-то еще... Возьми.

- Зачем? - несколько оторопев, скажет он. - Что мне в этом? Еще одна попытка? Зачем?

- Не попытка, - она пожмет плечами. - Просто... просто путь. Иди - и не будет вопросов.

Он остановится, посмотрит на нее... свою названную сестру, самое дорогое ему существо.

- Может, ты и права. Только...

- Возьми, - настойчиво повторит она.

Он автоматически сожмет кулон в пальцах. И тут же будто распрямится от нахлынувшего ощущения силы и уверенности. И, подчиняясь мгновенному импульсу, рванется назад, назад, туда, где свет, счастье и тепло...

...Зеленое солнце ровно освещало поле. Впереди виднелась опушка леса - или роща? - а под ногами звенел родник. Они одновременно сделали шаг вперед, и Элен обернулась к нему.

- Как ты это сделал? - спокойно спросила она.

Он ответил очень тихо, глядя туда, где над рощей вился легкий дымок.

- Не знаю. Просто представил небо...

Нагнувшись, он сорвал золотистую травинку и растер в пальцах. Сок перламутровой пленочкой растекся по коже.

- Зря, - Элен огляделась. - Здесь же все изменилось... для тебя... и для меня.

Шер с отчаянной злостью запрокинул лицо:

- Посмотрим!

И словно в ответ, в роще сухо затрещали выстрелы.

" ЭПИЗОД 23: ДОЖДЬ "

Странник проснулся от дождя. Некоторое время он неподвижно лежал в темноте с открытыми глазами, в голове плыл дождевой шорох, сквозь который угадывалось теплое дыхание Мари - где-то под левым плечом. Странник очень осторожно поднялся, бесшумно вышел из спальни и остановился у окна.

За окном было очень темно, только тяжелые частые капли с шумом бились о густую темно-зеленую листву. Постояв так с минуту, Странник провел рукой по стене, надавил кнопку. Ночной сад, задрожав, исчез, остался шум дождя, который теперь падал в многометровую пропасть проспекта далеко внизу. Капли плющились о стекло, длинные разноцветные блики неоновых огней стекали по гладким стенам тяжелых небоскребов. Странник бездумно смотрел вниз.

Мари неслышно выглянула из спальни. Она, конечно же, сразу проснулась, но тактично не показывала виду, а теперь ее насторожила тишина.

Ринальдо стоял у окна, глядя в город, и совершенно отсутствовал. Его фигура казалась вклеенной в картинку ночного мегаполиса, и все это вместе было так красиво и странно, что Мари невольно придержала дыхание, словно боясь спугнуть видение... Чуть помедлив, она тихонько вернулась под одеяло.

Страннику было невероятно легко. Он и впрямь был в тот момент где угодно, только не здесь. И дождь заливал не бетон и автострады, а мягко шлепался в густую золотистую пыль, в траву, расплескивался по булыжной мостовой, шуршал по поверхности реки, шипел, падая в костер... Страннику показалось, что он снова стал прозрачным, и где-то в нем привычно зазвучали голоса, кусочки песен, запах мокрой травы, вкус железа, терпкий дым костра; он вспоминал лица, осторожно прикасаясь к ним, но не называя по именам.

Огромный неоновый город плыл в дожде, и сквозь его бетонную тушу Странник видел, как, отлистывая назад, время возвращало ему долги, и постепенно он словно распрямлялся, впервые за безумно долгое время по-настоящему дыша и чувствуя. Странник беззвучно засмеялся. В нем бурлила почти забытая жажда жить, он ощущал свое абсолютное, нереальное всесилие... В ту ночь Странник понял, что уйдет.

Собственно, он и не зарекался в обратном. Было время, когда ему казалось, что ужасно здорово в один прекрасный момент вдруг понять, что все нужное уже сделано, и можно наконец перестать бороться и начать жить... Впрочем, еще раньше, когда-то, непомерно давно, он думал совсем по-другому, по мере сил лишая покоя все, что только мог... Странник усмехнулся. Сколько он уже здесь? Полгода, год? На самом-то деле не больше двух месяцев, просто совсем забыл о времени...

Дождь вымывал из него город, усталость, остатки тоски... Он снова становился теплым ветром, который везде, и по-другому быть не могло...

Странник вернул на место любимую картинку Мари, постоял еще немного, невидяще глядя в ночь, потом вернулся в комнату.

Когда Ринальдо окончательно проснулся, было позднее утро. Мари что-то напевала на кухне. Он быстро оделся. В кухне пахло горячими бутербродами, сквозь густую листву за окном пробивались солнечные лучи. Мари увлеченно возилась у микроволновки. Ринальдо улыбнулся: настроение было абсолютно деревенское.

- Выспался? - Мари не обернулась, но по тону чувствовалось, что она улыбается.

- Издеваешься?

- Разгреби на столе, сейчас есть будем.

- Угу...

Мари ловко побросала на стол чашки, кофейник, большую тарелку с бутербродами. Расплавленный сыр шипел, застывая, на золотистой корочке. Ринальдо схватился за бутерброд, обжигаясь и дуя на пальцы, быстро его уничтожил и потянулся за вторым.

- Возьми молоко, оно холодное, - посоветовала Мари. Она уютно умостилась на табуретке напротив и задумчиво поглядывала на Ринальдо, положив подбородок на кулачки.

- Альд...

- Аушки?

- Ты сегодня разговаривал во сне...

Ринальдо на секунду прекратил жевать.

- Ну, бывает. И что?

Мари помолчала.

- Почему ты Странник?

Ринальдо отложил бутерброд, потом снова взял. Отпил глоток молока. Спокойно ответил:

- Было дело, меня так называли...

- Судя по твоему тону, далее должно последовать "очень давно и очень далеко".

- Да не то чтобы... - Ринальдо поморщился. - И не очень давно, и не сказать, чтобы сильно далеко. Да какая разница?

Мари пожала плечами.

- Да нет, просто занятно... Если бы я тебя не знала, я бы подумала, что ты не то глава наркомафии, не то еще похлеще... - Ринальдо поднял брови. - Ну, если уж ты дрался с самим Шерифом полиции...

Ринальдо фыркнул и тут же подавился очередным бутербродом. Мари слетела с табуретки и принялась колотить его по спине. Ринальдо хватал ртом воздух, как вытащенная из воды рыба, пытаясь одновременно отсмеяться и отдышаться. Наконец ему удалось перевести дух.

- Уф-ф... Ну да, то-то меня в вашем комиссариате регистрировать не хотели. Как там зовут вашего Шерифа?.. Ну, вчера еще по видику выступал. Не иначе, старые обиды припомнил!..

Мари вернулась на свою табуретку. Молча сжевала бутерброд. Ринальдо видел, что она очень внимательно разглядывает его, словно решая, задавать или не задавать очередной вопрос.

- Альд... А кто такой Шер?

- Шер? Был у меня такой друг... То есть, почему был, он и сейчас есть. А это что, тоже во сне?

Мари кивнула. Посмотрела на Ринальдо в упор.

- Ты сказал, что Шер умер...

Какой идиотский бред, подумал Странник. Не может быть. Шер... Нет.

Лицо Мари перед глазами вдруг поплыло, и в возникшей гулкой пустоте, эхом раздробясь о стены, грохнул пистолетный выстрел.

" ЭПИЗОД 24: ОЧЕВИДЦЫ "

...Потом, когда милиция осматривала номер, там не нашлось ничего, что надолго задержало бы их внимание. Пистолет, тяжелая старинная шпага, видимо, доставшаяся ему по наследству, висевший в шкафу грязный поношенный плащ, да горсть старых, почти антикварных монет в кошельке. Никаких документов, удостоверяющих личность самоубийцы они не нашли...

...Они с трудом выбрались оттуда. Мир не выпускал их - мир, ставший бесконечно чужим и опасным. А когда выбрались, Элен ушла, на прощание оставив ему Ключ - невзрачный блеклый кулон на темной цепочке...

Он возвратился в гостиницу, и не найдя лучшего места оставил его лежать на зеркальной полочке в ванной. И когда в один прекрасный день кулон исчез, он почти не удивился.

И снова шло время, и собеседниками его были лишь горничная да несколько постояльцев, которых он видел ежедневно, спускаясь к обеду. Завтрак и ужин горничная приносила ему в номер.

В своем пистолете он, вернувшись, обнаружил только две пули. Три из семи были выпущены на его глазах, а куда исчезли еще две, он не знал. Да, надо сказать, и не интересовался.

Так и жил он почти полгода, изредка выбираясь побродить в парк.

Администрация гостиницы его не трогала - видимо, он пришелся по душе немногочисленной обслуге. Тем более, что плату за номер вносил аккуратно и регулярно.

Кипевшие в городке страсти - выборы мэра, убийство двух сотрудников банка, открытие театра и тому подобное, его не затрагивали, он просто не интересовался этим.

Дважды к нему приходили гости. Один раз - Шериф, который долго и непонятно расспрашивал его о каких-то людях, о которых он не имел ни малейшего представления. И второй раз - незнакомец, назвавшийся истари, вроде бы даже знакомый Эдиса. Он пытался обвинить Шера в том, что уйдя из Эрде и уведя за собой Беглецов, тот обрек на смерть целый остров к западу от Серебристой, где остались живые эльфы, люди, и вроде бы даже драконы. Шер спокойно выслушал его, и, когда незнакомец закончил, спросил, пожав плечами: "Ну и что?". Гость наградил его возмущенным взглядом, и выскочил за дверь... С тех пор его не трогали.

Друзей или знакомых в городе у него не было, за исключением, пожалуй, собаки сторожа, молодой наглой дворняги, сопровождавшей его в тех редких случаях, когда он покидал номер.

Дневника он не вел. Горничная лишь однажды видела в его номере стопку исписанных листов, но бумага была потрепана, а чернила слегка выцвели, и она решила, что это было написано давно...

"...Таким образом пострадавший никак не может являться жертвой преступного замысла, так как в момент выстрела он находился в комнате один; дверь была заперта изнутри, а раскрытое окно выходило во двор гостиницы, где в это время находилась горничная Алла Лайнис (см. личное дело в картотеке мэрии), которая и вызвала милицию. Она находилась там до прибытия спецгруппы, и утверждает, что через окно комнату никто не покидал.

На пистолете, из которого был произведен выстрел ("Зеггер-М"-7-22- 15), никаких других следов, кроме отпечатков пальцев потерпевшего, обнаружено не было... После осмотра тела врач группы, доктор М.Найчик констатировала самоубийство..."

(Из докладной начальника 28 город ского отделения милиции капрала Арнолда Паулиса, 28.6.03.)

" ЭПИЛОГ. СИЯЮЩАЯ СФЕРА "

Собственно говоря, повесть мою на этом можно считать законченной. И все, что я скажу дальше - уже ненужно. Но, знаете, я все же скажу.

Ибо, если верно, что все миры - это лишь отражения одного Первичного Мира, которые он отбрасывает во все стороны, то любая проходящая через них дорога (если она бесконечна) неминуемо замкнется в круг.

И тогда рано или поздно - идущий по ней окажется в той самой точке, откуда он начал свой путь. Но ведь -

Может быть две звезды,
Может быть две беды,
Солнца два, или две луны,
Но ни смертный, ни бог
Не видал двух дорог,
Чтобы были во всем равны...

А если - круг?..

И тогда - останутся только дождь, тоска и сказка. Дождь, в который не войти, тоска, которую не избыть и сказка, которую не рассказать.

А откуда я знаю эту сказку? Кто поведал м н е ее? Эту нежную и грустную злую сказку, такую обычную и такую непохожую?

Может быть, это всего лишь эхо той большой сказки, чьим гостем я стал и в чьем доме засиделся допоздна, так что в конце концов сердобольные хозяева даже оставили меня переночевать?

А может быть, это рассказала мне ты - та, кого звал я сестрой, кто был моим другом и спутником на этой Дороге?

Или я сам сочинил ее - услышал в ночной тишине, которая так долго была моим собеседником? Все может быть. Какая разница? Когда поет менестрель - кто посмеет уличить его во лжи?..

А когда он допел?

Куда деться от сознания того, что нет выхода - кроме одного?

Но, в общем-то, во всем, что я говорю, нет абсолютно никакого смысла, потому что в действительности все было совсем по-другому.

Потому что и миры, и отражения, и Дорога - не плоская схема. И если взять ее в пространстве...

Вы совершенно правы, о многомудрые друзья мои, все так и есть. Вселенная - сфера, в центре которой находится источник света - истинный мир. И в каждой точке сферы этот свет преломляется по- своему, сохраняя цвет, но создавая множество оттенков - каждый из которых - мир, и Дорога вьется между ними, приближаясь постепенно к Первичному Миру, который тоже не конец, а начало...

И тогда уход - трусость. Но легче ли стать Странником?

А легче ли - не стать?

И мне - тому, кто не был там никогда, а только - ВИДЕЛ, и - СЛЫШАЛ, и... впрочем, нет, ерунда все это, так вот, мне осталось только записать все то, что держит еще усталая память и, завершив это дело, забыть (постараться забыть) все, что с ним связано.

Или - когда-нибудь потом придет ко мне ответ оттуда, и я пойму, что правы были те, кто говорил, будто я всего лишь вижу то, что есть в действительности, не имея над ним никакой власти, кроме власти рассказчика...

А впрочем, какая разница? Ведь так ли, эдак ли, но я не был там никогда... Или был? Я не помню. Прости.

КОНЕЦ

ноябрь 1991 - ноябрь 1992

" ПРОЛОГ: ШПАГА "

...И снова была ночь и темные деревья в бликах костра. И сидел перед костром, обжаривая на огне кусок мяса, светловолосый паренек лет восемнадцати, с тонким сосредоточенным лицом, а Странник, склонившись над вещмешком, перебирал его содержимое.

Однообразно трещали цикады, и сухо стрелял, разбрасывая искры, костер.

Неожиданно хрустнула ветка. Странник поднял голову.

Из-за деревьев к костру вышла невысокая девчонка. Плащ скрывал фигуру, но капюшон был сброшен, и костер зазолотил волосы. Она улыбалась.

- Здравствуй, Странник, - девчонка остановилась, шага не дойдя до освещенного круга.

- Гэль, - Странник встал и шагнул к ней. - Ты откуда?

Паренек смотрел на них снизу вверх, изо всех сил пытаясь не показать своего интереса. Про мясо он забыл.

- Из Алларда, - ответила Гэль. Она подошла ближе к костру, опустилась на колено и протянула к огню ладони. - Красивый город. Жаль...

Что жаль - она не договорила. Странник резко и досадливо мотнул головой, но сразу успокоился, сел рядом с ней.

- А сейчас?

- В город, к Шерифу, - Гэль смотрела на пламя. - Он просил проведать.

- А где все наши? Дэни, Элен, Рилл? - Странник неожиданно смутился. - Понимаешь, меня долго не было...

- Я поняла, - Гэль улыбнулась. - Дэни у Шерифа, по крайней мере был пару дней назад. А остальных, - она пожала плечами, - я не знаю. Ты забываешь, что у нас разные Дороги.

- Не трогай Дорогу, - полушутя отозвался Странник.

- Упаси Господь, - коротко засмеялась Гэль. Запрокинула вверх лицо. Потом спросила:

- А вы-то куда?

- В Лиеспу, - без улыбки сказал Странник. - Там должно быть одно оружие...

- Одного человека, которого ты знал? - перебила Гэль, - Да еще и последняя работа Мастера Железа?

- Да, - сказал Странник. Звезды, слившиеся с искрами костра, отразились в его глазах.

- Зачем оно тебе? - спросила Гэль.

- Хотя бы затем, что ему оно уже не нужно.

- Оно же... - Гэль запнулась, - только его. И больше никому.

- Нет, не так, - Странник покачал головой, приоткрыв в усмешке белые зубы. - Не только ему. Только таким, как он.

В темноте пронзительно закричала птица.

Гэль молчала. Потом подняла голову.

- А он считал это оружие только своим. Это похоже на предательство...

- Может быть, - сказал Странник. - Но, по-моему, уже все равно.

Гэль посмотрела на него, медленно встала. Отстегнула пряжку плаща и достала из ножен тяжелую широкую шпагу. Положила на землю. Потом сняла перевязь с черно-золотыми кожаными ножнами, бросила рядом. Повернулась к Страннику.

- Месяц назал мне передал ее Шериф. Просил отдать тебе, когда встречу.

Странник молчал. Гэль запахнула плащ, набросила капюшон и пошла к краю поляны. Обернулась назад.

- Дождитесь нас там, - сказал вдруг Странник. - Обязательно. Мы придем.

- Хорошо, - отозвалась Гэль. Подняла, прощаясь, ладонь. - До встречи, лайр*. Счастливой дороги.

- Счастливой дороги, - сипло проговорил молчавший до этого паренек, и Гэль, улыбнувшись ему, бесшумно исчезла в тени.

Костер выбросил в небо новую порцию искр.

- Давай-ка спать, - нарушил тишину Странник. - Я, кажется, знаю, куда мы отправимся завтра.

Легкий ветерок шевелил сухие листья около брошенной на землю шпаги.

март 1994

СОДЕРЖАНИЕ:

01 Пролог I: "Мне нужен спутник..."

02 Пролог II: Сказки короля Льелиса

1. Легенда о Менестреле

2. Легенда о Гонщике

3. Легенда о Стране Желаний

03 Эпизод 1: " Шаг-на-Дорогу "

04 Эпизод 2: " Дорога воспоминаний "

05 Эпизод 3: " Попавшие в водоворот. Шериф. Оружие. "

06 Эпизод 4: " Попавшие в водоворот. Дэни. Тварь пустоты "

07 Эпизод 5: " Бесконечная ночь "

08 Эпизод 6: " Бой с тенью "

09 Эпизод 7: " Пересечение путей "

10 Эпизод 8: " Тварь Камней "

11 Эпизод 9: " Дни света "

12 Эпизод 10: " К вопросу о Белых Драконах "

13 Эпизод 11: " Обвал "

14 Эпизод 12: " Белое взморье. Сторень "

15 Эпизод 13: " Coda: Где ты не нужен "

16 Эпилог: Бесконечная дорога

17 Реприза 1: Второе основание

18 Реприза 2: Сказка о Городе Крыс (Елена Назаренко)

19 Пролог: Бесконечная дорога

20 Эпизод 14: " Багряные сны "

21 Эпизод 15: " Умирающий мир "

22 Эпизод 16: " Прорыв (Елена Назаренко) "

23 Эпизод 17: " После победы "

24 Эпизод 18: " Беглецы "

25 Эпилог: Сказание о Тол-Меирне

26 Реприза 3: Третье основание (Екатерина Ливанова)

27 Реприза 4: Гэль. Встреча с Шерифом. (Елена Назаренко)

28 Пролог: Город-Нигде (Екатерина Ливанова)

29 Эпизод 19: " Подтверждение (Елена Назаренко) "

30 Эпизод 20: " Город-Нигде. Спасение (Екатерина Ливанова) "

31 Эпизод 21: " Гаснущие звезды (Елена Назаренко) "

32 Эпизод 22: " Попытка возвращения "

33 Эпизод 23: " Дождь "

34 Эпизод 24: " Очевидцы "

35 Эпилог: Сияющая сфера

36 Пролог: Шпага

ноябрь 1991 - ноябрь 1992; март 1994

Прим. автора: Данная версия является последней на момент марта 1998 г., но не окончательной. Версия, распространяющаяся в файле road-lin.txt на интернетовских сайтах (библиотека Harryfan и др.) - набор неотредактированных черновиков, распространяющихся вопреки воле автора.

Текст размещен с разрешения автора.



return_links(); //echo 15; ?> build_links(); ?>